Анна пролог 28 декабря 1977 года, Висконсин

И Тафт настучал на клавиатуре: «Благодаря мужеству, упорству и чутью миссис Уормуэлл удалось собрать данные, которые наконец убедили власти в Вашингтоне, что на шхуну, вероятнее всего, напали пираты. Встречая недоверие, а порой и насмешки, эта замечательная женщина сумела получить образцы почерков всех членов экипажа «Дирринга» и провела сравнения с почерком в загадочном послании, обнаруженном местным жителем возле отмелей Даймонд-Шоулз. Миссис Уормуэлл не сомневается, записка была написана судовым механиком Генри Бейтсом».

Журналист вытащил листок из машинки и оценивающе посмотрел на него. Да, коммунистов пришлось убрать, ограничиться обычными пиратами. Что ж, читателям должны понравиться морские разбойники, занимающиеся грабежом под носом береговой охраны. От коммунистов американцы устали, им нужно развлечение, страшная история, как в журналах с рассказами о вампирах, оборотнях и привидениях. С такой статьёй газету обязательно купят, расхватают весь тираж. Другие издания будут кусать локти от досады и заплатят большие деньги за разрешение перепечатать материал у себя.

- Ты стал жалким лжецом, Джефри, - с улыбкой произнёс Тафт и мысленно одобрительно погладил себя по голове.

Оставалось обезопасить статью от нападок скептиков – таким людям недостаточно свидетельских показаний, им нужно мнение экспертов. И журналист ввёл в статью трёх графологов, которые якобы изучили письмо.

- Теперь не подкопаешься, - сказал Тафт и поспешил закончить статью.

Новая публикация всколыхнула интерес публики к исчезновению моряков. Он подогрелся ещё сильнее, после одного полицейского рейда в Чикаго. Там задержали несколько десятков коммунистов и среди листовок, призывающих к свержению империализма, и переводов работ Маркса, Энгельса и Ленина нашли интересное воззвание: «Захватывайте корабли капиталистов, подрывайте их торговлю, разоряйте. Близится революция, товарищи рабочие!» Многие тогда уверились, что пиратское судно – «то ли танкер, то ли подводная лодка» - ходила не под «Весёлым Роджером». На нём наверняка развевалось алое знамя.

«Красная паника» поразила американцев, но не англичан. По другую сторону океана «Бюллетень Ллойда» скептически взглянул на послание в бутылке и выдвинул доводы против пиратской версии. Нашлись недоверчивые люди и в США. Один из таких правдоискателей нашёл в Гаттерасе рыбака и добился от него признания:

- Да, сэр, я начеркал записку. За неё деньги обещали, чёрт возьми! Пятнадцать баксов – это не шутки!

Дело снова зашло в тупик, из серьёзного расследования оно выродилось в бессмысленные споры, стало вопросом веры. Одни верили в пиратов, другие в ураган, третьи, понизив голос до шёпота, твердили о призраках океана, русалках и морских драконах. «Дирринг» задал людям загадку, которую не могли решить десятилетиями.

Ричард умолк.

- И где окончание истории? – спросила Анна.

- Она продолжается, - ответил бизнесмен. – Мой родственник получил на память сигнальный колокол со шхуны, его сняли перед самым подрывом. Сильно повреждённая носовая часть больше трёх десятков лет провалялась на острове, не привлекая особо внимания любопытных. В 1955 году на побережье обрушился ураган Иона, и нос увлекло в океан. Прошло тридцать шесть лет, и пучина извергла его обратно всего в десяти милях от моего дома, а лесистые берега Мэна лежат далековато от песчаных отмелей Северной Каролины. Той же ночью колокол начинает звонить без видимых причин. Загадка в твоём духе, Анна. Берёшься за дело?

Девушка показала на старомодный телефон с наборным диском.

- Заказывай билеты на самолёт, нам желательно улететь сегодня. И не спрашивай, отчего такая спешка! Ты заинтриговал меня, душа буквально горит от желания… изучить твой Летучий Голландец.

Ричард держал скоростной катер с малой осадкой на причале возле дома, им бизнесмен собирался воспользоваться, чтобы подобраться к остову корабля.

Когда «Линкольн» свернул на подъездную дорожку, водитель притормозил и кивнул на парадные двери дома. Там бесновался какой-то паренёк в футболке, шортах и шлёпанцах. Он орудовал массивной гранитной урной, пытаясь пробить прочное стекло, которое вздрагивало, но выдерживало удары.

- Пистолет с тобой? – спросила Анна.

- Нет, в спальне оставил, - ответил Дирринг.

- Сэр, я могу позвонить в полицию, - водитель взялся за трубку телефона, вмонтированного в приборную панель.

- Не нужно, заводи машину в гараж, - сказал бизнесмен и открыл дверцу.

Дирринг, а за ним Анна пошли к хулигану. Мужчина догадывался, кто это, но не мог понять, что ему здесь надо.

Молодой человек, сверкая глазами, обернулся, и Ричард узнал в нём парня, которого показывали в новостях. Джеймс… как-то там, он обнаружил обломки шхуны.

- Вы Дирринг?! – воскликнул парень. – Верните мою девушку! Она у вас, я знаю! Вот её записка, здесь одно слово: «Дирринг»! Откуда вы знаете Маргарет?!

- Стоп, стоп, что произошло? – спросила Анна, выступая вперёд.

- Мы сняли номер в гостинице, а утром Маргарет не было, - чуть не плача сказал Джеймс. – Только записка!

Дирринга вдруг осенило.

- Она имела в виду корабль! Скорее, может случиться нечто страшное!

- Что… Что? – замешкался Джеймс.

Анна и Ричард уже бежали к причалу, где увидели цветастый водный болид парня рядом с катером бизнесмена. Джеймс подоспел следом.

- Сейчас же объясните мне…

- Времени нет на болтовню! – отрезал Дирринг. – Твоя машинка быстрее моей, гони на отмель.

Парень оставил споры на потом и прыгнул за руль. Катер с драконами по бокам сорвался с места. Он прыгал с волны на волну, лес на берегу сливался в сплошную зелёную массу.

Прямо по курсу появился корабельный нос с одинокой перекошенной мачтой… Остов двигался, медленно но верно сползал в океан, его оплели какие-то розоватые водоросли, похожие по цвету и виду на гнилое мясо, и словно тянули за собой.

Джеймс увидел на палубе Маргарет и стал сам не свой. Заревел, вдавил педаль газа и направил катер прямо на водоросли. Они были вспороты с противным чавкающим звуком, и на разрисованный борт брызнула мутная жидкость. Однако масса оказалась вязкой и мгновенно покрыла винты. Катер увяз, теперь в бездну утягивали его, а не обломки шхуны.

Парень пытался завести двигатель, но тщетно – тот лишь взвывал и дымился, настолько плотно его покрывала явно живая масса.

- Саргассово море, блуждающие поля водорослей-убийц, - стал шептать Джеймс.

Дирринг взял его за шиворот и бросил за борт со стороны шхуны.

- Плыви к кораблю, хватайся за поручни! – крикнул бизнесмен, затем склонился над водой и позвал блондинку. – Анна, придётся и нам промокнуть.

Между катером и обломками плавали тошнотворные куски, отрубленные от общей массы во время тарана, они не шевелились, но вызывали отвращение, когда касались рук или липли к волосам. Едва забравшись на палубу шхуны, люди, как могли, содрали с себя эту мерзость, которая сваливалась с пальцев, как густой кисель. Поскальзываясь на ней, Джеймс подошёл к подруге и встряхнул её.

- Маргарет! Зачем ты пришла сюда?

- Зов моря, - ответила девушка и указала на удаляющий катер. – Голоса звучали под окнами гостинцы, звали меня сюда. Я им нужна.

- Окна выходили на океан, - прошептал парень.

Его катер тянуло всё дальше от берега, в какой-то момент он просто исчез под поверхность, будто провалился в яму.

- Проглочен, - сказал Дирринг, не отрываясь взглядом от массы, которая ещё отражала красные лучи заката, но постепенно погружалась на дно. – Скелет в шкафу моей семьи оказался больше, чем казалось. Анна, придётся звонить твоему другу из Отдела психических исследований, Джерому Катнеру. Пусть привозит всё оборудование, у нас тут чертовщина почище любого призрака. А пока…

Бизнесмен запрокинул голову.

- Боже, мы запускаем в космос шатлы, создаём оружие, способное снести целый город одним махом, и не можем придумать беспроводной телефон, который можно таскать в кармане, чтобы звонить из любого места. Придётся мне пробежаться по лесу к дому соседа, до него примерно четыре мили.

Ричард спрыгнул на отмель, прошёл по пояс в воде к берегу и за час с небольшим добрался до особняка одного процветающего торговца антиквариатом. Отсюда Дирринг сделал ряд звонков, вызвал медиков и буксир.

Маргарет отвезли в больницу, с ней уехал Джеймс. Остов шхуны подцепили стальными тросами к буксиру и проволокли вдоль берега к причалу у дома бизнесмена. Здесь нос надёжно прикрепили к бетонным сваям, и Анна смогла осмотреть внутренние помещения. Девушка морщилась от вони, которая исходила от разбухших мокрых досок, и закрывала нос розовым кружевным платком.

Лучше всего сохранилась капитанская каюта, да и пахло в ней получше. Анна выбрала её для проведения эксперимента.

- Можно использовать освежители воздуха, - предложил Ричард.

Девушка покачала головой.

- Атмосферу нельзя нарушать.

Через сутки приехал Джером Катнер с парой никелированных кейсов. Его сопровождали три специалиста из Отдела, нагруженные сумками с аппаратурой от пяток до загривка.

Сбросив груз на прогнившие доски, психиатр развёл руки в стороны, и Анна обняла его. Девушка было на голову ниже Катнера, поэтому, чуть наклонив голову, уткнулась лбом в узел его галстука.

- Мило смотритесь вместе, - усмехнулся Дирринг.

Джером внешне проигнорировал подколку, склонился к уху блондинки и спросил шёпотом:

- Признавайся, что теперь нам подготовил эксцентричный богач?

- Всего лишь живую и скорее всего плотоядную массу, которая умеет вводить людей в транс.

- Ага, - недоверчиво молвил психиатр. – Ты же шутишь?

- На наших глазах эта штука пыталась съесть человека, а когда мы ей помешали, проглотила катер, - встрял в разговор Дирринг.

- Серьёзно? Доказательства есть? – оживился Джером, мягко отстраняя от себя девушку.

- Вот, - Ричард пихнул ногой подсохшую массу, похожую на плоть.

Учёный из Отдела рассмотрел её под микроскопом и был поражён увиденным, даже перекрестился.

- Такой материи не могла породить природа, - только и сказал он, поспешив закинуть стёклышко с образцом в герметичный ящик со значком биологической угрозы. – Исследуем её в лаборатории, возможно, мы нашли новый удивительный подводный организм.

Химики и биологи высказались, настал черёд специалистов по миру духовному.

В капитанской каюте положили матрас, который Ричард принёс из дома, установили аккумуляторные батареи, к ним присоединили фонари, видеокамеры, датчики. Зелёные лампочки различных приборов мерцали в мареве как болотные огни. Анна легла и сцепила пальцы на груди.

- Готова? – спросил Катнер, девушка закрыла глаза и кивнула. – Тогда, поехали. Запись для протокола, погружение номер 635, третье июля 1991 года, 13:44.

Блондинка сосредоточилась и с лёгкостью приказала сознанию отключиться. Она ожидала перенестись на семьдесят лет в прошлое, в это же помещение, в тело капитана или любого другого человека на борту шхуны, и увидеть, что приключилось с кораблём между 29 января, когда «Дирринг» в последний раз видели смотрители маяка, и 31 января, когда судно обнаружили спасатели. Девушка была бы рада и положению бестелесного стороннего наблюдателя.

Но в этот раз сон развивался иначе. Анна обнаружила себя на крошечном островке, прыщом торчавшим из стоячей воды. Четыре костра пылало в тумане. Что-то нарушилось.

Влажная земля зачавкала под чьими-то ногами, из тумана выступили высокие создания в чёрных балахонах, на поясах болтались ножны. Сердце Анны бешено заколотилось, перед ней стояли древние обитатели северного Висконсина, которых коренные обитатели тех мест называли «духами предков». Какие ветра могли занести правителей озера Верхнего на океанское побережье?

Существа расступились, за ними стоял некто маленький в мешковатом плаще, сшитом из разноцветных лоскутов. Вдруг это создание тряхнуло головой, и капюшон упал на плечи. Девушка с явным испугом выдохнула:

- Стикс!

- Всё лезешь на территорию духов, малышка? – с усмешкой спросил тот, кто был раньше доктором. – Смотри, заберёшься слишком далеко, пути к свету не отыщешь. У нас темно, Анна.

Девушка невольно шагнула к Стиксу, и немедленно зазубренные клинки духов оказались нацеленными ей в грудь.

- Они подчиняются тебе? – спросила шокированная блондинка. – Почему? Ты же обычный человек!

- Мне есть, что предложить им, - ответил Стикс. – А ты поберегись, не переходи мне дорогу. Как там тебя прозвали? Духовидица…

- Проваливай к дьяволу, - с пренебрежением бросила Анна.

Туман застлал ей глаза, фигуры пропали, и дух вырвался из подстроенной ему ловушки и полетел обратно во времени. И опять не на корабль – куда-то ещё. Вскоре девушка ощутила себя в мужском теле, и тело это оказалось зверски пьяным. Оно сидело за круглым столом в порту Норфолка и уже не помнило собственного имени. Нестриженые рыжие космы спадали на глаза мужчины, который был сильно обозлён на того, кто стоял перед ним.

- Проваливай к дьяволу! – прохрипел мужчина прокуренным голосом.

- Это ты мне? – спросила обиженная женщина.

Пьяный вздрогнул, он думал, что посылает в очень дальние края своего собутыльника, и прищурился. Он увидел женщину, чудовищно затянутую в корсет – фигура напоминала песочные часы, раньше рыжему такое встречалось лишь карикатурах, изображавших высокомерных аристократок. Красива особа или нет, мужчина наверняка не знал, так как алкоголь сделал своё чёрное дело.

- Сболтнул лишнего, красотка. Я обращался к этому… такому маленькому странно одетому типчику. Он проклятый карточный шулер!

- Так ты лишился денег, - расстроилась женщина.

- Почему же? Я не дурак какой-нибудь, умею вовремя остановиться.

И, опровергая собственные слова, мужчина бросил на стол пачку помятых купюр. Собеседница высунула кончик языка и облизнула алые губы.

- Развлечёмся? Моя комнатка этажом выше, прямо над баром. Цена хорошая, дешевле не найдёшь во всём порту.

- Прекрасное предложение, - рыжий так сильно кивнул, что голова чуть не свалилась с шеи, и сгрёб за пазуху деньги.

Сознание помутилось, ноги пошли сами, а перед глазами словно появлялись отдельные размытые слайды: лестница, одинаковые двери в коридоре с выбеленными стенами, тёмная комната, кровать. Мужчина упал на неё и так и не сумел сделать того, что собирался. Зато вспомнил своё имя – Ханс Кристофер. Вчера он вернулся с приисков Калифорнии с карманами, набитыми долларами, и за сутки спустил половину заработка. Ему было плевать, он заслужил… заслужил крепкий сон под боком грудастой вирджинской проститутки.

Поздней ночью в стене комнаты сдвинулась панель, вполз мальчишка. Он стал шарить в карманах мужчины и перекладывать деньги в мешочек на поясе.

Ханс спал чутко, иначе бы его ограбили и убили ещё на приисках, поэтому проснулся от пробегающих по телу пальчиков и не глядя схватил вора за волосы. Мальчик завизжал, проститутка подскочила и врезала клиенту по носу. Мужчина разозлился и вырубил её локтем.

- Иди сюда, молокосос, - позвал Ханс мальчишку, который сумел вырваться, лишившись изрядного клока волос.

Вор исчез в соседней комнате, Кристофер за ним – полуголый. Едва просунул голову в люк, как получил дубинкой по затылку и нежно поцеловал пропахший табаком ковёр.

Пробуждение к жизни сопровождалось болью: голова раскалывалась, ноги ломило, желудок буквально резало. Пол раскачивался, от этого подкатывала тошнота. Ханс разлепил веки и немедленно зажмурился от яркого солнечного света. Мозг со скрежетом перерабатывал информацию. Покрасневшие от пьянки глаза увидели портовые склады и краны… они медленно двигались.

Лишь сейчас Ханс проснулся окончательно и понял, что лежит на палубе корабля, у фальшборта, а над ним высятся пять мачт со спущенными парусами. Только и оставалось, схватиться за голову и пытаться вспомнить, как попал в такую переделку.

К нему подошёл гладко выбритый мужчина лет под пятьдесят, в свитере с воротником под горло, белой фуражке и штанах с чёрными пятнами от угля. Он мог производить грозное впечатление, если бы каждые десять секунд не кашлял, закрывая рот платком.

- Подъём, крыса. Живо за работу, шхуна сама порт не покинет, - приказал мужчина лежащему Хансу и больно ткнул того в рёбра остроносой туфлей.

- Да чего ты раскомандовался? – спросил Ханс, поднимаясь на ватные ноги и морщась от ужасного треска в голове.

- Я капитан Меррит, и, шваль, в моём экипаже, - ответил мужчина и достал бумагу. – Вот, это контракт. Узнаёшь свою подпись?

- Нет, - ответил Ханс.

- Тем не менее, ты подписался. Тебя приволокли дружки, просили принять в команду, а мне люди нужны.

- И я сам расписался?

- Почти, руку держать пришлось. Но это была твоя рука, свидетели подтвердят. Верно, Ханхейм?

С реи откликнулся моряк:

- Да, сэр, его не принуждали.

- Всё законно, - пожал плечами Меррит. – Так что берись за швабру и начинай драить палубу, если не хочешь поплавать среди барж и пароходов. Нахлебники мне без надобности.

- Высадите меня, капитан! – потребовал Ханс. – Разве не ясно, меня ограбили и принесли на ваше судно, чтобы отправить подальше.

- У тебя контракт на одно плавание, - сказал капитан. – Выполнишь его и ступай своей дорогой, а если понравится, останешься.

- Вы с ними заодно!

Меррит выхватил из кобуры на поясе «Маузер» и ткнул длинным стволом в лоб моряка поневоле.

- Продолжишь качать права, получишь пулю. Шутки с капитаном торгового флота всегда заканчиваются плохо, приятель.

Ханс Кристофер сник.

- Где ваша проклятая швабра, сэр?

Капитан ухмыльнулся и махнул пистолетом на другую сторону палубы.

- Прямо за мачтой, там же ведро на верёвке, спустишь его за борт и наберёшь воды. Приступай, и так кучу времени потратили на бессмысленный спор.

Меррит ушёл на ют, оттуда долетел его надрывный кашель.

