К55 Майя. Исчезнувшая цивилизация: легенды и факты / Пер с англ. З. М. Насоновой. М.: Зао центрполиграф, 2003

Но даже в том случае, когда эти сведения под­крепляются авторитетом епископа Ланды, который был осторожен и использовал для своих работ толь­ко рассказы местных жителей, которые считались людьми уважаемыми, или сведения, почерпнутые из материалов местного судопроизводства и разреше­ния земельных споров, не стоит безоговорочно до­верять всему, что написано. Уже сами по себе та­кие сведения часто противоречивы и достаточно путаны. В добавление ко всему представители мес­тных знатных родов иногда сознательно фальсифи­цировали свою собственную историю, исходя из соображений местной политической конъюнктуры. Самым полным и наиболее ценным источником являются так называемые «Предсказания К'атунов» из Юкатана, которые содержатся в книгах, которые известны под названием «Чилам Балам». Это назва­ние восходит к пророку майя, предсказавшему при­бытие испанцев из-за моря.

«История», которую рассказывают эти книги, базируется на календарной системе «короткого сче­та», цикла из тринадцати к'атунов, или (13 х 7200 дней) 265,5 лет. Каждый к'атун именовался по на­званию своего последнего дня, который всегда вы­падал на день Ахау. К сожалению, майя, жившие во времена постклассического периода, отличались мышлением, которое было слишком сильно завяза­но на представлениях о цикличности, так что, если некое событие происходило в К'атун 13 Ахау, оно, согласно представлениям майя, должно было про­изойти и в следующем К'атуне, носящем такое же имя. В результате предсказания и история сплелись в этих документах в столь тесный клубок, что иног­да они звучат почти как религиозные откровения. К примеру, одна из подобных историй начинается так: «Это повествование о том, как один и единый бог, 13 богов, 8000 богов явились, отвечая на при­зыв жрецов, пророков, «Чилам Балам», Ах Хупана, Напак Тана, жреца Нахау Печь и Ах Кауил Ч'ель. Затем они получили повеление, те слова, что изме­рены, были переданы им».
ВТОРЖЕНИЕ ТОЛЬТЕКОВ И ТОЛЬТЕКСКИЙ ГОРОД ЧИЧЕН-ИЦА
Тот вакуум, который образовался после круше­ния древней цивилизации Центральной Мексики, был вскоре заполнен другим народом. Этим другим народом были тольтеки, говорящие на языке, вхо­дящим в группу языков науатль, чье северное про­исхождение доказывается их близким родством с другим народом — с не знавшими земледелия и на­ходившимися на довольно низкой ступени развития чичимеками. В начале X в. они обосновались в ме­стности, где был воздвигнут важнейший центр их культуры — город Тула, которым правил человек по имени Топильцин, претендовавший также на титул Кетцалькоатля, или Пернатого змея, — одного из культурных героев тольтекской мифологии. Огром­ное значение в жизни тольтекского общества име­ли военизированные группы, которым еще только предстояло сыграть весьма значительную роль в дальнейшей истории Мексики. Представители таких групп — орлы, ягуары и койоты, — предпочитали поклоняться богу войны Тецатлипоку («Дымящееся Зеркало»), а не миролюбивому Кетцалькоатлю. В со­ответствии с целым рядом псевдоисторических по­вествований, относящихся скорее к поэтическому творчеству, чем к реальным событиям, между Топильцином-Кетцалькоатлем и его приверженцами, с одной стороны, и военизированной кликой, с дру­гой стороны, разгорелась борьба. Побежденный злой магией, которую использовал его противник, Кетцалькоатль был вынужден вместе со своими по­следователями покинуть Тулу, приблизительно в 987 году. По одной из версий, которая была широ­ко известна в древней Мексике, он добрался до по­бережья Мексиканского залива, а оттуда отправился на плоту из змей в Тапаленн (Красную землю), для того чтобы однажды вернуться и принести освобождение своему народу.

Столица тольтеков, сокрушенная дальнейшими внутренними неурядицами и покинутая большин­ством своих обитателей, в период с 1156-го по 1168 г. была полностью разрушена захватчиками, но повсюду в Мексике сохранялась память о величии этого города, и в последующие времена в Мезоамерике вряд ли существовала хотя бы одна правящая династия, которая не возводила бы свой род прями­ком к тольтекским правителям Тулы. Город, кото­рый, вне всякого сомнения, был административным центром империи, охватывающей всю Центральную Мексику, от Атлантического до Тихого океана, располагался на территории современного мексиканско­го штата Идальго. В течение ряда лет там ведутся археологические раскопки, поэтому уже известно очень много о том, как возникли и развивались ис­кусство и архитектура тольтеков. Где бы ни появля­лись тольтеки, они повсюду приносили с собой свой, не вызывающий особых симпатий, художе­ственный стиль, основой которого является навяз­чивый мотив, связанный с фигурами тольтекских воинов в вычурных головных уборах, с изображени­ем пикирующей птицы на передней стороне. Эти воины обычно показывались со стилизованными изображениями птицы или бабочки на груди. В од­ной руке они держали украшенный перьями «атлатл», а в другой — пучок коротких метательных копий. Левая рука воинов была защищена стеганой тканью, а спина — маленьким щитом. Рельефные фигуры ягуаров и койотов, так же как и изображе­ния орлов, поедающих сердца, доминируют среди рисунков, покрывающих главные пирамиды тольте­ков, и являются свидетельством того, насколько важную роль играли эти подобия рыцарских орде­нов в жизни воинственного народа.

В исторических хрониках майя доиспанских вре­мен рассказывается о прибытии с запада человека, называющего себя Кукулканом. Это слово образо­вано от двух корней: «кукул» — «пернатый» или «покрытый перьями» и «кан» — «змей». Это собы­тие по календарю майя произошло в К'атуне с ко­эффициентом 4 и именем Ахау, который закончил­ся по нашему летоисчислению в 978 году. Кукулкан отвоевал Юкатан у его законных правителей и основал свою собственную столицу — Чичен-Ицу. К сожалению, как показал специалист по майя Ральф Ройс, рассказы об этом событии сильно пе­ремешаны с историей другого пришлого народа, называемого ицы, который появился на полуостро­ве во время следующего К'атуна 4 Ахау, в XIII в., и дал свое имя бывшему тольтекскому поселению Чичен. В любом случае майя, по всей видимости, окружали Кукулкана и его свиту религиозным по­читанием, и он оставил о себе добрую память.

Епископ де Ланда писал по этому поводу: «Гово­рят, что он был добр, и что у него не было ни жены, ни детей, и что после его возвращения его почита­ли в Мексике как одного из богов и называли Кетцалькоатлем. На Юкатане его тоже почитали богом, поскольку он был справедливым правителем».

Содержащаяся в этих словах столь высокая поло­жительная оценка, вне всякого сомнения, связана в основном с тем, что в позднейшие времена все пра­вящие династии этого региона были мексиканского происхождения. Археологические материалы неоспо­римо свидетельствуют о том, что этот, якобы миролю­бивый, Топильцин-Кетцалькоатль и его тольтекские армии при захвате Юкатана проявили крайнюю жес­токость и насилие. Фрески, обнаруженные во Дворце воинов в Чичен-Ице, так же как и рельефные изображения на золотых дисках, извлеченных из рас­положенного там же Колодца жертв, рассказывают о том, как разыгралась эта драма.

Историческое повествование в картинах начина­ется с прибытия тольтекских воинов по морю, ве­роятнее всего вдоль побережья залива Кампече, где они производят разведку в одном из прибрежных городков майя с белеными домиками. Затем после­довало морское сражение, в котором майя, пытаясь противостоять боевым ладьям тольтеков, вышли в море на плотах и испытали горечь первого пораже­ния. После этого место действия вновь переносит­ся на сушу, где в большом сражении, развернувшем­ся в крупном поселении майя, они снова терпят поражение (изображение на фресках в Храме ягуа­ров). Финальным актом этой драмы является сцена человеческих жертвоприношений, в которой победители приносят в жертву сердца правителей побеж­денного народа. Над этой сценой изображен сам Кетцалькоатль — Пернатый змей, парящий в возду­хе в ожидании кровавых приношений.

Недалеко от Эль-Кастильо находится Храм во­инов, великолепное здание, расположенное на вер­шине ступенчатой платформы, окруженной колон­надой. Эта платформа построена по плану, очень похожему на тот, который использовался при строительстве пирамиды «В» в Туле. Но этот храм зна­чительно больше, и великолепие его отделки за­ставляет предположить, что пришельцы здесь, на Юкатане, где они могли призвать себе на помощь искусных архитекторов и ремесленников майя, по­зволяли себе возводить гораздо более роскошные сооружения. Это здание возвышается на северо-за­паде города. Оно окружено со всех сторон большим количеством квадратных в плане колонн. Все четы­ре стороны каждой из таких колонн украшены изображениями знатных тольтекских воинов.

На вершине храмовой лестницы находится скуль­птура «чак-моол», каменные глаза которой устрем­лены на главную площадь города. По бокам от вхо­да в сам храм располагаются изображения двух пернатых змеев, головы которых находятся у самой земли, а хвосты обращены к небу. За ними находит­ся главное святилище храма, где расположен стол или алтарь, который поддерживается маленькими фигурками тольтекских воинов. Вся поверхность внутренних стен покрыта фресками, изображающи­ми завоевание Юкатана тольтеками.

В 1926 г., когда реставрационные работы, прово­дившиеся в Храме воинов экспедицией, организо­ванной Институтом Карнеги, уже подходили к кон­цу, внутри этого храма были обнаружены остатки другой, более ранней постройки, получившей назва­ние Храм бога дождя. Внутри нее были найдены покрытые резьбой колонны, сохраняющие следы яркой краски, которой они некогда были расписа­ны. Еще больший интерес вызвала роспись на двух скамьях, обнаруженных в этом же храме. Роспись на одной из них представляет собой ряд изображений тольтекских правителей, восседающих на тронах в форме ягуара, наподобие того, который был найден внутри Эль-Кастильо. Другая украшена изображе­ниями представителей знати майя, сидящих на та­буретках, покрытых шкурами ягуаров, и держащих в руках скипетры, украшенные резьбой в виде голо­вы карлика, — типичная для майя сцена. Возмож­но, что это — изображения представителей знати майя, переметнувшихся на сторону победителей.

Великолепная площадка для игры в мяч в тольтекском Чичене — крупнейшая и, вероятно, самая красивая во всей Мезоамерике. Две ее параллельные вертикальные стены имеют 81,5 метра в длину и 8,1 метра в высоту, расстояние между ними составляет примерно 60 метров. В каждом из концов игрового поля, напоминающего по форме латинскую букву «I», находится небольшой храм. Тот, который рас­положен с северной стороны, украшен барельефа­ми со сценами из жизни тольтеков. То, что игра велась здесь в соответствии с центральномексиканскими традициями, доказывается установленными высоко на стенах двумя каменными кольцами. Из сообщений испанского хрониста нам известно, что у ацтеков команда, игроки который сумели протол­кнуть мяч через одно из таких колец, не только выигрывала игру и причитающееся ей за это возна­граждение, но получала в виде награды также и одежду зрителей. Над восточной стеной площадки возвышается еще одно сооружение — Храм ягуаров, стены внутренних помещений которого украшены великолепными фресками со сценами сражений, которые вели тольтеки. Эти фрески нарисованы настолько подробно и убедительно, что создавший их художник, скорее всего, сам был очевидцем тольтекского вторжения.

Епископ де Ланда в своих работах о Чичене опи­сывает «два небольших уступа из тесаного камня с четырьмя лестницами, сверху вымощенные, на ко­торых, как говорят, разыгрывались представления и комедии для удовольствия публики». Эти уступы можно со всей определенностью отождествить с двумя «танцевальными платформами», фасады кото­рых украшены резьбой, сюжеты которой прямиком заимствованы из Тулы — орлы и ягуары, поедаю­щие человеческие сердца.

Вместе с тольтеками на Юкатан, по видимости, пришла также и традиция массовых человеческих жертвоприношений, поскольку недалеко от площад­ки для ритуальной игры в мяч находится длинная платформа, покрытая со всех сторон резными изо­бражениями человеческих черепов, нанизанных на шесты. Имя, данное этому сооружению, — Цомпантли, является вполне соответствующим, поскольку в постклассические времена на территории Мексики такие платформы поддерживали огромные подстав­ки, на которых выставлялись головы жертв. Каждый из шести барельефов, «украшающих» площадку для игры в мяч, изображает, как одному из участников игры отрубают голову, и очень вероятно, что став­кой в этой игре была жизнь и головы проигравших оказывались после игры на платформе Цомпантли. И наконец, следует упомянуть о таком, достаточно непривлекательном, архитектурном сооружении Чичена, как Караколь. Это здание расположено в районе города, выстроенном в чисто майяском архитектурном стиле, традиционном для этапа «пуук». По словам Эрика Томпсона, оно похоже на «двухъярусный свадебный торт, водруженный на коробку, в которой его принесли».

