Действующие лица

Б а р б а р а. Да, да, Жорж, ужасная сцена. На этот раз она наверняка потребует развода. Поэтому, если ты не занят сегодня вечером ничем серьезным, то, может быть, тебе лучше вернуться. Конечно, это не мое дело… Нет, нет, я звоню из бельевой. Никто сюда не заходит… Нет, нет, я ничего тебе не скажу. Ты просто идиот, мой милый. Поступай как знаешь. Всего хорошего, Жорж» Веселись на здоровье! (Вешает трубку, задумывается, прижимает платок к губам и покусывает его.)

Б а р б а р а. Ничего.

Р о б е р (смотрит на нее, потом на телефон). Ага, понимаю. Звонишь отсюда. Я пользовался этим способом еще раньше тебя, моя милая.

Б а р б а р а. В самом деле, Робер?

Р о б е р. Кому ты звонила?

Б а р б а р а (смотря ему прямо в лицо). А кому мне надо звонить, чтобы угодить тебе?

Р о б е р (нерешительно, смущенный ее взглядом). Кто-нибудь знает, где он?

Б а р б а р а (отчеканивает). Никто!

Р о б е р. Даже ты?

Б а р б а р а. Даже я.

Р о б е р. Если он не вернется до полуночи, катастрофа неизбежна.

Б а р б а р а. Да. Всю уважаемую семейку, не говоря уже о близких друзьях, вышвырнут на улицу.

Р о б е р. Абсолютно не представляю, на что ты намекаешь, моя милая. Мы – гости в этом очаровательном доме; его хозяева – наши друзья. Ссора между ними меня, их друга и гостя, разумеется, огорчает. Вот и все.

Б а р б а р а. Гостя? Нет, ты действительно считаешь себя гостем? Хорош гость, который гостит два года!

Р о б е р. Когда мы съехали с квартиры на улице Вожирар, я попросил Жоржа оказать нам гостеприимство. Всего на две недели, заметь!

Б а р б а р а. Эти две недели тянутся уже двадцать два месяца.

Р о б е р (с неотразимой убедительностью). Но ведь мы никак не могли найти другой квартиры. К тому же Жорж – мой лучший друг, согласна? Если нельзя жить у лучшего друга, то у кого же тогда? У чужих людей?

Б а р б а р а. Обычно так и делают.

Р о б е р. Но это возмутительно, моя милая! Я всегда верил в дружбу.

Б а р б а р а. Знаю, Робер.

Р о б е р. То, что он сделал для нас, сделал бы и я, если бы был поумнее и женился не на тебе, а на богачке, как он. Я тоже сказал бы ему: «Ты в стесненных обстоятельствах, живи у меня, будь моим секретарем; назначаю тебе три тысячи франков в месяц».

Б р б а р а. Он тебе платит две.

Р о б е р. Верно, но я платил бы ему три и, обрати внимание, никогда бы я слова не сказал об этом. Не каждый так великодушен. (Садится.) Однако в этой бельевой очень удобно, ты отлично придумала – здесь уютно, тихо… Там внизу все время хлопают дверями, стонут, забившись в угол, пристают с расспросами, потрясают револьвером… Спектакль, да и только!
Дверь открывается. Входит мсье Делашом, жизнерадостный, цветущий, хорошо одетый, с цилиндром и пальто, перекинутым через руку.
М с ь е Д е л а ш о м. Эге, да вы оба здесь! А везде вас искал. Какая трепка нервов! Пришлось удрать через кухню, чтобы выкурить сигару. Она следит за парадной дверью. Все еще никаких известий от этого скота?

Р о б е р. Никаких.

М с ь е Д е л а ш о м. Дело плохо.

Р о б е р. Очень плохо.

М с ь е Д е л а ш о м. А моя жена, едва одевшись, чтобы ехать в оперу, вдруг ринулась куда-то, как сумасшедная, заявив, что ей в голову пришла одна идея. Как, по-вашему, ей может прийти на ум что-нибудь путное?

Р о б е р. Вдряд ли.

М с ь е Д е л а ш о м. И я так думаю. (Уходит.)

Р о б е р (когда тот вышел, вновь обращается к Барбаре, тихо). Однако твой друг Жорж поступает по отношению к нам не особенно красиво.

Б а р б а р а. Он твой друг, Робер.

Р о б е р. Ну, наш общий друг, если хочешь. Ты хорошо помнишь, что он ничего тебе не говорил?

Б а р б а р а. Почему ты думаешь, что он со мной более откровенен, чем с тобой, мой милый?

Р о б е р. Потому что женщинам всегда рассказывают больше, это общеизвестно. И потом ты знаешь не хуже меня, что Жорж тебя очень любит. Вы вместе куда-то часто ездите.

Б а р б а р а. Это упрек?

Р о б е р. Да нет, вовсе не упрек, я просто констатирую факты. Послушай, дорогая Барбара, мы муж и жена – это так, но прежде всего мы товарищи. Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что тебе кое-что известно.

Б а р б а р а. Ты ошибаешься.

Р о б е р. А если он опять вздумает выкинуть такую штуку, как два года назад, когда удрал в Бордо, чтобы завербоваться в Иностранный легион? Неужели ты станешь меня уверять, будто он и тогда ничего тебе не сказал?

Б а р б а р а. Он мне ничего не говорил.

Р о б е р. Ты же знаешь, что там, за этой дверью, решается наша судьба, ее решит нервный припадок Анриэтты. Если он апотребует развода и всех нас отсюда выгонят, то тебе снова придется стать машинисткой, моя миля Барабара.

Б а р б а р а. Ну что ж, я снова стану машинисткой, мой милый Робер!

Р о б е р (смотрит на нее и говорит сквозь зубы, вполне искренне). Меня прямо тошнит, когда я гляжу на тебя. Прямо тошнит!

Б а р б а р а. Робер, пусти меня! Пусти меня, слышишь! Я тебе запрещаю отвечать! Скотина! Грязная скотина!

Р о б е р (отстраняя ее). Алло! Кого? Жоржетту? Нет, это не Жоржетта. Да нет, мсье, и не Эдме! Кто у телефона? Что вы говорите? Как? Блондин, который служит у Потэна, не сможте прийти в кино сегодня вечером? Хорошо, будет передано. (Отпустив Барбару, вешает трубку, явно смущен. Барбара разражается смехом и садится поодаль. Он злобно смотрит на жену, потом приближается к ней.) Твое поведение не делает тебе чести, Барбара, даже если ты поступаешь так ради него. Ты же знаешь, какой он неуравновешанный, Анриэтту терпеть не может… А ты вместо того, чтобы тактично помочь им помириться, как помогаем мы все, - кстати, на мой взгляд, и тебе следовало бы вмешаться, - которые доведут до отчаяния эту несчастную. Но не будем говорить о себе. Ты думаешь, твой Жорж будет счастлив, если она с ним разведется? А ты можешь себе представить, что после пяти лет жизни в такой роскоши он снова станет сдавать напрокат машины по полторы тысячи франков в месяц, включая стоимость бензина? Конечно, он мой друг, но все-таки… Надеюсь, ты не считаешь своего дружка талантом и непризнанным гением. Видите ли, Анриэтта недостаточно хороша для него, хотя она очаровательная женщина и любит его… А если бы пять лет назад он не заполучил ее вместе с ее миллионами, кем бы он был сейчас, этот неисправимый оболтус, с его трусостью перед жизнью, с его неизлечимой ленью? Ну, скажи, кем был бы он сейчас?

Б а р б а р а. А ты, кем будешь ты завтра, если не сможешь больше жить на его счет?

Р о б е р. Таким же неудачником, как он, я это отлично понимаю и без тебя! Вот потому-то я и стараюсь быть тише воды, ниже травы и молчу, даже когда молчать нелегко, даже когда ты уезжаешь с ним куда-то по вечерам, а это бывает частенько. Пора бы вами обоим понять – тем более, что вы сами говорили мне об этом, - что нельзя так зло шутить с людьми, на деньги которых ты живешь… Когда презренного металла нет, вы проклинаете жизнь, а заодно и хозяев и свою зависимость от них… Уж если ты получаешь деньги из ручек мадам Анриэтты, то нечего умничать: обнимайся с мадам Анриэттой, а не с другими женщинами… И помалкивай! (Добавляет тише.) Как я.

Б а р б а р а (негромко). Ты мне противен, Робер.

