Данте Алигьери. Божественная комедия

Те, чьим сверканьем глаз мой благороден,

Всех остальных во славе превзошли.
37 Тот, посредине, что с зеницей сходен,

Святого духа некогда воспел

И нес, из веси в весь, ковчег господень.
40 Теперь он знает, сколь благой удел

Он выбрал, дух обрекши славословью,

Затем что награжден по мере дел.
43 Из тех пяти, что изогнулись бровью,

Тот, что над клювом ближе помещен,

По мертвом сыне скорбь утешил вдовью.
46 Теперь он знает, сколь велик урон -

Нейти с Христом, и негой несказанной,

И участью обратной искушен.
49 А тот, кто в этой дужке, мной названной,

Вверх по изгибу продолжает ряд,

Отсрочил смерть молитвой покаянной.
52 Теперь он знает, что навеки свят

Предвечный суд, хотя мольбы порою

Сегодняшнее завтрашним творят.
55 А тот, за ним, с законами и мною,

Стремясь к добру, хоть это к злу вело,

Стал греком, пастыря даря землею.
58 Теперь он знает, как родивший зло

Похвальным делом - принят в сонм счастливы!

Хоть дело это гибель в мир внесло.
61 Тот, дальше книзу, свет благочестивый

Гульельмом был, чей край по нем скорбит,

Скорбя, что Карл и Федериго живы.
64 Теперь он знает то, как небо чтит

Благих царей, и блеск его богатый

Об этом ярко взору говорит.
67 Кто бы поверил, дольной тьмой объятый,

Что здесь священных светов торжество

Рифей - троянец разделил как пятый?
70 Теперь он знает многое, чего

Вам не постигнуть в милости бездонной,

Неисследимой даже для него".
73 Как жаворонок, в воздух вознесенный,

Песнь пропоет и замолчит опять,

Последнею отрадой утоленный,
76 Такою мне представилась печать

Той изначальной воли, чьи веленья

Всему, что стало, повелели стать.
79 И хоть я был для моего сомненья

Лишь как стекло, прикрывшее цвета,

Оно не потерпело промедленья,
82 Но: "Как же это?" - сквозь мои уста

Толкнуло грузно всем своим напором;

И вспыхнула сверканий красота.
85 Тогда, еще светлей пылая взором,

Ответил мне благословенный стяг,

Чтоб разум мой не мучился раздором:
88 "Хоть ты уверовал, что это так,

Как я сказал, - твой ум не постигает;

И ты, поверив, не рассеял мрак.
91 Ты - словно тот, кто имя вещи знает,

Но сущности ее не разберет,

Пока другой помочь не пожелает.
94 Regnum coelorum принужденья ждет

Живой надежды и любви возжженной,

Чтобы господней воли пал оплот.
97 Она, - не как боец, бойцом сраженный, -

Сама желает быть побеждена,

И побеждает благость побежденной.
100 Тебе в брови и первая странна,

И пятая душа, и то, что в стане

Бесплотных сил горят их пламена.
103 Из тел они взошли как христиане,

Не как язычники, в пронзенье ног

Тот как в былое веря, тот - заране.
106 Одна из Ада, где замкнут порог

Раскаянью, в свой прах опять вступила;

И тем воздал живой надежде бог,
109 Живой надежде, где черпалась сила

Мольбы к творцу - воззвать ее в свой час,

Чтоб волю в ней подвигнуть можно было.
112 Тот славный дух, о ком идет рассказ,

На краткий срок в свое вернувшись тело,

Уверовал в того, кто многих спас;
115 И, веруя, зажегся столь всецело

Огнем любви, что в новый смертный миг

Был удостоен этого предела.
118 Другой, по благодати, чей родник

Бьет из таких глубин, что взор творенья

До первых струй ни разу не проник,
121 Направил к правде все свои стремленья;

И бог, за светом свет, ему открыл

Грядущую годину искупленья;
124 И с той поры он в этой вере жил,

И не терпел языческого смрада,

И племя развращенное корил.
127 Он крестник был трех жен господня сада,

Идущих рядом с правым колесом, -

Сверх десяти столетий до обряда.
130 О предопределение, в каком

Скрыт недре корень твой от глаз туманных,

Не видящих причину целиком!
133 Ваш суд есть слово судей самозванных,

О смертные! И мы, хоть бога зрим,

Еще не знаем сами всех избранных.
136 Мы счастливы неведеньем своим;

Всех наших благ превыше это благо-

Что то, что хочет бог, и мы хотим".
139 Так милостью божественного стяга,

Чтоб озарить мой близорукий взгляд,

Мне подалась целительная влага.
142 И как певцу искусный лирник в лад

Бряцает на струнах и то, что спето,

Звучит приятнее во много крат,
145 Так, речи вторя, - ясно помню это, -

Подобно двум мигающим очам, -

Я видел, - оба благодатных света
148 Мерцали огоньками в лад словам.

ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Мои глаза и дух мой призвала,

И я отторгся от всего иного.
4 Она, не улыбаясь, начала:

"Ты от моей улыбки, как Семела,

Распался бы, распавшись, как зола.
7 Моя краса, которая светлела

На ступенях чертогов божества,

Как видел ты, к пределу от предела,
10 Когда б не умерялась, такова,

Что, смертный, испытав ее сверканье,

Ты рухнул бы, как под грозой листва.
13 Мы на седьмое вознеслись сиянье,

Которое сейчас под жгучим Львом

С ним излучает слитное влиянье.
16 Вослед глазам последовав умом,

Преобрази их в зеркала видений,

Встающих в этом зеркале большом".
19 Кто ведал бы, как много упоений

В лице блаженном почерпал мой взгляд,

Когда был призван к смене впечатлений,
22 Тот понял бы, как я свершить был рад

Все то, что госпожа повелевала,

Когда б он взвесил чаши двух услад.
25 В глубинах мирокружного кристалла,

Который как властитель наречен,

Под чьей державой мертвым зло лежало,
28 Всю словно золото, где луч зажжен,

Я лестницу увидел восходящей

Так высоко, что взор мой был сражен.
31 И рать огней увидел нисходящей

По ступеням, и мнилось - так светла

Вся яркость славы, в небесах горящей.
34 И как грачи, едва заря взошла,

Обычай свой блюдя, гурьбой толкутся,

Чтоб отогреть застывшие крыла,
37 Потом летят, одни - чтоб не вернуться,

Другие - чтоб вернуться поскорей,

А третьи все над тем же местом вьются,
40 Так поступал и этот блеск огней,

К нам с высоты стремившийся согласно, -

Столкнувшись на одной из ступеней.
43 И к нам ближайший просиял так ясно,

Что в мыслях я промолвил: "Этот знак

Твоей любви понятен мне безгласно".
46 Но мне внушавшая, когда и как

Сказать и промолчать, тиха; желанье

Я подавляю, и мой выбор благ.
49 Она увидела мое молчанье,

Его провидя в видящем с высот,

И мне сказала: "Утоли алканье!"
52 Я начал: "По заслугам я не тот,

Чья речь достойна твоего ответа.

Но, ради той, кто мне просить дает,
55 О жизнь блаженная, ты, что одета

Своею радостью, скажи, зачем

Ты стала близ меня в сиянье света;
58 И почему здесь в этой тверди нем

Напев, который в нижних кругах Рая

Звучит так сладко, несравним ни с чем".
61 "Твой слух, как зренье, смертей, - отвечая,

Он молвил. - Потому здесь не поют,

Не улыбнулась путница святая.
64 Я, снизошед, остановился тут,

Чтоб радостным почтить тебя приветом

Слов и лучей, в которых я замкнут.
67 Не большая любовь сказалась в этом:

Такой и большей пламенеют там,

Вверху, как зримо по горящим светам;
70 Но высшая любовь, внушая нам

Служить тому, кто правит всей вселенной,

Здесь назначает, как ты видишь сам".
73 "Мне ясно, - я сказал, - о свет священный,

Что вольною любовью побужден

Ваш сонм идти за Волей сокровенной;
76 Но есть одно, чем разум мой смущен:

Зачем лишь ты средь стольких оказался

К беседе этой предопределен".
79 Еще последний слог мой не сказался,

Когда, средину претворяя в ось,

Огонь, как быстрый жернов, завращался,
82 И из любви, в нем скрытой, раздалось:

"Свет благодати на меня стремится,

Меня облекший пронизав насквозь,
85 И, с ним соединясь, мой взор острится,

И сам я так взнесен, что мне видна

Прасущность, из которой он струится.
88 Так пламенная радость мне дана,

И этой зоркости моей чудесной

Воспламененность риз моих равна.
91 Но ни светлейший дух в стране небесной,

Ни самый вникший в бога серафим

Не скажут тайны, и для них безвестной.
94 Так глубоко ответ словам твоим

Скрыт в пропасти предвечного решенья,

Что взору сотворенному незрим.
97 И ты, вернувшись в смертные селенья,

Скажи об этом, ибо там спешат

К ее краям тропою дерзновенья.
100 Ум, здесь светящий, там укутан в чад;

Суди, как на земле в нем сила бренна,

Раз он бессилен, даже небом взят".
103 Свои вопросы я пресек мгновенно,

Стесняемый преградой этих слов,

И лишь - кто он, спросил его смиренно.
106 "Есть кряж меж италийских берегов,

К твоей отчизне близкий и намного

Взнесенный выше грохота громов;
109 Он Катрию отводит в виде рога,

Сходящего к стенам монастыря,

Который служит почитанью бога".
112 Так в третий раз он начал, говоря.

"Там, - продолжал он мне, благоречивый, -

Я так окреп, господень труд творя,
115 Кто, добавляя к пище сок оливы,

Легко сносил жары и холода,

Духовным созерцанием счастливый.
118 Скит этот небу приносил всегда

Обильный плод; но истощился рано,

И ныне близок день его стыда.
121 В той киновии был я Пьер Дамьяно,

И грешный Петр был у Адрийских вод,

Где инокам - Мариин дом охрана.
124 Когда был близок дней моих исход,

Мне дали шляпу противу желанья,

Ту, что от худа к худшему идет.
127 Ходили Кифа и Сосуд Избранья

Святого духа, каждый бос и худ,

Питаясь здесь и там от подаянья.
130 А нынешних святителей ведут

Под локотки, да спереди вожатый, -

Так тяжелы! - да сзади хвост несут.
133 и конь и всадник мантией объяты, -

Под той же шкурой целых два скота.

Терпенье божье, скоро ль час расплаты!"
136 При этом слове блески, больше ста,

По ступеням, кружась, спускаться стали,

И, что ни круг, росла их красота.
139 Потом они умолкшего обстали

И столь могучий испустили крик,

Что здесь подобье сыщется едва ли.
142 Слов я не понял; так был гром велик.

ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

К моей вожатой, как малыш спешит

Всегда туда, где верной ждет опоры;
4 Она, как мать, чей голос так звучит,

Что мальчик, побледневший от волненья,

Опять веселый обретает вид,
7 Сказала мне: "Здесь горние селенья.

Иль ты забыл, что свят в них каждый миг

И все исходит от благого рвенья?
10 Суди, как был бы искажен твой лик

Моей улыбкой и поющим хором,

Когда тебя так потрясает крик,
13 Непонятый тобою, но в котором

Предвозвещалось мщенье, чей приход

Ты сам еще увидишь смертным взором.
16 Небесный меч ни медленно сечет,

Ни быстро, разве лишь в глазах иного,

Кто с нетерпеньем иль со страхом ждет.
19 Теперь ты должен обернуться снова;

Немало душ, одну другой славней

Увидишь ты, мое исполнив слово".
22 Я оглянулся, повинуясь ей;

И мне станица мелких сфер предстала,

Украшенных взаимностью лучей.
25 Я был как тот, кто притупляет жало

Желания и заявить о нем

Не смеет, чтоб оно не раздражало.
28 Но подплыла всех налитей огнем

И самая большая из жемчужин

Унять меня в томлении моем.
31 В ней я услышал: "Будь твой взор так дружен,

Как мой, с любовью, жгущей нашу грудь,

Вопрос твой был бы в слове обнаружен.
34 Но я, чтоб не замедлен был твой путь

К высокой цели, не таю ответа,

Хоть ты уста боишься разомкнуть.
37 Вершину над Касино в оны лета

Толпами посещал в урочный час

Обманутый народ, противник света.
40 Я - тот, кто там поведал в первый раз,

Как назывался миру ниспославший

Ту истину, что так возносит нас;
43 По милости, мне свыше воссиявшей,

Я всю округу вырвал из тенет

Нечистой веры, землю соблазнявшей.
46 Все эти светы были, в свой черед,

Мужи, чьи взоры созерцали бога,

А дух рождал священный цвет и. плод.
49 Макарий здесь, здесь Ромоальд, здесь много

Моих собратий, чей в монастырях

Был замкнут шаг и сердце было строго".
52 И я ему: "Приязнь, в твоих словах

Мне явленная, и благоволенье,

Мной видимое в ваших пламенах,
55 Моей души раскрыли дерзновенье,

Как розу раскрывает солнца зной,

Когда всего сильней ее цветенье.
58 И я прошу; и ты, отец, открой,

Могу ли я пребыть в отрадной вере,

Что я узрю воочью образ твой".
61 И он мне: "Брат, свершится в высшей сфере

Все то, чего душа твоя ждала;

Там все, и я, блаженны в полной мере.
64 Там свершена, всецела и зрела
Надежда всех; там вечно пребывает

Любая часть недвижной, как была.

И наша лестница, устремлена

В его предел, от взора улетает.
70 Пред патриархом Яковом она

Дотуда от земли взнеслась когда-то,

Когда предстала, ангелов полна.
73 Теперь к ее ступеням не подъята

Ничья стопа, и для сынов земли

Писать устав мой - лишь бумаге трата.
76 Те стены, где монастыри цвели, -

Теперь вертепы; превратились рясы

В дурной мукой набитые кули.
79 Не так враждебна лихва без прикрасы

Всевышнему, как в нынешние дни

Столь милые монашеству запасы.
82 Все, чем владеет церковь, - искони

Наследье нищих, страждущих сугубо,

А не родни иль якобы родни.
85 Столь многое земному телу любо,

Что раньше минет чистых дум пора,

Чем первый желудь вырастет у дуба.
88 Петр начинал без злата и сребра,

А я - молитвой и постом упорным;

Франциск смиреньем звал на путь добра.
91 И ты, сравнив с почином благотворным

Тот путь, каким преемники идут,

Увидишь сам, что белый цвет стал черным.
94 Хоть в том, как Иордан был разомкнут

И вскрылось море, промысл объявился

Чудесней, чем была бы помощь тут".
97 Так он сказал и вновь соединился

С собором, и собор слился тесней;

