Данте Алигьери. Божественная комедия

Началу и причине всех отрад?"
79 "Так ты Вергилий, ты родник бездонный,

Откуда песни миру потекли? -

Ответил я, склоняя лик смущенный. -
82 О честь и светоч всех певцов земли,

Уважь любовь и труд неутомимый,

Что в свиток твой мне вникнуть помогли!
85 Ты мой учитель, мой пример любимый;

Лишь ты один в наследье мне вручил

Прекрасный слог, везде превозносимый.
88 Смотри, как этот зверь меня стеснил!

О вещий муж, приди мне на подмогу,

Я трепещу до сокровенных жил!"
91 "Ты должен выбрать новую дорогу, -

Он отвечал мне, увидав мой страх, -

И к дикому не возвращаться логу;
94 Волчица, от которой ты в слезах,

Всех восходящих гонит, утесняя,

И убивает на своих путях;
97 Она такая лютая и злая,

Что ненасытно будет голодна,

Вслед за едой еще сильней алкая.
100 Со всяческою тварью случена,

Она премногих соблазнит, но славный

Нагрянет Пес, и кончится она.
103 Не прах земной и не металл двусплавный,

А честь, любовь и мудрость он вкусит,

Меж войлоком и войлоком державный.
106 Италии он будет верный щит,

Той, для которой умерла Камилла,

И Эвриал, и Турн, и Нис убит.
109 Свой бег волчица где бы ни стремила,

Ее, нагнав, он заточит в Аду,

Откуда зависть хищницу взманила.
112 И я тебе скажу в свою чреду:

Иди за мной, и в вечные селенья

Из этих мест тебя я приведу,
115 И ты услышишь вопли исступленья

И древних духов, бедствующих там,

О новой смерти тщетные моленья;
117 Потом увидишь тех, кто чужд скорбям

Среди огня, в надежде приобщиться

Когда-нибудь к блаженным племенам.
121 Но если выше ты захочешь взвиться,

Тебя душа достойнейшая ждет:

С ней ты пойдешь, а мы должны проститься;
124 Царь горних высей, возбраняя вход

В свой город мне, врагу его устава,

Тех не впускает, кто со мной идет.
127 Он всюду царь, но там его держава;

Там град его, и там его престол;

Блажен, кому открыта эта слава!"
130 "О мой поэт, - ему я речь повел, -

Молю Творцом, чьей правды ты не ведал:

Чтоб я от зла и гибели ушел,
133 Яви мне путь, о коем ты поведал,

Дай врат Петровых мне увидеть свет

И тех, кто душу вечной муке предал".
136 Он двинулся, и я ему вослед.

ПЕСНЬ ВТОРАЯ

Земные твари уводил ко сну

От их трудов; лишь я один, бездомный,
4 Приготовлялся выдержать войну

И с тягостным путем, и с состраданьем,

Которую неложно вспомяну.
7 О Музы, к вам я обращусь с воззваньем!

О благородный разум, гений свой

Запечатлей моим повествованьем!
10 Я начал так: "Поэт, вожатый мой,

Достаточно ли мощный я свершитель,

Чтобы меня на подвиг звать такой?
13 Ты говоришь, что Сильвиев родитель,

Еще плотских не отрешась оков,

Сходил живым в бессмертную обитель.
16 Но если поборатель всех грехов

К нему был благ, то, рассудив о славе

Его судеб, и кто он, и каков,
19 Его почесть достойным всякий вправе:

Он, избран в небе света и добра,

Стал предком Риму и его державе,
22 А тот и та, когда пришла пора,

Святой престол воздвигли в мире этом

Преемнику верховного Петра.
25 Он на своем пути, тобой воспетом,

Был вдохновлен свершить победный труд,

И папский посох ныне правит светом.
28 Там, вслед за ним. Избранный был Сосуд,

Дабы другие укрепились в вере,

Которою к спасению идут.
31 А я? На чьем я оснуюсь примере?

Я не апостол Павел, не Эней,

Я не достоин ни в малейшей мере.
34 И если я сойду в страну теней,

Боюсь, безумен буду я, не боле.

