Драматургия эстрадного представления

При этом иногда есть возможность использовать репертуар, име­ющийся в арсенале конферансье, но чаще приходится писать его заново применительно к рамкам и характеру конкретной постановки.

В принципе, в больших концертных залах современных дворцов спорта возможно использование приема подмены одного артиста, взявшего на себя роль ведущего или конферансье, — другим исполнителем, похожим на него внешне, пусть даже приблизительно. Хо­роший грим и значительное территориальное удаление от зрителей позволяют провести этот «цирковой трюк». И тогда наш «ведущий» может вполне профессионально и шутить, и петь, и «ходить по про­волоке», и делать все, что необходимо сценаристу и режиссеру-постановщику.

Этот прием особенно удобен при работе с братьями-близнецами, которых сейчас на эстраде довольно много. При этом в финале программы можно провести «разоблачение» трюка, а можно этого и не делать...

Своеобразный прием ведения программы вот уже много лет с спехом используют наши уважаемые КВНщики, когда практически все время присутствующий на сцене главный организатор всего представления А. Масляков включается в игру только по мере надобности. Но к нему можно обращаться, с ним можно при необходимости играть короткие интермедии, он, в общем-то, «технический ведущий». Но если его убрать — зрелище начнет рассыпаться...

Как уже говорилось, хороший конферансье способен поднять уровень

рядового эстрадного концерта, состоящего из достаточно средних

Стр. 299

исполнителей, до уровня отличной, пользующейся хорошим успе­хом у зрителей программы. Плохой же — недостаточно опытный, не гибкий, не чуткий, не остроумный, не оснащенный достойным ре­пертуаром — может загубить почти любое приличное эстрадное пред­ставление...

     

Несколько подробнее остановимся на той разнице, которая су­ществует между ведущим и конферансье.

Имея принадлежность к речевым жанрам, конферанс тем не менее всегда стоял особняком. Даже на проводящихся конкурсах ар­тистов эстрады конферанс всегда выделялся в отдельную номина­цию, по нему присуждались отдельные звания, премии и дипломы.

Конечно, конферансье проводит большую подготовительную ра­боту: это «домашние заготовки» монологов, фраз, реприз. Но и они во время исполнения пронизываются импровизационными блестками.

Поскольку в основе этого жанра лежит импровизация, на пер­вый взгляд кажется, что ставить рядом слова «конферансье» и «эст­радный автор» бессмысленно.

Тем не менее выше неспроста говорилось о той роли, которую играет эстрадный драматург в помощи конферансье при подготовке большой программы, особенно тематической.

В современном конферансе на первый план часто выходит умение арти­ста органично соединять текст, написанный автором представления, с собственной импровизацией.

В основе французского слова конферанс лежит глагол соп^егег -беседовать, совещаться.

И точнее глаголов, пожалуй, не подобрать. В такой манере вы­ступал, например, знаменитый конферансье П. Муравский.

«Петр Лукич Муравский... У него редкий дар свободной, непри­нужденной беседы, откровенного разговора с любой аудиторией в лю-

Стр. 300

бой обстановке. Слушая его, не ощущаешь холодной официальности выступления, никогда не думаешь о, возможно, заранее подготовлен­ном тексте. Он выходит на эстраду, как радушный и гостеприимный хозяин сцены. Неискушенной публике, если она даже есть, кажется, что этот обаятельнейший, удивительно милый собеседник импровизиру­ет, грустит и смеется вот здесь, вместе с ними, впервые и только для них вспоминает о чем-то, раздумывает о жизни, призывая себе в по­мощники гитару...»¹

Беседа — дело достаточно интимное или, скорее, доверительное. Действительно, когда мы беседуем, то не кричим; в беседе речь наша разговорна, перемешана междометиями, восклицаниями, она не столь литературно выверена, как если бы была написана; мы исполь­зуем особые, присущие только разговору обороты и отдельные сло­ва. Разговорная речь может быть очень правильной и грамотной речью образованного и культурного человека. Но даже в этом — се­годня, к великому сожалению, — редком случае разговорная речь будет отличаться от литературной.

Люди, в большинстве своем, говорят не так, как пишут. Все это явля­ется основной причиной того, что авторам так трудно писать для кон­ферансье, а последним очень сложно использовать написанное на практике.

У известных конферансье разнились манера, выбор тем, способ подачи, темперамент, имидж, — неизменным всегда оставалось ощу­щение беседы. Именно этот фактор создает у публики впечатление, что конферансье разговаривает не с залом вообще, не с толпой, не с массой, — а с каждым зрителем в отдельности.

Если не происходит доверительного импровизированного раз­говора со зрительным залом — конферанса нет. Есть ведущий, кото­рый хорошо поставленным голосом просто объявляет названия но­меров, фамилии и звания авторов и исполнителей. Часто он даже не учит такие объявления наизусть, а читает их по бумажке. Такое раз­деление — конферанс и ведение — существовало всегда. Если в пер­вом случае это должен быть артист с большой буквы, то во втором может быть и журналист, и телеведущий, какая-то известная лич­ность, наконец, просто интеллигентный человек. Собственно актер­ской профессии в ведении практически нет (нужны всего лишь тех­ника и культура речи).

Стр. 301

Ведущий, в отличие от конферансье, не вступает в общение с публикой, или общение это носит весьма формальный, поверхностный характер.

Ведущему не нужны ответные реакции зрителя на сказанное, не требуется отвечать на неожиданную реплику из зала, не надо им­провизировать; главное — четко произнести объявление до или по­сле номера и не перепутать фамилии исполнителей. Это, кстати, про­исходит сплошь и рядом, на что в свое время обратил внимание А. Райкин, который весьма едко и иронично высказался по этому по­воду в своих «Воспоминаниях»:

«Однажды пригласили меня в Дом печати на обычный сборный концерт. Почему-то администрация поскупилась на гонорар профес­сиональному конферансье, и объявлять артистов должен был кто-то из работников Дома. За кулисами рядом со мной стоял Михаил Шифман.

- Что вы будете делать? — спрашивает его „конферансье".

— Я буду читать „Палату номер шесть" Чехова.

• 
  Как вас объявлять?
  
• 
  Объявите меня: заслуженный артист республики, лауреат конкурса чтецов Михаил Шифман.
  

- Простите, какое у вас звание? Деятель? Как сказать?

— Скажите, что я заслуженный артист республики. Впрочем, знаете что, просто объявите: „Палата номер шесть" Чехова, читает Михаил Шифман.

Проходит несколько минут, и он опять — с вопросом:

- Простите, какая палата? Какой номер?

— Знаете что, не надо объявлять, я сам скажу. Просто назовите мою

И вдруг мы слышим:

- Выступает Антон Шварц»².

У конферансье импровизация отталкивается от общения со зри­телями. Недаром почти все известные артисты-конферансье требо­вали, чтобы во время их выступления в зале зажигали свет, так как им необходимо было видеть лица и глаза зрителей. Ведь нужно мо­ментально отреагировать на брошенное из зала замечание или оцен­ку, на изменение настроения, на какой-то казус, призвать к порядку

не в меру «разгоряченного» человека из зала, встретить опаздываю­щего зрителя и проводить шутливой репликой уходящего...

Когда мы говорим, что искусство конферанса зиждется на им­провизации, надо понимать, что это импровизация не просто сама по себе. Можно, например, прекрасно импровизировать стихи на заданную тему в условиях публичного выступления, но в другом случае растеряться, когда из зала задают какой-то неожиданный вопрос.

Словесная импровизация вне контакта артиста с публикой к конферансу не имеет никакого отношения.

Отсюда практический вывод: не всякий артист-импровизатор может стать конферансье. Нужна импровизация в общении, в отве­те, в реакции на создавшуюся ситуацию. Да плюс к этому чувство юмора, да высокий культурный уровень, да осознание ответствен­ности, да интересные внешние данные, да неординарный имидж, то есть — все те качества, которые дают артисту право импровизиро­вать в общении с публикой.

     

Ни один другой жанр эстрады не требует от артиста наличия столь боль­шого и важного набора не только профессиональных, но и морально-нравственных качеств, глубокой эрудиции, как конферанс.

Не будем безапелляционно утверждать, что это самый сложный эстрадный жанр, но то, что он является одним из труднейших, — не­сомненно.

Наверное, эта одна из причин того, что хороших конферансье мало. Более того, конферансье мало вообще. Вероятно, не всякому ноша по плечу.

И дело здесь не только в редком таланте импровизации, в про­фессиональных качествах. Без преувеличения — здесь очень часто на первый план выступают нравственные категории.

Он, как никакой другой артист эстрады остальных жанров, за­нимает место на кафедре, «с которой о многом можно сказать миру».

Причем позиция эта не схоластически-абстрактная, она подается зрителю от первого лица, облекается в форму личной позиции че­ловека, отчего убедительность аргументации возрастает, что назы­вается, по определению. Конферансье — это всегда в какой-то сте­пени и проповедник, и учитель, и политический трибун.

Вместе с тем, когда конферансье слишком уж откровенно вста­ет на дидактические позиции, сразу возникает ощущение снобизма, снисходительности по отношению к залу. Такое, по сути пренебре­жительное отношение к зрителю плохо согласуется с манерой дове­рительной беседы. Зритель с большей охотой прочтет политическую передовицу в газете, чем будет выслушивать во время концерта (куда он пришел — не в последнюю очередь — отдохнуть) навязчивые поучения.

Итак, можно сказать: жестко что-то декларировать с эстрады конферансье не должен. Все дело в форме подачи и в чувстве меры. Ведь любая, казалось бы, незатейливая шутка все равно будет содер­жать в себе элементы личностной позиции конферансье, отношение к тому или иному случаю, историческому факту, политической си­туации, и т. д.

В любой, даже самой незатейливой шутке проявляется как ми­нимум уровень вкуса конферансье, даже если это: «Приходит муж домой...». Поэтому даже проходная реприза обязательно несет в себе элемент воспитания вкуса.

      

В чем же проявляется эта роль посредника?

Во-первых, — в создании праздничной атмосферы. Это являет­ся одним из важнейших законов искусства эстрады, неспроста сло­ва «эстрада» и «праздник» очень часто стоят рядом.

Во-вторых, — в подготовке зрителя к восприятию каждого сле­дующего номера. Эстрадный концерт — это чаще всего череда сме­няемых артистов, музыки, костюмов, темпоритмов, тем и сюжетов, жанров, трюков, эффектов. Ведь само слово «концерт» (concerto) означает «соревнование». В музыке это соревнование инструментов и музыкальных тем, на эстраде — соревнование номеров и артистов. А там, где соревнование, — там борьба, противостояние. Зритель

эстрадного концерта изначально настроен на частую смену впечат­лений. Но номер номеру — рознь: один — веселый и эксцентричный, другой — лирический; третий — легковесный и незатейливый, в чет-вертом — глубокая социальная или нравственная тема, и так далее. И конферансье готовит к этим переменам зрителя. Играть ли­рический номер после эксцентричной клоунады для артиста очень сложно. Да и зрителю очень сложно мгновенно перестроиться на новую волну восприятия. И чрезвычайно плохо, когда эта перестрой­ка происходит уже во время исполняемого номера. Это может пона­чалу грозить даже неадекватной реакцией зрителя, и, к примеру, реприза, рассчитанная на какой-то глубокий душевный отклик со стороны зала, вдруг может вызвать смех, который возникает по за­кону инерции восприятия. Это «выбивает артиста из седла», вслед­ствие чего возникает внутренняя паника, растерянность.... То есть страдает художественный результат.

Сегодня на эстраде сложилась новая и интересная ситуация. Конферанс, в его классическом виде, требует небольших залов, ка­мерности общения. И такой конферанс есть в многочисленных не­больших эстрадных театриках, кабаре, ночных клубах, даже в сред­них по размерам залах, где идут эстрадные программы. Например -в Санкт-Петербургском театре эстрады, в котором 450 мест.

В то же время эстрадное искусство, все более смыкаясь с шоу-бизнесом, вышло на большие, если не сказать — огромные, — пло­щадки, стадионы, дворцы спорта. Здесь конферировать в классичес­ком понимании невозможно.

Возникло новое органичное синтетическое образование: конферансье-ведущий. То есть — это такой артист, который опирается на созданный эстрадным драматургом текст ведения программы, по возможности на­сыщая его блестками импровизации.

Так что, когда выше употреблялись термины «написать конфе­ранс», «текст ведения программы», то никакого противоречия тут

нет. Новые тенденции в эстраде требуют и новых подходов к созда­нию драматургии эстрадного представления в отношении к тексту ведения.

В больших залах в классическом смысле конферировать нельзя. Но донести информацию до тысяч зрителей необходимо. Выручают стихи! Они самодостаточны как по форме, так и по содержательно­сти информации. Кроме того, они никогда не сбивают темпоритма программы.

Самая главная задача конферансье — ведение концерта. Нужно всегда помнить, что конферансье — слуга двух господ: публики и артистов. Цель его частых появлений на эстраде между номерами — не демонстриро­вать себя, а наиболее выразительно, уважительно, эффектно препод­нести артистов, принимающих участие в концерте.

