ВЫ ЧИТАЕТЕ ВЕБ-ЖУРНАЛ ALBERTINE

16

ВЫ ЧИТАЕТЕ ВЕБ-ЖУРНАЛ ALBERTINE

Вот тогда все и пошло прахом, тем самым вечером после первой выставки. Мне, правда, понадобилось время это понять, но именно тогда феномен Эмили Уайт приобрел какой-то странный оттенок. Сначала, казалось, ничего особенного не происходит, так, рябь на воде, но — и особенно после успешного выхода в свет книги доктора Пикока — все больше и больше людей стали что-то такое замечать и уже готовы были предположить худшее, готовы насмехаться, завидовать и презирать.

Во Франции, стране, где особенно любят детей-вундеркиндов, L'Affaire Emily^[34] не просто привлекло всеобщее внимание. Один из первых покровителей Эмили — старый приятель доктора Пикока — моментально продал несколько ее рисунков в своей галерее на левом берегу Парижа. «Пари матч» охотно подхватила историю необычной девочки, как и немецкая «Бильд», и буквально все английские таблоиды; уж не будем упоминать об интервью Фезер пресловутой «Луне Водолея».

Но вскоре разразился скандал, и от былой славы Эмили не осталось и следа. Посыпались разоблачения в прессе. Менее чем через шесть месяцев после триумфального старта карьера Эмили окончательно пошла ко дну.

Конечно, я и не догадывалась, что надвигается гроза. Да и как мне было догадаться? Я ведь не читала ни газет, ни журналов, пропускала мимо ушей всевозможные сплетни и слухи. Если в воздухе что-то и витало, то я была слишком поглощена собой; я настолько срослась со своей маской, что ничего вокруг не замечала. А вот папа все понимал — он, собственно, понимал это с самого начала, — но остановить лавину не мог. Уже были выдвинуты обвинения. Уже велись расследования. Газеты полнились противоречивыми сообщениями; спешно готовилась к выпуску очередная книга; был даже снят фильм. Но одно было ясно всем: мыльный пузырь лопнул. Чудо исчезло. Феномен Эмили Уайт целиком и полностью исчерпал себя. И когда терять стало нечего, мы, подобно Снегурочке из волшебной сказки, взяли да и исчезли, растаяли — папа и я, — не оставив после себя никаких следов.

Сначала это напоминало веселые каникулы. «До тех пор, пока мы снова не встанем на ноги». Бесконечная череда «В & Bs».^[35] Бекон на завтрак, пение птиц на рассвете, свежие чистые простыни на чужих узких кроватях. В общем, каникулы, отдых от Молбри, как говорил отец. В течение первых нескольких недель я полностью ему верила и следовала за ним, точно ручная овца, пока наконец мы не добрались до какого-то заштатного городка на границе с Шотландией и не остались там, потому что, по словам отца, «здесь нас никто никогда не узнает».

По матери я совсем не скучала, хотя это, наверное, звучит ужасно. Но было так приятно полностью заполучить в свое распоряжение папу, что Молбри и вся моя прежняя жизнь представлялись мне чем-то далеким и невероятным, словно это случилось не со мной, а с какой-то совсем другой девочкой. И когда наконец я поняла, что с папой не все в порядке, что он медленно теряет рассудок и мы никогда уже не встанем на ноги, я как умела старательно ограждала его до тех пор, пока за нами не пришли.

Отец всегда был человеком тихим, спокойным. Но теперь он полностью оказался во власти депрессии. Сначала я думала, что это у него от одиночества, и старалась всячески подбодрить и развеселить. Однако день за днем он все больше отдалялся от меня, становился все эксцентричнее и настолько теперь зависел от музыки, что даже поесть или поспать порой забывал; он постоянно рассказывал одни и те же старые истории, играл одни и те же старые пьесы на стоявшем в холле пианино или слушал их на растрескавшемся старом стереопроигрывателе — «К Элизе» и «Лунную сонату» Бетховена или «Фантастическую симфонию» Берлиоза, особенно часть «Шествие на казнь». И хотя я изо всех сил старалась о нем заботиться, он постепенно ускользал от меня — в молчание.

Через полтора года у него случился первый удар; к счастью, я оказалась рядом. Именно я нашла его лежащим на полу. Как сказали медики, это был довольно легкий инсульт, пострадали только речь и левая рука. Откуда врачам было знать, как важны для папы его руки — ведь именно с помощью музыки он общался со мной, когда не мог выразить себя с помощью слов.

В общем, это и стало концом нашей игры в прятки. Весь мир узнал, где мы скрывались. И нас моментально развели в разные стороны: папу в реабилитационный центр близ Молбри, а меня в какой-то чужой дом, где я вытерпела целых пять лет, ни на минуту не задумываясь о том, что кто-то оплачивал наши счета, кто-то заботился о нас, не догадываясь, что доктор Пикок давно уже нас выследил.

Впоследствии мне стало известно об их переписке с отцом; доктор Пикок неоднократно предпринимал попытки восстановить с ним контакт, но папа отказывался отвечать. Почему доктору Пикоку была небезразлична наша судьба? Возможно, он чувствовал вину перед своим верным старым другом или испытывал жалость к маленькой девочке, невольно угодившей в эпицентр трагедии.

Так или иначе, а именно он содержал нас и следил за нами издалека, пока наш дом стоял пустой, заброшенный и нелюбимый, до самого потолка набитый воспоминаниями и запертый, как нежеланный подарок, который так и остался нераспакованным.

Когда мне исполнилось восемнадцать, я нашла себе жилье в центре Молбри — крошечную, пахнущую сыростью квартирку на четвертом этаже с гостиной-спальней, крошечной кухней и ванной, где стены были отделаны кафелем до середины. Каждую неделю я навещала отца, и он иногда даже понимал, кто я такая. И хотя некоторое время я была уверена, что все в городе меня узнают, до меня все-таки дошло: больше никому нет дела до Эмили Уайт, никто ее даже не помнит.

Ничто на свете не исчезает просто так, бесследно. Ничто никогда не кончается. И хотя Найджел действительно подарил мне ощущение безопасности и любви, теперь я пришла к выводу — хоть и несколько поздновато, — что, следуя за ним во всем, я лишь сменила одну золоченую клетку на другую, которая просто выглядела иначе.

Но теперь-то наконец я свободна от всех. Свободна от родителей, свободна от доктора Пикока, свободна от Найджела Итак, кто я теперь? Куда я иду? И сколько еще людей должно умереть, прежде чем я освобожусь от Эмили?

КОММЕНТАРИЙ В ИНТЕРНЕТЕ