§ 6.1. Межвидовая агрессия

Lorenz К., Op. cit., p. 26.

§ 6.3. А как же обстоит дело у человека?

То, что было сказано выше о различиях внутривидовой и межвидовой агрессии, касается животных, в том числе высших млекопитающих. А как же обстоит дело у человека?

Археологические данные показывают, что уже древние лю­ди изготовляли летальное оружие, т.е. оружие, предназначенное для убийства. Но против кого они использовали это оружие? Если они применяли его против других видов, то это означает, что человек был хищником, т.е. чрезвычайно агрессивным при контактах с представителями других видов. Но отсутствовала ли у них внутривидовая агрессия? Конечно, нет! Есть много­численные свидетельства тому, что с незапамятных времен од­ни группы людей вели ожесточенную борьбу против, других, одни этносы - против других этносов, одни роды - против других родов, одни нации - против других наций и т.п. Чело­век был и остается столь же, если не в большей степени, агрес­сивным как против других видов, так и против своего вида.

Тут полезны аналогии. Мы уже говорили, что среди своего вида животные более миролюбивы, чем в отношениях с други­ми видами животных. Такие исследователи поведения живот­ных, как К. Лоренц, В. А. Винн—Эдварде и другие, пришли к выводу, что среди представителей своего вида угроза или напа­дение часто ограничиваются физически безопасными ритуализи­рованными или условными процессами соперничества. В то же время в борьбе против видов, служащих пищей, используются жестокие методы и орудия убийства. Но есть исключения! На­пример, буйволы среди представителей своего вида не более миролюбивы, чем с другими видами. Страстно дерутся между собой кошки, собаки, хомяки, крысы и другие животные.

Что касается человека, то он, по—видимому, всегда был убийцей: человек убивал как другие виды, так и своих сороди­чей. Это положение дел в принципе сохраняется до сих пор, хотя моральную эволюцию тоже нельзя полностью отрицать. Под воздействием мирных занятий (сельское хозяйство, куль­тура и наука, промышленность) у человека развились способ­ности сотрудничества и сопереживания, которые, однако же, сосуществуют с качествами хищника и убийцы. Эти разруши­тельные тенденции сильнее выражены у тех групп людей (на-

пример, этносов и разных их подгрупп), которые до последне­го времени продолжали обеспечивать себя пищей с помощью охоты, войн и разбоя.

Свои изощренные умственные способности человек исполь­зовал для создания орудий убийства представителей своего ви­да. Примерные расчеты показывают, что начиная с 1820 года в войнах было убито более 70 миллионов человек. И эта цифра с каждым днем увеличивается. По силе и беспощадности внутри­видовой агрессивности человек сильно отличается от других видов, и эта исключительность таит в себе большие опасности. Тут К. Лоренц безусловно прав.

§ 6.4. Как взаимосвязаны межвидовая и внутривидовая

агрессия?

Этой проблемы (сформулированной в заглавии) мы здесь коснемся только для ее постановки, поскольку ее решение — дело не столько психолога, сколько этолога.

Специалисты, исследовавшие межвидовую и внутривидовую агрессию¹, рассматривают их раздельно, так, как будто между ними нет никакой связи, не говоря уже о взаимодействии и преобразовании. Но ведь один и тот же индивид, одна и та же группа индивидов, а иногда практический весь вид в целом, действуют в одних случаях как внутривидовые агрессоры, а в других в качестве агрессоров межвидовых. Они, если назвать эти виды поведения агрессивными ролями, переходят от одной роли к другой, возвращаются вновь к первой роли и т.п. Как взаи­мосвязаны эти агрессивные роли у индивидов, групп индиви­дов (семейств, стада и т.п.) и всего вида? Эта большая пробле­ма по существу еще совсем не исследована. Не учитывается то, что каждый вид состоит из многих подгрупп, уровни агрессив­ности которых различны.

Здесь предварительно эту проблему можно сформулировать и для этнических групп с тем, чтобы в последующих главах об­суждать ее подробно и со всех сторон. До сих пор внутриэтни-ческая" и межэтническая агрессии, во-первых, поверхностно

Речь в первую очередь идет о К. Лоренце, Н. Тинбергене и других этологах, внесших весомый вклад в исследование проблемы агрессии животных и че­ловека.

стать важным направлением социально-психологических исследований.

До того, как перейти к рассмотрению отдельных ингибито­ров, следует сказать следующее: неагрессивные адаптивные ме­ханизмы косвенно подавляют агрессивные действия. В этом смысле они могут считаться сдерживающими агрессивность меха­низмами. Следовательно, чем больше человек приобретает не­агрессивных механизмов адаптации к среде, мирных средств разрешения конфликтов, тем меньше вероятность того, что он будет действовать агрессивно. Отсюда еще раз становится оче­видной значительная роль социализации личности, ее развития и адаптации к условиям жизни.

Б. Ингибиторы

Ингибитор' - это фактор, который предупреждает агрессив­ные действия или элиминирует уже совершенные действия и их результаты. Без ингибитора эти действия совершались бы. Следовательно, мы можем назвать ингибиторы тормозными механизмами агрессивного поведения.

У животных ингибиторы существуют в виде успокаивающих жестов. У обезьян бабуинов существует такой жест: если они хотят прекращения борьбы, поворачиваются и показывают противнику свои спину и зад. Волки, чтобы остудить боевой пыл друг друга, лежат на спине и раскрывают живот - очень уязвимое место. Воспринимая такой жест, победитель прекра­щает борьбу, не воспользовавшись плодами своей победы. Иногда так ведут себя собаки по отношению к людям, хотя описываемые жесты—ингибиторы предназначены в первую очередь для внутривидового употребления.

У людей, согласно К.. Лоренцу, И. Эйбл—Эйбесфельду и Другим этологам, ингибиторами агрессии являются физические особенности женщин и детей. Это их миловидность. У детей она обусловлена крупными размерами головы по сравнению с ту­ловищем, выступающим лбом, круглостью щек, короткостью конечностей и некоторой неуклюжестью. Все эти особенности, вместе взятые, составляют комплексный ингибитор.

Ингибитор - от англ. слова inhibition - торможение.

шие о желании продолжать борьбу, являются дезингибиторами: они устраняют воздействие ингибитора — позы подчинения.

В жизни человека дезингибитором механизмов торможения агрессии является наблюдение сцен агрессии и насилия над людьми и даже животными и вандализма по отношению к не­одушевленным предметам, совершаемых другими людьми. Ког­да человек наблюдает такие сцены, у него агрессивность уси­ливается. Почему? Такой результат может быть следствием ак­тивизации агрессивного влечения, которое потенциально есть у всех. Кроме того, восприятие агрессии, за которое действую­щее лицо не наказывается, снимает действие многих тормоз­ных механизмов, показывая наблюдателю дозволенность наси­лия. Это расторможение агрессии.

Оба описанных случая — усиление агрессивного влечения и расторможение — общие явления, но они не у всех происходят одновременно. Легко видеть, что после наблюдения сцен наси­лия не все становятся в одинаковой степени агрессивными. Опре­деленная часть зрителей отличается особо интенсивной агрес­сивностью. Поэтому мы можем сказать, что у них до просмот­ра фильма или уличной сцены уже имелась в душе сильная аг­рессивность, которую они тормозили, но теперь эти тормоза, эти ингибиторы сняты. Ингибитором же мог быть страх перед социальными отрицательными санкциями (наказаниями). По—видимому, значительная часть враждебности и агрессив­ных действий, возникающих после наблюдения сцен насилия в реальной жизни или на сцене, является дезингибиторной аг­рессией, т.е. результатом расторможения организма, подвер­женного воздействию ингибитора. А агрессивный организм не­различим от дезингибированного агрессивного организма.

Здесь уместно задать следующий вопрос: существуют ли инги­биторы других инстинктивных действий? Например, ингибиторы сексуального поведения, ингибиторы эмпатии и помощи? Эти важные проблемы, насколько нам известно, пока не стали предме­том серьезных исследований, хотя некоторые результаты уже по­лучены, например, в области "психологии оказания помощи"¹.

См.: Latane В. and Darley J. The unresponsive bystander: Why doesn't he help? New York: Appleton-Century-Grofts, 1970; О современном состоянии этой проблемы см.: Deaux К., F. С. Dane, L. S. Wrightsman. Social Psychology in the ^0s. 6th ed., Brooks/Cole, Pacific Grove (CA): 1993.

§6.6. У каких животньрс не развились механизмы, предотвращающие агрессию?

