К55 Майя. Исчезнувшая цивилизация: легенды и факты / Пер с англ. З. М. Насоновой. М.: Зао центрполиграф, 2003

Ни предания индейцев, ни археологические иссле­дования не могут пролить свет на происхождение майя. У народов, которые живут племенным строем, историческая память сохраняется недолго, а сложные геологические условия этого региона в сочетании с буйной растительностью сильно затрудняют поиск остатков материальной культуры древнейших времен.

В этом регионе мало естественных пещер и скальных формаций, которые могли бы послужить местом обитания примитивных охотников и собирателей, и в этом районе, особенно в зоне тропических ливневых лесов, очень трудно отыскать места, на которых располагаются открытые площадки.
ДРЕВНЕЙШИЕ ОХОТНИКИ
Мы можем только догадываться, когда человек появился на территориях, где впоследствии возник­ла цивилизация майя. Первыми начали заселять Новый Свет выходцы из Азии, которые перебрались в Америку в ледниковый период, в конце плейсто­цена, когда на месте современного Берингова про­лива еще существовала перемычка.

Еще до начала 9-го тысячелетия до н. э. первые ин­дейцы ставили свои лагеря на берегу продуваемого ветрами Магелланова пролива. Можно предполо­жить, что к этому времени примитивные охотники уже расселились по территории обеих Америк.

Большие пространства обоих континентов были тогда покрыты травой, по которой бродили гигант­ские стада травоядных животных — мамонтов, ло­шадей, верблюдов и гигантских бизонов.

В Соединенных Штатах, Канаде и на Аляске, где к настоящему времени обнаружен целый ряд стоянок, относящихся к древнейшей эпохе, эта ранняя культу­ра, которая называется «кловис» и до сих пор не рас­крыла археологам все свои тайны, существовала при­мерно 10—12 тысяч лет назад. Основным способом добычи средств к существованию для людей эпохи «кловис» была охота на мамонтов. К такому выводу пришли ученые, изучая останки в местах, где некогда охотились на этих животных, — на юго-западе Америки. Огромных слонов убивали дротиками, для метания которых существовали специальные приспо­собления. Дротики были снабжены прекрасно сде­ланными каменными наконечниками, которые ис­следователи называют желобчатыми, так как от их основания по одной или по обеим сторонам шли же­лобки, напоминающие чешуйки. Такие наконечники находят и на севере Аляски и Новой Шотландии, и в расположенных гораздо южнее областях Мексики и Центральной Америки. Их находили даже в Коста-Рике и Панаме.

Самым древним предметом искусственного про­исхождения, найденным на территории майя, явля­ется маленький обсидиановый наконечник для ме­тательного орудия, копья или дротика, найденный недалеко от Сан-Рафаэля. Принадлежность его к культуре «кловис» можно определить по желобчатой поверхности на одной из сторон и по тому, что края наконечника сколоты в месте прикрепления к древ­ку. Этот наконечник имеет сильное сходство с не­сколькими другими, найденными на территории Мексики, и с наконечниками меньшего размера, также относящимися к культуре «кловис», которые были найдены в США. Эти немногочисленные на­ходки позволяют лишь предположить, что в конце ледникового периода по высокогорной зоне майя бродили первобытные охотники. Поиски необходи­мо продолжать.
СОБИРАТЕЛИ И ЗЕМЛЕДЕЛЬЦЫ АРХАИЧЕСКОГО ПЕРИОДА
Приблизительно в конце 8-го тысячелетия до н. э. ледниковый щит, до этого времени покрывавший большую часть северных областей материка Америка, начал стремительно отступать. В течение следующих пяти с половиной тысяч лет во всех областях нашей планеты климат был теплее, чем сегодня. В Европе это время интервал носит название «климатический оптимум», но для многих частей Нового Света уста­новившиеся климатические условия были не столь благоприятными, особенно для охотников.

Сочетание жаркой, сухой погоды, из-за которой территории, раньше покрытые травой, превратились в пустыни, и охоты человека оказалось роковым для крупных травоядных. Они практически исчезли. Индейцы, живущие на территории мексиканских нагорий, были вынуждены приспособиться к ино­му образу жизни, основой которого был сбор семян и корней дикорастущих растений и охота на мень­шую и более редкую дичь.

Способы ведения хозяйства, расселения, харак­терные детали используемых ими орудий свидетель­ствуют о том, что эти народы вели полукочевой об­раз жизни. Индейцы, заселявшие Мексику в архаи­ческий период, были частью «пустынной» культуры, которая в это время широко распространилась от юга Орегона, через территорию нагорья Большой Бассейн в Америке, где эта культура продолжала существовать еще в XIX в., до юго-восточных райо­нов Мексики.

Во время господства «пустынной» культуры в Мексике были окультурены все важнейшие пище­вые растения Мезоамерики — маис, фасоль, тыква, перец чили и многие другие. Раскопки, которые проводились в сухих пещерах долины Техуакан и на плоскогорьях Пуэбло в Мексике, показали, что тра­вянистое растение, являвшееся предшественником современного маиса, попало в сферу интересов че­ловека еще до начала 5-го тысячелетия до н. э. Воз­можно, что выращивать культурные растения майя начали в доисторический период. Еще относитель­но недавно всерьез полагали, что именно майя впервые окультурили индейское зерно — маис, ра­стение, по-латыни называемое Zеа mays, но при этом исходили из ошибочной предпосылки, что диким предком маиса был теосинте, растение, но­сящее латинское название Euchlaena, — сорняк, ко­торый широко распространен в Гватемале. С тех пор было доказано, что на самом деле оно является про­стым гибридом культурного маиса и растения трипсакум, относящегося к роду Zеа. Тем не менее именно то, что в небольшой Гватемале, территория которой примерно равна штату Огайо, существует больше сортов маиса, чем на всей территории Соеди­ненных Штатов, является веским аргументом в пользу того, что именно там должен был располагаться один из тех древних центров, где под присмотром человека происходила эволюция этого растения.

Вполне вероятно, что вся область нагорий, от Южной Мексики и до горных областей Гватемалы, в том числе и горные области штата Чьяпас, уча­ствовала в процессе, который привел к появлению современных сортов этого самого продуктивного из пищевых растений.

Вероятно, следует напомнить, что, согласно дан­ным лексикостатистики, предки майя появились в горных зонах Чьяпаса и Гватемалы не позднее се­редины 3-го тысячелетия до н. э. По времени их по­явление укладывается в рамки доисторической эпо­хи, то есть это произошло еще до того, как сфор­мировались самые древние из известных нам культур, которые использовали изделия из керами­ки. Возможно, что в пещере на территории штата Чьяпас найдены следы пребывания этих протомайя, хотя само это убежище расположено в Санта-Марте, то есть западнее границ области майя. К сожалению, из-за более влажных, чем в долине Техуакан, условий от древних обитателей этого убежища сохранилось немного, но камни для колки орехов с небольшими впадинами на поверхности, ручные мельницы, митейты, вместе с мано, камнями для растирания зерна, свидетельствуют о том, что зер­но и другие растительные продукты уже входили в их рацион. В пещере были найдены и другие пред­меты: каменные наконечники для метательного ору­жия, каменные рубила и скребки, очень похожие на аналогичные предметы из пещер Техуакана и Тамаульпаса. Предположительно, все это накапливалось здесь в период времени с начала 6-го до середины 4-го тысячелетия до н. э. и принадлежит к «пустын­ной» культуре, а точнее, к доисторической эпохе Мексики.

Одна из стоянок, которая относится к этому пе­риоду и находится в пределах территории майя, в Эль-Чайяле, представляет собой настоящую мас­терскую по обработке обсидиана, разбросана по вершинам и склонам нескольких холмов к юго-во­стоку от города Гватемалы в районе, где имеются крупные естественные залежи обсидиана. Вся зем­ля здесь усыпана тысячами больших, грубо обрабо­танных каменных предметов, напоминающих ножи с неровной поверхностью. Возможно, что они яв­ляются заготовками для наконечников, для копий и дротиков, ножей.

Раскопки в этом месте не проводились. Некоторые предметы, доведенные до готовности, напоминают аналогичные им изделия из Мексики конца архаичес­кой эпохи: наконечник для метательного оружия, примитивные ножи и огромные скребки в форме дис­ков, назначение которых до сих пор неясно.

Если в горной области материалов, относящихся к культурам доисторической эпохи, найдено мало, то в равнинной зоне их еще меньше. Анализ иско­паемой цветочной пыльцы, образцы которой были обнаружены в кернах породы, поднятых при буре­нии со дна озера Петенхиль, расположенного в са­мом сердце центральной области майя, дает неко­торые знания о том, что тогда представляла собой культура, существовавшая в Петене. Раньше счита­ли, что саванны, нарушавшие целостность тропи­ческих лесов региона, появились оттого, что майя классического периода слишком долго использова­ли эти участки под поля, которые затем зарастали сорняками. В наше время исследователи считают, что на рубеже 2-го и 3-го тысячелетий до н. э. тер­ритория Петена, с ее широкими саваннами, окру­женными дубравами, напоминала парк. Площадь, занимаемая тропическими лесами, в то время была значительно меньше, чем сегодня. Все данные ука­зывают на то, что территории, покрытые лесом, начали преобладать над саваннами только во время классического периода, в IV—X вв. н. э.

Изучение ископаемой пыльцы позволило сделать неожиданный вывод: маис выращивался на берегах озера уже в конце 3-го тысячелетия до н. э., что на тысячу лет раньше других известных земледельчес­ких цивилизаций этого региона.

Кто же выращивал этот маис? Если верить лингви­стам, то этими людьми должно были быть юкатеки, которые проходили через эти области, мигрируя от исконных территорий майя к северу, на Юкатан. Но никаких поселений юкатеков на этой территории до сих пор не обнаружено. Трудно предположить, что первые поселенцы майя могли бы возделывать саван­ну, не имея металлических орудий труда, хотя извест­но, что некоторые из африканских народов выращи­вают свои зерновые культуры на покрытых травой территориях в тропиках. Они скорее бы занялись освоением участков, расположенных в глубине тропических лесов, там, где хорошие почвы и применим Метод подсечно-огневого земледелия.

Таким образом, наши представления о доистори­ческой эпохе до сих пор остаются очень смутными. Но, вне всяких сомнений, именно в этот период закладывались основы культуры майя.

Одна из таких зон расположена на Тихоокеанском побережье Гватемалы, недалеко от границы с мекси­канским штатом Чьяпас. Возможно, в древние времена этот регион был заселен людьми, язык которых не входил в группу языков майя, но ранние этапы разви­тия культур этого региона должны были совпадать с общей схемой эволюционных процессов, ведущих к оседлому образу жизни. Возможно, когда-нибудь ма­териальные свидетельства того, как эти процессы протекали, будут обнаружены и в других областях майя. На этой жаркой и плодородной земле самыми старыми являются поселения, относящиеся к культу­ре «окос», начало которой относится приблизительно в середине 2-го тысячелетия до н. э. Следующая за ней культура — «квадрос», исходя из данных радио­углеродного анализа, возникла где-то на рубеже 1-го и 2-го тысячелетий до н. э. и продолжалась пример­но полтора столетия. Оба культурных этапа относят­ся к раннему периоду архаической эры. Поселения этого исторического периода представляли собой крошечные деревушки, в каждой из которых прожи­вало от трех до двадцати семей. Поселения распола­гались прямо на заросших мангровыми деревьями берегах мутных лагун, устьев рек и морских рукавов. Жители деревень архаической эпохи эффективно пользовались богатствами окружающей среды, со­бирая в солоноватой воде мангровых устриц и дру­гих съедобных моллюсков, ловя крабов и черепах. Их добычей были также игуаны — огромные и без­вредные, несмотря на устрашающий вид, ящерицы. В пищу шло их вкусное мясо и яйца. В лагунах и близлежащих реках они ловили рыбу: саргана, снука, морского окуня и зубатку. На небольших возвы­шенностях индейцы расчищали от тропического леса участки под свои поля. Маис известного сорта нальтель, стержни от кукурузных початков которо­го чудом сохранились в развалинах поселений куль­туры «квадрос», до сих пор пользуется благосклон­ностью многих земледельцев майя.