Ты мудр; ты видишь это все ясней".
37 И словно тот, кто, чужд недавней воле

И, передумав в тайной глубине,

Бросает то, что замышлял дотоле,
40 Таков был я на темной крутизне,

И мысль, меня прельстившую сначала,

Я, поразмыслив, истребил во мне.
43 "Когда правдиво речь твоя звучала,

Ты дал смутиться духу своему, -

Возвышенная тень мне отвечала. -
46 Нельзя, чтоб страх повелевал уму;

Иначе мы отходим от свершений,

Как зверь, когда мерещится ему.
49 Чтоб разрешить тебя от опасений,

Скажу тебе, как я узнал о том,

Что ты моих достоин сожалений.
52 Из сонма тех, кто меж добром и злом,

Я женщиной был призван столь прекрасной,

Что обязался ей служить во всем.
55 Был взор ее звезде подобен ясной;

Ее рассказ струился не спеша,

Как ангельские речи, сладкогласный:
58 О, мантуанца чистая душа,

Чья слава целый мир объемлет кругом

И не исчезнет, вечно в нем дыша,
61 Мой друг, который счастью не был другом,

В пустыне горной верный путь обресть

Отчаялся и оттеснен испугом.
64 Такую в небе слышала я весть;

Боюсь, не поздно ль я помочь готова,

И бедствия он мог не перенесть.
67 Иди к нему и, красотою слова

И всем, чем только можно, пособя,

Спаси его, и я утешусь снова.
70 Я Беатриче, та, кто шлет тебя;

Меня сюда из милого мне края

Свела любовь; я говорю любя.
73 Тебя не раз, хваля и величая,

Пред господом мой голос назовет.

Я начал так, умолкшей отвечая:
76 "Единственная ты, кем смертный род

Возвышенней, чем всякое творенье,

Вмещаемое в малый небосвод,
79 Тебе служить - такое утешенье,

Что я, свершив, заслуги не приму;

Мне нужно лишь узнать твое веленье.
82 Но как без страха сходишь ты во тьму

Земного недра, алча вновь подняться

К высокому простору твоему?"
85 "Когда ты хочешь в точности дознаться,

Тебе скажу я, - был ее ответ, -

Зачем сюда не страшно мне спускаться.
88 Бояться должно лишь того, в чем вред

Для ближнего таится сокровенный;

Иного, что страшило бы, и нет.
91 Меня такою создал царь вселенной,

Что вашей мукой я не смущена

И в это пламя нисхожу нетленной.
94 Есть в небе благодатная жена;

Скорбя о том, кто страждет так сурово,

Судью склонила к милости она.
97 Потом к Лючии обратила слово

И молвила: - Твой верный - в путах зла,

Пошли ему пособника благого. -
100 Лючия, враг жестоких, подошла

Ко мне, сидевшей с древнею Рахилью,

Сказать: - Господня чистая хвала,
103 О Беатриче, помоги усилью

Того, который из любви к тебе

Возвысился над повседневной былью.
106 Или не внемлешь ты его мольбе?

Не видишь, как поток, грознее моря,

Уносит изнемогшего в борьбе? -
109 Никто поспешней не бежал от горя

И не стремился к радости быстрей,

Чем я, такому слову сердцем вторя,
112 Сошла сюда с блаженных ступеней,

Твоей вверяясь речи достохвальной,

Дарящей честь тебе и внявшим ей".
115 Так молвила, и взор ее печальный,

Вверх обратясь, сквозь слезы мне светил

И торопил меня к дороге дальней.
118 Покорный ей, к тебе я поспешил;

От зверя спас тебя, когда к вершине

Короткий путь тебе он преградил.
121 Так что ж? Зачем, зачем ты медлишь ныне?

Зачем постыдной робостью смущен?

Зачем не светел смелою гордыней, -
124 Когда у трех благословенных жен

Ты в небесах обрел слова защиты

И дивный путь тебе предвозвещен?"
127 Как дольный цвет, сомкнутый и побитый

Ночным морозом, - чуть блеснет заря,

Возносится на стебле, весь раскрытый,
130 Так я воспрянул, мужеством горя;

Решимостью был в сердце страх раздавлен.

И я ответил, смело говоря:
133 "О, милостива та, кем я избавлен!

И ты сколь благ, не пожелавший ждать,

Ее правдивой повестью наставлен!
136 Я так был рад словам твоим внимать

И так стремлюсь продолжить путь начатый,

Что прежней воли полон я опять.
139 Иди, одним желаньем мы объяты:

Ты мой учитель, вождь и господин!"

Так молвил я; и двинулся вожатый,
142 И я за ним среди глухих стремнин.

ПЕСНЬ ТРЕТЬЯ

Я УВОЖУ СКВОЗЬ ВЕКОВЕЧНЫЙ СТОН,

Я УВОЖУ К ПОГИБШИМ ПОКОЛЕНЬЯМ.
4 БЫЛ ПРАВДОЮ МОЙ ЗОДЧИЙ ВДОХНОВЛЕН:

Я ВЫСШЕЙ СИЛОЙ, ПОЛНОТОЙ ВСЕЗНАНЬЯ

И ПЕРВОЮ ЛЮБОВЬЮ СОТВОРЕН.
7 ДРЕВНЕЙ МЕНЯ ЛИШЬ ВЕЧНЫЕ СОЗДАНЬЯ,

И С ВЕЧНОСТЬЮ ПРЕБУДУ НАРАВНЕ.

ВХОДЯЩИЕ, ОСТАВЬТЕ УПОВАНЬЯ.
10 Я, прочитав над входом, в вышине,

Такие знаки сумрачного цвета,

Сказал: "Учитель, смысл их страшен мне".
13 Он, прозорливый, отвечал на это:

"Здесь нужно, чтоб душа была тверда;

Здесь страх не должен подавать совета.
16 Я обещал, что мы придем туда,

Где ты увидишь, как томятся тени,

Свет разума утратив навсегда".
19 Дав руку мне, чтоб я не знал сомнений,

И обернув ко мне спокойный лик,

Он ввел меня в таинственные сени.
22 Там вздохи, плач и исступленный крик

Во тьме беззвездной были так велики,

Что поначалу я в слезах поник.
25 Обрывки всех наречий, ропот дикий,

Слова, в которых боль, и гнев, и страх,

Плесканье рук, и жалобы, и всклики
28 Сливались в гул, без времени, в веках,

Кружащийся во мгле неозаренной,

Как бурным вихрем возмущенный прах.
31 И я, с главою, ужасом стесненной:

"Чей это крик? - едва спросить посмел. -

Какой толпы, страданьем побежденной?"
34 И вождь в ответ: "То горестный удел

Тех жалких душ, что прожили, не зная

Ни славы, ни позора смертных дел.
37 И с ними ангелов дурная стая,

Что, не восстав, была и не верна

Всевышнему, средину соблюдая.
40 Их свергло небо, не терпя пятна;

И пропасть Ада их не принимает,

Иначе возгордилась бы вина".
43 И я: "Учитель, что их так терзает

И понуждает к жалобам таким?"

А он: "Ответ недолгий подобает.
46 И смертный час для них недостижим,

И эта жизнь настолько нестерпима,

Что все другое было б легче им.
49 Их память на земле невоскресима;

От них и суд, и милость отошли.

Они не стоят слов: взгляни - и мимо!"
52 И я, взглянув, увидел стяг вдали,

Бежавший кругом, словно злая сила

Гнала его в крутящейся пыли;
55 А вслед за ним столь длинная спешила

Чреда людей, что, верилось с трудом,

Ужели смерть столь многих истребила.
58 Признав иных, я вслед за тем в одном

Узнал того, кто от великой доли

Отрекся в малодушии своем.
61 И понял я, что здесь вопят от боли

Ничтожные, которых не возьмут

Ни бог, ни супостаты божьей воли.
64 Вовек не живший, этот жалкий люд

Бежал нагим, кусаемый слепнями

И осами, роившимися тут.
67 Кровь, между слез, с их лиц текла

И мерзостные скопища червей

Ее глотали тут же под ногами.
70 Взглянув подальше, я толпу людей

Увидел у широкого потока.

"Учитель, - я сказал, - тебе ясней,
73 Кто эти там и власть какого рока

Их словно гонит и теснит к волнам,

Как может показаться издалека".
76 И он ответил: "Ты увидишь сам,

Когда мы шаг приблизим к Ахерону

И подойдем к печальным берегам".
79 Смущенный взор склонив к земному лону,

Боясь докучным быть, я шел вперед,

Безмолвствуя, к береговому склону.
82 И вот в ладье навстречу нам плывет

Старик, поросший древней сединою,

Крича: "О, горе вам, проклятый род!
85 Забудьте небо, встретившись со мною!

В моей ладье готовьтесь переплыть

К извечной тьме, и холоду, и зною.
88 А ты уйди, тебе нельзя тут быть,

Живой душе, средь мертвых!" И добавил,

Чтобы меня от прочих отстранить:
91 "Ты не туда свои шаги направил:

Челнок полегче должен ты найти,

Чтобы тебя он к пристани доставил".
94 А вождь ему: "Харон, гнев укроти.

Того хотят - там, где исполнить властны

То, что хотят. И речи прекрати".
97 Недвижен стал шерстистый лик ужасный

У лодочника сумрачной реки,

Но вкруг очей змеился пламень красный.
100 Нагие души, слабы и легки,

Вняв приговор, не знающий изъятья,

Стуча зубами, бледны от тоски,
103 Выкрикивали господу проклятья,

Хулили род людской, и день, и час,

И край, и семя своего зачатья.
106 Потом, рыдая, двинулись зараз

К реке, чьи волны, в муках безутешных,

Увидят все, в ком божий страх угас.
109 А бес Харон сзывает стаю грешных,

Вращая взор, как уголья в золе,

И гонит их и бьет веслом неспешных.
112 Как листья сыплются в осенней мгле,

За строем строй, и ясень оголенный

Свои одежды видит на земле, -
115 Так сев Адама, на беду рожденный,

Кидался вниз, один, - за ним другой,

Подобно птице, в сети приманенной.
118 И вот плывут над темной глубиной;

Но не успели кончить переправы,

Как новый сонм собрался над рекой.
121 "Мой сын, - сказал учитель величавый,

Все те, кто умер, бога прогневив,

Спешат сюда, все страны и державы;
124 И минуть реку всякий тороплив,

Так утесненный правосудьем бога,

Что самый страх преображен в призыв.
127 Для добрых душ другая есть дорога;

И ты поймешь, что разумел Харон,

Когда с тобою говорил так строго".
130 Чуть он умолк, простор со всех сторон

Сотрясся так, что, в страхе вспоминая,

Я и поныне потом орошен.
133 Дохнула ветром глубина земная,

Пустыня скорби вспыхнула кругом,

Багровым блеском чувства ослепляя;
136 И я упал, как тот, кто схвачен сном.

ПЕСНЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Тяжелый гул, и я очнулся вдруг,

Как человек, насильно пробужденный.
4 Я отдохнувший взгляд обвел вокруг,

Встав на ноги и пристально взирая,

Чтоб осмотреться в этом царстве мук.
7 Мы были возле пропасти, у края,

И страшный срыв гудел у наших ног,

Бесчисленные крики извергая.
10 Он был так темен, смутен и глубок,

Что я над ним склонялся по-пустому

И ничего в нем различить не мог.
13 "Теперь мы к миру спустимся слепому, -

Так начал, смертно побледнев, поэт. -

Мне первому идти, тебе - второму".
16 И я сказал, заметив этот цвет:

"Как я пойду, когда вождем и другом

Владеет страх, и мне опоры нет?"
19 "Печаль о тех, кто скован ближним кругом, -

Он отвечал, - мне на лицо легла,

И состраданье ты почел испугом.
22 Пора идти, дорога не мала".

Так он сошел, и я за ним спустился,

Вниз, в первый круг, идущий вкруг жерла.
25 Сквозь тьму не плач до слуха доносился,

А только вздох взлетал со всех сторон

И в вековечном воздухе струился.
28 Он был безбольной скорбью порожден,

Которою казалися объяты

Толпы младенцев, и мужей, и жен.
31 "Что ж ты не спросишь, - молвил мой вожатый,

Какие духи здесь нашли приют?

Знай, прежде чем продолжить путь начатый,
34 Что эти не грешили; не спасут

Одни заслуги, если нет крещенья,

Которым к вере истинной идут;
37 Кто жил до христианского ученья,

Тот бога чтил не так, как мы должны.

Таков и я. За эти упущенья,
40 Не за иное, мы осуждены,

И здесь, по приговору высшей воли,

Мы жаждем и надежды лишены".
43 Стеснилась грудь моя от тяжкой боли

При вести, сколь достойные мужи

Вкушают в Лимбе горечь этой доли.
46 "Учитель мой, мой господин, скажи, -

Спросил я, алча веры несомненной,

Которая превыше всякой лжи, -
49 Взошел ли кто отсюда в свет блаженный,

Своей иль чьей-то правдой искуплен?"

Поняв значенье речи сокровенной:
52 "Я был здесь внове, - мне ответил он, -

Когда, при мне, сюда сошел Властитель,

Хоруговью победы осенен.
55 Им изведен был первый прародитель;

И Авель, чистый сын его, и Ной,

И Моисей, уставщик и служитель;
58 И царь Давид, и Авраам седой;

Израиль, и отец его, и дети;

Рахиль, великой взятая ценой;
61 И много тех, кто ныне в горнем свете.

Других спасенных не было до них,

И первыми блаженны стали эти".
64 Он говорил, но шаг наш не затих,

И мы все время шли великой чащей,

Я разумею - чащей душ людских.
67 И в области, невдале отстоящей

От места сна, предстал моим глазам

Огонь, под полушарьем тьмы горящий.
70 Хоть этот свет и не был близок к нам,

Я видеть мог, что некий многочестный

И высший сонм уединился там.
73 "Искусств и знаний образец всеместный,

Скажи, кто эти, не в пример другим

Почтенные среди толпы окрестной?"
76 И он ответил: "Именем своим

Они гремят земле, и слава эта

Угодна небу, благостному к ним".
79 "Почтите высочайшего поэта! -

Раздался в это время чей-то зов. -

Вот тень его подходит к месту света".
82 И я увидел после этих слов,

Что четверо к нам держат шаг державный;

Их облик был ни весел, ни суров.
85 "Взгляни, - промолвил мой учитель славный. -

С мечом в руке, величьем осиян,

Трем остальным предшествует, как главный,
88 Гомер, превысший из певцов всех стран;

Второй - Гораций, бичевавший нравы;

Овидий - третий, и за ним - Лукан.
91 Нас связывает титул величавый,

Здесь прозвучавший, чуть я подошел;

Почтив его, они, конечно, правы".
94 Так я узрел славнейшую из школ,

Чьи песнопенья вознеслись над светом

И реют над другими, как орел.
97 Мой вождь их встретил, и ко мне с приветом

Семья певцов приблизилась сама;

Учитель улыбнулся мне при этом.
100 И эта честь умножилась весьма,

Когда я приобщен был к их собору

И стал шестым средь столького ума.
103 Мы шли к лучам, предавшись разговору,

Который лишний здесь и в этот миг,

Насколько там он к месту был и в пору.
106 Высокий замок предо мной возник,

Семь раз обвитый стройными стенами;

Кругом бежал приветливый родник.
109 Мы, как землей, прошли его волнами;

Сквозь семь ворот тропа вовнутрь вела;

Зеленый луг открылся перед нами.
112 Там были люди с важностью чела,

С неторопливым и спокойным взглядом;

Их речь звучна и медленна была.
115 Мы поднялись на холм, который рядом,

В открытом месте, светел, величав,

Господствовал над этим свежим садом.
118 На зеленеющей финифти трав

Предстали взорам доблестные тени,

И я ликую сердцем, их видав.
121 Я зрел Электру в сонме поколений,

Меж коих были Гектор, и Эней,

И хищноокий Цезарь, друг сражений.
124 Пентесилея и Камилла с ней

Сидели возле, и с отцом - Лавина;

Брут, первый консул, был в кругу теней;
127 Дочь Цезаря, супруга Коллатина,

И Гракхов мать, и та, чей муж Катон;

Поодаль я заметил Саладина.
130 Потом, взглянув на невысокий склон,

Я увидал: учитель тех, кто знает,

Семьей мудролюбивой окружен.
133 К нему Сократ всех ближе восседает

И с ним Платон; весь сонм всеведца чтит;

Здесь тот, кто мир случайным полагает,
136 Философ знаменитый Демокрит;

Здесь Диоген, Фалес с Анаксагором,

Зенон, и Эмпедокл, и Гераклит;
139 Диоскорид, прославленный разбором

Целебных качеств; Сенека, Орфей,

Лин, Туллий; дальше представали взорам
142 Там - геометр Эвклид, там - Птолемей,

Там - Гиппократ, Гален и Авиценна,

Аверроис, толковник новых дней.
145 Я всех назвать не в силах поименно;

Мне нужно быстро молвить обо всем,

И часто речь моя несовершенна.
148 Синклит шести распался, мы вдвоем;

Из тихой, сени в воздух потрясенный

Уже иным мы движемся путем,
151 И я - во тьме, ничем не озаренной.

ПЕСНЬ ПЯТАЯ

Вниз во второй; он менее, чем тот,

Но больших мук в нем слышен стон печальный.
4 Здесь ждет Минос, оскалив страшный рот;

Допрос и суд свершает у порога

И взмахами хвоста на муку шлет.
7 Едва душа, отпавшая от бога,

Пред ним предстанет с повестью своей,

Он, согрешенья различая строго,
10 Обитель Ада назначает ей,

Хвост обвивая столько раз вкруг тела,

На сколько ей спуститься ступеней.
13 Всегда толпа у грозного предела;

Подходят души чередой на суд:

Промолвила, вняла и вглубь слетела.
16 "О ты, пришедший в бедственный приют, -

Вскричал Минос, меня окинув взглядом

И прерывая свой жестокий труд, -
19 Зачем ты здесь, и кто с тобою рядом?

Не обольщайся, что легко войти!"

И вождь в ответ: "Тому, кто сходит Адом,
22 Не преграждай сужденного пути.

Того хотят - там, где исполнить властны

То, что хотят. И речи прекрати".
25 И вот я начал различать неясный

И дальний стон; вот я пришел туда,

Где плач в меня ударил многогласный.
28 Я там, где свет немотствует всегда

И словно воет глубина морская,

Когда двух вихрей злобствует вражда.
31 То адский ветер, отдыха не зная,

Мчит сонмы душ среди окрестной мглы

И мучит их, крутя и истязая.
34 Когда они стремятся вдоль скалы,

Взлетают крики, жалобы и пени,

На господа ужасные хулы.
37 И я узнал, что это круг мучений

Для тех, кого земная плоть звала,

Кто предал разум власти вожделений.
40 И как скворцов уносят их крыла,

В дни холода, густым и длинным строем,

Так эта буря кружит духов зла
43 Туда, сюда, вниз, вверх, огромным роем;

Там нет надежды на смягченье мук

Или на миг, овеянный покоем.
46 Как журавлиный клин летит на юг

С унылой песнью в высоте надгорной,

Так предо мной, стеная, несся круг
49 Теней, гонимых вьюгой необорной,

И я сказал: "Учитель, кто они,

Которых так терзает воздух черный?"
52 Он отвечал: "Вот первая, взгляни:

Ее державе многие языки

В минувшие покорствовали дни.
55 Она вдалась в такой разврат великий,

Что вольность всем была разрешена,

Дабы народ не осуждал владыки.
58 То Нинова венчанная жена,

Семирамида, древняя царица;

Ее земля Султану отдана.
61 Вот нежной страсти горестная жрица,

Которой прах Сихея оскорблен;

Вот Клеопатра, грешная блудница.
64 А там Елена, тягостных времен

Виновница; Ахилл, гроза сражений,

Который был любовью побежден;
67 Парис, Тристан". Бесчисленные тени

Он назвал мне и указал рукой,

Погубленные жаждой наслаждений.
70 Вняв имена прославленных молвой

Воителей и жен из уст поэта,

Я смутен стал, и дух затмился мой.
73 Я начал так: "Я бы хотел ответа

От этих двух, которых вместе вьет

И так легко уносит буря эта".
76 И мне мой вождь: "Пусть ветер их пригнет

Поближе к нам; и пусть любовью молит

Их оклик твой; они прервут полет".
79 Увидев, что их ветер к нам неволит:

"О души скорби! - я воззвал. - Сюда!

И отзовитесь, если Тот позволит!"
82 Как голуби на сладкий зов гнезда,

Поддержанные волею несущей,

Раскинув крылья, мчатся без труда,
85 Так и они, паря во мгле гнетущей,

Покинули Дидоны скорбный рой

На возглас мой, приветливо зовущий.
88 "О ласковый и благостный живой,

Ты, посетивший в тьме неизреченной

Нас, обагривших кровью мир земной;
91 Когда бы нам был другом царь вселенной,

Мы бы молились, чтоб тебя он спас,

Сочувственного к муке сокровенной.