История XII : «В мире призраков»

Джером Катнер положил на камень букет мальвы – цветов с бледно-розовыми лепестками.

- Мне тебя не хватает, - сказал мужчина и утёр рукавом плаща набежавшую слезу.

- Ты ведь любил её, правда? – спросила Сара Лесли.

- Для женщин существует лишь две крайности: любовь и ненависть. Между ними лежит аморфная дружба, - произнёс психиатр, посмотрев на свою спутницу. – Анна была для меня чем-то большим – сокровищем, которое нужно охранять. Это чувство не передать словами.

Они немного постояли, глядя на могилу подруги, потом Сара напомнила:

- Дамбу открывают завтра, наконец-то её достроили. Ты поедешь?

Катнер пожал плечами.

- Последний шанс оказаться там, где погибла Анна, - сказала девушка. – Скоро всё скроет водой.

- Ладно, я там буду, - сдался Джером.

Он скоро пожалел о своём решении. Торжественность церемонии его томила, все эти речи представителей штата, слова нового владельца «Дирринг Констракш» о жертвах, которые пришлось принести, щедро сдобренные музыкой из динамиков.

Когда был завален обводной канал и открыты шлюзы дамбы, приток Камберленда стал быстро затоплять лесистую долину, в которой скрывался вымерший город. Джером спрятал руки в карманы и случайно наткнулся на лепесток мальвы. Повертел его перед глазами, посмотрел на просвет.

- Как ты попал сюда? – спросил психиатр.

А вода продолжала прибывать, медленно поглощая холмы и сосны. Мероприятие проходило на самом верху дамбы, поэтому это торжество одной стихии над другой открывалось Катнеру во всей красе. Он даже разглядел расплывчатые очертания ратуши.

- Прощай, - произнёс мужчина и выпустил лепесток.

Река пробилась в ратушу сразу через двери и окна и скоро поднялась почти на полметра. Мешки с песком и тяжёлые шкафы не справились с ролью плотины, их снесло, повалило. Снаружи плавал разный мусор, доски, торчали ржавые крыши автомобилей.

Солдаты собрались вокруг своего командира. Капитан Ландер посмотрел в лицо каждого и молвил:

- Вот и настал долгожданный день. Город перестал существовать и нам не нужно больше оберегать его. Приказ выполнен, и уже дует ветер, который унесёт отсюда.

- Куда же, дедушка? – спросила Анна.

- Этого не ведают и самые могущественные духовидцы, - ответил офицер.

В самом деле, ворвался ветер, лёгкий, нежный, освежающий. Он не был похож на заурядное движение воздуха мира живых, таилась в его порывах какая-то разумная сила. Призраки с улыбкой встретили её появление. Их тела превратились в скопление огоньков, которые сначала закружились, а потом устремились на свободу, в небо, а там разлетелись в разные стороны.

- Эй, а как же я? – позвала Анна.

Она осталась совсем одна в ратуше.

- Дедушка, пожалуйста, возьми меня с собой!

Голос эхом отражался в стропилах.

- Да что за шутки такие? Кто-нибудь слышит меня? Бог?

Вода уже дошла до пояса, и девушка поняла, что если задержится здесь и будет и дальше орать, обязательно утонет. Как себя чувствует призрак на дне искусственного озера, она узнавать не хотел.

Анна вышла из ратуши, кругом расстилалась сверкающая под солнцем мутная гладь, зажатая высокими хребтами. До них было часа три ходу в нормальных условиях.

Мимо степенно, точно сытый крокодил, проплывала дверь. Девушка влезла на неё, легла на живот и обеими руками стала грести к суши, проявляя настоящие чудеса ловкости, когда приходилось огибать машины, столбы, а позже и деревья.

- Загробный мир – царство покоя, - тараторила девушка, чтобы взбодрить себя. – Да, если бы сказали, что после смерти будет та же ерунда, что и при жизни, если не хуже, все бы отказались умирать. Кому нужно такое посмертное существование? Ни суда за грехи тебе, ни реинкарнации. У каждого свой рай и ад? Не надейтесь, гребите.

Наконец дверь уткнулась в берег, и девушка выбралась на него, цепляясь за траву. К этому моменту над поверхностью озера возвышались только церковный шпиль и башня ратуши. Скоро и они скрылись с людских глаз.

Со всех сторон наползала непроглядная белёсая мгла, так что дальше Анна пробиралась ощупью, часто получая по лицу ветками.

Ей удалось выйти на дорогу. Теперь хотя бы появился ориентир – серая лента с жёлтой полосой, исчезающая в тумане. Девушка выбрала направление наугад. Мимо пролетали полупрозрачные фантомы автомобилей – жалкие тени живого мира, падающие на царство мёртвых. Встречающиеся города были пусты, Анна не замечала в них людей.

Усталости и голода она не чувствовала, и отметила это как главный плюс теперешнего сомнительного существования.

Шаг, шаг, десяток, сотня, тысяча шагов по автостраде. Сколько она уже шла? Времени не существовало, оно перестало иметь значение. Солнца не видно, кругом постоянно одинаковая полутьма. Путешествие могло продолжаться день, месяц или год. А может, и вечность прошла и уже нет на планете человечества.

Начался дождь, его капли были материальны, так что девушка быстро промокла до нитки. Она огляделась в поисках укрытия и заметила возвышающееся над туманным лесом здание, к нему вела разбитая дорога. Девушка свернула на неё и оказалась перед громадной, явно заброшенной постройкой, облицованной красным кирпичом. Боковые крылья располагались под небольшим углом к центральному корпусу, над ним высились шпили.

Анна узнала это место – туберкулёзная больница Вэйверли-Хиллз, Мекка американских охотников за привидениями. О ней ходило множество легенд, десятки людей рассказывали о звуках и видениях в коридорах и палатах учреждения, закрытого в далёком 1962 году. Неудивительно, ведь с 1928 там скончалось свыше шести тысяч пациентов.

- Прекрасное место для одинокого заблудившегося привидения, - сказала блондинка.

Она прошлась по разным помещениям, надеясь встретить других призраков, но тщетно. За окнами стеной лил дождь. Анна остановилась у окна общей палаты и подставила ладонь под прохладные струи.

- Чёрт, одежда так неприятно липнет к телу. Снять её что ли? Голое привидение… - девушка поежилась. – Нет уж, нужно всегда оставаться нормальным человеком. Это я, получается, себе говорю? А с кем ещё болтать? Да, так у людей крыша и едет, вот откуда берутся злобные духи, одержимые насилием. Вот-вот… Прекрати уже! Хватит!

Анна плеснула дождевой водой в лицо, легче не стало. Обычно такие проблемы она решала крепким долгим сном, который мог длиться сутки. Сейчас ей не хотелось спать… и больше никогда не захочется. Но ведь можно было создать видимость нормальности. Сколько раз попадались мёртвые, занимавшиеся любыми делами? Скульпторы, приходившие в свои студии, чтобы вновь творить, водопроводчики, продолжавшие отвечать на вызовы, призраки полицейских, настолько запугивавших преступников, что те сдавались. Раньше она принимала это за выполнение программы, теперь засомневалась.

- Бедняги просто хотели сохранить свой рассудок, - поняла блондинка. – И чем я хуже?

В палате оставалась всего одна кровать с матрасом. Девушка улеглась на него, одна в большом помещении под сводчатым потолком, облупившейся извёсткой.

- Засыпай… Спи, тебе говорят! – приказывала Анна.

Настоящим счастьем стал неожиданный зевок, он очень воодушевил. Потом стали смыкаться веки, а туман с улицы, казалось, просочился в голову и спутал мысли.

- Получается… - успела подумать девушка, прежде чем перестала слышать убаюкивающий шорох дождя и размеренные удары капель по жестяным козырькам над окнами.

Случилось то, чего она меньше всего ожидала – погружение в прошлое.

Блондинка ощутила себя в теле Сессила Квина, молодого художника, больного туберкулёзом, «белой чумой», терзавшей штат Кентукки. Он лежал в переполненной палате и делал на обрывке сероватой бумаги карандашный набросок медсестры. Девушка была как две капли воды похожа на Анну, только намного улыбчивей. Она словно пыталась пронять болезнь своей лучезарностью, когда шла вдоль ряда коек и спрашивала о самочувствии пациентов.

Карандаш скользил по бумаге, оставляя чёрточки, сплетавшиеся в изображение. Оно, в отличие от фотографии, передавало всю суть человека. Художник закашлялся и закрыл рот кулаком.

Это привлекло внимание медсестры.

- Можно посмотреть? – спросила девушка. – Я слышала, вы, художники, не любите показывать незаконченные работы…

- Конечно, Мэгги, - ответил Сессил и протянул листок.

- Я в самом деле такая? – спросила медсестра. – Ты мне льстишь, лицо получилось слишком добрым и жизнерадостным. Прямо сказочная принцесса.

- Никакой ошибки, - ответил пациент и закашлялся.

Обычно это вскоре проходило, но в этот раз он не мог остановиться. Снова и снова болезненные спазмы рвали его внутренности. Изо рта потекла кровь, а в глазах потемнело. Сессил услышал, как девушка закричала:

- Доктор!

Анна очнулась от наваждения.

За стальными прутьями спинки кровати сидел на полу тот самый художник в измятом больничном одеянии и рисовал. В тот момент блондинка испытала приступ бешеной радости, сравнимой лишь со счастьем голодного человека, который случайно нашёл склад консервов. Так и хотелось броситься на этого молодого парня и задушить в объятиях. «Больше не придётся разговаривать с собой!» - возликовала душа, но разум быстро поставил её на место, напомнив, что Сессил провёл здесь десятилетия в полнейшем одиночестве и мог повредиться рассудком за это время. Требовалась осторожность. Так что пока Анна подтянула ноги и обхватила колени.

Парень почувствовал это движение, оторвался от рисунка и улыбнулся.

- Ты очень красивая, когда спишь, Мэгги, - сказал он и показал свой набросок. – Взгляни, похоже? Вышло почему-то иначе, чем в прошлый раз.

Сессил хорошо передал усталость и какую-то загнанность в выражении лица Анны, эти уродливые черты появились у неё ещё при жизни и усилились за последние… мгновения бесконечности. Не было и капли счастливой лучезарности двойника из прошлого. Пусть они были идентичны вместе, под маской скрывались люди, непохожие во всём.

- Отлично получилось, - похвалила девушка. – Но, понимаешь, я не Мэгги.

Анна замерла в ожидании. Кто мог знать, как прореагирует человек на такую новость? Она могла рушить его заветные мечты, молитвы, обращённые к серым небесам.

- Жаль, - вздохнул Сессил. – Вы похожи, и я думал… Глупец, высокомерный глупец. Я думал, Господь откликнулся на мои молитвы и свёл меня с прекраснейшим человеком. Ой, не хотел тебя обижать. Язык мой – враг мой, всё треплется и треплется, как полковое знамя. Кто вы тогда, мисс?

- Анна, и думаю смерть это достаточный повод, чтобы отказаться от разных «мисс», «миссис» и прочих «мистеров».

- Не буду спорить, - радостно воскликнул художник. – Боже, так прекрасно говорить с кем-то, вы не представляете! Я Сессил!

- Я знаю, - кивнула девушка. – И давно вы здесь?

- Трудно сказать, как долго, - задумался Сессил. – Умер в тридцатом, считайте сами. Когда вы…

- В девяносто четвёртом, - сказала девушка.

- Шестьдесят четыре года! – художник схватился за голову. – Вот же время волшебная штука: вроде тащиться, а оглянешься – пролетело! О, снова простите, это вам, подарок.

Анна взяла рисунок, но так как джинсы не успели высохнуть, просто сложила его пополам и пока держала в руке.

Дождь закончился, лишь редкие капли пролетали мимо окна, разбиваясь о мокрый бетон внизу или увлажняя зелень кустарников.

- Сейчас будет такая красота! – воскликнул Сессил. – Пойдём на крышу!

Парочка призраков поднялась на самый верх центрального корпуса, в башню над главным входом. Отсюда было видно изумительное чудо – солнце. Его лучи пробились через тучи, окрашивая их в самые невероятные цвета, наводившие на мысль об искрящейся мыльной пене. От восторга девушка выпустила из рук листок с рисунком.

В мире живых под ярким бирюзовым небом к больнице подъезжал чёрные микроавтобус с изображением глазастой простынки на боку. Вдруг прямо из воздуха материализовалась бумажка и прилипла к лобовому стеклу со стороны водителя. Даррен ударил по тормозам и распахнул дверцу.

- Не похоже на эктоплазму, - сказал Даррен, когда опасливо прикоснулся к листочку.

- Взгляни на лицо, - посоветовал напарник по охотничьему ремеслу. – Это же та женщина. Помнишь Колорадо?

Фрэнк достал «Полароид», направил его на больницу и нажал кнопку.

- Нужен старый фотоаппарат, - подколол Даррен. – Современные устройства не способны…

- Да, а это тогда что? – воскликнул Фрэнк и гордо предъявил белый прямоугольник, на котором постепенно проявлялась изображение. – Подсказываю, фигуры на крыше.

«Охотник» их заметил – два расплывчатых силуэта. Даррен взвизгнул довольной свинкой.

- Мы круты, дружище! Только приехали, и сразу вступили в контакт с духами!

- Это только начало, - заверил Фрэнк и вытащил из-за сиденья саквояж. – Сейчас мы с ними по-человечески пообщаемся.

Оставив машину прямо на подъездной дороге, «охотники» пошли в столовую Вэйверли-Хиллз. Здесь Фрэнк раскрыл саквояж и выложил на стол колдовские свечи, доску с буквами и деревянный треугольник с намалёванной в одном уголке стрелочкой.

- Сомневаюсь в научности твоего метода, - сказал напарник. – Может, установить приборы, сделать снимки, а?

- Всего лишь маленький спиритический сеанс, - успокоил Фрэнк. – От него хуже не сделается. Кто узнает, что к нему прибегали? Но представь, если в самом деле получится вызвать духов на разговор. Только подумай о таком успехе. В издательстве «Розуэлла» станки лопнут от удивления. Давай возьмёмся за треугольник. Теперь нужно спросить…

- Можно я?

- Действуй, - кивнул Фрэнк.

- Меня кто-нибудь слышит? – замогильным голосом вопросил Даррен.

На башне Анна и Сессил ощутили, как вздрогнуло здание. От пола повеяло холодом. Художник сокрушённо вздохнул.

- Опять какие-то парни занялись столоверчением. Устал я от такой назойливости. Был бы призраком вроде тех, из страшных романов, что способны мебелью кидаться, давно бы повыгонял этих назойливых мух.

- А поговорить с ними не пробовал? – спросила Анна.

- Они не слышат, - сказал Сессил.

Солнце скрылось за тучами и на крыше не осталось ничего интересного, лишь серость и выползающий из низин туман.

- Кофе? – предложил художник.

У Анны слюнки потекли при одном воспоминании о вкусе крепкого горячего напитка.

- С удовольствием! – выпалила она.

Пока Сессил колдовал с кофеваркой, девушка села во главе длинного стола. Он дрожал, слегка подскакивал, покрывался изморозью. Вдруг прозвучал дребезжащий, словно из испорченного динамика, голос, отразившийся от стен и потолка столовой:

- Меня кто-нибудь слышит?

- Да, - мимоходом ответила Анна, а художник вздохнул:

- Зря ты это сказала.

В мире живых треугольник вырвался из рук «охотников» и стал скользить по таблице от буквы к букве.

- Д-да, - прочитал Даррен. – Фрэнк, они здесь и готовы общаться! Спроси ты что-нибудь!

- Назовите свои имена, - потребовал напарник.

Художник прислушался и усмехнулся:

- Ага, разбежался, - затем он прочистил горло и произнёс. – Убирайтесь отсюда, пока я не спустил на вас адский гончих! Они порвут ваши тела и души!

- Ты видел? Видел! Нам угрожают! – прокричал Даррен. – Говорил же, нельзя применять антинаучные методы!

Сквозняк затушил свечи, треугольник продолжал летать по «ведьминой доске», выводя проклятия.

- Бежим, это не призрак! Демон!

- Вот так и развлекаюсь, - улыбнулся Сессил, когда стих гром голосов из другого мира.

Художник поставил перед девушкой большую чашку горячего кофе. Анна взяла её обеими руками и, блаженно закрыв глаза, сделала глоток. Губы и язык обожгло, и это ощущение было прекрасно.

- Разве призраки могут пить кофе? – задумчиво спросила девушка. – Нам же, по сути, ничего не нужно. Еда, сон, развлечения – это в прошлом.

- Но страдания вполне реальны, - сказала Сессил, присаживаясь напротив. – Меня иногда терзает кашель, будто я до сих пор болен. Нас окружают призраки: домов, лесов и, видимо, даже кофейных зёрен. Только интересно, почему мы не встречаем других? Ты первая, кого я вижу.

- Пока я шла по дороге, подумала об этом, - сказала Анна. – Смотри, есть мир живых и мир мёртвых, обычно они не пересекаются и обитатели одного – призраки для обитателей другого. А вдруг и призрачная реальность неоднородно? Тысячи слоёв с разными обитателями наслаиваются один на другой, не позволяя душам встретиться. Где-то обитает одна полоумная душа, в распоряжении которой целый пустой мир, в другом слое могут обитать миллионы.