- Вернусь в Норфолк, разнесу по камешку этот бордель, - твердил себе под нос Ханс, орудуя шваброй. – Каждой девке там шею сверну, пацанёнку руки с ногами повыдёргиваю. Вкалываешь как проклятый, а какие-то ворюги обчищают твои карманы и радуются, словно заработали эти деньги. Погодите, отдыхайте пока, я скоро заявлюсь в гости.

Когда шхуна пришла в Луис, штат Делавэр, Меррит слёг окончательно и лишившийся капитана корабль застрял в порту. Механик Генри Бейтс отправил телеграмму, сообщив о проблеме судовладельцу, и через пару дней бестолкового стояния в бухте прибыла замена – шестидесятипятилетний седой, но бодрый и подтянутый старый морской волк.

Его подвезли к «Диррингу» на той же шлюпке, которая забирала на берег Меррита. Сменщик взошёл на палубу, отбивая по железным ступеням трапа дробь своими подкованными и начищенными до блеска сапогами. Пояс старика перетягивал кожаный ремень с золочёной пряжкой, на нём была петля, с которой свисал кавалерийский хлыст. Он сразу перекочевал в руку старика.

- Зовите меня «капитан Уормуэлл» или «сэр», не иначе. За нарушение этого правила буду карать. Я не Меррит, так что забудьте о расслабленности, отныне на этой палубе, над и под ней устанавливается железная дисциплина.

Пока он говорил, одиннадцать человек выстроились в линию, строго по росту. Этим руководил моряк, который ходил на шхуне довольно давно. В плавании от Норфолка до Луиса Ханс не заговаривал с ним, но видел по опухшему лицу и мешкам под глазами, что мужчина любитель заложить за воротник.

Уормуэлл указал хлыстом на этого активиста.

- Как зовут, сынок?

- Маклин, сэр, - ответил моряк.

- Будешь моим первым помощником, - сказал капитан. – Строй команду три раза в день, следи за санитарным состоянием помещений, а в портах не давай нашим ребятам разбредаться. Не сложно, правда?

- Да, сэр, - кивнул Маклин.

Уормуэлл повернулся к механику, по всему видно было, он знал его давно, но на людях сохранял официальный тон.

- Мистер Бейтс, жду отчёта о состоянии машины в своей каюте, - сказал капитан. – Всем остальным, готовить шхуну к отплытию. Сегодня мы должны покинуть Луис и наверстать упущенное время.

«Кэрролл А. Дирринг» вышел из порта с трюмами, полными каменного угля. Груз ждали в Рио-де-Жанейро. Попутный ветер раздувал паруса, в штиль вступали в дело винты и прекрасный белый корабль летел по водной пустыне к своей цели.

Уормуэлл скоро разочаровался в первом помощнике, ведь Маклин, хоть и был самым дисциплинированным членом экипажа после Бейтса, в портах часто напивался и устраивал дебоши, дрался с моряками других кораблей. Самый чудовищный случай произошёл на Барбадосе, в Бриджтауне. Здесь помощник, Ханс Кристофер и ещё один моряк учинили в кабаке погром: перевернули столы, побили стёкла, хорошенько обработали кулаками посетителей и самого владельца. Прибыла полиция, которая стала щедро орудовать деревянными дубинками. Хулиганы угодили за решётку.

Капитан, скрепя сердце и стиснув зубы от злости, пошёл в участок и стал уговаривать отпустить членов своего экипажа, ведь он не мог терять людей во время дальнего плавания. На стол местного комиссара легла серьёзная сумма денег, и дебоширов выпихнули на улицу, проводив пинком. Уормуэлл потом гнал их плетью до самого порта.

Перед отбытием из Бриджтауна капитан в сердцах послал телеграмму судовладельцу, пожаловавшись на экипаж, который назвал «сборищем пьяниц и бунтовщиков».

Терзаемый уже не только океаном, но и конфликтами на борту, «Дирринг» достиг Бразилии, разгрузился и через несколько дней пустился в обратный путь.

23 января шхуна миновала Барбадос и просигналила плавучему маяку на мысе Клир. Океан был спокоен, до самого горизонта расстилалось чистое небо, по нему с протяжными воплями скользили альбатросы. Ханс Кристофер видел это с площадки на центральной мачте. И он первым заметил чёрную тучу, собиравшуюся на востоке.

- Капитан! – крикнул моряк Уормуэллу, который стоял у штурвала на юте.

Старик повернул голову, поднёс к глазам бинокль и невольно сглотнул слюну. Собиралась буря… Морскому волку вспомнили ураганы прошлого, в щепки разносившие клипера и маленькие торговые шхуны. Сейчас он стоял на палубе современного надёжного корабля с прочным корпусом, но от этого не стал относиться к стихии с неуважением. Океаны, моря, даже реки всегда карали людей за высокомерие. В двенадцатом году глыба льда отправила во тьму «Титаник», в четырнадцатом в заливе Святого Лаврентия погибла «Императрица Ирландии», в пятнадцатом на Мичигане перевернулся и затонул пароход «Истленд». Всё это были не гнилые скорлупки, а современные лайнеры из металла. Они не выдержали, стихия оказалась сильней. Уормуэллу предстояло её перебороть.

- Спустить паруса, задраить люки! – стал распоряжаться капитан, используя для усиления голоса жестяной рупор. – Поворачиваем носом к шторму!

Только моряки успели выполнить его команды, туча накрыла корабль, и день мгновенно обратился в ночь. Засверкали ветвистые, точно лозы винограда, молнии, засвистел ветер и волны стали вздыматься выше фальшборта.

Первыми не выдержали и порвались якорные цепи. Шлюпки на талях стали бешено раскачиваться, готовые в любой момент сорваться.

- Держите шлюпки! – приказал Уормуэлл, перекрикивая нарастающий рёв урагана.

Капитан с ненавистью посмотрел на восток и увидел силуэт другого судна, намного большего по размеру, чем шхуна, так же боровшегося с волнами. Огни на том корабле не горели, и мужчина не смог определить его тип.

Очередной удар волны встряхнул «Дирринг». Уормуэлл ударился о рулевое колесо и потерял сознание. Бесчувственное тело заскользило к краю палубы, но его поймал вовремя подоспевший помощник Маклин. Он держал старика за воротник, вцепившись второй рукой в поручни.

- Ханс, отнеси капитана в каюту, - приказал помощник. – Затем спустись в трюм и посмотри, нет ли течи с правого борта – нас основательно шарахнуло с той стороны.

Рыжий ударялся о каждую стену, когда тащил Уормуэлла. Мужчина даже вспомнил своё жестокое детское развлечение – он запихивал муху в спичечный коробок и тряс его, радуясь недовольному жужжанию. И вот наступило воздаяние – Ханс сам превратился в эту муху.

Оставив промокшего капитана на койке в каюте, он направился в трюм. Качка усилилась, и на ум невольно пришло очередное сравнение – бревно, которое сплавляют по реке, оно также бьётся о берега.

Ещё на лестнице Ханс услышал свист – борт стал расклёпываться, и через щели в корпус стала врываться вода. Она поднялась по щиколотку. В трюме находились тяжеленные тюки с сахарным тростником. Пыхтя и зверски потея, мужчина пододвинул один из них к бреши, затем взялся за ручную помпу. Сейчас от матроса зависела выживание «Дирринга», но в борьбе с океаном он был не единственным.

На палубе Маклин раздавал указания, а сам держался за штурвал, чтобы шхуна не повернулась бортом к ветру, тогда могло произойти опрокидывание.

- Прекрати! – кричал первый помощник.

Сколько продолжало это эпическое противостояние, трудно было сказать, для экипажа оно показалось вечным – словно не было жизни до и не будет её после. Лишь желание уцелеть имело значение. Наконец вспышки молний и раскаты грома остались позади – шхуна прошла ураган насквозь и вырвалась из него. А Маклин понял, что начисто сорвал голос и мог только шептать.

Повреждённый «Дирринг» полз в Норфолк, за кормой, уменьшаясь и вновь разрастаясь на весь горизонт, чернели тучи. Шторм также стремился к берегу, словно преследовал ускользнувшую жертву.

Уормуэлл медленно приходил в себя. Пролежав три дня без сознания, он очнулся и, поморщившись, потёр бордовую шишку на лбу. Генри Бейтс доложил о повреждениях и сказал, что Маклин взял на себя командование, а Кристофера назначил своим помощником.

- Как далеко другое судно? – спросил капитан.

- Сэр?

- Вы разве его не заметили? Оно находилось по правому борту, наверняка рудовоз.

- Старику какой-то корабль померещился рядом с нами.

- Одни мы были, - сипло прошептал мужчина.

29 января показался маяк на мысе Лукаут, с него сигнализировали цветными флажками: «У вас проблемы?» Моряки сбежались на ют, чтобы совместно решить, как ответить.

- Фонари разбиты, наши флажки смыло за борт. Остаётся кричать, - сказал Ханс.

Маклин подал ему жестяной рупор и просипел:

- Давай, голос у тебя мощный.

Рыжеволосый Кристофер прочистил горло.

- Это шхуна «Кэрролл А. Дирринг», возвращаемся из Барбадоса в Норфолк, будем там, если погода не испортится, послезавтра. Капитан серьёзно болен. Мы угодили в шторм, потеряли оба якоря и корпус местами повреждён. Вряд ли сумеем войти в бухту без буксира. Пожалуйста, свяжитесь с портом и попросите, чтобы нас встретили.

Слова, произнесённые с лёгким акцентом, затихли. Маклин не отрывался от бинокля и увидел, что возле маяка поднялся флажок «Просьба принята».

- Нам помогут? – спросил Ханс, едва мыс скрылся из виду.

- Узнаем, когда придём в порт, - ответил ему Маклин.

Ситуация с течью ухудшалась, баррикада из тюков с тростником сдерживала воду, но она постепенно просачивалась и затопляла трюм. Помпа не справлялась. От этого «Дирринг» кренился на правый борт и замедлялся, хотя его паровые котлы раскалились докрасна, а в паруса дул попутный ветер. Буря нагоняла. Чёрные тучи, похожие на дым от исполинского пожара, заполоняли небо.

Наступила ночь на 31 число. Уормуэлл с перебинтованной головой взошёл на ют и принял штурвал от помощника. Взглянув за корму, капитан помрачнел.

- Осталось меньше часа, Маклин. Нас снова начнёт рвать на части, и шхуна не выдержит, она обречена.

Неожиданное восклицание матроса Ханхейма отвлекло его от печальных пророчеств:

- Судно по левому борту!

В четверти мили от шхуны двигалась тёмная масса без огней.

- Что за наваждение? – спросил Маклин. – Днём океан был пуст. Откуда же взялся корабль?

- Это наше спасение, - сказал капитан. – Пусть там будут хоть пираты, кто угодно, лучше попасть к ним в лапы, чем в желудки рыб.

- А вдруг контрабандисты, сэр? Для них мы нежелательные свидетели.

Тут Уормуэлл открыл помощнику страшную тайну – на «Дирринге» имелось оружие, десять винтовок Винчестера образца 1895 года с классическим рычажным затвором, пять стареньких револьверов системы «Наган», коробки с патронами и динамитные шашки.

- Нужно быть готовыми ко всему, - объяснил капитан. – Тайник под полом штурманской рубки, снимите полки и откройте люк, он не заперт. Соберите всю документацию и навигационные приборы.

- В том числе карту?

- Слишком большая. Вы делали в ней пометки?

- С самого первого дня, сэр, - ответил Маклин.

- Значит, вы не такой опустившийся человек, каким кажетесь, - капитан показал на неизвестное судно. – Попробуйте сначала привлечь внимание его экипажа. Если не удастся, чёрт с ним, явимся без приглашения.

Несколько моряков стали кричать, махать руками и жечь ненужную бумагу. Остальные бегали, собирали имущество и стволы. С компасом вышла неудача – Ханхейм вытащил его из держателя, да и уронил, разбив вдребезги.

- Косорукий, - процедил сквозь зубы Уормуэлл. – Вычту его стоимость из твоего жалкого жалованья!

Начиналась качка, и капитан решил поторапливаться.

- Шлюпки на воду, покинуть корабль! – разнеслось над палубой.

Когда экипаж достаточно отошёл от шхуны, Уормуэлл встал смирно в покачивающейся лодке и отсалютовал погибающему «Диррингу», которому предстояло встретить новый ураган в одиночестве.

Моряки налегали на вёсла. Тёмная масса росла на глазах и обретала чёткость, становились понятны его действительно огромные размеры – не менее 180 метров в длину! Судно явно было грузовым, об этом говорили высокие стальные рамы кранов, занимавшие не менее двух третей палубы. Нос был не заострённый, а словно срезанный ножом, зато корма плавно закруглялась, как на лайнерах. Палубная надстройка располагалась впереди, вплотную к кранам – то был прямоугольный железный ящик с круглыми окошками, стоящий на четырёх толстых железных ножках, над ним высились две радиомачты. Корма с большого расстояния казалась свалкой, но наблюдатели видели вовсе не мусор – это вплотную сбились выходы вентиляционных шахт и тали со шлюпками. Рядом с ними торчала пара труб, они не дымили. Всё покрывала ровным слоем какая-то белёсая пушистая плесень, под ней совершенно скрывалась сталь.

- Капитан явно не любит свой корабль, если позволяет так его загадить, - сказал Уормуэлл.

Судя по всему, судно дрейфовало. С кормы был спущен трап, и шлюпки подошли к нему. Здесь моряки сумели различить название, проступающее из-под плесени: «Циклоп». В маслянистом пятне, окружавшем корабль, плавали разные обломки. Люди заметили разломанную лодку, кусок весла, лопасть пароходного колеса. Скоро они сами там завязли.

С трудом продвигаясь в вязкой грязи, моряки достигли трапа и взобрались по нему на палубу. На ней стояла гнетущая тишина.

- Эй, есть кто дома! – крикнул Ханс.

Эхо заметалось среди ферм подъёмных кранов, моряк поёжился и коснулся спускового крючка винтовки.

- Кажется, его оставили, сэр, - шёпотом сказал Маклин.

Он перегнулся через поручни и увидел возле самого борта разложившийся труп коровы.

- Это как сюда попало? – задумчиво спросил помощник. – Такое чувство, судно притягивает весь мусор.

- Люди-то где? – встрял Ханс. – Шлюпки на месте, висят себе, накрытые брезентом, покачиваются, что твои маятники. Мороз по коже.

- Пойдём на мостик, - предложил капитан, показав в сторону надстройки в носовой части.

Покрывавший палубу налёт пружинил под ногами, он был влажным, гибким. Когда Ханс опустился на колено и коснулся его, почувствовал тепло и скривился от омерзения.

- Господи, точно лягушачья кожа. Брр, мокрая и скользкая.

Заморосил дождь, быстро превратившийся в ливень. Капли падали на палубу со шлепками, точно на поверхность болота. Шхуну, белой точкой маячившую в темноте, стало закручивать и относить от огромного корабля.

Моряки вошли на капитанский мостик. Все приборы и окна покрывал тот же пушистый налёт, что и снаружи. Судовой журнал лежал раскрытым на полу, одна страница в самом конце была вырвана, оставшиеся разбухли, чернила на них размылись, так что Уормуэлл высмотрел лишь такую запись: «22 февраля 1918 года. Покинули Сальвадор. На борту 10 800 тонн марганцевой руды и пассажиры: демобилизованные солдаты, офицеры и члены их семей. Пункт назначения – Балтимор, штат Мэриленд».

- Шёл почти по нашему маршруту, - сказал капитан. – До сих пор идёт, если быть точным. Боже, это же тот самый «Циклоп»! Он пропал без следа в 1918, во время войны, когда вёз из Бразилии груз и армейских отставников. На борту находилось триста девять человек.

- Сколько? – переспросил Ханс. – Не похоже, чтобы хоть один остался. Где же люди?

- Хороший вопрос, - кивнул Маклин и потёр подбородок – такая у него была отвратительная привычка, чесаться во время раздумий. – Три года в море… До сих пор не обнаружен?

- И появился из ниоткуда, словно призрак, - добавил Ханхейм и сам же вздрогнул.

Моряки недоверчиво озирали запущенный интерьер, держась за Винчестеры. Каждого захватил иррациональный страх, который не поддавался объяснению. В таком состоянии малейший шорох или скрип мог вызвать град стрельбы.

Капитан первым избавился от оков оцепенения и подошёл к рации. К сожалению, она давно сгорела и не подлежала ремонту.

- Всему виной ваши пьянки, - с досадой сказал Уормуэлл. – Нас прокляли. Мы сидим на разгромленной пустой посудине без связи.

- Но, чтобы с ним не случилось, это военный корабль, - напомнил Маклин. – Здесь обязательно найдётся запасная рация, - тут помощник повернулся к экипажу. – Ребята складывайте документы на полу. Трое пусть останутся на мостике и охраняют капитан. Остальным, разбиться на двойки и всё прочесать, ищите средства связи. Будьте готовы найти на нижних палубах тела. Уверен, люди случайно заперли себя, и задохнулись, они и сейчас там, под нашими ногами. Не могли же три сотни человек испариться? Так что крепитесь. Ханс, пойдёшь со мной.

С фонарями моряки обошли каюты, служебные помещения, посетили запущенную кают-компанию и общую столовую. Обещанные тела не попадались, зато всюду лежали раскрытые чемоданы, личные вещи, фотографии, и каждую стену покрывала корка. Она прогибалась под пальцами и распрямлялась, едва человек убирал руку.

- Стоп. Что это? – спросил Ханс, остановившись возле лестницы в трюм.

Внизу что-то стучало, размеренно, словно большой механизм, от этого вздрагивал пол.

- Наверное, груз смещается, - предположил Маклин.

Подтвердить его слова не удалось – стальной люк с колесом-штурвалом не открывался, щель между ним и косяком заполнила липкая слизь и плесень. Ханс посмотрел под ноги и увидел скомканную бумажку. Наклонился, расправил её, затем аккуратно сложил пополам и отправил в карман. Моряк понял, что нашёл потерянный лист судового журнала и хотел позже показать его Уормуэллу.

Маклин прислонился ухом к люку.

- Странно, удары следуют каждую минуту, - сказал помощник. – Напоминает… не знаю.

- Удары сердца? – предположил Ханс.

В глазах Маклина мелькнул испуг.

- Да, похоже. Лучше уйдём отсюда, воздух какой-то спёртый. Я уже задыхаюсь.

Когда четыре поисковые группы собрались на мостике «Циклопа», стало известно, что целых радиостанций на судне не осталось.

- Ничего, ребята, - успокоил капитан. – Ничего. Мы дрейфуем в быстром течении в районе оживлённого судоходства. Рано или поздно встретимся с другим кораблём.

- Сэр, он три года носится по волнам, - напомнил Маклин. – Как говорят в легендах о кораблях-призраках, без руля и ветрил, и пока только с нами столкнулся. Я думал, обнаружатся тела, но их нет. Рудовоз пуст, мёртв. И эта мерзость на всех переборках, стенах – всюду.

- Кто вам мешает отправиться вплавь? – спросил Уормуэлл. – Вы верно подметили, судно мертво. Что-то случилось с экипажем и пассажирами, возможно, они сошли с ума и утопились, в любом случае, на борту остались лишь их призраки.