Следует отметить, что на территории поселений этапов «окос» и «квадрос» очень редко встречаются кости тех животных, охота на которых сложна, на­пример оленей и пекари. В некоторых поселениях таких костей нет вообще. Это свидетельствует о том, что люди не были склонны далеко отлучаться от своих домов. Процветали виды искусства, характер­ные для оседлого образа жизни, особенно керами­ка, которая приблизительно в это время впервые появилась в области майя.

Надо отметить, что в Мексике, в Тихуакане, из­вестны обожженные глиняные сосуды, имеющие еще более раннее происхождение. Эта чрезвычайно грубая утварь, которая производилась еще на рубе­же 2-го и 3-го тысячелетий до н. э., относится к культуре «пуррон». Говоря о керамике культуры «пуррон», следует отметить тот небезынтересный факт, что эти изделия бывают только двух форм: шаровидные сосуды без горлышка, текомейты, и блюда с плоским днищем и утолщенным краем. Формы этих изделий являются точным повторени­ем форм сосудов, относящихся к предшествующей эпохе «абехас», которые высекались из камня.

Изделия из керамики такой формы преобладают среди материалов, относящихся к культурам «окос» и «квадрос», так же как они преобладают и среди находок, относящихся к другим культурам раннего периода архаической эпохи, и в материалах, отно­сящихся к родственной культуре этапа «чьяпа» или «котора» в центральном Чьяпасе. Удивительно изысканной является керамика этапа «окос» — для украшения поверхности сосудов использовалась со­вершенно необычная техника лепки, в которой участки с шероховатой поверхностью резко контра­стируют с гладкими участками; при изготовлении многих сосудов использовалась темно-красная искрящаяся суспензия из отражающего свет красно­го железняка — гематита.

Поверхность керамики украшали узорами из же­лобков, волнистым концом раковины проводя по невысохшей глине зигзагообразные линии. Отдель­ного упоминания заслуживают еще два способа ук­рашения поверхности глиняной утвари. Узоры на многих из обнаруженных черепков, относящихся к этапу «окос», были оттиснуты при помощи тонких веревок или стеблей вьющегося растения, которые обматывались вокруг еще не затвердевшего изделия. Линии узоров иногда очень тонки, и для того, что­бы сделать подобное, должна была использоваться нить из хлопка. Применение веревки для нанесения узоров на изделия из керамики характерно для мно­гих культур неолита, существовавших на большей части Старого Света. Однако использование такого метода не встречается в Мезоамерике больше ниг­де, и его появление на этапе «окос» до сих пор не получило никакого объяснения. Другой особеннос­тью является использование глянцевой суспензии, придающей поверхности изделия, если смотреть на него под правильным углом, металлический блеск. Такая техника обработки керамики известна еще только в одном месте — на побережье Эквадора, где она применялась во время архаической эпохи. Ме­нее эффектные находки — каменные мано и митейты, предназначенные для размалывания маисовых зерен, зазубренные глиняные черепки, применяв­шиеся как грузила при ловле рыбы сетями, и тому подобные предметы, которые использовались в по­вседневной жизни людей этого периода.

В развалинах поселений этапа «окос» в Ла-Виктории было найдено множество массивных глиняных женских статуэток. В поселениях в области майя и Мексики в позднеархаический период такие статуэт­ки изготавливались тысячами. Точно определить их предназначение сложно, обычно полагают, что они имеют отношение к культу плодородия, подобно фи­гуркам Богини-Матери неолитической и бронзовой эпох Европы. В Новом Свете такие фигурки впервые появились в Эквадоре в конце 4-го тысячелетия до н. э., и возможно, что подобные предметы получили свое распространение именно из этого региона.