- Всё возможно, - после недолгого раздумья произнёс художник.

Туман вползал в помещение, клубился под столами, скользил, точно живой, в тёмных углах. Время проходило, но ничего особенно не менялось. Сессил и Анна сидели друг напротив друга, делились воспоминаниями о жизни и пили кофе.

В какой-то момент художник насторожился. Откуда-то снаружи доносилось песнопение.

- Снова это, - скривился Сессил и отставил кружку. – Раз за разом, с тупым упорством бьются о стену и продолжают приходить.

- Ты же говорил, с другими призраками не встречался, - напомнила Анна.

- Я не лгал, - сказал художник. – Если хочешь, поднимись на второй этаж и выгляни в окно. Тогда поймёшь, в чём дело.

Вэйверли-Хилл стоял, естественно, на холме, прямо на довольно крутом склоне, в результате на одной стороне этажей было больше, чем на другой, как в знаменитых старых домах Сан-Франциско. Из окон «высокой стороны» - той, что ближе к подножию – были видны ворота, ведущие к платформе подъёмника – источнику самых страшных легенд больницы. Поговаривали, когда требовалось избавиться от большого количества умерших, сбрасывали тела в шахту, внизу их штабелями складывали в грузовик и отвозили на кладбище.

Сейчас мимо этих ворот двигалась огромная процессия с масляными фонарями, керосиновыми лампами, факелами и электрическими фонариками. Пилигримы и солдаты Континентальной армии Джорджа Вашингтона в синей форме, английские «красные мундиры», золотоискатели, беглые рабы с иссечёнными спинами, промокшие моряки, а также рабочие, инженеры, клерки, учителя, врачи и полицейские. Словно история воплотилась и устремилась на восток под пение религиозных гимнов.

- Они идут долиной смертной тени, - сказал Сессил, с тоской глядевший на десятки фонариков, плывущих в густом тумане. – Появляются часто, но ни разу не сумели миновать больницу.

Гиканье и лошадиное ржание огласило лес, в тумане замелькали группы всадников, которые окружили процессию. Блеснула начищенная сталь сабель и пик. Вспышки вырвались из стволов Винчестеров и револьверов.

Конница стала теснить людей к больнице и беспощадно расстреливать. Крики разорвали туман, фонарики стали падать и гаснуть. Полуголые индейские воины смело врывались в толпу, разбивали головы несчастных дубинами, бросали томагавки, пускали в упор, с нескольких футов, длинные стрелы с чёрным оперением.

С процессией было покончено за десять минут, и жестокий отряд вновь растворился в тумане.

- Нужно проверить, остался ли кто в живых, - сказала Анна, когда всё стихло.

- Смеёшься? – спросил художник. – После такой бойни там ничего не уцелело.

- Мы обязаны убедиться, - настояла девушка.

Сессил провёл её к подъёмнику, нажал зелёную кнопку со стрелкой. Панель управления заискрила, и платформа заскользила по наклонному тоннелю. Оказавшись внизу, парень открыл небольшое окошко в железных воротах и показал на него.

- Убедись сама, одни покойники.

Девушка встала на цыпочки. На забетонированной площадке у больницы лежали груды тел, у некоторых погибших из груди торчали стрелы или рукоятки маленьких топориков, другие были разрублены. Всюду валялись шесты, к которым крепились прозрачные фонари со свечками – все разбиты, растоптаны.

- Царство вечного покоя, - усмехнулся Сессил. – Люди будут воевать везде и всюду, повод и подходящее оружие всегда отыщутся.

Налетел ветер и рассеял тела, обратив их в сверкающие огоньки.

- Скоро они соберутся снова и вернуться, - сказал художник. – И опять погибнут. Это будет продолжаться вечность.

Анна уже хотела закрыть дверцу, когда её слуха достиг сухой треск, а в тумане сверкнули вспышки. Кто-то сражался, это подтверждало эхо бодрых команд:

- По лошадям цельтесь! Взвод, беглый огонь! Эй, на флангах, не зевайте! Ближе, ближе к деревьям, я сказал, не пускайте их в тыл! Так, хорошо. Теперь зарядите винтовки и ждите. Залп!

Сразу семнадцать фигур выступили из белой мглы, они отступали спиной вперёд, без паники спокойно, каждые несколько шагов делая остановку для выстрела и перезарядки. Один из этой группы – усач в гражданском и с повязкой на рукаве – оторвался от своих, подбежал к воротам и заколотил в них кулаком.

- Будьте людьми, откройте! Ради всего святого!

Анна бросила взгляд на Сессила, и художник покачал головой. Взгляд парня словно говорил: «Это может быть уловка убийц».

Девушка вспомнила совет, от которого, скорее всего, на американской земле не было толку – совет о злобных драугах, пытающихся проникнуть в дом.

- Скажи, Бог в помощь, - потребовала блондинка.

- Бог в помощь, мать твою! – выкрикнул мужчина. – Отпирай, с нас сейчас скальпы сдирать будут!

Отодвинув ржавую задвижку, Анна отступила в сторону. Тяжёлая створка распахнулась и усатый медик в старомодной одежде ввалился внутрь. За ним спокойно вошёл человек в сутане и серебряным крестом на груди, затем четырнадцать солдат в синей униформе девятнадцатого и офицер. Он закрыл дверь за миг до того, как в неё ударили пули и стрелы.

- Угораздило же нас прицепиться к этой толпе, - сказал один из бойцов, устало опустившись на бетонный пол и обняв винтовку Спрингфилд. – Еле вырвались. Если бы не та густая роща, конец бы пришёл.

Офицер прислонился к створке, на которую продолжали сыпаться удары, глаза немного прикрыл, руки подрагивали после выброса адреналина. Анна вгляделась в до боли знакомое лицо.

- Капитан Харрис? Где ваша пушка, сэр?

- Девочка? – удивился офицер. – Боже мой, в прошлый раз, когда я видел тебя, ты была ростом с табуретку. Смотри-ка, как вымахала! Бросили мы наше осадное орудие, слишком тяжело с ним по стране таскаться, сначала на север, потом на юг и запад, теперь вот на восток.

- Разные слухи ходят, - вмешался капеллан О’Нил. – Люди болтают о месте, из которого по миру разлетаются загадочные ветры. Возможно, там истинный рай и дворец Создателя. Все пытаются попасть туда, но дороги опасны, слишком много хищников по ним шныряет.

- Рай? – усмехнулся Сессил. – Стало быть, нас окружает ад, святой отец? Куда же подевались демоны и чаны с маслом для грешников? Я не замечал этого и ни разу не видел ангела.

- Смейся, сколько влезет, но лучше искать утопию, чем сидеть в развалившейся больнице и ждать окончания вечности, - огрызнулся священник.

- Вы же видели ветер, он не простой, как и туман, - сказал капитан. – Когда мы свершили свою месть… Прости, девочка, за то, что стала свидетелем этого кошмара. В общем, после взрыва нас раскидало по родным городам. Наших близких мы не встретили, поэтому пошатались по окрестностям, а потом пошли к Виксбургу, к развалинам особняка. С тех пор и скитаемся, и бьёмся, и пытаемся найти выход из этого цикла.

- Какого цикла? – спросила Анна.

- Если тебя убивают, то снова оказываешься в исходной точке, - ответил Харрис. – Словно переигрываешь шахматную партию. Но логика ветра или того, кто повелевает им, нам непонятна. Даже святой отец не в силах ответить, почему он одного человека относит домой, другого забрасывает чёрти куда, третьего совсем не трогает.

- Неисповедимы пути Господни, - вздохнул капеллан. – Но ведут они на восток.

Художник вспылил:

- Что вы заладили, как заевший граммофон? Восток! Восток! Нет там ничего! Тем более Бога… Его не существует, миром правят лишь суровые законы выживания, и ради какой-то химеры я носа в туман не высуну. Отдыхайте и проваливайте!

- Тихо! – вскинула руки Анна. – Обойдёмся без грызни, мы все мертвы, так что убить друг друга по-настоящему не сумеем, только проблем создадим. Сессил, вспомни о законах гостеприимства. Ты же томился в одиночестве, а теперь, когда завалилась целая куча гостей, посылаешь их прочь.

Художник раскраснелся, опровергнув ещё одну легенду о призраках – о вечной бледности. Первая говорила о холодности и спокойствии, её он разрушил давно.

- Кофе выпьете? – процедил Сессил сквозь зубы.

И как до того у девушки, глаза мужчин зажглись животной радостью, словно им открыли, где лежат все клады земные. Харрис оттолкнулся от двери, отряхнул пыль с синего кителя и сказал:

- Если обещаешь не плевать в чашки, с радостью примем твоё предложение.

Гости расселись в столовой, после первых же глотков зазвучали громкие похвалы алхимическому искусству художника.

- Дружище, это превосходно! – воскликнул фельдшер отряда. – Ко мне прямо жизнь возвращается.

- Хорошо сварено, - кивнул капеллан.

Сессил прокашлялся и обратился к нему:

- Святой отец, я сказанул лишнего. Вы уж простите, мне просто памятны наши кентуккийские проповедники, твердившие, что «белой чумой» заболевают грешники. Лично я каждое воскресенье ходил в церковь и пел в церковном хоре, но всё равно подхватил заразу. Обидно…

- Понимаю… Как твоё имя? Сессил? Всем тяжело уходить раньше срока.

Лёд между людьми был сломан, так что в столовой началась оживлённая беседа, иногда, очень редко, даже звучал смех, когда пехотинец или артиллерист в сотый раз пересказывал анекдот или забавный случай из жизни.

- Вы рассчитываете путешествовать без машины по дорогам, кишащим убийцами? – спросила Анна у Харриса.

- Имеете в виду самодвижущиеся экипажи? Мы всё равно не умеем ими управлять, пойдём пешком. Осторожно, тихо, по обочинам. Пока патронов хватает, выстоим.

- Я умею водить, - сказала девушка.

- Хотите отправиться с нами? – капитан явно был недоволен, ведь он родился во времена, когда к женщинам относились, как к живописному украшению домашнего интерьера. – Ваш супруг не горит желанием покидать убежище.

- Сессил? Он мой собрат по не счастью, а не муж. Так вы согласны принять мою помощь? Машина даст серьёзные преимущества.

- Если сможете отыскать транспорт, я согласен, - сказал офицер.

Девушка встала из-за стола и направилась к выходу. Уже на улице её догнал художник.

- Одну я тебя не отпущу. Искать, так вместе.

- Ты же против авантюры этих ребят. Я думала…

- Да, я уверен, они ничего не найдут на востоке, - сказал Сессил. – С другой стороны, чем мне рисковать? Убьют – снова окажусь в своей палате. Ветер думает, здесь мне самое место.

Вдвоём они прокрались к автостраде и пошли по ней. Анне иногда попадались брошенные машины, но это было в милях от больницы, идти к ним смысла не имело и приходилось полагаться на фортуну. Подкинет она чего-нибудь или нет?

Башня Вэйверли-Хиллз успела исчезнуть в густом тумане, когда художник показал на нечто большое и тёмное у обочины. Это оказался современный грузовик, пустой фургон с ключами в замке зажигания. Толстая подошва армейских ботинок помогла Анне дотянуться до педалей, а мотор послушно заурчал.

Девушка повела машину к больницы, у поворота к ней разогналась как следует и возле самого здания заложила крутой вираж, встав задним бортом к дверям. Сессил перекрестился.

- Факт смерти ещё не означает, что нужно так рисковать, - сказал он, но блондинка объяснила:

- Будем тащиться, нас спокойно перестреляют.

Люди Харриса, нагруженные мешками с кофе, перебежали к машине и влезли в фургон. Два бойца закрыли двери, и капитан постучал по металлу со стороны кабины. Можно было ехать.

Анна вывела грузовик на шоссе и вдавила педаль газа в пол. Она знала, куда собирается заглянуть – в Уосау, точнее в дом своего детства.

«Мёртвые путешествуют с ветрами», - сказал один мертвец.

«Ветер раскидал нас по родным городам», - произнёс другой.

Девушка надеялась найти там своих родителей. Ради этого она гнала машину на север от Луисвилля, возле которого стояла больница, по шоссе № 65. Через Индиану с её скованными туманом Селлерсбургом, Скотсбургом, Колумбусом, Индианаполисом и дальше к великому озеру Мичиган. По его берегу пролегала почти прямая дорога на Уосау.

Уже на территории Висконсина Анна встретила препятствие – баррикада из бетонных блоков, стальной арматуры и мусорных контейнеров пересекала путь в месте, где дорога предательски сужалась. Стоило притормозить перед ней, как зазвучали выстрелы. Пистолетная пуля пробила лобовое стекло и вошла сиденье возле головы девушки, вывернув наружу желтоватый поролон.

Успев различить за преградой каких-то одичавших и обросших щетиной людей в лохмотьях, Анна дала задний ход и под вялым обстрелом ехала до ответвления на просёлочную дорогу, куда и повернула.

- Сумасшедший мир, - сказал Сессил, когда грузовик стал трястись на ухабах.

Дальше судьба хранила, новые банды не попадались, и вот Анна, сокрушив бампером хлипкие ворота из тонких осиновых стволов, остановила машину. Перед ней была широкая просека с амбаром, гаражом и скромным фермерским домиком с верандой и ветряком – владения Ландеров, куда им не суждено было попасть почти два десятка лет назад.

Из крыши дома торчала сухое дерево со скрюченными ветвями, с них на пеньковых верёвках свисали мертвецы с надетыми на голову мешками. Внизу столпился народ в чёрных сюртуках, широкополых шляпах и с заброшенными на спину винтовками.

Солдаты спрыгнули из фургона на землю, разминая затекшие конечности. Харрис потирал шею и приговаривал:

- Ничего себе поездочка. Такое чудо техники, а комфорта, как от раздолбанной телеги.

Тут он заметил скопление мрачных личностей и поинтересовался у девушки:

- Это же не твоя родня?

Анна отрицательно покачала головой и с надеждой спросила:

- Можете их прогнать?

- Запросто.

Харрис построил людей в линию и велел примкнуть штыки, сам обнажил офицерскую саблю.

- Отряд, шагом марш! – скомандовал капитан.

Северяне, чеканя шаг, двинулись по заросшей травой и сорняками дороге. Проглянувшие в прорехи туч солнце засверкало на стали наточенных штыков – трёхгранных у пехотинцев и плоских, точно ножи, у артиллеристов. Толпа повернулась к ним и замерла.

Харрис закрутил над головой саблей.

- Господа, расходитесь немедленно! Покиньте частное владение!

Даже для мёртвых традиции святы, а у западного человека собственность превыше всего. Слова офицера прозвучали как волшебное заклинание, вид марширующего подразделения усилил его эффект. Люди отступили к амбару, и солдаты встали синей стеной между ними и домом.

Обтянутая москитной сеткой дверь открылась, на веранду вышли двое… Их появление вновь опровергло первую легенду о призраках. Они не могут плакать? Анна поняла, что это полнейшая чушь, почувствовав слёзы на щеках.

- Мамочка! Папочка! – закричала девушка.

Она побежала к дому, взметая пыль тяжёлыми ботинками, и широко, насколько только могла, раскинула руки, чтобы обнять обоих родителей.

- Как долго… как непростительно долго! – твердила Анна. – Я звала вас ночь за ночью… Родные мои, почему?

Эшли Ландер поцеловала дочь в щёку, оставив на коже красный след от помады.

- Мы были здесь все эти годы, милая. Ветер унёс нас в окно из больницы и бросил сюда. Ты ведь помнишь, как я гладила тебя по голове, а папа пел колыбельную в ту страшную ночь?

- Такого нельзя забыть, - всхлипнула девушка.

Сейчас она превратилась в маленькую семилетнюю девочку, которую на лето отправили в лагерь скаутов. Она вернулась в дом и клялась, что больше никогда из него не уедет. Только вот лето затянулось на долгие годы.

Харрис оглянулся на семейство и с трудом проглотил образовавшийся в горле комок. Ирландский капеллан осенил Ландеров крестным знамением. Сессил до сих пор сидел в машине и грустил, вспоминая своих близких.

Майкл взъерошил волосы дочери.

- Забыть она не может… А кому мой голос не понравился? «Я уже взрослая»! Или как ты сказала тогда?

Он пытался шутить, поняв очевидную истину, о которой Эшли догадалась в следующую секунду.

- Девочка моя, ты умерла такой молодой!

- Издержки профессии, мама, - спокойно сказала Анна.

- Какой же это?

Висельники, качавшиеся над головами семьи стали стонать. Девушка с жалостью взглянула на их босоногие тела и ответила матери:

- Сейчас покажу. Парни, дайте мне нож! Что-нибудь, чем можно резать!

Артиллерист отлучился из линии и отдал Анне плоский штык. Блондинка сначала встала на поручни веранды, потом влезла на покатую крышу и схватилась за ближайшую верёвку.

- Слезь оттуда! – потребовала мать, закрыв руками лицо. – Я и Майкл уже пытались, так люди из Комитета бдительности стали угрожать нас рядом повесить!

