КТО ИЗ ПИСАТЕЛЕЙ БОЛЬШЕ ВСЕХ ЗАРАБАТЫВАЛ?

26. КТО ИЗ ПИСАТЕЛЕЙ БОЛЬШЕ ВСЕХ ЗАРАБАТЫВАЛ?

Как ясно из заголовка, речь пойдет не о венгерских писателях. Если бы я стал копаться в их гонорарах, мне пришлось бы назвать главу по-иному: «Кто из писателей зарабатывал меньше всех ?»

Заработок писателя зависит от того, с какой продуктивностью творит он свои произведения; какую популярность завоевал он себе; есть ли в нем деловая жилка; умеет ли он превратить чернила в золотой поток, ухватив сенсационную тему. Должен сразу предупредить, что речь пойдет не о ныне живущих писателях. Слухи, идущие из заморских стран, поражают наше воображение громадными суммами; однако суммы эти имеют к литературе столь же малое отношение, как доходы какого-нибудь торговца зерном с дикого Запада. С невероятным шумом выпускаемые в свет романы тоже поставляют зерно — но не чистую литературную пшеницу, а дешевый суррогатный фураж. К сообщаемым мною сведениям нельзя подходить с современными мерилами ценности.

Если сто лет назад какой-нибудь модный английский писатель получал за свой роман, скажем, тысячу фунтов, то в форинтах это было сказочной суммой. И все же это были огромные деньги по тем временам, когда у нас Шандор Петефи за какие-то сорок старых форинтов в месяц целыми днями скрипел пером в редакции пештской газеты.

Начну с продуктивности. Одним из самых продуктивных писателей, когда-либо живших на свете, был испанец Лопе де Вега. Сочинять стихи он начал с пяти лет, когда не умел еще читать и писать. Стихи свои он диктовал сверстникам, постигшим уже секреты письма, и брал с них за это фрукты, сладости, игрушки. Детские эти стихи, конечно, не дошли до потомства, история литературы знает лишь зрелые произведения Лопе де Веги. Достоинства их нет нужды здесь доказывать: пьесы Лопе де Веги сами говорят за себя, и не просто говорят, а кричат. Всего перу его принадлежит тысяча восемьсот пьес. Все они написаны в стихах; по подсчетам одного ученого, у которого, вероятно, было много свободного времени, это 21 316 000 строк! Трудно даже представить, с какой быстротой он набрасывал на бумагу свои стихи. Ни над одной из пьес он не работал более трех дней; а очень многие начинал и заканчивал за двадцать четыре часа. Актеры же буквально стояли у него за спиной; не успевал песок высохнуть на рукописи, как они выхватывали листы и бежали с ними в театр.

Правда, по собственному признанию писателя, в такие часы он уносил Плавта и Теренция в другую комнату и запирал их в какой-нибудь шкаф. Ему было стыдно смотреть им в глаза. Соответственны были у него и доходы. Точных сведений о них у нас нет; известно лишь, что литературная работа принесла ему 105 000 золотых. То есть, по тогдашним понятиям, он был мультимиллионером.

Что касается популярности, то естественно, что доходы писателя возрастают пропорционально количеству лавровых листьев у него надо лбом. Начинающий писатель создаст, может быть, настоящий шедевр — издатель, однако, с большой неохотой полезет в карман. Мильтон с рукописью «Потерянного рая» обошел не одного издателя: везде его вежливо выпроваживали. Наконец один клюнул на кажущийся весьма тощим кусок; но и вознаграждение назначил весьма тощее: за свое бессмертное произведение Мильтон получил всего-навсего пять фунтов.

Виктор Гюго в начале своего писательского пути продал роман «Ган Исландский» за 300 франков. Позже, находясь в зените славы, он получил за «Отверженных» 400 тысяч. Конечно, популярность зависит и от условий на родине писателя.

Гете был связан со своим издателем, Котта, в течение тридцати семи лет — и за это время получил от него ровно 401 090 марок. То есть, если прибавить к гонорару за «Отверженных» все то, что причиталось Гюго за переводы романа на иностранные языки, то без всякого преувеличения можно сказать, что Гете за сорок лет заработал не больше, чем Гюго лишь одним своим романом.

Перейду к деловой жилке. Особенно явно она присоединялась к таланту у французских писателей. Это они придумали роман с продолжением, который можно доить дважды. Сначала роман печатается в газете, затем сваливается на читателей в виде книги.

Периодические издания оплачивают такие романы построчно. Во времена Эжена Сю и Дюма-отца плата за строку была 1 франк 25 сантимов, причем неполные строки считались как полные. Поэтому писатели питали особое пристрастие к диалогам: там не требовалось дописывать строчку до конца. Более того, диалоги можно было, при некотором умении, разбавлять. Персонажи, например, беседовали таким образом:

— Итак, вы утверждаете, что видели убийцу?

— Да.

— Но этого быть не может!

— Повторите еще раз!

— Да, я видел убийцу.

— Просто невероятно!

— Клянусь!

— Так значит, это все-таки правда?

— Именно!

Вот вам десять строк, дающие двенадцать с половиной франков легкого заработка. Больше, чем Петефи получал вначале за свои стихи.

Однако владельцы газет тоже скоро сообразили, что к чему. С Дюма они стали со временем заключать договоры на условии, что платить будут не за строчку, а за букву. За каждую букву он получал два сантима. Но в общем сантимы его действовали по пословице, согласно которой копейка к копейке — вот и рубль, — и, складываясь, давали ему дохода двести тысяч франков в год. А затем, в руках у транжиры-писателя, франки снова распадались на сантимы.

Эти модные французские писатели умели не только зарабатывать, но и тратить. Когда книги Ламартина открыли перед ним шлюзы золотого потока, он решил отправиться в путешествие на Восток. Купив корабль, он снарядил его на свои средства и вместе с женой и дочерью отплыл в Малую Азию. Причаливая к суше, он останавливался лишь в тех домах, которые были уже его агентами куплены для него. С собственными караванами он наведывался в гости к вождям племен и дарил им богатые подарки, как и подобает королю поэтов.

Писатели-транжиры если и проматывали свой талант, то по крайней мере получали взамен от жизни большие и малые радости. Но что за жестокая шутка судьбы крылась в том, что самый известный и больше всех зарабатывающий английский писатель, Вальтер Скотт, вынужден был трудиться, чтобы отдать долги!..

Писатель пусть сидит за столом; суета делового мира не для него. И Скотт вступил компаньоном в большое издательское и печатное предприятие. И в один прекрасный день обнаружил, что фирма обанкротилась, а он должен кредиторам сто тридцать тысяч фунтов! Всю сумму он должен был заработать своим пером. В этой страшной ловушке писатель жил буквально до конца своих дней. За два года, с января 1826 по январь 1828 года, он заработал и отдал кредиторам сорок тысяч фунтов (в пересчете на венгерские деньги более миллиона золотых пенге; но в те времена это была куда большая ценность). Однако чрезмерное напряжение сломило его. Еще несколько лет, еще несколько мешочков золота кредиторам — и перо выпало у него из рук.

Эта банальная метафора в данном случае точно отвечает действительности. Тяжелобольной, он сел к столу, взял перо — и не смог его удержать. Перо выскользнуло из его пальцев. Он сказал грустно: «Теперь мое место в постели »; скоро и постель он сменил на гроб. Оставшуюся часть долга собрали и выплатили по национальной подписке.

Я должен сказать еще о сенсационных темах. Здесь для наглядности вернусь от старых времен к примеру более свежему.

Одно американское издательство в 1927 году предложило Линдбергу два миллиона долларов, если он опишет свои приключения над океаном в книге на пятьдесят тысяч слов. То есть за каждое слово он получил бы сорок долларов. Линдберг — к вящему изумлению дельцов от литературы — отверг предложение. Он сказал, что умеет лишь летать, в литературе же ничего не смыслит.