Дома этапа «окос» из жердей, которые обмазыва­ли глиной, а затем белили. Чтобы избежать затопления в наступавший летом период дождей, их ста­вили на невысокую земляную платформу. В поселе­нии недалеко от Ла-Виктории, относящемся к эта­пу «окос», имеется насыпная платформа, достигаю­щая высоты примерно в 25 футов. Нет никаких сомнений в том, что на ней находился храм. Все храмы доиспанской Мезоамерики, даже огромные пирамиды равнинной области майя, являются про­сто увеличенными копиями скромного жилища зем­ледельца — простой прямоугольной хижины, сто­ящей на плоской насыпной платформе. В древние времена, когда только формировался присущий ар­хаической эпохе образ жизни, переход к оседлому образу жизни привел к появлению не только искус­ных мастеров, занимавшихся весь день или какую-то его часть изготовлением изделий из керамики, плетением и ткачеством, но и людей, занимавших­ся совершением религиозных обрядов. Возможно, что в начале для этих целей использовались дома наиболее уважаемых членов общины, но затем на­чали создаваться специальные сооружения, которые с течением времени становились все выше. Соответ­ственно, становились больше насыпные платформы в их основании. Так возникли храмы, каждый из которых, вероятно, служил религиозным центром для нескольких окружающих его селений.

С течением времени внутри храмовых платформ начали погребать представителей правящей верхуш­ки общества, подобно тому, как простого человека хоронили, закапывая в землю под полом его соб­ственного дома. Есть основания предполагать, что такая практика существовала еще до появления культуры «окос».

Находки, дающие нам представление о жизни людей раннеархаического периода, были сделаны лишь на Тихоокеанском побережье, хотя вполне вероятно, что толстый слой осколков разбитых кувшинов для воды, напоминающих по форме римские амфоры, обнаруженный ныне покойным Джорджем Брейнердом на краю сенота, расположенного на Юкатане, недалеко от Мани, принадлежит к ранним периодам этой эпохи, поскольку найденные предме­ты являются предшественниками изделий из кера­мики, характерных для среднего периода архаичес­кой эпохи. С большой долей вероятности к ранне­му периоду архаической эпохи можно отнести и культуру народа аревало, представители которого использовали уже известные нам текомейты. Дан­ные об этой культуре получены в результате весьма скромных раскопок в крупном культурном центре майя, известном под названием Каминальгуйю, ко­торый расположен на окраине города Гватемалы. Но этим все находки и ограничиваются.

Совершенно другая ситуация складывалась на жарких прибрежных равнинах Мексики, на терри­ториях современных мексиканских штатов Веракрус и Табаско. Здесь происходил подъем цивилизации ольмеков, которая к концу среднего периода арха­ической эпохи достигла зенита, а затем исчезла столь же неожиданно, как несколько веков спустя исчезла цивилизация майя. Один из крупных цент­ров этой цивилизации находился неподалеку от Ла-Венты, на острове, расположенном посреди заболо­ченных бесплодных земель, тянущихся вдоль ниж­него течения реки Тонала. Над этим поселением возвышается насыпная пирамида огромного храма, достигающего в высоту 30 метров. В развалинах как этого, так и других поселений ольмеков было най­дено множество предметов этой культуры: тщатель­но обработанные надгробья, ритуальные предметы из нефрита, статуэтки, напоминающие змей.

Центральное место в искусстве ольмеков занима­ет персонаж, в облике которого сочетаются черты рычащего ягуара и плачущего человеческого ребен­ка. Его облик запечатлен как в гигантских базаль­товых скульптурах, вес которых нередко достигает нескольких тонн, так и в маленьких резных издели­ях. Нет никаких сомнений в том, что этот ягуар-оборотень представлял собой божество дождя, культ которого возник раньше, чем культы остальных из­вестных нам богов пантеона Мезоамерики. Исходя из единства художественного стиля, размеров и кра­соты скульптурных монументов, огромных масшта­бов строительства общественных зданий, можно с уверенностью сделать вывод о былом могуществе государства ольмеков, располагавшегося некогда на побережье залива Кампече. Несмотря на столь раннюю эпоху, оно располагало значительными мате­риальными и людскими ресурсами.

