СЕМАНТИЧЕСКИЕ РАЗНОВИДНОСТИ

Между тем многое здесь продолжает еще оставаться неясным и спорным. Так, весьма неоднозначно толкуется разными авторами обстоятельство места, хотя этот член предложения (как и обстоятельство времени) всегда был «в системе обстоятельств предметом особого внимания науки». (Никитин В.М. Разряды обстоятельств в соврем. русск. яз., Рязань, 1973, с. 20.).

Например, в одном из вузовских курсов современного русского языка обстоятельства места характеризуются как обстоятельства, которые «отвечают на вопросы где? куда? откуда? и обозначают: 1) собственно место, 2) путь движения, 3) направление движения, 4) конечный пункт, 5) исходный пункт» (Попов Р.Н., Валькова Д.П., Маловицкий Л. Я., Федоров А.К. Соврем. русск. яз ., М., Просвещение , 1978, с.332.).

В другом же пособии характеристика этого члена предложения оказывается несколько иной: «Обстоятельства места обозначают место действие, направление и путь движения (где? куда? откуда?)» (Бабайцева В.В. Русск. яз. Синтаксис и пунктуация. М., Просвещение,1979, с. 103).

Здесь возникает целый ряд вопросов. Неясно, например, на каком основании выделяется пять (в первом случае) и три (во втором случае) разновидностей обстоятельств места. Если по вопросам (Правомерность использования вопросов в подобных случаях не вызывает сомнений. Ср.: Березин Ф.М., Головин Б.Н. Общее языкознание. М., Просвещение, 1979, с. 184, 187-189), то, как при этом разграничить обстоятельства обозначающие, скажем, направление движения и конечный пункт? Примеры, приведенные в первом пособии появляется, где это разграничение делается (В дальний край вела меня дорога и Мы возвращались домой), никак этого не разъясняют.

Выделение обстоятельства пути движения в первом пособии поясняется примером Я иду лесной тропинкой, а во втором ( судя по логике изложения) – фразой Однажды в студеную зимнюю пору я из лесу вышел. Здесь оказались сведенными вместе формы с неодинаковой синтаксической семантикой (Ср.: возможность вопроса откуда? к форме из лесу и невозможность его форме тропинкой). Обращение к соответствующей учебной и научной литературе, отечественной, показывает, что суждения языковедов о семантических разновидностях обстоятельств места разноречивы. В особенности это относится к обстоятельствам пути. Так, некоторые авторы их не выделяют вовсе. (Руднев А.Г. Синтаксис соврем. русск. яз., М. 1978, с. 115). Другие, говоря о них, смешивают их с обстоятельствами места действия (Блажев Б.И. Употребление конструкций направления и места в русск. яз. М., Просвещение, 1975, с. 39). Третьи выделяют обстоятельства пути особо и противопоставляют их обстоятельствам места и направления (Бабайцева В.В., Скобликова Е.С. Соврем. русск. яз. Синтаксис простого предложения. М., Просвещения, 1979, с. 184-185). Этот, третий, подход в литературе последнего времени становится преобладающим (Именно он представлен в энциклопедии «Русский язык»).

Из всех отечественных источников только «Словарь-справочник лингвистических терминов» (Розенталь Д.Н. , Теленкова М.А. Словарь- справочник лингвистических терминов. М., Просвещения, 1976, с. 231) и пособие Е.С. Скобликовой дают четкое представление о том, как распределяются по рубрикам «места», «направление» и «путь» речевые факты, квалифицируемые в качестве обстоятельств места.

Во второй из названных книг даны вопросы, которые помогут нам помочь в поисках обстоятельства места в собственном смысле -где?, обстоятельства направления движениям -куда? откуда?, обстоятельства пути движения – где? как? каким путем?.

Эта трактовка отличается полнотой, последовательностью, ясностью. Но, как думается, не лишена неточностей. Прежде всего, не совсем верно было бы считать, что специфика обстоятельств пути определяется возможностью постановки вопросов где? как? каким путем? В ряде случаев вопрос где? невозможен. Ср.: И добрались сюда и по берегу ; … в Симферополь можно улететь через Краснодар. Однако вопрос как? – это вопрос не пространственной семантики, хотя он и может, по справедливому мнению Е.С.Скобликовой, использоваться для идентификации обстоятельств пути. Значит, в качестве основного вопроса к обстоятельствам пути следует выделить именно вопрос каким путем?

Далее, представляется логически не целесообразным выделять в одном ряду формы со значением места, направления и пути.

Что такое направление? Понятие направление лингвистами толкуется по-разному (Одни включают сюда лишь значение куда?, противопоставляя друг другу направление, место, исходную точку и путь. Другие, понимая направление более широко, относят в эту категорию и формы со значением исходной точки (откуда?) (Е.С. Скобликова). Третьи, напротив, толкуя направление более узко, считают, что, к примеру, на север – это направление, а на дерево – уже не направление в собственном смысле (см.: Станишева Д.С. Винительный падеж в русском языкознании, 1966, с. 103).

Для наиболее адекватной интерпретации направительной семантики необходимо обратиться к тому, что соответствующими языковыми формами отражается в реальной действительности. Направление в этом случае следует определить как «характер пространственного отношения между движущейся субстанцией (х) и другой субстанции (у), относительно которой отмечается данные движения (Гак В.Г. Опыт применения сопоставительного анализа. – ВЯ, 1966, №2).

При таком понимании направления (Предложенное здесь четкое определение направления помогает осознать неправомерность выделения в качестве особой разновидности обстоятельств с так называемой «общей направленностью» (Левянт И.С. О соотносительных признаках словосочетаний с пространственным значением. Ф.Н., 1976, №2, с. 27; ср. также разграничение «только направления» и «направления с указанием исходного и конечного пунктов движения» в кн.: Гвоздев А.Н. Соврем. русск. литер. яз., Синтаксис. М., 1973, ч. 2, с. 125) не только значения исходной и конечной точек, но и значение пути необходимо трактовать как направительное. Так, в предложении Вдоль берега двигались машины отражено отношение между движущей субстанцией (машины) и другой, выступающей в качестве ориентира движения (берег). Это отношение и есть в данном случае направление, а именно путь движение.

Исходя из сказанного, все обстоятельства с пространственной семантикой (обстоятельства места в широком смысле) правомерно разделить по признаку статичности – динамичности отражаемых ими отношений реальной действительности на обстоятельства места (в собственном смысле) (где?) и обстоятельства направления (с тремя разновидностями: исходной точки откуда?, каким путем? и конечной точки куда?).

Данная классификация устраняет отмеченные выше неясности. При этом они не являются чем-то надуманным, не несоответствующим языковой реальности. Напротив, и семантика (Ученые языковеды, определяя значение слова направление, отмечают такой признак, как «линия движения чего-либо», что же касается переносного значения, то оно здесь отождествляется со значением пути), и сочетаемость форм со значением откуда?, каким путем?, куда? свидетельствуют о том, что все они вместе как нечто однотипное направление противопоставляются формам со значением где? (место). Ср. примеры типа «Ходит из деревни лесом (через лес, по лесу) в город» и «Ходит из деревни в лесу (у леса?), в город». Первые вполне естественны (хотя и могут показаться настолько непривычными, из-за того, что в речевой практике редко оказывается необходимым давать столь полную (по всем трем параметрам) характеристику направления движения), вторые же, разумеется, неверны.

Это сопоставление говорит не только о том, что формы со значением пути, естественно вписываясь между остальными формами направительной семантики, оказываются близкими к ним синтагматически. Сопоставление убеждает и в том, что формы пути нельзя отождествлять с формами места. (Блажев Б.Н. Употребление конструкций направления и места в русск. яз. М., 1975, с. 39). Другое дело, что в ряде случаев границы между формами со значениями места и пути становления нечеткими (Встречаются случаи, когда зыбкой становится граница между значениями каким путем? и куда? При чем путевое значение одной и той же формы в одном контексте сближается со значением куда?, в другом – со значением где?(Г.А. Холотова «Очерк функционального синтаксиса русск. яз.», М., «Наука», 1973, с. 70), о чем уже говорилось.

Авторы, разграничивающие формы направления и пути (Е.С. Скобликова), делают это, в стремлении учесть специфику их семантики (в частности, близость к обстоятельствам места, что, как уже отмечалось, наблюдается не всегда), а также недостаточную морфологическую противопоставленность форм пути остальным формам пространственного значения (в отличие от форм со значением где?, куда?, откуда?, морфологическая соотнесенность которых друг с другом чрезвычайно наглядна) (Скобликова Е.С. Пособие по русск. яз. «Просвещение» 1973, М., с. 184-185; Попова Д.З. Употребление падежных и предложно-падежных форм в соврем. русск. литер. яз. М., «Просвещение» 1971, с. 30). Однако, для синтаксиса последнее, как известно, не является обязательным.

В заключение отметим, что предложенная классификация не является в лингвистике новой. (Крыжижкова Е. Адвербиальная детерминация со значением места и направления. – ВЯ , 1977, №2, с. 42).

Хочется сказать и о самом термине «обстоятельства места». Его, хотя он освещен традицией, следовало бы заметить. Обстоятельства эти выражают пространственные отношения. Поэтому логично именовать их обстоятельствами пространства. Тогда удобно было бы обстоятельства со значением где? называть (без оговорок о широком или узком значении слова место) обстоятельствами места, а остальные – обстоятельствами направления. Обстоятельства пространства оказались бы при этом терминологически противопоставленными обстоятельствам времени. И если учесть наличие аналогичного противопоставления категорий в языке, то станет ясно, что предлагаемое определение обстоятельства пространства будет больше соответствовать общенаучной терминологии нашего времени.
ЛИТЕРАТУРА

1. 
   Никитин В.М. Разряды обстоятельств в совсрем. русск. яз., Рязань, 1973.
   
2. 
   Попов Р.Н., Валькова Д.П., Маловицкий Л.Я., Федоров А.К. Соврем. русск. яз ., М., Просвещение , 1978.
   
3. 
   Бабайцева В.В. Русск. яз . Синтаксис и пунктуация. М., Просвещение, 1979.
   
4. 
   Березин Ф.М., Головин Б.Н. Общее языкознание. М., Просвещение, 1979.
   
5. 
   Руднев А.Г. Синтаксис соврем. русск. яз., М., 1978.
   
6. 
   Блажев Б.И. Употребление конструкций направления и места в русск. яз. М., Просвещение, 1975.
   
7. 
   Розенталь Д.Н. , Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов. М, Просвещение, 1976.
   
8. 
   Левянт И.С. О соотносительных признаках словосочетаний с пространственным значением. Ф.Н., 1976.
   
9. 
   Русский язык. Теория. Бабайцева В.В., Чеснокова Л.Д. Дрофа, М., 2000.
   
10. 
    Пособие для занятия по русскому языку. Греков В.Ф., Крючков С.Е., Чешко Л.А. Просвещение, М., 1975.
    

ТҮЙІНДЕМЕ

Традиционно синтаксис определяется как учение о предложении, а также как учение о его нетерминальных составляющих словосочетаниях. Так, в “Словаре лингвистических терминов” О.С.Ахмановой дается следующая дефиниция: “Синтаксис… Раздел языкознания, предметом которого является как предложение, выступающее в качестве основной единицы речи, так и словосочетание, выступающее в качестве сложного, неопределенного составляющего предложения”(1). На основе традиционного понимания предмета синтаксиса сложились два основных подхода к анализу предложения и, соответственно, к построению синтаксической теории:

1) исследование предложения как совокупности средств выражения логико-смысловых категорий (можно сказать, что синтаксический анализ и описание основываются здесь на логико-смысловой модели предложения;

2) исследование предложения как формальной единицы, внутренняя структура которой определяется дистрибутивными свойствами составляющих его компонентов – слов и словосочетаний (можно сказать, что синтаксический анализ и описание основываются здесь на модели локации и конгруэнтности составляющих предложения). Традиционность обоих подходов видна из того, что на происхождение с достаточной очевидностью прослеживается вплоть до античных грамматик.

