Габдуннасыр Курсави — татарский Лютер

Максуди был великим учеником. И действительно, кто еще из татар может похвастаться такими гениальными Учителями, как Исмагил Гаспринский, Лев Толстой, Ахмад Мидхат, Эмиль Дюркгейм и Анри Бергсон?! За десять лет подросток — выпускник старометодного медресе вырос в политика европейского уровня. А было ему 27 лет! Начало века для татар стало эпохой Возрождения, прежде всего, потому, что оно дало нации деятелей невиданного доселе масштаба, каждый из которых вписал новые страницы в ее культуру, науку, политику. Садри Максуди не был гением. Он просто впитал все то лучшее, что давали мусульманское общество России, русская культура и европейская наука, и политические режимы рубежа веков. Он знал, где "золотая середина", и знал, что нужно делать и чего нельзя делать никогда. Поэтому он одинаково презирал черносотенцев и большевиков, татарских коммунистов и турецких фашиствующих генералов — душителей демократии. Сборник его думских речей и политических статей, написанных до апреля 1918 г., я думаю, стал бы лучшим из всех возможных пособий для нынешних татарских политиков и политологов.

А началось все с мальчиков и их учителей в Казанской татарской учительской школе (КТУШ). Юношам было по 16–18 лет, и самыми последовательными из них оказались трое: Садри Максуди, Гаяз Исхаки и Хусаин Ямашев и на рубеже XIX–XX веков они создали первый таский политический кружок. Молодые люди стремились к тому, чтобы их нация не уступала европейским народам и получила равные со всеми остальными права. О судьбе Исхаки и Ямашева мы еще поговорим. Садри и Гаяз сдружились уже в период обучения в Апанаевском медресе Казани. В 1895-1896 гг. Садри Максуди провел год Бахчисарае, где в медресе «Зынджырлы» работал его старший брат Хади. Он учится в медресе и знакомится с Гаспринским. В 1938 г. во время допросов в НКВД Хади Максуди отмечал, что с конца XIX века сторонники джадидизма вели деятельность по культурному и политическому воспитанию тюркских народов России. Хади Максуди называет в числе лидеров этого движения в Казани Галимджана Баруди и преподавателя КТУШ Шакирджана Тагирова. Важную роль сыграл и инспектор КТУШ Ибрагим Терегулов.

Какова же была роль КТУШ, ставшей за считанные годы на рубеже XIX–XX веков колыбелью татарских политических кружков и давшая путевку в жизнь лидерам татарского либерализма, аграрного социализма (эсеры), социал-демократии и большевизма? Если после ликвидации системы миссионерских школ при Екатерине II образование мусульман вновь стало их монополией, то с 1870 г. вводится новая система русскоязычного образования для нерусских народов. Само создание возможностей для изучения государственного языка, истории и географии России и светских дисциплин носило безусловно положительный характер. Однако способ внедрения такой системы образования и отношение к национальной школе нерусских народов отличались непродуманностью. 26 марта 1870г. император Александр II утверждает «Правила о мерах к образованию населяющих Россию инородцев», где заявлялось, что конечной целью политики образования «всех инородцев, живущих в пределах нашего отечества, бесспорно должно быть обрусение их и слияние с русским народом».

Единственными учебными заведениями, готовившими учителей для министерских школ, были татарские учительские школы. Их реальная программа серьезно отличалась от проекта Марджани-Фаизхани. Вариант гимназии не был воплощен. Татарские учительские школы (Уфа-Оренбург – 1872–1889 гг. и Казань с 1876г.) готовили чисто светских преподавателей для начальных школ – «учителей начального татарского училища». Обучение включало педагогику, русский язык, арифметику и геометрию, русскую историю и географию, естествознание, чистописание и черчение, практические занятия по преподаванию, гимнастику и переплетное и столярное ремесла. Единственным национальным предметом было вероучение. Как учителя русского языка, они освобождались от воинской повинности даже в годы I Мировой войны. В 1900г. в Школе обучались 100 человек.

Превращение Учительских Школ в центры подготовки национальной светской интеллигенции вызвало крайне негативную реакцию среди миссионеров. Н.И. Ильминский откровенно оценивал деятельность этих Школ: «Закрытие татарской учительской школы (в Оренбурге – А.Х.) – мера весьма полезная, ибо эта школа (другая Казанская татарская магометанская учительская школа) долгим опытом доказала свою бесполезность в деле обрусения татар-магометан и фанатизма они татарского не ослабляют, а лишь татарскую интеллигенцию воспитывают и могут подготовлять хитрых и ловких рачителей арабско-стамбульско-французской (а не русской) культуры и цивилизации). Ильминский прямо советовал закрыть и Казанскую Татарскую Учительскую школу.

Казанская Татарская Учительская школа в итоге превратилась в единственный центр подготовки татарских учителей для государственных школ и русских классов. Наряду с ролью Марджани в постановке духовного образования, ключевую роль в постановке светского образования там сыграли Шахбаз-Гирей Ахмеров и Ибрагим Терегулов. Оба они были выходцами из дворянских чиновных родов Уфимской губернии и в 1878г. после окончания историко-филологического факультета Казанского университета пришли работать в Школу. В биографии Терегулова, написанной Габдуррахманом Фахретдиновым, подчеркивается, прежде всего, роль педагога в опубликовании произведений молодых, еще никому неизвестных авторов, и одновременное просвещение народа, привитие ему любви к новым, еще неизвестным авторам и жанрам. Таким образом, Терегулов во многом подготовил феномен татарской публицистики и романистики, отказавшейся от османских заимствований, и возникшей в стенах Школы. Ахмеров и Терегулов создали феномен татарской светской интеллигенции и воспитали несколько поколений национального учительства. Именно благодаря Школе возник феномен светских учителей – мугаллимов, как новой группы национальной элиты, что привело к уничтожению монополии духовных лиц-мударрисов на образование. До этого подобный феномен не существовал у тюркских народов.

