Божьи генералы-2 Робертс Лиардон

      Спустя две недели Гус продолжил делать то, к чему его призвал Бог, - публично защищать Уиклифа и большую часть его учений, а также пытался реформировать католическую церковь. Гус ничего не говорил об учениях, с которыми он был не согласен. Он говорил, что если человек не защищает истину, то он предает ее. По этой причине Гус не мог молчать о том, во что он верил.69

      Тем временем Збынек буквально кипел от гнева из-за уязвленного чувства собственного достоинства. Требование Вацпава казалось ему слишком унизительным. В письме, адресованном королю, Збынек перечислил все свои обиды, после чего заявил о том, что не пересмотрит своей позиции по отношению к Гусу и не будет писать письмо Папе Римскому. Он написал также, что отправляется в Венгрию, чтобы получить там убежище при дворе короля Сигизмунда (сводного брата и врага Вацлава).

      Сигизмунд запланировал встретить Збынека на следующий день после того, как тот пересечет границу Венгрии, и сопроводить его в столицу. Но незадолго до встречи произошло странное событие. Збынек был найден мертвым - его отравил собственный повар.70

      Реформатор-апостол

      В кандидатах, желавших заполучить место Збынека, не было недостатка. Двадцать четыре человека претендовали на получение высокой должности, но Вацлав остановил выбор на своем личном докторе и преподавателе университета, Альбике из Уничова.

      Альбик всего лишь предложил наибольшую сумму за получение должности архиепископа; он был подготовлен к ней не лучше Збынека. В самом начале службы на новом месте Альбик, как и Збынек, стремился избежать лишней суеты и волнений; он не был заинтересован в том, чтобы делать Гуса своим врагом.

      Но существовали люди, которые желали продолжения нападок на Гуса. Станислав и Палец были одними из них; они уже покинули стены тюрьмы и вернулись в Прагу. Палец обратился к Альбику и заставил того вызвать Гуса для объяснения своих неправильных доктрин. Альбик приказал Гусу явиться во дворец архиепископа.

      На первых порах Гус и совет при архиепископе дискутировали при помощи писем. Однако в конце концов Гус решил прибыть туда лично.

      Войдя в зал совета, Гус лицом к лицу столкнулся с лицемерием, противостоянию которому он посвятил большую часть своей жизни. Великолепно одетые, украшенные драгоценными камнями и жемчугами, члены архиепископского совета спросили Гуса, желает ли он подчиниться апостольскому приказу.

      Гус сразу же ответил, что он искренне желает выполнять апостольские указания.

      Члены совета довольно переглянулись, улыбаясь и кивая головами, думая, что вышли победителями в споре.

      Тогда-то Гус и воспользовался преимуществом их терминологии. В представлениях духовенства слово апостольский означало папский. Гус же сказал: “Господа, поймите меня. Я сказал, что искренне желаю выполнять апостольские указания и подчиняться им во всем; однако я называю апостольскими указаниями учение апостолов Христа. До тех пор, пока указания римского понтифика не противоречат указаниям и учению апостолов… я испытываю огромное желание подчиняться им. Но если некоторые из них будут противоречить тому, чему учил Христос, я не буду подчиняться им, даже если мне предстоит взойти за это на костер”.71

      Все замолчали. Гус не стал нарушать эту тишину. Не зная, что делать, представители духовенства быстро избавили Гуса от своего присутствия, а затем написали королю письмо, в котором говорилось, какую опасность представлял реформатор для короля, церкви и всей Богемии.

      Блохи, мухи и шумные барабаны

      Тем временем король Вацлав продолжал искать пути достижения своих целей. В 1412 году Папа Иоанн XXIII объявил войну королю Неаполя, который установил контроль над Римом. Для того чтобы собрать достаточно денег для ведения войны, Папа Римский ввел повсеместную продажу индульгенций. Вацлаву был обещан определенный процент от всех индульгенций, проданных в Богемии. Ощущая всю выгодность этого предприятия, Вацлав поддержал широкомасштабную продажу индульгенций. Три главные пражские церкви стали основными центрами их распространения.