Есть в мире животные и птицы, которые так хорошо снаб­жены орудиями нападения, что могли бы одним ударом убить своего сородича. Именно у этих животных в первую очередь образовались тормозные механизмы. Если бы не они, то дан­ные виды давно исчезли бы с лица земли.

Но есть и такие физически сильные и большие животные, например шимпанзе, которые не могут сразу убить друг друга. Кроме того, многие из них очень подвижны и при возникно­вении опасности быстро удаляются. У таких животных против внутривидовой агрессии не развились тормозные механизмы (ингибиторы). Такие животные, следовательно, убивают друг друга. В условиях плена, когда жертва не имеет возможности уйти, ее могут умертвить мучительно и медленно. Даже символ мира, голубь, может подвергнуть мучительному умертвлению другую такую же птицу, причем у нее при этом не наблюдает­ся действие каких—то внутренних тормозов¹.

Человек - всеядное животное. У него нет естественных ору­дий для убийства больших животных, поэтому в ходе эволюции у него не развились те внутренние механизмы, которые тормо­зят агрессивные действия "профессиональных" плотоядных, не давая им возможности злоупотреблять своей способностью убийцы для уничтожения представителей своего вида. Обсуж­дая вопрос о том, что тормозными механизмами наделены вол­ки и другие хищники, К. Лоренц высказывает очень интерес­ную и, как мы полагаем, еще не до конца понятую другими специалистами, идею: тормозные механизмы таких животных функционально аналогичны морали. Только в редких случаях, в гневе, эти животные убивают друг друга. (Там же, с. 233).

Объяснения К. Лоренца, касающиеся того, почему у челове­ка не развились тормозящие агрессию механизмы, конечно, не всегда убедительны. Так, он утверждает, что поскольку один человек не может быстро убивать другого (если нет оружия), не было необходимости в тормозных механизмах. Кроме того, жертва могла просить пощады и принимать позы, символизи-

¹ См.: Lorenz К., Op. cit., pp. 232-233.

рующие подчинение: у нее для этого было достаточно времени. И ученый полагает, будто только с созданием искусственных орудий внезапно человек получил возможность быстро убивать другого. Но ведь это же не так! И до создания орудий и оружия человек был агрессивен: просто необработанными камнями или ударом могучего кулака можно было убивать, тем более де­тей и женшин.

Тем не менее, получив в свои руки оружие, этот наш пре­док—"голубь" превратился в ворона. Если бы в те времена был создан топор, люди бы полностью истребляли друг друга. Со времен создания первых орудий и до настоящего времени че­ловечество никогда не было свободно от опасности самоунич­тожения. Возникла мораль, но одновременно росло желание убивать других. Росло также чувство безнаказанности. Тем бо­лее спокойно убивают друг друга люди на расстоянии, когда жертвы не видны. Огнестрельное оружие еще более способст­вует этому, не говоря о новейших видах оружия массового по­ражения, когда простым нажатием кнопки можно уничтожить тысячи и сотни тысяч людей.

К. Лоренц везде, обсуждая проблему человеческой агрессии, имеет в виду физическую ее разновидность. Но при дальней­шем углубленном исследовании данной проблематики следует учесть существование и более "мягких" форм агрессии — кле­веты, распространения слухов, несправедливой критики и т.п., с помощью которых тоже люди медленно и садистически уби­вают друг друга.

Современный человек страдает от недостаточной разрядки своей агрессивности. К. Лоренц не принимает фрейдовскую идею существования инстинкта смерти (танатоса), считая, что человеческая агрессивность, которая прежде была необходима для сохранения вида, в настоящее время злоупотребляется, по­скольку у человека так и не возникли тормозные механизмы. Для иллюстрации своих идей К. Лоренц приводит результаты исследования Сиднеем Марголиным поведения представителей одного индейского племени. Результаты эти очень интересны и достойны того, чтобы рассмотреть их здесь.

§ 6.7. Наследственна ли сверхагрессивность?

С. Марголин исследовал воинственное индейское племя Ута. Эти жители североамериканских прерий до появления бе­лых вели непрерывные войны против других племен. В племе­ни произошел отбор агрессивных индивидов, вследствие чего оно стало сверхагрессивным. С. Марголин считает, что такая аг­рессивность может унаследоваться биологически, и К. Лоренц соглашается с такой возможностью. Известно, что с помощью целенаправленной селекции домашние животные могут ме­няться за более короткое время.

