125
вает на то, что на деле догматический момент утвердился как в сфере своего господства и в
эстетическом сознании. И если различие между мифологическим и эстетическим сознанием не
может считаться абсолютным, то разве не становится в силу этого спорным само понятие
искусства, которое, как мы видели, является творением эстетического сознания? Во всяком случае
несомненно, что великими эпохами в истории искусства были такие, когда с произведениями
обходились без всякого эстетического сознания и без нашего понятия «искусство», а религиозная
или обиходная жизненная функция этих произведений была для всех понятна и ни для кого не
становилась лишь источником эстетического наслаждения. Можно ли вообще применять к ним
понятие эстетического переживания, не обузив при этом их подлинное бытие?
3. Возвращение проблемы истинности искусства
а) СПОРНОСТЬ ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ
Сначала, чтобы правильно ощутить масштабы и параметры проблемы, предпримем историческое
рассуждение, призванное определить понятие исторического сознания в его специфическом,
исторически сформировавшемся смысле. Очевидно, что сегодня мы подразумеваем под
«эстетическим» уже не совсем то, что соединял с этим словом еще Кант, назвавший учение о
пространстве и времени «трансцендентальной эстетикой» и понимавший учение о прекрасном и
возвышенном в природе и искусстве как «критику эстетической способности суждения». Как
кажется, поворотный пункт был заложен Шиллером, преобразившим трансцендентальные мысли
о вкусе в моральное требование, сформулированное как императив: веди себя эстетично
1
. В своих
трудах по эстетике Шиллер преобразовал радикальную субъективацию, с помощью которой Кант
трансцендентально обосновывал право на существование суждений вкуса и собственных
притязаний на абсолютную значимость своего учения, из методической предпосылки в
содержательную.
Правда, при этом он мог опереться и на самого Канта, поскольку тот уже признавал за вкусом
значение перехода от чувственного наслаждения к нравственному
Достарыңызбен бөлісу: |