Толпа действительно зашевелилась и потянулась к оружию. Солдаты Харриса взвели курки.

Анна обрезала первую верёвку – висельник упал и, едва коснувшись земли, был развеян ветром. Второй – история повторилась. Третий, четвёртый, пятый – они сыпались с дерева, как чудовищные плоды.

- Это же преступники! – зашумела толпа. – Грабители, убийцы, поджигатели! Пусть мучаются вечность, а мы проследим!

- Отряд, залп над головами, - произнёс Харрис. – Огонь!

С треском язычки пламени вырвались из мушкетов и карабинов, заклубился сизый дымок.

- Дальше будем палить по вашим тупым тыквам! – предостерёг капитан.

Когда последний казнённый был освобождён, мрачных линчевателей также разнесло порывами ветра.

- Они были такими же пленниками дерева, как и их жертвы, - сказала родителям Анна после того как слезла с крыши.

- И куда они подевались? – спросил отец.

За девушку ответил капеллан:

- Спросите у ветра, сэр.

Позже в гостиной он разъяснил смысл сказанного, к вящему неудовольствию скептика Сессила.

- Я добропорядочный католик, - начал ирландец и с грустным вздохом продолжил. – Однако вынужден признать, что чистилища, ада или рая в христианском, да и любом другом смысле не существует. Есть мир мёртвых, туманный, пустынный, лишённый времени, в котором и пребывают души почивших. Это наводит на мысль, что развитые язычники, вроде египтян, греков и римлян, были более сведущи в вопросах смерти, но всё же древних и античных людей не стоит слишком превозносить. Они ведь располагали мир теней в далёких неизведанных краях или под землёй. А реальность куда ужасней – тени окружают живых постоянно.

- Похоже на чистилище, вы не находите? – спросил Майкл Ландер. – Постоянная борьба, страдания в ожидании искупления, которое может и не наступить. Возможно ли тогда, что существует и Бог? Где-то там, высоко-высоко.

- Есть только ветер, - ответил О’Нил. – Он точно рождается в Европе и способен достичь любой точки Земли. По одной ему ведомой системе, ветер переносит души с места на место. К сожалению, это относится не только к добрым, но и дурным людям. Они всегда рядом: преступники, злодеи, развращённые грешники. Всем известно, как легко такие личности находят общий язык. Начинают сколачиваться банды и целые армии, пытающиеся утвердиться в покрытых туманом городах. Происходят стычки и настоящие крупномасштабные войны. В них не будет победителей, ведь убитые в бою не исчезнут навсегда, просто уйдут на время. Иными словами, пытаться уничтожить всех мерзавцев загробного мира бесполезно. Единственная надежда для хороших людей – найти источник загадочного ветра. Там может таиться наша погибель, полное забвение и безмыслие, ничто, пустота. Или же… нечто другое. Абсолютное счастье, если оно возможно.

Установившуюся атмосферу сопричастности к чему-то загадочному нарушил окрик пехотинца с веранды:

- Капитан, у нас гости!

На просеку извивающейся змеёй выползала разношёрстная процессия людей, нагруженных узелками, баулами и чемоданами. Некоторые тащили наспех сколоченные тележки, в которых сидели маленький дети, у других в руках были связки книг, церковная утварь, предметы искусства. Христиане, мусульмане, иудеи, буддисты и коренные американцы, верные религиозным традициям предков, шли вместе.

- Они вооружены?

- Нет, - ответил часовой, приглядевшись к толпе. – Ничего похожего на охранение, сэр. Только поют.

- Думают так разогнать злобных демонов, - сказал капеллан.

Харрис вернул саблю в ножны и вышел к толпе, помахал людям.

- Доброго пути, народ! Куда идёте?

Процессия остановилась напротив дома, и человек из головы колонны сухо ответил:

- В Бостон, туда иногда приходит корабль из Европы.

- Долгая дорога, - сказал капитан. – А о собственной безопасности совсем не думаете. Мы видели, как отряд в три раза больше вашего был истреблён бандитами, и всё потому, что люди полагались на защиту высших сил.

- Вера – наш щит, - ответили из толпы.

Анна и капеллан стояли рядом за спиной Харриса, ирландец со вздохом сказал девушке:

- Религиозная группа, опасно с ними связываться.

Капитан продолжал убеждать:

- Я лишь предлагаю повести вас, обеспечить охрану. Кому-то нужно определять порядок движения, выбирать маршрут, справляться с бандитами.

- У нас свои пастыри, - упорствовали люди.

Девушка поняла, что простыми разговорами офицер успеха не добьётся, поэтому сама вышла к процессии, расправила плечи и спросила:

- Разве нет среди вас тех, кому я, Анна Ландер, помогла освободиться из заточения?

Раздались многочисленные «нет».

- Кто ты такая, девчонка? Пойди прочь! – кричали наиболее рьяные.

Но тут шаг вперёд сделал мужчина в шубе, сшитой из шкурок животных, и в меховой шапке, на его грудь спадала спутанная борода. К нему жалась смуглая черноволосая женщина в волчьей шкуре.

- Мы её знаем, - сказали эти двое, - и согласны идти за ней.

Отвечая на удивлённый взгляд Харриса, Анна сказала:

- Иос Реймсваль и Бегущая по следу добычи, они триста лет томились в Скалистых горах.

Потом вышел чернокожий здоровяк в рубашке с подвёрнутыми рукавами и штанах на подтяжках.

- Она спасла меня, - пробасил мужчина.

- Чёрный Джек, - с ностальгией повторила девушка.

- Привет, красотка, ты не представляешь, как я тебе благодарен, - это сказал рыжеволосый парень.

- Ханс Кристофер! – обрадовалась Анна. – Как живётся вне желудка зверя?

Моряк поёжился.

- Не напоминай, будь добра. Я пойду с тобой, со святошами как-то скучно.

Всего набралось человек шестьдесят, готовых последовать за девушкой. Остальные участники процессии засомневались:

- Не такая уж плохая идея… Это военные с оружием, мы сможем отбиться… Я, конечно, доверяю силе веры, но пулям на неё наплевать…

За считанные минуты большинство людей оставило прежних пастырей, которым, чтобы не брести сотни миль в одиночестве, тоже пришлось, скрепя сердце, согласится идти за девушкой в розовой блузке, потёртых джинсах и армейских ботинках песчаного цвета.

- Веди нас, Моисей, - сказал капитан Харрис, когда волнения успокоились, и люди были готовы продолжить путь. – Только пройдём путь побыстрее, чем за сорок лет.

В фургон грузовика посадили самых маленьких детей, туда отправились книги, светские и религиозные, и предметы искусства – то, что следовало сохранять даже в призрачном мире. Чего нельзя было сказать о драгоценностях – эти тяжести выбросили без пощады. Как и тачки, очень замедлявшие движение пешего отряда.

- Лёгкость, скорость, мобильность – три залога нашего выживания, - объяснил капитан возмущённым людям, а О’Нил добавил:

- Да и зачем вам золото и бриллианты в раю?

Процессия двинулась по дороге. Впереди ехал грузовик с Майклом Ландером за рулём, солдаты шли на флангах и в арьергарде. Поразмышляв, Харрис предложил собирать все металлические предметы, какие попадутся под ноги или будут найдены на заправочных станциях.

- Стучите ими погромче, - сказал капитан. – Пусть бандиты решат, что мы до зубов вооружены холодным оружием.

Люди выдержали долгий путь до Массачусетса через штаты Иллинойс, Индиана, Огайо, Пенсильвания и Нью-Йорк. На подходах к Бостону, возле Кембриджа, они столкнулись с другой процессией, столь же огромной. Над ней развевались флаги, наверняка снятые со школ и муниципальных учреждений.

- В линию стройся! – скомандовал Харрис.

Другой отряд тоже охраняли солдаты, только в форме цвета хаки, касках-тарелках и вооружённые Гарандами.

- Не может быть, - прошептала Анна. – Дедушка!

Фредерик Ландер, возглавлявший эту группу блуждающих душ, подошёл к ней.

- Здравствуйте, потомки, - поклонился он. – Судьба снова сводит нас вместе.

Майкл Ландер с недоверием спросил:

- Отец?

Его прервал одинокий выстрел, прозвучавший на западе. Фредерик помрачнел.

- Будь они неладны, слишком быстро нагоняют. Мы натолкнулись на враждебную колонну у Сомервилля, в ней считают, что на корабле не хватит места на всех.

- И далеко они? – спросил Харрис.

- Мой пикет в миле отсюда, с него и подали сигнал, - ответил капитан Ландер. – Придётся задержать этих бандитов, иначе нам точно не удастся попасть на судно, слишком у мерзавцев настрой дикий.

