Избрант идес и адам бранд записки о русском посольстве в китай
жүктеу/скачать 1.21 Mb.
|
| Глава
XIII Избрант Идес Прибытие к Великой китайской стене и ее подробное описание. Мы проходим через Великую стену в долину. Прибытие в город. Халган и прием посольства в нем. Китайская музыка очень неприятна для слуха. Убранство стола. Как китайцы едят. Какие травы кладутся в китайские супы. Как разрезают мясо в кухмистерских. Что китайцы пьют. Приготовление к постановке спектакля. Начало представления. Пьеса, прославляющая одного из прежних богдыханов. Конец представления и отъезд посла. Прибытие в город Ксантунун. Как посол был там принят. Поездка через многие местечки и деревни и прибытие в город Ксунгунша. Продолжение путешествия. Знаменитый монастырь в Пекинской провинции. Паломничества в него, как они делаются. Что делают жрецы в кумирне. Прибытие в город, где живут только наложницы богдыхана. Прибытие к Великой китайской стене и ее подробное описание. 27 октября завидели мы по высшим точкам гор несколько сторожевых башен и в тот же день достигли Великой стены, или Цаган Крим 7, которая действительно кажется одним из чудес света. Примерно в 50 саженях от нее была долина, с обеих сторон которой были построены форты, или укрепления, из тесаного камня, и от одного укрепления к другому, поперек долины, тянулась стена высотой примерно 3 сажени, с открытым в ней проходом. Проехав через проход, мы достигли ворот стены. Ворота построены в сторожевой башне высотой примерно 8 саженей, со сводом из тесаного камня и массивными, обитыми железом створками. Сама стена тянется далеко в направлении с востока на запад, пересекает долину и проходит по весьма высоким скалам. Через каждые 500 саженей высоко над этой стеной возвышается сторожевая башня. Основание стены на высоту примерно в [192] сажень сложено из большого тесаного камня, остальная часть — из кирпича и извести. Насколько можно судить, когда-то вся стена была облицована тесаным камнем. За первыми сторожевыми воротами была площадка шириной 100 саженей, и через нее мы попадали к другим сторожевым воротам, от которых в обе стороны опять-таки отходили стены. Стены эти так же, как и первые, шли поперек долины, а на башне тоже, был караул с полусотней солдат. На первой стене помещалась кумирня, на которой развевались желтые вымпелы и флаги богдыхана и идолов. Толщина стены была не меньше 4 саженей, а высота — больше 6. По стене могли ехать в ряд шесть всадников. Стена была в таком хорошем состоянии, как будто была сделана двадцать или тридцать лет назад, нисколько не разваливалась и не была покрыта плесенью или сорняками, как это часто бывает на старых стенах. Мы проходим через Великую стену в долину. Прибытие в город Xалган и прием посольства в нем. Пройдя вторые сторожевые ворота, мы попали в долину величиной примерно 300 саженей, где увидели несколько больших ив, а по западной стороне у подножия горы — великолепную кумирню. На расстоянии выстрела из мушкета стоит город Халган, окруженный высокой четырехугольной стеной и малолюдный. Меня встретили салютом из трех железных пушек, и здесь, в предместье, я заночевал. Улицы были так полны сбежавшимся народом, что с трудом можно было пробиться. Людей привлекло любопытство, они дивились звукам моих труб и литавр, которые казались им очень странными, так как они ничего подобного никогда не видели и не слышали. Вечером сановник прислал мне привет и приглашение к ужину во дворце богдыхана, где тот останавливался, когда бывал здесь проездом. Придя туда, я встретил помимо сановника также губернатора и главных чиновников города. После того как было выпито несколько чашек чаю, меня угостили прекрасным обедом, да к тому же показали пьесу, сопровождаемую китайской музыкой. Последняя состоит в том, что бьют во всяческие тазы, играют на струнных инструментах. Всем этим создают странный и беспорядочный шум, так что возникает желание бежать. [193] Убранство стола. Они сидели на сиденьях по двое за каждым столом. Столики из прекрасного дерева были украшены красиво вышитыми шелковыми занавесками и лаками. У китайцев не приняты скатерти, салфетки, ножи, вилки или столовые тарелки; на стол кладутся лишь две маленькие круглые палочки из слоновой кости или черного дерева, которые и составляют все убранство стола. Китайцы умеют так хорошо обращаться с этими палочками, что удивляешься, особенно когда они поднимают ими булавку за головку. Они держат их в правой руке между большим и двумя следующими пальцами. Вся их еда, как то: супы, рис и жаркое — подается на стол в фарфоровых чашках и никоим образом не на блюдах. Каждый сорт жаркого подается на стол в виде нарезанных мелких кусочков; десерт состоит из печенья и фруктов и подается в маленьких фарфоровых мисочках. [194] Какие травы кладутся в китайские супы. Супы их необыкновенно вкусны, потому что их приправляют всякими травами и пряностями, такими, как мускатный орех, корица и др. Трава, которую они кладут в суп, растет на приморских скалах и, когда сварена, имеет вид студня, когда же ее высушат, приобретает зеленый цвет и сохраняет его и в супе. Растение это имеет не листья, а усики, которые тесно переплетаются. Оно очень вкусно. Говорят, что это — птичьи гнезда, которые считаются очень полезными для здоровья. Китайцы подают также очищенные креветки и голубиные яйца, причем окрашивают белок в красный или желтый цвет, прекрасную зелень, в особенности очень хороший на вкус и ароматный эндивий, разрезанный на длинные маленькие кусочки, который употребляют в виде гарнира. Китайцам нечему учиться у немецких поваров. Вместо солонок стоят маленькие мисочки с рассолом, куда макают еду. Так как китайцы не пользуются [195] ложками, то