Аръергард. Ру

Где-то заиграл оркестр. Ветер посвистывал вверху, и звуки духовых труб смешивались с его легким подвыванием. В какие-то моменты Серега лишь слышал гулкое буханье большого барабана, а металлическое сипение труб все время относило ветром... Серега встал. Определить направление было невозможно, пока он находился среди этих высоких дувалов. Серега пошел по улице в сторону света, предположив, что там должно быть открытое пространство. Звуки музыки стали явственнее и отчетливее, когда он вышел на небольшой майдан в полусотне метров. Серега вытер пот со лба и двинулся далее в направлении звуков. Мелодия была какая-то странная. В какие-то моменты в ней угадывался Дунайский вальс, но в совершенно непонятном восточном исполнении, как если бы его наяривал какой-нибудь узбекский народный ансамбль с дутарами, бубнами и длинными, ревущими, словно ишаки трубами.

По мере приближения стали слышны громкие голоса, словно множество людей, разговаривая, старались перекричать музыкантов.

Серега вышел на большую площадь. Она была полна нарядно одетого народа. В дальнем углу, одетый в афганскую парадную униформу, стоял оркестр, и музыканты, старательно надувая щеки, дудели в блестящие на солнце трубы. Взлетали, словно брызги, ударяясь с оглушительным звоном друг о друга тарелки. Барабанщик с огромным, висящим на брюхе барабаном, яростно колотил в его бока двуми палками с тяжелыми суконными набалдашниками. Перед оркестром стоял, размахивая обеими руками дирижер. Серега смотрел в его затылок, и не мог понять, что вызывало у него непонятный страх.

На небольшом пятачке перед оркестром на красных коврах стояли, повязанные яркими красными лентами три миномета. Перед ними на таких же красных подушечках лежали, блестя на солнце масленными боками несколько толстых мин с колечками дополнительных зарядов на хвосте у каждой. Народ кругом весело болтал, и атмосфера напоминала день выборов. Несколько женщин суетились вокруг столов с бутербродами, но Серега смотрел лишь на бутылки с лимонадом. Он медленно протолкался через толпу к столу и протянул руку к бутылке. Жидкость внутри пузырилась и играла искрами через толстое зеленое стекло. Серега тянулся к ней, но никак не мог достать ее, как если бы его рука вдруг стала короткой, как обрубок, и что бы достать бутылку надо было подойти к ней вплотную. Серега оглянулся на дирижера. Тот все так же беспорядочно крутил руками в воздухе, но, оркестр, несмотря на его усилия продолжал играть стройно, хотя все в той же дикой восточной манере. Серега снова перевел взгляд на бутылку. И снова на дирижера... И снова на бутылку... Наконец, он сделал чрезвычайное усилие и, потянувшись изо всех сил коснулся ее холодного бока... И в этот момент музыка внезапно замолчала.

Серега вздрогнул от наступившей тишины, в которой стали слышны завывания ветра на верхушках дувалов, окружавших площадь. Он поднял взгляд и увидел, что весь народ на площади смотрит на него одного. В глазах у стариков было укоризна, словно его застали за чем-то непристойным. Краем глаза Серега заметил беспорядочное шевеление в углу, где стоял оркестр. Он повернулся туда. Дирижер все так же неистово размахивал руками в наступившей тишине. Музыканты надували щеки, но из труб не доносилось ничего, кроме ветра. Серега поднял руку к уху. «Может, я оглох?» -Мелькнула мысль. Но он явственно слышал шум ветра!

От толпы отделилась небольшая группа. Несколько стариков, переступая худыми ногами направились к Сереге. У каждого в руках была красная подушечка с миной. Радостно улыбаясь, они поднесли их Сереге, словно хлеб-соль. Серега непонимающе посмотрел на них. И тут, наконец, дирижер перестал размахивать руками и резко, по-военному «кругом» повернулся к Сереге. Серега глянул в его лицо и волосы явственно шевельнулись у него на голове: прямо ему в глаза, радостно и дружелюбно улыбаясь из-под крутоверхой фуражки, смотрел Чернобородый. Музыканты нестройно опустили свои трубы. На груди Чернобородого, между блестящих пуговиц его зеленой униформы зияли оплывшие кровью пулевые дырки...