- Призраки, - прошептал Ханхейм и облизнул пересохшие губы.

- Я говорю в переносном смысле, - уточнил капитан. – Мы одни на «Циклопе», бояться некого и нечего, кроме самого страха, а он может заставить видеть и слышать вещи, которых нет. Держите свою фантазию на коротком поводке, помните, вы – моряки, люди, вечно ходящие под ручку со смертью. Ложитесь спать, относитесь к этому рудовозу, как к развалившемуся старому курятнику. Или там вас тоже пугают призраки невинно убиенных кур?

- Сэр, вы всегда твердите о правилах…

- Если настаиваете, Маклин, выставьте часовых, - перебил Уормуэлл.

Помощник так и сделал. Он распредели людей по двум сменам, в каждой по пять человек, каждой предстояло дежурить по шесть часов.

- Буду вас проверять ежечасно, - предупредил Маклин и сжал кулак. – Заснёте, запихну это вам в глотку и кишки вырву.

Хансу досталась первая смена и пост на стальных рамах, прямо над большими прямоугольными люками. Выше были только радиомачты, так что мужчина озирал судно от носа до кормы. Возле мостика патрулировал Ханхейм – свет его фонарика был хорошо виден, остальных часовых загнали под палубу, а следующая смена дремала в некогда роскошных офицерских каютах, в то время как Уормуэлл и Маклин заняли апартаменты капитана «Циклопа».

Сверху Ханс несколько раз замечал, что под слоем плесени на палубе прокатываются какие-то волны – так вздымает ковёр копошащаяся крыса. Под лучом фонаря движение замирало.

- Прав помощник, это корабль призрак, - шептал мужчина.

Он лежал на спине и сквозь грубую моряцкую робу чувствовал теплоту мягкой корки и какой-то ток, словно кровь бежала по венам и аортам, скрытым гнилью. «Держи фантазию на поводке», - напомнил себе Ханс. Мужчина вспомнил и другое – листок в кармане.

Чтобы не смотреть на пугающий ночной океан и не слышать жутких звуков, он достал его и развернул. Как и в журнале, чернила на странице размылись, но одна строчка осталась на удивление чёткой: «4 марта 1918 года. Выдерживаем сильный шторм. Разряды молний следуют каждые шесть секунд».

Прочитав эти слова, Ханс почувствовал, что у него стали слипаться глаза, дыхание замедлилось, сердце стало биться реже. «Я умираю!» - с ужасом решил мужчина. Но он лишь уснул.

Бывают сны, когда смотришь сквозь веки и видишь ту же комнату, в которой лежишь. Но какие-то едва заметные детали выдают её нереальность. Сходное состояние пережил моряк. Он лежал на стальной конструкции крана, только она стала холодной, ночь сменилась днём, а «Циклоп» избавился от савана плесени, вновь сделался чёрным, каким и должен быть грузовой корабль американского ВМФ.

Судно стояло у причала оживлённого порта. Огромные пасти трюмов были распахнуты, краны двигались, перенося с берега ящики с марганцевой рудой. По трапу поднималась пёстрая толпа из людей в военной форме, женщин, детишек. Сновал экипаж в рабочих комбинезонах, флотские офицеры в тёмно-синих кителях и фуражках. Ханс видел даже автомобили на городских улицах и узнавал архитектуру бразильского города.

Движение происходило в полнейшей тишине, очень медленно, точно в толще воды.

Моряк закинул Винчестер за спину и спустился палубу, где на всякий случай прижался к перилам. Народ спешил мимо, не замечая его, лица и фигуры размывались. Ханс чувствовал, что находится с этими людьми… в разных плоскостях бытия. Он сам изумился, откуда узнал такие слова, но полностью понимал их смысл.

- Я для них – призрак, а они – для меня, - сказал вслух моряк.

Неожиданно плоскости совместились, время на пару мгновений обрело нормальный ход, и тут же Ханса толкнул плечом офицер с золотистым прямоугольником на погоне – мужчина носил звание энсина. Мужчина посмотрел на моряка и сказал:

- Осторожней, приятель. Нашёл место для стоянки, сейчас затопчут тебя.

Ханс хотел оправдаться, но время стремительно рвануло вперёд, перед глазами замелькали цветные искорки, и вот уже «Циклоп» в океане, кругом бушует ураган и молнии вспыхивают каждые шесть секунд.

- Четвёртое марта, - вспомнил моряк.

Из круглых окошек капитанского мостика лился свет, Ханс направился к нему, чувствуя на лице холодное дыхание неизвестности, тайны, готовой открыться.

Капитан и его дежурные офицеры уверенно вели корабль, трещала рация. Из раструба устройства внутренней связи доносился голос:

- Коммандер Уорли, пассажиры, которые боялись оставаться в каюте, укрыты в трюмах, как вы и приказывали. С ними несколько наших матросов и офицеров-отпускников.

К раструбу наклонился мужчина, внешность выдавала в нём скандинава или немца, хоть фамилия и была англо-саксонской.

- Закрепите получше груз, качка становится ощутимей.

- Есть, сэр, - откликнулся неведомый офицер или матрос.

Помещение озарила белёсая вспышка молнии – она ударила в кран, в то самое место, на котором уснул Ханс, и прошла до самого трюма. Взорвались аккумуляторы, так что освещение на «Циклопе» погасло. Связист на метр отбросило прочь от рванувшей и вмиг почерневшей рации.

В кромешной тьме прозвучал спокойный и выдержанный голос Уорли:

- Всем постам, докладывайте, какие получены повреждения? Есть ли пострадавшие?

Откликнулась радиорубка, у них сгорело оборудование. Из машинного сообщали о лопнувших датчиках давления. Отчёты шли один за другим. Но откликнулись не все – молчал трюм.

- Аварийную команду и врача вниз, - приказал Уорли. – Я сейчас сам спущусь.

Ханс, остававшийся невидимкой, увязался за капитаном и прошёл знакомым маршрутом до места, где нашёл измазанный слизью лист из судового журнала. Сейчас вместо него на полу лежало дымящееся тело моряка, с которым до этого тщетно связывался Уорли. Бедняка, похоже, прислонился к стальной переборке во время разряда, и молния остановила ему сердце.

Люк был открыт, из трюма не доносилось ни звука, только очень мерзко пахло. Подоспели матросы с огнетушителями и противогазами, а также судовой врач с серебристым чемоданчиком.

Члены экипажа стали переглядываться.

- Слишком тихо, сэр.

Уорли вошёл в трюм. Там было такое…

Ханс не изучал физику или другие естественные науки, его знания в философии оставляли желать лучшего, но, будь он хоть профессором всех известных дисциплин, не смог бы объяснить, что сотворил обычный удар молнии.

Десятки людей и горы марганцевой руды слились воедино – в ужасную тошнотворную массу. Обугленные конечности торчали из расплавленной и вновь застывшей плоти, детская ручка сжимала обгоревшую куклу. Тело энсина, с которым столкнулся Ханс, наполовину торчало из дьявольского коллажа, причём лицо осталось красивым, благородным, на нём сохранилось спокойное выражение.

Уорли часто задышал и попятился. С побледневших губ срывались фразы:

- Как же так? Господи! Господи, это не возможно!

Доктор выронил чемоданчик и упал в обморок на пороге трюма. Моряки натягивали на головы противогазы и отворачивались, потом не стерпели – душераздирающе закричали и бросились прочь. Капитан каким-то чудом остался на ногах и сумел закрыть трюм, проволочившись к устройству связи, он произнёс мёртвым голосом в медную трубку:

- Мостик, пассажиры пострадали. Никого… повторяю, никого и ни при каких обстоятельствах вниз не пускайте. Жён, мужей, детей – плевать. Поставьте охрану возле лестницы. На… такие раны лучше не смотреть.

Ханс Кристофер замешкался и его заперли в трюме. Моряк этого не заметил, он был словно к страшной скульптуре. Стоял и смотрел на неё час за часом, а в его руке дрожал Винчестер, бессильный против страха перед тем, что превосходило человеческое понимание.

Вдруг в груде тел послышался глухой – одинокий, но громкий. Спустя час ещё один, следующий через полчаса. Постепенно удары стали разделять равные промежутки в десять минут.

Сердце… В груде обезображенных мёртвых тел мерно билось мощное сердце!

Плоть стала разрастаться, покрывать пол, стальные балки, мертвецы уже не походили на людей. Ханс видел, как стены трюма покрываются кожей, пока тонкой, не розовой – зеленоватой, под ней образовывалась паутина сосудов, по которым бежала жидкость того же чёрно-серебристого цвета, что и руда.

- Жизнь! – прохрипел моряк. – Вот как она зарождается там, где её не было. Новорожденное существо…

На серо-зелёной коже появился белый налёт, волны стали прокатываться по стенам, а человеческие останки стали пульсировать в такт биению исполинского сердца. Весь трюм был теперь живой! И эта новая форма жизни, появившаяся из смерти, распространялась дальше, захватывая другие помещения «Циклопа».

- Ему нужно есть, - догадался Ханс.

Он услышал вопли, эхом заметавшиеся по коридорам, и в следующее мгновение проснулся на подъёмном кране под ночным небом. И вовремя! К ногам неспешно подкатывала волна или скорее бугорок – там самая воображаемая крыса под ковром. Выругавшись, мужчина вскинул винтовку и дёрнул за спусковой крючок. Брызнула чёрно-серебристая жидкость, и бугорок опал, словно из него выпустили воздух.

- Тревога, парни! Тревога! – закричал Кристофер, когда вскочил на ноги и закружился на месте с винтовкой, плотно упёртой прикладов в плечо. – Нас хотят слопать!

Ему не ответили, безумные вопли расточались зря. Поняв это, Ханс посмотрел вниз, ожидая увидеть Ханхейма. В темноте под мостиком горел его фонарь.

- Ханхейм! Дружище, ты там?

Тишина… Мужчина понял, что проспал важные события. Как и во сне, он спустился по лестнице на палубу, вот только в реальности пальцы смыкались не на холодной стали ступеней, а на мягкой толстой коже... шкуре… в общем, чём-то живом, пульсирующим изнутри и крайне мерзком.

Ханс шустро пробежал к посту товарища. Фонарь освещал бугорок, его пересекала щель, из которой торчала рука с растопыренными пальцами. Кожа слезла, прямо на глазах растворялись мышцы, а конечность постепенно… проглатывалась, исчезала в палубе. Здесь всё было кончено. Моряк бросился к офицерским каютам.

В коридорах корабля страх накатывал волнами, наверху хоть было небо и море, куда можно броситься, чтобы обрести лёгкую кончину. Но во чреве зверя человек терял надежду. Он бежал по пружинящей корке и светил под ноги, где в любую секунду могла распахнуться голодная пасть.

Вот и каюта. Ханс толкнул дверь. Пол вздыбился в нескольких местах, и под зеленоватой шкурой проступали очертания человеческих тел. Так выглядит брюхо удава, целиком проглотившего жертву. Бедные моряки переваривались.

Страх одиночества толкал мужчину дальше. Кто-то должен был уцелеть! Маклин или даже мерзкий старикашка Уормуэлл.

Ханс ворвался в их апартаменты и увидел тело помощника, торчащее из стены. Руки свешивались на кровать, волосы закрывали лицо, слизь капала на грязные простыни. Моряк почувствовал слёзы отчаяния на задубевших в плавании щеках, встряхнул головой, прогоняя предательскую слабость, и быстро осмотрелся в каюте. Второго бугорка не заметил. Значило ли это, что старик жив? Или его подловили в другом месте?

- Капитан! Отзовитесь, сэр! – кричал мужчина, несясь по коридорам в сторону камбуза.

На одном из перекрёстков Ханс столкнулся с Уормуэллом. Старик вскрикнул как-то по-женски и наставил револьвер на подчинённого.

- Рыжее отродье сатаны, это ты натворил! – взвизгнул капитан. – Я пошёл на камбуз, поискать консервы, там меня сморил сон. Просыпаюсь, а в потолке рот! И тянется ко мне губищами, которые аж в трубочку свернулись! Мерзость! Выстрелил по ним, скатился на пол и выскочил оттуда на четвереньках! Капитан торгового флота превратился в собаку!

- Это… корабль, сэр, он лишь показался нам мёртвым, - задыхаясь на каждом слове, сказал Ханс. – «Циклоп» - живой! Слышите, как в трюме спокойно стучит его сердце? А шорохи? Разве похоже на крыс? Нет, сэр, это кровь корабля бежит по артериям!

Их прервало появление того, что моряк успел окрестить «волнами плоти» - чудовищные органы для поглощения пищи, движущиеся пасти подкрадывались к мужчинам. Ханс вцепился в рукав кителя Уормуэлла и поволок капитана на палубу. Инстинкт самосохранения подсказывал отступать к носу, там было самое узкое место, ведь борта сходились под очень острым углом. Забиться туда и отстреливаться – вот на чём настаивал инстинкт.

По счастью здесь уцелела стальная пластина два на два метра, обращение пока не затронуло её. Мужчины встали на этом островке безопасности и отдышались. Перед ними всё шевелилось, пульсировало в такт глухим ударам под палубой: стенки капитанского мостика, конструкции кранов, трубы на корме.

- Огни… Взгляни, там огни!

Ханс решил, что Уормуэлл бредит, но тот продолжал показывать куда-то по курсу «Циклопа». Впереди действительно светились палубные надстройки другого судна и клубился дым. Пароход!

Моряк выстрелил из винтовки и замахал фонарём.

- Помогите нам! Эй!

Но «Циклоп» сам поворачивался к судну, попавшемуся на пути, разогнался. Кристофер и Уормуэлл увидели название на борту – «Хьюит» - различили сигнал «Отворачивай». Потом произошло столкновение, и деревянный пароход разлетелся в щепки. Тела людей, шлюпки, обломки брызнули вверх и в стороны, будто разбросанные взрывом, всё это завязло в маслянистом пятне. Крики несчастных вскоре затихли.

- Надежды нет, - сказал капитан, присев на стальную плиту.

«Волны плоти» накатывали одна за другой, раскрывались пасти, они важно чмокали, точно рты гурманов, готовящихся отведать вкусного кушанья. Пальба в упор только уменьшала и без того скудное количество боеприпасов.

- Осталось два патрона, - бесцветным голосом сообщил Уормуэлл, когда проверил барабан. – Нам как раз хватит. Битва проиграна, этому ночному кошмару пора завершиться.

Несколько минут назад Ханс согласился бы с ним, однако сейчас он глянул за борт и приметил шлюпку с погибшего «Хьюита». Слава богам, она лишь краешком влипла в пятно.

- Есть шанс спастись, капитан, - сказал мужчина.

Люди перебрались через липкие поручни, прицелились и прыгнули в шлюпку. Ветер засвистел в ушах, стремительно приближалась лодка с уложенными вдоль борта вёслами. Ханс ощутил удар, потом голень прострелила жуткая боль. Мужчина закричал. Он посмотрел на ногу и увидел окровавленный обломок кости, торчащий сквозь разорванную штанину. Уормуэлл ударился грудной клеткой об лавку и разбил нос об окованный жестью край борта. Не обращая внимания на стекающую по лицу кровь, капитан схватил весло и стал отталкиваться им от других обломков, засевших в маслянистом пятне.

С противным хлюпающим звуком шлюпка вырвалась из плена. Ханс тоже взялся за весло и стал грести, превозмогая жгучую, выворачивающую наизнанку боль.

«Циклоп» прошёл мимо – он насытился. За кормой хищного корабля, в воде извивались отростки, похожие на змеиные хвосты, толкавшие корабль вперёд. Теперь стали ясны причины такого быстрого и тихого хода.

Мужчины гребли не оглядываясь. Рассвет застал их возле островка с пляжем из белого песка, тропическими зарослями и потухшим вулканом.

- Мы спасены, - проговорил измождённый Ханс.

Метрах в десяти от берега шлюпка села на мель. Старому капитану пришлось тащить на руках своего матроса, при этом в чистейшей лазурной воде, какой нет и в бассейнах, оставался след из грязи и крови. Едва ступив на пляж, счастливчики повалились на горячий песок. Ханс задвигал руками, словно пытался нарисовать снежного ангела, затылок раскалился от жаркого солнца. Уормуэлл медленно дышал, ему не хотелось двигаться, так как тело настойчиво требовало отдыха.

- Мой экипаж погиб, - всхлипнул капитан. – Десять человек… Я сам завёл их в западню. Боже, как ты мог позволить этому случиться!

Ханс двинул повреждённой ногой и застонал. Уормуэлл сразу пришёл в чувство.

- Сынок, тебя нужно срочно перевязать. Отдохни пока, схожу, поищу пресной воды, чтобы промыть рану, и какую-нибудь подходящую палку для шины. Придётся вправлять кость, если не хочешь до конца жизни хромать на кривой ноге.

Капитан скрылся в зарослях, а моряк продолжал лежать в полудрёме. Кричали вездесущие чайки, приятно шелестели листья на деревьях, выстроившихся вдоль пляжа. Ханс всё гадал: «Куда нас занесло? Здесь жарко, хоть и зима стоит. В этом определённо повинен вулкан».

Протяжный гудок разбудил его. Ханс перевернулся на спину. Между чистейшими небесами и лазурной водой, при свете дня примерно в миле от острова стоял «Циклоп», корабль-убийца, гнилой и заплесневевший, который мог охотиться не только ночью.

Рудовоз был оборудован усилителями звука – раструбы громкоговорителей висели на углах мостика. Из них вырвался бесчувственный голос:

- Со мной вы не умрёте.

Он сменился другим.

- Эй, дружище, иди к нам! – Ханс узнал интонации помощника Маклина, только раньше в его голосе не слышалось такой весёлости, как сейчас. – Мы не погибли, просто стали частью самого большого бессмертного экипажа в мире.

И так десятки, а то и сотни мужчин, женщин и детей, проглоченных когда-то «Циклопом», обращались к распростёртому на пляже моряку с одной просьбой: «Перестань убегать и сопротивляться, подчинись».

- Не нужно бояться, - это был Ханхейм, его поддержали другие члены экипажа.

Ханс покачал головой.

- Нет, скотина. Пусть ты удав, но я не мышка и сам к тебе в желудок не пойду.

Мужчина пополз к деревьям. Кость стала цепляться за песок, разрывая кожу и мышцы, за моряком оставалась красная дорожка.

Отверстия, из которых свешивались якоря, исторгли длинные полоски плоти, похожие на рваный мокрый целлофан. Они заскользили по воде к пляжу и оплели тело жертвы у спасительной тени. Ханс барахтался, как в клейкой паутине. Его рвануло назад, по песку, прохладной воде, потом дёрнуло вверх. Мужчина ударился об эластичный кожистый корпус «Циклопа» и скрылся в пасти.

Со всех сторон навалилась ужасная тяжесть. Кости затрещали, одежда и кожа стали растворяться под воздействием желудочных соков, и Ханс Кристофер умер самой страшной смертью, которую мог представить – его съели заживо.