А пока по позднейшему, местами неправильному, но, по сути, верному доносу члены кружка «глубже, по сравнению с другими, начали «овладевать чувством национальности». Однако, придя к узко национальному направлению, это приняло только формы объединения мусульман России. Когда же к голосу национальности прибавлялся голос социализма, они не шли дальше, оставаясь, на основе национальности, только агитация и пропаганда приобретали социалистические формы. Эти «национально-настроенные» выражали свои мысли в Казанской Татарской Учительской Школе. Этот кружок изучал и исследовал русскую, турецкую, персидскую литературу, находясь, с одной стороны, под влиянием газеты «Тарджеман», с другой, под влиянием русской литературы, пришел к мысли о создании собственной татарской литературы».

Здесь опять говорится о влиянии только одного периодического издания — газеты «Тарджеман». Таким образом, члены кружка, как и Хади Максуди, ставили своей задачей сближение между общетюркской высокой культурой и культурой средних и низших слоев татарского народа. Без возможности издания своих книг их деятельность была бы бессмысленной.

«Организация «прогрессируя» день ото дня, начинает издавать недолго существовавшую подпольную газету «Тараккый» («Прогресс»). В то же время в различных медресе среди шакирдов, прорастая как грибы после дождя, начинает возникать организация под названием «Шекертляр берлеге» («Союз шакирдов»). Многие из этих шакирдских организаций начинают распространять от своего имени воззвания с национально-революционными идеями». Само название «Тарркый» является, вероятно, заимствованием от названия младотурецкого «Иттихад вэ тараккый комитеты» («Комитет единства и прогресса»). Наводит на размышление и тот факт, что Садри Максуди никогда не порывал контактов с Гаспринским.

После окончания КТУШ в 1901 г. Максуди избрал путь совершенствования знаний. Он первым из татар заканчивает парижскую Сорбонну и там получает представление о сущности различных европейских политических режимов. Его идеалом, как и идеалом его парижского друга Юсуфа Акчуры, становится Англия. Через несколько лет Садри напишет, что англичане в Австралии, Африке, Канаде создают школы, университеты, театры, банки, фабрики, заводы, плантации. Именно в такой цивилизаторской деятельности и заключается сам смысл существования Империи, и именно этого он не видит в России. Британия создает университеты для индусов, а единственное учебное заведение для мусульман Поволжья и Урала, готовящее специалистов – КТУШ, не имеет даже статуса средней школы. Англия несравненно выше других наций и по духовному развитию — в сфере философии, литературы и наук. А что же Россия? Документы, определяющие свободы граждан: Великая Хартия Вольностей принята в 1215 г., а Манифест 17 Октября, соответственно, в 1905 г. Так что "сравнив это, нужно понять, на сколько веков мы позади Англии". Положительный опыт Англии отвращает Максуди от идеалов революции. В этом он был солидарен со своим другом Юсуфом Акчурой.

Одновременно Максуди призывал мусульман России к борьбе за свои политические права, цитируя русскую пословицу: "дитя не плачет, мать не разумеет". Вместе с тем он указывал, что нация может получить права только постепенно, доказав свою лояльность государству. В споре британских либералов и консерваторов Максуди безусловно поддерживал либералов. Он указывал, что, постоянно расширяя права общества, увеличивая степень равенства, либералы являются защитниками интересов не одной группы населения, а всех слоев нации.

В российскую политику Максуди вошел в августе 1906 г, на III Всероссийском мусульманском съезде. Не стоит забывать, что Макусди был первым татарским либералом российского масштаба. Взгляды Гапринского и Акчуры сформировались в Стамбуле и Париже. К тому же Исмагил бей жил в Бахчисарае, а Акчура провел в Казани только четыре года. Максуди получил не только членство в ЦК «Иттифака», но и через год кресло в Думе и ее президиуме. Одновременно он стал рупором мусульманских либералов на общероссийской арене, и уже его первая речь на съезде показала, что он может достойно выполнить свой нелегкий долг. Принципиальный характер носила идея, выдвинутая Садри Максуди. Наряду с Думой он предлагал создать в России Государственный Совет по примеру швейцарского Совета кантонов. При этом от каждой нации избиралось бы равное количество депутатов. В ведение этой палаты переходили бы национальные и религиозные вопросы. Тем самым, среди мусульман России была выдвинута идея будущего «Совета Национальностей» или «Второй Палаты», как ее именовали в 1920-е гг., не потерявшая актуальность и сегодня идея встретила одобрение съезда, но была бесперспективной в тогдашних российских условиях. Ведь в верхней палате тогдашнего российского парламента—Государственном Совете не было ни одного не христианина.

Месяцем ранее стало понятно, что Россия не пойдет по пути либеральной европейской цивилизации, так как император Николай II разогнал I Государственную Думу, требовавшую равноправия для всех граждан России и создания режима, подотчетного народу. Чуть позднее лидеры мусульманских либералов и социалистов России, подобно Юсуфу Акчуре, Рашиду Ибрагиму и Гаязу Исхаки, были вынуждены покинуть российскую политическую арену. Их единственным достойным преемником стал Садри Максуди. Он был голосом 20-ти миллионов мусульман России в те годы, когда правительство Столыпина говорило с ними только на языке репрессий. Максуди любил своих соплеменников, но вместе с тем он был лоялен по отношению к российскому государству. Он объяснял всей России необходимость равноправия и автономии мусульман, как одного из залогов свободы для самой России.

