Глава 15 ЗА ПРЕДЕЛАМИ МАССОВОГО ПРОИЗВОДСТВА

Глава 15

ЗА ПРЕДЕЛАМИ МАССОВОГО ПРОИЗВОДСТВА

Войдя в здание, я вспомнил заводы, на которых я когда-то работал, их грохот и рев, их грязь, дым, вспомнил свой затаенный гнев. В течение многих лет, даже оставив физический труд, мы с женой осматривали заводы. Во всех своих путешествиях по земному шару, вместо того, чтобы любоваться руинами церквей и ходить по туристическим маршрутам, мы занимались тем, что наблюдали, как работают люди, считая, что ничто другое не может так красноречиво рассказать об их культуре. И теперь в Колорадо-Спрингс я снова оказался на заводе. Мне говорили, что это одно из самых передовых производственных сооружений в мире.

Скоро стало ясно, почему. На заводах, подобных этому, можно увидеть новейшую технологию и наиболее развитые информационные системы, а также и практический эффект их соединения.

Этот завод, принадлежащий компании "Хьюлетт-Паккард", производит на 100 млн долл. в год электронной аппаратуры - кинескопы для телевизионных экранов, медицинское оборудование, осциллоскопы, "логические анализаторы" для тестирования и даже более таинственные вещи. 40% работающих здесь, 1700 человек - это инженеры, техники, программисты, канцелярские работники и управленцы. Они работают в огромном помещении с высокими потолками. Одна из стен представляет собой гигантское окно, в которое виден внушительный Пайкс-Пик. Остальные стены выкрашены ярко-желтой и белой краской. Полы, покрытые светлым линолеумом, чистые, как в операционной, и блестящие.

Все работающие на "Хьюлетт-Паккард", от клерков до компьютерных специалистов, от управленцев до сборщиков и контролеров, находятся не в отдельных помещениях, а в одном большом зале, разделенном невысокими перегородками. Общаясь друг с другом, они не перекрикивают шум машин, а разговаривают нормальным тоном. Все носят обычную одежду, поэтому не различаются по положению и профессиям. Производственники сидят за своими станками или столами; на многих столах стоят цветы, плющ и другая зелень, так что при взгляде с некоторых точек кажется, что находишься в саду.

Осматривая этот завод, я подумал, что было бы, если бы я мог волшебным образом вырвать некоторых своих давних друзей из литейных, с автосборочного конвейера, из грохота, грязи, тяжкого калечащего ручного труда и жесткой дисциплины, неотъемлемой от него, и перенести их в эту рабочую среду нового типа.

Они бы удивленно воззрились на все это. Я сильно сомневаюсь, что "Хьюлетт-Паккард" - рай для рабочих, и моих друзей-рабочих нелегко обмануть. Они бы захотели познакомиться, пункт за пунктом, с платежными ведомостями, дополнительными льготами, штрафами, если таковые существуют. Они бы спросили, действительно ли редкие новые материалы, применяющиеся на этом заводе, безопасны или в окружающей среде Заключена угроза здоровью. Они справедливо бы решили, что, несмотря на внешне приятельские отношения, одни отдают приказы, а другие их исполняют.

Тем не менее проницательный взгляд моих старых друзей, несомненно, отметил бы непривычные, резкие отличия от известных им классических заводов. Они бы заметили, к примеру, что вместо того, чтобы приходить на службу в одно и то же время, отмечать время прибытия и спешить к своим рабочим местам, все работающие на "Хьюлетт-Паккард" могут в определенных временных пределах выбирать индивидуальные рабочие часы. Они не прикованы к рабочим местам, а могут двигаться, когда захотят. Мои старые друзья удивились бы тому, как свободно, разумеется, в известных пределах, определяют темпы собственной работы работающие на "Хьюлетт-Паккард", разговаривают с управляющими или инженерами, не придавая значения положению и табели о рангах. Одеваются по собственному желанию. Короче говоря, сохраняют свою индивидуальность. Действительно, мои старые друзья в тяжелых, подбитых железом башмаках, грязных комбинезонах и касках с трудом могли бы считать увиденное заводом.

И если расценивать завод как место появления массовой продукции, они окажутся правы. Поскольку этот завод не для массового производства. Мы находимся уже за пределами массового производства.

"Воробьиный нос" и футболки

Однако как по стратегическим, так и по экономическим причинам богатые страны не могут отказаться от массового производства и стать примером "общества обслуживания" или "информационной экономики". Картина богатого общества, живущего за счет нематериального производства, в то время как остальной мир занят производством материальных товаров, слишком упрощена. Богатые страны продолжают производить основные товары, но нуждаются для этого в меньшем количестве рабочих, поскольку мы преобразовали самый способ производства товаров.

Сущностью Второй волны производства были длинные серии миллионов одинаковых, стандартизированных продуктов. Напротив, сущностью Третьей волны производства является короткая серия частично или полностью изготовленных на заказ изделий.

Общество все еще продолжает думать о производстве как об изготовлении больших серий, и мы действительно продолжаем выпускать сигареты миллиардами, ткани - миллионами ярдов, а электрические лампочки, спички и кирпичи в астрономических количествах. Несомненно, какое-то время это будет продолжаться. Но это продукция наиболее отсталых отраслей, а не наиболее "продвинутых", и сегодня она составляет около 5% всего нашего промышленного производства товаров.

Один аналитик в "Critique", журнале, посвященном изучению Советского Союза, замечает, что, в то время как "менее высокоразвитые страны" - с ВНП между 1000-2000 долл. на душу населения в год - сосредоточены на массовом производстве, "наиболее высокоразвитые страны... сосредоточены на экспорте штучных товаров и небольших сериях произведенных товаров, что базируется на высококвалифицированной работе и... высоких затратах на исследования: компьютеры, специализированное оборудование, авиация, автоматизированные системы производства, предприятия высокой технологии, фармацевтическая продукция, высокотехнологичные полимеры и пластмассы"(3).

В Японии, Западной Германии, Соединенных Штатах, даже в Советском Союзе в таких областях, как производство электрооборудования, химических веществ, в космическом производстве, электронике, специализированных средствах передвижения, коммуникации и тому подобных, мы обнаруживаем явно выраженную тенденцию к уменьшению массовости. На суперпередовом заводе компании "Вестерн электрик" в северном Иллинойсе, например, рабочие производят более 400 различных "контурных пакетов" сериями от двух в месяц до двух тысяч в месяц. На заводе "Хьюлетт-Паккард" в Колорадо-Спрингс обычно производство серий от 50 до 100 штук(4).

В компаниях IBM, "Полароид", "Макдоннел-Дуглас", "Вестингауз" и "Дженерал электрик" в Соединенных Штатах, в "Плесси" и ИТТ в Великобритании, "Симменс" в Германии и "Эриксон" в Швеции отмечается тот же сдвиг в сторону коротких серий и производства на заказ. В Норвегии "Эйкер груп", на счету которой когда-то было до 45% всех строящихся в стране кораблей, перешла на производство оборудования для добычи нефти в открытом море. Результат: переход от "серийного производства" кораблей к "сделанным на заказ" платформам для добычи нефти(5).

В то же время в производстве химических веществ, по словам руководящего работника Р. Э. Ли, в "Экссон" наблюдается "движение к малым сериям произведенных продуктов - полипропилена и полиэтилена для трубопровода, обшивки и т. д. В "Параминс" мы все чаще выполняем работы на заказ". Некоторые из серий настолько малы, добавляет Ли, что "мы называем их сериями "с воробьиный нос""(6).

Большинство людей еще думает о военной промышленности в понятиях массового производства, но в действительности оно становится "уже не массовым". Мы думаем о миллионах одинаковых униформ, шлемов, винтовок. На самом деле часто для современной системы военных ведомств нужна вовсе не массовая продукция. Реактивные истребители могут производиться партиями от 10 до 50 штук. Каждый из них может слегка отличаться от других в зависимости от целей и области применения. И в связи с такими малыми заказами большая часть деталей, необходимых для постройки самолета, обычно выпускается тоже небольшими партиями(7).

