Духа не угашайте антология духовной поэзии

Чиста моя вера,

Как пламя молитвы!

Но, Боже, и вере

Могила темна!

Что слух мой заменит?

Потухшие очи?

Глубокое чувство

Что будет жизнь духа

Без этого сердца?
На крест, на могилу,

На небо, на землю,

На точку начала

И цели творений

Творец Всемогущий

Накинул завесу.

Наложил печать –

Печать та навеки.

Её не расторгнут

Миры, разрушаясь,

Огонь не растопит,

Не смоет вода!..

Прости ж мне, Спаситель!

Слезу моей грешной

Вечерней молитвы:

Во тьме она светит

Любовью к Тебе…
1836 г.
ПОСЛЕДНЯЯ БОРЬБА
Надо мною буря выла,

Гром по небу грохотал,

Слабый ум судьба страшила,

Холод в душу проникал.

Гордо выдержал удар,

Сохранил в душе желанья,

В теле – силу, в сердце – жар!

Будь что будет – всё равно!

На святое Провиденье

Положился я давно!

Ею жизнь моя полна!

Бесконечно в ней стремленье!..

В ней покой и тишина…

Не зови, судьба, на бой:

Биться я готов с тобою,
Но не сладишь ты со мной!
У меня в душе есть сила,

У меня есть в сердце кровь,

Под крестом - моя могила;

На кресте – моя любовь!

Я свечу погасил,

Премудрую книгу

Пред Тобою закрыл.

Негасимо горит;

Бесконечный Твой мир

Пред очами раскрыт;

Погружаюся в нём;

Со слезами стою

Перед светлым лицом.

На Тебя восставал,

И напрасно на смерть

Он Тебя осуждал:

И спокоен, и тих,

До конца Ты молил

За злодеев своих.

20 февраля 1839 г.

Плещеев Алексей Николаевич

Он встретил радостно и гибель и позор;

Уста, вещавшие ученье правды строгой,

Не изрекли толпе глумящейся укор.

Он шёл безропотно и, на кресте распятый,

Народам завещал и братство и любовь;

За этот грешный мир, порока тьмой объятый,

За ближнего лилась Его святая кровь.

О, дети слабые скептического века!

Иль вам не говорит могучий Образ тот

О назначении великом человека

И волю спящую на подвиг не зовёт?

О, нет! Не верю я. Не вовсе заглушили

В нас голос истины корысть и суета;

Ещё настанет день...

Вдохнёт и жизнь и силу

В наш обветшалый мир учение Христа!
<1858 г.>
***
1
«К чему мечтать о том, что после будет с нами,

О том, чего уму постигнуть не дано…

Хоть часто тернии здесь смешаны с цветами,

Но всё ж земную жизнь бесславить вам грешно.

Отрадного и в ней, поверьте, много, много…

Смотрите: гром затих, и ясен свод небес…

И тучи прочь бегут лазурною дорогой,

И шепчет им вослед привет прощальный лес.

Смотрите, как луга вокруг благоухают,

Упитана дождём зелёная трава,

И лёгкий ветерок с волной реки играет,
И рожь златистая колышется едва…

Прекрасен этот мир! Возможно наслажденье!

К чему ж о гробе нам всечасно говорить…

Здесь ласки жён и дев, и страсти упоенья,

Здесь сердце может всё, что хочет, полюбить!»
2
Да! Этот мир хорош; но право наслаждаться

Даровано ли всем могучею судьбой?..

Здесь узники вдали от родины томятся,

Там в рубище бедняк с протянутой рукой.

Тот солнечных лучей напрасно ищет взором, -

Не заглянут они в окно тюрьмы его…

Другой на небеса глядит с немым укором, -

От зноя отдохнуть нет крова у него!

Не для него красы улыбка молодая,

Его трудов другим всегда назначен плод.

Под тяжким бременем нужды изнемогая,

Прекрасным этот мир бедняк не назовёт!..

Но пред лицом Творца равны Его созданья –

И там найдёт бедняк за муки воздаянья!

Но люди не для мук – для счастья рождены!

И сами создали себе они мученья,

Забыв, что на кресте пророк им завещал

Свободы, равенства и братства идеал

И за него велел переносить гоненья.

И мыслю, что собрат, земной покинув пир,

От жизненных трудов найдя успокоенье,

Сокрылся навсегда в неведомый нам мир,

Тогда опустятся невольно руки долу,

И дух мятежный мой смирится и молчит,

И скорбная душа к Отца небес престолу,

Безмолвствуя, в мольбе, но с трепетом летит.

В тот миг душа свята, она чужда земного,

Она так далека всех жизненных сует,

И у подножия престола Всеблагого

За милость и покров даёт Ему обет:

На жизненном пути нездешних наслаждений
Искать, и требовать, и помнить смертный час,

Для неба на земле, средь горя и мучений,

Прожить всегда в добре, для ближнего трудясь.

Но человека здесь мир суетный тревожит,

Тяжёл обет души!.. Его он позабыл,

Без вздорных радостей он в мире жить не может

И всё, живя, грешит, как прежде он грешил.

Как дети в жизни мы достойны сожаленья!

Нас надо не учить, а только забавлять.

Ребёнок закричал, заплакал, в утешенье

Ему торопится подать игрушку мать.

Его утешили на время, хорошо ли?

Не лучше было бы ребёнка наказать;

В нём нет ещё ума – в нём есть желанье воли,

И им руководить должны отец и мать!..
<1847 г.>
***
Не говорите, что напрасно,

Что для бесплодной лишь борьбы

Стремлений чистых и прекрасных

Дано вам столько от судьбы.

Подавит жизни тяжкий гнёт;

Что всё растратится в пустыне,

Что дать могло бы цвет и плод.

Идите смелою стопой;

Вы не из тех, в ком увлеченья

С летами гаснет жар святой.

В борьбе пусть будет закалён;

И из горнила испытанья

И чист и крепок выйдет он.

Души возвышенной своей,

И животворный пламень веры

Пусть до конца не гаснет в ней!

Мой падший дух, мой дух унылый;

Я жажду веры и любви,

Для новых битв я жажду силы.

И в нём я ощупью блуждаю;

Ищу в светильник свой огня,

Но где обресть его, не знаю.

Простри спасительные руки,

Да упадёт завеса с глаз,

Да прочь идут сомненья муки.

От лжи мой ум да отрешится

И вместе с сердцем да стремится

Постигнут истины закон.

Да возлюбив всем сердцем брата,

Во тьме затерянной тропой

Пойду я вновь – и без возврата!

Под гнётом опыта поникший человек;

Позору предаёт во лжи погрязший век;

И дух, что некогда был полон мощных сил,

Подобно ночнику, потухшему без масла,

Без веры и любви стал немощен и хил;

Грядущих дней, очам его незрим, -

Как больно мне! Глубокою печалью

При встрече той бываю я томим.

Господь! в наш бедный мир, где горе и разлад;

Да прозвучит ещё божественное слово
И к жизни воззовёт Твоих отпадших чад!
<1858 г.>
***
Нет! лучше гибель без возврата,

Чем мир постыдный с тьмой и злом,

Чем самому на гибель брата

Смотреть с злорадным торжеством.

Унесть безвременно с собой

И сердца пыл, и духа силу,

И грёз безумных, страстных рой,

Влачить бессмысленно свой век,

С смиреньем ложным фарисея

Твердя: «Бессилен человек»,

И честный труд, и честный бой

И незаметно в тине смрадной,

В грязи увязнуть с головой!

Они – исполнены печали –

Души измученной взывали:

«У нас на подвиг нету сил!

Исходит сердце наше кровью;

Неравный бой нас истомил;

Взгляни, взгляни на нас с любовью!»

Мы шли навстречу наших братий;

Откуда ж их внезапный страх,

Откуда этот вопль проклятий?

Услышав нашу речь, они

Мечи хватали и каменья

И судьям в диком озлобленьи

Кричали бешено: «Распни!»

В сердцах людей воспламенили

Лишь тем, что больше зла и тьмы

Добро и свет мы возлюбили?

Что призывали богачей,

И сильных мира, и свободных

Не гнать от трапезы своей

Нагих, и сирых, и голодных?

Изнемогли мы в долгой битве.

О Боже истины! вонми

Гонимых чад Твоих молитве!

Сердца озлобленных смягчи,

Открой слепым и спящим очи,

И пусть хоть бледные лучи

Блеснут в глубоком мраке ночи!

С своей глубокою тоскою;

К тебе усталой головою

На лоно с плачем припаду.

И нив златистых колыханье,

Лазурь небес и вод журчанье

Разгонят мрак гнетущих дум.

Что исцеления напрасно

Ждать от тебя душе больной.
Нет, я не верю! С нами ты

Живёшь одною жизнью полной;

Или зачем же ропщут волны

И грустно шепчутся листы?

Земле так ласково сияет

И слёзы чистые роняет

Роса на свежий дёрн могил?

К тебе и гнёт тоски сердечной,

И радость светлую несёт.
О, не отринь, природа-мать,

Борьбой измученного сына,

Чтобы хотя на миг единый

Сошла мне в душу благодать!

И лжи и лености оковы

И с сердцем чистым, с силой новой

Опять пустился бодро в путь…

Восторг могучими крылами;

Да буду мыслью и делами

Я верен истине одной!

Напрасно вы постыдной ложью

Затмить хотите правду Божью,

Сердца опутать и умы!

Бессильны злобы ухищренья,

Бессильно жало клеветы:

Свободы пылкие мечты,

Ко благу честные стремленья

Вам не убить! Года пройдут,

И лжи замрёт бесследно голос;

Зерно добра даст пышный колос,
А ваши плевелы сгниют!
Иль ослеплённым вашим взорам

Заря иная не ясна?

Вам дела нет, что племена,

Покончив с вековым раздором,

Друг другу руки подают;

Что столько свергнуто кумиров

И что сильней всех сильных мира

Стал мысли животворный труд!

Вам дела нет! Но час настанет,

Жрецы греха, пророки тьмы,

И человек, как от чумы,

От вас с проклятием отпрянет!

Пойдёте, ужасом объяты,

Как древле брат, убивший брата,

Искать приюта на земле!

Лермонтов Михаил Юрьевич

И не карай меня, молю,

За то, что мрак земли могильный

С её страстями я люблю;

За то, что редко в душу входит

Живых речей Твоих струя;

За то, что в заблужденье бродит

Мой ум далёко от Тебя;

За то, что лава вдохновенья

Клокочет на груди моей;

За то, что дикие волненья

Мрачат стекло моих очей;

За то, что мир земной мне тесен,

К Тебе ж проникнуть я боюсь,

И часто звуком грешных песен

Я, Боже, не Тебе молюсь.

Всесожигающий костёр,

Останови голодный взор;

От страшной жажды песнопенья

Пускай, Творец, освобожусь,

Тогда на тесный путь спасенья

К Тебе я снова обращусь.

Пред Твоим образом, ярким сиянием,

Не о спасении, не перед битвою,

Не с благодарностью иль покаянием,

За душу странника в свете безродного;

Но я вручить хочу деву невинную

Тёплой Заступнице мира холодного.

Дай ей сопутников, полных внимания,

Молодость светлую, старость покойную,

Сердцу незлобному мир упования.

В утро ли шумное, в ночь ли безгласную,

Ты восприять пошли к ложу печальному

Лучшего ангела душу прекрасную.

И свежий лес шумит при звуке ветерка,

И прячется в саду малиновая слива

Под тенью сладостной зелёного листка;

Румяным вечером иль утра в час златой,

Из-под куста мне ландыш серебристый

Приветливо кивает головой;

И, погружая мысль в какой-то смутный сон,

Лепечет мне таинственную сагу

Про мирный край, откуда мчится он, -

Тогда расходятся морщины на челе, -

И счастье я могу постигнуть на земле,

И в небесах я вижу Бога...

Теснится ль в сердце грусть:

Одну молитву чудную

Твержу я наизусть.

В созвучье слов живых,

И дышит непонятная,

Святая прелесть в них.

Сомненье далеко -

И верится, и плачется,

И так легко, легко...