П. Муравский говорил: «Для конферансье существовал неписа­ный закон: „Хорошему не мешай, после сильного не рискуй и помни, что не концерт для тебя, а ты для концерта"»³.

Она, как пишет С. Клитин, «...подразумевает оглашение точных, необходимых для полноценного восприятия концертного номера све­дений. Объем этих сведений может быть различен, его мера опреде­ляется тематикой и жанром концерта, степенью популярности того или иного артиста, известности того или иного произведения, нали­чием или отсутствием печатных программ, наконец, эмоциональным состоянием зала в данный момент. Как правило, объявление номера должно сочетать в себе исчерпывающую информацию о нем с лако­ничной формой подачи этой информации. Например, перечисление всех почетных званий исполнителя, произнесение его и автора пол­ных имени и отчества зачастую оказывается лишним, мешающим созданию необходимого эмоционального настроя к восприятию вы­ступления артиста»⁴.

     

К более сложной разновидности этого жанра относится парный конферанс. И сложность здесь не только в общении между партне­рами. Самая большая трудность, преодоление которой требует осо­бого дара и большого опыта совместной работы, — импровизация в общении. Оба партнера должны быть «настроены на одну волну».

Вместе с тем для эстрадного драматурга появляется возможность выстроить в таком ведении программы общение и конфликт в паре. Само по себе появление двух конферансье на эстраде еще не означает, что у них больше выразительных возможностей, чем у со­листа. Однако парный конферанс обладает рядом особенностей, ко­торые могут сделать его более выразительным и интересным по срав­нению с сольным.

Сразу обозначить конфликтность можно прежде всего за счет внешних данных партнеров (вспомните, например, контраст вне­шних данных конферансной пары Тарапуньки и Штепселя — арти­стов И. Тимошенко и Е. Березина).

Такая внешняя контрастная выразительность должна соответ­ствовать внутреннему построению конфликта.

Один партнер — сообразительный, другой — тугодум; один — оп­тимист, другой — резонер и т. п. К этому надо добавить контраст­ность темпераментов, которая тоже будет обосновывать возникаю­щие конфликтные ситуации: один — шустрый, другой — медлитель­ный; один — веселый, другой — грустный. В качестве примера можно привести известную конферансную пару Л. Миров и Е. Дарский.

«Некогда Миров начинал свою деятельность как конферансье в паре с Е. П. Дарским. Вскоре этот дуэт завоевал большую популяр­ность. Причина успеха крылась не только в одаренности исполните­лей, но и в интересно задуманных и точно разработанных взаимоотно­шениях между участниками конферанса. Дарский изображал опытно­го и требовательного конферансье-профессионала, который все знает и все умеет. Миров — нерасторопного ученика: он не может ни толко­во объявлять номера, ни занять внимание зрителей; более того, он никак не может воспользоваться поучениями Дареного, все путает, говорит то, что не надо, раскрывает какие-то подробности личной жиз­ни и взаимоотношений с партнером, которые неуместно оглашать, и т. д. Зрители и радиослушатели старшего поколения помнят, вероят­но, смешные и разнообразные по приемам и тематике интермедии Дар-ского и Мирова»³.

Стр. 307

Все это позволяет драматургу воплотить на эстраде конферанс и ведение большой программы в виде спора. В парном конферансе всегда очень логичным оказывается прямое обращение в зрительный зал, так как каждый ищет у публики поддержку собственной пози­ции. Это позволяет активнее вовлекать публику в игровые ситуации: ведь обязательно одна часть публики примет позицию одного, дру­гая — другого, что способствует созданию в зрительном зале атмо­сферы игры, чудачества, озорства.

Эта разновидность жанра разнообразит концерт, так как конфе­рансье могут появляться не только вместе, но и выходить с сольны­ми репризами и номерами. Парный конферанс предоставляет и та­кие возможности, которых не может быть в конферансе сольном: можно исполнить театрализованную интермедию, сценку, скетч, и для этого не надо привлекать для подыгрыша кого-то из участников концерта.

       

Если конферанс сам по себе является одним из самых сложных жанров эстрады, если дополнительные трудности появляются в пар­ном конферансе, то инсценированный конферанс — еще сложнее. Имеется в виду ситуация, когда конферансье выступает не от соб­ственного лица, а от лица какого-то персонажа. Классическим при­мером конферанса в маске является творчество К. Гибшмана, создав­шего образ неуклюжего, стесняющегося человека, которому очень неловко на эстраде.