Р о б е р. Да, все это не очень-то красиво, согласен с тобой. Особенно неприглядна моя роль. Ты можешь найти хоть какое-то оправдание в том, что любишь. Между тем как я… (Встает, подходит к зеркалу, поправляет прическу.) Но, в конце концов у меня же есть старая мать, живущая в провинции на ренту. Я воспитывался у отцов-иезуитов, учил латынь… Я не проходимец какой-нибудь. Понимаешь, надо время от времени напоминать себе об этом. Посмотри на папашу Жоржа: уверяю тебя, он ужасно удивится, если ты ему скажешь, что он живет на хлебах у собственного сына.
Возвращается мсье Делашом. Он курит сигару.
М с ь е Д е л а ш о м. Мне скучно гулять одному. Согласитесь, что такая жизнь не для человека моих лет. Но что вы тут делает, черт побери?

Р о б е р. Захотелось подышать другим воздухом.

М с ь е Д е л а ш о м. Вы правы, атмосфера у нас тяжелая. (С раздражением.) Но ведь я не виноват, черт возьми, что мой сын не хочет ночевать дома! (Думая о другом.) Как по-вашему, идти мне в театр?

Р о б е р. Это было бы довольно бестактно.

М с ь е Д е л а ш о м. А я так рассчитывал повеселиться сегодня вечером! Я обожаю балет! Особенно «Коппелию»… (Напевает.) Тра-ла-ла-ла, тра-ла-ла-ла, ла-ла… (Со вздохом.) Все еще никаких вестей, конечно?

Р о б е р. Никаких.

М с ь е Д е л а ш о м. Я просто не понимаю, что этому скоту нужно? Его жена очаровательна. Немного вспыльчива, может быть, немного ревнива… Но все-таки очаровательна. Как по-вашему?

Р о б е р. Очаровательна. Удалось отнять у нее револьвер с перламутровой рукояткой?

М с ь е Д е л а ш о м. Это поручено Эдме. Не знаю, в мое время, конечно, тоже изменяли женам, но делали это как-то более ловко… И, право же, от этого никому не было хуже! Как по-вашему?

Б а р б а р а. Не знаю.

М с ь е Д е л а ш о м. Я не говорю, что мой сын непременно должен изменять Анриэтте. Я далек от такой мысли. Но не понимаю, откуда у вас, у молодого поколения столько грубости, жестокости? Вы говорите, что не любите неопределенности в отношениях, и мы думаем: «Хорошо» Они предпочитают во все вносить ясность… Значит, они будут вести себя совсем иначе, чем мы…» Ничего подбного» Вы такие же люди, как мы, и попадаете в такие же банальные, избитые положения. Разница в том, что вы без стыда поворачиваетеь ко всему миру задом и воображаете, будто этим вносите ясность в отношения! (Встает, возмущенно.) Но я предпочитаю былых лицемеров. В конце концов, они причиняли меньше вреда. Как по-вашему?

Р о б е р (Барбаре). Как по-вашему?

Б а р б а р а. Не знаю.

Р о б е р. Она не знает. Я тоже.

М с ь е Д е л а ш о м. В вашем возрасте у меня обо всем было определенное мнение. О, в наше время умели жить! Мы не искали днем с огнем, но, уверяю вас, находили все, что нам было нужно. Я просто не понимаю этого бездельника! У него прелестная жена, она богата, любит его. Чего ему еще надо, ответьте?

Р о б е р (Барбаре). Да, чего еще Жоржу надо? Ответь ему.

Б а р б а р а. Я ничего не знаю.

Р о б е р. Она ничего не знает.

М с ь е Д е л а ш о м (продолжает). Любовницу? Я уже сказал вам. Что думаю на этот счет. Пусть заводит любовниц, но делает это тактично! Ну, что еще?

Р о б е р (Барбаре). Что еще?

М с ь е Д е л а ш о м (продолжает). Ничего, больше ничего. Деньги, любовь – все у него есть. Что ему еще надо? Ведь жизнь простая штука, черт побери! Я совершенно не понимаю вас. Он говорит, что несчастен… А отчего ему быть несчастным? Я старый артист, неудачник, жизнь моя была нелегкой. Ни что ж? Разве я несчастен? А вы? Разве вы несчастны?

Р о б е р. Я вполне счастлив.

М с ь е Д е л а ш о м (Барбаре). А вы?

Р о б е р. А ты?

Б а р б а р а. Я тоже.

М с ь е Д е л а ш о м. Вот видите! Он говорит, что не любит жену. Я тоже свою не любил. Но разве я устраивал из этого драму? Он говорит, что мы заставили его жениться… Конечно, мы посоветовали ему вступить в этот брак. Ведь наши деньги были помещены из трех процентов, и мне пришлось все распродать, чтобы хоть как-нибудь поправить дела после аферы Юмбера. Разве я виноват, что нами так плохо управляют? На прокате машин Жорж зарабатывал полторы тысячи франков в месяц, а долгов у него было тысяч на триста. Честь семьи требовала их уплаты. Нужно было найти выход. И вот он встречает девушку из лучшего общества, красавицу, обладательницу миллионов; она влюбляется в него. Отлично! Они флиртуют… Все в порядке! Вдруг – стоп! Его мучит совесть: следует ли ему жениться? Слава богу, мы с женой вовремя все уладили. Ну, разве не замечательно получилось? (Барбаре.) Как по-вашему?

Р о б е р. Да разве у нее есть свое мнение?
Вбегает очень взволнованная Эдме.
Э д м е. Так вы здесь? Ну и жизнь, детки!

Р о б е р. Что нового, милая Эдме?

Э д м е. Посмотрели бы вы на мою руку, мсье Робер! С самого утра мадам не может разговаривать со мной иначе, чем впившись в меня ногтями. Если бы вы знали, в каком она состоянии! Все еще нет известий о мсье?

Р о б е р. Нет.

М с ь е Д е л а ш о м. Уверю вас, душечка Эдме, что теперь уж он скоро приедет.

Э д м е (потирая синяк на руке). Все-таки мсье мог бы немного больше думать о нас, не в обиду ему будь сказано!

Сейчас, мадам! (К остальным.) Ни на минутку нельзя отлучиться! Мсье Эдгар, не сходите ли вы на кухню за липовым отваром?

М с ь е Д е л а ш о м (вставляя в глаз монокль). С апельсиновым сиропом?

Э д м е (с порога, в то время как раздаются непрерывные звонки). Да, пожалуйста! Пришлите кого-нибудь, только не Жоржетту! Мадам ее видеть не может, она выцарапает ей глаза.

М с ь е Д е л а ш о м. Я сама принесу.

Э д м е (прежде чем убежать). Только, пожалуйста, на подносе, покрытом салфеточкой! Вы ведь знаете, мсье Эдгар? Иначе мне влетит.

М с ь е Д е л а ш о м. На подносе с салфеточкой… Хорошо. (Собирается выйти, но останавливается, увидев быстро входящую мадам Делашом)

М а д а м Д е л а ш о м (элегантно одета, молодо выглядит, в вечернем платье и манто). Вы здесь? А я везде вас искала. Детки, у меня для вас прекрасная новость!

Р о б е р. Вы были в полиции?

М а д а м Д е л а ш о м (тяжело опускаясь на стул). Нет, у гадалки. Мадам Лерида, которой я принесла одну из шляп Жоржа, утверждает, что он не уезжал из Парижа.

Р о б е р (берет шляпу и осматривает ее). К несчастью, это моя шляпа. Жорж подарил мне ее с месяц назад.

М а д а м Д е л а ш о м. Ах, боже мой! Это все меняет. Значит, не уезжали из Парижа вы? Но какое мне до этого дело! (Встает.) Придется съездить к ней еще раз. Эта женщина знает все на свете, от ее проницательности просто страшно делается! Она сразу угадала, сколько мне лет. (Опять садится.) Но сначала скажите, что с Анриэттой?

Р о б е р. Она хочет умереть.

М а д а м Д е л а ш о м. Вот и прекрасно! Это доказывает, что она все еще любит Жоржа. Мы, очевидно, в оперу не поедем?

Р о б е р. А зачем? У нас опера на дому, и конца спектаклю не предвидится.

М а д а м Д е л а ш о м. Веселенькое дело! Дети, у меня есть еще одна новость, но очень плохая. Кухарка сказала мне, что после обеда Анриэтта приняла мсье Дюпон-Дюфора…

М с ь е Д е л а ш о м. Своего адвоката!

М а д а м Д е л а ш о м. Увы, да!

М с ь е Д е л а ш о м (в отчаянии падает на стул). Этот бездельник погубит нас! (Вскакивает.) А, черт! Липовый отвар! (Быстро выходит.)

М а д а м Д е л а ш о м. Нужно что-то предпринять, совершенно необходимо что-то сделать! Правда, смотреть, как рушится все наше благополучие из-за какого-то пустяка, просто бог знает из-за чего – это же глупо, очень глупо! О, как мне хочется отхлестать Жоржа по щекам! Я его очень люблю, но все-таки отхлестала бы, как мальчишку, будь он здесь.

Р о б е р. Да, но для этого как раз и надо, чтобы он был здесь.

М а д а м Д е л а ш о м. Я положительно не в силах расстаться с этим домом! Во-первых, я чувсвитльена, привязываюсь к вещам. Во-вторых, чем дальше, тем больше я нуждаюсь в коморте. Я не могу жить без него – лучше умереть, дети мои! Да, мне легче покончить с собой, уверяю вас! Есть люди, для которых жизнь возможна только в роскоши. Если лишить их комфорта, они умирают. (Заметив свое отражение в зеркале.) Как вам нравится моя шляпка?

Р о б е р (вежливо). Она очаровательна.

М а д а м Д е л а ш о м. Ее подарила мне Анриэтта. Она надевала эту шляпку только один раз, а стоит она тысячу франков… (Пауза. Вздыхает.) Ведь Жоржу ничто не мешало быть счастливым! Анриэтта так его любит! Она ничего не жалела ни для него, ни для нас… Мы все могли бы любить друг друга, жить тесной семьей… Но он никогда не думает о нас.

М а д а м Д е л а ш о м. Что решено? Вы пугаете меня, Эдме, душечка!

Э д м е (отчеканивает). Мадам расходится с мсье!

М а д а м Д е л а ш о м (вскрикивает). Не может быть, Эдме!

Э д м е . Я вам говорю!
Мсье Делашом входит в другую дверь, торжественно неся поднос.
М с ь е Д е л а ш о м. Вот липовый отвар… На подносе…

Э д м е. Он ей больше не нужен. Она хочет встать. Она считает, что глупо калечить свою жизнь из-за такого ничтожества. Между нами говоря, ведь мсье ее обирает. Разве не правда?

М а д а м Д е л а ш о м. Эдме, как вы можете говорить такое?

Э д м е. Но, мадам, я тоже женщина как-никак! Я представила себе, каково мне было бы на ее месте… И, наконец, мы все здесь хотим покоя.

М а д а м Д е л а ш о м. Эдме, милочка Эдме, ведь у вас золотое сердце! Вы не допустите этого!

Э д м е. Пока было возможно, я советовала мадам терпеть. Но, как вы понимаете, я вовсе не хочу терять место, поэтому и не стала ей перечить.

М а д а м Д е л а ш о м. О, нет, нет, только не это! Это слишком глупо! Хоть я и мать Жоржа, но прежде всего я друг Анриэтты. Я поговорю с ней!

Э д м е (вдогонку). Бесполезно! Она заперлась у себя и даже не ответит вам.

М а д а м Д е л а ш о м (уходя). Это мы еще посмотрим! Она меня так любила всегда!

Э д м е (остальным). Пока любила мсье, может быть. Но теперь… Поймите: все вы очень милые люди, но не нужно строить воздушных замков. Я говорю с вами, как женщина, которая кое-что видела на своем веку. Если мадам порвала с мсье, то его родным надеяться не на что. Неужели непонятно? Чего вы хотите, в самом деле? Все равно терпение мадам рано или поздно лопнуло бы, уж я-то видела, ведь она все вымещала на мне! Как ни любишь человека, но если он тебя не любит, то в конце концов…

М с ь е Д е л а ш о м (в бешенстве ударяя кулаком по столу). Но, черт побери, почему он ее не любит?
Возвращается мадам Делашом, она расстроена.
М а д а м Д е л а ш о м. Она не захотела меня впустить. Дверь заперта на ключ.

Э д м е. А я вас предупреждала! Поверьте, на этот раз решение мадам Анриэтты бесповоротно. Я только что объясняла господам, что и для мсье и для родных мсье все кончено. Как сказано, так и будет. Если мсье сегодня не вернется, то завтра утром мадам отправится путешествовать и всем вам придется отсюда убираться.

М а д а м Д е л а ш о м. Как, сейчас же?

Э д м е. Мадам сказала, что если она уедет, то посторонние не должны оставаться в ее доме.

М с ь е Д е л а ш о м. Что за безобразие! Даже слуг, и тех предупреждают о расчете за неделю!

Э д м е. Так ведь мсье не слуга! Слуга – это трудящийся, член профсоюза! Разве можно сравнивать?

М с ь е Д е л а ш о м (встает вне себя и дрожащей рукой вставляет монокль в глаз). Вы нахальная девчонка! Да знаете ли вы, с кем говорите? Со светскими людьми! Со светскими людьми, позволившими вам фамильярничать с ними! Но отныне вас поставят на место! Марш отсюда, девчонка! Живо!

Э д м е. Светские люди? Ой, лопну со смеху! Нахлебники, прощелыги, голь перекатная – вот кто вы такие!

М с ь е Д е л а ш о м (спокойно садится). Не понимаю, что она хочет сказать. Я никогда не понимал жаргона.

М а д а м Д е л а ш о м (суетясь вокруг Эдме). Эдме, душечка! Нужно быть снисходительной и извинить мсье Эдгара. Ну, Эдме, милочка! Вы же знаете его причуды, он бывший артист! Я уверена, Эдме, что он не хотел вас обидеть. Он сейчас сам скажет вам это. Эдме, душечка Эдме, послушайте! Эдме, мы вас отблагодарим, если вы похлопочете за нас!

Э д м е. Бесполезно! Очень жаль, но мсье больше не на что рассчитывать. Да и что вы можете мне предложить? (Уходит.)

М а д а м Д е л а ш о м. Итак, нужда! У меня не хватит мужества переносить ее. Я слишком стара… нет, наоборот, слишком молода, чтобы смириться с нею.

Р о б е р (из своего угла). Ах, он не мог надевать один и тот же галстук больше трех раз, ваш красавчик Жорж! У мсье такой утонченный вкус, мсье любит разнообразие… Что ж, теперь мсье придется носить галстук до тех пор, пока он не превратится в тряпку!

Б а р б а р а. Это еще ничего! Страшнее, что тебе придется покупать галстуки!

Р о б е р. Плевать мне на это! Я согласен ходить без воротничка и в дырявых штанах, лишь бы доставить себе удовольствие и посмотреть, как мсье останется без гроша! Туговато ему придется! Не щеголять ему больше в туфлях на тройной подошве, с металлическими подковками, за шестьсот франков! Пусть покупает теперь простые ришелье из телячьей кожи, «вес пера», по восемьдесят девять франков, со скидкой по случаю распродажи на Севастопольском бульваре! Пусть привыкает носить полосатые брюки и кургузый черный пиджачок! И ездить в метро, и завтракать в дешевых ресторанчиках, где от блюд несет застывшим салом! И ходить на задних лапках перед хозяином! Туговато ему придется!

Б а р б а р а (злобно). И тебе тоже, если это может тебя утешить.

Р о б е р. Да, и мне тоже, но сперва все-таки ему! Ведь благодаря твоему великодушному другу Жоржу я за эти два года привык к тому, что у меня есть хозяин. Он очень заботился о том, чтобы я честно зарабатывал свои две тысячи франков, уверяю тебя! Заметь, что это в порядке вещей, и я поступил бы так же. Когда кому-нибудь платишь, будь это нянька или секретарь, то стараешься, чтобы он не получал денежки даром. Так уж человек создан. Ну что ж, теперь ему тоже придется поработать. Помню, как он, бывало, хныкал по ночам в казарме после целого дня нахлобучек: «Эй, вы, как бишь вас? Делашом? По-вашему, это называется чистить сапоги? Кру-гом! Четыре наряда! Что-о? Возражать? Восемь нарядов!!!» Ну, теперь мсье опять каждое утро будет чистить себе ботинки до потери сознания и измазываться в ваксе по самую шею! Мсье потеет, как еще никогда не потел!

Б а р б а р а. Замолчи! Противно слушать!

Р о б е р. Нет не замолчу! Ты не понимаешь, что значит иметь друга, который и красивее тебя, и в школе учится лучше, и, наконец, становится богатым невпроворот! Вот почему, должно быть, так приятно участвовать в революциях. Видишь ли, даже если наплевать на этих счастливчиков, как мне, например, зато можно полюбоваться, когда им приходится плохо. Ему тоже придется несладко, этому неженке, уж я-то его знаю! Можете не сомневаться, он тоже хлебнет горя.