Серега смотрел на поднесенные ему мины и силился понять, что старики хотели от него. Наконец, один из них, помявшись, взял в руку тяжелую блестящую смазкой мину и почти насильно сунул Сереге. Затем он вежливо, но неожиданно твердо для его стариковского возраста взял Серегу под руку и повел его к минометам, на которых развевались по ветру яркие нарядные ленты. Он кивнул на минометы, и приглашающим жестом показал на них: «Давай!»

Серега поднял тяжеленную мину на уровень среза ствола. Дирижер взмахнул рукам и музыканты разом поднесли к губам трубы. Сереге долго не удавалось попасть хвостовиком в жерло миномета. Наконец, он вставил хвостовик в ствол, и теперь только оставалось выпустить мину, что бы она соскользнула по стволу вниз. Оркестранты явственно набрали в груди воздуху... «Что я делаю?» - Мелькнула мысль... И он отпустил мину. С тонким сипением она заскользила вниз по стволу. Грянул оркестр и одновременно громко хлопнул миномет. Мина неторопливо поднялась из дула и, словно ракета с Байконура, ускоряя ход начала подниматься в небо. Серега зачарованно следил за ее подъемом. Мина, оставляя за собой белый дымовой шлейф, рвалась ввысь. Задрав головы, все наблюдали за ней, как постепенно искривляется ее траектория, как она забирает куда-то в сторону. Орал безумный оркестр, и Чернобородый неистово и невпопад крутил руками. Внезапно все возбужденно загалдели и полезли на стены. Те, кто уже был там вытягивали шеи, словно стараясь разглядеть что-то вдалеке, в стороне, куда постепенно закручивался белый дым мины. В стадном остервенении Серега вскарабкался на дувал. Переведя дух, он повернулся туда, куда были направлены все взгляды и оцепенел от неожиданности: на горизонте, ясно и недвижимо в чистом воздухе стояли, сияя под солнцем, купола Кремля. Серега поднял голову и проследил направление полета мины. Она, пройдя уже почти треть дуги, неумолимо кренила в как раз в его сторону...

Ай! - Крикнул он. - Стой! Остановите ее!

Чернобородый яростно отбросил дирижерские палочки, отшвырнул фуражку и тоже полез за всеми на стену. Подобравшись к Сереге, он потряс его за плечо и сказал голосом Зольмая:

Эй! Тебе плохо?.. Серега открыл глаза.

Черно-белый мир вокруг Зольмая был залит ослепительным белым солнечным светом. Серега сидел спиной к стене, прямо на горячем солнцепеке, не заметив, как солнце переместилось, пока он был в забытьи.

Я воду нашел! - Радостно доложил Зольмай. - Дай твою флягу!

Он куда-то убежал с Серегиной флягой. Серега сидел, откинувшись на свой мешок, и цвета постепенно возвращались в окружающий его мир.

«Тут я и подохну!» - Внезапно подумал Серега, и острая тоска охватила его. Лента жизни не простиралась далее угла улицы. - «Найдут меня здесь лет через пять, какие-нибудь заблудившие «духи»... Или еще какие-нибудь «коммандос»...»

Затопотал возвращавшийся с водой Зольмай, и Серега, осторожно запрокидывая голову, выпил половину фляги. Сразу же заболела голова. Подавив усилем воли тошноту, Серега поднялся на ноги.

«Надо идти...» - Сказал он сам себе, но ноги едва слушались его. «Надо идти!» - Уже громче сказал он про себя, и, нетвердо переступая, молча пошел по улице.

Он вышел из кишлака, после долгого и мучительного петляния по его узким и кривым улицам, ориентируясь по тени, которая, как он сообразил, должна была находиться впереди и немного справа. Это давало ему как раз направление на север, где далеко, за краем видимой отсюда ленты жизни его ждал Шульгин с суровым укоризненым взглядом.

Захотелось плакать, но было стыдно перед Зольмаем. Его привязанность к Сереге уже перестала удивлять его. Серега уже не думал об этом, хотя поначалу загадка Зольмая, прибившегося к одному из тех, кто едва не убил его временами занимала его отекшее от контузии сознание. Зольмай все еще тащил его вещмешок, и теперь Серега отдал ему и флягу с водой. Только автомат по прежнему болтался у Сереги на шее, ибо что-то из его пионерского детства не позволяло ему передать боевое оружие чужому. По большому счету, Сереге было уже все равно, и только страх перед долгой и тоскливой смертью в заброшенном кишлаке гнала еге вперед. Ему вспомнились наставления Шульгина. «Серега, в плен попасть - хуже, чем погибнуть! Одно дело, твоя маманя - мать героя, другое - пропавшего без вести. А что это он пропал, а может и не пропал вовсе!»

