Философия: Энциклопедический словарь

Ad se ipsum libri XII. Leipzig, 1979; Наедине с собой. Размышления / Пер. С. Роговина. М., 1914 (Магнитогорск, 1994).

Neuenschwander H.R. Mark Aurels Beziehungen zu Seneca und Poseidonios. Bern; Stuttgart, 1951; Pesce D. Epicuro e Marco Aurelio. Due studi sulla saggezza antica. Firenze, 1959; Bodson A. La morale sociale des derniers Stoiciens. Paris, 1967; Fontaine F. Marc Aurele. Paris, 1991.

A.A. Столяров

МАРКОВ Борис Васильевич (р. 1946) — специалист в области филос. и культурной антропологии, методологии и теории познания. Окончил филос. факультет (1971) и аспирантуру (1974) ЛГУ. Преподает там же с 1974. Доктор филос. наук (1987), проф. (1989), зав. кафедрой онтологии и теории познания (1989—1994), филос. антропологии (с 1994). Автор многих статей и четырех монографий.

Первые курсы лекций и научные работы М. посвящены теории познания и методологии науки. Комбинируя различные критерии оценки познавательного значения, М. предложил эффективную семиотическую модель проверяемости научного познания. В дальнейшем, под влиянием интереса к истории науки, он дополнил список логико-эпистемологических критериев социокультурными нормами рациональности. В 1990-е гг. М. обратился к исследованию истории соотношения человеческой духовности и телесности на основе методов феноменологии, герменевтики и психоанализа. Возрастающий интерес к процессу цивилизации привел М. к изучению структур повседневности. Антропогенное воздействие труда, власти, социальных ин-тов и дисциплинарных пространств, техники, архитектуры, массового искусства осуществляется иначе, чем порядок идей. Кроме «понимания» М. указал на иные формы опыта признания другого, и прежде всего на такие, как привычка, складывающаяся благодаря повторению. В последних работах М. техники самосознания и «заботы о себе», практики понимания и коммуникации, моральное сознание и рациональность изучаются как способы повышения самоконтроля и самодисциплины человека, обитающего в том или ином культурном пространстве. Современность — «место истины» диагностируется М. как утрата зависимости человека от «почвы и крови», как глобализация виртуальной реальности, которая имеет транснациональный и транскультурный характер и уже не регулируется гос-вом. Цена, которую приходится платить за такую «эмансипацию», оказывается весьма значительной, и философия должна искать новые формы противодействия бестиализации человека.

Критерии оценки познавательного значения научных гипотез // Философские науки. 1976. № 6; Эмпирическая проверяемость знания в историко-научных реконструкциях // Методологические проблемы историко-научных исследований. М., 1982; Проблема проверяемости и обоснования научного знания. Л., 1983; Наука и ценности. Л., 1990 (ред.); Разум и сердце. СПб., 1993; Наука и альтернативные формы знания. СПб., 1994 (ред.); Стратегии ориентации в постсовременности. СПб., 1996 (ред.); История современной зарубежной философии. СПб., 1997 (в соавт.); Основы онтологии. СПб., 1997 (ред); Своеобразие исторического // Риккерт Г. Границы естественно-научного образования понятий. СПб., 1997; Понимание, объяснение, оценка в философии истории 20 в. // Клио. Межвузовский журнал. СПб., 1997; Другая свобода // Вестник СПбГУ. 1998. Вып. 3; Очерки феноменологической философии. СПбГУ, 1998. (ред.); Понятие жизни в философской антропологии // Вестник СПбГУ. 1998. Вып. 4; Философская антропология. СПб., 1998; Герменевтика и деконструкция. СПб., 1999 (ред.); Моральное сознание и практическое ориентирование // Перспективы практической философии на рубеже веков. СПб., 1999; Ответственность интеллигенции // Вехи «Вех». СПб.; Париж, 1999; Философия языка // Метафизические исследования. СПб., 1999; Храм и рынок. Человек в пространстве культуры. СПб., 1999; Communication and Argumentation // Cognitio humana. Dynamik des Wissens und der Werte. Leipzig, 1996; Hat Freiheit Zukunft? // Berliner Debatte INITIAL. Zeitschrift fur sozialwissenschaftliche Diskurs № 4, 1998; Law and Economic Order in the Structures of Russian Everyday Life // The Social Market Economy / Ed. P. Koslowski. Springer, 1998.

МАРКС (Marx) Карл, полное имя — Карл Генрих (1818— 1883) — нем. философ, социолог и экономист, один из наиболее глубоких критиков капитализма и основателей современного социализма. Творчество М. оказало серьезное воздействие на социальную мысль и социальные движения кон. 19—20 в. Род. в Пруссии в семье адвоката, учился в Боннском и Берлинском ун-тах, где изучал гл. обр. философию и историю. В возрасте двадцати лет вступил в кружок молодых критически настроенных социал-радикалов и философов, известных как младогегельянцы. В 1841—1843 познакомился с работами Л. Фейербаха, оказавшими на него значительное влияние. В 1844 в «Экономическо-философских рукописях» сделал попытку обобщить первые собственные экономические размышления и дать обоснование своих довольно абстрактных гуманистических воззрений. В дальнейшем представления М. о способах достижения более совершенного, чем капитализм, общественного устройства резко ужесточились, что дает основание говорить о разрыве между творчеством молодого и зрелого М. После нескольких лет работы в качестве газетного публициста в Германии и Франции М. переехал в 1849 в Лондон, чтобы избежать политических преследований. Здесь он погрузился в довольно спокойную атмосферу размышлений о судьбах капитализма, сотрудничая с газетами ради заработка и изредка принимая участие в работе первых политических организаций рабочего класса. В 1848 вместе со своим другом Ф. Энгельсом написал по просьбе только что организовавшегося Международного Союза коммунистов «Манифест Коммунистической партии». В нем говорилось, в частности, что «коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности»; по поводу предъявлявшегося коммунистам упрека в намерении обобществить не только собственность, но и жен, заявлялось, что в действительности буржуазный брак уже является общностью жен, «коммунистов можно было бы упрекнуть разве лишь в том, что они хотят поставить официальную, открытую общность жен на место лицемерно скрываемой». Главным трудом жизни М. был «Капитал», первый том которого вышел в 1867. Второй и третий тома были подготовлены для печати и изданы Энгельсом уже после смерти М. Эта сложная, перенасыщенная диалектикой работа долгое время считалась основной книгой массового энтузиастического коммунистического движения, «подобно Библии, дремлющей на полках у многих христиан, которые ее никогда оттуда не снимают, такую книгу не обязательно читать и понимать» (Д. Уатт).

М. был человеком, искренне преданным науке и исключительно добросовестным исследователем. В отличие от подавляющего большинства своих последователей, он всегда был готов вносить изменения в свои теории, учитывая новые данные. Хотя он и говорил, что ничто человеческое ему не чуждо, вся его жизнь была заполнена по преимуществу одним — непрерывным, монотонным и тяжелым трудом, против которого он так резко высказывался в своей критике капитализма. Девизом М. было лат. изречение «Иди своим путем, и пусть другие говорят все, что угодно».

Работы М. при его жизни не пользовались особым успехом. Они или подвергались слабо аргументированной критике, или, что было чаще, попросту замалчивались. Известно, что первые шесть рецензий на первое изд. первого тома «Капитала» были опубликованы под разными псевдонимами Энгельсом, справедливо опасавшимся, что это выдающееся произведение также пройдет незамеченным философами и экономистами того времени.

Социальная философия М. складывалась прежде всего под воздействием Г.В.Ф. Гегеля, фр. социальных утопий (К.А. Сен-Симон, Ш. Фурье) и англ. утилитаризма (И. Бентам, Дж. С. Милль). Эти три круга идей М. подверг, однако, резкой, иногда просто уничтожительной критике: он скорее отталкивался от них в поисках собственного решения, чем пытался развить их.

Согласно М., человеческая история представляет собой естественный, независимый от сознания и воли людей процесс смены общественно-экономических формаций. Он начинается с первобытно-общинной формации и затем последовательно проходит четыре стадии: рабовладельческую, феодальную, капиталистическую и коммунистическую. Элементы формационного подхода были уже у Гегеля, однако М. внес в понятие формации принципиальную новизну: развитие общества обусловлено в первую очередь противоречиями между составляющими способ производства производительными силами и производственными отношениями. Этот новый момент принято называть экономическим детерминизмом, хотя М. и делал оговорки относительно того, что экономический фундамент общества испытывает на себе известное обратное воздействие др. сфер социальной жизни. Можно сказать, что суть формационного подхода сводится к линейно-стадиальному истолкованию истории, дополненному идеей экономического детерминизма. Этот подход утверждает линейность истории (наличие общей линии развития, по которой идут все общества и народы), направленность истории (она движется по пути прогресса, от низших форм к формам все более развитым с т.зр. способа производства), гетерогенность истории (она слагается из качественно различных отрезков, разделяемых глубокими социальными катаклизмами, или революциями) и существование относительного «конца истории» (достигнув коммунистической стадии, история завершается как таковая, превращаясь в «предысторию»). Формационный подход к истории несовместим с возникшим несколько позднее т.н. цивилизационным подходом к ней, трактующим историю как совокупность локальных, почти независимых друг от друга цивилизаций. События 20 в. показали, что и формационный, и цивилизационный подходы к истории являются схематичными и односторонними.

Основными темами творчества М. являлись критический анализ современного ему капитализма и поиски путей перехода к более совершенному общественному устройству — коммунизму, «фантастическому миру, где все люди будут счастливы» (К. Ясперс). Критика М. ужасов капиталистической эксплуатации была по преимуществу справедливой. Во многом оправданным являлось и противопоставление им бесправного и нищего пролетария богатому и всемогущему капиталисту. М. ошибался, однако, в главном. Период утверждения капитализма, когда тот был еще нестабилен и жесток в борьбе за свое существование, М. оценивал как время несомненного заката этого способа общественного устройства и, соответственно, как канун пролетарской революции. Капитализм, которому М. еще сто с лишним лет назад поставил смертельный диагноз, и сейчас демонстрирует свои скрытые потенции, оставшиеся незамеченными ни М., ни его последователями кон. 19 — нач. 20 в.

М. категорически отказывался обсуждать устройство коммунистического общества, ссылаясь на то, что коммунистический человек будет не глупее нас и сумеет сам наладить свою жизнь. М. казалось очевидным одно: при коммунизме богатства будут изливаться непрерывным потоком, поскольку централизованная экономика с обобществленными средствами производства способна обеспечить гораздо более высокую производительность труда, чем рыночная, конкурентная экономика, опирающаяся на частную собственность. Это была одна из основных ошибок учения о коммунизме: современная экономика с глубоким разделением труда может эффективно функционировать только плюралистическим и децентрализованным образом.

М. хорошо понимал, что ин-т частной собственности является ключевой опорой тех относительных свобод, которые существовали в современном ему капиталистическом обществе. Он говорил, что развитие частнособственнического капитализма с его свободным рынком подготовило развитие всех демократических свобод. Вместе с тем он намеревался беспредельно расширить эти свободы путем простого упразднения частной собственности, не предполагая, что вместе с ее устранением исчезнут и все свободы.

Для предлагавшегося М. обоснования перехода от капитализма к коммунизму характерен своеобразный методологический дуализм. Наряду с телеологическим по своей природе диалектическим обоснованием, к которому М. относился с большим почтением, им использовалось также обычное каузальное обоснование. Такое смешение телеологии с причинностью снижало убедительность как телеологического, так и каузального обоснования. В «Манифесте Коммунистической партии» неизбежность наступления коммунизма обосновывается чисто диалектически. Первым звеном диалектической триады является первобытный коммунизм, в котором все противоположности еще скрыты и связаны и из которого они очень постепенно начинают свое восходящее развитие. Затем следует длительный период все усиливающихся и углубляющихся противоположностей, которые, заостряясь в классовой борьбе, приводят к последней, высшей и абсолютной противоположности: буржуазии и пролетариата. Утверждающийся коммунизм, снова снимающий все классовые противоречия, является повторением первобытного коммунизма, но уже на более высокой ступени. Однако в «Капитале» М. обосновывает неизбежное наступление коммунизма прежде всего путем анализа капиталистического способа производства, якобы ведущего к абсолютному и относительному обнищанию пролетариата и тем самым к пролетарской (социалистической) революции. Это уже попытка установить причинную связь между капитализмом и следующим за ним коммунизмом.

Линейно-стадиальная концепция истории М. напоминает по своей структуре архаический миф. Как указывает М. Элиаде, и космогонический, и посвятительский мифы обладают следующими чертами: они основываются на символическом возвращении к началу; это возвращение предполагает уничтожение всего прежде существовавшего мира: «Для того чтобы нечто принципиально новое началось, остатки и руины старого цикла должны быть полностью разрушены»; переход от смерти к новому рождению связан с пересечением зоны хаоса как состояния, необходимо предшествующего творению и содержащего в себе все потенциальные составляющие нового бытия; новое рождение, как и новое начало жизни, — не просто повторение уже случившегося, а «доступ к новой модальности существования», и, в частности, «снятие работы Времени», «излечение человека от боли существования во Времени». «Возвращение к началу» у М. — это возвращение (хотя и на более высоком уровне) к первобытному коммунизму, в котором нет частной собственности, семьи в современном смысле слова, гос-ва, эксплуатации человека человеком, отчуждения и т.д.; «уничтожение прежнего мира» — разрушение капиталистического общества, включая непременное разрушение капиталистического гос-ва; «пересечение зоны хаоса» — период социализма, руководствующийся принципом «От каждого по способностям, каждому по труду», предшествующий полному коммунизму с его принципом «От каждого по способностям, каждому по потребностям»; «снятию работы Времени» соответствует идея, что если поступь истории, приносящей серьезные перемены, измеряется десятилетиями, в крайнем случае — столетиями, то коммунистическое общество должно занять «всю историю», которая потеряет всякие внутренние временные градации и ст.зр. которой предшествующая история человечества окажется всего лишь «предысторией».

Теория стадиального движения к коммунизму не была, однако, ни «благородной ложью» (в смысле идеологии «совершенного государства» Платона), ни «социальным мифом» (Ж. Сорель, Ф.А. Хайек и др.). Постулируя утопическое, не допускающее реализации состояние общества, она лишь повторяла те ходы мысли, которые были характерны когда-то для мифологического способа разрешения в принципе неразрешимых противоречий между вымыслом и реальностью.

Случайность возникновения «мифа о коммунизме» не должна переоцениваться. Этот «миф» вызревал в толще самой социальной жизни, и М. оказался тем, кто придал ему наиболее совершенную форму «общего принципа». Учение о коммунизме оказалось таким способом теоретической интерпретации фактов, который оправдывал априорные мнения и предрассудки, обосновывал стихийно сложившееся и уже вызревшее представление о новой справедливости, требующей своего воплощения в жизнь. М. одним из первых убедительно показал, что в индустриальном обществе реальной противоположностью капитализма способен быть только социализм. М. не мог, однако, предполагать, что в индустриальном обществе социализм может быть только тоталитарным. Исторический парадокс социальной теории М. в том, что создававшаяся как учение о совершенном обществе, в котором свобода каждого является условием свободы всех, эта теория оказалась ядром идеологии коммунистического тоталитарного общества, основанного на страхе и терроре. В этом и состояла, надо полагать, применительно к творчеству М. гегелевская «ирония истории».

Идеи М. послужили отправным моментом для формирования нескольких, несовместимых друг с другом течений мысли. Марксизм-ленинизм сделал основной упор на диалектику, социалистическую революцию и диктатуру пролетариата; зап. неомарксизм почти полностью отказался от диалектики и от представления о пролетариате как могильщике капитализма и сосредоточил свое внимание на понятиях практики, отчуждения, «ложного сознания», на абстрактной критике капитализма; особую ветвь образовали попытки дополнить философию М. идеями экзистенциализма (Ж.П. Сартр, М. Мерло-Понти), фрейдизма (Э. Фромм) и др. Прямое или косвенное воздействие марксизма ощущается в постструктурализме М. Фуко, психоанализе Ж. Лакана, деконструкции Ж. Деррида и др. Влияние идей М. было продолжительным и устойчивым в России, Германии, Франции; в Англии и США воздействие этих идей не было сколь-нибудь существенным. «Европейскому мышлению присущ определенный пиетет, не позволяющий игнорировать Маркса. Вы должны найти что-нибудь положительное в его творчестве, пусть даже только в ранних сочинениях. В Америке этого никогда не было. Я хочу сказать, что здесь никого не интересует, читали ли вы Маркса или нет...» (Р. Рорти).

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. М., 1955-1981. Т. 1-50.

Андерсон П. Размышления о западном марксизме. На путях исторического материализма. М., 1992; Поппер К.Р. Открытое общество и его враги. М., 1992. Т. 2; Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М., 1993; Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1994; Боррадори Д. Американский философ. М., 1999; Ивин А.А. Философия истории. М., 2000; Berlin I. Karl Marx, his Life and Environment. New York, 1948; Cornu A. Karl Marx et Fridrich Engels. Paris, 1955—1962. Vol. 1-3; Hook S. Marx and the Marxists, the Ambiquous Legacy. Princeton, 1955; Sartre J.-P. Critique de la raison dialectique. Paris, 1960. Vol. 1; AltusserL. Lire «Le Capital». Paris, 1965. T. 1— 2\Adorno T. Negative Dialectic. London, 1973; Eliade M. Mith and Reality. New York, 1975; Cohen G.A. Karl Marx's Theory of History: A Defence. Oxford, 1978; Kolakowcki L. Main Currents of Marxism. Oxford, 1978; Giddens A.A. Contemporary Critique of Historical Materialism. London, 1982.

A.A. Ивин

Философия М. получила впоследствии название диалектического материализма. Она утверждает первичность материи и вторичность сознания, истолковываемого как «материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней». Материя развивается по законам диалектики, которым подчиняется и человеческое мышление. В аксиологии отстаиваются в целом гуманистические ценности, хотя средства, предлагаемые для их достижения, включают насильственное устранение целых социальных классов. В социальной теории М. концентрирует свое внимание (хотя и не без известных оговорок) на экономическом детерминизме и классовой структуре общества. Вся история, исключая первобытное общество и высшую ее ступень — коммунизм, объявляется историей борьбы классов. В экономике утверждается трудовая теория стоимости, включающая понятие прибавочной стоимости в условиях капиталистического способа производства. Опираясь на анализ капитализма, М. делает, вопреки известному Юма принципу, этическое заключение, что капитализм несправедлив и должен быть замещен новой общественно-экономической формацией — коммунизмом. Это произойдет уже в обозримом будущем в результате неотвратимой и победоносной пролетарской революции, которая установит диктатуру пролетариата и социализм во всех развитых капиталистических странах. После непродолжительного переходного периода сначала в развитых, а затем и во всех остальных странах установится коммунизм, означающий конец предыстории человечества и начало его подлинной истории.

Суть социальной доктрины М. можно свести к следующим четырем моментам: во-первых, деятельность капиталистических предприятий направлена исключительно на получение прибыли, возникающей в результате эксплуатации рабочих, которые получают в виде заработной платы меньше, чем они реально зарабатывают; во-вторых, капитализм внутренне нестабилен, склонен к экономическим кризисам и все более запутывается в неразрешимых противоречиях; в-третьих, по мере развития капитализма рабочие все более ясно осознают свое положение и все больше приобретают решимости свергнуть капитализм силой; в-четвертых, общество, которое придет на смену капитализму, будет социалистическим и демократическим по своей экономической и политической организации и явится переходной ступенью к бесклассовому, процветающему обществу.