каждый подносит поставленную перед ним чашку с супом ко рту и выхлебывает или выпивает суп, то, что не попадает в рот, он толкает круглыми палочками и делает это очень искусно: ничего не роняет и не пачкает платья. Так как китайцы не пользуются салфетками, у каждого сбоку висит платок, которым они пользуются для того, чтобы вытирать рот. Как разрезают мясо в трактирах и кухмистерских. В трактире раздатчик становится у стола, ставит перед собой жаркое и в присутствии гостей срезает мясо с костей, разрезает на мелкие кусочки, раскладывает по чашечкам и расставляет на столе. Этот раздатчик не пользуется никакими платками, чтобы вытирать себе руки; он срезает, сколько может, лучшее сваренное мясо с костей, остальное отрывает руками, которые у него так запачканы до локтей, что у присутствующих от одного их вида должен исчезнуть аппетит. Что китайцы пьют. Они пьют водку, которую называют аракка. Есть у них также сорт вина, называемый тарасу 8, его приготовляют из недозрелого риса. После того как это вино простоит год или два, оно приобретает вкус и цвет лучшего рейнского и не уступает ему по крепости; пьют его подогретым. Приготовление к постановке спектакля. Пока мы сидели за столом, пришел главный распорядитель комедии. Опустившись на колени, он протянул стоявшему рядом со мной сановнику книжку из красной бумаги с черными иероглифами. Перелистав книгу, в которой были записаны пьесы, сановник указал ему, какую он хочет, чтобы была представлена, после чего распорядитель поклонился до земли, встал и велел начинать. Начало представления. Сначала на сцене выступила красивая женщина, одетая в великолепные парчовые одежды, разукрашенная драгоценными камнями и с короной на голове. Очень приятным голосом со сладкими переливами она стала что-то нараспев [196] говорить, сопровождая пение красивыми телодвижениями и жестами рук, в одной из которых у нее был веер. Пьеса, прославляющая одного из прежних богдыханов. После того как она ушла, последовало представление об одном из прежних китайских богдыханов, который был верен своей стране и которого поэтому чествуют на театре. Иногда появляется он сам, в роскошной одежде, с чем-то вроде плоского скипетра из слоновой кости в руках; иногда — его офицеры со знаменами, оружием, барабанами и т. д. То и дело их лакеи в забавном платье с курьезно раскрашенными лицами разыгрывали какой-либо фарс. Они очень искусно я остроумно играли свои роли, и представление было не хуже, чем те, что я видел в Европе. И поскольку я мог понять из перевода, игра их была очень смешна, в особенности одного, который, женившись после ухаживания на женщине сомнительной репутации, остался в дураках. Он думал, что она достанется ему одному, другой же прямо у него на глазах сделался ее возлюбленным. Конец представления и отъезд посла. В этой пьесе они танцуют на свой манер под какую-то музыку и звон. Посмотрев три различные пьесы, около полуночи я попрощался и поехал домой и в тот же день выехал. По плавучему деревянному мосту переехал речку Лунго, текущую с запада на юго-восток в Корейское море. Прибытие в город Ксантунун. Когда мы прибыли в город Ксантунун, вблизи города Ланья, нас встретили салютом в несколько выстрелов и отвели нам дома в предместье. Сановник прислал мне поклон и приглашение к ужину, и меня в богдыханском охотничьем дворце прекрасно угостили в обществе начальника города я высших чиновников, после чего опять было дано представление. В тот же день мы вблизи города Ланьи переехали реку Ксунго, текущую с запада на восток, и благополучно прибыли на ночлег в город Ксантунун, где меня, как и в городах до этого, сановник угощал вечером ужином с последующим театральным представлением, которое затянулось за полночь. [197] На другой день мы пересекли болото, через которое был переброшен чудесный многоарочный мост из тесаного четырехугольного камня. Сверху по балюстраде он был украшен разными изображениями, главным образом львов. Поездка через многие местечки и деревни и прибытие в город Ксунгунша. Далее мы ехали через множество местечек и красивых деревень, очень населенных, где путешественник может достать лошадей и все, что ему нужно. В особенности много здесь встречалось гостиниц, трактиров и чайных. К вечеру мы прибыли в город Ксунгунша. Сановник вновь, как и прежде, пригласил меня к обеду, но так как я проделал тяжелое дневное путешествие и очень устал, то вежливо отклонил его приглашение и остался дома. У себя я наслаждался прекрасными фруктами, которых здесь было много, как то: виноград, лимоны, китайские [198] яблочки, обыкновенные яблоки, груши, каштаны, большие и маленькие орехи и т. д. Продолжение путешествия. На следующий день мы двинулись дальше на запад и взобрались на высокую каменную гору. Мы миновали монастырь Фугангу с прекрасным фасадом, целиком из тесаного камня. Монастырь казался большим замком или крепостью. Продолжая наш путь на следующий день, поднялись мы по левой, восточной стороне на высокую гору и миновали прекрасный монастырь и множество местечек и деревень. Знаменитый монастырь в Пекинской провинции. Монастырь в Пекинской провинции весьма знаменит, потому что в нем стоит изображение прежнего китайского императора или идола. К нему из прилежащих деревень и даже от самой великой стены весной стекается множество паломников-крестьян, чтобы вымолить хорошее лето; осенью же паломники приходят пешком поблагодарить за хороший урожай. Приходят целыми деревнями, семьями, мужчины и женщины и их священники. Женщины, одетые во все лучшее, едут верхом на ослах. Священники несут частью раскрашенные, частью литые из металла изображения идолов; некоторые крестьяне несут нечто вроде длинных труб, другие — флейты, барабаны и тазы, при помощи которых они производят невероятный шум. Что делают жрецы [в кумирне]. Позади [процессии] идет лама, или языческий жрец. Спереди у него привязана корзина, в которой он несет сложенные треугольником бумажки. Некоторые из них позолочены, другие посеребрены, и лама примерно в 100 саженях от монастыря разбрасывает их по дороге в честь чудотворных идолов. Другой лама несет зажженные курительные свечи. Все пришедшие остаются в монастыре несколько дней и проводят время в молитве и всякого рода занятиях. Прибытие в город, где живут только наложницы богдыхана. Далее мы проследовали через город, где не живет никто, кроме наложниц [199] богдыхана и их свиты, и где богдыхан отдыхает по нескольку дней, когда выезжает на охоту. Город невелик, но в нем построено много дорогих каменных дворцов, крытых красной черепицей, пагод и храмов. Он окружен высокой каменной стеной. На расстоянии примерно в три пушечных выстрела от города, в горах, к западу, имеется источник, вода в котором кипит, и поэтому здесь устроены теплые бани. Адам Бранд Вечером 27 октября достигли мы знаменитой Великой китайской стены. Высота ее 4 сажени, а ширина такова, что семь-восемь человек могут ехать по ней верхом в ряд. Длина ее 300 немецких миль, а если бы ее протянуть по ровному месту, то длина была бы 400 миль, потому что стена во многих местах идет через невероятно высокие скалы и пики. Через каждые четверть мили стоит сторожевая башня. Мы проехали через ворота, стены у которых по большей части развалились, а на расстоянии примерно выстрела из мушкета — через другие ворота. Это место напоминает круглый двор. Нас снова провели через двое ворот. Этими стенами была окружена довольно большая плошадь. Вверху, над первыми пройденными нами воротами, была сторожевая башня, где, как нам сказали, день и ночь стоят караулы. Такая же башня с караулом примерно до двадцати человек была и над последними воротами. В одной версте от стены, по левую руку от нас, мы прошли мимо города Халгана. Он окружен красивой каменной стеной. Здесь мы впервые увидели китайских идолов. Поразительно, какие разнообразные кумирни у китайцев и не только в городах и деревнях, но и на высоких горах, куда едва может взобраться человек. На расстоянии эти кумирни выглядят очень красиво; изображения же идолов настолько отвратительны и страшны, что самый искусный живописец не мог бы сделать их более отталкивающими. Они обычно сделаны из дерева и глины, иногда богато позолочены. Во всех кумирнях есть идол с горящим взглядом и скипетром в руках, которого они особенно почитают и зовут богом [200] войны. Около идолов стоят большие и маленькие барабаны, в которые бьют во время богослужения. Ночь мы провели в предместье Халгана. Как только мы прибыли, на улицах предместья, по которым мы шли, появились различные музыканты, игравшие кто на дудках, кто на других инструментах, вроде больших и маленьких медных тазов. Они наигрывали какие-то мелодии, и инструменты их звучали очень печально. (Вечером адогеда пригласил господина посла на ужин, во время которого играли китайскую пьесу. Комедианты были высланы из столицы Пекина навстречу послу. Нас очень удобно посадили и угостили подогретым напитком под названием ?тарасун?, который делается из риса. Представление было интересным, так как актеры принимали такие красивые позы и делали такие мины, как будто они были чистокровными немцами. Содержание этой любовной пьесы было следующее: отец хотел женить сына на одной женщине, но у этой женщины было слишком много любовников и шут в качестве сводника, который за свои труды тоже жил с ней, так что из этого сватовства ничего не вышло. Эту пьесу было очень весело смотреть, представление шло вперемежку с клоунадой. Их костюмы были сделаны из красивого шелка, богато вышитого золотом. Они десять раз переодевались, что вызывало восхищение. 28 октября проехали мы мимо одного китайского города, а к вечеру прибыли в город Ксантунун, где губернатор угостил господина посла не только великолепным обедом, но и устроил прекрасное театральное представление. Дом губернатора весь был украшен прекрасными тканями, а столы для гостей и стоявшие на них парадные блюда были поистине царскими. Господин посол, адогеда и губернатор — каждый сидел за своим отдельным столом, мы же, служащие, сидели все рядом за одним столом. Нам приносили приготовленные блюда одно за другим, но не уносили ни одного, пока обед не кончился. Этот банкет состоял из восьми блюд, и, как только приносили новое блюдо, выходил главный повар и громко приглашал выпить. Затем адогеда протягивал свои палочки для еды по направлению к господину послу и к нам, и это было знаком начинать. До обеда выступил [201] мальчик лет десяти, который сначала делал всякие ловкие упражнения на ковре, а потом взошел на подмостки, где за его спиной поставили семь фарфоровых чашек. Он, не оборачиваясь, перегибался, брал одну чашку за другой ртом и ставил их на другую сторону стола. Потом, держась только рукой о стол, он поднял губами три чашки. Далее, держа руки за спиной и вверх, он взял две, потом еще две, и затем все семь чашек снова были поставлены за его спиной, а он, встав по-лягушачьи, поднял их одну за другой. Когда он взял последнюю, его вынесли в такой позе. После этого весь вечер длилось представление любовных эпизодов. Наконец вышел актер, переодетый тигром, и этим закончились представления и ужин. Банкет длился более трех часов. Прежде чем принесли сладости, адогеда пригласил господина посла прогуляться, однако же один из людей адогеды заметил, что должны подать десерт, и доложил об этом своему господину, [202] который тогда попросил господина посла остаться, и они пробыли за столом еще два часа. Комедианты (которые восемь раз переодевались в очень дорогие платья, украшенные золотыми фигурами) старались сверх всякой меры, чтобы мы не скучали. 29 октября завидели мы город Хиндихи. До сих пор во всех городах господина посла принимал губернатор, и почести, которые ему повсюду оказывали, не поддаются описанию. Короче говоря, ему оказывали все любезности, какие только могли придумать. В тот вечер в городе играли комедию, для чего был специально построен театр. В этом городе мы видели также в одной из кумирен богиню с семьюстами руками. Она была высечена из глыбы камня 8 саженей высоты. Мы и до этого по дороге встречали много кумирен с разными богами, у которых было самое богатое убранство, но отталкивающая внешность. И здесь, на высокой скале, у монастыря Фугангу была построена кумирня. 30 октября до обеда нам повстречалась большая толпа народа. Все веселились, свистели, играли и живо били в барабаны и тазы. (Двое при этом несли идола.) Когда адогеду спросили, куда направляется эта громадная процессия, он объяснил, что они идут в кумирню для отправления богослужения. Далее прошли мы большой город, называемый Красным городом, где живет сестра богдыхана и где были могилы ханов. Этот город лежит непосредственно у Великой стены. Ночью нам пришлось довольствоваться ночлегом в деревне. 31 октября рано утром адогеда уведомил господина посла, что он не сможет ехать с ним, и попросил посла выехать вперед, сказав, что вскоре он последует за ним. Едва мы проехали 3 — 4 часа и достигли кумирни, нас встретил дворецкий адогеды и просил господина посла немного подождать, ибо должен был подоспеть адогеда. В ожидании его мы заглянули в кумирню и осмотрели ее достопримечательности. В это время в кумирню вошло трое других людей, посланных адогедой впереди себя. Они простерлись ниц сначала перед изображением в середине храма и несколько раз ударились лбом о [203] землю, потом приблизились к двум стоящим по обеим сторонам идолам и сделали то же самое. Еще до обеда прибыли мы в город Ксанголе, где господина посла встретил губернатор и угостил прекрасным обедом. Ночью нас расквартировали в одном из предместий. 1 ноября уже в другом городе господина посла принял, как и всюду, губернатор и угостил обедом, на ночь же нас опять разместили в предместье. Где бы мы ни проходили, повсюду было множество повергавших нас в удивление пагод и кумирен, где китайцы весьма униженным образом поклоняются самым отвратительным дьявольским рожам. [204] Глава XIV Избрант Идес Прибытие в город Киксу. Прибытие в город Тунчжоу, где посла принимает губернатор города. Описание города Тунчжоу. Его многолюдность и процветающая торговля. Описание джонок, или китайских судов. Рынок фарфора в Тунчжоу. Прибытие в окрестности Пекина. Роскошные загородные дома. Каменные сторожевые башни. Описание местности. Хорошие дороги. Въезд в Пекин. Встреча посла сановниками. Сколько длилось путешествие. Вице-король принимает и угощает посла. Церемонии по этому случаю. Приготовления к публичной аудиенции у богдыхана. Прибытие посла ко двору богдыхана. Аудиенция у богдыхана. Приглашение на обед к богдыхану. Как был накрыт стол богдыхана. Посла приближают к трону богдыхана. Он и его свита садятся обедать. Как китайцы сидят за столом. Богдыхан посылает блюда со своего стола. Богдыхан спрашивает посла о его знании языков. Иезуиты при дворе. Беседа посла с иезуитом. Посла приглашают приблизиться к богдыхану. Расспросы богдыхана о важнейших странах Европы. Угощение посла и его свиты особым напитком, чем и закончился обед. Прибытие в город Киксу. После того как прошли через множество местечек и городов, мы прибыли на следующий день в город Киксу. Здесь горы как на западе, так и на востоке начинают исчезать, но на юго-востоке и на западе над горами еще была видна Великая стена. Мы перешли реку Ксангу по каменному мосту и той же ночью отдыхали в городе Ксанголе. Прибытие в город Тунчжоу 9, где посла принимает губернатор города. 2 ноября прошли мы через множество местечек и деревень, по каменному мосту пересекли речку Тунхэ и прибыли в большой город Тунчжоу, изображенный на прилагаемой гравюре. Он защищен стеной и лежит на реке Тунхэ. [205] Вблизи упомянутого моста приветствовал нас губернатор города, прибывший с главными чинами города и большой свитой на лошадях нам навстречу. Губернатор принадлежал, как мне сказал сановник, к высшей аристократии и был монгол, или восточный татарин, по рождению и оказался очень воспитанным и красивым человеком. Он пригласил меня вместе с сановником к обеду и великолепно угостил нас. Описание города Тунчжоу. Его многолюдность и процветающая торговля. Город Тунчжоу велик, многолюден и полон лавок, ибо отсюда идет торговый путь в Японию, в Нанкинскую провинцию и Корею. На реке и на берегу было много джонок. Множество было также джонок, принадлежащих императору, богато украшенных лепной работой, с галереями и окнами вокруг судов. На этих судах ежегодно выезжают высшие сановники к месту службы, а когда их увольняют, они на этих же судах возвращаются. В джонках, лежащих на берегу, люди живут зимой, как в домах, хотя зимы там настоящей почти нет, река никогда не замерзает, и лишь у берега образуется кромка льда. Описание джонок, или китайских судов. Джонки — довольно большие, крепко сбитые суда. Еще на верфях их шпаклюют, но не смолой или дегтем, а особой глиной, которую смешивают с каким-то веществом. Когда эта смесь высохнет, она оказывается более плотной и крепкой, чем смола. Мачты на судах делают из особого вида бамбука, полого внутри, но, несмотря на это, очень крепкого. Иногда же видишь мачты толщиной с талию человека. Паруса плетут