все еще отрицательна, о чем свидетельствуют практика бальза
мирования и вера в путешествие души в царство мертвых и в по
тусторонний суд с Озирисом во главе. Наиболее символичной
формой начала искусства является архитектура,
независимая
от какойлибо утилитарной цели, с ее подземными гробницами
и пирамидами, которые представляют собой «огромные кристал
лы, скрывающие в себе внутреннее ядро и окружающие его в ка
честве созданной искусством внешней формы»
151
. Недвижный
камень, собранный согласно законам геометрических и числен
ных
соотношений, — это намек на то, что дух умер для органиче
ской жизни, однако намек, выраженный неадекватно,
что вполне
соответствует символу. Именно благодаря своему таинственно
му «иероглифическому» символизму произведения египетского
искусства отличаются загадочностью. Становится понятно по
стоянное присутствие фигуры Сфинкса — как символа симво
лизма. Перед лицом этих животных с головой человека испыты
ваешь чувство, будто через них и в них дух пытается отделиться
от тупости животного состояния, однако свободы так и не обре
тает (о чем свидетельствует зоопоклонство).
Разрешить, вместе
с Эдипом, загадку Сфинкса сумеют греки: благодаря временно
му соответствию ясного духа и формы.
Жан Лакост. Философия искусства
«Дневник» («Journal») Делакруа
152
и «Эстетические курьезы»
(«Curiosite´s esthe´tiques») Бодлера имеют для постгегелевской
философии
искусства значение, которое трудно переоценить.
С одной стороны, упомянутые художник и поэт являются зачи
нателями целой традиции, которая протянется от Синьяка
(«От Эжена Делакруа к неоимпрессионизму»
153
. — «D’Euge`ne
Delacroix au ne´oimpressionisme»), Гогена и Ван Гога (его письма
к брату Тео)
154
до Клее («Размышления художника». — «Das bild
nerische Denken») и Кандинского («О духовном в искусстве». —
«Du spirituel dans l’art»)
155
. Все это —
сочинения художников,
которые не ограничивались написанием сугубо технических «трак
татов по живописи». Гегель констатировал, что искусство как вы
ражение абсолюта — форма, исторически уже отжившая. Этим
приговором — более тонким, чем приговор Платона, — он
в самой
острой форме поставил вопрос об искусстве (а значит, и о месте
художника) в современном прозаическом буржуазном обществе.
Как философ Гегель полностью примирился с упадком искусства.
Но не стоит удивляться, что и сами люди искусства философично
задаются вопросом о смысле
своей работы и ищут оправдания,
в котором общество и «абсолютное знание» им отказывают. С дру
гой стороны, Бодлер и Делакруа с предельной ясностью излагают
новую эстетику, которой, к примеру,
не смог не поддаться и Фрейд
257
Достарыңызбен бөлісу: