Жизнь графа Матвея Ивановича Платова

Граф смотрел на сие непритворное усердие с чувством искренней признательности - и, как бы признавая дар сей за нечто символическое, священное, каждую хлеб-соль приемля своими руками, целовал с уважением.

Дав некоторый покой чувствам своим, утомлённым многими противоположными встречами радости и скорби (ибо в доме своём не нашёл уже он прежнего порядка, какой был при покойной его супруге), обратился он с неутомимой деятельностью к внутреннему благоустройству Войска и вообще к делам, до гражданского управления относящимся. Прискорбно, что последовавшая вскоре кончина его не допустила привести в исполнение многие благотворные по сему предмету его преднамерения и даже довершить тех, которые были уже им начаты.

В 17-летнее управление Войском граф Матвей Иванович едва ли провёл на Дону в разные времена полные три года, находясь попеременно или при армии, или в столице. И так нельзя укорять его, если в столь краткое и притом беспрестанными отвлечениями прерываемое время он не мог успеть в внутреннем устройстве вверенного ему края столько, сколько он желал и сколько бы, без сомнения, успел, если бы стремление его к сей цели во всё время начальствования его не было останавливаемо, и если бы внимание и деятельность его в сём направлении могли употреблены быть во всей их силе. За всем тем, однако ж, граф Матвей Иванович оставил и тут неизгладимые следы своей благонамеренности и попечения. Главнейшее старание его было поставить Войско в жилищах своих на такую степень благоустройства, которая бы равняла его с просвещёнными народами и соответствовала приобретённой им громкой славе. Он весьма рачительно домогался того, чтобы каждый казак владел собственностью по заслугам своим, и чтобы ни один из них не имел никакого в домашнем быту недостатка. Для сего именно намеревался он объехать и лично осмотреть все войсковые земли, чего прежде никак не удалось ему исполнить.

Вскоре после возвращения своего на Дон, обратив внимание на домашний образ жизни донцов, граф Матвей Иванович старался разведать, в каком положении пребывали семейства в то незабвенное время, когда все могущие носить оружие удалились с Дона для спасения Отечества, когда остались в жилищах казаков одни старцы бессильные, малолетние отроки и жёны с дочерями и младенцами, когда весь Дон, так сказать, запустел и осиротел.

Удостоверившись, что жёны донцов во всё долговременное отсутствие мужей своих имели самый нежный надзор за детьми, неусыпное попечение о престарелых отцах и родственниках своих, сохранили в домах тот же порядок и благоустройство, сберегли имущество, вскормили оставленных младенцев и во всём наблюдали строгую нравственность и священные обеты супружества, граф до такой степени был проникнут чувствами совершенного удоволь­ствия и самого даже уважения к достойным жёнам сим, что в обязанность себе поставил изъявить торжественную благодарность за сии семейственные добродетели.

Этот случай доказывает, что он высоко ценил общественную нравственность и был столько же по образу мыслей своих, как и по самому сердечному чувству удостоверен, что истинный начальник должен быть в то же время и отцом своих подчинённых.

Между тем наступило 8 ноября. Граф Матвей Иванович, по прежнему обыкновению, любил особенно наблюдать табельные дни. Чтобы достойно отпраздновать день тезоименитства его императорского высочества, го­сударя великого князя Михаила Павловича, назначил в оный быть конскому ристанию, к которому жители Дона весьма привязаны и которое по всей справедливости можно назвать природным их увеселением, ибо у них самые семилетние отроки вихрями летают на быстрых и ретивых конях с такой неустрашимостью, какой могли бы похвалиться лучшие и опытные наездники.

Вот как происходило сие единственное в своём роде ристалище. Между двух возвышений, усеянных народом всякого возраста и пола, раскинуты были две палатки для чиновников. Сто наездников выступили с бегунами своими на долину. Для скачки назначено было семивёрстное расстояние. Ожидали только атамана. Он появился с многочисленной свитой и тотчас дан был первый сигнал из пушки, по которому наездники сели на коней, по второй пушке выровнялись, по третьей пустились, как из лука стрела: пыль взвилась к небу, казалось, земля застонала под ногами такого числа ярых коней.

В числе посетителей сего донского торжества находился тогда у графа Матвея Ивановича проезжавший в Санкт-Петербург бывший главнокомандующий в Грузии, генерал от инфантерии Николай Федорович Ртищев, заключённым столь выгодно с персами миром незабвенную услугу отечеству оказавший. Графу Матвею Ивановичу нечаянное посещение сие тем приятнее было, что он с давнего времени питал к сему мужу особенное уважение и чув­ства искренней постоянной дружбы.

В это же время случилось тут же быть и другому приятному для графа гостю, английскому путешественнику господину майору Чатертону, который, по известной одинаковой склонности англичан, особенно восхищён был быстротой и лёгкостью донских лошадей.

Не более как в четверть часа они были уже у назначенной меты. Отличившиеся искусством и скоростью бега тот же час от щедрого атамана награждены были довольно значительными призами. После окончания сей награды засветились тысячи огней, раздался гром артиллерии, и в палатках открылось для всего генералитета и чиновников блестящее угощение роскошным ужином. Простой народ не был также забыт. Повсюду разливались радость, удовольствие и веселье. Погода была самая пре­краснейшая и весьма много способствовала к умножению приятностей дня и вечера сего.

Подобным образом, после наступления 12 декабря, высокоторжественнейший для России день рождения его императорского величества, граф Матвей Иванович, имея удовольствие праздновать на родине своей после шестилетнего отсутствия в первый раз, умел ознаменовать таким торжеством, которое надолго будет памятно между донцами.

Самый город Новочеркасск за несколько дней сделался многолюднее обыкновенного, ибо многие жители дальних станиц съехались нарочно в главный город области, оживлённой присутствием атамана, который любил приличным блеском возвышать славу монарха своего, столь сердцу всех верноподданных любезного. После наступления вожделенного дня более шестисот чиновников собрались в доме графа Матвея Ивановича для поздравления.

Он вышел в полном величии своего сана, поздравил взаимно своих подчинённых и, предшествуя сему почтенному сонму героев, отправился в храм, где после литургии совершаемо было молебствие, после окончания которого возглашение многолетия монарху сопровождено было сто одним выстрелом из пушек, отбитых у неприятеля во время его бегства. Казалось, каждый выстрел напоминал его посрамление и торжество монарха России и донцов.

За сим чиновники приглашены были к обеденному столу, во время которого граф Матвей Иванович, всегда человеколюбивый, всегда благотворительный, предложил ознаменовать усердие своё к августейшему виновнику торжества пожертвованием в пользу бедных вдов и сирот Новочеркасска. Он сам первый показал пример, подписав две тысячи рублей. Многие ему последовали - и немедленно на сей богоугодный предмет собрано было семь тысяч рублей, которые в тот же самый день розданы наиболее под игом бедности томящимся.

Благотворение атамана сим не ограничилось: он приказал выпустить из тюрьмы несколько человек, за долги содержащихся, заплатя за них свои деньги. Гром орудий раздался снова при питии за здравие государя, и когда согласный хор певчих пел «многая лета!» в комнатах, народ, угощаемый щедростью атамана, перед домом оглашал воздух радостными кликами «ура!».

К довершению сего торжества возможнейшими благонамеренными действиями граф Матвей Иванович в сей же незабвенный день сделал всему собравшемуся у него дворянству Войска Донского предложение об учреждении в Новочеркасске отделения комитета российского библейского общества. Изложив в кратких, но сильных речах все благотворные и душеспасительные действия сего учреждения, и сколь неусыпно всемилостивейший государь печётся о распространении через подобные общества по всем пределам обширнейшей империи своей чтения книг Священного Писания, граф Матвей Иванович на первый случай вызвал только желающих пожертвованиями вспомоществовать комитету Российского библейского общества в благотворных его действиях, предоставляя времени открыть и в Новочеркасске отделение оного. По сему вызову вскоре собрано было десять тысяч рублей, которые и препровождены к господину министру духовных дел и народного просвещения.

Таковое отделение комитета Российского библейского общества действительно открыто в следующем, 1817 году: господин министр духовных дел и народного просвещения на уведомление о сём от графа Матвея Ивановича в ответе своём изъявил ему как высочайшее за сие государя императора удовольствие, так и благодарность всего комитета Российского библейского общества.

По всегдашнему обыкновению своему граф не преминул принести государю императору с днём высочайшего тезоименитства его импе­раторского величества всеподданнейшее своё поздравление; оно заключалось в следующем:

Из предыдущего описания подвигов знаменитого вождя донских сил довольно уже видеть можно, сколько он был благочестив и усерден к благолепию храмов Божьих. Ознаменовав перед Всевышним благодарность свою и всего Войска Донского за успехи в Отечественную войну и за совершенное изгнание врага из земли Русской пожертвованием для Казанского в Санкт-Петербурге собора, вскоре затем пригласил он жителей Дона принести полную дань признательности своей и усердия Московскому Ставропигиальному Донскому монастырю, как святой обители, одно с ними имя носящей и всегда благословляющей подвиги их, во славу имени Господа предпринимаемые.

Вследствие такого благочестивого воззвания собрано было десять пудов серебра и десять тысяч денег, которые и препровождены от него были в помянутый Донской монастырь. Настоятель оного архимандрит Симеон, извещая графа о получении сего дара, благословил его ликом Донской Божьей Матери, списанным с той чудотворной иконы, которая некогда донскими же воинами принесена была в сию обитель. Слава донская сочеталась со славой русской ещё с 1382 года. «Из достоверных повествователей и летописцев,- говорит Димитрий Ростовский,- известился я, что перед Задонским сражением принесён был с донскими воинами чудотворный образ Божьей Матери в дар князю Димитрию Иоанновичу. Чудесною силою сей иконы поражены были полчища гордого Мамая. В царствование Фёдора Иоанновича, содействием Донской Божьей Матери отражено нашествие на Москву крымских татар, предводимых Мурат-Гиреем. На том самом месте, где в полках русских находился образ Донской Божьей Матери, там благодарный и благочестивый царь соорудил церковь и поставил в ней список с чудотворной иконы».

В конце 1817 года граф Матвей Иванович доставил ещё Донской обители от собственности своей десять тысяч рублей.

По подобному чувству благочестия, ещё в первую бытность свою в Париже, заказал он сделать на свой счёт два церковных сосуда со всеми к оным принадлежностями, оба с надписью достопамятного вступления в Париж императора всероссийского. Из сих сосудов один прислал он в Новочеркасск для тамошнего кафедрального Вознесенского собора, а другой назначил для храма, в его поместье сооружённого.

Деяния прошедших и новых времён доказывают, что вера и верность суть самые надёжнейшие руководители к истинной славе. Доколе сохраняются в народе сии священные добродетели, дотоле и слава его с ним неразлучна: так думал покойный вождь донцов, так и действовал.

Перед окончанием 1816 года должны были состояться дворянские выборы чиновников для гражданских на будущее трёхлетие должностей. Граф Матвей Иванович, за отсутствием своим в течение многих сряду лет, давно уже не имел удовольствия видеть, как дворянство пользовалось драгоценным правом избирать себе из среды самих себя судей, дарованным Донскому войску Екатериной Великой по при­меру российского дворянства. Он приложил всевозможное попечение, дабы выборы сии со­провождались истинным беспристрастием, и чтобы присутственные места наполняемы были чиновниками, которые в состоянии были бы выполнять налагаемые на них столь священные обязанности.

Присутствуя в самом собрании дворянства, он сделал оному ещё следующее приглашение: «Господа!- сказал он,- во всём видите вы неизречённую благость к нам Всеавгустейшего Монарха; Он нас прославил; Он теперь покоит нас в недрах жилищ наших. Чего нам не достаёт? Всем мы довольны, всем богаты. Будем же ценить в совершенстве сию благость и умножать в соответствование оной наше усердие. Не утешается ли всегда наше сердце, что мы из среды себя, в столице Государя Нашего, имеем достойных соотечественников наших в числе отборнейшего войска его, гвардию Его Величества составляющего. Они там ежечасно и ежеминутно имеют счастие созерцать Августейшего Нашего Монарха. Надо же нам помыслить о них! Надо нам поставить их и в наружном украшении на такую ногу, которая бы прямо соответствовала славе нашей и собственной их славе, неразлучной же с нашею, и утешала бы Государя Им­ператора! Храбрость и бессмертные услуги лейб-казачьего полка известны целому свету; люди и чиновники, оный составляющие, достойные и отборнейшие; но должен вам сознаться, господа, что в последнюю бытность мою в Санкт-Петербурге заметил я там один только в оном недостаток,- в лошадях. Правда, они сносны, и для службы годны; но походами изнурены, и малорослы в сравнении с лошадьми прочих гвардейских полков. Неужели мы не можем вскоре поправить сего недостатка? Мы заводчики, мы богаты табунами, которые пасутся на зем­лях, всему Войску принадлежащих. Пожертвуем же от себя для столь важного назначения лучшими лошадьми на честь и похвалу нам; я принимаю на себя сам лично осматривать их при приёме. Приступим; вот, господа, лист для подписки пожертвований наших. Из оных составится ещё капитал экономии полковой для лейб-казачъего полка. Тогда служащие в оном со­отечественники наши поблагодарят нас; да и Государь Император изволит усмотреть, что мы всеподданически дорожим сею его к нам Высокомонаршею милостию».

Окончив таким образом предложение своё к дворянству, он сам первый пожертвовал в пользу полка со своего завода лучшими трид­цатью лошадьми. Пример начальника - лучшее убеждение: дворянство Войска Донского, всегда одушевляемое верноподданническими чувст­вованиями преданности к государю, тем охотнее на сей раз изъявило оные существеннейшим опытом. Подписка на полное число лошадей для лейб-гвардии казачьего полка окончена была немедленно. Граф Матвей Ива­нович отправил из оных в 1817 году на первый раз сто два поголовья с выступившими с Дона в Санкт-Петербург эскадронами лейб-казачьего полка, дав особенное по сему предмету предписание командиру оного полка, генерал-майору Ефремову.

Наконец настал тот день, который всероссийские государи, награждая веру и верность донцов, установили им особенным образом праздновать - это первый день каждого нового года. Торжество сие стоит быть описанным: оно тем любопытнее ещё, что было последним в блестящей жизни незабвенного графа Матвея Ивановича Платова. Вот как оно происходило.

Поутру 1 января 1817 года все генералы и прочие чиновники собрались к войсковому атаману для поздравления с Новым Годом. С ним все пошли в соборный храм для слуша­ния литургии. После окончания обыкновенного в сей день молебствия, при возглашении многолетия государю и всему императорскому дому, артиллериею произведён сто один выстрел.

После выхода из собора перед самым главным входом оного составился войсковой круг из всех чинов Войска Донского, в середине ко­торого находились все регалии и распущенные знамёна, прежде и ныне Войску государями жа­лованные. Когда атаман взошёл в сей круг, то, по данному от него повелению, из особого ковчега вынуты были все похвальные Войску Донскому грамоты и тотчас началось чтение оных по порядку времени. Повсюду царствовало благоговейное молчание. Каждое слово читающего достигало до слуха и сердец воинов. Воспоми­нание священной славы предков, исчисление своих собственных заслуг и выражение благодарности монархов произвело всеобщее сердечное умиление. Оно ясно изображалось на лицах и видно было во взорах всех и каждого.

Граф Матвей Иванович, глубоко проникнутый чувством славы своей родины, стоял в благоговейном положении, и слёзы тихо катились по почтенным ланитам его. После прочтения каждой такой грамоты он подходил к держащему её и с выразительным почтением уеловал высочайшую подпись.

Когда таким образом прочтены были все грамоты до последней, знаменитый вождь донцов произнёс к сподвижникам своим следующую краткую, но убедительную речь: «Вот, друзья, вы видите из сего деяния знаменитых предков наших и собственные свои и как всемилостивейшие государи наши были во всё время милостивы к нам; вы видите, что и предки наши и мы заслужили сие за то только, что твёрдо сохранили православную веру праотцев наших, их обычаи, и не щадили живота для пользы государей и Отечества. Надо, я вам скажу, накрепко заповедать сие потомкам нашим; вну­шите им подданническую преданность к государям, что ведь в том-то состоит и истинная наша слава, чтобы они делом исполняли всё, что вы слышали, и что премудрые государи начертали в грамотах сих; а они к ним же перейдут. Слава Богу! Вы храбрые и неустрашимые донцы-молодцы в Отечественную войну доказали, что живёте только для веры и государя. Какая бы была благодать Господняя, кабы и в предбудущие времена вы себя теми же показывали, я сего искренно от вас ожидаю».

С окончанием сих слов раздалось громогласное «ура!».

Непосредственно после сего войсковой атаман, держа в руке булаву, напомнил о времени избрания по всемилостивейшее дарованному праву новых есаулов.

При войсковом атамане войск донских для особенной почести и употребления по делам службы утверждены государями два войсковых есаула. Сим есаулам, или капитанам, даны трости с большой серебряной оправой, на которой означен год царствования монарха, удостоившего сим почётным знаком, и имя атамана, в начальствование которого получены сии трости. Войсковые есаулы торжественно назначаются атаманом в первый день каждого года по старшинству и по уважению службы. Те же, которые прослужили год, за похвальное отправление должности своей всемилостивейше производятся в войсковые старшины.

Тогда прослужившие минувший год есаулы подходят к атаману и, положив перед ним знаки достоинства своего - трости, приносят как ему, так и всему обществу, удостоившему их через атамана избранием, свою благодарность. После чего атаман провозглашает имена новых избранных им войсковых есаулов. Тогда прежние есаулы, подняв трости, подносят атаману, который вручает их сим, вновь удостоенным.

Надобно было видеть, с каким отеческим расположением и любовью граф Матвей Иванович увещевал их, чтобы они точным, ревностным и усердным прохождением должностей, на них налагаемых, потщились оправдать доверенность его и всего Донского войска. «Пожалейте,- говорил он им,- стариков-отцов и родственников ваших; сберегите имя, которое вы на себе носите,- имя донского казака, столь повсюду прославленное».

Избранные есаулы до слёз умилены были подобным убеждением и клялись быть верными исполнителями его наставлений. После чего граф Матвей Иванович распустил войсковой круг и отправился в сопровождении чиновников к себе в дом, где кончилось торжество приятным угощением - где достопочтенный вождь донцов походил уже более на отца семейства, нежели на начальника.

Граф Матвей Иванович поставил себе правилом с самых тех пор, как сделался атаманом, при всяком приличном случае обращать внимание своего монарха на усердие и преданность вверенного ему Войска. Следуя оному, он и в сей первый день нового года не пропустил без того, чтобы не принести государю императору от лица всего Войска верноподданнического поздравления, как-то из самого следующего письма его видеть можно:

«Всемилостивейший Государь!

Промысл Божий и неизречённая благость Вашего Императорского Величества составляют благо и счастие наше; Всевышний Творец хранит драгоценнейшие дни Августейшего Помазанника Своего, а мы под благотворным скипетром Его благоденствуем. И так если чувствуем мы существование наше и наслаждаемся оным, то сим обязаны Богу Творцу нашему, и Вам, Всемилостивейший Государь, чадолюбивому Отцу нашему. Сии верноподданнические чувствования осмелился я излить пред Авгус­тейшею особою Вашего Императорского Величества по случаю благополучного вступления в настоящий 1817 год, всеподданнейшее поздравление, с коим от себя и от всего войска Донского, начальствованию моему Высочайшею доверенностию Вашего Величества вверенного, имею счастие с благоговением повергнуть пред Вами, Всемилостивейший Государь, моля Творца Вышнего о сохранении вожделеннейших дней Вашего Императорского Величества и всего Августейшего дома на множайшие годы».

Продолжая с неутомимостью заниматься гражданским благоустройством вверенного ему края, граф Матвей Иванович особенно заботился о поспешнейшей отстройке города Новочеркасска, которая в прошедшие годы, за отсутствием большой части донских воинов, шла весьма медленно.

Главнейшее старание его было окончить начатое им огромное и великолепное строение соборного храма, ибо и оно по случаю непри­ятельского нашествия совсем было остановлено. К душевному своему удовольствию граф видел, что дело сж вновь началось и шло с довольным успехом.

С нетерпением ожидая, по изъявленному в Санкт-Петербурге государем императором высочайшему соизволению, сего вожделеннейшего венценосного гостя, граф Матвей Иванович с сердечным восхищением готовился к достойному принятию своего монарха-благодетеля и потому ещё в начале весны 1817 года, нарочно для сего торжественного случая, приказал воздвигнуть двое огромных каменных триумфальных ворот по примеру тех, какие сооружены были в Санкт-Петербурге в честь возвратившейся из Парижа победоносной гвардии.

Наблюдая в то же время за верным и точным отправлением должностей разными местными чиновниками, он старался всевозможно водворить в судах справедливость и потому тотчас истреблял замеченные злоупотребления, сколько бы они, впрочем, малы и незначительны ни были, принимая для сего благоразумные и кроткие меры.

Он весьма тщательно вникал во все те недостатки, которые требовали необходимого исправления для прочного благоденствия управляемого им края. Входя в домашнее положение казаков, многих из тех, которые пришли в недостаточное состояние, он совершенно восстановил своими собственными пособиями.

Заботясь об учении юношества, граф Матвей Иванович начальнически поощрял учителей и учащихся в гимназии, им заведённой, которую он предполагал преобразовать и предначертать ей обширнейший крут действий.

Примером сему, между прочим, может служить и то, что он с душевной признательностью принял сочинение господина директора гимназии, коллежского советника Попова, о происхождении Войска Донского и за поднесённую ему первую часть оного отблагодарил его ещё из Варшавы письмом, самыми лестными выражениями исполненным. Он лично присутствовал при происходивших в гимназии испытаниях и сам из своих рук раздавал отличным ученикам призы, ласкал их, расспрашивал подробно о семействе каждого - и вообще отечески ободрял юные дарования их. В том же 1817 году учредил он в Новочеркасске типографию, которой до того там не существовало.

Посреди всех сих важных на пользу Донского края занятий не упускал он из виду главнейшего, дабы казаки и в жилищах своих не оставляли заниматься столь врождённым и свойственным им ремеслом военным.