М с ь е Д е л а ш о м (уныло). Хоть бы знать по крайней мере, где он! Хоть бы сообщить ему, что сейчас дело еще можно уладить, а завтра будет поздно…

Р о б е р (негромко, но злорадно). Нам всем придется плохо, но ему – в первую очередь!

Б а р б а р а (ее прорвало). Я этого не хочу! Не хочу! Я выследила его на днях. Он нанял дом в Санлисе, под Парижем, на улице Люгеклен, тридцать два. Он сейчас, наверное, там.

Р о б е р (вскакивая). О господи! И ты не могла сказать это раньше? Идиотка! Машина внизу. Идемте все, живо! (Тянет мадам Делашом за руку, подталкивает мсье Делашома.)
Все торопливо выходят, последней – Барбара.
Занавес.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Декорация первого действия. В гостиной Изабелла – молодая девушка в цветном платье. Вокруг нее встревоженные актеры, метрдотель и хозяйка дома.
И з а б е л ла. И вы уверены, что никогда раньше его не видели?

Ф и л е м о н. Уверены ли мы?! Да ведь мы приехали поездом в шесть минут восьмого.

И з а б е л л а. И он действительно нанял этот дом на месяц?

Х о з я й к а. Обычно на месяц я не сдаю, но этот молодой человек показался мне очень привлекательным… Таким и грехи прощают без проповеди.

И з а б е л л а. Правда, мадам? (Вздохнув, оборачивается к метрдотелю.) А вам, значит, поручили играть старого, преданного дворецкого?

М е т р д о т е л ь. Да, мадемуазель.

И з а б е л л а (оглядывает его, потом с улыбкой). Ужасно!

М е т р д о т е л ь. О, я семнадцать лет прослужил в богатом доме, мадемуазель! Конечно, если бы меня предупредили, что придется изображать дворецкого… Но ведь меня просто послали с заказанным по телефону типовым обедом на четыре персоны.. по меню номер два.

И з а б е л л а. На четыре персоны? Почему же на четыре? Ведь вместе с Робером нас было бы пятеро?

М е т р д о т е л ь. Пусть мадемуазель меня извинит, но раз ей уже многое известно, то пусть она узнает все! Пятый прибор приготовлен лишь для виду, мадемуазель.

М а д а м М о н т а л а м б р ё з (хихикая). Для друга!

Ф и л е м о н. Для самого лучшего, самого близкого друга!

И з а б е л л а. Для Робера?

Ф и л е м о н. Во-во, для Робера, для пресловутого Робера.

И з а б е л л а. Как, разве он не должен был прийти?

Ф и л е м о н. Во-во, для Робера, для пресловутого Робера.

И з а б е л л а. Он не мог прийти, потому что…

М а д а м М о н т а л а м б р ё з (прыская). Потому что его не существует!

И з а б е л л а. Как! Робера не существует?

Ф и л е м о н. Он ему такой же друг, как мы родители.

И з а б е л л а. Но это невозможно! Робер существует, я в этом уверена. Мы чуть не два месяца ежедневно говорим о нем.

Ф и л е м о н. А я уверяю вас, что все это выдумки.

И з а б е л л а. Но он показывал мне его фотографию!

Ф е л и м о н. Подстроено… От этого молодчика всего можно ждать!

И з а б е л л а (тихо). Если Робер – и тот выдуман, то что же тогда правда?

Ф и л е м о н. Что касается Робера, то это, конечно, Робер Уден¹! (Смеется.)

М а д а м М о н т а л а м б р ё з. Этот милый молодой человек якобы пошел звонить… Откуда мы знает, вернется ли он? Может быть, это просто уловка, чтобы оставить всех нас в дураках?

Ф и л е м о н (давясь от смеха). Кто его знает? Кто его знает? Нет, это презабавно! (Перестает смеяться, повторяет задумчиво.) Презабавно! (Внезапно рассердившись.) Но скажите на милость: если он не вернется, кто нам заплатит?

М а д а м М о н т а л а м б р ё з (тоже перестав смеяться). Н-да, веселенькое дело! Знаешь, я с самого начала подозревала что-то неладное.

Ф и л е м о н. Но это ему даром не пройдет! Я – член Общества актеров! Я этого так не оставлю!

М а д а м М о н т а л а м б р ё з. Да что ты можешь сделать, умник ты этакий? Ведь ты не знаешь даже адреса этого пройдохи.

Ф и л е м о н. Гийотару, наверное, известно, где он живет.

М а д а м М о н т а л а м б р ё з. Напрасно ты так думаешь. Гийотар мне сказал, что и ему он дал этот адрес.

Х о з я й к а (с беспокойством). Как, по-вашему. Я могу быть спокойна за свою мебель?

Ф и л е м о н. Не знаю, не знаю, мадам. Вольно же вам сдавать дом первому встречному, не наведя о нем никаких справок!

Х о з я й к а. Но откуда я знала, мсье? Мне показалось, что этот молодой человек из приличной семьи? Ой, не смешите меня. Его семья – это мы. Позвольте вам заметить, что вы совсем не умеете разбираться в людях.

М а д а м М о н т а л а м б р ё з. О, мы не такие простаки!

Ф и л е м о н. Он просто мошенник, ваш молодой человек и приличной семьи. Видно с первого взгляда! Что касается вас, мадемуазель, то вы одурачены этим молодчиком, как и мы; я бы очень хотел ему верить, но позвольте сказать, что, будь вы моей дочерью, я посоветовал бы вам, прежде чем дружить с человеком, выяснить, кто он такой.

И з а б е л л а. Я запрещаю вам так говорить о нем! Сколько вы должны были получить за сегодняшний вечер, если бы все обошлось благополучно?

М а д а м М о н т а л а м б р ё з (быстро). По сто пятьдесят франков. Это обычный тариф для загородных местностей.

Ф и л е м о н (поддерживает ее игру). Не считая расходов на транспорт, конечно. Эти расходы всегда оплачиваются отдельно.

И з а б е л л а. Вот четыреста франков.

Ф и л е м о н. Однако забавно, что именно вы хотите оплатить расходы по постановке этой комедии, да еще с лихвой! Впрочем, как вам угодно. Сейчас я дам вам сдачу. (Роется в карманах.) Гм… у тебя есть деньги, дорогая?

М а д а м М о н т а л а м б р ё з. Гм… А сколько тебе нужно?

И з а б е л л а. Прошу вас, мсье, не беспокойтесь! Это небольшая надбавка за то, что вы так хорошо сыграли свои роли.

Ф и л е м о н (пряча деньги в карман, сухо). Да будет вам известно, мадемуазель, я не поддаюсь на подобную лесть.

И з а б е л л а. Можно задать вопрос? Ваше амплуа драматические или комические роли?

Ф и л е м о н. И те, и другие, мадемуазель. Я играю и в классических, и в современных пьесах, и в трагедиях, и в комедиях.

И з а б е л л а. А случается ли, что в вашей роли сочетаются разные жанры?

Ф и л е м о н. В мое время это не бывало, мадемуазель. Но в нынешних пьесах все возможно.

И з а б е л л а. И когда вам приходилось играть благородного отца, вы всегда встречали героиню так, как встретили меня сегодня?

Ф и л е м о н. Ну, это уж слишком! Не собираетесь же вы упрекать меня за то, что я сказал вам правду? Ведь вас хотели обмануть, малютка!

И з а б е л л а. Возможно. Но вм должны были заплатить за то, тчобы вы меня разыграли. И раз это ваша профессия…

Ф и л е м о н. Позвольте, позвольте! Не будем говорить об искусстве, которое мы оба уважаем. Как вы не понимаете? Я лишь потому вышел из рамок роли, что почувствовал в этой игре что-то гадкое. Неужели я похож на человека, способного принимать участи е в кознях соблазнителя? А может быть – кто его знает? – просто карманного воришки, собиравшегося похитить вашу сумочку?

И з а б е л л а. В таком случае, боюсь, бедному мальчику досталось бы немного. (Метрдотелю.) Сколько я вам должна?

М е т р д о т е л ь (вынимает счет и подает ей). Шестьсот восемьдесят франков! (Спохватывается и берет счет обратно.) Гм… Одну минутку, мадемуазель! (Вынимает карандаш, мусолит его кончик и наклоняется над столом.)

М а д а м М о н т а л а м б р ё з. Скажете откровенно, - мы обе женщины! – разве красиво он с вами поступил?

Ф и л е м о н. Безобразие! Если б я его поймал, знаете, что я сделал бы с этим повесой? Надрал бы ему уши!

И з а б е л л а (мягко). Бедный Жорж выдумал такую остроумную штуку! А каково ему будет, когда он вернется и увидит, что его почтенные родители взбунтовались, а старый преданный дворецкий приписывает к счету…

М е т р д о т е л ь (делает резкое движение). То есть как? Извините…Я… проверял счет.

И з а б е л л а (улыбаясь). И сколько же получилось после проверки?

М е т р д о т е л ь (откашлявшись, чтобы придать себе уверенности). Гм… Восемьсот шестнадцать франков. Тут было кое-что пропущено. Восемьсот шестнадцать… Дважды восемь…

И з а б е л л а (по-прежнему улыбаясь). Очень хорошо, получите. А теперь все уезжайте. Вам тут больше нечего делать.

Ф и л е м о н. Пусть будет по-вашему. (Декламирует.)

Ф и л е м о н (обеспокоенно). А ведь верно! В котором часу ближайший поезд на Париж, бабушка?

Х о з я й к а. Боюсь, что теперь уже до утра поездов не будет. Пойдемте в кухню, проверим по списку, все ли в целости.
Они направляются к выходу.
И з а б е л л а (останавливает метрдотеля и тихо спрашивает). Итак, все эти бабушки – ненастоящие… Этот старый дядюшка – обманщик… И даже диван в стиле Наполеона Третьего – кто бы мог подумать! – надувает меня, ведь Жорж в детстве никогда не прятался за его спинкой… Ах, как жаль!
Входит Робер, нерешительно, как всякий человек, попавший без доклада в чужой дом. Дойдя до середины комнаты он замечает Изабеллу и останавливается.
Р о б е р. Извините, мадемуазель! Все двери открыты настежь, прямо как на постоялом дворе… Я бы хотел видеть мсье Жоржа Делашома.

И з а б е л л а (вглядывается в него и радостно восклицает). Здравствуйте, Робер!

Р о б е р (удивленно). Вот те на! Откуда вы знаете, как меня зовут?

И з а б е л л а. Я угадала.

Р о б е р (садится нимало не смущенный). Ого, вы, оказывается, гадалка! И на картах тоже гадаете?

И з а б е л л а. Сначала скажите мне откровенно: вы актер? Можете говорить не стесняясь. Я в курсе дела.

Р о б е р (на этот раз слегка оторопел. Некоторое время сосредоточенно думает). Виноват, мадемуазель, это дом номер тридцать два?

И з а б е л л а. Да.

Р о б е р. По улице Дюгеклен?

И з а б е л л а. Да, да.

Р о б е р (объясняет). Мадемуазель, я друг Жоржа Делашома…

И з а б е л л а (прерывает его). Ну да, вы его друг детства. Вас зовут Робер Лемуан. Вам двадцать шесть лет. Вы приехали, чтобы пообедать с нами.

Р о б е р. Ошибаетесь, я уже обедал. Но это пустяки, не смущайтесь: все гадалки ошибаются. Продолжайте! То, что вы рассказываете, необычайно интересно.

И з а б е л л а (продолжая его разглядывать). Сначала встаньте.

Р о б е р (встает, удивленно). Вы хотите, чтобы я встал?

И з а б е л л а. Посмотрите мне в лицо!

Р о б е р. В лицо?

И з а б е л л а (серьезно). Вы сейчас не горбитесь?

Р о б е р. Я? Горблюсь? Зачем?

И з а б е л л а. Почему же вы меньше ростом?

Р о б е р (этот допрос начинает его беспокоить). Н-не знаю. Каков есть…

И з а б е л л а. Жорж сказал мне, что вы одного роста с ним.

Р о б е р. Жорж говорил вам обо мне?

И з а б е л л а. Конечно! Жорж только о вас и говорит. Вас это удивляет?

Р о б е р. Немного. А можно узнать, что говорил обо мне мой друг Жорж?

И з а б е л л а (улыбаясь). Много плохого, не сомневайтесь!

Р о б е р. О, в этом я не сомневаюсь. А все-таки, что именно?

И з а б е л л а (смотрит на него, помолчав). Нет, вы не актер. Иначе вы давно поправили бы галстук, чтобы выглядеть непринужденно.

И з а б е л л а. До которого часа ваш ресторан обслуживает посетителей?

М е т р д о т е л ь. До полуночи, мадемуазель.

И з а б е л л а. Ну, так подождем до полуночи.

М е т р д о т е л ь (махнув рукой). Как угодно мадемуазель. Но в кухне нет холодильника, и поэтому я должен предупредить мадемуазель, что за кое-какие соусы не отвечаю. (Выходит.)

Р о б е р. Что все это, в конце концов, означает, мадемуазель?

И з а б е л л а. Представьте, мсье, я как раз думала, что вы мне все объясните.

Р о б е р. Я? Почему? Прежде всего скажите, где мы находимся?

И з а б е л л а. В доме, который со всей обстановкой на один вечер нанял Жорж, чтобы принять меня.

Р о б е р. Недурная холостяцкая квартирка в пятнадцать комнат! Да еще в Санлисе!

И з а б е л л а. Это вовсе не холостяцкая квартира. Он хотел выдать этот дом за свой родной.

Р о б е р. Его родной дом? Это мне нравится! А что за тип только что приходил с таким торжественным видом, словно кого-то хоронит?

И з а б е л л а. Это метрдотель из ресторана Шовин, он должен был выступать в роли старого, преданного дворецкого.

Р о б е р. Вот как!

И з а б е л л а. А на кухне сидят актеры, играющие отца и мать.

Р о б е р. Отца и мать? Браво! А какую роль в этом спектакле должны были играть вы? И вообще кто вы такая?

И з а б е л л а. Я его подруга.

Р о б е р. У Жоржа много подруг… Вы откуда?

И з а б е л л а. Ниоткуда. Может быть, по этому признаку вы отличите меня от других. Мы с ним познакомились в Луврском музее.

Р о б е р. Ах, в Луврском музее? Замечательно! Так мсье ходит по музеям? Мсье доставляет нам кучу неприятностей, а сам на досуге посещает музеи?! Проклятый Жожо!

И з а б е л л а. Боже мой, какой ужас! Вы зовете его Жожо?

Р о б е р. Иногда. Когда я в хорошем настроении.

И з а б е л л а. Он мне этого не говорил.

Р о б е р. Мне кажется, что мой друг Жорж забыл сказать вам не только это, но и многое другое.

Р о б е р. И не думал, мадемуазель.

И з а б е л л а. Интересно, почему он не хотел, чтобы мы встретились?

Р о б е р. Меня это тоже интересует, мадемуазель. (Пауза.) Вы не знаете, в котором часу он должен прийти?

И з а б е л л а. Когда я приехала, он уже ушел, не сказав этим людям, когда вернется.

Р о б е р. Ну и вечерок! (Садится.)

И з а б е л л а (разглядывая его). Как это странно! По его словам, он все вам рассказывает, а между тем об мне ничего не говорил.

Р о б е р. По-видимому, забыл, мадемуазель.

И з а б е л л а. Но вы все-таки его друг, не правда ли?

Р о б е р. Самый близкий друг, не сомневайтесь, мадемуазель. Единственный настоящий близкий друг. Самый что ни на есть близкий, заверяю вас. Мы с ним – словно Кастор и Поллукс.

Р о б е р. На лодке? Мне очень жаль, мадемуазель, но я не умею плавать.

Р о б е р. Девушка, от которой я отказался? Что-то не помню. Как ни прискорбно, мадемуазель, но я в жизни не слыхал об этой девушке.

И з а б е л л а. Я должна узнать все до конца! И вы не продали однажды свои вещи, чтобы он мог купить костюм?

Р о б е р (громко прыская). Свои вещи? Он сказал, что я продавал для него свои вещи? Какое богатое воображение у мсье! Каким рыцарем он меня изображает! Свои вещи? Я прямо восхищен! Как это мило, как трогательно! Свои собственные вещи? Право, мсье слишком добр ко мне, слишком добр. В каких идиллических тонах он обрисовал меня! Пастораль, да и только! Проводя вечер с дамой, мсье хочет, чтобы все было, как на буколической картинке! (Встает, вне себя от злости.) Я тебе покажу девушек, от которых я отказался! Я тебе покажу настоящих друзей! Чтобы понравиться вам, мсье выдумывает преданного друга и имеет наглость называть его моим именем, да? Хорошо же, я сейчас скажу вам, мадемуазель, какие на самом деле у меня с ним отношения.

И з а б е л л а. Нет, не надо говорить! Я не хочу ничего знать.

Р о б е р. Не хотите знать? Это, конечно, для вас самое удобное!

И з а б е л л а. Лучше пусть он скажет мне, но только не вы!

Р о б е р. Мсье вам расскажет, что мы любим друг друга, как братья. Знайте же, мадемуазель, что мсье ненавидит меня и я ненавижу его. Правда, мы вместе выросли, вместе сосали кормилиц; но лишь только достигли сознательного возраста, возненавидели друг друга и, поверьте, успели наверстать потерянное время.

И з а б е л л а. Зачем же вы ищете его сейчас? Почему вы все время с ним?

Р о б е р. Я держусь за него, милая моя барышня, как раковина за скалу, держусь по той причине, по какой частенько друзья бывают неразлучны: я живу на его счет.

И з а б е л л а. А он, почему он с вами не расстается?

Р о б е р. Потому, мой ангел, что я все время ему нужен: чтобы унижать меня, посылать со всякими поручениями, а в особенности потому, что ему нужна моя жена.

И з а б е л л а. Ваша жена?

Р о б е р (изящно кланяется). Да-с, моя жена, как я имел честь вам доложить, не скрывая своего позора. Но, по-видимому, вы не совсем меня поняли. Между тем я изъясняюсь на французском зыке, языке дипломатов и повелителей, языке ясном и точном. Может быть, употребить более выразительное слово?

И з а б е л л а. Вы мне противны, замолчите!

Р о б е р. Такова уж моя специальность – быть противным. Совсем недавно мне сказали то же самое. Да это и верно: я отлично знаю, что, кроме крайнего отвращения, ничего внушать не могу, милая мадемуазель. А мсье отличается такой приятностью, таким благородством в обхождении, он так привлекателен! Ведь привлекательность – это все, не правда ли? Мсье мечтает о красивой жизни… Ведь у него такая нежная душа, хотя цена ей грош. Ему искренне хочется, чтобы все было настоящим: и благородные родители, которых играют актеры и этот мнимый семейный уют. Он мечтает также о преданном образцовом друге… а чтобы иметь возле себя хоть подобие такого друга, он и содержит меня, ваш Жорж!

М а д а м Д е л а ш о м. Мы страшно волнуемся! Уже около одиннадцати!

Р о б е р. А-а, вот и вы! Приехали как раз вовремя, в самый подходящий момент! Наступает очередь театральных эффектов! Все неожиданно и таинственно! Сюда, скорее сюда! Вы узнаете последние новости, самые свежие, потрясающие, сногсшибательные! Известно ли вам, чтó я узнал от этой очаровательной молодой особы, ожидающей здесь мсье со слезами на глазах и прижатой к сердцу рукой? Оказывается, мсье пылко любит меня и я так же пылко люблю мсье!

М с ь е Д е л а ш о м (ничего не понимая). Что за странная манера встречать, черт побери! Во-первых, кто эта девушка?

Р о б е р. Эта девушка? Из «Тайн Нью-Йорка». Дрожащее, хрупкое и бледное создание, которое мсье вовлекает в головокружительные авантюры!

М с ь е Д е л а ш о м. Где мы?

Р о б е р. В доме китайца, где двери открываются сами собой, где лотосы – телефоны, а телефоны – лотосы. Посмотрите на эти обои, фикусы в кадках, подставки для цветочных горшков, семейные портреты на стенах. Все это липа все это декорации! Берегитесь, мсье Делашом, берегитесь! Видите, у вас под ногами пол не застлан коврами, это потайной люк! Наверно, они должны появиться как раз оттуда.

М с ь е Д е л а ш о м (в испуге отскакивая). Кто – они? Я ничего не понимаю, черт побери!

Р о б е р. Как кто? Остальные гости китайца.
В это время в дверях показываются актеры, привлеченные разговором.
(Топает ногами.) Вот, вот! Я же вам говорил! Вот они!


Ошеломленные актеры скрываются.
(Взбирается на стул.) Этот дом, господа, полон всяких неожиданностей! В нем масса фальшивых папаш, подставных мамаш. Отодвиньте кресло, за ним, наверное, прячется бабушка! Из каждого ящика может выскочить близкий друг! И все это мсье устроил, чтобы понравиться сей молодой особе… Нет, по-моему, это чересчур! Чересчур! Я лопну, я помру сегодня от смеха! (Падает на стул, не то смеясь, не то плача, и кричит Барбаре.) Ты слышишь? Это просто невиданно! Мсье выдумал себе семью… Впрочем, это еще пустяки, такое выдумывают сплошь и рядом, дело обычное. Но мсье показалось мало: мсье сказала этой девушке, что я его обожаю и что он обожает меня… Слышишь? И тебе не смешно? Он меня обожает! Он меня обожает! Что ж ты не смеешься?

Б а р б а р а (внимательно глядя на Изабеллу, тихо). Замолчи, Робер.

Р о б е р. Что ты сказала?

Б а р б а р а. Я говорю, что тебе надо замолчать.

Р о б е р. Замолчать? Но разве ты не понимаешь, что действие нашей пьесы дошло до того моменты, когда молчать уже невозможно? Теперь все мы должны сыграть свои роли до конца. Ну, говорите же, мадам Делашом, говорите, заклинаю вас! Ваш выход! Приложите руку к сердцу и валяйте! Мсье Делашом, подкрутите усы! Как можно больше достоинства! Вам выступать! Скажите этой девушке, что вам необходимо вернуть сына в лоно семьи, что дело идет о будущем всего семейства! Ну, ну! Чего вы ждете? Ваш черед!

М а д а м Д е л а ш о м (проникновенно). Мадемуазель! Я понимаю, что сложившаяся ситуация крайне тягостна как для вас, так и для нас. Но с вами говорит мать… Судя по внешности, вы вполне порядочная девушка. Вы поймете меня, я в этом уверена. Наш сын вам солгал, и вы должны вернуть его нам.

М с ь е Д е л а ш о м (все принимая за чистую монету). Наш мальчик собирается разорить свое гнездо, мадемуазель.

М а д а м Д е л а ш о м. Счастье всей нашей семьи в ваших руках! Сейчас я вам все объясню, мадемуазель…

И з а б е л л а (вставая). Не надо, мадам.

М а д а м Д е л а ш о м. Как не надо?

И з а б е л л а. Я ничего не хочу знать.

М с ь е Д е л а ш о м. Ну и глупо!

И з а б е л л а. Я заткну уши; если понадобится, буду ждать Жоржа на улице, но слушать вас не стану.

М а д а м Д е л а ш о м. Вы рассуждаете, как ребенок! В конце концов вам придется все узнать.

И з а б е л л а. В таком случае я узнаю от Жоржа, но не от вас!

М с ь е Д е л а ш о м (торжественно). Ничто нам не помешает заявить, что наш сын разрушает свою семейную жизнь из-за вас, мадемуазель!

Б а р б а р а (срываясь с места). Ах, как вы мне противны, как противны!

Р о б е р. Что ты говоришь! Будь тактичней, ради бога! Будь немного тактичней!

Б а р б а р а. Как вы все мне противны с вашим страхом потерять его! Вы же знаете, что скоро он опять будет вашим, вы заставите его вернуться… Мало вам этого? Мало?

Р о б е р. Вот те на! Только этого не хватало! Мадам выступает в защиту любви мсье к прекрасной незнакомке! Я же вам говорил, что это «Тайны Нью-Йорка»!

Б а р б а р а. Ну зачем вам рассказывать этой девушке о нем? Что вы еще хотите разрулить? Разве недостаточно того, что сегодня она увидела всех нас, увидела это сборище грязных лицемеров?

М а д а м Д е л а ш о м. Барбара!

М с ь е Д е л а ш о м (как всегда, ничего не понимая). Что она сказала?

М а д а м Д е л а ш о м. Барбара, душечка, вы сами не понимаете, что говорите. Ревность ослепила вас!

Б а р б а р а. Я хочу, чтобы его оставили в покое! Не мешайте его счастью, оставьте его в покое!

М а д а м Д е л а ш о м. Да вы с ума сошли, душечка! Как эе он может быть счастливым без нас?

Б а р б а р а (тихо). Именно, без вас.

М а д а м Д е л а ш о м (кричит). И после этого вы будете говорить, что любите Жоржа?

И з а б е л л а (все время разглядывает Барбару). Но… кто эта девушка?