Сенсационный анализ, произведенный Пентагоном, относительно закупок ряда товаров, выявил, что более 59,1 млрд долл. истрачено на приобретение товаров, для которых количество определимо, и 78% (7,1 млрд долл.) - на товары, произведенные в количестве менее 100 штук!

Даже в областях, где компоненты все еще производятся массово в очень больших количествах - ив довольно высокоразвитых производствах, - эти компоненты обычно состоят из многих различных изделий, которые в свою очередь производятся малыми сериями.

При одном только взгляде на невероятное разнообразие транспортных средств, несущихся по аризонской автостраде, можно понять, насколько когда-то однородный автомобильный рынок поделен на сегменты, принуждая даже технологических тиранозавров, производителей автомобилей, против желания обращаться иногда к работе на заказ. Производители автомобилей в Европе, США и Японии в массовых количествах изготовляют детали и производят узловую сборку, затем собирают их различным образом в мириадах вариантов(8).

Возьмем другой уровень: скромные футболки. Они производятся массово. Но новый, дешевый способ горячей печати делает экономичным нанесение рисунков или слоганов в очень небольших партиях. Результат - невиданный расцвет производства этих маек, позволяющих весело распознавать в носящих их поклонника Бетховена, любителя пива или порнозвезд. Автомобили, футболки и множество других товаров свидетельствуют о промежуточном состоянии между массовым и уже немассовым производствами.

Следующий за этим шаг, разумеется, полное производство на заказ - изготовление единственного в своем роде изделия. И совершенно ясно, в каком направлении мы должны двигаться: изделия на заказ для индивидуального потребителя.

По словам Роберта Андерсона, главы Департамента информационной службы в корпорации "Рэнд" (Rand Corporation) и эксперта развитого производства: "В недалеком будущем производить что-либо на заказ будет не труднее... чем сейчас... производить массово. Мы сейчас находимся за гранью производства множества модулей и сборки их... и мы переходим к просто продукции на заказ. Как шьют одежду"(9).

Переход к производству на заказ, возможно, лучше всего символизирует лазерная установка на базе компьютера, введенная несколько лет назад в производство одежды. До Второй волны, принесшей с собой массовое производство, человек, если ему нужна была одежда, обращался к портному или белошвейке, или ему шила жена. В любом случае одежда делалась на основе ремесла по его индивидульным меркам. Все сшитое было в сущности изготовлено на заказ.

После наступления Второй волны мы начали выпускать одинаковую одежду на основе массового производства. При этой системе рабочий клал один слой ткани на другой, сверху накладывал выкройку, затем электрическим резаком обводил по краю выкройки и делал множество одинаковых деталей одежды. Затем они подвергались одним и тем же операциям, и одежда выходила одинаковой по размеру, крою, цвету и т. д.

Новое лазерное приспособление действует по совершенно иным принципам. Оно не вырезает ни 10, ни 50, ни 100 или даже 500 рубашек или жакетов зараз, а только одно изделие. Но оно действует быстрее и обходится дешевле, чем применявшиеся до сих пор методы массового производства. Так уменьшается количество отходов и исключается необходимость инвентаризации. По этим причинам, говорит президент "Дженеско", одной из самых больших в Соединенных Штатах компании по производству обуви и одежды: "Лазерные устройства могут быть запрограммированы так, чтобы расположить детали одежды экономно". Это дает основания предполагать, что когда-нибудь стандартные размеры могут даже исчезнуть. Станет возможно сказать свои мерки по телефону или навести на себя видеокамеру, введя таким образом данные прямо в компьютер, который в свою очередь даст указание машине сделать единственный комплект одежды, скроенный точно по индивидуальным меркам.

Мы говорим здесь о шитье на заказ на высокотехнологической основе. Это возобновление системы производства, которая была в расцвете до индустриальной революции, но теперь она построена на основе наиболее продвинутой, сложной технологии. Так же как мы должны сделать немассовыми средства информации, мы обязаны сделать немассовым производство.