      Гус был возмущен решением короля, войной и продажей индульгенций, что являлось откровенной симонией. Осуждая короля и священников, продающих индульгенции, Гус писал: “Какая странная вещь! Они не могут избавить себя от мух и блох, но в то же время хотят избавить других от адских мучений”.72

      Осуждение Гусом продажи индульгенций показалось королю слишком возмутительным. Ведь это могло лишить его хорошего дохода. С момента начала торговли индульгенциями и до самой смерти Гуса король Вацлав больше уже не поддерживал реформатора. Его алчность взяла верх.

      Тем временем старый приятель Гуса, Иероним Пражский, вернулся в родной город после долгих лет странствий. Услышав обо всех проблемах, с которыми пришлось столкнуться Гусу, предательстве Станислава и Палеца и, наконец, об индульгенциях, Иероним, отличавшийся буйным нравом, был готов к борьбе.

      В знак протеста против продажи индульгенций по всей Праге прокатилась волна бунтов. Главным организатором этих демонстраций являлся Иероним. Протестующие неоднократно срывали проповеди, призывая людей пробудиться и выйти из-под власти лжи. Ящики для сбора денег от продажи индульгенций вымазывали грязью, а самих продавцов поносили и иногда даже избивали.

      Во время этих демонстраций Иероним часто кричал, что индульгенции совершенно бесполезны. Однажды какой-то монах-минорит начал оскорблять Иеронима, и тот нанес ему удар в ухо!73 Он, как говорят, угрожал ножом другому священнику и убил бы его, если бы не был остановлен. Во время другого происшествия Иероним толкнул монаха, торгующего индульгенциями, в маленькую лодку, сел за весла и выплыл вместе с ним на середину бурной реки. Затем он вытолкнул перепуганного монаха из лодки в бурлящую воду, бросив при этом ему лишь тонкую веревку, чтобы тот не утонул!74

      Гус! Я сожгу тебя собственными руками!

      Гус открыто выражал свое отвращение в отношении Папы Иоанна XXIII за продажу им индульгенций и аморальный образ жизни. Гус говорил о нем следующее: “Одним словом, правление Папы полно всякого яда; сам же он является антихристом, погрязшим во грехе человеком, начальником дьявольской армии, представителем Люцифера, главным викарием сатанинского сборища, простым идиотом, для которого уже заготовлено место в аду, и идолом, который противнее разукрашенного бревна”.75

      Некоторые из протестующих подхватили слова Гуса и стали называть Папу Римского антихристом. Протест окрасился кровью.

      У входа в три главные пражские церкви, где продавались индульгенции, стояли три человека, протестуя против их продажи. Практически сразу же они были арестованы и брошены в тюрьму.

      Услышав об этом, Гус отправился в тюрьму и вступился за них. Он даже предложил самому занять место этих людей, зная, что они поступили так под воздействием его слов, направленных против Папы Иоанна XXIII.

      Члены муниципального совета пообещали Гусу, что эти люди не понесут серьезного наказания. После того как Гус покинул здание тюрьмы, они выполнили королевский приказ - все трое были обезглавлены.

      Эта казнь послужила причиной серьезных беспорядков. Чешский народ был шокирован произошедшим и пребывал в смятении. Тела казненных были с благоговением принесены в Вифлеемскую церковь, где Гус отслужил мессу, посвященную мученикам.

      После этого толпы людей подняли восстание в самом центре города, требуя крови членов муниципального совета. Те же, до смерти перепуганные, бросились за помощью к королю. Вацлав в ярости воскликнул, что даже если на улицах будет тысяча мятежников, все они также будут обезглавлены; если для этой цели не найдется достаточно палачей в Праге, они будут вызваны из других городов.

      Почувствовав, что он может лишиться хорошего источника дохода, Вацлав обратил свою ярость на Гуса. В порыве злобы он видел Гуса единственным препятствием на пути к богатству. Король прокричал: “Гус, ты постоянно создаешь мне различные проблемы. Если те, кто этим занимается, не позаботятся о тебе, я сам тебя сожгу”.76

      Бессильной помочь Гусу была даже королева София.