Караколь был, скорее всего, воздвигнут в начале периода тольтекского владычества. В архитектуре этого здания присутствует целый ряд черт, характер­ных для архитектуры стиля пуук, такие, например, как изображения масок небесного змея. Вероятно, Караколь являлся астрономической обсерваторией. Проходящая внутри башни спиральная лестница выводит в верхнее помещение, из которого можно было наблюдать во всех главных направлениях за Луной и Солнцем через квадратные отверстия в сте­нах. Но возможно, что это сооружение было связа­но с поклонением Кукулкану-Кетцалькоатлю, поскольку подобные круглые в плане сооружения были обычно связаны именно с культом этого бога.

Своей широкой известностью Чичен-Ица обяза­на не столько своим архитектурным достопримеча­тельностям, сколько Священному сеноту, известно­му также под названием Колодец жертв. Дорога, ведущая к нему, начинается на главной площади и тянется на север. Длина ее составляет 270 метров. Из сообщений, оставленных епископом Ландой, нам известно следующее: «Раньше у них был, да и до сих пор сохранился обычай кидать в этот коло­дец живых людей, принося их в жертву своим бо­гам во время засухи. И они верили, что эти люди не умирали, хотя никто и никогда больше их не видел. Они также кидали туда великое множество других вещей, таких, как драгоценные камни и предметы, которые ценились ими очень высоко». Из источни­ков, относящихся ко времени, предшествующему испанскому завоеванию Мезоамерики, нам извест­но, что жертвами, которых бросали в колодец, были «индейские женщины, принадлежащие каждому из этих правителей», но самое широкое распростране­ние и самую большую популярность получил вари­ант, согласно которому в колодец бросали молодых красивых девственниц, принося их в жертву богу дождя, который обитал в этом колодце, скрываясь под поверхностью мутной зеленоватой воды.

Ныне покойный доктор Хутон, который осмотрел в свое время почти пятьдесят скелетов, извлеченных из Колодца жертв, сообщил, что «все эксгумирован­ные (или, точнее, извлеченные из воды) останки, по всей вероятности, принадлежат молодым женщи­нам, но по костным останкам нельзя с увереннос­тью утверждать, являлись ли они девственницами». Большое количество черепов, извлеченных из ко­лодца, принадлежало взрослым мужчинам, многие принадлежали детям, и характер патологии показы­вает, что «троим из женщин, которые упали или были сброшены в колодец, еще до падения нанесли сильные удары в различные части головы... У одной из женщин был сломан нос!

Ральф Ройс и А.М. Тоццер, известные специалис­ты по майя, подчеркивали, что самое большое коли­чество жертв, сброшенных в этот колодец, относится к периоду, начавшемуся вскоре после падения влас­ти тольтеков в Чичене и продолжавшемуся до времен испанского колониального владычества, и даже до еще более позднего времени. Из колодца была извле­чена даже грубая резиновая кукла, одежда которой была сделана из искусственного волокна!

Но тем не менее многие из предметов, извлечен­ных из толстого слоя отложений, покрывающих дно колодца, были тольтекского происхождения. Среди этих предметов было и несколько великолепных не­фритовых украшений и уже упоминавшиеся золотые диски, свидетельствующие о том, что к этому време­ни в области майя уже появился металл, хотя вполне возможно, что плавка металла и основная работа с ним проводились где-то в другом месте, а в этот ре­гион завозились уже готовые изделия. К такому выво­ду можно прийти исходя из того, что большинство найденных в колодце медных колокольчиков имеют явно мексиканское происхождение. Высоко ценимые вещи, привезенные из столь отдаленных мест, как Панама, тоже бросались в колодец в качестве жерт­воприношений богу дождя.

Следы тольтекского влияния прослеживаются в очень многих районах полуострова Юкатан. Харак­терным признаком тольтекской культуры являются глазурованные керамические изделия, называемые «пламбейтской керамикой», которая производилась методом обжига в печах, на территориях, тянущихся вдоль границы Гватемалы и Чьяпаса, недалеко от побережья Тихого океана. Судя по тому, что со­судам часто придавалась форма тольтекских вои­нов, те, кто изготовлял «пламбейтскую керамику», очень хотели угодить вкусам тольтеков, но боль­шинство относящихся к ней изделий сделаны в виде грушевидных ваз, поставленных на полые ножки. По форме эти сосуды похожи на расписные сосуды с резным орнаментом, относящиеся, как и «пламбейтская керамика», ко временам тольтекско­го господства над Юкатаном.