Эффект фокуса

Некоторые производства движутся от массовой продукции к изготовлению небольших партий изделий, другие - к полному производству продукции на заказ на базе непрерывного процесса. Вместо того чтобы начинать и прерывать производство в начале и конце изготовления каждой небольшой партии, там уже достигли того, что машины могут постоянно возвращаться в исходное положение, и изготовленные вещи - каждая из которых отличается от другой - текут из машин потоком. Короче говоря, мы движемся к машинному изготовлению на заказ на круглосуточной, непрерывной основе.

Другое значимое изменение, как мы вскоре увидим, вводит заказчика более непосредственно, чем до сих пор, в производственный процесс. В некоторых производствах мы только на шаг отстоим от того, чтобы компания-заказчик перекачивала свои спецификации прямо в компьютеры изготовителей, которые в свою очередь контролируют производственную линию. Как только такая практика широко распространится, заказчик будет вовлечен в производственный процесс настолько, что станет все труднее определить, кто заказчик, а кто производитель.

Наконец, если Вторая волна была картезианской в том смысле, что изделие разделялось на части, а затем производилась трудоемкая сборка, то производство Третьей волны - посткартезианское, или "цельное". Это можно проиллюстрировать тем, что произошло с таким обычным изделием, как ручные часы. Если в часах раньше было до сотни движущихся частей, то сейчас мы можем делать часы однородными, более точными, надежнымии без движущихся частей. Сегодняшние телевизоры "Панасоник" также имеют вполовину меньше деталей, чем десять лет назад. По мере того, как крохотные микропроцессоры - эти удивительные чипы - появляются во все большем количестве изделий, они заменяют довольно большое число стандартных деталей. "Экссон" предлагает "Qyx", новую пишущую машинку, с очень небольшим количеством движущихся деталей вместо сотен таких деталей в "ИДМ Селектрик". Хорошо известная 35-мм камера "Канон АЕ-1" теперь содержит на 300 деталей меньше, чем предшествующая модель(10). 175 из них заменены единственным чипом компании "Texas Instruments".

Проникая на молекулярный уровень, вводя компьютерные проекты и другой инструментарий высокоразвитого производства, мы объединяем все больше функций во все меньшем количестве деталей, заменяя "целым" множество отдельных компонентов. Это можно сравнить с возникновением фотографии. Вместо того, чтобы создавать картину, нанося кистью на полотно бесчисленные мазки, фотограф "создает" целое изображение простым нажатием на кнопку. Мы начинаем наблюдать "эффект фокуса" в производстве.

Таким образом, модель ясна. Огромные изменения в техносфере и инфосфере сошлись воедино, изменив способ производства изделий. Мы быстро движемся за пределы традиционного массового производства к сложной смеси массовой и уже немассовой продукции. Конечная цель этого усилия теперь очевидна: изготовление только изделий на заказ, произведенное цельным, непрерывным процессом под все возрастающим прямым контролем заказчика.

Говоря коротко, мы революционизировали глубинную структуру производства, вызвав ряд изменений в каждом слое общества. Однако эти изменения, заставляющие студента планировать карьеру, производство - инвестиции, а общество - стратегию развития, не могут быть поняты в отдельности. Их нужно рассматривать в прямой связи с другой революцией - революцией в офисе.

Смерть секретаря?

Факты более сложны. Возрастание числа "белых воротничков" правильнее расценить как распространение индустриализации - самой отдаленной зыби Второй волны, - чем как скачок в новую систему. Поскольку справедливо, что работа стала более абстрактной и менее конкретной, современные офисы, в которых она должна производиться, построены прямо по модели предприятий Второй волны, с разбитой на фрагменты, повторяющейся, скучной и дегуманизированной работой. Даже сегодня в большинстве случаев реорганизация офиса вряд ли представляет собой нечто большее, чем попытка сделать его еще более похожим на завод.

На этом "производстве знаков" культуры Второй волны создается также кастовая система, подобная заводской. Заводская рабочая сила делится на работников физического и нефизического труда. Офис сходным образом разделен на работников "высокой абстракции" и "низкой абстракции". На одном уровне мы обнаруживаем технократическую элиту: ученых, инженеров, управляющих, время большинства из них занято встречами, совещаниями, деловыми завтраками или диктовкой, составлением справок и докладных, телефонными звонками и иным обменом информацией. Недавно проведенное исследование утверждает, что 80% времени управляющего тратится на от 150 до 300 "информационных трансакций" ежедневно.

На другом уровне мы видим "белые воротнички" - пролетариев, которые, как заводские рабочие периода Второй волны, выполняют бесконечную рутинную мертвящую работу. В большинстве случаев это не состоящие в профсоюзе женщины, и эта группа может вызвать обоснованную ироническую улыбку при рассуждениях социологов о постиндустриализме. Это индустриальная рабочая сила в офисе.

Сегодня и офис начинает двигаться за пределы Второй волны в Третью, и индустриальная кастовая система в нем на пороге изменений. Вся прежняя иерархия и структура офиса скоро будут перетасованы.

Революция Третьей волны в офисе представляет собой результат объединения нескольких сил. Необходимость в информации выросла так быстро, что никакая армия клерков, машинисток и секретарей Второй волны, как бы велика она ни была и как бы рьяно ни работала, не может справиться с этим. Вдобавок стоимость канцелярской работы катастрофически возросла, и предпринимаются лихорадочные поиски способа контролировать это. (Издержки офиса возросли до 40- 50% всех расходов во многих компаниях, и некоторые эксперты утверждают, что стоимость подготовки одного делового письма может составлять от 14 до 18 долл., если принимать во внимание скрытые затраты.)(11)

Более того, в то время как средний заводской рабочий в Соединенных Штатах сегодня обеспечивается технологией стоимостью в 25 тыс. долл., работник офиса, как считает один из сбытчиков компании "Ксерокс", "работает со старыми пишущими машинками и счетными машинами стоимостью 500-1000 долл. и, вероятно, относится к наименее продуктивным работникам в мире". Продуктивность офисов возросла на жалкие 4% за последнее десятилетие, а в других странах, возможно, еще менее.

Сравните это с невероятным понижением цены компьютеров, если учитывать количество производимых ими операций. Установлено, что мощность компьютера за последние 15 лет возросла в 10 тыс. раз, а стоимость операции снизилась в 100 тыс. раз. Сочетание поднявшихся цен и застоя в производстве, с одной стороны, и компьютерного прогресса, с другой, потрясающе(12).

Главным символом этого переворота является электронное устройство под названием "процессор" - около 250 тыс. таких устройств уже работает в офисах Соединенных Штатов. Производители процессоров, включая такие гиганты, как IBM и "Экссон", готовы соперничать на рынке, который, по их мнению, скоро будет давать оборот 10 млрд долл. в год. Иногда это устройство называют "разумной пишущей машинкой" или "текстовым редактором", оно коренным образом изменило поток информации в офисе и наряду с этим структуру работы. Это, однако, лишь один представитель великой семьи новых технологий, готовых хлынуть в мир "белых воротничков".

В июне 1979 г. в Чикаго на съезде International Word Processing Association около 20 тыс. взволнованных посетителей толпились в выставочном зале, изучая или пробуя ошеломляющее количество также и других устройств: сканеров, скоростных принтеров, микрографическое оборудование, факсимильные устройства, компьютерные терминалы и тому подобное. Они разглядывали начало того, что некоторые называют "безбумажным офисом" завтрашнего дня(13).

И действительно, в Вашингтоне консалтинговая фирма, известная как "Майкронет, инк.", собрала оборудование 17 разных производителей в общий офис, где использование бумаги запрещено. Любой документ, поступающий в этот офис, микрофильмируется и затем сохраняется для компьютерного воспроизведения. Этот демонстрационный офис включает оборудование для диктовки, микрофильмирования, сканеры и видеотерминалы в функционирующую систему. Целью, по словам президента "Майкронет" Лэрри Стокетта, является офис будущего, "в котором не будет ошибок в картотеке; маркетинг, продажи, расчеты и исследовательские данные будут доступны всегда в ту же минуту; информация станет воспроизводиться и распространяться в количестве сотен тысяч страниц в час за долю цента за страницу; и... информацию по желанию можно преобразовывать из печатной в цифровую или фотографическую и обратно".