16 ноября 1909 г. при обсуждении правительственного законопроекта о неприкосновенности личности Максуди сформулировал свое отношение к российской государственности. Он выступил сторонником французского определения политической нации как общности граждан государства: "В каждом государстве есть, так сказать, политический титул — американец, француз и т.д., но в каждом государстве существует масса национальностей, которые во имя своих традиций, своих особенностей быта, которые у них существуют, отстаивают и будут отстаивать свои традиции, и в этом смысле я татарин и защищаю свой быт — но политически я русский гражданин".

Деятельность фракции в III Думе получила новую доминанту борьбу за светскую школу на родном языке. Правительство Столыпина в рамках своих реформ по трансформации России внесло законопроект об обязательном начальном образовании в рамках 4-х летней школы. Основной проблемой стал вопрос о языке преподавания для нерусских народов. Мусульманская фракция действовала в соответствии с резолюцией III Всероссийского съезда 1906г., предусматривавшей введение языка «тюрки» как языка обучения. Русский язык должен был являться лишь одним из предметов. Правительство требовало обучения на русском языке, давая определенный переходный период для овладения им. При этом «тюрки» не признавался вообще, а языком преподавания вначале был татарский и только для татар.

Садри Максуди в связи с обсуждением законопроекта о начальных училищах заявил 23 октября 1910 года, что «школа, если она соответствует своему назначению, должна способствовать сохранению той связи, которая существует между ребенком, его родителями и всей цепью его прародителей».

Докладчик комиссии по народному образованию фон-Анреп говорил в Думском заседании 5 ноября 1910 года: «в течение последних 10-ти дней мною получено 85 телеграмм ... от целых обществ, от групп в 3 тысячи — 2 тысячи — 900 чел. на разных собраниях. Все эти телеграммы идентичны; они просят, все умоляют одного только - дайте нам возможность изучать наш родной язык и получать необходимые сведения в течении 4-х лет на нашем родном языке. Других требований нет».

Представители мусульманской фракции сыграли огромную роль в подготовке этих телеграмм. В этом вопросе они опирались на поддержку всей нации. Мусульманская элита устами Садри Максуди и Гайсы Еникеева четко заявила, что сохранит национальные школы и не допустит русификации детей. Максуди откровенно заявил: «Так, кто же из нас государственнее в данном случае: г. фон-Анреп, который предлагает нам создать свою школу независимо от русской, чтобы ничего русского в ней не было, или те люди, которые говорят, что мы рядом со своей школой хотим создать государственную школу с преподаванием национального языка и таким образом приобщить нашу народность к русской государственности».

Данная петиционная кампания продемонстрировала способность мусульман России к массовой политической организации и проиллюстрировала мобилизационный потенциал тюркского общества и степень его подконтрольности национальной политической элите времен революции 1905-1907гг. Ответ правительства не заставил себя долго ждать. Его наиболее известным эпизодом является разгром медресе Буби и арест ряда педагогов. В январе 1911г. обыски и аресты прошли в основных национальных центрах: в редакциях газет, благотворительных обществах, медресе и мектебах. Десятки мектебов были закрыты полицией, а их учителя изгнаны. Со времен Екатерины II и до Октябрьской революции это было самым значительным открытым столкновением между татарской элитой и российским государством. Татары в определенной степени смирились с утратой «Иттифака», который почти не функционировал с 1908-го года. Они добивались лишь эффективного религиозного образования, обеспечения подготовки признанных государством учителей, и преподавания на родном языке в начальной государственной школе.

Пиком кампании за создание независимой светской школы стал съезд, собравшийся 19-21 мая 1911г. в Уфе в честь 25-летнего пребывания Мухаммедъяра Султанова на посту муфтия. Всего присутствовало до 1500 человек из 36 губерний, включая около 600 делегатов. Организатором подготовки реформы образования выступил казый Хасан-Гата Габяши. Хади и Садри Максуди, Фатих Карими, муллы Кашшаф Тарджемани, Садык Иманколый, Джамалетдин Хурамшин, Фатих Муртазин и ряд других добились принятия решения об открытии в Уфе мужской и женской учительской школ. Однако, несмотря на поддержку губернского земства, эти проекты вновь были отвергнуты правительством.

Провал в Государственной Думе поправки о преподавании на «тюрки» в государственных начальных школах и принятие закона о введении всеобщего начального образования заставили Максуди сконцентрироваться на защите образования на родном языке в новометодных школ, не имеющих юридического статуса. Выступая 13 марта 1912г., при обсуждении доклада бюджетной комиссии по смете Министерства Внутренних Дел, он так охарактеризовал отношения между министерством и системой мусульманских школ: «У всех народов, есть дорогие вещи для этого народа, есть святыни. Обыкновенно разумное правительство этих святынь народа не касается, никогда их не трогает... Это существование языка данного народа, это существование родной словесности, родной школы и т.д. и т.д. Эти вещи самые священные для каждого народа. И вот за последнее время, правительство наше как раз совершает посягательство на дорогие для нас вещи: преследуются наши школы, преследуется наша литература, родная словесность, преследуется родной язык...».

Максуди приводит следующие данные: «В течение года обыскали 150 мусульман, закрыли более 70 учебных заведений и просветительных учреждений, закрыли или оштрафовали самые выдающиеся наши газеты и журналы». Он заявлял, что все попытки найти единое панисламистское движение обречены на неудачу, потому что такого явления просто никогда не существовало. Максуди критиковал меры, принимаемые МВД, в том числе созыв в Казани в 1910г. Особого противомусульманского совещания. Одним из основных решений этого совещания было «не допускать в конфессиональных школах преподавание каких бы то ни было предметов общеобразовательного характера».

Анализ выступлений Максуди свидетельствует о том, что он дает первенствующее место в самоидентификации татар именно религии. 7 мая 1911г. в своем, пожалуй, наиболее откровенном выступлении, при принятии во втором и третьем обсуждении законопроекта Министерства Народного Просвещения о высших начальных училищах, он заявляет:

«Мусульманин смотрит на религию, совершенно иначе, чем вы, интеллигенты различных партий; мусульманин первым условием ставит религию, и нет ничего, чем для нее он бы не пожертвовал, даже просвещением. Так что прежде чем отдать в школу, мы спрашиваем: преподается ли родная религия в школе, и если нет, то детей не отдаем».

Максуди стремился доказать думскому большинству, что борьба с национальным и религиозным своеобразием нерусских народов лишь подрывает основы государственности. Он определял нацию как культурную общность, обладающую правом свободного культурного самоопределения, но являющуюся членом единого государственного организма. Поэтому должны быть защищены права и интересы не только русской нации. Максуди утверждал, что "для России, состоящей из массы народностей, государственные интересы могут заключаться, так сказать, в равнодействующей интересов всех народностей, т.е. в том, чтобы самые насущные интересы всех народностей были удовлетворены в такой мере, чтобы от этого государство не пострадало".

В полемике с "правыми" депутатами Максуди стремился объяснить им, что «до тех пор, пока вы не поймете, что Россия — это государство сложное (голоса справа: «Поняли»), где проживает масса национальностей, а не сплошное славянское государство, до тех пор, пока вы не поймете, что существующие в России национальности имеют такое же право на самостоятельное существование, как вы (голоса справа: «Нет»), вы не в состоянии будете управлять государством". Максуди делает вывод: "Управлять государством может только такая партия, которая имеет представление о том, что существует в государстве". Позднее М. Вахитов и М. Султан-Галиев повторят эти тезисы Максуди уже большевикам, и те сохранят Россию, дав нациям хотя бы на время территориальную и религиозную автономию, национальные воинские части и государственное образование на родном языке. Именно татар большевики призовут для разработки национальной политики в азиатской России.

В ответ на обвинения ряда правых депутатов об ориентации мусульман России на иностранные государства, 25 декабря 1909 г. Максуди прямо заявил: "Каково же отношение самого мусульманского населения к русскому народу, к русской государственности? Мы жаждем свободной, просвещенной, богатой, блестящей будущности России".

Такое будущее России могло быть достигнуто, по мнению Максуди, только при гарантиях неприкосновенности личности. При обсуждении соответствующего законопроекта Максуди, от имени мусульманской фракции, заявил, что неприкосновенность личности превращается в фикцию в условиях, когда почти вся Россия может находиться на чрезвычайном положении. Именно в гарантии прав личности Максуди видел единственную гарантию процветания и благополучия государства: "Русские граждане добьются настоящих прав человека и гражданина, потому что этого требует исторический закон, закон социологии".

Свою оценку правительственной политики по отношению к мусульманам Садри Максуди выразил в своем последнем думском выступлении в 1912 г.: "Уезжая совершенно, мы (мусульманская фракция — А. X.) хотели добросовестно и искренне сказать несколько слов относительно своих отдаленных, несчастных, забитых, заброшенных единоверцев. (Рукоплескания слева)... Вся страна, а в том числе и третья Государственная Дума, знает, что мусульманская фракция ни обструкцией, ни скандалами не занималась. Мы работали честно, добросовестно, на благо наших единоверцев и на благо России. (Слева рукоплескания; справа голоса "Проваливай"). Для всей России Максуди стал символом борьбы за права мусульман. Как соратник Гаспринского, он свято верил в необходимость политического и культурного союза всех мусульман России.

Несмотря на провал всех законопроектов фракции в Думе и Государственном Совете, татары планировали активизировать деятельность в IV Думе. В августе 1912г. собрание казанской буржуазии приняло решение о выдвижении Садри Максуди в Государственную Думу. В результате фальсификации данных об имущественном цензе Максуди администрация не допустит нежелательного политика в IV Думу. Мусульмане Казани потеряют представительство в российском парламенте. Татарская элита Казани, чьим основным политическим лидером был Садри Максуди, оказалась в стороне от процесса деятельности мусульманской фракции Думы. С уходом Садри Максуди в Думе не осталось ни одного общенационального мусульманского лидера, реально объединявшего интересы российского государства и общества с интересами российских мусульман.

Газета «Йолдыз», редактируемая его старшим братом Хади, отмечала, что «III Госдума для мусульман ничего не сделала, так как большинство было против требований мусульманской фракции». Программа, составленная для мусульманской фракции в IV Думе Садри Максуди, требовала расширения прав Думы и избирательных прав; издание законов о свободе слова, печати, личности, союзов, свободе совести и религии, введение общих законы для всех конфессий России, свободу в национальных делах, реформу городских и земских учреждений, а также мусульманских духовных учреждений и духовной школы. IV Дума не удовлетворила ни одного из этих требований.

В 1912г. последний из активно действовавших политических лидеров, соратников Гаспринского, Садри Максуди оказался в политической изоляции. Репрессии 1911г. и поражения Турции в ходе войны с Италией в 1911г. и в I Балканской войне в 1912г. подорвали веру татарской буржуазии, духовенства и мурз в возможность общетюркского политического движения. Молодая интеллигенция, почти поголовно подвергшаяся тем или иным репрессиям и убежденная в невозможности реформ царского строя, желала новой революции и готова была обвинить либералов во всех смертных грехах. Максуди тоже приглашали для допросов в Казанское Губернское Жандармское Управление, но все закончилось корректным и бессодержательным разговором. Максуди не стал писать покаянные письма или просить свидетельства о благонадежности, как это сделали его очень многие критики.

15-25 июня 1914г. в Петербурге состоялся IV Всероссийский Мусульманский съезд, до Мировой войны оставалось чуть больше месяца. Основной акцент съезд сделал на реформе Духовного Собрания. По докладу Садри Максуди было принято постановление о выборности духовенства, передаче контроля над всеми школами, их программой и составом преподавателей в руки Духовного Собрания. Было отклонено предложение Максуди о создании всероссийского духовного учреждения и избрании Раис аль-улама, в соответствии с решениями III Всероссийского Мусульманского съезда. Решения съезда также остались нереализованными. Попытки Садри Максуди добиться принятия на съезде какой-либо политической программы не принесли успеха. Съезд отказался принять решение о восстановлении партийных структур «Иттифака», то есть он показал неспособность мусульманской элиты России вновь поднять знамя политического движения. Это бессилие расчищало дорогу молодым радикалам-социалистам.

После смерти Гаспринского, последовавшей в августе того же года, его идеи о просвещении тюркских народов оказались практически в забвении. Они были сохранены в первую очередь братьями Максуди. Перед смертью Гаспринский вызвал Хади Максуди к себе и передал ему все документы «Иттифака». Главным пунктом завещания Гаспринского было распространение просвещения. Однако в годы войны внимание общества было приковано к другим проблемам…

После нескольких лет отлучения от большой политики звездным часом для Максуди стал 1917-й год. Первым откликом мусульман России на Февральскую революцию 1917 г. стала статья Садри Максуди "Наши задачи при современном политическом положении", опубликованная 4 марта 1917 г. в оренбургской газете "Вакыт". В ней Максуди поставил перед нацией пять основных задач. Во-первых, не утрачивать хладнокровия и четко разработать требования, которые нация должна предъявить новому правительству. Во-вторых, Максуди считал, что реализация требований мусульман России возможна только их собственными усилиями, поскольку правительство не способно понять их и выполнить. В-третьих, необходимо сотрудничать с новым правительством и помогать его органам на местах, стараясь обеспечить в них максимальное представительство мусульман. В-четвертых, для разработки требований к правительству и исследования путей помощи правительству необходимо провести совещание при фракции в Государственной Думе и ее бюро. В-пятых, несмотря на политические, социальные и экономические различия двадцати пяти миллионов российских мусульман и партийные различия, необходимо отказаться от партийных распрей и племенных различий во имя национального единства. Максуди призвал к поиску единого пути для скоординированных действий. В заключение Максуди прямо обратился к Богу с просьбой направить мусульман на верный путь.

23 марта в казанской газете «Кояш» была опубликована статья Садри Максуди «Как собрать национальный съезд?», в которой говорится о созыве общенационального съезда в Уфе при Духовном Собрании для превращения его в «религиозный и национальный центр». Сам съезд должен был носить всероссийский характер, но «представители мусульман Внутренней России составят на этом съезде большинства». Максуди выступал за реализацию решений III Всероссийского Мусульманского съезда 1906г. Максуди обвинял бюро мусульманской фракции при Государственной Думе в неактивной позиции по подготовке съезда. Социалисты, преимущественно не-татары, собравшиеся в бюро, всячески стремились обеспечить большинство на съезде для русифицированной радикальной молодой интеллигенции, преимущественно из учащихся. Гаспринский был мертв и наиболее авторитетный из либералов, обладатель диплома Сорбонны, парламентского опыта и связей во всех слоях элиты 37 летний Максуди был для них основным соперником.

В апреле 1917 г. лидеры социалистов, за чьей спиной стоял глава башкирских автономистов Заки Валиди, развернули кампанию клеветы против Максуди. Они обвинили его в поддержке линии кадетов на захват Стамбула. Бюро выступило против речи Садри Максуди на VII съезде кадетов, в которой он якобы выразил безусловную поддержку кадетам от имени всех российских мусульман. Во всех основных мусульманских газетах был опубликован протест бюро, в котором оно поддерживало политику обороны России, но выступало против претензий кадетов на проливы Босфор и Дарданеллы. В результате, Петроград покинул последний из лидеров татарских либералов, сторонников эволюционного развития мусульман в рамках России. В дни революции всегда очень популярны поиски врагов. Поэтому никому не кланявшийся, не повторявший бездумно популярные лозунги Максуди вызывал подозрения. Максуди выдержал момент, уехав в Ташкент. В результате, на I Всероссийском мусульманском съезде в Москве в мае 1917 г. было разрушено единство тюркских народов.

Только 10 мая 1917г. в газете «Йолдыз», возглавляемой его старшим братом Хади, Садри Максуди опубликовал статью о двух своих выступлениях на съезде кадетов. В первой речи он поддержал политику децентрализации, предложенную кадетами, и заявил о готовности мусульман поддержать контролируемое кадетами правительство в его деятельности по стабилизации обстановки в стране. В своей второй речи, Максуди ясно высказал условия возможной поддержки. Основным условием являлось признание за каждым народом права жить по собственной воле. Поэтому Максуди призвал кадетов исключить из своей программы решения о захвате Стамбула и проливов. В знак протеста против отказа, Максуди сразу же вышел из партии кадетов.

Сам протест против Максуди был составлен на основе сфальсифицированных данных, так как руководство бюро прекрасно владело русским языком, и здесь не могло быть речи о просто непонимании. Вероятно, целью была политическая изоляция Максуди. В первоначальном варианте программы съезда именно Садри Максуди был поручен доклад по национально-культурной автономии, который после его отъезда взял на себя Ахмед Цаликов, в те дни тесно общавшийся с Иосифом Сталиным. Вопрос о мусульманских воинских частях был первоначально возложен на бышего председателя мусульманской фракции Государственной Думы Кутлуг-Мухаммеда Тевкелева. Этот доклад был передан представителям Московского и Казанского Харби Шуро социалистам Галиеву и Газизу Монасыпову. В итоге, либералы — сторонники тюркского единства потеряли контроль над ключевыми проблемами съезда.