Однако в настоящее время данное племя живет в совершен­но других условиях, условия воспитания новых поколений дру­гие, но у его представителей сохранились та же агрессивность и тс же патологические черты, которые были у их предков. Причем эти патологические черты, появившиеся вследствие невозможности разрядки агрессии, сходны у разных племен, живущих в прериях¹.

Подобные факты сразу же подсказывают нам мысль о том, что те этнические группы, которые были кочевниками и жили за счет разбоя, формировались в результате отбора наиболее аг­рессивных индивидов, следовательно их сверхагрессивность имеет генетический характер. Для понимания этногенеза тюрк­ских и других народов, данный подход может быть весьма пло­дотворным.

Исследование показало, что в племени ута больше невроти­ков, чем в других этнических и социальных группах. Как мы уже сказали, С. Марголин считает, что причина этого — невоз­можность свободной разрядки агрессивности. Нападения на представителей других племен и их убийство считаются в по­рядке вещей. Но агрессивность к членам своего племени — ред­кое явление: существует строжайшее табу, запрещающее убий­ство сородичей. Каждый, кто совершает убийство члена своего племени, должен совершить самоубийство. Был даже случай, ког­да ута, служащий полицейским, защищаясь, убил другого ута и был вынужден совершить самоубийство².

' Лоренц К. Указ. соч., с. 236.

- Лоренц К. Указ. соч., с. 236-237.

§ 6.8. Агрессивность и подверженность несчастным

случаям

Вопрос, который мы здесь рассмотрим, возможно, откроет дорогу для исследования определенных этнопсихологических аспектов так называемой виктимологии, науки о жертвах пре­ступлений. По нашему разумению, эта наука находится на гра­нице между юриспруденцией и психологией, но, как и почти все остальные проблемы, касающиеся человека и межличност­ных отношений, она имеет свои этнопсихологические аспекты.

Речь идет о следующем: С. Марголин обнаружил, что члены племени Ута чаще подвержены несчастным случаям, чем пред­ставители других племен. Он доказал, что эта склонность по­пасть в происшествия, стать жертвой несчастных случаев, яв­ляется следствием подавленной агрессии. Члены племени Ута создают значительно больше автоаварийных ситуаций, чем представители других человеческих групп.

Подхватив данные факты, К. Лоренц привел, в подтвержде­ние выводов С. Марголина, ряд дополнительных аргументов: когда сердитый человек ведет машину, у него появляется силь­ная склонность к саморазрушающему поведению. В таких слу­чаях, считает К. Лоренц, даже уместно сказать о наличии у этих людей "желания смерти"'.

Можно поставить и более широкую проблему о связи само-виктимизации с подавленной агрессивностью. Развитие этого на­правления может привести к созданию очень интересной обла­сти науки — психологической виктимологии. Фактически у таких людей суицидальные склонности сочетаются со склонностью убивать других. В более мягких случаях речь идет о сочетании склонностей стать жертвой и других превращать в жертву. Эти две сильные тенденции у сверхагрессивных людей сосуществу­ют, что делает их социально опасными.

Вообще быстрое развитие науки и технической культуры приводит к тому, что возникшие в ходе эволюции адаптивные механизмы выходят из строя. Функция морали - восстановить потерянное равновесие между инстинктами и требованиями социальной жизни.

' Лоренц К. Указ. соч., с. 237.

Глава 7. Межэтническая и внутриэтническая агрессия

Общее представление о психологических особенностях аг­рессии и агрессивности мы уже имеем из предыдущих глав. Здесь и в следующей главе подробно рассмотрим межэт­ническую и внутриэтническую агрессию и их преобразования, предлагая целый ряд новых гипотез и концепций. Но чтобы сделать это, нам необходимо чуть подробнее рассмотреть явле­ние замещения агрессии, т.е. переноса агрессии с одного объек­та на другой. Это универсальный психический процесс, имею­щий место в жизни каждого человека, каждый день и много­кратно. Это, конечно, вовсе не значит, что в данном процессе все ясно и понятно: и тут еще налицо много загадок, тем бо­лее, что процессы, о которых, вместе с их результатами, будет идти речь, преимущественно подсознательны и о них трудно получить достоверные данные.