Но дух его не обрёл покой, а присоединился к сонму призраков, пленённых «Циклопом». Моряк стал частью большой сущности. Его окружали голоса, тысячи разных мыслей, стремительно путешествующих по отсекам вместе с электрическими импульсами. Время перестало иметь для Ханса значение, мечты и желания погибли вместе с телом. Он просто существовал и знал, что так будет вечно.

Корабль вернулся в океан и продолжил плавание или, если точнее, охоту. Ханс столкнулся с душой очень образованной и общительной женщины. В прошлой жизни им вряд ли суждено было встретиться. Новая знакомая поведала, что «Циклоп» сцапал её во время купания на одном из дорогих курортов Флориды. «Мои близкие думают, я утонула», - в этой мысли мужчина ощутил океан тоски. Ему хотелось утешить женщину, но что-то их разлучило. Ханс снова нёсся в потоке пленных душ, от носа к корме, с вершины кранов в трюм – к сердцу. Одинокий человек в громадной толпе.

«Циклоп» питался, рос, менялся. В нём почти не осталось металла, одна плоть, сохранившая прежние очертания деталей и конструкций.

Однажды хищнику попалась жирная добыча – океанский лайнер. Передняя часть «Циклопа» раскрылась от носа до того, что раньше было мостиком. Внутри не было коридоров и кают, лишь зеленоватая утроба, пульсирующая в предвкушении. А над ней распахнулся единственный овальный красный глаз без зрачка. Он был направлен на обречённый корабль.

Лайнер загудел, стал набирать ход. Машины работали на полную мощность, однако её не хватало. Зверь настиг добычу и стал заглатывать её, точно в самом деле был удавом. И вновь кричали люди, скрежетали переборки, которые ломались от такого давления, падали паровые трубы. Пасть захлопнулась.

«Циклоп» продолжал охотиться в Атлантике, наведываясь к берегам Европы, обошёл Южную Америку, посетил Тихий океан. Он неплохо закусил подводными лодками и военными транспортами во Вторую Мировую войну, отчего раздулся так, что почти потерял прежнюю форму. Но голод его был неутолим.

Анна Ландер проснулась в холодном поту и ещё минут двадцать не могла собраться с мыслями. Ароматный горячий кофе взбодрил её. Девушку продолжало трясти, когда ей вспоминались наиболее яркие образы и ощущения из сна.

- Приборы сходили с ума, - сказал Джером Катнер. – Тебя кидало по всей каюте, сердцебиение было бешеным. Мы хотели прекратить эксперимент, даже вкололи тебе адреналин в сердце, но сон не прерывался.

- Сколько… - Анна поперхнулась. – Сколько продолжался эксперимент?

Психиатр посмотрел на часы.

- Ровно сутки. Больше нас так не пугай, пожалуйста.

- Расскажи, что ты видела? – вмешался Ричард Дирринг.

Девушка поставила кружку на пол и запустила пальцы себе в волосы. Блузка пропотела насквозь, большая часть пуговиц отсутствовала, место укола немного болело. Тщательно подбирая слова, Анна поведала о судьбе экипажа шхуны. Её не перебивали, и даже после завершения истории в каюте сохранялось молчание.

- Живой корабль-людоед, - произнёс бизнесмен. – Более того, каннибал, пожирающий другие суда… Он в ответе за массу загадочных исчезновений. Сколько кораблей попало не на дно океана, а в его ненасытную утробу? О, безумный и кошмарный мир! Твои секреты лучше не узнавать.

- Но как могло нечто, построенное человеческими руками, обрести собственный разум? – спросил Катнер.

- А что мы знаем о появлении жизни вообще? – в свою очередь поинтересовалась Анна. – Сложились же когда-то условия для зарождения на Земле одноклеточных организмов. Они тоже, между прочим, родились в океане – бескрайнем древнем океане, покрывавшем планету. И кто сказал, что рано или поздно это не может повториться?

Джером кивнул.

- Да, феноменальное открытие. Отдел начнёт выслеживать этого хищника и поймает его. Научные исследования…

- Не доверяю я государственным структурам, - перебил Дирринг. – Вы будете за ним гоняться, попытаетесь взять живьём, чтобы запихнуть в большую лабораторную клетку. Очень большую клетку с прутьями толще, чем Крайслер-билдинг. Так не пойдёт, доктор Катнер. Зверь охотился на побережье штата Мэн, у моего порога и почти схватил молоденькую милашку. Я обязан сам его сцапать и зажарить на вертеле.

- У вас есть армия и армада кораблей? – спросила Анна.

- Нет, - ответил Ричард. – Только Эрик Корнелл и его ребята. Завтра в порту Бата, если желаете, познакомитесь с ними.

Девушка, конечно, захотела узнать, что замыслил её знакомый. Зная, с чего началась история, она стремилась увидеть и её окончание.

Команда ночевала в особняке Ричарда. Никаких развлечений и посиделок – все спали, даже Анна, которая хоть и провалялась в беспамятстве двадцать четыре часа, чувствовала себя разбитой вдребезги.

Задолго до полудня люди прибыли к частным причалам городка Бат. Яхты всевозможных цветов и видов, шикарные и простенькие, с мачтами и без, современные белоснежные, сверкающие в утреннем солнце, и старые, тускло поблескивающие бронзовыми поручнями, выстроились вдоль длинных бетонных причалов. Их было больше, чем жителей, ведь в спокойных водах гавани держали свои драгоценные корабли владельцы со всего штата.

Диррингу принадлежала «Аркадия», яхта восьмидесяти метров в длину, с шестью палубами, вертолётной площадкой и ангаром с водными мотоциклами.

- Такие громадные корабли продолжают называть яхтами? – спросил Катнер. – Скорее уж маленький океанский лайнер.

- «Аркадия» ничто по сравнению с «Леди Моура» Нассера аль-Рашида, - вздохнул бизнесмен. – Его судно больше на целых двадцать восемь метров.

- А где обещанные люди? – поинтересовалась девушка.

- Вот они.

Дирринг показал на большой фургон, приближавшийся к причалу.

- Мои верные цепные псы, столько раз спасали мою шкуру, что я со счёта сбился.

Машина остановилась, открылись задние двери и на бетон стали спрыгивать крепкие ребята в камуфляжной форме, тактических жилетах и с пластиковыми налокотниками и наколенниками. Старший, двухметровый атлет лет сорока с надменным лицом профессионального вояки, подошёл к Диррингу и пожал ему руку.

- Что на этот раз, сэр? – пробасил мужчина. – Возвращаем имущество? Обеспечиваем охрану важных переговоров?

- Охотимся на морское чудовище, - ответил Ричард.

Анна ждала реакцию вояки, но лицо его не изменилось. Мужчина лишь хмыкнул и сказал:

- Тогда ясно, зачем нам крошка Агнесс.

Бойцы как раз выгружали лафет, ящики и огромное безоткатное орудие – всё это спешное перекочёвывало на борт «Аркадии».

- Когда окажемся в нейтральных водах, установить Агнесс на носу, - велел Дирринг.

- Будет сделано, сэр, - кивнул мужчина и поклонился Анне. – Мисс.

- Это и есть Эрик Корнелл, - сказал бизнесмен, стоило вояке отойти. – Он служил в Королевской морской пехоте Великобритании, сражался против аргентинцев на Фолклендских островах в 1982. Как видите, надёжный и немногословный человек. А весь отряд достоин своего командира.

«Аркадия» отчалила через час и, по совету Анны, взяла курс на юго-восток – где-то там лежали основные охотничьи угодья «Циклопа». Спустя неделю плавания был обнаружен остров – с потухшим вулканом и белым пляжем. Девушка сразу узнала его, здесь был убит Ханс Кристофер и потерялся Уормуэлл.

Вооружённая группа высадилась на берег, прочесала густые заросли и в одном овраге нашла выбеленный солнцем скелет в истлевшей форме офицера торгового флота. В кармане сохранилась записка, написанная кровью: «Надежды не осталось. Он караулит меня у берега и постоянно зовёт. Времени у мерзавца предостаточно – целая вечность, а мои силы истекают. Воды недостаточно для выживания, нужна пища. Я неплохой охотник и рыбак, но корабль одним своим присутствием распугивает птиц и рыбу. Смерть скоро наступит. Блаженная и спокойная, похожая на сон. Если вы читаете эти строки, поспешите убраться с острова. Только не плывите на юго-восток, заклинаю вас! Зверь всегда приходит оттуда…»

Останки перенесли на яхту, Анна осмотрела их, прочла записку и уверенно заявила:

- Господа, перед нами капитан Уормуэлл.

- Хоть один человек с несчастной шхуны будет похоронен по-человечески, - сказал Дирринг и накрыл скелет простынёй из собственной каюты.

Теперь на руках было примерное направление, и Корнелл чёрным маркером провёл линию на юго-восток, она прошла через остров Вознесения между Южной Америкой и Африкой и упёрлась в мыс Доброй Надежды.

- Здесь, - Эрик ткнул пальцем в островок, - находятся британский гарнизон и военно-воздушная база США. Патрульные облёты осуществляются каждый день в радиусе пятидесяти километров. К тому же судоходство в районе очень оживлённое. Вряд ли нашу цель следует искать там, мертвец ошибся. Неудивительно, в его-то состоянии.

Дирринг был непреклонен и приказал капитану вести яхту заданным курсом. После многодневного плавания, в сотне километров от острова Вознесения, на котором британцы уживались с американцами, на экране радара показались многочисленные объекты. Это оказались скалы, целое скопление – маленькие, тонкие и острые, как зубы пираньи, большие валуны, похожие на развалины доисторических храмов. Тут и там на скалах лежали металлические скелеты кораблей, оплавившиеся, словно…

- Словно прошли через чей-то желудок, - высказал общую мысль Корнелл.