Таким образом, уже в мае 1917г. в Москве на I Всероссийском мусульманском съезде тюркскому единству был нанесен двойной удар. Один со стороны консерваторов и части социалистов, провозгласивших территориальную автономию и создавших чисто декларативный общероссийский Милли Шуро — Национальный Совет. Другой — со стороны социалистов, так как их резолюции о равноправии женщин и земельном разделе (социализации земли) только укрепили консерваторов Кавказа и Туркестана в желании разорвать связи с мусульманами центральных районов.

Представители окраин выступали за федерирование своих областей, в отличие от татар, которые не верили, что правительство даст воссоединить разрезанные по разным губерниям и заселенные русскими территории. Фатих Карими, не возражая принципиально против федерации, говорил о цене, которой придется заплатить татарам за такое развитие. Он предсказывал, что татары окажутся в меньшинстве во всех штатах и тогда «правила мусульман будут рассматриваться в парламенте своего штата, и из-за того, что они там будут в меньшинстве не будут в состоянии их защитить». Тюркист Карими уже тогда предвидел, что территориальная автономия сможет объединить лишь абсолютное меньшинство татар.

Татарам удалось создать представительный (Мэркэз Милли Шуро — Центральный (Всероссийский) Национальный Совет) и исполнительный (Исполнительный комитет (Милли Шуро — Искомус) органы мусульман России во главе с социалистами Ахмедом Цаликовым и Гаязом Исхаки соответственно. 25 июня 1917г. на заседании Милли Шуро Садри Максуди призвал его членов «подчиняться постановлениям образовавшего его мусульманского съезда» и встать над интересами отдельных этнических групп во имя общих интересов мусульман России. Этот тезис Максуди сразу же подвергся критике лидера Харби Шуро Ильяса Алкина. Таким образом, даже среди представителей татар не имелось единства по поводу деятельности Милли Шуро. Представители других мусульманских народов фактически игнорировали его работу. Искомус превратился фактически в представительство татарских автономных органов при центральных органах власти в Петрограде.

К июлю Максуди снова вернулся к вопросу о созыве мусульманских съездов в Казани. Он не мог допустить раскола и внутри татарской нации. Максуди приходилось бороться с противниками как слева, так и справа. Если радикалы вообще отрицали роль религии, то духовенство стремилось сохранить свои ключевые позиции в жизни нации, 20 июля в Казани официально открылся съезд духовенства. Мулла Нур Гали Буави призвал съезд к активной роли духовенства. Ему возразил Садри Максуди, представлявший светское крыло казанских съездов. Он заявил, что деятельность и единство духовенства должны быть ограничены тремя вопросами: обеспечение потребностей культа; обеспечение нужд духовенства, как класса; использование духовной силы духовенства. Максуди подчеркнул, что духовенство должно выбрать этот путь, а не путь влияния на все стороны жизни. Против этой позиции выступили решительно все духовные лица, как джадиды, так и кадимисты. Параллельно съезд Духовенства принял решение об изменении решений Московского съезда по женскому вопросу в двух моментах: сохранение гражданского равноправия женщин, но отсутствие равноправия в вопросах права наследования, дачи свидетельства, развода, сохранение многоженства и паранджи. Против этого выступили уже все социалисты. Казалось, что раскол нации неминуем…

Однако объединенное заседание казанских мусульманских съездов 22 июля 1917 г., включив муфтият, как один из назаратов (министерств) в правительство национально-культурной автономии, фактически поставило духовную власть под контроль светской. Путем отказа от ряда либеральных положений, и важнейшим из них стало частичное ограничение женского равноправия, светским лидерам удалось заключить альянс с большинством духовных лидеров. Это стало еще одной победой Максуди.

Одной из ключевых дискуссий II Всероссийского мусульманского съезда стала дискуссии о едином мусульманском списке на выборах в Учредительное Собрание. Выступая от меньшинства, делегат от Харби Шуро Усман Токумбетов заявил, что единство нации невозможно, так как рабочие объединятся с русскими рабочими, а баи с баями. Он отметил, что «в 1905 году наши рабочие очень быстро разошлись с классом баев». Последний тезис является ошибочным, так как в период революции 1905—1907 гг. татарские рабочие не имели ни собственной общенациональной рабочей организации, ни не разорвали отношения с классом буржуазии. Садри Максуди здесь фактически повторил аргументацию Юсуфа Акчуры на III Всероссийском Мусульманском съезде 1906 г. Он говорил, что «партии являются партиями, а нация должна быть нацией». Максуди привел пример единства славянских партий в австро-венгерском рейхстаге, где «они, прежде всего, борются за претворение в жизнь национальных идеалов». Резолюция о едином выборном списке в Учредительное Собрание была принята, но списки формировались на губернском, а не общероссийском уровне, к тому же социалисты не выполнили это решение.

До последнего дня перед II Всероссийским мусульманским съездом не были решены вопросы структурирования органов автономии. Не был решен даже фундаментальный вопрос о соотношения органов религиозной и светской автономии, а также о взаимоотношениях с Харби Шуро. Фактически подтверждается рассказ дочери Садри Максуди Адиле Айда, что структура автономии и тип отношений с Духовным Собранием являются единоличным планом ее отца.

Даже в заключительный день съезда развернулась дискуссия о порядке введения национально-культурной автономии. От имени данной секции, Габдулла Шнаси призвал к немедленному ведению автономии. Его основными оппонентами выступили председатели Уфимского и Казанского губернских Милли Шуро Гумер Терегулов и Фуад Туктаров и председатель Харби Шуро Ильяс Алкин. Туктаров предложил передать вопросы финансов и просвещения местным Милли Шуро. Терегулов рекомендовал оставить решение о принятии автономии Миллет Меджлисе. Позицию Шнаси поддержали Садри Максуди и Хасан-Гата Габяши. В результате, данное решение было принято 95 голосами, при 2 против и 19 воздержавшихся.

Так в июле 1917 г. Садри Максуди, несмотря на сопротивление лидеров Казанского и Уфимского губернских национальных советов, добился создания единой автономии тюрко-татар мусульман Внутренней России и Сибири и ее правительства. Максуди возглавил коллегию по осуществлению национально-культурной автономии. Так он стал отцом современной татарской нации. Впервые за три с половиной века наши предки образовали единый политический и культурный организм. Эту автономию признали все татары, кроме нескольких большевиков.

Объяснение А. Айда, разумеется, носит чересчур романтический характер. Три будущих министерства автономии, образовавшие Вакытлы Милли Идарэ (Временное Национальное Правительство) представляли собой три наиболее могущественные профессиональные корпорации татарского мира. Милли Идарэ формируется в составе 3 назаратов (министерств): Мэгариф (Просвещения), Малия (Финансового) и Диния (Религиозного). Диния Назарат полностью сохраняет свою структуру. Два других назарата комплектуются из представителей: Мэгариф из «Бютен Русия Укытучылар жэмгыяте» («Всероссийского Общества учителей»), Малия — из буржуазии, представлявшей местные национальные фонды. 3 татарских центра: Казань, Уфа, Оренбург—Троицк имеют своих представителей в каждом из назаратов. Тем самым, национальная администрация еще не может создать новые кадры, а опирается на имеющиеся корпорации и коллегиальные формы. Политический и административный талант Максуди заключался в том, что он эффективно использовал имеющиеся органы для решения общенациональных задач и ставил их под контроль единого общенационального правительства.

Милли Идарэ является уникальным примером в тюркском мире. Существовали два основных варианта соотношения религиозной и светской властей. В первом — духовный лидер (муфтий) являлся и лидером светским. Это были крымское правительство Джихана Челеби и горское правительство Наджмутдина Гоцинского. Во втором случае, духовная и светская власть существовали параллельно как в башкирском правительстве Валиди, Алаш-Орде, Кокандском правительстве Туркестана и правительстве Азербайджана (не забудем аналогичные режимы младотурок и Ататюрка). У татар светской интеллигенции путем создания «Милли Идарэ» удалось сохранить свой контроль над жизнью нации. Максуди с его дипломом Сорбонны и международным парламентским опытом стал естественным лидером этой элиты.

В коллегию по осуществлению автономии были избраны Садри Максуди, Ибниамин Ахтямов, Галимджан Шараф, Амина Мухетдинова, Фатих Карими, Камиль Каримов, Наджиб Хальфин и Хади Атласи. Коллегия объединяла либералов, умеренных и левых социалистов. Представительство получили Казань, Уфа и Оренбург.

20 ноября 1917 г. Садри Максуди торжественно открыл заседание Миллет Меджлисе — Национального Собрания татар. Основная часть его доклада была посвящена отчету коллегии по осуществлению национально-культурной автономии. Максуди отметил, что съезд поручил коллегии осуществление трех основных задач:

1) Воплощение автономии в жизнь и руководство ведомства­ми просвещения и финансов.

2) Распространение среди населения идей автономии.

3) Созыв Миллет Меджлисе для руководства национальной жизнью.

За это время была создана Милли Хэзинэ (Национальная казна), в которой находилось более миллиона рублей. Сама коллегия разработала ряд законопроектов для принятия их Миллет Меджлисе. Комиссия распространила информацию об автономии через всех имамов.

Максуди вспоминал, что после уничтожения Казанского ханства его оставшиеся в живых подданные забыли о том, что они жили как нация. "Теперь северные тюрко-татары объявляют всему миру о своем существовании". Завоевания Ивана Грозного Максуди откровенно называет угнетением, несмотря на которое "дети тюрко-татар сегодня опять становятся на ноги. Сегодня правители-тираны и угнетатели видят свой приговор. Они не только нам, но и своему племени не дали возможности свободно идти по пути прогресса. Сейчас их время ушло". Максуди напомнил об исторической роли тюркских государств Газневидов, Чингиз-хана и Тамерлана. Оратор вступил в полемику с европейскими философами, утверждавшими, что время тюркских народов, и особенно тюрок в Европе, безвозвратно ушло. Максуди призвал не повторять ошибок предков, которые стремились до предела расширить свои государства, что и привело к их падению. Он утверждал, что необходимо опираться на собственные силы и собственный народ.

После провозглашения Идель-Урал Штата, когда ряд ораторов заявляли о готовности пойти на противостояние с русскими, Максуди заявил, что татары строят Штат не для вражды с великороссами и не считают их врагами. Он сказал, что русский народ жил сначала под ханами Рюриковичами, а затем под Гольштейнскими ханами (то есть потомками Петра III, присходившего по отцу из немецких гольштейнских герцогов) и не имел свободы. На сессии Миллет Меджлисе Максуди был избран главой национального правительства или, как это тогда называли, министром-президентом.

5 января 1918 г. состоялись выборы председателя Милли Идарэ. Большинством в 45 голосов против 30 был избран Садри Максуди. Закрывая заседание, он заявил о том, что идея автономии приобрела прочную опору в народе. Максуди отметил, что были заложены прочные начала национальной жизни, первым из которых стало принятие конституции. Максуди прямо заявил, что верит в светлое будущее нации тюрко-татар, которые станут одной из известных наций мира. Он сказал, что через 15—20 лет современные события будут считаться священными в истории нации.

Вплоть до разгона Учредительного Собрания 6 января 1918 г. лидеры татарских радикалов не оспаривали полномочий Миллет Меджлисе. Ильяс Алкин, Мулланур Вахитов и Галимджан Ибрагимов были его депутатами. Но после разгона Собрания Совет Народных Комиссаров объявил себя постоянным правительством. Уже в новогодние дни Уфимский Совет сделал разведку боем и попытался разоружить II Национальный полк, который трое суток... находился вооруженным, и ожидал наступления красногвардейцев. В начале января полк находился в боеспособном состоянии и 10 января 1918 г. участвовал в национальном параде, который принимали председатель Милли Идарэ Садри Максуди. Основным лозунгом парада был: «Да здравствует Идель-Урал!». В параде участвовали только 3000 из 6000 воинов полка.

На 14-м заседании II Всероссийского мусульманского военного съезда 19 февраля 1918 г. прибывший из Уфы председатель Милли Идарэ Садри Максуди заявил, что все представители подвластной нации («миллят махкума») подвергаются угнетению правящей нации («миллят хакима), притом ее трудящиеся подвергаются двойному угнетению. Он призвал все классы нации сплотиться для уничтожения первого — основного гнета. Максуди призвал: «Нам нужно уничтожить эту классовую вражду. Нужно не забывать, что мы являемся нацией, и для подъема бедного трудового народа классам нации нужно не забывать великие национальные обязанности». Идея двойного угнетения уже тогда начинала использоваться национальными коммунистами, но теоретическую разработку она получила у Мирсаида Султан-Галиева и его соратников в 1920-е гг. Однако маховик гражданской войны набирал обороты, и лидеры татарских радикалов все больше убеждались в правоте Максуди. По жестокой иронии Мулланур Вахитов, раньше других понявший необходимость национального единства во имя возрождения государственности станет первым татарским политиком, погибшим в огне братоубийственной войны.

Депутаты Миллет Меджлисе в принципе отказались вести переговоры советским режимом и продолжили формирование органов национально-культурной автономии. 10 января 1918 г. Миллет Меджлисе приняло наказ «Солых хэяте» (Комиссии по вопросам мира), основной задачей было поставлено «Внесение на международную арену и обеспечении правового статуса решений, принятых Миллет Меджлисе мусульман тюрко-татар Внутренней России и Сибири о конституции национальной автономии и Идель-Урал Штата». Максуди, по примеру Акчуры в 1915 г., пытается заручиться международными гарантиями статуса автономии по Брестскому миру. Для этой цели он выезжает в Москву. Но Брестский мирный договор основан на принципах аннексий и контрибуций, а не прав людей, в целом, и национальных меньшинств, в частности. Внезапный отклик Максуди получает от противников Советов в Казани. Татарская Слобода остается последним бастионом свободы в Центральной России. Кадеты предлагают Максуди деньги для обеспечения финансово блокированных мусульманских частей, но время уже ушло, и части фактически разложились.

После захвата Татарской Слободы Казани центральное правительство переходит в решительное наступление против национальных органов. В ответ на роспуск Милли Идарэ Советской властью, 25 апреля 1918 г. было опубликовано обращение правительства автономии ко всем местным и аульным Милли Идарэ. В обращении указывалось на незаконность роспуска центрального Милли Идарэ, бывшего не партийным, а общенациональным органом. Местные Милли Идарэ теперь должны были обеспечивать функционирование религиозной, национальной и культурной жизни, благотворительности, сбора национального налога, представительство в земских и городских организациях в соответствии с Конституцией автономии. Деятели советского Мусульманского комиссариата были объявлены правительственными чиновниками, незаконно вмешивающимися в сферы, которые должны относиться к компетенции всенародно избранных органов нации. Обращение составил и подписал председатель Милли Идарэ Садри Максуди.

Так закончился великий "год татарской свободы". Впереди был год скитаний по татарским аулам России, а затем долгие годы эмиграции. Максуди был первым мусульманином, возглавившим кафедру парижской Сорбонны. Но вскоре его позвал Ататюрк, и он уехал в Турцию. Тогда Максуди надеялся, что плодами его трудов воспользуется родной народ.

Прошло десять лет татарской свободы. Нельзя сказать, что ничего не сделано для возвращения татарам трудов Максуди. По его жизни и деятельности защищена первая диссертация и издана первая книга, переиздана и конституция национально-культурный автономии, переведены с турецкого и изданы социологический трактат Максуди и книга по истории тюркскоой государственнности и права. Но идеи Максуди не стали плотью и кровью татарской политологии и социологии. Милли Меджлис по своим полномочиям не может сравниться с Миллет Меджлисе. Восемь лет, вместо четырех месяцев, потребовалось для провозглашения национально-культурной автономии, которая обладает считанными школами. И сегодня единство нации и ее прогресс — цели куда более далекие, чем в 1917 г.

Политик, дипломат, ученый, политолог, публицист — Максуди воплотил все лучшие качества нашего народа. Сегодня наша нация не имеет равных ему сынов. Если она не родит и не создаст их в наступающем веке, то ее место будет на свалке истории, о чем предрекал его друг Гаяз Исхаки. Но мы должны верить, что, единожды достигнув этого уровня, мы поднимемся на него вновь. Иначе лучше сменить свою национальность и религию, как это уже сделали миллионы татар и продолжают делать многие тысячи сейчас. Твои вера и знания, Садри, необходимы нам для выживания и для побед.