Разгадкой такого офиса будущего может служить простая переписка. В стандартном офисе Второй волны, когда администратор хочет отправить письмо или докладную записку, вызывается посредник - секретарь. Первая задача этого человека - зафиксировать слова администратора на бумаге - в блокноте или в машинописном черновике. Затем в тексте исправляют очевидные ошибки и перепечатывают его, возможно, несколько раз. После этого текст печатают начисто. Делают копию под копирку или на ксероксе. Оригинал высылают адресату через канцелярию или почтовое отделение. Копию кладут в папку. Не считая начальной ступени составления письма, получается пять различных последовательных операций. Современные устройства сводят их в одну, заменяя последовательность чуть ли не одновременностью.

Чтобы научиться это делать - и ускорить собственную работу, - я приобрел компьютер и, используя его как текст-процессор, написал на нем вторую половину своей книги. Я с радостью понял, что овладел этим устройством всего за один короткий урок. Через несколько часов я уже умел бегло пользоваться им. И после года за клавиатурой я не перестаю поражаться его скорости и мощи.

Сейчас, вместо того чтобы печатать на машинке черновик главы на бумаге, я набираю текст на клавиатуре, которая сохраняет его в электронной форме на том, что называется "флоппи-диском". Я вижу написанное на экране, похожем на телевизионный. Нажав несколько клавиш, я могу просмотреть или поменять местами написанное, разметить абзацы, уничтожить фрагмент текста, сделать вставки, подчеркнуть - и так до тех пор, пока не получится вариант, который бы меня устраивал. Это исключает стирание, "замазывание", вырезание, склейку, ксерокс и печатание следующих черновых вариантов. Закончив правку написанного, я нажимаю кнопку, и принтер, стоящий тут же, делает напечатанный прекрасным шрифтом экземпляр с такой скоростью, что рябит в глазах.

Но печатать что-либо на бумаге - означает примитивно использовать эти устройства и насиловать самый их дух. Поскольку вся прелесть электронного офиса не только в том, чтобы избавить секретаря от печатания на машинке и от правки писем. Автоматизированный офис может хранить их в виде электронных байтов на ленте или на диске. Может (или скоро сможет) прогнать их сквозь электронный словарь, который автоматически корректирует ошибки в правописании. При помощи соединенных между собою компьютеров и телефонных линий секретарь может мгновенно передать письмо на принтер или на экран адресата. Электронное оборудование, таким образом, может уловить оригинал, исправить его, размножить, отослать и сохранить, что составляет фактически единый процесс. Скорость работы возрастает. Затраты уменьшаются. А пять операций "спрессовываются" в одну(14).

Значение этого "спрессовывания" выходит далеко за рамки офиса. Поскольку, наряду с другими вещами, это оборудование, связанное со спутниками, микроволнами и другими телекоммуникационными средствами, делает возможным прекращение существования переутомленного, плохо функционирующего, классического института Второй волны - почтового отделения. В самом деле, распространение офисной автоматизации, в которой компьютер составляет лишь небольшую часть, полностью связано с созданием системы "электронной почты", идущей на смену почтальону с тяжелой сумкой.

Сегодня в Соединенных Штатах 35% всего объема получаемой на дом почты составляют деловые сообщения: счета, квитанции, счета-фактуры, банковские счета, чеки и тому подобное. Однако огромное количество почтовых отправлений происходит не между отдельными людьми, а между организациями. По мере углубления почтового кризиса все больше компаний видит альтернативу почтовой системе Второй волны и начинает создавать систему Третьей волны.(15)

Основанная на базе телепринтеров, факсимильных устройств, компьютерном оборудовании и компьютерных терминалах, эта электронная почтовая система распространяется очень быстро, особенно в развитых индустриях, к тому же ей будет необычайно способствовать новая спутниковая система.