Р о б е р (шутовски кланяясь). Моя жена, мадемуазель! У меня из головы вылетело, что я забыл вас познакомить. Извините! Честь имею представить вам мадам Жаннету Лемун, она же Барбара, так как это имя красивее. Ну, живо, скажи даме «здравствуйте», протяни ручку!

И з а б е л л а. Ваша жена? Но…

Р о б е р. Да, тут есть одно «но»… В жизни всегда находится «но», если соскрести с нее лак. Разрешите дать вам совет? Вы, кажется, не лишены здравого смысла. Так вот, никогда не занимайтесь этой работой, она опасна. Не соскребайте лака, мадемуазель, не соскребайте! Для спокойной жизни вполне достаточно видимости счастья.
В дверях показывается Жорж. Он очень бледен.
(Увидев его, кричит без тени смущения.) Верно, старина?

И з а б е л л а (подбегает к Жоржу). Жорж!

М а д а м Д е л а ш о м (почти в то же время). Дорогой Жорж, мы всюду тебя ищем!

М с ь е Д е л а ш о м. Ты должен обязательно вернуться домой до полуночи. Слышишь? Обязательно!

Ж о р ж (устало махнув рукой). Незачем кричать, папа. Я оттуда. Все улажено. (Изабелле.) Я вижу, вы уже успели познакомиться.

И з а б е л л а. Да, Жорж.

Ж о р ж. Вот Робер, знаменитый Робер… Его жена, о которой я вам ничего не говорил по совершенно непонятной забывчивости… Мой настоящий отец, моя настоящая мать… А где же подставные?

И з а б е л л а. На кухне. Они не могли уехать, так как до утра поездов не будет.

Ж о р ж. Великолепно! Вы уже выбрали? С какими же из моих родителей вы предпочитаете провести вечер? Подставные были бы очень милы, если бы выучили свои роли. Но и настоящие не так уж плохи, сами увидите!

И з а б е л л а. Зачем вы мне лгали, Жорж?

Ж о р ж. Вы еще спрашиваете? А разве они вам не сказали этого? Удивительно! По крайней мере они сообщили вам, что я женат?

И з а б е л л а. Нет.

М с ь е Д е л а ш о м. Знай, что у твоих родителей есть такт и деликатность, которых не хватает тебе, мой мальчик. Мы ничего ей не говорили.

Ж о р ж (тихо). Я женат, Изабелла.

И з а б е л л а (спокойно). Вот как, Жорж!

Ж о р ж. Да, я года четыре назад женился на богатой девушке. Я ее не люблю. Она очень богата. (Пытается улыбнуться. Не отводя взгляда от Изабеллы, обращается к отцу.) Объясни ей, папа! Ты так хорошо умеешь все объяснять!

М с ь е Д е л а ш о м (не знает, смеется над ним Жорж или говорит серьезно). Что ж, объяснить я могу! Это я умею! Конечно, мы гордимся твоим браком! Да и кто не стал бы гордиться? Слыхали вы когда-нибудь о фирме «Металлические балки Десмон», мадемуазель?

И з а б е л л а (бормочет, не отрывая глаз от Жоржа). Да-да… Кажется… Не помню.

Ж о р ж (тихо). Так вот, я женился на фирме «Металлические балки Десмон».

М с ь е Д е л а ш о м. Самая крупная фирма металлических балок во всей Европе!

И з а б е л л а. Это все, Жорж?

Ж о р ж. Нет, Изабелла. Все мы живем на средства моей супруги, в том числе и Робер, и его жена. А гонялись они за мной потому, что Анриэтта пригрозила выгнать всех, если сегодня я не вернусь домой вовремя…

М а д а м Д е л а ш о м. Не слушайте его, мадемуазель! Он сам не знает, что говорит!

Ж о р ж (продолжает). К сожалению, обстоятельства сильнее нас. Они всегда сильнее…

И з а б е л л а (прерывая его жестом). Нет, я не хочу больше слушать. Даже вас.

Ж о р ж (смотрит на нее с горькой усмешкой и говорит после паузы другим тоном). Как, вы боитесь? Вы, ничего не боящаяся?

И з а б е л л а. Нет, я не боюсь. Но зачем вы усмехаетесь этой вымученной улыбкой, которой я раньше у вас не видела? Вам больно?

Он молчит.
Жорж, хватит ли у вас мужества побыть со мной наедине пять минут?

Ж о р ж. Сегодня у меня хватит мужества на все.

М а д а м Д е л а ш о м (делая шаг к нему). Жорж, мой мальчик, я понимаю, что ты попал в очень неприятное и тяжелое положение, но уже около одиннадцати, Париж далеко, мы можем задержаться в дороге…

И з а б е л л а. Я прошу у вас только пять минут, Жорж, и мне кажется, что вы можете исполнить мою просьбу.

Ж о р ж (остальным). Оставьте нас вдвоем, пожалуйста!
Они колеблются.
(Добавляет устало.) Можете не беспокоиться, через пять минут мы все поедем домой. Теперь нам ничто не помешает.
Мсье Делашом, мадам Делашом и Робер обмениваются взглядами и идут к двери.
М с ь е Д е л а ш о м (выходя). Хорошо, мы поверим тебе в последний раз. Слышишь? В последний раз. Ну, пока!

Ж о р ж. Пока, папа.

И з а б е л л а. Зачем вы обманывали меня, Жорж?

Ж о р ж. Вы спрашивает? Но ведь вы сказали, что ничего не хотите знать.

И з а б е л л а. Я хочу знать только одно: зачем вы меня обманывали? Скажите откровенно. Вы видите, что я спрашиваю об этом без всякой патетики, без малейшей дрожи в голосе. Я не устрою вам сцены.

Ж о р ж. Но это же ясно как день, дорогая! Я знакомлюсь в Луврском музее с молодой девушкой… В течение двух месяцев совершаю с ней идиллические прогулки по старому Парижу и пью чай в ресторанчиках – ибо вы действительно заставляли меня ходить с вами по Парижу и пить чай, - а я его терпеть не могу. Я его ненавижу. И в один прекрасный день я почувствовал, что сыт по горло этими чаепитиями в зеленых и розовых ресторанчиках. Меня перестали удовлетворять быстрые пожатия рук в ожидании, пока принесут новую порцию пирожных, поцелуи украдкой в такси. Но что делать? Что предложить девушке из По, приехавшей в Париж заканчивать образование? Посвятить ее в тайны парижской жизни? Невозможно. Любовь во второразрядной гостинице? Это было бы низко. Что же я мог сделать? Я женат, как вам уже сказали, и ничего подходящего предложить вам не мог. И вот в минуту мрачного настроения я выдумал идеального юношу, его родной дом, почтенных родителей, старого, преданного дворецкого и твердо решил пленить вас всем этим, дорогая!

И з а б е л л а (мягко). Неужели вы в самом деле полагали, что я поверю такому вздору?

Ж о р ж (опустив голову). Нет, Изабелла. Но я пытался. Всегда надо пытаться.

И з а б е л л а. Зачем вы мне лгали, Жорж?

Ж о р ж (молча смотрит на нее, потом другим тоном). Впервые я вам солгал, к несчастью, по той причине, о которой только что говорил. Вы мне нравились, но вы честная девушка, и просто так, ни с того ни с сего я не мог сказать вам правду, этим я бы все испортил.

И з а б е л л а. Ну, а потом?

Ж о р ж. А потом я стал лгать, чтобы придать правдоподобие первой лжи, чтобы этот идеальный юноша, показавшийся вам таким симпатичным, как можно больше походил на живого человека.

И з а б е л л а. Но зачем эта комедия накануне моего отъезда?

Ж о р ж (улыбаясь). Здесь другое дело. Пустяк, но пустяк обычно и губит убийцу: у него неоспоримое алиби, он тщательно уничтожил все следы, но, уходя, дает нищему монетку или срывает в саду убитого цветок, чтобы продеть его в петлицу… (Понурил голову, словно нашаливший школьник.) Я затеял сегодняшнюю комедию, чтобы доставить себе удовольствие.

И з а б е л л а. Удовольствие? Какое?

Ж о р ж. Провести с вами хоть один вечер в тесном семейном кругу.

И з а б е л л а (удивлена, но в то же время ей смешно). По-вашему, очень весело провести вечер в семейном кругу?

Ж о р ж. Не знаю.

И з а б е л л а. Как не знаете?

Ж о р ж (тихо). Я могу только вообразить себе это. (Съежился в углу дивана, в пальто с поднятым воротником, засуну руки в карманы, закрыв глаза.)

И з а б е л л а (обезоруженная, смотрит на него некоторое время, прежде чем спросить). Разве вы воспитывались не дома?