Есть все основания полагать, что именно ольмеки создали сложный календарь, основанный на си­стеме «длинного счета», и изобрели письменность. Хотя нет единого мнения о том, стоит ли считать культуру ольмеков родоначальницей всех других культур Мезоамерики, нельзя отрицать, что другие цивилизации этого региона, включая и цивилиза­цию майя, многим обязаны достижениям ольмекской культуры. Это особенно ярко проявилось во времена среднего периода архаической эпохи, ког­да мелкие крестьяне с берегов залива Кампече на­чали усваивать культурные достижения их более развитых соседей, точно так же, как варвары древ­ней Европы, жившие на западе и севере Европей­ского континента, сумели в конце концов восполь­зоваться достижениями современных им цивилиза­ций Ближнего Востока.

С точки зрения археологии, одним из самых ин­тересных мест Нового Света является Каминальгуйю — древний культурный центр, расположенный на западной окраине города Гватемалы, в широкой, плодородной долине, расположенной перпендику­лярно линии границы, отделяющей Южную Амери­ку от Северной. Во времена Моудсли на этой территории возвышались сотни храмовых платформ — огромных насыпных холмов пирамидальной формы. Однако стремительное разрастание столицы, расши­рение площади трущоб на окраинах города не оста­вило от былого великолепия ничего, кроме горсточ­ки чудом уцелевших древних сооружений. Учеными из Института Карнеги в Вашингтоне была предпри­нята операция по спасению Каминальгуйю. Сделан­ные здесь находки показали, что, в то время как создание определенной части этого поселения относится к раннеклассическому периоду, огромное большинство насыпных платформ относится к ар­хаической эпохе. Но тем не менее урон, нанесенный исторической науке столь опустошительным нале­том бульдозеров, просто не поддается исчислению.

При сложившихся обстоятельствах было очень нелегкой задачей разобраться в последовательности археологических слоев Каминальгуйю, но самый древний из них, скорее всего, относится к культуре «аревало». От этого периода сохранилось лишь не­сколько черепков от текомейтов и красных чаш. За этим этапом наступил черед культуры «чаркас». Это самый длительный период проживания людей в до­лине Гватемалы, поскольку находки, относящиеся к этой культуре, можно отыскать на довольно значи­тельной территории. Слои с предметами, относя­щимися к этой культуре, располагаются прямо под напластованиями среднего этапа архаической эпо­хи, что подтверждается и данными радиоуглеродно­го анализа, хотя следует отметить, что результаты некоторых из этих анализов не вполне согласуются друг с другом. Исходя из этих данных, мы имеем право предположить, что эта культура, представи­тели которой жили в маленьких деревушках, суще­ствовала в конце среднего периода архаической эпо­хи, примерно в V—IV в. до н. э.

Наиболее сохранившиеся предметы культуры «чаркас» были извлечены из ям, по форме напо­минающих бутылку, которые в древние времена были вырублены в слоях вулканического пепла, ле­жащего под слоем почвы. На сегодняшний день не существует достаточно обоснованных предположе­ний, с какой целью это было проделано. Возмож­но, что некоторые из них использовались для при­готовления пищи, эти ямы могли использоваться для хранения маиса и бобов. Подобная практика хранения урожая встречается у живущих на терри­тории Великих Равнин индейцев хидатса. В более поздние времена эти ямы служили мусорными кон­тейнерами. В них были найдены обуглившиеся се­мечки авокадо, стержни кукурузных початков, ос­татки тканей, веревок, корзин и циновок.

Великолепные белые гончарные изделия культу­ры «чаркас», изготавливавшиеся из глины, похожей на каолин (сырье для изготовления фарфора), укра­шены изящными рисунками, на которых изображе­ны красные паукообразные обезьяны с поднятыми вверх лапами, гротескные маски драконов и другие, более абстрактные сюжеты. Большинство статуэток, относящихся к этой культуре, изображает женщин. Живость изображения, свойственная художествен­ной концепции этой культуры, редко встречается где-либо еще. Есть убедительные доказательства, что представители этой культуры, как и других куль­тур Мезоамерики, создавали насыпные храмовые пирамиды значительных размеров, располагая их, вероятно, вокруг рыночных площадей.

