Экспертиза Актуальные проблемы современных международных

Абхазский народ прошел весьма трудный исторический путь. Невзирая на многовековой военно-политический, социально-экономический, религиозный, культурный нажим со стороны различных держав мира, абхазы сохранились. В сохранении самобытности абхазского народа значительную роль сыграло существование абхазской государственности, которая была, в свою очередь, следствием высокого этнического самосознания титульного этноса. Благодаря консолидирующей роли абхазского государства и исторической памяти народа о наличии в прошлом мощного абхазского феодального государства во главе с царем абхазов, абхазскому народу не изменяло абхазское этническое самосознание [1].

Сегодня Абхазия признана рядом государств (Россией, Никарагуа, Венесуэлой, Республикой Науру, Республикой Вануату), однако абхазо-грузинский конфликт остается не урегулированным. Судя по всему, Грузия и впредь будет претендовать на Абхазию. Нет осно­ваний полагать, что в ближайшее время Грузия признает незави­симость Абхазии, поэтому актуальность проблематики абхазо-грузинского урегулирования сохранится и в будущем.

В феврале 1992 г. во взаимоотношениях Абхазии и Грузии образовался правовой вакуум. Именно тогда Военный совет Грузии, пришедший к власти путем переворо­та, отменил Конституцию Грузинской ССР 1978 г., в которой правовой статус Абхазии определялся как «автономная республика в составе ГССР», и восстановил Конституцию Грузинской Демократической Республики 1921 г., в которой Абхазия как субъект государственно-правовых отношений вообще не преду­сматривалась. В связи с прекращением существования СССР и ГССР Конституция Абхазской АССР 1978 г. утратила свою юри­дическую силу, что и прервало государственно-правовые взаи­моотношения Абхазии и Грузии. Причем сама Грузия в одно­стороннем порядке прервала отношение с Абхазией, оставив ее тем самым в состоянии правовой неопределенности. Перед Абхазией остро встала задача правового самоопределения [2].

С этой целью в июле 1992 г. Верховный Совет Абхазской АССР восстановил Конституцию Советской Социалистической Республики Абхазия 1925 г., а в ноябре 1994 г. принял новую Конституцию, провозгласившую Абхазию суверенной демократической и правовой республикой. В 1999 г. был принят акт о государственной независимости Республики Абхазия. При этом ни в Конституции Республики Абхазия, ни в Конституции Республики Грузия не оговаривался характер государственно-правовых взаимоотношений Абхазии и Грузии. Восстановление государственно-правовых взаимоотношений Абхазии и Грузии рассматривалось в качестве «предмета обсуждения» на перего­ворном процессе, начавшемся сразу же после прекращения бое­вых действий.

В данной статье особое внимание уделяется переговорному процессу в период 2006–2008 гг., так как с этим этапом связано важнейшее событие для абхазского народа и государства − признание независимости Республики Абхазия Российской Федерацией.

Ввод грузинских войск в Кодорское ущелье Республики Абхазия в июле 2006 г. рассматривался Сухумом как нарушение всех основополагающих договоренностей и прямая угроза безопасности. Несмотря на заявления Тбилиси о том, что данные действия носят полицейский характер и их основной целью является восстановление конституционного порядка в Кодорском ущелье, абхазская сторона была уверена, что Грузия подготовила площадку для последующего вторжения на территорию Абхазии. Также существенной задачей Грузии было изменение формата конфликта путем формирования «законного» правительственного органа на территории Республики Абхазия, чтобы продемонстрировать, что конфликт имеет внутриабхазское измерение. Как отмечали многие эксперты, ввод военного контингента в Кодорское ущелье и образование так называемого «легитимного правительства» свели смысл переговоров с властями Абхазии к нулю [3].

События в Кодорском ущелье послужили важным сигналом абхазскому обществу о том, что Тбилиси готов использовать силу для присоединения Абхазии к Грузии. Переговоры между Грузией и Абхазией были официально прекращены Сухумом, а взаимоотношения Грузии и России достигли минимальной отметки. После скандала, связанного с задержанием грузинских шпионов в сентябре 2006 г., Россия ввела санкции против Грузии: экономическое эмбарго, остановила выдачу въездных виз ее гражданам, прервалось авиасообщение между Грузией и Россией. Взаимоотношения стран испортились настолько серьезно, что, согласно данным ВЦИОМ, в октябре 2006 г. Грузию считали вражеским государством 61 % российских респондентов, и лишь 5 % респондентов в ноябре 2006 г. высказали мнение о необходимости присоединения Абхазии к Грузии [4].

Эти события происходили на фоне ожидавшегося решения по Косово, в связи с чем операция в Кодорском ущелье виделась как мероприятие со стороны Грузии по недопущению осуществления в Абхазии сценария, схожего с Косовским, тем более, что со стороны России начали поступать определенные сигналы. В июне 2007 г. президент России В. Путин сделал сенсационное заявление о том, что косовская ситуация не отличается от условий, сложившихся в Абхазии, Южной Осетии и Приднестровье [5]. Провозглашение Косово независимым государством 17 февраля 2008 г. и de jure признание нового государства со стороны стран Запада воспринялось в Абхазии как прецедент. В то же время в США, Грузии и Евросоюзе повторяли об «исключительности Косовского случая».

В марте 2008 г. Россия вышла из режима санкций против Абхазии, которые были введены решением Совета глав государств СНГ от 1996 г., а в июне 2008 г. Россия ввела в Абхазию железнодорожные войска для того, чтобы восстановить и охранять пути сообщения. Все это происходило на фоне резкого осложнения режима безопасности в регионе [4].

В изменившейся ситуации Абхазия пыталась предотвратить угрозу новой грузинской агрессии, а также проявить независимость в условиях растущего влияния России. До августа 2008 г. мало кто видел возможность признания независимости Абхазии с российской стороны. Более того, в то время активизировались разговоры о так называемой аналогии тайваньского варианта для Абхазии, который совершенно не соответствовал поставленному курсу на построение независимого международно-признанного государства. В связи с чем отказ от переговоров был формальностью.

Важным новшеством в абхазском политическом лексиконе того периода стал термин «многовекторность». Хотя и декларировался приоритет российского вектора внешней политики, основной смысл данного термина в современных реалиях на постсоветском пространстве вполне понятен: постепенный отход от единоличного влияния России и диверсификация внешнеполитических контактов. В сущности период с начала 2008 г. и до начала войны в Южной Осетии 8 августа того же года стал периодом упущенных возможностей для западных стран, которые могли приобрести более существенное влияние в абхазо-грузинском контексте и даже попытаться перехватить инициативу у России в выстраивании отношений с Абхазией.

Именно на данный период приходится рост числа визитов западных дипломатов в Абхазию. В мае 2008 г. в Сухуми побывали послы сразу 15 стран ЕС, главы МИД нескольких государств, также в июне в Абхазию с визитом прибыл спецпредставитель ЕС Х. Солана. Относительно позитивные впечатления абхазской стороны от этих встреч наблюдаются в комментариях С. Лакоба, Секретаря Совета Безопасности Абхазии: «Ощущается, что в подходах Европейского союза к грузино-абхазскому конфликту видятся некоторые изменения. Вероятно, что и акценты в отношении грузинской политики могут быть смещены». К сожалению дальше заявлений представителей ЕС о возможности содействия грузино-абхазскому переговорному процессу дело не пошло [4].

Свидетельством готовности абхазской стороны к серьезным компромиссам можно считать закрытые переговоры И. Аласания и С. Шамба, которые состоялись в Сухуми в мае 2008 г. Они обсудили документ о неприменении силы, а также заявления главы МИД Абхазии о рассмотрении вариантов замены грузинского вооруженного контингента в Кодорском ущелье полицейским контингентом под эгидой Организации Объединенных Наций. Разумеется, данные факты могут быть расценены неоднозначно, особенно если вспомнить тайные переговоры по вопросу Нагорного Карабаха, которые, как известно, привели к смещению президента Армении Л. Тер-Петросяна в 1998 г. Понятно, что С. Шамба подвергался критике со стороны оппозиционных кругов, которые подозревали его в переговорах о невыгодных для урегулирования грузино-абхазского конфликта условиях.

Оппозиционно настроенные силы и по сей день пользуются этими сюжетами при предъявлении претензий к действующему правительству Абхазии, а в 2008 г., после того как Абхазия демонстративно вышла из переговорного процесса, были особо возмущены фактом ведения любых переговоров. Сам С. Шамба уже после факта признания Абхазии Российской Федерацией рассматривал данные переговоры как попытку получить гарантии безопасности в условиях накалявшейся ситуации в регионе. Он заявил следующее: «Осознавая, что Грузия никогда не согласится самостоятельно вывести свои войска из Кодорского ущелья, мы продемонстрировали готовность обсуждать разные вариации мирного урегулирования данной проблемы, и одновременно с этим готовились к военной операции. Никто и не думал сдавать Кодорское ущелье» [6].

Следует отметить, что при изучении переговорного процесса необходимо учитывать фактор внутриполитического положения и соперничества между основными политическими группами. В Абхазии каждая инициатива, связанная с внешней политикой, становится предметом особого внимания со стороны соперничающих политических групп, поэтому осуществление определенных шагов, особенно в таком болезненном вопросе, как грузино-абхазское урегулирование, значительно затруднено. Тем не менее, перед августовской войной 2008 г. полное отсутствие гибкости демонстрировали именно западные страны, так и не услышавшие или не желавшие услышать четкие сигналы со стороны абхазского руководства относительно «многовекторности».

Война 8 августа 2008 г., а за ней признание со стороны Российской Федерации независимости Абхазии и Южной Осетии обозначили коренное изменение грузино-абхазского конфликта. В условиях заявленного абхазским руководством отказа от переговоров с Грузией (с оговоркой о возможности переговоров, но только после отставки президента Грузии М. Саакашвили) единственной площадкой, где проходят встречи представителей Грузии и Абхазии, стали Женевские дискуссии, которые были учреждены согласно Плану Медведева−Саркози. Тем не менее, сомнительный статус участников дискуссий, который вызван несогласием Тбилиси с присутствием абхазской и осетинской делегаций в качестве официальных сторон, не дает возможности выработать хотя бы какие-либо юридически обязывающие документы в рамках этих дискуссий. Позиции абхазской и грузинской сторон не просто разнятся – они все более отдаляются друг от друга, равно как расходятся по разным направлениям Грузия и Абхазия.

Признание независимости Республики Абхазия со стороны Российской Федерации и других стран − членов ООН заставило многих в Грузии не только осознать, что Абхазия окончательно встала на собственный путь развития, но и понять, что надежды на ее возврат в состав Грузии являются несбыточной утопией.