Чирков Юрий Георгиевич. Дарвин в мире машин. Изд. 2-е, испр и доп. М.: Ленанд, 2012. 288с
жүктеу/скачать 1.8 Mb.
|
"Происхождение мастера»Восхищаясь машиной, обожествляя ее, футуристы всеми средствами искусства стремились внедрить в человеческое сознание новый лозунг: «МАШИНА — СИЛА!» (Словно бы иронизируя, выворачивая наизнанку старинный завет Фрэнсиса Бэкона «знание — сила».) Искусство («главными элементами нашей поэзии, — писал в манифесте Маринетти, — будут храбрость, дерзость и бунт»), требовали футуристы, должно стать зеркалом «души» заводов и поездов, вокзалов и авто, мостов и пароходов, отразить «урчание и хрип моторов, дышащих с неоспоримой животностью, трепетанье клапанов, движение поршней, пронзительный крик механических пил»... Идеалом для футуристов становится и освобождение от «мертвой культуры». Маринетти; «До сих пор литература воспевала задумчивую неподвижность, экстаз, сон; мы же хотим восхвалять поступательное движение, лихорадочную бессонницу, гимнастический шаг, опасный прыжок, оплеуху и удар кулака...» «Сбросим Пушкина с Парохода Современности!» — возглашала в манифесте «Садок судей» московская группа футуристов, в нес входили и корифеи русской поэзии XX века — Владимир Маяковский и Велимир Хлебников. Идеализируя технику, вознося ей дифирамбы, стремясь создать «динамическую литературу», футуристы заявляли: «Человек абсолютно не представляет теперь интереса. Итак, уничтожить его в литературе. Заменить его, наконец, материалом, сущность которого надо постигнуть интуитивно... Нас интересует прочность стальной пластинки самой по себе, то есть непостижимое и нечеловеческое сцепление её молекул и электронов... Отныне жар куска стали или дерева возбуждает в нас страсть сильнее, чем улыбка или слезы женщины». В одном из манифестов Маринетти писал ещё и так: «Посредством интуиции мы разобьем враждебность, отделяющую нашу человеческую плоть от материала моторов. После царствования животного — вот начинается царствование механики. Познанием и дружбой с материей (ученые могут знать только её физико-химические реакции) мы готовим механического человека с заменимыми частями». Изобразительное искусство? Маринетти вообще отрицал станковую живопись. Он мечтал о технических фресках, чертимых посредством особых проекторов на облаках. А его единомышленник итальянский живописец Луиджи Руссоло, автор футуристического манифеста «Искусство шумов», \070\ 1913 год, согласно прокламируемой им поэтике «звуков, шумов и запахов», конструировал специальные аппараты-«шумопроизводители», имитирующие всю гамму звуков большого города, и пропагандировал подобное искусство, давая «концерты шумов». Один из таких концертов состоялся в Париже. Публика была шокирот вана демонстрацией оркестра, в котором главные «партии» вели пишущие и швейные машинки, гудки, клаксоны. Завывали и ревели моторы и другие «инструменты», порождавшие «новые» звуки. Эстетика машин? В 20-е годы ею увлекались не одни только футуристы (кстати, Маринстти считал, что из футуризма выросли — кубизм, орфизм, симультанном, зенитизм, лучизм, конструктивизм, имажинизм и другие течения). Дадаисты (Мэн Рэй, Франсис Пикабия, Марсель Дюшан и другие) изготовляли тогда из кусков металла — на плоскости, в объеме, с применением света, кинетических ритмов и так далее — различные «произведе-ния»-знаки «машинного» свойства. На своих полотнах «машинный мир» воссоздавал и французский художник, долгие годы примыкавший к кубистам, ставший позднее членом компартии, Фернан Леже (1881—1955). Видимо, он первым ввел эстетику машин в кинематограф. В 1924 году Леже ставит фильм «механический балет», где композиционно обыгрывалась самоценная динамика различных предметов, машин, зубчатых колес... Сюда же можно отнести фильмы Деслава «Марш Машин», «Электроночь». Своеобразная зрительная симфония из танца квадратов и различных прямоугольников показана в фильме Г. Рихтера «Ритм 21-го года». Но настоящим идолом для творцов искусства той поры стал, как писали футуристы, «гоночный автомобиль со своим кузовом, украшенным громадными трубами со взрывчатым дыханием». «Рычаший автомобиль, как будто бегущий по картечи, прекраснее Самофракийской победы (Ники. — Ю. Ч.)», — не уставали с восторгом повторять футуристы. 2.17. Бог сидит за рулем Любовь к машине сильнее страсти к женщине. Автомобиль придает мне уверенность в действиях. Если у меня полный бак, я знаю, на сколько мне его хватит, я могу менять скорость, притормаживать или газовать - автомобиль подчиняется моему любому желанию. Ни одна женщина не может любить с такой отдачей, поэтому по остроте ощущений мне ближе и понятней моя машина, чем плотская любовь мужчины и женщины. Так Дино Орилья, итальянский психиатр, передает слова одного из своих пациентов Эго-футурист Игорь Северянин (1887-1941), король поэтов (27 февраля 1918 года на поэзовечере в Политехническом музее в Москве Игорь Северянин был провозглашен «королем поэзии», второе место тогда занял Владимир Маяковский), в своих стихах требовал, чтобы, когда он умрет, \071\ его на кладбище непременно свезли бы в автомобиле. Другого катафалка Северянин не хотел для своих шикарных похорон. И какие ландо, ландолеты, лимузины потянутся за его фарфоровым гробом! Я в комфортабельной карете на эллипсических рессорах Люблю заехать в златопалдень на чашку чая в женоклуб... писал Северянин, и читатель словно бы слышал ленивое баюкание эластичных резиновых шин... Немного же потребовалось времени, чтобы из заманчивого, вожделенного, редкого, достижимого лишь для богачей авто превратилось в массовое воплощение самодовольства современного человека. В род МЕХАНИЧЕСКОЙ соьаченки, сопровождающей человека-хозяиНА всюду. Это удивительное слияние ВЕЩИ и машины стало ныне любимейшей из человеческих игрушек. Стучит мотор, вибрирует, трепещет от возбуждения и силы. Чинит разбой миллиардное автомобильное стадо, пасущееся на всех дорогах планета. Уже гуляет по свету анекдот о горожанине, «объевшемся» на загородной прогулке кислородом: чтобы он пришел в себя, его кладут под выхлопную трубу автомобиля. Мрачный юмор, за которым стоят довольно красноречивые цифры: на долю автомобильных выхлопов приходится львиная доля от общего количества атмосферных загрязнений. Вредоносность авто давно осознана. Однако эта «молекула» ВТОРОЙ природы оказалась настолько въедливой, столь соблазнительной для человека, что он — автомобилист-собственник — готов закрыть глаза на многое. Болгарский писатель Павел Вежинов устами героя одной из своих повестей («Барьер») говорит: «... Сажусь в машину, поспешно включаю мотор и сразу успокаиваюсь. Его тихий рокот несравненно приятнее журчания воспетых поэтами горных потоков...» И далее:
«.. .Я уже не один, со мной мотор. Напрасно поносят это терпеливое и непритязательное существо за то, что оно извергает смрад. Ну, извергает, конечно, но, по крайней мере, делает это пристойно, а не рыгает, как люди после кислого вина и чеснока...» Эпидемия безумной любви к автомашинам охватила мир и, кажется, спадет не скоро. Воздух над городами маленькой Италии недопустимо загрязнен, на дорогах хаос, пробки, однако «автомобилемания» свирепствует здесь с небывалой силой: только в 1988 году было продано более 2 миллионов авто! И сейчас на каждых трех жителей Апеннинского полуострова приходится больше одного автомобиля (в США, считается, машину имеет каждый второй житель). Вообще на Западе, да и у нас, пожалуй, личный автомобиль — не просто удобное средство передвижения, которому уступает общественный транспорт с его вечным запаздыванием. Это и символ социального положения, и стремление к комфорту, и любимое увлечение. \072\
Автомобиль, эта заноза второй природы, глубоко засела в психике современного землянина. Дино Орилья, его высказывания мы уже цитировали, полагает, что личный авто является для человека наших дней своего рода «механической супругой». А два американских психолога — Марш и Коллег, как сообщили газеты, вывели даже особый синдром «обожания авто». В своей книге «Любовь к мотору и психология автомобиля» они, в частности, упоминают о феномене, названном ими «Драйв-ин-чёрч» — «мессой на колесах». Дело обстоит так. Машины с верующими заезжают в «храм» и выстраиваются там ряд за рядом. «Дело не только в удобстве, — пишут авторы, — любовь к Богу преподносится как любовь к своему автомобилю. Католический священник отец Леон Канторски произносит проповедь с алтаря, составленного из двух машин, убеждая паству, что Бог сидит за рулем и управляет миром. Это Бог расставил дорожные знаки, и мы не вправе их нарушать. Паства в знак одобрения нажимает на клаксоны, после чего выстраивается в очередь к наставнику за благословением...» * * * Главная задача философии состоит а том, чтобы гнуть в некотором роде природу, приспособлять её к выгоде и пользе человека. жүктеу/скачать 1.8 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|