На равнинных территориях, как и в центральной, так и в северной области, мы сейчас находим убеди­тельные доказательства заселения их народами майя. Самыми древними майя там были представители ма­лоизвестной культуры «ше», материальные остатки которой находят в глубоких слоях возле поселений Алтар-де-Сакрифисьос и Шебаль в западной части Петена. Возможно, представителями этой культуры были выходцы из горной зоны, попавшие в Петен через бассейн реки Лакатун. Но больше всего сведе­ний о среднем периоде архаической эпохи находят в районах северного Петена. Широкомасштабные рас­копки в крупных центрах майя — Вашактуне и Тикале — показали, что доминирующей культурой этого времени была культура «мамом».

До сих пор не найдено никаких материалов, от­носящихся к более древним временам, но, несом­ненно, следует учитывать, что территории Петена не были для древних людей особенно заманчивыми, особенно если в прошлом среднегодовое количество осадков было ниже теперешнего уровня.

Судя по данным радиоуглеродного анализа, куль­тура «мамом» существовала в V в. до н. э., и, по­скольку при раскопках до сих пор не удалось обна­ружить каких-либо значительных архитектурных сооружений, относящихся к этой культуре, это была достаточно примитивная земледельческая культура. Надо, однако, принять во внимание, насколько спе­цифичны условия проведения раскопок в Петене. Майя равнинной зоны практически всегда возводи­ли новые храмы на месте старых, самые ранние постройки с течением времени оказывались погребенными под огромными грудами камней и штука­турки. Любые попытки отыскать храмы, относящи­еся к культуре «мамом», в каком-либо из крупных центров майя требуют огромных усилий и затрат времени, и поэтому вопрос об их существовании до сих пор остается открытым.

Хотя керамика этапа «мамом» имеет ряд общих черт с керамикой «чаркас», по сравнению с последней она достаточно примитивна. Самой распространен­ной является монохромная утварь красного и красно-оранжевого цвета, полихромные изделия отсутствуют. Обычно единственным украшением является простой резной орнамент на внутренней поверхности чаш или узор из красных точек, которым разрисовывались кувшины с горлышком. В культуре «мамом» также присутствует то, что можно назвать культом статуэ­ток. Статуэтки выполнены в различных стилях, иног­да они вырезались, в других случаях для их изготов­ления использовались узкие полоски глины. В Тикале целый склад керамики «мамом» был обнаружен в на­глухо закрытом «чальтуне». Чальтун представляет со­бой камеру, имеющую форму бутылки, расположен­ную ниже настила площади. Эти сооружения как по своей форме, так, возможно, и по своему предназна­чению очень похожи на подобные сооружения куль­туры «чаркас». В поселениях майя центральной и се­верной областей чальтуны встречаются очень часто. Их вырубали в известняковой породе, начиная рабо­ту с поверхности. Известно, что вплоть до позднеклассического периода подобные сооружения ис­пользовались для погребения умерших и нередко имели довольно тщательную отделку; такие помеще­ния могли служить банями. Изначально они, скорее всего, служили источником прекрасного известняка-саскаба, который использовали при строительстве, но не следует и игнорировать и предположения, что эти сооружения были хранилищами. Каким бы ни было решение загадки чальтунов, эти сооружения являют­ся, несомненно, столь же древними, как и сама куль­тура «мамом».

Находки, имеющие ряд общих черт с предмета­ми, относящимися к культуре «мамом», на террито­рии майя обнаруживаются повсюду, где бы ни про­изводились крупномасштабные раскопки, они обна­ружены даже в Цибильчальтуне, на севере Юкатана.

В среднеархаическом периоде земледельцы, го­ворившие на языках майя, жили уже повсюду. Это и послужило той базой, на которой впоследствии пышно расцвела культура майя. Но нет никаких оснований полагать, что то, что мы понимаем под цивилизацией майя, — здания со сводчатой архи­тектурой, натуралистический стиль живописи и ре­льефной резьбы, календарь по системе «длинного счета» и иероглифическое письмо, — уже начало появляться в эту эпоху.