Компании IBM, "Этна кэжелти" и "КОМСАТ" (смешанная государственно-частная корпорация спутников связи) совместно создали компанию "Спутниковая Бизнес-Система"(16), чтобы обеспечивать единое информационное обслуживание других компаний. СБС планирует запускать спутники для таких фирм-клиентов, как "Дженерал моторе", или, скажем, "Хохст", или "Тошиба". Вместе с дешевыми наземными станциями, установленными в каждой компании, спутники СБС создают возможность для каждой иметь свою собственную электронную почтовую систему, позволяющую в достаточной мере обходиться без общественной почтовой службы.

Вместо того чтобы отправлять бумаги, новая система посылает электронные импульсы. Даже сегодня, замечает Винсент Джулиано из исследовательской организации Артура Д. Литтла, электроника - это "горячее" средство во многих областях; именно электронный импульс совершает сделку, в то время как счет на бумаге, квитанция или банковский счет высылаются потом, просто чтобы подтвердить ее(17). Как долго бумага будет необходима - вопрос спорный.

Сообщения и докладные записки передаются бесшумно и моментально. Терминалы на каждом столе - тысячи терминалов в любой большой организации - тихо помаргивают, в то время как информация проходит по системе, движется вверх, к спутнику, и вниз, к офису, облетая половину земного шара, или к терминалу, стоящему дома у администратора. Компьютеры связывают картотеки разных компаний, если это необходимо, и управляющие могут запросить информацию, хранящуюся в отдаленнейших банках данных, таких, как Информационный банк "Нью-Йорк тайме".

Посмотрим, как продвинутся дела в этом направлении. Картина офиса будущего слишком складна, слишком приятна, слишком бесплотна, чтобы быть реальной. Реальность всегда беспорядочна. Но совершенно ясно, что мы продвигаемся быстро, и даже частичное изменение в направлении электронного офиса будет достаточным, чтобы вызвать взрыв социальных, психологических и экономических последствий. Наступающее потрясение значит больше, чем просто появление новых машин. Оно обещает реструктуризацию всех человеческих взаимоотношений и ролей также и в офисе.

Оно для начала устранит целый ряд функций секретаря. Даже печатание на машинке станет устаревшим умением в завтрашнем офисе, когда получат распространение распознающие речь устройства. Поначалу печатание будет еще необходимым, чтобы записать сообщение и превратить его в удобный для передачи вид. Но вскоре диктофонные устройства, настроенные таким образом, чтобы различать произношение каждого индивидуального пользователя, смогут превращать звуки в словесную запись и, таким образом, совершенно исключат операцию печатания.

"Прежняя технология использовала машинистку, - говорит доктор Джулиано, - поскольку была дурацкой. Если у вас есть глиняная табличка, вам нужен писец, который знает, как обжечь глину и вырезать на ней знаки. Письмо не было массовым. Сегодня наши писцы зовутся машинистками. Но как только новая технология упростит запись сообщения, его правку, сохранение, поиск, отсылку и копирование, мы будем делать это сами - точно так же, как мы пишем или говорим. Раз дурацкий фактор исключен, мы не нуждаемся в машинистке".

Действительно, некоторые надеются, как многие компьютерные эксперты, что секретаршу переведут на другую, более высокооплачиваемую работу, а администратор возьмет на себя всю или часть поденной нудной печатной работы, во всяком случае, пока не не придет время, когда печатание будет совершенно исключено. Когда я, например, произносил речь на съезде "International Word Processing", мне задали вопрос, пользовалась ли моя секретарша компьютером для этой речи. Когда я ответил, что сам набирал собственные наброски и что моя секретарша вряд ли умеет обращаться с компьютером (текст-процессором), в зале раздались аплодисменты.

Они мечтают о времени, когда в газетах будут публиковаться объявления такого типа:

"Требуется вице-президент группы. Обязанности: координация финансов, маркетинг, развитие производственной линии в нескольких подразделениях. Претендент должен обладать способностью применять глубокий контроль над управлением. Обращаться к исполнительному вице-президенту многоотраслевой международной компании.

