Исследование (1967) Вступительное слово Уильяма
жүктеу/скачать 1.48 Mb.
|
Глава XVI58-летний президент, находящийся в упоении любви весной этого года, внезапно столкнулся с чрезвычайно серьезной проблемой. Хауз не встретил в Берлине никакого желания заключить разумный мир, а 7 мая 1915 года был потоплен английский лайнер "Лузитания", на борту которого находились 124 американских пассажира. До этого Вильсон чувствовал себя в стороне от европейского конфликта. Ему казалось крайне невероятным, что США будут втянуты в войну. Его старания положить конец войне были стараниями относительно спокойного внешнего наблюдателя, пытающегося положить конец войне, разрушающей цивилизованный мир. Потопление "Лузитании" принудило его в первый раз серьезно задуматься над вопросом: что он лично может сделать для того, чтобы уберечь США от вступления в войну? Вильсон не был пацифистом. Он сказал Хаузу, что "не разделяет точки зрения многих нынешних государственных деятелей, полагающих, что война губительна для экономики, но не видит более славного пути умереть, чем в сражении!". Более того, он сильно симпатизировал союзникам. Его английские предки, его преклонения перед Берком, Брайтом, Бэджготом и Гладстоном, его любовь к Ридалу, его преданность идеям и идеалам английского среднего класса, его невежество относительно европейской жизни и тонкостей европейской политики сделали неизбежным то, что его симпатии оказались на стороне Англии. Однако личная симпатия не привела его в 1914 году к заключению о том, что следует ввергнуть США в войну в качестве союзника Англии. Он очень хорошо сознавал, что, хотя в Америке и имеются ярые просоюзнические и прогерманские группировки, большинство американцев вовсе не желают войны. Он понимал, что его действия не будут оправданы, если он втянет Америку в войну, которой не желает народ. Несмотря на свою симпатию к Англии, Вильсон в то время четко разграничивал интересы Англии и Соединенных Штатов, чего нельзя сказать о Хаузе. 2 дня спустя после гибели "Лузитании" Хауз, находящийся в Лондоне, послал каблограмму Вильсону: "Я считаю, что следует потребовать от Германии гарантии в том, что это больше не повторится. Если же она не даст такой гарантии, мне придется информировать правительство Германии, что наше правительство примет все необходимые меры для обеспечения безопасности американских граждан. Если в результате этого последует война, это будет не новая война, а попытка быстрее положить конец уже идущей войне". Что-то в рассудке Хауза заставило его проглядеть тот факт, что это будет "новая война" для США. и что придется платить жизнями американских граждан. Хауз обычно позволял сэру Уильяму Уайзмену, главе британской секретной службы в США, сидеть в его частном офисе в Нью-Йорке и читать наиболее секретные документы американского правительства. Все это вполне объяснимо: ведь родители Хауза были англичанами. Симпатия, питаемая Вильсоном к Англии, его романтическое чувство, что смерть в сражении является прекрасной, и влияние Хауза - все это вместе взятое пробуждало в нем желание втянуть США в эту войну. Все эти сознательные мотивы поддерживались бессознательными источниками. В своем бессознательном он отождествил себя с еврейским Иеговой, которому нравилось убивать своих врагов, а его Супер-Эго постоянно требовало, чтобы он стал правителем мира. Но с другой стороны, его чувство ответственности перед американским народом также поддерживалось бессознательной силой. Большая доля его пассивности к отцу наполняла его бессознательное отождествление себя с Христом и находила выход посредством любви "народа в массе". Он ежедневно дважды в день читал Библию, и ему, безусловно, была хорошо знакома фраза: "По делам их узнаете их". Он хотел породить не плод войны, а плод мира. В первые дни 1915 года его отождествление себя с Христом было достаточно могущественным, чтобы уравновешивать его воинственные побуждения. Потопление "Лузитании" ввергло Вильсона в состояние неуверенности, в котором он пребывал 6 дней; затем, следуя совету Хауза, он подготовил и зачитал своему кабинету ноту, требующую от германского правительства официального подтверждения непричастности к потоплению "Лузитании", репарации и обещания, что подобные акты не будут повторяться. В ноте была угрожающая фраза: "Имперскому германскому правительству не следует ожидать, что правительство Соединенных Штатов откажется от какого-либо слова или действия..." Но как только Вильсон занял такую угрожающую войной позицию, он тут же начал колебаться. После заседания кабинета, на котором была одобрена нота Вильсона, госсекретарь Брайан, будучи пацифистом, убеждал президента в том, что американский народ не хочет войны и что угроза войной со стороны Америки не находится в соответствии с христианской доктриной. Брайан начал вести переговоры о заключении мирных договоров с 30 