      Убирайтесь! Я обращаюсь лишь к Богу!

      Поскольку Гус, оставленный своими друзьями и утративший благорасположение короля, продолжал защищать Уиклифа и выступать против продажи индульгенций, руководство католической церкви решило начать судебный процесс против Гуса. Руководство знало, что теперь, из-за резких комментариев

      Гуса в адрес Папы Римского и продажи индульгенций, католическая церковь оказалась в более выгодном положении.

      Во время Римского Собора, прошедшего в 1412-1413 годах, необходимые документы, обвиняющие Гуса в ереси, были представлены кардиналу, который сразу же объявил об его отлучении от церкви. Для Гуса это отлучение стало уже четвертым. Далее кардинал объявил, что если Гус не предстанет перед Собором в течение двадцати дней, вся Прага — или же любой другой город, в котором остановится Гус, - будет также отлучена.

      Подобное отлучение означало, что верующим запрещалось вступать в контакт с Гусом посредством еды, питья, приветствия, общения, купли-продажи, предоставления ему крова или же каким-либо другим образом. В любом месте, где он стал бы искать прибежище, должны были немедленно прекратиться все церковные службы и не возобновляться на протяжении трех дней с того момента, как Гус покинет эту местность. Если бы он вдруг умер, его нельзя было бы хоронить; если бы он все-таки был бы похоронен, его тело следовало извлечь из земли.77

      Гус так и не предстал перед Собором в положенный срок.

      Как следствие, приговор Гусу, сопровождаемый звоном колоколов, погашением свечей и швырянием камней в направлении жилища Гуса был зачитан в Праге. Эти церемонии едва не вызвали очередной волны протеста, поскольку люди яростно протестовали против действий священников. Те же очень быстро сбежали в поисках безопасного убежища.

      В свою очередь, Гус предпринял шаги, до того момента неизвестные католическому закону, - поскольку любое апеллирование к Папе Римскому было, очевидно, бесполезным, Гус обратился к Богу и Христу “наиболее справедливому из всех известных судей, Который знает, защищает, судит, провозглашает и неизменно награждает праведные дела каждого человека”.78 Эти слова провозгласили о полном разрыве Гуса с Папой Римским. В недалеком будущем католическая церковь еще напомнит ему о них.

      Заботливый пастырь

      Несмотря на свое полное отлучение от церкви, Гус продолжал проповедовать. Услышав об этом, Папа Римский приказал снести Вифлеемскую церковь.

      Папский приказ достиг Праги поздней осенью. Оставшиеся в городе немецкие прихожане увидели в приходе возможность атаковать ненавистную им церковь. Свою атаку они провели в то время, когда в церкви проходила служба. Но немцев с легкостью выгнали на улицу, пригрозив.

      Оказавшись неспособными разрушить церковь, католические священники прибегли к другим мерам. Они начали хватать сторонников Гуса, затаскивать их в католические святилища и избивать. Затем их тащили в кварталы и продолжали избивать кнутом.79

      Когда Прага оказалась отлученной от церкви, Гус столкнулся с необходимостью принятия мучительно сложного решения. Будучи верным пастырем, он чувствовал, что будет предателем, если оставит свое стадо в столь трудное время: хороший пастырь всегда остается со своим стадом.

      Гус был пастырем. Несмотря на свою большую занятость в деле реформации, он никогда не позволял себе оставить “стадо” без присмотра

      Но, с другой стороны, Гус понимал, что если он останется, члены его церкви столкнутся с жестокими преследованиями, а может, даже и со смертью. Мы можем только представить себе, насколько мучительными были размышления Гуса, когда он принимал решение, что делать дальше. В конце концов, он принял трудное решение - покинуть Прагу для блага членов Вифлеемской церкви и остальных горожан. Когда чешские дворяне предложили Гусу убежище в Южной Богемии, он понял, что Бог благословляет его решение.

      Тем не менее Гус принял решение, как только представится подходящая возможность, всегда посещать свою церковь, чтобы “укреплять стадо”.80

      Одно из замечательных качеств Гуса заключалось в том, что он, несмотря на свою большую занятость в деле реформации, никогда не забывал о своей обязанности заботиться о прихожанах. Он был настоящим духовным отцом.

      Национальный проповедник

      15 октября 1412 года Гус покинул Прагу. Он пребывал где-то в ее окрестностях, но никто не знал, где именно. Мы же знаем, что с января до Пасхи 1413 года Гус время от времени тайно появлялся в городе. После его посещений власти в скором времени узнавали о них, но не распоряжались о прекращении церковных служб, если только Гус не выступал где-нибудь с проповедью. Реформатор писал: “Однажды, после того как я проповедовал, они немедленно прекратили все службы, поскольку им было тяжело слышать Слово Божье”.81

      Также мы знаем и о том, что Гус продолжал проповедовать в различных местах за пределами Праги. Я уверен, что многие совершали путешествия, чтобы услышать его. Гус писал: “Я проповедовал в городах и на рыночных площадях; сейчас же я выступаю с проповедями за заборами, в деревнях, замках, на полях и в лесах. Если будет нужно, я буду проповедовать на морском берегу или же с лодки, как это делал мой Спаситель”.82

      Во время своего изгнания Гус также написал много писем своим соратникам, преподавателям университета и друзьям. Вместо того чтобы погружаться в депрессию и горевать о своей нелегкой доле, Гус использовал эти письма, чтобы вдохновлять веру тех, кто остался позади. Его дух не был сокрушен; он по-прежнему верил в то, что победа окажется за истиной.

      Во время своего изгнания Гус написал несколько манускриптов, в которых он продолжал раскрывать людям глаза на

      такие церковные злоупотребления, как симония и индульгенции. Гус не писал бездумно - он преследовал определенную цель. Однажды он сказал, что в своих проповедях рассказывает о грехах духовенства для того, чтобы “добиться их исправления, а не повредить репутации”.83 Какие замечательные слова! Они прекрасным образом характеризуют душу.

      Наиболее важная работа Гуса, получившая название De Ecclesia, “О церкви”, была написана в 1413 году. В ней он повторил свое видение того, какой на самом деле должна быть церковь, а также рассказал о духовном главенстве Иисуса Христа. Гус написал также о месте прихожан в жизни церкви и о важности роли служителей. Он снова осудил злоупотребления представителей духовенства, одержимых жадностью и любовью к деньгам, которые пользуются своим положением для того, чтобы заполучить все то, чего желают. Гус писал: “Пусть же стыдятся ученики антихриста, которые, живя противоположно тому, чему учил Христос, считают себя величайшими и высочайшими в святой Божьей церкви. Они, развращенные мирскими жадностью и высокомерием, прилюдно называемы главой и телом святой церкви. Однако в соответствии с Евангелием Христа их место - ниже всех”.84

      На основании этого утверждения, а также других, подобных ему, церковь построила все свои обвинения в адрес Гуса. Самую лучшую работу Гуса Собор в Констанце использовал для обвинения автора.

      Приглашение смерти

      Сигизмунд являлся не только королем Венгрии и Германии, но также считался императором Священной Римской Империи. Вацлав позволил своему сводному брату короноваться и стать императором при условии, что тот покончит с деятельностью Гуса в Богемии.85 Два брата разработали тщательный план того, как покончить с одним из величайших Божьих реформаторов.

      Сигизмунд убедил Папу Иоанна XXIII созвать очередной Собор, для того чтобы положить конец расколу, возникшему между тремя Папами. Тот же откладывал решение этого вопроса настолько, насколько мог, однако, поскольку Иоанн испытывал большую потребность в поддержке со стороны Сигизмунда, он все-таки решил предпринять конкретные действия и созвать Собор в 1414 году. Сигизмунд же решил, что Собор должен пройти в Германии, на территории, находящейся под его юрисдикцией, выбрав в качестве места его проведения город Констанцу.

      Два чешских рыцаря, служивших в армии Сигизмунда, весной 1414 года возвращались домой, в Богемию. Сигизмунд решил использовать их для того, чтобы они передали Гусу послание. Рыцари должны были пригласить Гуса прибыть осенью в качестве гостя на Собор в Констанцу и обещать ему от имени короля гарантии личной неприкосновенности. Собор предоставит реформатору возможность очистить свое имя, а также имя всего народа Богемии от постоянных обвинений в ереси, которые бросили на них значительную тень. Невзирая на злостный характер Сигизмунда, рыцари на самом деле верили, что Гус будет в безопасности.

      Когда Гусу передали приглашение, он обсудил его со своими друзьями и сначала принял решение не ехать в Констанцу. Однако когда Папа Римский стал оказывать на короля Вацлава сильнейшее давление, пытаясь заставить его полностью очистить Богемию от учения Уиклифа, Гус изменил свое решение.

      Прежде чем принять приглашение, Гус попросил уточнить условия личной неприкосновенности. Сигизмунд лично отправил Гусу гонца с ответом, и ответ этот устроил его. Гусу пообещали, что ему позволят вернуться в Богемию.

      Полностью ГОТОВ

      Друг Гуса Иероним был против его поездки в Констанцу. “Мастер, — предупреждал он Гуса, — я более чем уверен, что это ловушка”.86 Гус, наверное, знал, что его дело будет явно проиграно, но он был полон решимости отправиться в Констанцу, чтобы весь христианский мир услышал его аргументы.

      Веря в обещание Сигизмунда, чувствуя собственную правоту и желая защитить свою веру, Гус собрался отправиться в Констанцу. Он был готов подчиниться Собору и отказаться от своих возможных ошибок - но только если эти ошибки будут доказаны Библией.

      Прежде чем покинуть Богемию, Гус тщательным образом подготовился ко всем возможным требованиям Собора. Он записал и еще раз проверил изложение всех своих взглядов. Также Гус предположил, какие обвинения могут выдвинуть его враги, и очень аккуратно собрал доказательства их неправоты. Он даже получил свидетельство ортодоксальности у пражского инквизитора, епископа Николаса из Незеро.87

      Кроме всего этого, Гус написал еще и проповедь, с которой планировал выступить перед Собором. Реформатор хотел предложить собравшимся прежде выслушать его самого, а затем уже судить, основываясь на услышанном утверждении веры.

      11 октября 1414 года, в сопровождении двух охранявших его рыцарей, Гус покинул замок, в котором он жил, находясь в изгнании, и направился в Констанцу.

      Затишье перед бурей

      Путешествие Гуса по Германии получилось триумфальным. Он ехал с открытым лицом, но никто не бросал в его адрес никаких обвинений. К Гусу относились не как к отлученному от церкви еретику, а церковные службы не прекращались, когда он проезжал мимо храмов. На протяжении всего пути он тепло общался со священниками и представителями власти. Простые же люди, с которыми встречался Гус, практически единогласно признавали его взгляды истинными.88

      Гус прибыл в Констанцу 3 ноября. Сразу же после прибытия, вместе с рыцарями он поселился в доме вдовы (этот дом стоит и сегодня). Папа Иоанн прибыл в Констанцу неделей ранее и отменил отлучение, которое должно было быть наложено на город в связи с появлением там Гуса, позволив горожанам участвовать в религиозных службах. Поэтому Гус не был ограничен в своем передвижении. Тем не менее он так ни разу и не покинул дом вдовы до тех пор, пока его не вызвали.

      В то время как Гус жил у вдовы, Собор в Констанце официально начал свои заседания. Своей целью Собор имел прекратить Великий Раскол, поставив над всей церковью одного Папу Римского, а также положить конец ересям, которые разделяли церковь.

      Сигизмунд и его свита должны были прибыть только в декабре. Вместе с прочими представителями католической церкви в городе также собрались и враги Гуса. Станислав к тому времени уже умер, но Палец был уже в Констанце, представив Папе первый список обвинений в адрес Гуса. Тот обвинялся в том, что верил в истинность всех учений Уиклифа, что, однако, было не совсем верным.

      Мудрее мудрейших

      Менее чем через месяц после прибытия Гуса в Констанцу его посетили два епископа, мэр города и рыцарь. Они заявили, что пришли к нему по указанию Папы и кардинала, и сказали, что кардинал желает поговорить с Гусом.

      Несмотря на то, что один из рыцарей Гуса тотчас почувствовал что-то неладное, тот успокоил его и согласился пойти.

      Когда они прибыли в папскую резиденцию, кардинал сказал Гусу несколько слов и покинул комнату. Сразу же после этого к Гусу вошел францисканский богослов и, пытаясь казаться простым монахом, спросил у него, верит ли он в реманенцию. Гус ответил, что не верит. Переодетый богослов стал говорить о чем- то другом, потом остановился и снова стал прямо спрашивать Гуса, верит ли он в реманенцию. Так повторялось несколько раз, и каждый раз реформатор отвечал, что не верит.

      Дом на улице Гуса в Констанце, где останавливался Гус перед тем, как быть брошенным в темницу

      Переодетый богослов задал еще несколько вопросов, касавшихся учения Гуса. Тот понял, что перед ним не простой монах, но не подал вида. Вместо этого он просто отвечал на задаваемые ему вопросы. В конце концов “монах” покинул комнату явно разочарованным. Когда Гус остался один, стражник сказал ему, что переодетый в монаха человек является одним из лучших богословов во всей Италии.89

      В глубокой темнице

      Вечером рыцарям, сопровождавшим Гуса, сказали, что они могут идти домой, а сам Гус должен остаться. Взбешенный раскрывшимся обманом, один из рыцарей вспылил и в присутствии Папы и кардиналов обвинил их в вероломстве.

      На это Папа Римский спокойно возразил, что он не отдавал приказа об аресте. Он попросил молодого рыцаря успокоиться и посмотреть на ситуацию глазами взрослого человека. Кардиналы заверили его, что с Гусом будут хорошо обращаться. Ведь, в конце концов, они сами позволили ему прибыть в Констанцу, чтобы защитить свои убеждения. Рыцарю не осталось ничего другого, кроме как отправиться домой. Позже в своем письме Пражскому университету Папа Римский признал, что именно он приказал арестовать Гуса.

      Известие об аресте Гуса распространилось очень быстро. Когда об этом услышал Палец, он на радостях принялся танцевать, провозглашая, что на этот раз Гус от них не уйдет.

      Трудно поверить, что когда-то Гус и Палец являлись очень близкими друзьями.

      Восемь дней спустя Гуса посадили в подвал доминиканского монастыря, находившегося на одном из островов Констанцского озера. Там он пребывал в темной и сырой камере рядом с канализационной трубой. Находясь в темнице, Гус тяжело заболел и едва не умер. Его жизнь была спасена лишь благодаря визиту личного папского доктора и переводу в лучшую камеру.90 Тем не менее на протяжении трех с половиной месяцев Гус продолжал оставаться в заключении.

      Гус проповедует в тюрьме перед своими тюремщиками

      Столетия спустя застройщики превратили монастырь в роскошный отель, названный Steigenberger Insel Hotel. В путеводителе Фроммера написано, что этот отель является “лучшим местом для того, чтобы остановиться на немецкой стороне озера”.91

      Лишенный слова!

      Во время пребывания Гуса в темнице папские представители принесли ему сорок пять догматов Уиклифа и, кипя от ярости, швырнули в лицо. Они хотели узнать, поддерживает ли Гус написанное там. Тот же, глядя на их искаженные ненавистью лица, помолился Богу и попросил у Него мудрости. Сначала Гус отказался давать конкретные ответы, сказав, что он не будет признавать никаких ошибок. Неудовлетворенные услышанным, судьи стали выкрикивать саркастические замечания и угрозы немедленно вынести приговор. Успокоив их, Гус сказал, что он напишет все, что думает о догматах Уиклифа, и представит это перед Собором.

      Понимая, что без помощи ему не обойтись, Гус потребовал адвоката, но ему в этом отказали. Тем не менее он написал, что не придерживается тридцати двух догматов английского реформатора, но принимает тринадцать из них, некоторые с небольшими исправлениями.