Анализ специфики инсценированного конферанса нужно начинать с эстрадного образа конферансье (маски), потому что это один из глав­ных приемов такого конферанса.

Солист-конферансье очень редко может прибегнуть к использо­ванию драматургии, так как у него нет партнера. Нет партнера — нет конфликта (или — гораздо труднее его найти и выразить). Свой кон­фликт в этом случае конферансье выстраивает зачастую в прямом общении со зрительным залом.

В инсценированном конферансе больше театрально-выразитель­ных возможностей в использовании реквизита, элементов декораци­онного оформления, костюма, грима. «Зрители всегда с удовольстви­ем воспринимают комический образ конферансье, оснащенный те­атральными атрибутами (гримом, костюмом и др.). Чаще, конечно.

Стр. 308

появляются в качестве ведущего бытовые типы, но встречаются и литературные персонажи: Хлестаков, дед Щукарь, Василий Теркин и т. д. На детских концертах — доктор Айболит, дядя Степа, Буратино. До войны блистательно вел концерты А. Корзаков в образе театрального пожарного»⁶.

ГЛАВА 25

В этой главе речь пойдет о той части работы эстрадного драма­турга, которую в строгом смысле к его художественному мастерству отнести нельзя. Это частные, — часто «технологические», — приемы и способы работы над сценарием на разных ступенях его подготов­ки. Это и необходимые формальности, которые должен соблюдать автор. Это и различные формы, в которые облекаются сценарии на разных этапах создания. Это и методы общения с заказчиками... Одним словом — ремесло. Но, как известно, без овладения ремес­лом нельзя достичь настоящего мастерства.



Создание новой эстрадной программы может идти методом так на­зываемого «мозгового штурма», в котором участвуют и сценарист, и ре­жиссер-постановщик, и художник-постановщик, и продюсер, и за­казчик.

Иногда присоединяются какие-то наиболее интересующиеся со­зданием программы исполнители. Это компания действительно за­интересованных и в той или иной мере компетентных лиц, способ­ных к коллективному творческому труду.

Впрочем, практика показывает, что наиболее продуктивным бы­вает диалог и усилия двух «главных действующих лиц» — сценари­ста и режиссера. Но на первом этапе поиска драматургического хода программы, ее характера, названия отдельные реплики и оценки всех перечисленных выше персонажей бывают очень полезны: каждый видит проблему с какой-то своей, часто неожиданной стороны. И этим не следует пренебрегать. В конце концов, когда артист вый­дет на эстраду, то он и будет лично отвечать в этот момент за все происходящее, вся остальная «компания творцов» в это время бу­дет находиться в безопасном «далеке» — за кулисами...

Как известно, поводом к созданию новой программы может слу­жить и конкретный заказ той или иной государственной организации или коммерческой структуры, или простая необходимость заполнить зрителями пустующий в этот период концертный зал и дать работу артистам. Это может быть и какая-то мысль, тема, драматургический ход, который волнует общество и как бы сам просится на сцену. Имен­но этот случай и является наиболее интересным с творческой точки зрения. Это карт-бланш — «пиши, выдумывай, пробуй!».

Справедливости ради следует заметить, что иногда творчески интересной является и другая задача, казалось бы, диаметрально-противоположного свойства. Надо придумать и разработать сцена­рий, церемонию, ритуал какого-то совершенно нового праздника, ко­торый вдруг появляется в тех или иных опубликованных официаль­ных документах. На него отпущены бюджетные деньги и даже объявлен открытый конкурс, называемый сейчас «тендером»...

Например, придуманный нашим Законодательным собранием Праздник устава Санкт-Петербурга 14 января каждого следующего

Что это будет за праздник, как его отмечать, во что он выльется — пока сказать трудно, но то, что кем-то это будет сделано, сомнений не вызывает. Отпущенные бюджетные средства должны быть освоены. Это — закон природы. Такой же непреложный, как закон сохранения энергии или закон Архимеда.

Желающие могут попробовать свои творческие силы в разработ­ке сценария и ритуалов с церемониями еще одного объявленного в официальном законе Санкт-Петербурга праздника — «Международ­ного дня борьбы с незаконным оборотом наркотических средств». Тут тоже очень широкое поле для фантазии, это очень важная, «горячая