из какого-то вида тростника. Когда их спускают, то свертывают и складывают один на другой, как знамена, что прямо удивительно. Буг, или передняя часть судна, совершенно плоский, сделан аркой и очень удобен для мореплавания. По словам жителей, в такой джонке за три или четыре дня при попутном ветре они могут достичь Корейского моря, а оттуда в четыре или пять дней опять-таки при благоприятном ветре — Японского государства. Рынок фарфора в Тунчжоу. Осматривая город, я проехал через фарфоровый рынок и на нем [206] видел выставленный там штабелями лучший в мире фарфор. В этом же городе я видел много пагод, или кумирен, и монастырей. После того как мы переночевали в предместье и привели все в порядок, выехали на следующий день дальше, в предместье Пекина, где должны были провести последнюю ночь. Прибытие в окрестности Пекина. Роскошные загородные дома. Около десяти часов утра подошли мы на расстояние в полмили от Пекина. Мы ехали мимо роскошных загородных домов, принадлежавших мелким и крупным чиновникам. Выстроены они по обе стороны дороги. Перед ними устроены канавы для стока воды, а через них переброшены каменные мостики. Сады по большей части огорожены каменными стенами и украшены высеченными из камня воротами и беседками. Главные аллеи с обеих сторон обсажены кипарисами и кедрами. Все это создавало прекрасную перспективу и ласкало глаз. Ворота лучших из этих домов были оставлены открытыми, что, я полагаю, было сделано намеренно ради меня. Загородные дома тянулись по обеим сторонам дороги вплоть до самого Пекина. Каменные сторожевые башни. На пути от Великой стены до Пекина через каждую четверть часа попадается каменная сторожевая башня. На башнях по пять-шесть солдат. И днем и ночью над ними развеваются желтые флаги и вымпелы богдыхана. В том случае, если появится враг с востока, на башнях зажигают сигнальный огонь, этот знак тревоги спешно передается с одной башни на другую, так что через несколько часов об этом узнают в Пекине. Описание местности. Земля округа Ланья до сих пор была ровной и хорошо обработанной, на ней росли рис, ячмень, просо, овес, горох, бобы и т. д. Ржи здесь не видно совсем. Хорошие дороги. Дороги повсюду очень широкие и прямые и поддерживаются в хорошем состоянии. Если на них окажется хоть один камень, специальные люди сразу же отбрасывают его в сторону. Во всех деревнях стоят наполненные водой ведра, чтобы поить верблюдов и ослов; удивительно, до какой степени большие [207] дороги кишат проезжими и повозками, как на главной улице города. Въезд в Пекин. Я послал караван и все дорожное имущество в Пекин впереди себя. Спустя час я совершил торжественный въезд в город с приданным мне конвоем и форейторами в составе 90 человек, в сопровождении казаков, которые оттеснили от ворот собравшуюся и загородившую все улицы толпу, чтобы я мог беспрепятственно въехать в столицу. Кроме того, при нас были также так называемые боши, или провожатые 10, так же как специально приставленные богдыханом различные чиновники, у которых было достаточно хлопот, чтобы обеспечить нам свободный проезд, так как китайцы очень любопытны. Встреча посла сановниками. Вблизи Посольского двора 11 меня встретили и приветствовали несколько назначенных для этого сановников, на улице же, перед Посольским двором, с обеих сторон выстроились солдаты. Проехав сквозь их строй, я прибыл в предназначенные для меня апартаменты, где ежедневно меня и мою свиту снабжали всяческой едой и питьем. Здесь каждое утро мы возносили хвалу господу богу за то, что он после такого долгого и утомительного путешествия, длившегося год и восемь месяцев, привел нас к желательному месту живыми и здоровыми, кроме одного человека. Вице-король принимает и угощает посла. Отдохнув три дня, мы стали ждать, когда богдыхан соизволит дать мне аудиенцию. По обычаю их земли в этот день от богдыхана пришло повеление явиться к нему откушать устроенный в нашу честь обед. Я должным образом приготовился и в сопровождении нескольких присланных за мною знатных сановников отправился во дворец, где меня приняли и любезно приветствовали дядя богдыхана, он же и вице-король Сунгут дориамба 12, и четыре знатнейших вельможи государства. Были разостланы ковры, на которых я уселся с ними; вице-король обратился ко мне от имени богдыхана и сказал, что его господин и повелитель, богдыхан, чествует меня этим угощением и что, хотя он сам теперь не [208] может присутствовать, я должен принять этот знак расположения как приветствие после такого долгого путешествия. После этого принесли холодные закуски, как то: жареных гусей, кур, свинину и баранину, а также разные фрукты, сладости и печенье. Для меня одного был накрыт стол в локоть длиной и шириной, где блюдо стояло на блюде и все из серебра, а блюд этих я насчитал более семидесяти. Церемонии по этому случаю. Затем подали чай и меня угостили рейнским вином и тарасуном. Вице-король и другие вельможи наслаждались курением табака из трубок. Вице-король самым изысканным образом обратился ко мне, сказав, что я должен принять это угощение ка.к знак расположения богдыхана и что через несколько дней мне предстоит явиться к нему на открытую аудиенцию с верительными грамотами их царских величеств. Выслушав это, я встал, поблагодарил за богдыханскую милость и вернулся на Посольский двор. Приготовления к публичной аудиенции у богдыхана. 