260. «Подобно провозвестию встает новый элемент, который создает из самого себя жизнь мысли у Августина (354-430), чтобы незамеченным продолжать свое течение в прикрывающем его религиозном представлении и чтобы отчетливее выступить позже, в средневековье. У Августина новое является как бы воспоминанием о жизни греческой мысли. Он смотрит вокруг себя и в себя и говорит: пусть все, что
открывает мир, дает лишь неизвестное и обманчивое; в одном лишь нельзя сом- неваться: в достоверности человеческого переживания. Я не познаю этого вос- приятия, которое может меня обмануть, я пребываю в самом этом пережива- нии; оно существует, ибо я присутствую в то время, когда ему приписывается его бытие.
В этих представлениях можно увидеть нечто новое по отношению к миру греческой мысли, несмотря на то, что они похожи на воспоминания о нем. Гре- ческое мышление указывает на душу. Августин указывает на средоточие душевной жизни. Греческие мыслители рассматривают душу в ее отношении к миру; у Августина душевной жизни противостоит нечто в ней самой, и он рассматривает эту душевную жизнь как особый замкнутый в себе мир. Это средо- точие душевной жизни можно назвать «я» человека. Для греческих мысли- телей становится загадкой отношение души к миру, для новейших мыслителей - отношение «я к душе. У Августина это лишь начинается; последующие стре- мления мировоззрений еще слишком заняты согласованием мировоззрения и религии, чтобы ясно осознать то новое, что теперь вступило в духовную жизнь». 18 (4)
-
«Августин говорил себе: если мы только лишь сомневаемся, один факт остается несомненным, а именно: что мышление, сам мыслящий человек должен здесь существовать; иначе ведь сомнение было бы невозможным. Если я сомне- ваюсь, значит, мыслю, следовательно, я существую, существует мой разум. В разу- ме мне открываются некоторые истины... происходящие от Существа, обладаю- щего всеми истинами, от Бога. Следовательно, божественная Сущность должна существовать. Мой разум доказывает мне это. Но разум дает мне лишь часть истины; высшая истина пребывает в Откровении». 51 (1)
-
Скептицизм вел Августина к тому, что в истории философии обычно назы- вают неоплатонизмом. Он питался им значительно больше, чем обычно думают. Слом, который Августин пережил при переходе от манихеизма к плотинизму, с той же силой повторился при его переходе от неоплатонизма к Христиа- нству. «Он нуждался в чем-то таком, что не так непосредственно, как прин- ципы манихейства, должно быть увидено в чувственной вселенной как духовно-чувственное». Если Плотин был последним представителем той эпохи, когда ощущали, могли воспринимать мир идей как духовный мир, то Августин был уже предшественником тех людей, которые этого больше не имели. Только по рассказам других он мог знать об этом. «В таком раздвоении по отношению к плотинизму находился Августин», хотя он и не был полностью лишен спосо- бности внутренне понимать плотинизм; он только не имел видения. В таком настроении он подошел к Христианству. «Через Библию он пришел к убе- ждению: тебе не нужно проникать к Единому, тебе нужно только взирать на то, что историческая традиция сообщает о Христе Иисусе. Здесь Единый низо- шел вниз, стал Человеком». Сущность мира идей явилась телесно на Земле.
«Так Августин сменил Плотина на церковь. Но полученное им в плотинизме он использовал для понимания Христианства и его содержания. Так, например, он образовал понятие Единого - для Плотина это было переживанием - и дру-
гие понятия, сведя их в троичность, что также шло из плотинизма; что для Августина было Троицей, понималось им на основе плотинизма».
«Единое - Бытие
Мир идей - Знание Троица>
Псюхэ - Жизнь - любовь
Подобную же троичность мы находим и позже у Скоттуса Эригены, жившего в IX столетии и написавшего книгу о разделении природы. Так Христианство интер- претировало свое содержание с помощью Плотина.
-
«Августин имел в юности связи с гностическим манихейством, но не мог этого переварить и тогда обратился к т. наз. простоте, к примитивным поня- тиям.... Но от Августина исходит также первый рассветный луч того, что дол- жно теперь вновь быть выработано: познание, исходящее из человека, кон- кретного человека. В древние, гностические времена пытались исходить от мира и идти к человеку». 187 (3)
-
«Точкой, в которой с древней спиритуальностью уже не могут связать никакого смысла (тень которой еще видна в гнозисе), является IV-e христианское столетие. И как раз у такого рода духа как Августин в чрезвычайной степени ясно видно, как он из самых глубин человеческой души стремится к мировоз- зрению, но как невозможно для него прийти к мировоззрению, проистекающему из какой-либо спиритуальности, и как он поэтому причаливает в конце концов к принятию того, что догматически ему предложила католическая церковь». 206 (5.VIII)
-
Августин прошел через манихейство и скептицизм. Манихейство пыталось справиться с наличием в мире добра, света рядом со злом, тьмой, с тем, что прини- мало вечно длящуюся полярность, вечно длящуюся противоположность. С этим дуализмом манихейство как-то справилось, приводя на помощь дохристианские понятия, представления, основанные на старом ясновидении. В скептицизме он про- шел через сомнение в возможности познать сверхчувственное, т. е. в познании исти- ны вообще. «В конце концов Августин пришел к убеждению, что неопровержимая очевидность, не доступная заблуждению, может быть добыта человеком только в отношении того, что он переживает внутри своей души. Все остальное может оказаться не достоверным». Так ли устроены вещи, как об этом говорят нам наши чувства, - этого сказать нельзя. <Можно придерживаться мнения, что все остальное, что говорит мир, подвержено заблуждению, но нельзя сомневаться в том... что мы переживаем внутри как наши представления и чувства. Это твердое основание для несомненной истины образует исходный пункт для августинова мировоззрения. Этот пункт совершенно блестящим образом был вновь взят в 5-ой послеатлантиче- ской эпохе Картезием, который жил в 1569-1650 годах, т. е. на самой заре эпохи». 184 (1)
ІV. ЗАГАДКИ ФИЛОСОФИИ (част 2)
Достарыңызбен бөлісу: |