Ж о р ж. Дома.

И з а б е л л а. Может быть, ваша родители жили не очень дружно?

Ж о р ж. Да, не особенно дружно, это верно. Мама всегда очень поздно возвращалась из гостей… У нее было столько приятельниц! Мы долго ждали ее с обедом. А когда было уже совсем поздно и я буквально засыпал за столом, гувернантка заставляла меня есть. Она ужасно злилась, что ей приходилось это делать. Папа тоже злился. Тогда он уходил к себе в кабинет и запирался со своими оловянными солдатиками…

И з а б е л л а. С оловянными солдатиками?

Ж о р ж. Да. Папа их коллекционировал. О, наша семья была действительно странной! А ваши отец и мать люди серьезные?

И з а б е л л а. Да, Жорж.

Ж о р ж. И все садились за стол вместе?

И з а б е л л а. Ну, конечно!

Ж о р ж (без всякой иронии). Как это, должно быть чудесно! (Пауза. Смотрит на Изабеллу, улыбается ей.) Впрочем, взглянув на вас, сразу можно угадать, что вы провели детство в доме, где царил порядок, в доме, где по вечерам светло и тепло, где слуги вежливы, а обеды проходят без драм… Счастливица Изабелла! Сколько у вас было бабушек, таких же счастливых, как вы! Одна за другой они встают в моем воображении. И та из них, что еще жива, наверное, до сих пор заботится и печется о вас… (Помолчав, добавляет, улыбаясь.) Вам покажется это смешным, но, по-моему, я влюбился и во всех ваших бабушек тоже.

И з а б е л л а (мягко, после паузы). Значит, хоть вы и лгали так много, но действительно чуточку любили меня, Жорж?

Ж о р ж. Да, Изабелла, это так.

И з а б е л л а. Тогда я счастлива, несмотря ни на что.

Ж о р ж. Вы правы. Будем же счастливы! (Задумывается.) Как люди, Однако, требовательны! Сначала хотят быть счастливыми никак не меньше, чем всю жизнь… Потом убеждаются, что несколько лет, украденных у судьбы, - уже большая удача. Затем согласны довольствоваться одним вечером… И, наконец, когда у вас всего-навсего пять минут – оказывается, что и это бесконечно много. Целых пять минут счастья! (Разглядывает уютную обстановку гостиной, погруженной в полумрак.) Как чудесно в моем старом доме, не правда ли? Папа и мама в конце концов отложили свои газеты и ушли к себе. Старина Робер и тот догадался оставить нас вдвоем. Нам так хорошо… Нам даже не надо держаться за руки, словно влюбленным в первые дни, чтобы убедиться, что мы действительно вместе в этом полумраке, в этой тишине. Мы и так знаем это. Как спокойно кончился счастливый день! Что мы будем делать завтра, дорогая?

И з а б е л л а. Многое, Жорж.

Ж о р ж. Мы найдем себе какое-нибудь занятие, немного глупое и неправдоподобное, как все влюбленные когда их отношения еще целомудренны и они не знают, куда им деваться в Париже. Пойдем в музей Гревен, дорогая, или в Булонский лес кататься на лодке.

И з а б е л л а (улыбаясь). Когда мы были женихом и невестой, мы ужасно много катались на лодке.

Ж о р ж (тоже улыбаясь). Ужасно много, но с определенной целью! (Наставительно грозит пальцем.) Влюбленные должны научиться управлять лодкой на пруду Булонского леса, чтобы потом твердой рукой вести свой корабль в житейском море! Вы не думаете, что после двадцати лет супружеской жизни я превращусь в болтливого старикашку и надоем вам до ужаса?

И з а б е л л а. Нет.

Ж о р ж. А вы будете очаровательно старушкой, худенькой, седенькой, словом, настоящей подругой жизни… Такие бок о бок со своими любимыми перестреливались с золотоискателями Колорадо… Они не красят волос и не пытаются скрыть морщинок… Согласны ли вы, Изабелла, из любви ко мне сохранить свои морщинки и остаться седой?

И з а б е л л а. Конечно, Жорж.

Ж о р ж (облегченно вздыхает). Ну, и хорошо! Если бы у меня не было уверенности в этом, пять минут нашего счастья были бы испорчены. Я потратил бы их на то, чтобы устроить вам сцену… Хотя, может быть, все-таки надо это сделать просто так, без всякого повода, чтобы наши пять минут действительно походили на счастливую семейную жизнь? Как вы думаете?

И з а б е л л а (улыбаясь). Мне кажется, можно ограничиться намерением, мой любимый.

Ж о р ж (останавливается, смотрит на нее). Мой любимый?! У вас хватило мужества? Вы никогда не называли меня так, Изабелла.

И з а б е л л а (с улыбкой кивнув). Да, раньше я не решалась. Но ведь мы уже четыре минуты вместе.

Ж о р ж. Уже четыре минуты? Как бежит время! А я думаю, откуда это взаимное доверие, этот душевный покой? Мы так нежны, так спокойны, как будто уже отпраздновали золотую свадьбу… Мы были очень счастливы, Изабелла… и очень любили друг друга, хотя и не особенно часто говорили об этом.

И з а б е л л а (вздрагивая). Почему вы употребляете прошедшее время?

Ж о р ж (отступая и грустно улыбаясь). Потому что наша долгая супружеская жизнь, увы, близится к концу.

И з а б е л л а. Бросьте эту игру, умоляю вас! Мне становится страшно, Жорж!

И з а б е л л а (взволнованно). Жорж, пожалуйста!

Ж о р ж (обнимает ее, улыбается и гладит, словно испуганного ребенка). Не бойтесь, Изабелла! Оставьте меня с ними. Я все улажу, обещаю вам. (Провожает ее к двери, обняв за плечи. Когда она выходит, быстро приближается к Барбаре.) Ты останешься здесь. Скажешь ей, что я солгал, так как боялся ее огорчить. Что я не люблю ее и никогда не любил, что ей лучше всего вернуться домой и как можно скорее забыть об этой злосчастной истории.

Р о б е р (подойдя к Жоржу, хлопает его по плечу). Ого! Ты, кажется, излечиваешься от своей сентиментальности!

Ж о р ж (бледнея, тихо). Убери руку, Робер, мне больно.

Б а р б а р а (подойдя ближе). Что с тобой? Почему ты так побледнел?

Ж о р ж. Плечо. Расстегни мне плащ, пожалуйста.

Б а р б а р а (поспешно расстегивает Жоржу плащ, затем пиджака и вскрикивает). Да ты весь в крови Жорж!

Ж о р ж (ровным голосом, закрыв глаза). Не трогай рубашку, она прилипла. Расстегни только плащ.

Б а р б а р а. Да ты ранен, Жорж!

Ж о р ж. Пустяки. Это Анриэтта. Помнишь ее револьвер, отделанный перламутром? На этот раз он ей пригодился. Она устроила мне ужасную сцену. Я хотел ее обезоружить, она упала и ударилась о каминную доску. Все подняли страшный гвалт. Я удрал, чтобы вернуться несмотря ни на что. Надо думать, я ее убил.

Р о б е р (подскочив). Господи боже! Нужно немедленно ехать туда. Ты в состоянии идти?

Ж о р ж. Кажется. Только мне нужно выпить чего-нибудь покрепче.

Б а р б а р а. Покрепче? Но откуда я возьму спиртное в этом сарае?

Ж о р ж. Позови метрдотеля.
Робер звонит. Немного погодя входит метрдотель.
М е т р д о т е л ь. Мсье звонил?

Р о б е р. Найдется у вас что-нибудь спиртное?

М е т р д о т е л ь (улыбается). Что за вопрос, мсье! (Декламирует.)
Обед, коль нет вина –

Лишь видимость одна.

Но, к счастью, у Шовина

Все есть: ликеры, вина!

Ж о р ж. Нет, я хочу рома.

М е т р д о т е л ь (недовольно). Как раз рома у нас нет. Он не пользуется особым спросом. Впрочем, есть ром «Фантазия» для приготовления пылающего омлета, который хотели подать к ужину. Но я не рискну предложить его мсье.

Ж о р ж (поднимаясь). Мы пойдем. Принесите в машину бутылку вашей «Фантазии».

М е т р д о т е л ь. Со стаканом, мсье?
Они уходят, не ответив.
(Оставшись один, возмущается.) Ром «Фантазия»! Неужели он станет пить прямо из горлышка. (Передергивается от отвращения.) Ну и вечер! (Выходит, всплеснув руками.)

Занавес.