о владении дружинниками землей, как о явлении обычном,
само собою разумеющемся: «вы есте по мне из Рускые земли
вышли, своих сел и своих жизней лишився». Здесь дружинник
мыслится именно в качестве землевладельца.1
Под 1177 г.
сообщается, что в Суздальской земле сожжены
«села боярские».1
2 В 1146 г. киевляне «разграбиша. . . домы
дружины Игоревы и Всеволоже и села и скоты».3 В„ Уставе
кн. Святослава Новгородскому Софийскому дому около 1137 г.
княжеское крупное землевладение в Обонежской пятине изо
бражено совершенно отчетливо. Нужно, конечно, думать, что это-
землевладение создано было не в X II в., а значительно раньше.4
Больше чем вероятно, что новгородские князья этого периода
(до революционных событий 1136 г.)
владели землей и в других
пятинах.
В 1209 г. новгородцы сотворили вече на посадника Дмитра
и на его братью, а после этого, зажгли их дворы, «а
села их рас-
продаша и челядь».5 6
Конечно, не сам боярдн^Цмитр, убитый
в 1209 г., и даже не его отец, приобретал и освоял эти села.
Перед нами наследственное имущество старого боярского рода.
Москва, упоминаемая в летописи впервые под 1147 г., в то
время была селом, принадлежавшим кн. Юрию Владимировичу
Долгорукому, где у него стоял укрепленный двор — замок.
В этом году он приглашал к себе в гости «в Москву» своего союз
ника, северского
князя Святослава Ольговича, куда последний
и прибыл с небольшой дружиной и своим малолетним сыном.
Юрий устроил здесь для своего гостя «обед силен» и одарил
гостей датами.® Само собой разумеется, что место,
выбранное
Юрием для приема своего союзника, должно было иметь ряд
необходимых для этого условий и прежде всего должно было
представлять собой значительное селение,
снабженное для
приема многочисленных гостей всем необходимым. Едва ли
можно сомневаться, что Москва и была именно таким селением.
У Юрьева гостя Святослава Олеговича на Путивле, пови-
димому,
было такое же село, о котором случайно мы имеем
Достарыңызбен бөлісу: