Идрис Шах Суфии Канон 0
жүктеу/скачать 5.56 Mb.
|
| Илм‑амози тарикиш кавли аст
Харфа‑амози тарикиш фа’ли аст Факр‑амози аз сохбат каим аст. «Наука изучается с помощью слов, искусство – с помощью практики, а отстраненность познается в компании». Но поскольку сам метод изучения необходимо изучать, Руми в другом месте говорит: «То, что обычному человеку кажется камнем, для знающего является жемчужиной». Функция учителя заключается в том, чтобы открыть ум искателя, в результате чего тому становится доступно осознание собственного предназначения. Для того чтобы добиться этого, человек должен понять, в какой степени его обычное мышление сковано различными предположениями. Пока кандидат не добьется этого, он не сможет достичь истинного понимания и будет годен только для участия в деятельности обычных человеческих организаций, которые учат его мыслить согласно определенным стандартам: «Открой двери своего разума, чтобы впустить вовнутрь заблудшее понимание, ибо ты беден, а оно богато» (Руми). Суфизм в определенном смысле можно рассматривать как борьбу против того, чтобы слова использовались для установления определенных образцов мышления, посредством которых человечество удерживается на некой стадии неспособности или поставлено на службу организмам, не представляющим собой в конечном итоге никакой эволюционной ценности. Одного суфия как‑то спросили, почему суфии используют слова в особом смысле, порой удаленном от их привычного значения. Он ответил: «Подумайте лучше о том, почему обычный человек страдает от тирании слов, скованных обычаем до тех пор, пока не начинает их использовать только в качестве инструментов». Связь между учителем и обучаемой личностью в суфизме невозможно понять в отрыве от самого учения. Часть этого учения находится вне времени и пространства. Она соответствует определенному элементу в учителе и ученике, имеющему подобный статус. Другая часть учения пронизывает все многочисленные аспекты, на которые обычное сознание расщепляет опыт, жизнь и мир форм. Особое взаимодействие приводит к трансформации. Взаимоотношения такого рода в конечном смысле намного превосходят обычные рамки обучения и изучения. Суфийский учитель делает нечто большее, чем передает формальное знание, он больше, чем тот, кто находится в гармонии с учеником, больше, чем механизм, передающий определенный запас накопленной им информации. Он обучает большему, чем методы мышления или определенное отношение к жизни, он обучает даже большему, чем потенциальная возможность к саморазвитию. В предисловии к книге, которая быстро стала классикой в середине XX в., чешский профессор Эрих Хеллер касается вопроса изучения литературы, и в особенности ее преподавания. Он говорит, что учитель «выполняет задачу, которая кажется неосуществимой, если применять научные лабораторные методы, он обучает тому, чему, строго говоря, обучить невозможно. Это можно только “схватить” подобно страсти, пороку или добродетели» («Ум, лишенный наследства», Лондон, 1952). Функция суфийского учителя, однако, еще более сложна. В отличие от учителя литературы, у него нет какой бы то ни было задачи в обычном смысле этого слова. Его единственная задача состоит в том, чтобы быть, быть самим собой. Если его бытие правильно функционирует, смысл того, чему он учит, проецируется на ученика. Именно поэтому не существует никакого разделения в личности суфийского учителя на публичное и частное. Тот, кто имеет одно лицо в классной комнате, а другое – дома, кто культивирует профессиональное отношение или старается быть приемлемым для всех, не является суфием. Суфийский учитель, однако, обладает внутренним постоянством. При всех кажущихся изменениях в его поведении, его внутренняя индивидуальность остается единой. Актер, который «входит в роль», не может быть суфийским учителем. Мужчина (или женщина), настолько увлеченный своей официальной ролью, что полностью отождествляется со своей временной личностью, не может быть суфийским учителем. Не обязательно быть столь же продвинутым, как Уолтер Митти (образ, созданный Джеймсом Тарбером), чтобы почувствовать «вовлеченность» – состояние тех, кто находится на одной из низших стадий суфийской осознанности. Склонность к временному обладанию характером не делает человека учителем. Однако в обычном человеке настолько прочно укоренилась привычка к чередованию личностей, что «исполнение роли» стало уже социально приемлемым. В значительной доле случаев этой стандартной социальной процедуры, в человеке формируется синтетическая личность. Это само по себе не считается злом, но с суфийской точки зрения такая личность является верным признаком незрелости. Внутреннее единство личности, которое проявляется разными способами, означает, что личность суфийского учителя не имеет сходства с поверхностной, идеализированной личностью буквалиста. Неизменно‑спокойная личность, равнодушный мастер или человек, внушающий один только страх, человек, который «никогда не меняется», не может быть суфийским мастером. Аскет, достигший отрешенности от вещей этого мира и ставший в результате поверхностным воплощением того, что кажется поверхностному человеку образцом отрешенности, не является суфийским мастером. Объяснение этому не надо долго искать. Статичное бесполезно для органической жизни. Человека, который всегда спокоен и собран, насколько об этом можно судить, подготовили к исполнению этой функции, функции отрешенности. Он «никогда не проявляет волнения», следовательно, лишая себя одной из функций органической, а также ментальной жизни, он тем самым сужает круг своей деятельности. Перетренированный человек превращается в гору мышц. Отрешенность для суфия является всего лишь одним из аспектов динамического взаимообмена. Суфизм работает посредством чередования. Интеллектуальная отрешенность полезна только в том случае, если она помогает человеку что‑нибудь сделать в конечном итоге. Она не может быть конечной целью ни одной из систем, созданных для самореализации человека. В однобоких или пришедших в запустение метафизических системах средства естественно становятся целью. Отрешенность, неподвижность или добросердечность (каждое из этих качеств является одним из аспектов развития любого человека) считаются столь необычными достижениями, самодостаточными и в то же время столь редко достижимыми, что последователь подобной системы этими приобретениями и удовлетворяется. На следующем этапе подобного развития человек обращается к рационализации, с помощью которой он стремится убедить себя в том, что достижение отрешенности, аскетизма или любого другого частичного достоинства обладает некоторым высшим или абсолютным смыслом. «Такой‑то достиг полной отрешенности и потому стал озаренным», – подобные утверждения передаются из уст в уста и превращаются в легенды. Одно, конечно же, не следует из другого, но людям кажется, что именно так оно и есть. В Западной Европе от вполне разумных в других отношениях людей можно услышать, например, следующее: «Я знаю одного удивительного человека, он контролирует свое сердцебиение. Я всегда советуюсь с ним о своих проблемах». Если тому же человеку сказать: «Такой‑то – удивительный человек, он может печатать до восьмисот слов в минуту. Посоветуйтесь с ним о своих проблемах», – ответом будет немедленное негодование. В метафизической области человек может учить чему‑то, заручившись доверием своих учеников, только в том случае, если сам искренне верит в то, чему он учит. Если он говорит вам, что, стоя на голове, можно достичь какой‑либо мистической цели, он должен сначала убедить вас, что данная цель и в самом деле была достигнута с помощью подобной методики. Это то, что называется позитивным утверждением, которое можно принять или отвергнуть. Суфийский метод обучения охватывает более широкую область. Заостряя внимание ученика на иных точках зрения, отличных от общепринятых, и практикуя целый комплекс видов деятельности, совокупно называемых суфизмом, учитель старается сделать доступными для своего подопечного материалы, которые помогут развитию его сознания. Как отмечает сэр Ричард Бартон, его методы даже могут показаться разрушительными, но в действительности они «конструктивны, по сути». Именно это имеет в виду Руми, когда говорит, что для того, чтобы найти сокровище, нужно разрушить дом. Человеку не хочется разрушать свой дом, даже если сокровище намного полезнее для него, чем это сооружение, к которому (мы можем допустить это для большей наглядности) он не питает особой привязанности. Руми говорит, что сокровище «будет наградой за разрушение дома». В данном случае никто не говорит о том, что человека необходимо заставить разбить яйца еще до того, как из них можно приготовить яичницу, нет, речь идет о ситуации, когда яйца сами себя разбивают в стремлении стать яичницей. Таким образом, суфийский учитель, будучи «руководителем, философом и другом», занимается деятельностью, которую можно считать многофункциональной. Как руководитель он указывает Путь, но идти по нему искатель должен самостоятельно. Как философ он любит мудрость в первоначальном значении этого слова. Однако любовь для него означает деятельность, а не просто наслаждение или отчаяние неразделенной любви. В качестве друга он действует как товарищ и советчик, вселяя уверенность в искателя и помогая ему, благодаря своей способности узнавать о потребностях другого человека, обрести такую точку зрения, которая послужит ему наилучшим образом. Суфийский учитель – это связующее звено между учеником и его целью. Он олицетворяет собой саму «работу», продуктом которой сам является, а также неразрывность этой системы, «цепь передачи». Подобно тому, как армейский офицер для практических задач символизирует для отдельного солдата государство и его цели, суфий символизирует шарику, целостность суфийского организма. Суфийский учитель не может быть сногсшибательной личностью, привлекающей миллионы последователей, слава которой достигает самых отдаленных уголков земли. Степень его озаренности может быть очевидна, по большей части, только для озаренных. Подобно радиоприемнику, человек может распознавать физические и метафизические качества других людей в пределах собственного диапазона восприятия. Таким образом, человек, будь то мужчина или женщина, которого впечатляет и поражает личность учителя, не обладает достаточной степенью осознанности, чтобы правильным образом встретить воздействие и применить его с пользой. Предохранитель может и не перегореть, но прибор раскалится до недопустимых пределов и потеряет способность работать. «Травинкой невозможно проткнуть гору. Если бы солнце, освещающее мир, приблизилось бы к нему, мир был бы поглощен его жаром» (Руми, «Маснави», кн. 1, перевод Винфилда). Человек, начинающий свое развитие, может лишь мельком узреть качества следующего уровня развития, не говоря уже о более высоких стадиях. По аналогии с физическим миром совершенно очевидно, что люди, составляющие большинство человечества, не способны даже воспринять реальные качества мудреца, человека достигшего четвертой стадии суфийского развития, если сами они находятся на первой или второй стадии. Суфии говорят, что для летучей мыши будет полезен слабый свет. Сияние солнца ничего ей не даст, разве что одурманит. Так называемый свободный или рациональный ум, сталкиваясь с проблемами наставничества, делает поразительные предположения. Когда человек заявляет, что предполагаемый учитель должен убедить его в том, что он действительно является учителем, прежде чем он за ним последует, он едва ли отличается от дикаря, который говорит: «Если мне покажется, что человек обладает необычными силами или сумеет каким‑то другим образом одолеть мой механизм оценки, я буду готов подчиниться ему». Такой человек может быть полезен колдуну из джунглей, недавно получившему «волшебные вспышки» магния из Германии, но самому себе он вряд ли будет полезен. Еще менее полезным такой человек будет для суфийского дела, поскольку он не готов принять истину, хотя, быть может, всегда готов чему‑нибудь изумляться. Человек должен обладать интуитивной способностью к распознаванию истины. Во время моего посещения суфийского учителя Либнани, к нему пришел какой‑то человек, и я стал свидетелем такого разговора: Человек: «Я хочу учиться, возьмете ли вы меня в ученики?» Либнани: «Я не чувствую, что вы знаете, как учиться». Человек «Можете ли вы научить меня, как учиться?» Либнани: «А можете ли вы учиться тому, как позволить мне учить вас?» В суфизме существует огромное разнообразие учителей. Отчасти это объясняется тем, что они считают себя частью некоего органического процесса. Это означает, что они могут оказывать влияние на людей, даже если последние и не осознают существование подобного взаимодействия. В средние века, например, суфий мог путешествовать в заплатанной одежде и обучать с помощью знаков, сохраняя при этом молчание или произнося таинственные слова. Такие суфии не основывали формальных школ, но выполняли функцию передачи суфийского послания людям тех стран, через которые они проходили. Есть сведения о том, что эти странные люди занимались своей деятельностью в Испании и во всей Европе. Между прочим, такого молчаливого учителя, проделывающего странные движения, называли аглак (множественное число агла‑кин, что произносилось через сочетание горлового «р» и европейского «к» – как арлакин или арлекин). В этой арабской игре слов соединены два значения: «великая дверь» и «спутанная речь». Без сомнения, для непосвященных его внешность навсегда соединилась с образом Арлекина. Суфийский адепт может носить и заплатанную, и обычную одежду, он может быть молодым или старым. Худжвири упоминает о встрече с молодым учителем такого типа. Он пишет, что один человек, желавший познакомиться с суфизмом, увидел юношу в одежде адепта, но с бутылкой чернил на поясе. Он посчитал это необычным, так как суфии, как правило, не были писцами. Он подошел к этому «шарлатану», которого он принял за писца, использующего в своих целях авторитет заплатанной одежды, и спросил его, что такое суфизм. Юноша ответил: «Суфизм в том, чтобы не думать, что человек не является суфием только потому, что он носит чернильницу». Хотя суфий может достичь озарения в течение как долгого, так и короткого периода времени, он не может стать настоящим учителем, пока не получит Мантию Позволения (набирать учеников) от своего собственного наставника. Далеко не все суфии могут быть учителями. Эзотерическая интерпретация известной шутки подытоживает эту мысль следующим образом: жүктеу/скачать 5.56 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|