«Аркадия» легла в дрейф. С палубы был виден голый безжизненный остров в центре скопления – овальный, вылитый панцирь гигантской черепахи поразительных размеров: больше двухсот метров в длину, пятидесяти в ширину и девяти в высоту. Эрик предложил высадиться на него и осмотреть. У Анны появились нехорошие предчувствия.

- Мисс, мы профессионалы, - заверил Корнелл, его правильный британский выговор, чуждый американской развязности, казался лишним.

Снова спустили надувные «Зодиаки». Отряд почти в полном составе погрузился на них и устремился к «черепахе», лавируя между скал. Причалили легко, стали взбираться на самую «спину» этого огромного камня. Она была монолитной и скользкой, без трещин, бойцам приходилось держаться друг за друга.

Наконец, они взобрались на самую высокую точку, и Корнелл, поворачиваясь вокруг своей оси, увидел, сколько же в действительности обломков лежит на скалах. Их были тысячи.

- Кладбище кораблей, - сказал Эрик.

Он связался с «Аркадией» и доложил, что всё в порядке и опасного плотоядного корабля его люди не видят.

Тем временем, небо заволокло тучами, стал моросить дождь, но усиливающиеся порывы ветра предупреждали о скорой буре. Анна не отрывала взгляд от фигурок, перемещающихся по «черепахе». Поэтому девушка была первой, кто заметил, как острый конец островка, ближний к яхте, дрогнул, в нём появился прямой разлом, который стал расширяться и скоро явил миру чудовищный красный глаз.

Ричард прокричал в рацию:

- Корнелл, убирайтесь оттуда! Вы прямо на монстре!

Британец подскочил и вовремя – под ним неслышно открывалась пасть чудовища.

- Вот ты какой, - ухмыльнулся Эрик и выпустил в зеленоватую плоть очередь из автоматической винтовки.

Рот захлопнулся, пули стали рикошетить от окаменевшего панциря.

- К «Зодиакам», парни! – скомандовал Корнелл.

Отстреливаясь, бойцы без потерь отступили к лодкам и понеслись к яхте. А монстр просыпался, приподнимался из воды, которая начала бурлить. «Циклоп» был зол – как осьминог он поджидал добычу в засаде, притворившись холодным камнем, но лакомые кусочки оказались слишком юркими и теперь удирали.

Те же липкие плети, что когда-то схватили Ханса Кристофера, принялись хлестать по поверхности. «Зодиаки» ловко уворачивались, и лишь брызги взметались от этих ударов. Тогда хищник не спеша двинулся к «Аркадии», пошире распахивая пасть прямо под глазом – чёрную пещеру, в которую влез бы и авианосец.

Когда лодки подняли на борт, и между яхтой и зверем не осталось людей, Агнесса показала свой суровый нрав. Снаряд крупного калибра просвистел между скал и ударил в красный глаз. Монстр только зажмурился на пару секунд и стал разгоняться. Ему навстречу летели противотанковые ракеты, трассирующие пули – наёмники применяли весь свой арсенал. С возгласом «Вот как это делается!» Корнелл подхватил ручной пулемёт и стал палить в огромную пасть короткими очередями.

Тщетно – огневая мощь была недостаточной, и даже безоткатное орудие оставляло лишь трещины на твари.

Не можешь победить – беги, это универсальное правило вступило в действие, «Аркадия» на максимальной скорости устремилась к острову Вознесения. Диррингу пришлось полностью довериться Чарльзу Мантли, своему капитану, а этот седой тип с бородкой был очень хитёр и решил держаться курс прямо на Джорджтаун, островную столицу. Там не было войск, только парочка безоружных полицейских, но на подходах имелись коварные отмели. Мантли рассчитывал оставить на них преследователя.

Капитан не прогадал. Увлечённый погоней «Циклоп» влетел на мель, основательно вспорол себе брюхо и застрял намертво. Вой огласил дождливую ночь.

Пока яхта подходила к причалам, Дирринг успел связаться с островом и, рискуя быть осмеянным, предупредил о «кровожадном существе из глубин».

- Очень опасная тварь, она почти нас сожрала, - говорил Ричард и сам осознавал, какую околесицу несёт. – Объявляйте тревогу!

- Да-да, - откликнулся усталый голос. – Только гляну, чем вы так надрались.

Полицейский в жёлтом прорезиненном дождевике ждал на пирсе и загораживал широкой грудью столицу с население в пятьсот с небольшим человек.

- И где ваш… кракен? – спросил страж порядка, когда с яхты спустили трап.

Раздался тревожный перезвон – это скрывались под водой большие буйки, которые «Циклоп» оплёл щупальцами, чтобы подтащить тело к берегу. Красный глаз злобно сверкал во тьме за свежими развалинами.

- Вопросы есть, сержант? – поинтересовался Корнелл, первым спустившийся на суше.

- Нет… сэр… нет, - полицейский стал заикаться.

- Тогда уводи людей на холмы, эвакуируй Джорджтаун, - приказал Эрик. – Команда, выстроиться на пляже в линию! Пощекочем тварь!

Поднялась суматоха. Жители, хватая документы, еду и быстро набивая чемоданы, покидали город. С ними уходили люди с яхты. А на военных базах острова трезвонили телефоны, по проводам летел отчаянный зов о помощи.

С вершины холма, покрытого вулканическим пеплом и шлаком, Анна видела отряд Эрика Корнелла, дожидавшийся монстра у воды. К нему скользили влажные щупальца, толстым слоем покрывавшие поверхность бухты.

И вдруг затрещала автоматная стрельба. Вспышки выстрелов освещали ночь, рвались осколочные гранаты. Пусть пули не могли пробить панцирь «Циклопа», но прекрасно рвали в клочья его мерзкие конечности.

Долго кипел неравный бой на берегу. Когда боеприпасы у наёмников стали иссякать, подоспела британская моторизованная колонна из Тревеллерс-Хилл, и к треску штурмовых винтовок добавился грохот крупнокалиберных пулемётов и танковых орудий.

- Вот так! Кромсай его на куски, братья! – кричал Корнелл, подбадривая товарищей.

Эрик вдавил спусковой крючок, раскалённые гильзы сыпались на песок и ноские его начищенных до блеска ботинок.

«Циклоп» остановился, ему было больно – не в человеческом смысле, но в каком-то своём. Прозрачная жидкость, заменявшая твари кровь, смешивалась с водой залива, в этой мути плавали клочья разорванной плоти.

В небе появились Ф-16 с базы в Кэт-Хилл и обрушили на каннибала ракеты и бомбы.

Солдаты и пилоты не знали, с кем воюют, но дрались дьявольски упорно, так что сам воздух накалялся от разрывов.

Сражение продолжалось два дня без передышки, пока к острову Вознесения не подошла американская атлантическая эскадра. Тяжёлые пушки, способные уничтожить подземный бункер, дали залп по ослабленному «Циклопу». Один многотонный снаряд прошиб его растрескавшийся панцирь и попал в могучее сердце. Переполненный страданием стон раздался из огромной пасти. Затем медленно потух красный глаз. И тут же наступила позабытая тишина.

Вскоре буксиры приволокли изуродованный остов на берег, где учёные Отдела смогли устроить вскрытие. Правда, использовать им пришлось не скальпели, а бензопилы, отбойные молотки и мощную взрывчатку. Удалось извлечь то, что являлось скелетом монстра – нечто среднее между обычными костями и металлическими конструкциями. Вываливали и остатки прошлых трапез: баркасы, прогулочные яхты, небольшие грузовые корабли. Они числились в списке пропавших судов. Человеческих тел не обнаружили – органика в желудке зверя растворялась быстро.

Огромный труп превосходил высотой многие окрестные холмы, а уж смердело от него на весь Джорджтаун. Поэтому жители без необходимости не высовывались из жилищ.

По пляжу гуляли четверо: Ричард, Джером, Эрик Корнелл и, конечно же, Анна.

- Ну, доктор, выяснили ваши учёные мужи, как корабль мог ожить? – поинтересовался бизнесмен, морщась от гнилого запаха.

- Они не понимают, как такое случилось, - ответил Катнер. – Возможно, причины лежат за пределами естественных наук, где-нибудь… в другом месте.

- Главное, пленники свободны, - сказала девушка.

- Да, - одновременно сказали мужчины.

Люди остановились и некоторое время наблюдали за работами на трупе корабля. Вдруг Корнелл обратился к блондинке:

- Мисс, как думаете, теперь в море можно вздохнуть спокойней? Тварь была одна? Меня и особенно капитана Мантли очень волнует этот вопрос.

Анна посмотрела на океан – бескрайнюю водную гладь до горизонта. Она спокойна и прекрасна, но может почернеть, вздыбиться и начать губить жизни. А под ней… Что же скрывает вода? Каких ещё монстров? И только ли молния повинна в страшном преображении «Циклопа»? Может, его прокляла стихия, которая древнее самой жизни? Вода… Вода первой появилась на планете и не желала становиться рабыней человечества. Может и так, кто его знает?

Крысы под ковром… Именно этот образ возник в мозгу Ханса Кристофера, когда он впервые увидел вроде бы безобидный бугорок на палубе, оказавшийся на поверку пастью голодного зверя.

Девушка не нашлась с ответом.

- Тогда скажи, кто же такой рыжий моряк? – поинтересовался Дирринг. – Почему ты увидела события его глазами, хотя погиб он не на шхуне?

- Здесь всё просто, - сказала Анна. – Ханс Кристофер был духовидцем.