Где-то в глубине сознания Сереги была карта, на которой Шульгин показал ему отдельную от других точку встречи. Он не знал, что ожидало его в этой точке, была ли это база, или спецназовский схрон, или «охотничий домик», как их называл Шульгин. Он гадал, почему Шульгин не сказал ему, но

краем сознания понимал, что если он сейчас попадет к «духам» секрет спецназовской заимки будет считаться раскрытым. Всю «заимку» придется уничтожать, или переносить на другое место, что равносильно первому. Выбор таких мест всегда был делом кропотливым и опасным, ибо надежность этих лежек проверялись кровавыми засадами и гибелью целых разведгрупп. В то же время эта самая Шульгинская «точка» могла оказаться просто примитивной точкой на местности, с одним лишь достоинством - тем, что она была в стороне от места сбора остальной группы. Серега не рассчитывал найти ее, но выйти на трассу Кабул - Газни он было лишь делом времени, ибо пройти мимо нее он не мог даже с учетом его нынешнего состояния. Он подумал было о том, что бы идти ночью, но не дал этой мысли хода, ибо представить себя идущим ночью по местам кишащим «духами» он просто не смог.

Его привалы становились все дольше... Всякий раз, медленно, стараясь не встряхнуть лишний раз голову, он садился на каменистый грунт и слушал, здесь ли еще Зольмай. Зольмай неизменно оказывался рядом, и предлагал воду из Серегиной фляги. Сереге сообразил, что при сотрясении мозга, которое он получил, вода влечет какие-то болезненные осложнения в голове, но не было сил отказываться, когда с негромким бульканием его фляга оказывала перед носом.

"А может, он хочет убить меня этой водой?" - Вяло шевельнулась мысль, но не дошла даже до места, где ее можно было бы обдумать. Тошнота подкатывала время от времени, но в пустом желудке не было ничего, что можно было бы выблевать, и это странным образом облегчало Серегино состояние. Вечером, когда уже темнело во второй раз, на очередном бесконечном привале Серега услышал удаленные взрывы. Где-то далеко на севере по кому-то работала артиллерия, а может быть, авиация, но звуков самолетов Серега не расслышал. Кого-то долбали долго и упорно, пока Серега не сообразил, что вероятно, он уже не так далеко от своих: артиллерия, наверняка, работала по заказу какого-нибудь блок-поста на дороге или в горах, но недалеко от большой базы. Эта мысль немного приободрила Серегу, и плен уже не казался таким уж вероятным.

После тяжкой бессонной ночи они продолжили порывистое, подчиненное приступам силы воли Сереги движение на север. Серега медленно взбирался на осыпающиеся под ногами склоны скал и люто ненавидел Азию за такой нетвердый грунт. По бокам под курткой, в местах, где болтался автомат образовался большие лиловые синяки. Серега гадал, то ли они появились от того, что автомат стучал по боку в этом месте, то ли от того, что он упал от взрыва на какой-то угловатый камень. Они с Зольмаем уже несколько часав не перебросились ни словом, как будто Зольмай боялся рассердить Серегу своими разговорами.

В один из редких моментов, когда Серега поднял голову, что бы оглядеться, внезапно что-то знакомое увиделось ему в силуэтах гор. Он долго глядел на ломанную линию горизонта и силился вспомнить, где он мог видеть эти зигзаги...

Где мы? - Спросил он сам себя и услышал голос Зольмая...

Где-то надалеко от дороги на Газни! - Уверенно произнес Зольмай.

Точка на шульгинской карте была зажата с двух сторон сходящимися дорогами и находилась, как запомнил Серега километрах в пяти на восток от развилки. Он присмотрелся в открывшуюся внизу долину и через туман и расфокусированное зрение различил серо-желтую ленту дороги. «Дошли... - Сказал он себе опять. - К черту место сбора... Выйти на дорогу, остановить машину и доехать до какого-нибудь блок-поста!»