- Согласен, - кивнул Харрис и обратился к девушке. – Веди людей в порт, взойдите на корабль, если придётся, пробейтесь на него силой. Мы будем медленно отходить в вашу сторону, сдерживая противника.

Анна кивнула и пожелала бойцам охранения:

- Постарайтесь не развеяться ветром, ребята.

- Счастливой охоты, отец, - сказал Майкл.

И немногим больше сотни бойцов при одном фельдшере и капеллане остались на окраине Кембриджа, перед ними лежали поля правильной квадратной формы, разделённые живыми изгородями, между ними пролегала дорога.

Подоспели дозорные Ландера и сообщили, что противник приближается в большом числе, в отряде одни мужчины, много огнестрельного оружия, а холодного ещё больше.

- Они орут «Вперёд на рай!» и наступают густыми толпами, - закончили доклад солдаты.

- Чувствую себя генералом Баффордом в первый день Геттисбергской битвы, - сказал Харрис. – Против его двух тысяч кавалеристов сражались двадцать тысяч конфедератов. Они ведь продержались до подхода Рейнолдса и дали возможность федеральной армии укрепиться на Кладбищенском хребте.

- Нас всего сотня, - напомнил Ландер.

- Но и сражаемся мы не против южан. Это обезумившие заблудшие души, которым нужно дать достойный жестокий отпор. Их много, так что будут ломиться напролом. Совершат ту же ошибку, что и наши генералы – начнут давить численностью. Если там нет хороших командиров, мы справимся с ними в два счёта.

В ожидании нападения, люди Харриса засели в каменных домах – это был центр линии. Ландер разделил роту надвое и расположил эти части на флангах со строгим приказом не открывать огня без команды. Северянам с их однозарядными Спрингфилдами полагалось создавать видимость того, что позиция обороняющихся очень слаба, и когда враг подол бы ближе…

Отряд услышали раньше, чему видели – слишком много шума он создавал: гремел, вопил, изрыгал проклятия. Затем он появился во всей неприглядной красе. На город шли люди в самодельных латах из жести, алюминия и железа, с заточенными мачете, пиками и топорами. У командиров были мотоциклетные шлемы, на которые смолой приклеили ленты алой ткани. Самые главные вожди облачились, точно вампиры из дешёвых фильмов ужасов, в чёрные плащи с красным подбоем. Знаменосцы тащили палки, на которых трепетали простыни с выведенными тремя шестёрками, перевёрнутыми пентаграммами, козлиными головами.

- Вперёд на рай! Разрушим белый трон!

- Возомнили себя сатанинским воинством, - вздохнул капеллан. – Прости, Господи, заблудших кретинов.

Фредерик Ландер воспринял аляповатый вид толпы иначе.

- Ребята перечитали Роберта Говарда. Киммерийцы, чтоб их, - сказал он и сплюнул под ноги. – Разве они не знают поговорки, что винтовка сильнее меча?

Когда враг подошёл на пять сотен метров, солдаты дали основательный прицельный залп, после которого открыли беглый огонь. Тяжёлые тупоносые пули Минье с лёгкостью прошибли нагрудники из консервных банок, люди в толпе стали валиться, их тела мигом разрывал ветер.

Толпа замерла и некоторое время молча стояла под обстрелом, неся потери, потом командиры пришли в себя и стали орать:

- Атакуйте! Вперёд, во имя дьявола!

Густые толпы вновь поползли на оборонительную линию, над которой поднимался пороховой дым. Перебираясь через изгороди, противники приближались. Вскоре их отделяло от домов Кембриджа метров тридцать – достаточная дистанция, чтобы кинуть на штурм. Тут-то и подключились пехотинцы Ландера. Кинув осколочные гранаты, они начали бешеную пальбу практически в упор. Попытку атаковать врукопашную пресекли длинные очереди из пулемётов «БАР».

Знамёна стали валиться, но задние ряды толкали передние на верную гибель.

Со страхом в сердце слушая грохот этой битвы, люди достигли порта Бостона. В него как раз входил океанский трёхтрубный лайнер, на сером борту которого красной краской было выведено: «Ладья Харона».

Судно встало у пирса, был спущен трап, к его подножию сошёл моряк с какими-то бумагами. Анна хотела взойти на борт, но мужчина вскинул руку.

- Не спеши, милочка, во всё нужен порядок.

- Скоро сюда ввалится армия головорезов, - сказала девушка.

Моряк проигнорировал эту новость и делал вид, что проверяет списки, затем деланно улыбнулся и возвестил:

- Ваши души есть в списке Харона! Но времена изменились, ему недостаточно пары монеток. За перевозку мы возьмём любые ценности, а в плавании красивые девушки по нашему выбору…

Он облизнулся, с ног до головы оглядывая Анну.

- Ты уже выбрана, нетерпеливая. Поднимайся и жди меня, провожу в каюту.

Для романтичной души художника такая наглость была страшнее ножа под сердце. Сессил показал на моряка и прокричал:

- Ты чёртов лжец, пользующийся нашими бедами!

Его поддержал Ханс Кристофер:

- Верно, братва, захватываем корабль!

Но моряк вытащил из-за спины пистолет и пригрозил:

- Только дёрнитесь, живо отправлю в начало пути.

Хлопнул выстрел… Иос Реймсваль опустил мушкет, из ствола серой змейкой поднимался дымок. Моряк пошатнулся и свалился с пирса в тёмную воду.

- На борт! Пошли! – воскликнул Кристофер.

Бегущая накинула на голову шкуру и обратилась в волка. Она сумела запрыгнуть на корабль с места и стала носиться по палубе, распугивая экипаж. Мужчины и женщины рванули по трапу, быстро обезоружили моряков и захватили все помещения.

Ханс и Чёрный Джек первыми влетели на мостик и направили на капитана и его помощников стволы трофейных револьверов.

- Неправильно пытаться обогатиться на людском горе, - сказал Кристофер, взводя курок.

- Мы ведь отправимся бесплатно, так? – спросил чернокожий гигант.

Перепуганные моряки часто закивали.

- Хорошая эта штука – дипломатия, - усмехнулся Джек.

А солдаты отступали. В мире живых можно было бы сказать, что они усеивали улицы Кембриджа и Бостона телами, однако в царстве мёртвых земля оставалось чистой.

Над портом взвилась красная сигнальная ракета, означавшая: «Всё под контролем, корабль готов к отплытию».

- Дело сделано, - сказал капитан Ландер капитану Харрису. – Начинаем сверкать пятками, коллега.

Бойцы прекратили огонь и поспешно отступили на «Ладью Харона». Враг был настолько поражён, что не появился в поле зрения, пока поднимали трап и якоря. Судно уже выходило из гавани, когда в порту замелькали знамёна и ярко-красные хвосты на шлемах командиров.

Тогда Харрис вышел на корму и помахал саблей.

- Сосунки! Ждите следующего рейса! – крикнул капитан и засмеялся как сумасшедший.

Фельдшер северян присел на ящик с песком рядом с капелланом и сказал:

- Вот уж чудо, святой отец. Вышли из такой заварушки без единой потери! Бог нас хранит!

- Возможно, сын мой, - ответил на это О’Нил.

Лайнер резал носом волны. Дельфины? Киты? Этому не было место в стране мёртвых людей, под килем лежали миллионы тонн воды без рыб и прочей живности. Только водоросли покачивались где-то там, на дне. Зато картины другого мира появлялись на холсте Сессила. Художник соорудил себе мольберт из подручных материалов, натянул на него простыню, смешал краски и теперь творил, расположившись на носу корабля и наслаждаясь порывами свежего ветра с востока. На белом полотне возникали чёрно-белые прекрасные касатки и стальные спины дельфинов.

- По другую сторону бытия они ведь существуют, - отвечал Сессил на немые вопросы пассажиров. – А художник должен видеть не только глазами, но сердцем и душой. Я их вижу.

Люди собирались на носу и вели беседы, выстроившись вдоль поручней. Излюбленной темой была сущность рая.

- Я считаю, - сказал Кристофер, затянувшись трубкой с ароматным табачком, - там есть всё, чего нам не хватает. Кабачки, грудастые красотки, выпивка и сигары, на которые мне бы пришлось копить всю жизнь. Разумеется никаких денег. Зачем они в раю? Настоящий коммунизм, только работать не нужно.

Капеллан морщился.

- Рай – место, где мы не будем испытывать потребности в таких пошлых вещах как алкоголь и… соитие с женщинами. Это место душевного спокойствия и созерцания, родина всей земной мудрости.

- Мне хватило созерцания и в пустом Норфолке, святой отец, - решил поспорить Ханс. – Я ещё молчу про десятилетия в чреве зверя – этой судьбы пожелать можно лишь врагу. Вечность без эмоций и чувств… и без соития с женщинами. Но на рай это не походило.

- Вы не правы оба, рай – огромный город, в котором сосуществуют времена, народы и культуры, - высказалась Анна. – Идеальная жизнь, как в сериалах пятидесятых, только без национализма, социального неравенства и прочих проблем.

- А мне он всегда представлялся чем-то вроде античной Греции, - произнёс художник, добавляя к картине очередной мазок. – Мраморные беседки, термы, оливковые рощи и несмолкающая музыка кифар.

Судно миновало белые меловые утёсы Дувра и пересекало Па-де-Кале в направлении Дюнкерка – конечной точки путешествия. Спор на палубе продолжался, он захватил даже пленённый экипаж.

- Облака с ангелами…

- Большая деревня… лес… врёшь, там каменные дома… только деревянные…

- Да не верю я в Бога…

Очертания порта выступили в тумане, когда с неба обрушился протяжный вой. Две пятидесятикилограммовые бомбы рванули по правому борту, взметнув фонтаны брызг выше палубных надстроек. Немецкий Ю-87 с чёрными крестами на пятнистых крыльях пролетел над лайнером и ушёл в небеса.

Фредерик Ландер, не участвовавший в споре, надел каску и затянул ремешки под подбородком.

- Чем бы ни был рай, мы от него далеко.

Атаки не повторялись, и судно спокойно причалило.

За город яростно и отчаянно больше пятидесяти лет дрались. С одной стороны бились англичане и французы, с другой немцы с забредшими к ним итальянскими союзниками. Дюнкерк часто менял хозяев, но погибший гарнизон всегда собирался вместе и превращался в осаждающего. Так продолжалось без конца, благо снаряды и патроны не заканчивались.

- Мы его теряли раз двести, - сказал один из англичан, к которому обратились американцы, но поспешил добавить. – Зато отбивали двести один раз. Пока ведём.

Солдатам предлагали присоединиться к гарнизону и биться, как сказал французский офицер, «за правое дело против бошей и макаронников». Харрис и Ландер вежливо отказались, сославшись на особый приказ. На вопрос Анны «Откуда дует ветер?» этот француз махнул в сторону вспышек осадных орудий врага.

- Вам придётся пробиваться силой, мадемуазель. Всюду пулемётные точки и колючая проволока, рвы, да и каждый квадрат хорошо пристрелян. Не рискуйте, мой вам совет. Оставайтесь у нас или возвращайтесь.

Девушка посмотрела на людей, которые пошли за ней через холодный мёртвый океан, и поняла, что не может отступиться. Но и бросаться очертя голову на вражеские позиции было крайне глупо. Оставалось одно…

Нацепив на ручки от швабр и мётел куски белой ткани, процессия вышла из Дюнкерка. Ветер теперь постоянно дул в лицо.

Постепенно умолкла канонада, на земляных валах, брустверах батарей и у бетонных бункеров заметались силуэты, раздавались отрывистые команды. Из тумана вышел офицер в пилотке с итальянским орлом, галантно поклонился и представился:

- Майор Джакомо Конзетти, к вашим услугам.

- Разрешите нам пройти через ваши позиции, - попросила Анна.

- Американцы? – спросил итальянец. – Так уж и быть, с вами не воюем, только с подлыми англичашками и лягушатниками. Слышите меня!

- Подойди и узнай! – донеслось из города.

- Простите мою несдержанность, - смутился Конзетти. – Мы сейчас в шаги от окончательной победы – штурм двести один будет последним на все сто процентов.

- Вы не знаете, откуда дует ветер? – поинтересовалась девушка.

Офицер засмеялся.

- И вы тоже ищите место, которого нет? Ветер извергают пещеры у альпийских вершин. Я лично видел тёмные дыры, когда недавно пролетал там на самолёте, вёз новые приказы от дуче из Рима. Впрочём, это секретная информация. Поверьте, рая вы не найдёте, лишь снег и холодный камень. Из тех краёв никто не возвращался.

- Мы постараемся вас разубедить, - сказала блондинка.

И процессия миновала позиции. Стоило им пройти, как снова началась стрельба, а земля задрожала от разрывов.

Смерть лютовала не только здесь, по всей Франции гремела война. Неуклюжие «Большие Вилли» давили окопы, пехота в синих мундирах и красных штанах лезла на прусские батареи, горели усадьбы, подожженные крестьянами, королевские мушкетёры осаждали крепости гугенотов, а полки рыцарей шли на юг, чтобы взять Монсегюр – последнюю крепость непокорных катаров. Капеллан был прав: все сражались за всё и не получали в итоге ничего.

Выдержав великий переход по дорогам, деревенькам, рощам и виноградникам, люди вышли к предгорьям Альп. Вершины терялись в тумане, с них срывался настоящий ураган. От станции фуникулёра туда, в неизвестность тянулись тросы, на которых покачивались вагончики.

- Если они не работают, - с замиранием сердца произнесла Анна, - нам придётся… нам нужно тогда… Это будет конец.

Она стояла в комнате управления кабельной дороги, окружённая друзьями. Дрожь охватывала всё тело, в душе смешались слабая надежда и ожидание неминуемого разочарования.

Анна нажала кнопку… Электромоторы заработали, и вагончики начали двигаться. От сердца отлегло.

Теперь Харрис руководил посадкой.

- По десять человек, дамы и господа. Не торопитесь, спешить некуда. Входите спокойно, танцев не устраивайте. На верхней площадке покиньте вагон и дожидайтесь остальных.

Вагончики пропадали в тумане и возвращались пустыми. Остались Анна с родителями, художник, оба офицера и капеллан. Пока скрежещущий вагон полз вдоль платформы, они запрыгнули в него и стали буквально возноситься над туманными равнинами.

- А сколько Альпы в высоту достигают? – спросил через некоторое время Харрис, выглядывая из запылённого окошка.

Сессил напряг память.

- Пару миль?

- Четыре тысячи восемьсот восемь метров в самой верхней точке, - сказала Эшли Ландер.

- Сдаётся мне, мы намного выше забрались, - сказал капитан.

Таких исполинских горных массивов действительно не могло быть в Европе, да и нигде на Земле. На Марсе, где они высятся на сотни миль, возможно, но не здесь. Внизу и по сторонам торчали острые пики и круглые вершины, покрытые искрящимся снегом, на них ещё не ступала нога человека.

Подъём продолжался, скрипели блоки на крыше, вагончик покачивался. Потом туман стал потихоньку рассеиваться, пассажиры увидели звёзды на чёрном бархате неба и серебристый диск луны, невероятно огромный и отчётливый, на нём проступал каждый кратер и трещинка.

И здесь была жизнь! Вершины и склоны тут и там покрывали шато, гостиничные комплексы, залитые огнями иллюминации, выдолбленные в скале площадки, заставленные пластиковыми и деревянными столиками под зонтами. Чернели ленты подъёмников, по снегу скользили лыжники, сноубордисты, саночники. Под прозрачными куполами теплиц алели и белели розы, отливали фиолетовым лилии и розовым – цветки мальвы. Через пропасти были перекинуты крытые подвесные мосты. Количество приземистых домиков на широких террасах было просто невероятно – тут наверняка проживали миллионы людей.

Увидела Анна и пещеры, о которых твердил Конзетти – круглые отверстия у самых вершин, они наверняка вели в глубину земных недр, откуда и вырывались потоки воздуха, разлетавшегося по всем уголкам планеты, в мире живых и в царстве мёртвых.

- Странно, что итальянец не заметил такого громадного комплекса, - сказал Сессил.

- Ему было не дано, - ответил на это капеллан.

Вагончик сам остановился у платформы на самой высокой вершине, которую занимала великолепная гостиница. Все, кто прибыл раньше, как и договаривались, ждали, столпившись у кованых ворот в каменной стене. Их стерёг охранник в чёрном офицерском свитере с кожаными накладками на плечах и локтях. Он держал большую раскрытую книгу.

Люди расступились, пропуская Анну и её спутников. Теперь девушка увидела на груди охранника, над сердцем, нашивку с именем Питер.

- Все в сборе? – спросил страж ворот. – Так, проверим.

Он уткнулся в книгу.

- Сейчас и этот тип скажет, что нам нужно заплатить дань, - пробурчал Сессил.

- Зачем видеть в каждом встречном мошенника, мистер Квин? – спросил охранник, продолжая скользить пальцем по страницам, затем захлопнул толстый талмуд и сказал. – Что ж, вы все в списке. Добро пожаловать в наш гостеприимный отель.

