Идрис Шах Суфии Канон 0
жүктеу/скачать 5.56 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Фаридуддин Аттар, Химик
| Лев не станет есть собачье дерьмо,
Даже если умрет с голода в своем логове. Отдайте свои тела голоду, Но не просите у зла покровительства. Способ передачи этого рассказа и контекст, которым он окружен, говорят суфию о том, что Саади предостерегает дервишей от увлечения любым другим привлекательным учением, кроме того, которому искатель следует, когда его суфийская преданность проходит период испытаний. Настоящий суфий обладает определенными внутренними качествами, ценность которых не может уменьшиться под влиянием контактов с более низкими людьми. Саади удалось придать этой теме особую привлекательность в одном из своих отточенных нравоучительных рассказов, показывающих, в чем заключается настоящее достоинство: Король с несколькими придворными охотился в дикой местности, когда внезапно резко похолодало. Он объявил, что ночь они проведут в лачуге крестьянина. Придворные стали его отговаривать, утверждая, что достоинство монарха пострадает, если он переночует в таком месте. Крестьянин же заметил: «Достоинство его величества не пострадает от этого, зато, если я буду удостоен такой чести, мое достоинство значительно увеличится». За это крестьянин был награжден почетной одеждой. Фаридуддин Аттар, ХимикОбезьяна увидела вишню сквозь прозрачное стекло бутылки и подумала, что сможет достать ее. Просунув руку в горлышко, она схватила вишню, и попыталась вытащить руку с зажатой в кулаке вишней, но как ни старалась, не смогла этого сделать. Вдруг появился охотник, который устроил эту ловушку. Обезьяна, с рукой, застрявшей в бутылке, не могла бежать, и была поймана. «По крайней мере, вишня – в моей руке», – подумала она. В этот момент охотник ударил ее по локтю, обезьяний кулак разжался, и рука высвободилась из бутылки. Теперь охотник обладал и вишней, и бутылкой, и обезьяной. Книга Аму‑Дарьи «Отказываться от чего‑либо только потому, что другие неправильно использовали это, может быть верхом тщеславия. Суфийскую истину невозможно свести к правилам и уставам, формулам и ритуалам, но частично она присутствует во всех этих вещах». Эти слова приписывают Фаридуддину Химику, великому посвященному и писателю, а также суфийскому организатору. Он умер более чем за сто лет до рождения Чосера, в произведениях которого можно найти ссылки на суфизм Аттара. Более чем через сто лет после его смерти был основан Орден подвязки, при этом обнаружилось такое разительное сходство с более ранним по времени орденом Аттара, что это вряд ли можно считать простым совпадением. Фаридуддин родился в окрестностях любимого Хайямом Нишапура. Отец завещал ему аптеку, откуда и происходит его суфийский псевдоним «Аттар» – Химик. О жизни Аттара ходит огромное количество легенд. Некоторые из них связывают Аттара с чудесами, другие содержат его учения. Он написал для суфиев сто сорок работ, важнейшей из которых, несомненно, является «Парламент птиц» – предшественница «Пути паломника». Являясь одновременно произведением суфийской и персидской литературы, «Парламент» в сюжетном плане воспроизводит ранее разработанную в литературе тему духовных поисков и описывает прохождение через суфийские переживания. Смысл этого произведения раскрывается только после пробуждения ума. Историю обращения Аттара, на которую ссылаются суфии, когда хотят подчеркнуть, что материальное должно быть уравновешенно метафизическим, приводит Даулат‑Шах в своем классическом произведении «Воспоминания о поэтах». Ее воспринимают как аллегорию, а не как историческое описание. Как‑то раз Аттар сидел в своей лавке, окруженный многочисленными и разнообразными товарами. Вдруг у дверей появился странствующий суфий и стал пристально смотреть на него полными слез глазами. Фаридуддин приказал ему уйти. «Мне это нетрудно, – сказал путешественник, – у меня ничего нет, кроме этой рубахи. А вот как уйдешь ты со своими дорогими товарами? Ты бы лучше озаботился своим собственным уходом и приготовился к пути!» Это так подействовало на Аттара, что он бросил свою лавку и свое ремесло и удалился в суфийскую общину, где какое‑то время провел в религиозном служении под руководством шейха Рухнуддина. Хотя большое значение придается его аскетическим практикам, сам он подчеркивал важность тела, и даже высказался по этому поводу так: «Тело не отличается от души, будучи ее частью, а вместе они – часть единого Целого». Его учения воплотились не только в поэтических произведениях, но и в традиционных ритуалах, которые суфии считают их составной частью. В этой сфере суфийская поэзия, учение и «работа» (амаль) совпадают, но речь об этом пойдет позже. Аттар был одним из лучших знатоков биографий ранних исторических суфиев, его единственное прозаическое произведение «Воспоминания о друзьях» (или «Сказания о святых») посвящено их жизнеописанию. Во время своих путешествий в Мекку и другие места, уже после того, как он покинул круг Рухнуддина, он решил составить коллекцию этих биографических портретов. Молодой Джалалуддин Руми посетил Аттара, когда тот был уже на склоне лет, и получил от него в подарок одну из его книг. Позднее, именно Руми сделал более известными в публичном пространстве аспекты суфийского знания, связанные с инициациями, которые разрабатывал Аттар. Он называл Аттара своей душой: «Аттар обошел семь городов любви, а мы прошлись только по одной улице». Смерть Аттара, как и вся его жизнь, была воплощением его учения. Последний его поступок был специально спланирован им для того, чтобы заставить человека думать самостоятельно. Когда орды Чингисхана завоевали Персию в 1220 году и Аттар попал в плен, ему было уже сто десять лет. Один из монголов сказал: «Не убивайте этого старика, я выкуплю его за тысячу серебряных монет». Аттар посоветовал своему поработителю повременить, так как другой человек якобы даст за него еще больше. Чуть позже кто‑то предложил за него всего лишь охапку сена. Аттар сказал: «Отдай меня за это сено, потому что большего я и не стою». За это взбешенный монгол убил его. Как показали труды Гарсина де Тасси, романтические произведения Аттара на тему поисков очень напоминают «Роман о Розе» и, без сомнения, относятся к числу суфийских произведений романтического характера, предшествовавших появлению в Европе подобного же течения. Маджрити из Кордовы написал романтическое произведение, ставшее первым из целого их ряда, посвященного той же суфийской теме. Вероятнее всего, что они пришли в Европу через Испанию и южную Францию, а не через Сирию, где суфийские произведения этого жанра также были очень распространены. Западные ученые, придерживающиеся того мнения, что легенду о Граале привезли с собой крестоносцы, опираются только на сирийские источники. Впрочем, надо отметить, что Сирия и Андалусия были тесно связаны между собой. Превращение «к» в «г» (Караэль Мукаддас [Святое повествование] превратился в Гараэль Мугаддас), свойственно испано‑мавританскому диалекту арабского языка, а не сирийскому. Де Тасси отмечает, что в «Романе о Розе» прослеживаются аналогии с произведениями «О птицах и цветах», и в еще большей степени – с «Парламентом птиц» Аттара – оба этих источника представляли два течения суфийской литературы. Конечно, источник, послуживший основой для прославленного в Европе «Романа о Розе», нам сегодня недоступен, но есть все же основание полагать, что некая версия прототипа существовала в устном виде и передавалась в суфийских кругах, широко распространенных в Испании. Индийское романтическое произведение «Роза Бакавали» во многом проясняет значение живой системы образов, которой пользовались суфии. Сам «Парламент птиц», помимо отдельных указаний на него у Чосера и других авторов, был полностью переведен на французский язык и издан в Аьеже в 1653 году. Аатинский перевод появился в 1678 году. В существующем по сей день ордене Хызра (Хызр, он же св. Георгий, является святым покровителем суфиев и их тайным руководителем, которого иногда отождествляют с пророком Ильей) используются отрывки из «Мантик ут‑Таир» («Парламента птиц») Аттара. Вот часть церемонии посвящения: Спросили у моря, почему оно оделось в голубое, цвет скорби, и почему оно разволновалось, будто пламя вскипятило его. Ответило море, что голубое говорит о горечи разлуки с Любимым, а «огонь Любви довел меня до кипения». Желтый цвет, как объясняется в посвятительной декламации, – это цвет золота, что указывает на алхимию Совершенного Человека, который очищается до тех пор, пока сам не становится золотом. Одежда посвященного состоит из суфийской голубой мантии с капюшоном, окантованной желтой полосой. В сочетании эти два цвета дают зеленый – цвет посвящения и жизни, истины и бессмертия. «Парламент» был написан за сто семьдесят лет до образования таинственного Ордена Подвязки, который первоначально назывался Орденом св. Георгия. Суфийский орден, который, как считается, Аттар основал и, по‑видимому, сам же и развил, несомненно, под держивает традицию его способов концентрации. Этот орден многим напоминает другие суфийские ордена (тарикаты) и практикует упражнения, рассчитанные на то, чтобы их участники достигали и поддерживали гармонию со всем сотворенным. В «Парламенте птиц» описаны стадии развития суфия, через которые разные люди проходят в разной последовательности. Удод (суфий) собирает птиц, олицетворяющих собой человечество, и предлагает им отправиться на поиски их таинственного Короля. Имя его Симург, и живет он на горе Каф. Сначала все птицы были взволнованы предложением обрести Короля, но потом каждая из них под разными предлогами стала отказываться от личного участия в этих поисках. Выслушав доводы каждой, удод рассказал притчу, показывающую бесполезность предпочтения того, что уже имеется или могло бы быть, тому, что должно быть. Вся поэма насыщена суфийскими образами, и правильное понимание этого произведения требует его детального изучения. На ее страницах можно встретить рассказы о перстне Соломона, о природе скрытого руководителя Хызра, анекдоты о древних мудрецах. В конце концов удод говорит птицам, что в процессе поисков им придется пересечь семь долин. Первая из них называется Долиной Поисков. Здесь путешественнику угрожают всевозможные опасности, он должен отказаться от своих желаний. Затем следует Долина Любви. Это безграничная область, где искатель полностью поглощен стремлением найти Возлюбленного. Затем идет Долина Интуитивного Знания, в которой сердце непосредственно воспринимает свет Истины и начинает познавать Бога. В Долине Отрешенности путешественник освобождается от желаний и зависимостей. В разговор удода с соловьем Аттар вкладывает мысль о никчемности экзальтированных мистиков, стремящихся к романтике ради романтики и возбуждающих себя страстным желанием. Такие люди погружаются в экстатические переживания и разрывают все связи с реальной жизнью. «Тут выступил вперед пылкий соловей, снедаемый жаром страсти. В каждой его трели заиграли всевозможные смыслы великих тайн. Он так красноречиво говорил об этих тайнах, что остальные птицы умолкли. – Я знаю тайны любви, – провозгласил соловей. – Всю ночь напролет я призываю любимую. Я сам обучаю тайнам; жалоба флейты и плач лютни звучат в моей песне. Это я привожу в движение Розу и заставляю волноваться сердца влюбленных. Я непрерывно раскрываю новые тайны, но каждая из них, подобно морским волнам, накатывается на меня новой печалью. Каждый, кто слышит меня, теряет разум от восторга, которого он раньше никогда не знал. Когда Роза надолго покидает меня, я постоянно плачу… Когда же она снова возвращается в этот мир Летом, я открываю свое сердце для радости. Не каждый знает тайны мои, но Роза их знает. Я думаю только о Розе; ничего я не желаю, кроме рубиновой Розы. – Найти Симурга выше моих сил – соловью достаточно любви Розы. Только для меня она расцветает… Разве может соловей хоть одну ночь прожить без Возлюбленной? – О беспечный, ты пленен внешностью! – воскликнул Удод. – Откажись от удовольствий, которые сулят тебе соблазнительные формы! Лицо ее похитило твой разум и изранило сердце шипами изменчивости. Она похитила тебя у самого тебя. Какой бы красивой ни была Роза, красота ее продлится лишь несколько дней. Ищущий совершенства отшатнулся бы с презрением от подобного непостоянства. Если ее улыбка и пробуждает твое желание, то только для того, чтобы печаль от расставания с ней непрестанно тебя терзала. Каждую Весну она потешается над тобой, оставаясь безучастной к твоей боли. Откажись и от Розы, и от красного цвета, несчастный!» Комментируя этот отрывок, один учитель отмечает, что здесь Аттар имеет в виду не только экзальтированных мистиков, чей мистицизм ограничивается только экстатическим состоянием, но и подобных им людей. Такие люди часто испытывают вспышки несовершенной любви, оказывающей на них большое воздействие, но эти вспышки не могут возродить и преобразовать их до такой степени, чтобы сама их сущность претерпела изменения: «Очистить может только огонь любви, приноравливающий свой пламень к объекту обжига. Он сжигает основу и добела раскаляет ядро. Металл отделяется от породы и появляется Совершенный Человек, изменившийся настолько, что каждый аспект его жизни становится облагороженным. Преобразившись, он не становится другим, скорее обретает завершенность, отчего люди и считают его могущественным. Каждая струна его души очищается и поднимается на новую ступень совершенства, берет все более и более высокие ноты, звучит все точнее и проникновеннее, пробуждая в людях особое расположение, такого человека больше любят и больше ненавидят. Испытав свою судьбу, свое предназначение, он обретает бесконечную уверенность и признание, становясь совершенно равнодушным к тому, что его волновало прежде, когда он преследовал лишь тень открывшейся ему теперь сущности. Какими бы возвышенными ни казались ему его прежние переживания, они меркнут в сравнении с обретенной реальностью его измененного состояния». Учитель (Адил Алими) предупреждает о том, что подобные перспективы вдохновят далеко не каждого. «Им не поверит материалист, против них выступит теолог, на них не обратит внимания мечтатель, их будет сторониться поверхностный мыслитель, отвергнет экзальтированный мистик, охотно примет, но неправильно поймет теоретик и подражатель суфиев. – Но, – продолжает он, – мы должны помнить о кодам ба кодам (шаг за шагом): Прежде чем насладиться пятой чашей, необходимо выпить первые четыре, каждая из которых восхитительна». Искатель приходит к осознанию того, что вещи, независимо от того, новые они или старые, не имеют значения. То, что было уже изучено, теряет свою ценность. Путешественник все переживает заново. Он постигает разницу между традиционализмом, например, и реальностью, тенью которого тот является. Пятая долина называется Долиной Объединения. Здесь Искатель осознает единство тех вещей и идей, которые раньше казались ему различными. В Долине Изумления путешественник испытывает замешательство, и в тоже время находит любовь. Он начинает понимать знание не так, как прежде. Нечто, называемое любовью, заменяет собой знание. Седьмая и последняя долина называется Долиной Смерти. В этой долине Искатель постигает тайну того, как отдельная «капля может быть поглощена океаном, оставаясь в то же время значимой. Так он находит свое “место”». Аттар – это псевдоним поэта, означающий в переводе Химик или Парфюмер. Большинство историков считает, что он избрал это имя потому, что его отец владел аптекой, но суфийская традиция гласит, что в этом слове скрыт тайный смысл. Применив обычный способ расшифровки с помощью системы Абджад, известной почти любому человеку, знающему арабский или персидский языки, мы можем заменить буквы слова «Аттар» следующими цифрами: А (айн) = 70 Та =9 Та =9 Алиф = 1 Ра = 200 Эти буквы необходимо привести в определенный порядок в соответствии с правилами семитской орфографии, как показано выше. Хисаб эль‑Джамаль (обычный способ перестановки букв и цифр) является простейшей формой употребления системы Абджад, применявшейся во многих поэтических псевдонимах. При этом необходимо, прежде всего, сложить числовые значения букв (70 + 9 + 9 + 1+ 200), что дает в сумме число 289. Для получения нового «скрытого» трехбуквенного арабского корня следует (опять же в соответствии с обычными методами) разложить сумму на десятки, сотни и единицы: 289 = 200 + 80 + 9 Эти цифры соответствуют следующим буквам: 200 = Р; 80 = Ф;9=Т Теперь необходимо найти по словарю те слова, которые соответствуют какой‑либо комбинации из этих трех букв. Арабские словари составляются по корневой системе (обычно трехбуквенной), поэтому сделать это будет нетрудно. Из трех полученных букв можно составить только такие корни: РФТ, РТФ, ФРТ, ФТР и ТФР. Единственным корнем, значения которого связаны с религией, внутренними реалиями или инициациями, является ФТР. Слово «Аттар» в зашифрованном виде передает концепцию ФТР, которая является указанием на учение Фаридуддина Аттара. Аттар был одним из величайших суфийских учителей. Прежде чем рассматривать значения арабского корня ФТР, мы может кратко упомянуть об идеях Аттара. Суфизм – это образ мысли, представленный Аттаром и его последователями (включая и его ученика Руми) в религиозном формате. Такое мышление связано с ростом и органическим развитием человечества. Его достижение уподобляют наступлению дня после ночи, преломлению куска хлеба после долгого поста, интенсивной физической и ментальной деятельности, непреднамеренной, поскольку она является откликом на интуитивные импульсы. Содержатся ли в корне ФТР нижеследующие значения: 1) религиозные ассоциации; 2) указания на связи между христианством и исламом (суфии называют себя не только мусульманами, но и эзотерическими христианами); 3) идея быстроты или непреднамеренного действия; 4) смиренность, дервишество; 5) сильное воздействие (идей или движений, которыми пользуются в дервишеских школах для подготовки суфиев); 6) «виноград» – суфийский поэтический термин, описывающий внутренний опыт; 7) нечто, пробивающееся из недр природы? Все эти понятия передаются словами, образованными от корня ФТР и составляющими мозаику суфийского бытия. Теперь можно рассмотреть сам корень и его значения: ФаТаР = раскалывать, расщеплять что‑либо; выяснять, начинать; сотворять вещи (о Боге); ФуТР = гриб (то, что пробивает себе путь наверх раскалыванием); ФаТаРа = завтракать, разговляться; ТаФаТТаР = разделить, разбить; ИИД эльФиТР = праздник разговения; ФиТРАТ = природная склонность, религиозное чувство, религия ислама (подчинение божественной воле); ФаТИР = пресный хлеб; непреднамеренное или безрассудное действие; поспешность; ФаТИРА = небольшая плоская лепешка, похожая на ту, которая употребляется для причастия; ФАТиР = Создатель; ФуТайюРи = бесполезный человек, пустой, тупой; ФуТАР = тупая вещь, подобная тупому мечу. Традиция приписывает Аттару изобретение особого суфийского упражнения, получившего название «Стоп!», упражнения для Остановки Времени. Это происходит, когда учитель в определенный момент приказывает ученикам прекратить всякое движение. Во время этой «остановки времени» он передает им свою бараку. Считается, что внезапное прекращение всех физических действий раскрывает сознание, способствуя особому ментальному развитию за счет той энергии, которую раньше расходовали мускулы. В суфийских таблицах, как это ни странно, корень ФТР преобразовывается в корень КММ. Применяя систему Абджад, от этого корня можно получить в свою очередь слово КиФФ – Божественная остановка. Этой «Остановкой» называют упражнение «Стоп!», которым может руководить только обучающий мастер. «Гриб», одно из второстепенных значений корня ФТР, наталкивает на интересные размышления. Во многом благодаря трудам мистера Р. Гордона Уоссона, стало известно, что в древние времена (а в очень многих местах и поныне) был широко распространен экстатический культ, основанный на употреблении в пищу галлюциногенных грибов. Связано ли значение корня ФТР с этим культом? Да, но не совсем в том смысле, который сразу приходит в голову. ФТР – это действительно гриб, но не галлюциногенный, и мы располагаем двумя источниками, подтверждающими это. Во‑первых, арабское слово, обозначающее специфический гриб такого рода, образовано от корня ГРБ. Слова, образованные от этого корня, указывают на странное воздействие таких грибов, а производные от корня ФТР – нет: ГХаРаБа = уходить, уезжать, опухать (о глазах); ГХаРаб = покидать свою страну, уезжать за границу; ГХуРБ(ан) = место, в котором звезда скрывается за горизонтом; отсутствовать или быть далеко; ГХаРуБ = быть неясным; то, что не очень хорошо понимают; становиться чужестранцем; ГХаРаБ = уходить на Запад; А‑ГХРаБ = проявлять странность или неумеренность в словах или делах; неумеренно много смеяться; быстро бежать; заходить далеко вглубь страны; ИСТа‑ГХРаБ = считать что‑либо странным, экстраординарным; также неумеренно много смеяться; ГХаРБ = лезвие меча; слезы и т. д.; ЭШ эль ГХуРАБ = поганка (дословно – «хлеб вороны, [пища] запутанного, темноты, всяческой странности»). Второе интересное доказательство того, что суфии использовали корень ФТР для обозначения внутренних переживаний, вызываемых отнюдь не химическими средствами, содержится в одном отрывке из трудов, удачно именуемых Маст Каландар (дословно «опьяненный дервиш») который опровергает мнение о том, что галлюциногенные грибы могут вызывать мистические переживания, считая такое объяснение совершенно неверным. Для начала приведем дословную выдержку из текста: «Дабы не дать рассеяться рвению и сущности религиозного чувства, Творец предписал Влюбленным (суфиям), разговляться «виноградным соком», а в жертвенном хлебе тех, кто не достиг полного понимания, он оставил символ. Знай же, что просветленный суфий далек от щелей и трещин обмана, являющегося искажением, и подошел к тому другому (тайному) экстатическому переживанию: он был далек от поедания грибов и от их безумия был далек он. Он питается истинами, раскрывающимися на Пути целостности. Когда, наконец, после распространения (виноградной лозы), созрел виноград, и сок его дал вино, и появилась пища (после воздержания), тупым ятаганом странным образом вытесали Завершенного Человека. Но хлеб этот не оттуда, откуда они говорят, и не из‑под дерева. Воистину, в этой сокрытости хлеба голодных и жаждущих раскрывается Истина Творения и только в ней может быть познан экстаз. Только покончив с трапезой, вкушает он свой напиток. Творец раскрывается как Открывающий». Этот замечательный отрывок считали бредом сумасшедшего. Шейх Мауджи из Азамийя комментирует его на страницах своего произведения «Дуруд» (Рассказы): «Существует некое ощущение, являющееся истинным пылом и связанное с любовью. Оно происходит из глубокой древности и необходимо человечеству. Признаки этого ощущения остаются и в кругах, отличных от суфийских, но теперь только в символической форме – ибо там есть Крест, однако у нас – Иисус. Искатель должен помнить о том, что существуют иллюзорные подобия чувств, напоминающие собой сумасшествие, но не то сумасшествие, которое имеют в виду суфии, как это сделал наш автор, говоря о себе (Маст Каландар). Истинное озарение приходит именно отсюда, из этого источника, начало которого мы называем вином от винограда, от лозы, от результата расщепления и схватывания. После периода воздержания от вина или хлеба, отрешения от привязанности, появляется сила, которая является формой Раскрытия. Она дает питание, которое не имеет аналогов в мире физических вещей». Оригинальный отрывок, написанный на более или менее литературном персидском языке, объясняет нам, что именно пытался сделать «сумасшедший дервиш». Этот отрывок построен на употреблении слов, образованных от корня ФТР. Ни в каком переводе невозможно сохранить этот литературный прием. Так как в английском языке слова «раскалывать», «лепешка», «религиозное переживание» и т. д. образованы от разных корней, мы не можем передать почти жуткое ощущение, возникающее от использования автором одних и тех же звуков. Вот пример: Йя барадар, Фатир аст тафаттари фитрат ва дхати фитрат… В отрывке, состоящем из ста одиннадцати слов, производные от корня встречаются двадцать три раза! Нельзя сказать, что эти слова используются неправильно, но употребление многих из них столь необычно (можно было бы подобрать более употребимые слова для данного контекста), что нет никакого сомнения в том, что этот отрывок был написан для того, чтобы показать, что химические галлюциногены, получаемые из грибов, вызывают несомненные и тем не менее фальшивые переживания. жүктеу/скачать 5.56 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|