В работе мы выделяем поэтический синтаксис, включающий риторические восклицания, которые заключают в себе особую экспрессию, усиливая напряженность речи. Риторические восклицания могут сочетаться с риторическими вопросами: «Тройка! Птица-тройка! Кто тебя выдумал?». Риторическим восклицаниям часто сопутствует гипербола: «Пышный! Ему нет равной реки в мире!» (Н.В.Гоголь о Днепре). Риторический вопрос – одна из самых распространенных стилистических фигур, характеризующаяся яркостью и разнообразием эмоционально-экспрессивных оттенков. Риторические вопросы содержат эмфатическое утверждение (или отрицание), оформленное в виде вопроса, не требующего ответа: «Не вы ль сперва так злобно гнали его свободный, смелый дар?». Риторический вопрос ставится не для того, чтобы побудить слушателя сообщить нечто неизвестное говорящему. Функция риторического вопроса — привлечь внимание, усилить впечатление, повысить эмоциональный тон, создать приподнятость. Ответ в нем уже подсказан, и риторический вопрос только вовлекает читателя в рассуждение или переживание, делая его более активным, как бы заставляя самостоятельно сделать вывод. Совпадающие по внешнему грамматическому оформлению с обычными вопросительными предложениями, риторические вопросы отличаются усиленной восклицательной интонацией, выражающей изумление, крайнее напряжение чувств. Авторы произведений иногда в конце риторических вопросов ставят восклицательный знак или два знака – вопросительный и восклицательный. Риторический вопрос в отличие от многих стилистических фигур, используется не только в поэтической и ораторской речи, но и в разговорной, а также в публицистических текстах, в художественной и научной прозе. В поэтическом синтаксисе наблюдается более строгая, книжная окраска, характеризующая параллелизм – одинаковое синтаксическое построение соседних предложений или отрезков речи: «В синем небе звезды блещут, В синем море волны хлещут; Туча по небу идет, Бочка по морю плывет» (А.С.Пушкин).

Синтаксический параллелизм усиливает риторические вопросы: «Когда человек действительно любит, разве он может грациозничать? Разве может думать о мелочах внешнего изящества? Разве настоящая любовь колеблется? Разве она нуждается в каких-нибудь внешних пособиях места, времени, минутного расположения?» (А.Ф.Писемский). Параллельные синтаксические конструкции нередко строятся по принципу анафоры (единоначатия). Классический пример анафоры являют лермонтовские строки: «Я тот, кому внимала Ты в полуночной тишине, Чья мысль душе твоей шептала, Чью грусть ты смутно отгадала, Чей образ видела во сне. Я тот, чей взор надежду губит. Я тот, кого никто не любит. Я бич рабов моих земных, Я царь познанья и свободы, Я враг небес, Я зло природы …». Также выделяется эпифора (концовка), это повторение последних слов предложения, которое усиливает эмфатическую интонацию: «Зачем уничтожать самостоятельное развитие дитя, насилуя его природу, убивая в нем веру в себя и заставляя его делать только то, что я хочу, и только так, как я хочу, и только потому, что я хочу?» (Н.А.Добролюбов). Автор может отчасти обновлять лексику эпифоры, варьировать ее содержание, сохраняя при этом внешнее подобие высказывания. В некоторых случаях используется тавтология, под которой понимается повтор, он ничего не добавляет к содержанию высказывания. Повтором, или репризой, называется фигура речи, которая состоит в повторении звуков, слов, морфем, синонимов или синтаксических конструкций в условиях достаточной тесноты ряда: «Бьют, бьют барабаны! Слава героям! Слава!». Более сложной синтаксической конструкцией выступает период. Периодом (от греч. периодос букв. обход) называется гармоническая по форме сложная синтаксическая конструкция, характеризующаяся особой ритмичностью и упорядоченностью частей, а также исключительной полнотой и завершенностью содержания. В качестве примеров периода можно привести классические произведения «Когда волнуется желтеющая нива» Лермонтова (16 строк), «Когда порой воспоминанье» Пушкина (26 строк), «Когда мечтательно я предан тишине» Фета (20 строк). Учение о периоде как о средстве эмфатической интонации разрабатывалось еще в античной риторике. Своим названием период обязан интонации в сложной синтаксической конструкции: в начале голос плавно поднимается, как бы описывая кривую линию, затем достигает высшей точки на главной части высказывания, после чего резко снижается, возвращаясь к исходной позиции, замыкая линию.