Мужчина ударил по красной кнопке на панели управления у ворот. Створки поползли в стороны по направляющим. И путешественники были допущены в мир серебра, сияющего хрусталя и белого мрамора, цветущих садов, музеев со всевозможными произведениями искусства, даже погибшими, бассейнами с чистейшей водой без капли хлора, светлыми коридорами и полутёмными коморками, настраивающими на философский лад – кому что приятней.

- Рай – это гостиница? – удивился капеллан.

- Похоже, спор остался без победителя, - усмехнулся Фредерик Ландер.

В холле гостям раздали ключи от номеров и объяснили, как к ним добраться. Анна нашла в шикарно обставленной комнате с кроватью под балдахином викторианское вечернее платье с кружевным подолом до земли и открытыми плечами. Размер подошёл идеально. И тот, кто выбирал его, точно знал вкусы девушки – ткань была нежно-розовой, словно лепестки мальвы.

Новых постояльцев пригласили в пиршественный зал под стеклянным куполом и усадили за длинные столы, накрытые белыми скатертями. Пришло сюда и множество старых жильцов. Зазвучали тосты за храбрость и упорство, кем-то было сказано:

- Только чистые духом способны найти рай!

Заиграла приятная музыка. В зале пахло цветами и дорогими духами, от этих ароматов кружилась голова.

В разгар торжества на обнажённое плечо Анны легла рука охранника Питера.

- Наш добрый хозяин хочет с вами переговорить, - сказал он.

Девушка поднялась и с улыбкой сказала друзьям:

- Я скоро вернусь. Продолжайте веселиться без меня, но не теряйте нить разговора.

Питер проводил блондинку по коридору, увешанному чёрно-белыми фотографиями. Они явно были сделаны до Великой войны, это становилось понятно по одежде запечатлённых на них людей.

Охранник постучался в дверь одного кабинета.

- Войдите, - послышалось с другой стороны.

- Анна Ландер, господин, - доложил Питер, слегка подталкивая девушку внутрь.

Обстановка кабинета поразила Анну скудностью, она состояла из стола, двух резных стульев, книжных шкафов и большого антикварного глобуса. За столом сидел мужчина самой заурядной внешности – такого человека забудешь сразу, едва отведёшь от него взгляд.

- Присаживайтесь, - сказал мужчина, указав на стул. – О, вот вы какая, мисс Анна, духовидица, спасительница Квальнеса и пленников «Циклопа». Я понимаю, почему Стикс хотел заполучить вас. Такая сила редко проявляется, не в каждом поколении, и не всегда раскрывается в полную силу. Вы, Анна, линкор в туманном океане и одновременно маяк, который виден призракам. Так было при жизни и, судя по тому, сколько людей вы привели за собой, не изменилось и после смерти.

Девушка густо покраснела.

- Спасибо большое за добрые слова, сэр, но вряд ли похвала заслужена. Я не филантроп, некоторые вещи делала ради денег, в другие дела меня затягивало любопытство.

- Мотивы не важны, - отмахнулся мужчина. – Важно, что в этой гостинице сотни людей вам безмерно благодарны. Анна, вы заслужили покой и отдых за все ваши страдания. Однако… я вынужден стать в ваших глазах злодеем и просить об одной услуге.

Мужчина опёрся острыми локотками на столешницу.

- Остались призраки, прикованные к местам своей гибели, они не смогу освободиться без вашей помощи. Анна, вам придётся вернуться и помочь им отправиться в гостиницу.

Блондинка слушала его и пыталась понять, не шутка ли это. Вдруг перед ней сидел очередной безумец, вроде доктора Стикса или Ежи Гродзенского – человек, возомнивший себя Господом?

А что, если…

Она решила подыграть.

- Могу я попросить кое-что взамен? Вы же… Бог?

- Шутить изволите? – мужчина захохотал. – Я обычный хозяин гостиницы, где каждой душе даётся приют – рай, если хотите. Люди, которые не желают биться в бессмысленных войнах, приходят сюда и получают желанный покой. Вот и всё. Но… будь я в самом деле Богом, что вы хотели получить?

Анне не пришлось раздумывать, чтобы ответить:

- Я одинокая женщина, сэр…

- Мечтаете о любви, - понятливо кивнул мужчина. – Не оригинально и, к счастью, не эгоистично. Анна, с чего вы взяли, что её у вас нет. Посмотрите на тех, кто рядом с вами. У вас есть любовь, только руку протяните. Ваша судьба – это ваша судьба, вы её творите и изменяете, к лучшему или худшему. Вспомните мои слова, когда вновь окажетесь в плену смертной плоти.

- Так вы действительно можете вернуть меня к жизни?

- Да, я не бросаюсь пустыми словами. Вы согласны на это, Анна?

В наполнившихся слезами глазах владелец горного отеля прочитал ответ.

- Питер! – позвал мужчина. – Проводите гостью к выходу.

- Будет исполнено, - кивнул охранник.

Он снова повёл девушку по коридорам и остановился лишь у железной двери с табличкой «Пожарный выход».

- Могу я проститься с друзьями? – спросила Анна.

Питер пожал плечами.

- К сожалению, нет, мисс. Время не терпит.

Сняв с пояса связку ключей, охранник отпер дверь и бесцеремонно вытолкнул девушку за порог. Анна оказалась на бетонной площадке метр на метр над переполненной тьмой бездной. Чернота была повсюду.

- Это обман! – воскликнула блондинка, осознав, что её выбросили в небытие. – Выпустите меня!

Но дверь пропала, осталась пульсирующая абсолютная чернота. Она сдавливала со всех сторон, точно стенки желудка голодного монстра. Девушка замолотил по темноте кулаками и ощутила нечто мягкое и податливое – это была обивка гроба.

Открылась дверца. Сначала на землю упала опустошённая бутылка виски, за ней следом вывалился Джером Катнер. Он был пьян и лишь благодаря везению никого не убил по дороге на кладбище.

Психиатр вытащил из багажника лопату и нетвёрдой походкой, шатаясь, точно маятник, прошёл к могиле Анны.

- Сейчас… - прошептал мужчина. – Я знаю, ты звала меня. Не кричи, скоро будешь на свободе.

Он подцепил кончиком лопаты плиту, отбросил её в сторону и стал копать. Комья земли, выброшенные из ямы, складывались в холмик.

- Как в Оксфорде, помнишь? – всхлипнул Джером и вытер слёзы грязным рукавом.

Плащ, и без того вонявший алкоголем, покрывала глина и обрывки травы. Мужчина работал как проклятый и наконец металл стукнулся о дерево. Остатки здравого смысла, плавающие в парах виски, дали о себе знать: «Не открывай! То, что ты найдёшь, тебе не понравиться. Запомни Анну живой и прекрасной!»

- Нет! – взревел Джером и подцепил крышку, налёг на ручку лопаты, как на рычаг.

- Прекрати! – прозвучало над головой.

Катнер обернулся. На краю могилы стояла Сара Лесли, побледневшая, с перекошенным лицом.

- Она жива! – прохрипел мужчина и сильнее надавил на рычаг, дерево затрещала.

Сара полезла в сумочку – там у неё лежал газовый баллончик – и собиралась спрыгнуть в яму, чтобы остановить Джерома, когда сквозь пыхтение и треск услышала приглушённые удары.

- Джером, - тихо позвала девушка.

Мужчина остановился на секунду, теперь до его слуха тоже донеслись звуки из гроба.

- Я же говорил!

Сара спрыгнула к нему и стала помогать. Спустя тридцать секунд крышка распахнулась.

Анна Ландер полной грудью вдохнула свежий ночной воздух.

- Тхият ха-метим, - произнесла Сара, прижавшись с неровной стенке ямы. – Воскресение из мёртвых!

Джером подхватил Анну и вытащил её из могилы, потом протянул руку Саре. Опьянение исчезло начисто.

Блондинка сидела на траве и трясла головой, словно после долгого беспробудного сна. Катнер опасливо наклонился к ней.

- Ты стала вампиром… или я слишком много выпил?

Анна улыбнулась, схватила мужчину за полы грязного плаща, притянула к себе и поцеловала в губы. От этой картины Сару пробрал истерический смех.

- И ради такой безделицы пришлось два года в земле проваляться!

Поцелуй закончился. Катнер обмяк и явно лишился дара речи.

- Всего два года прошло, - прошептала Анна. – Сколько же всего уместилось в этот мизерный отрезок. Мне столько нужно вам рассказать.

- Сначала тебе нужно помыться и переодеться… и сообщить в муниципалитет, что слухи о твоей смерти преувеличены, - Сара погладила блондинку по голове. – С возвращением, блудная дочь. Мы очень скучали.

- Спасибо, подруга, - сказала Анна.

Нежный восточный ветер сдул пыль с её волос.