Хотя Маркс и Энгельс считали свою теорию научной, их последователи часто рассматривали ее как форму светской религии. С возникновением марксизма-ленинизма М., вопреки своим первоначальным интенциям, сделался составной частью идеологии тоталитарного коммунистического общества и действительно приобрел черты догматического религиозного учения.

Поппер К. Открытое общество и его враги. М., 1992. Т. 2; Зиновьев АЛ. На пути к сверхобществу. М., 2000; Ивин А.A. Философия истории. М., 2000;

МАРКСИЗМ-ЛЕНИНИЗМ — одна из левых, наиболее радикальных версий марксизма, разработка которой принадлежит в первую очередь В.И. Ленину. В Советском Союзе и в др. странах т.н. социалистического лагеря М.-л. являлся ядром официальной коммунистической идеологии.

М.-л. не только существенно упростил и огрубил марксизм, но и ввел в него целый ряд принципиально новых идей. Важные шаги в постоянно нараставшем процессе «очищения» концепции К. Маркса от элементов «спекулятивной философии» сделал уже Ленин, никогда, впрочем, не признававшийся в том, что в чем-то существенном отступает от ведущих идей марксизма. Радикальному упрощению М.-л. был подвергнут И.В. Сталиным, сведшим его к немногим, понятным для коммунистической элиты тезисам. Упрощение и идейное обеднение марксизма было вызвано объективными причинами: марксизм все более превращался из филос. концепции в основу идеологии массового, энтузиастического коммунистического движения.

В итоге эволюции в М.-л. вошли следующие основные элементы:

• диалектический материализм, которым сам Маркс вообще не интересовался;

• исторический материализм, включенный в кон. 1970-х гг. в диалектический материализм и истолкованный как распространение принципов последнего на область общественных явлений;

• критический анализ капитализма, имевший целью приспособить старое описание капитализма к реалиям 20 в. и, вопреки фактам, отстоять старую идею, что общий кризис капитализма продолжает углубляться;

• теория партии особого типа и связанного с партией революционного движения, развитая Лениным и не имеющая никакого отношения к ортодоксальному марксизму;

• коммунистическое пророчество, то объявлявшее построение коммунизма делом ближайших десятилетий, то отодвигавшее его на «исторически обозримый период».

Коллективными усилиями советских «философов», закреплявшимися решениями съездов коммунистической партии, М.-л. была придана чрезвычайно простая, общедоступная форма. Исчезли многие темы, казавшиеся важными Марксу, в частности проблемы гуманизма, праксиса, отчуждения, гражданского общества, демократии, «всестороннего человека», «азиатской общественно-экономической формации» и др. При этом марксистская доктрина получила ортодоксальную форму, малейшее отступление от которой расценивалось как явный ревизионизм и сурово каралось. Догматизированный Лениным, Сталиным и их последователями марксистский дискурс обрел ясность, простоту и твердость. Он начинается с изложения законов диалектики (противоречие как источник всякого развития, скачкообразный переход количественных изменений в качественные, отрицание отрицания и восходящее развитие по спирали) и диалектики природы; затем следует исторический материализм (примат производительных сил и производственных отношений над всеми иными социальными отношениями); далее идет анализ капиталистического строя с целью проиллюстрировать истинность исторического материализма; из этого анализа выводится необходимость организации партии революционного действия и делается вывод не столько о неизбежном крахе капитализма, сколько о неотвратимой победе коммунизма и тем самым завершении предыстории человечества. Эта схема не только вошла во все учебники по марксистско-ленинской философии и научному коммунизму, но и являлась руководством для всех тех, кто занимался теоретическими проблемами философии и идеологии. На долю последних оставалась только некоторая детализация общей, не допускающей даже малейших отступлений схемы. «В Москве и в так называемых социалистических странах создали определенную доктрину, идеологический катехизис, возведенный в ранг государственной истины» (Р. Арон).