Затем, как вихорь, разом кверху взвился.
100 Моя владычица вдоль ступеней

Меня взметнула легким мановеньем,

Всесильным над природою моей;
103 Ни вверх, ни вниз естественным движеньем

Так быстро не спешат в земном краю,

Чтобы с моим сравниться окрыленьем.
106 Читатель, верь, - как то, что я таю

Надежду вновь обресть усладу Рая,

Которой ради, каясь, перси бью, -
109 Ты не быстрей обжег бы, вынимая,

Свой перст в огне, чем предо мной возник

Знак, первый вслед Тельцу, меня вбирая.
112 О пламенные звезды, о родник

Высоких сил, который возлелеял

Мой гений, будь он мал или велик!
115 Всходил меж вас, меж вас к закату реял

Отец всего, в чем смертна жизнь, когда

Тосканский воздух на меня повеял;
118 И мне, чудесно взятому туда,

Где ходит свод небесный, вас кружащий,

Быть в вашем царстве выпала чреда.
121 К вам устремляю ныне вздох молящий,

Дабы мой дух окреп во много крат

И трудный шаг свершил, его манящий.
124 "Так близок ты к последней из отрад, -

Сказала Беатриче мне, - что строгий

Быть должен у тебя и чистый взгляд.
127 Пока ты не вступил в ее чертоги,

Вниз посмотри, - какой обширный мир

Я под твои уже повергла ноги;
130 Чтоб уготовать в сердце светлый пир

Победным толпам, что сюда несутся

С веселием сквозь круговой эфир".
133 Тогда я дал моим глазам вернуться

Сквозь семь небес - и видел этот шар

Столь жалким, что не мог не усмехнуться;
136 И чем в душе он меньший будит жар,

Тем лучше; и к другому обращенный

Бесспорнейшую мудрость принял в дар.
139 Я дочь Латоны видел озаренной

Без тех теней, чье прежде естество

Искал в среде густой и разреженной.
142 Я вынес облик сына твоего,

О Гиперион; и постиг круженье,

О Майя и Диона, близ него.
145 Я созерцал смягченное горенье

Юпитера меж сыном и отцом;

Мне уяснилось их перемещенье.
148 И быстроту свою, и свой объем

Все семеро представили мне сами,

И как у всех - уединенный дом.
151 С нетленными вращаясь Близнецами,

Клочок, родящий в нас такой раздор,

Я видел весь, с горами и реками.
154 Потом опять взглянул В прекрасный взор.

ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

1 Как птица, посреди листвы любимой,

Ночь проведя в гнезде птенцов родных,

Когда весь мир от нас укрыт, незримый,
4 Чтобы увидеть милый облик их

И корм найти, которым сыты детки, -

А ей отраден тяжкий труд для них, -
7 Час упреждая на открытой ветке,

Ждет, чтобы солнцем озарилась мгла,

И смотрит вдаль, чуть свет забрезжит редкий, -
10 Так Беатриче, выпрямясь, ждала

И к выси, под которой утомленный

Шаг солнца медлит, очи возвела.
13 Ее увидя страстно поглощенной,

Я уподобился тому, кто ждет,

До времени надеждой утоленный.
16 Но только был недолог переход

От ожиданья до того мгновенья,

Как просветляться начал небосвод.
19 И Беатриче мне: "Вот ополченья

Христовой славы, вот где собран он,

Весь плод небесного круговращенья!"
22 Казался лик ее воспламенен,

И так сиял восторг очей прекрасных,

Что я пройти в безмолвье принужден.
25 Как Тривия в час полнолуний ясных

Красуется улыбкою своей

Средь вечных нимф, на небе неугасных,
28 Так, видел я, над тысячей огней

Одно царило Солнце, в них сияя,

Как наше - в горних светочах ночей.
31 В живом свеченье Сущность световая,

Сквозя, струила огнезарный дождь

Таких лучей, что я не снес, взирая.
34 О Беатриче, милый, нежный вождь!

Она сказала мне: "Тебя сразила

Ничем неотражаемая мощь;
37 Затем что здесь - та Мудрость, здесь - та Сила,

Которая, вослед векам тоски,

Пути меж небом и землей открыла".
40 Как пламень, ширясь, тучу рвет в куски,

Когда ему в ее пределах тесно,

И падает, природе вопреки,
43 Так, этим пиршеством взращен чудесно,

Мой дух прорвался из своей брони,

И что с ним было, памяти безвестно.
46 "Открой глаза и на меня взгляни!

Им было столько явлено, что властны

Мою улыбку выдержать они".
49 Я был как тот, кто, пробудясь, неясный

Припоминает образ, но, забыв,

На память возлагает труд напрасный, -
52 Когда я услыхал ее призыв,

Такой пленительный, что на скрижали

Минувшего он будет вечно жив.
55 Хотя б мне в помощь все уста звучали,

Которым млека сладкого родник

Полимния и сестры изливали,
58 Я тысячной бы доли не достиг,

Священную улыбку воспевая,

Которой воссиял священный лик;
61 И потому в изображенье Рая

Святая повесть скачет иногда,

Как бы разрывы на пути встречая.
64 Но столь велики тягости труда,

И так для смертных плеч тяжка натуга,

Что им подчас и дрогнуть - нет стыда.
67 Морской простор не для худого струга -

Тот, что отважным кораблем вспенен,

Не для пловца, чья мысль полна испуга.
70 "Зачем ты так в мое лицо влюблен,

Что красотою сада неземного,

В лучах Христа расцветшей, не прельщен?
73 Там - роза, где божественное Слово

Прияло плоть; там веянье лилей,

Чей запах звал искать пути благого".
76 Так Беатриче; повинуясь ей,

Я обратился сызнова к сраженью,

Нелегкому для немощных очей.
79 Как под лучом, который явлен зренью

В разрыве туч, порой цветочный луг

Сиял моим глазам, укрытым тенью,
82 Так толпы светов я увидел вдруг,

Залитые лучами огневыми,

Не видя, чем так озарен их круг.
85 О благостная мощь, светя над ними,

Ты вознеслась, свой облик затеня,

Чтоб я очами мог владеть моими.
88 Весть о цветке, чье имя у меня

И днем и ночью на устах, стремила

Мой дух к лучам крупнейшего огня.
91 Когда мое мне зренье отразило

И яркость и объем звезды живой,

Вверху царящей, как внизу царила,
94 Спустился в небо светоч огневой

И, обвиваясь как венок текучий,

Замкнул ее в свой вихорь круговой.
97 Сладчайшие из всех земных созвучий,

Чья прелесть больше всех душе мила,

Казались бы как треск раздранной тучи,
100 В сравненье с этой лирой, чья хвала

Венчала блеск прекрасного сапфира,

Которым твердь светлейшая светла.
103 "Я вьюсь, любовью чистых сил эфира,

Вкруг радости, которую нам шлет

Утроба, несшая надежду мира;
106 И буду виться, госпожа высот,

Пока не взыдешь к сыну и святые

Не освятит просторы твой приход".
109 Такой печатью звоны кольцевые

Запечатлелись; и согласный зов

Взлетел от всех огней, воззвав к Марии.
112 Всех свитков мира царственный покров,

Дыханьем божьим жарче оживляем

И к богу ближе остальных кругов,
115 Нас осенял своим исподним краем

Так высоко, что был еще незрим

И там, где я стоял, неразличаем;
118 Я был бессилен зрением моим

Последовать за пламенем венчанным,

Вознесшимся за семенем своим.
121 Как, утоленный молоком желанным,

Младенец руки к матери стремит,

С горячим чувством, внешне излиянным,
124 Так каждый из огней был кверху взвит

Вершиной, изъявляя ту отраду,

Которую Мария им дарит.
127 Они недвижно представали взгляду,

"Regina coeli" воспевая так,

Что я доныне чувствую усладу.
130 О, до чего прекрасный собран злак

Ларями этими, и как богато,

И как посев их на земле был благ!
133 Здесь радует сокровище, когда-то

Стяжанное у Вавилонских вод

В изгнанье слезном, где отверглось злато.
136 Здесь древний сонм и новый сонм цветет,

И празднует свой подвиг величавый,

Под сыном бога и Марии, тот,
139 Кто наделен ключами этой славы.

ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Святого агнца, где утолено

Алканье всех! Раз всеблагим владыкой
4 Вот этому вкусить уже дано

То, что с трапезы вашей упадает,

Хоть время жизни им не свершено, -
7 Помыслив, как безмерно он желает,

Ему росы пролейте! Вас поит

Родник, дарящий то, чего он чает".
10 Так Беатриче; радостный синклит

Стал вьющимися на осях кругами

И, как кометы, пламенем повит.
13 И как в часах колеса ходят сами,

Но в первом - ход неразличим извне,

А крайнее летит перед глазами,
16 Так эти хороводы, движась не-

однообразно, медленно и скоро,

Различность их богатств являли мне.
19 И вот из драгоценнейшего хора

Такой блаженный пламень воспарил,

Что не осталось ярче в нем для взора;
22 Вкруг Беатриче трижды он проплыл,

И вспомнить о напеве, им пропетом,

Воображенье не находит сил;
25 Скакнув пером, я не пишу об этом;

Для этих складок самые мечты,

Не только речь, чрезмерно резки цветом.
28 "Сестра моя святая, так чисты

Твои мольбы, что с чередой блаженной

Меня любовью разлучила ты".
31 Остановясь, огонь благословенный,