12 ноября вице-король прислал ко мне нескольких сановников сообщить, чтобы я рано утром следующего дня явился во дворец с верительными грамотами их царских величеств. Для этого я сделал нужные приготовления. Утром, около восьми часов, пришли трое знатных сановников уведомить меня, что наступило время явиться к богдыхану. Они были не по-обычному, а роскошно одеты в парчовые халаты. У одних на халатах были вышиты золотом драконы, у других — львы, у третьих — тигры и журавли на груди и на спине 13. Они привели с собой пятьдесят лошадей для моей свиты, и я таким образом с почетом, как принято в Европе, отправился с верительными грамотами их царских величеств и кое-какими подарками во дворец. Прибытие посла ко двору богдыхана. Прибыв к первым дворцовым воротам, увидел я колонну с несколькими высеченными на ней иероглифами. Мне сказали, что, согласно их обычаю, здесь надо спешиться и дальше через пять других ворот или площадей идти пешком. В шестом дворе я увидел большое число сановников, которые были одеты в великолепные [209] вышитые платья, предназначенные специально для появления перед богдыханом; сановники ждали меня. Аудиенция у богдыхана. После того как мы обменялись несколькими взаимными любезностями, на трон поднялся богдыхан, вслед за чем я передал ему грамоту от их царских величеств и после короткого приветствия и поклонов был вновь отпущен. Приглашение на обед к богдыхану. 16-го числа того же месяца несколько сановников передали мне, что меня приглашают к столу богдыхана. Вследствие этого утром я вместе с присланными по этому поводу сановниками и свитой из знатнейших вельмож отправился верхом во дворец. В шестом дворе опять стояли выстроенные рядами вельможи и сановники в своих лучших одеяниях; вскоре после этого пришел приказ войти в тронный зал. Как только я вошел, богдыхан поднялся на стоявший на возвышении трон. При нем было несколько человек, весьма приятно игравших на флейтах, и двенадцать телохранителей с золочеными, но тупыми алебардами, на которых висели хвосты тигров и леопардов. Как только богдыхан сел, флейты умолкли, и телохранители расселись, с обеих сторон трона, поджав под себя ноги. Как был накрыт стол богдыхана. На столе богдыхана стояли холодные закуски, фрукты и сладкое печенье. Все это было на серебряных блюдах, покрытых желтой камкой. Вице-король, дядя короля, и двое других знатных вельмож стояли с обеих сторон богдыхана, меня же поместили по правую сторону от трона, примерно в четырех саженях от богдыхана. Посла приближают к трону богдыхана. Он и его свита садятся обедать. Богдыхан, пристально посмотрев на меня, приказал вице-королю пододвинуть меня ближе к трону, вице-король, на коленях выслушав приказ, подошел ко мне, взял меня за руку и посадил за две сажени от богдыхана, а вслед за тем моя свита была размещена за мной, примерно на шесть саженей ниже. Справа от меня сидели главные вельможи, слева — дядя богдыхана, во второй раз [211] богдыхан послал вице-короля ко мне, чтобы с величайшим уважением справиться о здоровье их царских величеств, на что я дал положенный ответ. После этого богдыхан велел снять желтое камчатное покрывало со стола и повелел есть, для чего одному мне был накрыт стол. Как китайцы сидят за столом. Другие же вельможи и сановники, числом не менее двухсот, сидели в соответствии их рангу на своих местах, по двое за одним столом, на персидский манер, с поджатыми под себя ногами, с чем и я должен был примириться, как точно показано на приложенной гравюре. Богдыхан посылает блюда со своего стола. Богдыхан прислал мне со своего стола жареного гуся, молочного поросенка и седло жирного барашка, а вскоре после этого несколько блюд с фруктами и питье в чаше, выглядевшее как суп из фасоли. Именно так выглядит заваренный чай с подболтанной к нему поджаренной мукой и коровьим маслом. Богдыхан спрашивает посла о его знании языков. Иезуиты при дворе 14. После того как я с должным уважением это принял, богдыхан прислал вице-короля с вопросом, какие европейские языки я знаю. На это я ответил, что говорю по-московски, по-немецки и по-голландски, а также немного по-итальянски. После этого он послал несколько служителей в задние помещения дворца, откуда тотчас же появились трое иезуитов, которые приблизились к трону. После того как они стали на колени и поклонились богдыхану, он велел им встать. Один из них был патер Иоаннес Франциск Жербийон, француз по рождению; двое же других — португальцы, из которых один звался Антони Томас. Беседа посла с иезуитом. Богдыхан приказал патеру Жербийону подойти ко мне и сказать мне что-то; тот подошел и, обратившись ко мне на итальянском языке, спросил от имени богдыхана, сколько времени отнял у меня путь из Москвы в Пекин и как я ехал: в повозке, верхом или водой. На это я ему обстоятельно ответил, вслед за чем он отправился к богдыхану и [213] передал ему все, что от меня слышал. В ответ богдыхан сказал ?Гова, гова?, т. е. хорошо, хорошо. Посла приглашают приблизиться к богдыхану. Вслед за тем богдыхан вновь прислал ко мне вице-короля с милостивым приказанием, чтобы я поднялся к трону и предстал перед ним. Выслушав это, я встал, вице-король взял меня за руки, повел вверх по шести ступенькам и посадил за стол прямо против богдыхана. После того как я выказал ему знаки моего нижайшего почтения, мы опять продолжали разговор через иезуита Иоаннеса Франциска Жербийона. Расспросы богдыхана о важнейших странах Европы. Тот вновь спросил меня, как и прежде, сколько времени я был в пути, каким способом я путешествовал, под каким градусом лежит Москва, как далеко от нее отстоят Польша, Франция, Италия, Португалия и Голландия. На все эти вопросы я дал, насколько я мог заметить, полностью удовлетворившие его ответы. Угощение посла и его свиты особым напитком, чем и закончился обед. Затем богдыхан велел подать себе золотую чашу, наполненную напитком, который татары зовут кумыс и который, по словам слуги, является водкой, перегнанной из кобыльего молока. Эту чашу богдыхан передал стоявшему ближе всех к нему вице-королю и велел ему передать ее мне. Я принял ее почтительно и, отведав напиток, вернул чашу. После этого богдыхан велел моей свите приблизиться примерно до 3 саженей от него и угостил ее тем же напитком. После того как это было сделано, я поблагодарил богдыхана и поклонился на европейский лад. Вице-король взял меня за руку, повел обратно на место, где я сидел ранее, и, после того как я просидел еще с четверть часа, мне было указано встать. [214] Адам Бранд 2 ноября прибыли мы в большой, лежащий на реке город Тунчжоу. Губернатор принял посла должным образом и пригласил его к обеду. После обеда он проводил господина посла по городу, ночь же мы провели в следующей слободе у богдыханского города Пекина. В этом городе большое движение судов и большой подвоз фарфора, и здесь все дешевле, чем в Пекине. Употребляемые китайцами на судах паруса складываются, как у нас складываются веера. 3 ноября около полудня совершили мы в полном параде наш въезд в долгожданную богдыханскую столицу Пекин, где нас поместили да обычном Посольском дворе. Улицы, по которым мы шли, кишели народом, поднявшим такую пыль, что почти ничего не было видно. 12 ноября господину послу дали знать через адогеду и его коллегу, чтоб он явился со своими верительными грамотами и подарками утром ко двору и что его допустят к аудиенции, для чего будет прислано тридцать лошадей. Адогеда спросил господина посла, кто будет нести подарки. На это посол ответил, что их будут нести главные из казаков. Китайцы желали, чтобы подарки несли начальные люди или чины посольства; посол отклонил это и сказал, что, поскольку подарки привезены для передачи издалека, он передаст их своими руками, и это удовлетворило китайцев. Они просили также, чтобы подарки были красиво покрыты чем-либо. После того как все это было кончено, сановник подал испанское вино и посол предложил выпить за здоровье доргамбы (один из главных вельмож государства). Каждый из них с удовольствием выпил свой бокал до дна, хотя, когда они до того бывали у господина посла, они ничего не пили. 14 ноября господин посол сам вручил свои верительные грамоты. Оба адогеды доставили посольство ко двору в следующем порядке. Сначала шло пятнадцать человек с подарками, целовальник — русский купец, заведовавший подарками; далее русский подьячий, державший в руках верительные грамоты его царского величества; за ним господин посол с адогедами и, наконец, чины посольства. Когда мы прибыли во дворец, нам пришлось сойти с [215] коней и идти далее пешком. Сначала прошли мы длинные сводчатые ворота и попали на большой и широкий двор. К другим воротам нас повели через красивый каменный мост длиною в 50 и 60 шагов, с перилами с обеих сторон, высотой в половину человеческого роста, украшенными многими фигурами; пройдя эти ворота, мы оказались в другом, длинном и широком, дворе. У ворот высились два высоких столба, украшенных красивыми изображениями. Отсюда нас повели к третьим воротам, где стояло два стола. Каждый двор был более 100 саженей в длину и в ширину. Как только мы достигли этого двора, адогеда пригласил посла опуститься на землю, подложив под себя подушку. Едва успели это сделать, как вышли четверо сановников, повелевающих всем государством, — доргамба, аскамба, алигамба и адогеда 15, — первенство среди которых принадлежало доргамбе. После того как верительные грамоты для богдыхана были переданы, подарки были доверены адогеде, который разложил их на обоих столах. Когда это было сделано, доргамба и другие сановники подступили с обеих сторон к господину послу, поздравили его и жали ему руки. Доргамба, произнеся несколько слов по поводу нашего благополучного прибытия, спросил о здоровье его царского величества, обещая немедленно передать грамоты богдыхану. Он сказал, что в самые ближайшие дни на них будет дан ответ, и далее объявил, что богдыхан велел давать господину послу и приданной ему свите для ежедневного пропитания следующие продукты: господину послу — двух баранов, гуся, трех кур, три рыбины, большую меру муки, такую же меру рису, два фунта масла, две пачки чаю, соли и т. д. и два штюбхена 16 тарасуну и т. п. Начальные же люди или чины посольства и другие служащие получали прежнее содержание с придачей лишь масла, муки и тарасуна. Как только господин посол откланялся, адогеда и его товарищ пошли провожать его до дома. Через три часа младший адогеда вновь пришел к послу и объявил ему, что наверху, во дворце, очень радуются царским письмам. Он получил приказ от богдыхана, чтобы посол и начальники пришли к нему и ели бы с его стола. Тут же на двор были приведены лошади и младший адогеда прибавил: такой чести богдыхан не оказывал еще ни одному послу, так как не было еще случая, чтобы богдыхан [216] тотчас после передачи верительных грамот прислал приглашение есть со своего стола. Как только мы прибыли на двор, где были отданы верительные грамоты, адогеда пригласил господина посла сесть. Через некоторое время прямо от богдыхана пришли те же четыре упомянутых выше сановника и самым дружеским образом приветствовали господина посла. Сразу же после этого внесли четыре маленьких стола, два из которых, покрытые поставленными друг на друга сорока серебряными чашечками со всякого рода сладостями, поставили перед господином послом. Другие же два стола, на которых также были сладости и миска с вареной холодной бараниной, достались нам. После еды нам подали в деревянных чашках сваренный на молоке чай, при получении и возвращении которых мы должны были делать поклон. Когда мы наконец поднялись, то все оставшиеся сладости с обоих столов господина посла были переданы его людям, чтоб сохранили для него. Сладости же с нашего стола были поделены между казаками, так как у нас самих не было во что их положить. 16 ноября доргамба прибыл к послу с визитом. Его сопровождало множество людей, в том числе оба адогеды. Слух его услаждали приятной музыкой, которая ему очень понравилась. После того как доргамба немного поел, господин посол преподнес ему следующие подарки: большое зеркало в черной деревянной оправе, малое зеркало, круглое зеркало в золоченой раме, двое часов малых, двадцать кусков позолоченной кожи, различные медные изделия, шесть хрустальных бокалов, большой флакон в футляре, трех пегих английских догов, черную собаку, натасканную для охоты с ружьем, штуку голландского полотна, четыре кружевных носовых платка, а также некоторые сибирские товары: соболя, черные лисицы, горностаи, моржовые клыки. Все эти подарки доргамба с благодарностью принял. 17 ноября господина посла вместе с четырнадцатью главными чинами посольства доставили к богдыханскому столу в сопровождении двух придворных, у которых были богдыханские гербы на груди и на спине (в соответствии с рангом у некоторых придворных был на платье бордюр из львов, у других — из тигров). Только мы удалились от нашего посольского двора на расстояние выстрела из мушкета, как нас догнал адогеда со своим [217] товарищем и проводил до самого дворца. Недалеко от него нам предложили сойти с лошадей и идти дальше пешком. Как только мы оказались на том дворе, где мы отдали верительные грамоты его царского величества, адогеда велел принести господину послу и другим чинам посольства сиденья, чтобы мы немного отдохнули, однако тут же появились четверо сановников от богдыхана. Они приветствовали господина посла и спросили, умеет ли он говорить на латинском языке. Получив отрицательный ответ, они спросили, есть ли среди чинов посольства кто-нибудь, кто мог бы поддерживать разговор по-латыни. Когда мы ответили, что один из нас знает латинский язык, но не так уж в совершенстве, они ушли, чтобы доложить об этом. И так мы сидели четыре-пять часов, пока не объявили, что настало время войти наверх. За это время адогеда не раз угощал нас чаем на молоке. Не раз пересчитывали нас их знатнейшие сановники и переписывали наши фамилии. Когда же наконец адогеда получил распоряжение вести нас наверх, нам пришлось пройти еще трое ворот и три больших двора, из которых наиболее замечательными были одни ворота. Нам пришлось во дворе пройти через мост, построенный из белого, как алебастр, камня, под которым текла вода, — это был рыбный пруд богдыхана, больше похожий на речку, так как, извиваясь подобно змее, этот пруд идет вокруг всего дворца; он пересечен несравненными арками. Когда мы прибыли в зал, где находился трон богдыхана, оба адогеды посадили посла сбоку, вблизи трона. Здесь же, по обеим сторонам, стояло более трехсот придворных, которых мы узнали по гербам на груди и спине. Прямо против этого зала находилась кумирня богдыхана великолепной архитектуры. Зал, в котором господина посла допустили к аудиенции, был очень высок и украшен всяческими фигурами из мрамора. Отсюда была видна площадь. На ней находилось много зданий, в которых по большей части жили женщины и евнухи, прислуживавшие наложницам богдыхана. Господина посла посадили сбоку от богдыханского трона, нас же — на 4 сажени позади него; с правой стороны, прямо напротив господина посла, сели четыре упомянутых сановника. С обеих сторон трона стояло примерно сорок человек с длинными пиками и бердышами. [218] После того как мы немного посидели, сначала принесли и поставили на стол перед богдыханом всяческие сладости в поставленных друг на друга чашечках из чистого золота; потом принесли сладости: на двух столиках для этих четырех сановников, на столике — для господина посла, нам же — в серебряной посуде на столике на троих. Среди этих сладостей были виноград, яблоки, груши, каштаны, апельсины, лимоны и т. д. Китайцам же, примерно ста человекам, принесли каждому по маленькому столику со всяческим мясом. Как только богдыхан принимался есть, мы все делали поклоны и потом ели то, что было поставлено перед нами. После продолжавшегося около трех часов обеда богдыхану принесли две большие чаши с вином, после чего он попросил господина посла подняться к его трону, куда его и подвели доргамба и другой сановник. Как только он поднялся к трону, доргамба передал ему одну из этих чаш с вином с четким приказанием отдать головой поклон и выпить чашу до дна. Пока это происходило, к богдыханскому трону провели двух иезуитов, которые так и остались стоять у трона. Получив приказ, они обратились к господину послу по-латыни. Когда он ответил по-итальянски, что он не говорит по-латыни, один из этих патеров перешел на итальянский язык и говорил о многих вещах, в особенности же он выспрашивал господина посла, как давно он из Москвы. Как только господин посол ответил, вышеупомянутые сановники отвели его с трона на прежнее место. Затем другие сановники проводили нас к трону богдыхана, каждому в отдельности подавалась золотая чаша с вином, принимая которую, мы отбивали головой поклоны, после чего нас отводили на прежнее место. Вскоре перед нами поставили деревянные чашки со сваренным на молоке чаем, а потом подали чай китайцам. Принимая и возвращая его, мы должны были опять отвешивать головой поклоны. Наконец столы были убраны, нас вывели из зала и поставили в стороне. После того как мы так постояли некоторое время, оба адогеды сделали господину послу знак следовать за ними и отвели нас в сторонку, чтобы мы не видели, как богдыхан сходит с трона. Богдыхан — монгол, или восточный татарин, с коричневым цветом лица, примерно 45 лет от роду. [219] жүктеу/скачать 1.21 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|