До трассы оставалось еще несколько километров мучительно нетвердого грунта. Серега переставлял ноющие ноги на качающихся камнях и словно запрограмированный на определенное направление луноход передвигался к дороге. Всего один раз по ней проехала далекая почти неразличимая отсюда «борубахайка», с высящимися над бортами мешками со скарбом. «Еще придется посидеть на обочине, пока кто-то появится...» - Тоскливо подумал он. Он вдруг представил себя глазами человека с дороги. Не зная, как выглядит, но зная, что выглядит пугающе, он прикинул, как остановить машину, чтобы не напугать водителя до полусмерти, да так, чтобы он еще не открыл стельбу вместо того, чтобы остановиться. Он решил, что поставит Зольмая на дороге, а сам сядет рядом, но так, чтобы автомат был тем не менее ясно виден из машины. Серега присел передохнуть на несколько минут, чтобы восстановить расплывающееся зрение. При том, что зрение все больше отказывало ему, он заметил, что слух стал работать гораздо более эффективно. Где-то из школьного детства всплыло далекое знание, что потеря одного чувства компенсируется обострением другого. Пока он сидел, ловя происходящие кругом звуки откуда-то из невообразимого далека донеслось лязганье гусениц... Серега поднял голову. Лязганье затихло, но вскоре донеслось вновь с новым порывом ветра.

Где это? - Спросил он.

Но Зольмай не ответил. Серега осторожно повернул голову. Зольмай стоял рядом, но тоже напряженно прислушивался.Там! - Наконец, уверенно сказал он, указывая рукой на дорогу. Но в голосе его не было радости, скорее испуг... Он опустил со спины Серегин вещмешок.

«А что, если он сейчас от меня удерет?» - Подумал Серега, с некоторым даже облегчением. Он подумал, что надо будет говорить о Зольмае на ближайшем блок-посту... Как объяснить его присутствие рядом с Серегой? Не заявить же, что он - пленный! На блок-постах народ злой и крутой на расправу, и Зольмая могут не довезти до ближайшей комендатуры.

Лязганье становилость все отчетливее, и, наконец, через него проявилось грозное рычание танковых двигателей. По трассе медленной зеленой змеей продвигалась колонна.

Проскочил далеко впереди колонны маленький БРДМ, и показались из-за невысоких холмов два вертолета.

Серега медленно махнул рукой, зная, что его не увидят с дороги, но желание было нестерпимым. До трассы оставалось еще километра два, и на исходе сил Серега быстрыми шагами двинулся к ней.

Эй!- Хрипло крикнул он, и рыдания сдавили горло. - Эй!!!

Но только сиплое кукареканье вылетело из глотки. Появилась мысль бросить автомат, но что-то удержало его от этого... Бежать он, однако, уже не мог, несмотря на все усилия воли. Серегу ужасала мысль о том, что колонна могла пройти и он мог не успеть к ней...

Эй!!! - Серега замахал руками, пытаясь привлечь внимание вертолетов, но пара, красиво развернувшись над колонной, зарокотала вдаль, к холмам... Несколько БМП катили по дороге, покачивая острыми носами, и за ними, задрав к небу стволы пушек, гремели танки. В колонне было несколько машин, а в самом конце колонны, выпуская сизоватые клубы дыма, двигались тягачи с пристегнутыми сзади гаубицами. На БМП густо сидели люди, хорошо различимые отсюда, вперемежку с ящиками и мешками... По нескольку человек также катили на каждом из танков, и через сотню метров Серега уже мог различить, как кто-то держался рукой за ствол ДТТТК на плоской, как камбала башне.

Эй!!! - Опять попытался вскрикнуть он, но лишь сиплое дыхание вылетело из иссушенных бегом легких... - А-а-а-а! Сука!!! - Прошипел Серега в бессильной ярости на свою немощь. Неожиданно он споткнулся о какой-то качнувшийся под ногой камень, и, подняв облако желтой пыли, со всего маху брякнулся на острые камни. От удара онемели руки... Он попытался ухватить автомат, но разбитые пальцы не слушались его. Медленно, преодолевая мучительную головную боль и тошноту, Серега приподнялся на деревянных руках... Колонна прошла уже почти наполовину...

Слезы потекли по его щекам, промывая на покрытом после падения пылью лице бледно желтые дорожки. Никогда в жизни Серега не ненавидел себя такой лютой ненавистью! Со зверинным рыком он согнулся пополам, подобрав под себя колени, и поднялся над землей. Он расправил грудь, раскинул расцарапанные в кровь руки и крикнул... Но опять лишь сиплый кашель вылетел из глотки...

Серега просунул руку под ремень автомата, потянул его от земли и дал ему соскользнуть до локтя, ибо ухватить автомат пальцами он уже не мог. Он приподнялся над камнями, и встал на ноги... Разбитые при падении ноги не слушались, но, словно чужие, вдруг сами понесли его к дороге. Серега видел, что не успевает. Пока он доберется до дороги, последний тягач с гаубицами уже будет далеко...

Руками, только начавшими отходить от удара о землю он перехватил автомат, после нескольких попыток сдвинул предохранитель, дослал, обдирая кожу ладоней, патрон в патронник, поднял автомат к небу и выстрелил...

Он стрелял долго и много, и хлопки одиночных выстрелов били его по ушам. Ствол автомата широко раскачивался над его головой. Блестящие гильзы разлетались вокруг, словно красивые желтые монетки...

Наконец, автомат клацнул последний раз и замолк... Серега поднял глаза... Колонна уходила! Тягачи с гаубицами даже, похоже, прибавили ходу... Из середины колонны вдруг вывалились несколько БМП... Они с ходу нырнули в кювет у дороги, реванув двигателями, проскочили его и рассыпались по полю редкой цепью... Тягачи, набирая ход, пронеслись мимо них, а БМП-шки, нестройной линией откатились от дороги на сотню метров и остановились... С брони прыгали люди... Серега стоял посреди голого поля, опустив пустой автомат. Короткой очередью выдал серию вспышек пулемет одной из БМП, и другие тут же присоединились, и рой злобных ос зажужжал над Серегиной головой, когда долетел звук торопливых очередей.

Волна ужаса окатила Серегу! «Сейчас меня тут замочат!» - Пронеслась мысль.

Серега широко раскинул руки, выронил автомат и зашагал на деревянных ногах навстречу пулеметам. Вокруг упали несколько пуль, подняв тучи пыли... Серега, не сгибаясь, шел навстречу им, все так же широко разбросав руки. Стрельба постепенно начала стихать, когда из-за холмов

выскочили один за другим два вертолета и после короткого разбега направились прямо на Серегу. Серега остановился, все так же с раскинутыми руками, и ждал, пока они пролетят над головой, как огромные глазастые ядовитые стрекозы. Вертолеты, прогрохотав над головой, развернулись в противоположных направлениях, и, сделав каждый по щедрой петле, начали сходиться к нему с двух сторон, замедляя ход. Один из них, прервав сближение, снова развернулся, сделал еще одну петлю поменьше и, отлета на некоторое расстояние, завис на высоте. Другой, осторожно подобравшись к Сереге на несколько сот метров и держа его на прицеле торчащими из носа пушками, подошел почти вплотную, остановился не несколько секунд, вдруг распахнул свое чрево и выбросил из него три колеса шасси. В облаке пыли, поднятом винтами Серега продолжал стоять, как распятие, повернув к небу раскровавленые ладони. Серега заметил боковым зрением какие-то тени. Медленно повернув голову, он увидел идущих к нему солдат, только что спрыгнувших с подъехавшей на сотню метров БМП. Вертолет сел, подпрыгнув на вытянутых колесах, и пыль стало относить в сторону. Автомат валялся за спиной в нескольких метрах...

Стоять! - Донесся выкрик.

«А то!» - Устало подумал Серега и опустил руки... Ноги перестали держать его... Серега медленно, стараясь не падать резко, согнул ноги и опустился на колени. Он сидел, опустив голову, пока в его спину не уперся ствол...

Чьи-то твердые руки грубо расстегнули поясной ремень и подсумки с патронами и гранатами брякнулись рядом. Из кобуры вынули его пистолет...

Товарищ лейтенант! - Донеслось откуда-то...

Кто там? Где Рухулоев? Давай переводчика сюда. Его обступили пыльные ботинки...

Серега поднял глаза. В голове шумело, и не было никаких чувств. Перед ним возникло лицо молодого лейтенанта. Лейтенант присел перед ним на корточки, держа автомат в руках.

Вот его автомат... - Сказал кто-то за спиной. Лейтенант взял Серегу за подбородок.

Ну, что, бача?

Серега увидел его глаза. Зеленые, молодые, с чертиками азарта... Серега открыл рот, но пересохший язык отказал ему. Он поднял руку и показал на свою голову...

Что? - Громко, почти крича, спросил лейтенант. - Ну, где там переводчик? Серега с трудом сфокусировал зрение на его лице.

Я устал...-Тихо произнес он. '

Что? - Переспросил лейтенант. - Тихо! - Крикнул он солдатам. - Что? Серега подождал, пока наступит тишина и снова медленно произнес:

Я устал...

Ты по-русски говоришь? Он по-русски говорит, что ли? Серега осторожно кивнул.

Ты откуда? Серега попытался открыть рот, но уже не смог даже этого...

А где... - Прошептал он...

Что? Тихо, я сказал! - Снова крикнул через плечо лейтенант. - Что?

А где Зольмай?

Где кто?

Но тут Серега потерял сознание... ,

Над ним столпились солдаты. Натужно ревя двигателями, подкатил БТР... С него спрыгнул высокий крепкий майор, и все вокруг Сереги немного подравнялись... Следом за майором на землю соскочил Шульгин. Шульгин подбежал к лежащему на боку Сереге.

Серега! - Он осторожно поднял его голову. - Серега, браток...

У него контузия. - Мгновенно определил прапорщик с медицинской сумкой. - Гляньте на круги

под глазами. И тяжелая... Надо вертушку вызывать... Срочно.

Что, твой? - Спросил майор, и Шульгин молча кивнул.

Серегин месяц в госпитале и полтора месяца реабилитации в Союзе пролетели как одно мгновение. Серега с Шульгиным приехали в бригаду в один из редких дней, когда солдаты занимались убийством времени на строевом плацу, трясли соломенные матрасы и массами подметали близлежащие рощицы. Была уже поздняя осень, холодное солнце ослепительно сияло на студенном

синем небе, и пронизывающий ветер гнал по камням последние редкие листочки. Желтые скалы

вокруг Ришхора почернели к зиме.

Серега сидел на деревянной скамье перед входом в солдатскую столовую и вдыхал едкий запах из

кухни, где в огромном котле булькала неизбежная куча желтого риса. На грубом дощатом столе

перед ним стоял чайничек с чаем, и время от времени Серега доливал себе из чайника в стакан с

толстым слоем сахара на дне, который постепенно растворялся с каждой новой порцией. Шульгин

сидел рядом, с вечной спичкой в зубах. Они оба молчали, не занятые делами бригады, которые

катились сами по себе в обычный парко-хозяйственный день.

Батальонный писарь принес им стопку бумаг: представлений к очередным званиям. Серега с трудом

разбирал выведенные затейливыми писарскими закорючками имена, а Шульгин после короткой

паузы неизменно ставил на каждом представлении свою подпись.

Стопка бумаг скоро кончилась, и Серега снова расслабился на скамейке под яркими лучами солнца.

Через редкие ветки чинар были видны вышагивающие на пыльном плацу солдаты. Старый служака

сержант со зверским голосом и еще более зверским выражением лица издавал леденящие кровь

команды:

- Тайа-а-а-арШ... Сай!!!

Серега с интересом наблюдал за тренажем.

Этот сержант, готов поспорить, еще с Даудовских времен. - Сказал он после долгого молчания.

Похоже. - Согласился Шульгин.

«Еу, два, дре! Еу, два, дре!» - Давал счет сержант и солдаты старательно топали по пыльному плацу. Серега с Шульгиным смотрели на строевую подготовку, когда Шульгин, после долгого с прищуром взгляда вдруг подал голос:

Серега, это что, новое пополнение?

По-моему... - Не очень уверенно ответил Серега. - Но не в наш батальон, кажется.

Не в наш. - Кивнул Шульгин, соглашаясь.

А что? - Спросил Серега. Шульгин молча выплюнул спичку.

Ну-ка, глянь повнимательней, не померещилось ли мне?

Что глядеть-то?

Ты глянь, а там скажешь, что увидел.

Серега снова посмотрел на плац. Там все так же, потея на холодном ветру топотали солдаты под громкие крики сержанта. Внезапно что-то заставило Серегу подняться и подойти к ряду чинар, через которые они смотрели на марширующих солдат. Серега несколько минут смотрел на них, не в силах понять, что так зацепило его глаз, когда один из молодых солдат, повернувшись к нему лицом после очередной команды, вдруг встретился с ним взглядом и неожиданное широко улыбнулся. Сержант рявкнул другую команду, и строй дружно развернулся к Сереге спиной. Серега оглянулся на Шульгина.