Композиционно период распадается на две взаимно уравновешенные части: первая характеризуется повышением интонации, вторая – понижением, что определяет гармоничность и интонационную завершенность периода. По содержанию период представляет одно целое, развивает одну тему, раскрывая ее с известной полнотой и разносторонностью. Музыкальность и ритмичность периода достигается его структурой: он состоит из нескольких однотипных, соразмерных синтаксических единиц, часто имеющих одинаковые союзы, сходное грамматическое построение. Повторение их создает ритмический рисунок речи. Чаще всего период строится как сложноподчиненное предложение с однородными придаточными, которые стоят вначале. Например: «Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидел сначала темные купола, кресты Новодевичьего монастыря, увидел морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекой и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок, и когда потом вдруг брызнуло светом с востока, и торжественно выплыл край солнца из-за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, - все заиграло в радостном свете, - Пьер почувствовал новое, неиспытанное чувство радости и крепости жизни» (Л.Н.Толстой). В периоде употребительны придаточные времени, условия, причины, образа действия, сравнительные и др. В композицию периода вовлекаются те или иные члены предложения, например, деепричастные обороты, выполняющие функцию обстоятельств: «Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство, войдя во все маленькие интересы полка и, почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте». Периодическая речь Л.Н.Толстого неизменно привлекает исследователей, потому что изучение ее дает ключ к пониманию особенностей стиля великого писателя. А.П.Чехов восхищался «силой периодов» Льва Толстого.

В числе ярких примеров экспрессивного синтаксиса следует назвать различные способы нарушения замкнутости предложения. Прежде всего, это смещение синтаксической конструкции: конец предложения дается в ином синтаксическом плане, чем начало: «А мне, Онегин, пышность эта, Постылой жизни мишура, Мои успехи в вихре света, Мой модный дом и вечера, Что в них?» (А.С.Пушкин). Возможна также незавершенность фразы, на что указывает авторская пунктуация: как правило, это многоточие: «Но те, которым в дружной встрече Я строфы первые читал… Иных уж нет, а те далече» (А.С.Пушкин). Пунктуация позволяет автору передать прерывистость речи, неожиданные паузы, отражающие душевное волнение говорящего: «Смотрите… Уже светает. Заря как пожар на снегу…Мне что-то напоминает.. Но что?…Я понять не могу» (С.Есенин). Эмоциональную напряженность речи передают и присоединительные конструкции, то есть такие, в которых фразы не умещаются сразу в одну смысловую плоскость, но образуют ассоциативную цепь присоединения. Разнообразные приемы присоединения могут быть представлены в современной поэзии, публицистике, художественной прозе: «Вот и я в Быковке. Один. На дворе осень. Поздняя» (В.П.Астафьев). В отличие от присоединительных конструкций, которые всегда постпозитивны, именительные представления (изолированный номинатив), называющие тему последующей фразы и призванные вызвать особый интерес к предмету высказывания, усилить его звучание, как правило, стоят на первом месте: «Москва! Как много в этом звуке …». При столь своеобразной эмоциональной подаче мысли она разделяется эмфатической паузой. Как заметил А.М. Пешковский: «…сперва выставляется напоказ изолированный предмет, и слушателям известно только, что про этот предмет сейчас будет что-то сказано и что пока этот предмет надо наблюдать; в следующий момент высказывается сама мысль» (2). Эллипсис – это стилистическая фигура, состоящая в намеренном пропуске какого-либо члена предложения, который подразумевается из контекста: «Мы села – в пепел, грады – в прах…» (В.А.Жуковский).

ЛИТЕРАТУРА

1. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 1964

2.Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении. М., 1956

3. Розенталь Д.Э. Практическая стилистика русского языка. М., 1987

4. Голуб И.Б. Стилистика русского языка. М., Айрис. Пресс. 1999

5.Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М.,1974

6.Сиротина О.Б. Стилистика как наука о функционировании языка // Основные понятия и категории лингвистики. Пермь, 1982

Мақалада синтаксистік стилистиканың тілдік ерекшеліктері мен оның негізгі категориялары қарастырылады.

В статье рассматривается синтаксическая стилистика, которая исследует языковые особенности и выявляет проблематику лингвостилистической дифференциации текстов.