НЕОБХОДИМО УМЕНИЕ ПЕЧАТАТЬ".

Администраторы, напротив, словно боятся замарать кончики пальцев, так же как боятся взять собственные кружки с кофе. И зная, что распознающие речь устройства вот-вот войдут в обращение и они смогут диктовать машине, которая возьмет на себя печатание, они отказываются учиться тому, как обращаться с клавиатурой.

Но, как бы они ни поступали, неизбежным фактом остается то, что изделия Третьей волны в офисе, сталкиваясь со старой системой Второй волны, вызовут как беспокойство и конфликты, так и реорганизацию, реструктуризацию и - для некоторых - возрождение к новым карьерам и возможностям. Новые системы бросят вызов всем прежним административным играм, иерархиям, разделениям по половому признаку, ведомственным барьерам прошлого.

Все это порождает множество страхов. Мнения резко разделились: одни настаивают, что миллионы рабочих мест просто исчезнут (или что сегодняшние секретарши в большинстве своем будут выступать в роли механических рабов), а более оптимистически настроенные поддерживают компьютерную индустрию. Эту точку зрения выражает Рэнди Голдфилд, глава консалтинговой фирмы "Буз Аллен энд Хамилтон". По словам мистера Голдфилда, секретари не будут бессмысленными, занятыми однообразной работой "процессорами", а станут "параглавами", участвующими в профессиональной работе и принятии решений, чего они сейчас по большей части лишены(18). Более правдоподобно, что мы увидим резкое разделение между теми "белыми воротничками", которые поднимутся на более ответственные посты, и теми, кто опустится вниз - или уйдет.

Что же в таком случае станет с этими людьми - и с экономикой вообще? В конце 50-х и в начале 60-х годов, когда впервые на сцене появилась автоматизация, экономисты и профсоюзные деятели многих стран предсказывали массовую безработицу. Вместо этого потребность в рабочей силе в странах с высокоразвитой технологией возросла. По мере того как производственный сектор сократился, возросло число "белых воротничков" и обслуживающий сектор, пробелы заполнились. Но если производство продолжит сокращаться и в то же время работающие в офисах будут тоже сокращены, откуда тогда завтра возьмутся рабочие места?

Никто не знает. Несмотря на непрерывное изучение и страстные утверждения, пророчества противоречат фактам. Попытки соотнести капиталовложения в механизацию и автоматизацию с уровнем производственной занятости показывают то, что лондонская "Financial Times" называет "почти полным отсутствием соответствия". В 1963-1973 гг. Япония производила наибольшие капиталовложения в новые технологии, в процентном отношении к добавочной стоимости, из всех семи исследованных стран. Британия, где капиталовложения в оборудование были ниже остальных, потеряла больше всего рабочих мест. Американский опыт в общих чертах совпадает с японским - усиление технологии и возрастание количества новых рабочих мест - в то время как Швеция, Франция, Западная Германия и Италия показали явно индивидуальные модели(19).

Ясно, что уровень занятости не только отражает технологический прогресс. Он не просто возрастает и понижается по мере того, как мы автоматизируемся или нет. Занятость - комплексный результат многих сходящихся в одной точке направлений политики.

Трудности рынка занятости могут сильно возрасти в ближайшие годы. Но было бы наивно полагать, что их единственный источник - компьютер.

Очевидно, что и офис и завод претерпят революционные изменения в ближайшие десятилетия. Двойная революция в секторе "белых воротничков" и в производстве приведет к совершенно новому способу производства для общества - это гигантский шаг вперед всего человечества. Такой шаг имеет неописуемо сложные последствия. Он будет воздействовать не только на уровень занятости или структуру индустрии, но также и на распределение политической и экономической власти, на число рабочих мест, международное распределение труда, роль женщины в экономике, природу труда и на разрыв между производителем и потребителем; это будет изменять даже такой, по видимости, простой факт, как "место" работы.