Сквозь туман кремнистый путь блестит;

Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу,

И звезда с звездою говорит.

Спит земля в сиянье голубом...

Что же мне так больно и так трудно?

Жду ль чего? жалею ли о чём?

И не жаль мне прошлого ничуть;

Я ищу свободы и покоя!

Я б хотел забыться и заснуть!

Я б желал навеки так заснуть,

Чтоб в груди дремали жизни силы,

Чтоб, дыша, вздымалась тихо грудь;

Про любовь мне сладкий голос пел,

Надо мной чтоб, вечно зеленея,

Тёмный дуб склонялся и шумел.

Пушкин Александр Сергеевич

Главой поникшею сиял,

А демон мрачный и мятежный

Над адской бездною летал.

На духа чистого взирал

И жар невольный умиленья

Впервые смутно познавал.

И ты недаром мне сиял:

Не всё я в небе ненавидел,
Не всё я в мире презирал".
1827 г.
(ПОДРАЖАНИЕ ИТАЛИАНСКОМУ)
Как с древа сорвался предатель ученик,

Диявол прилетел, к лицу его приник,

Дхнул жизнь в него, взвился с своей добычей смрадной

И бросил труп живой в гортань геенны гладной...

Там бесы, радуясь и плеща, на рога

Прияли с хохотом всемирного врага

И шумно понесли к проклятому владыке,

И сатана, привстав, с веселием на лике

Лобзанием своим насквозь прожёг уста,

В предательскую ночь лобзавшие Христа.

***
Отцы пустынники и жёны непорочны,

Чтоб сердцем возлетать во области заочны,

Чтоб укреплять его средь дольних бурь и битв,

Сложили множество божественных молитв;

Но ни одна из них меня не умиляет,

Как та, которую священник повторяет

Во дни печальные Великого поста;

Всех чаще мне она приходит на уста

И падшего крепит неведомою силой:

Владыко дней моих! дух праздности унылой,

Любоначалия, змеи сокрытой сей,

И празднословия не дай душу моей.

Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья,

Да брат мой от меня не примет осужденья,

И дух смирения, терпения, любви

И целомудрия мне в сердце оживи.
1836 г.
ПРОРОК
Духовной жаждою томим

В пустыне мрачной я влачился, -

И шестикрылый серафим

На перепутье мне явился.

Перстами лёгкими как сон

Моих зениц коснулся он.

Как у испуганной орлицы.

Моих ушей коснулся он, -

И их наполнил шум и звон:

И внял я неба содроганье,

И горний ангелов полёт,

И гад морских подводный ход,

И дольней лозы прозябанье.

И он к устам моим приник,

И вырвал грешный мой язык,

И празднословный и лукавый,

И жало мудрыя змеи

В уста замершие мои

Вложил десницею кровавой.

И он мне грудь рассёк мечом,

И сердце трепетное вынул,

И угль, пылающий огнём,

Во грудь отверстую водвинул.

Как труп в пустыне я лежал,

И Бога глас ко мне воззвал:

"Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей,

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей".

Не сыпь своих даров расчётливой рукою:

Щедрота полная угодна небесам.

В день грозного суда, подобно ниве тучной,

О сеятель благополучный!

Сторицею воздаст она твоим трудам.

Вручая нищему скупое подаянье,

Сжимаешь ты свою завистливую длань, -

Знай: все твои дары, подобно горсти пыльной,

Что с камня моет дождь обильный,

Исчезнут - Господом отверженная дань.

В пустыне блуждая три дня и три ночи,

И зноем и пылью тягчимые очи

С тоской безнадёжной водил он вокруг,

И кладез под пальмою видит он вдруг.
И к пальме пустынной он бег устремил,

И жадно холодной струёй освежил

Горевшие тяжко язык и зеницы,

И лёг, и заснул он близ верной ослицы -

И многие годы над ним протекли

По воле владыки небес и земли.

Встаёт он и слышит неведомый глас:

"Давно ли в пустыне заснул ты глубоко?"

И он отвечает: уж солнце высоко

На утреннем небе сияло вчера;

С утра я глубоко проспал до утра.

Взгляни: лёг ты молод, а старцем восстал;

Уж пальма истлела, а кладез холодный

Иссяк и засохнул в пустыне безводной,

Давно занесённый песками степей;

И кости белеют ослицы твоей".

Рыдая, дрожащей главою поник...

И чудо в пустыне тогда совершилось:

Минувшее в новой красе оживилось;

Вновь зыблется пальма тенистой главой;

Вновь кладез наполнен прохладой и мглой.

И телом оделись, и рёв издают;

И чувствует путник и силу, и радость;

В крови заиграла воскресшая младость;

Святые восторги наполнили грудь:

И с Богом он дале пускается в путь.

Кюхельбекер Вильгельм Карлович

Холодных, дерзостных слепцов!

Он есть! – я рук Его созданье;

Он Царь и Бог своих миров;

В Нём жизнь, и свет, и совершенство;

Благоговеть пред Ним блаженство,

Блаженство называть Творца

Священным именем Отца.

Дела! дела! – вот твой удел!

Опрись о собственную силу,

Будь твёрд, и доблестен, и смел!

Уверен ты в себе едином:

Так из себя всё почерпай,

И мира будешь властелином,

И обретёшь в себе свой рай».

Слиянье истины и лжи!

Мудрец! – я есмь в сиё мгновенье,

А был ли прежде? – мне скажи!

Теперь я мыслю, - а давно ли?

И стал я от твоей ли воли?

И как из недр небытия

Вдруг просияло это я?

Поведай: радость и печаль,

Любовь и гнев, высокомерье,

И страх, и зависть ты всегда ль

Смирял успешно? Крови пламень
Тушил всегда ли? – я не камень:

Бывал я выше суеты

Но помощию с высоты.
Пусть ум не постигает Бога:

Что нужды? – вижу я Его…

Там среди звёздного чертога,

Здесь в глуби сердца моего

И в чудесах моей судьбины!

Так буду жить я без кончины

Неразрушимым бытиём,

Могущий, вечный, - но о Нём!

Он тайна для очей ума;

Блеснуть был должен луч святыни,

Чтобы расторглась наша тьма:

И се блеснул! Я вести внемлю:

Всевышний Сам сошёл на землю;

Отец духов, Владыка сил,

Бог в сыне нам Себя явил.

Жемчужников Алексей Михайлович

На утренней заре духовной жизни

Я возлюбил учение Христа

И мыслию и сердцем умиленным.

В те грубые бесправья времена

Один Христос смягчил людское сердце.

Он юного меня учил любить

Трудящихся и всех обремененных…

Чем был бы я на старости – как знать!

Когда б в те дни Евангельского Слова

Не снизошла мне в сердце благодать.
ПРИТЧА О СЕЯТЕЛЕ И СЕМЕНАХ
Шёл сеятель с зёрнами в поле и сеял;

И ветер повсюду те зёрна развеял.

Одни при дороге упали; порой

Их топчет прохожий небрежной ногой,

И птиц, из окрестных степей пролетая,

На них нападает голодная стая.

Другие на камень бесплодный легли

И вскоре без влаги и корня взошли, -

И в пламенный полдень дневное светило

Былинку палящим лучом иссушило.

Средь терния пало иное зерно,

И в тернии диком заглохло оно…

Напрасно шёл дождь и с прохладной зарёю

Поля освежались небесной росою;

Одни за другими проходят года –

От зёрен тех нет и не будет плода.

Но в добрую землю упавшее семя,

Как жатвы настанет урочное время,

Готовя стократно умноженный плод,

Высоко, и быстро, и сильно растёт,

И блещет красою, и жизнию дышит…
Имеющий уши, чтоб слышать, - да слышит!
1851 г.
***
Теперь на наш народ простой

Смотрю я:

Как славит он Христа, душой

Ликуя.

Так песни

Орёт, живот свой надорвав,
Хоть тресни.

Наклавши крашенных яиц

В карманы,

Пред Богом падает он ниц

Лишь пьяный.

Он – плод отечественной тьмы,

А впрочем,

Простой народ напрасно мы

Порочим.
28 марта 1885 г.