странами. Основным условием этих договоров являлось следующее: возможные в ходе переговоров разногласия с США должны быть переданы на рассмотрение комиссии по их расследованию, во время сессий которой, в течение по крайней мере 9-месячного периода, спорящие стороны не будут предпринимать друг против друга военных действий. Германия, единственная изо всех европейских великих держав, отказалась подписать такой договор с США. Брайан убедил Вильсона разрешить ему послать инструкцию Джеймсу В. Джерарду, американскому послу в Берлине, одновременно с нотой по поводу "Лузитании", приказывающую Джерарду уведомить германское правительство о том, что правительство Соединенных Штатов согласно предоставить рассмотрение вопроса о гибели "Лузитании" комиссии по расследованию, действующей на основании договоров Брайана. Таким образом, Вильсон решил одновременно отправить в Берлин публичную ноту протеста, грозившую войной, и секретную инструкцию, предлагающую сделать невозможным для США вступление в войну с Германией, по крайней мере в течение 9 месяцев. Конфликт в его душе вряд ли мог получить лучшую иллюстрацию. Посредством этой алогичной акции он нашел выражение как для своего желания начать войну, так и для своего желания сохранить мир. Брайан совместно с Вильсоном написал инструкцию Джерарду, которая была отправлена из Белого дома в государственный департамент для кодировки и передачи ее в Берлин. Ни одно должностное лицо американского правительства, за исключением Вильсона и Брайана, не знало о ее существовании. Случайно о ней узнал советник государственного департамента Роберт Лансинг и сразу же принял меры по предотвращению ее отправки. Практически все члены кабинета убеждали Вильсона не посылать эту инструкцию Джерарду. Вильсон сдался. В Германию была отправлена только нота по поводу "Лузитании". 28 мая из Берлина был получен ответ. В нем говорилось, что "Лузитания" была вооруженным крейсером и транспортом и, следовательно, являлась военным судном. 9 июня 1915 года Вильсон отклонил эти доводы как необоснованные и потребовал гарантий в том, что подобный акт не повторится. Брайан, разочарованный тем, что сорвался его план с инструкцией Джерарду, и чувствуя, что нота американского правительства неминуемо приведет к войне, вышел в отставку. Вместо него государственным секретарем был назначен Лансинг. Германское правительство медлило с ответом на вторую ноту Вильсона по поводу "Лузитании". А 19 августа 1915 года был потоплен английский пароход "Арабик", державший курс на Нью-Йорк. На его борту находились двое американцев. 21 августа Вильсон написал Хаузу, прося у него совета, как поступить в связи с гибелью "Арабика". Хауз в ответ посоветовал Вильсону отозвать Джерарда и отправить домой Бернсторфа и добавил, что это означает войну. Вильсон не захотел последовать его совету, и Хауз отметил в своем дневнике: "Меня удивляет занимаемая им позиция. Он явно стремится как можно дольше оттягивать вступление США в войну". 1 сентября 1915 года терпение Вильсона было вознаграждено. Бернсторф официально сообщил Лансингу: "Лайнеры не будут потопляться нашими подводными лодками без предупреждения и без сохранения жизни невоенному персоналу при условии, что они не будут стремиться уйти и не окажут с опротивления..." Несмотря на официальное заявление немцев, Вильсон понимал, что нападения на корабли будут возобновлены, как только немецкое правительство сочтет целесообразным начать военные действия против них. Более того, его сильно беспокоили натянутые отношения между Англией и США. В конце лета 1915 года он понял, что члены его правительства все более и более клонят его к наложению эмбарго на поставку военных запасов и снаряжения англичанам, которых он любил, и, таким образом, к помощи в обеспечении победы Германии, которую он ненавидел. Вильсон не знал, что делать. Он был шокирован оккупацией Бельгии, ужаснулся при известии о гибели "Лузитании" и возмутился по поводу жестокостей, будто бы имевших место в Бельгии, в истинности которых ручался лорд Брюс. Более того, его "односторонний рассудок" был занят миссис Голт, и поворот от личных дел к общественным стал для него весьма трудным делом. Он влюбился в эту женщину с безрассудством 60-летнего человека, внезапно ощутившего чудо возрождения страсти и почувствовавшего себя молодым, полным страсти, сил, богоподобным. Контроль Хауза за политическими действиями Вильсона никогда не был столь полным, как осенью 1915 года. Вильсон, обремененный поисками выхода и уставший от забот, связанных с войной, спросил Хауза: "Неужели мы никогда не выйдем из этого лабиринта?" Полковник ответил: "Только путем принятия позитивной политики" - и разработал план выведения Вильсона из состояния замешательства посредством вовлечения США в войну на стороне Англии. жүктеу/скачать 1.48 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|