Что же в конечном итоге произошло с тольтеками? Все источники указывают на то, что их величе­ственная столица, город Чичен-Ица, была оставле­на жителями в период К'атуна 6, Ахау, и с тех пор о тольтеках больше не было никаких известий. На авансцене истории появился другой народ, и куль­туре майя удалось просуществовать еще в течение некоторого времени.

Некоторые из ученых придерживаются мнения, что в начале своей истории ицы принадлежали к народности майя чонталь, представители которой жили на территории современного Табаско, имели давние торговые связи с центральномексиканскими регионами и находились под сильным мексиканс­ким влиянием. Во времена, когда в Юкатане вла­ствовали тольтеки, ицы жили в месте, называемом Чаканпутун (Чампутун), на побережье залива Кам­пече. Около 1200 г. им пришлось оставить этот го­род, и они двинулись на восток, через земли, «по­крытые деревьями, покрытые кустами, покрытые лианами, навстречу своим невзгодам». Путь их миг­рации проходил через безлюдные джунгли. После долгих скитаний они добрались до берегов озера Петен-Ица, а затем и до западного побережья Бри­танского Гондураса. И наконец, эти люди сумели достичь Чичен-Ицы, где они расселились на землях опустевшего к этому времени города. Календарь майя относит это событие к К'атуну 4 Ахау (1224— 1244 гг.). Диаспорой народности ица в северном Юкатане в то время правил человек, который, подобно своему великому тольтекскому предше­ственнику, жившему в X в., тоже претендовал на титул Кукулкана. И этот правитель, должно быть вполне сознательно, заимствовал кое-что из идеоло­гического арсенала тольтеков. Например, ритуалы, связанные с Колодцем жертв. В этот период коли­чество жертв, которые бросались в Священный сенот, достигло максимальной величины. В то же са­мое время широкое распространение получил и дру­гой культ — культ богини-целительницы Иш Чель. К ее святилищу, расположенному на острове Косумель, приходили толпы пилигримов со всей цент­ральной области.

Во времена К'атуна 13 Ахау (1263—1283 гг.) ицами был основан Майяпан. Но какая-то часть этого народа продолжала по-прежнему жить в Чичен-Ице, которая теперь окончательно утратила свое былое имя — Уусль-Абналь — и приобрела то, под которым она известна теперь. Название Чичен-Ица обозначает в переводе «устье колодца Ицев». Хитрый Кукулкан Второй поселил в Майяпане провинци­альных князьков и их семьи, утвердив таким обра­зом свое влияние над большей частью полуострова. Однако после его смерти или, возможно, ухода воз­никли беспорядки, из-за которых настоящей сто­лицей Юкатана Майяпан не смог стать вплоть до 1283 г., когда после переворота власть перешла к династии Кокомов, которые для ее захвата восполь­зовались помощью мексиканских наемников из Та­баско — к'анулов («гвардейцев»). Возможно, что именно вместе с представителями этого зловещего аналога преторианской гвардии на Юкатане впер­вые появились луки и стрелы.

Майяпан располагается на западе центральной части полуострова. Территория самого города зани­мает площадь примерно в 7 квадратных километ­ров. Он полностью окружен крепостной стеной, свидетельствующей, насколько неспокойные были тогда времена. Внутри стен были найдены остатки около 2000 жилых построек, и, согласно подсчетам, в городе проживало 11—12 тысяч человек. В цент­ре Майяпана находится Храм Кукулкана — весьма жалкая копия храма Эль-Кастильо в Чичен-Ице. Около него располагаются сложенные из камня и украшенные колоннами жилища важных персон, точно так, как рассказывает об этом городе Диего де Ланда. Но по мере удаления от центра города жилища становятся все беднее и беднее.

Крытые тростником хижины простых горожан обычно располагались группами по две-три по­стройки, обнесенные невысоким каменным за­бором. Возможно, что в каждой из таких групп проживала всего лишь одна семья. Сам город представляет собой достаточно аморфную структу­ру: нет улиц, нет даже намека на попытки упоря­дочить строительство. Складывается впечатление, что ицы просто-напросто согнали майя в город и заставили их жить внутри его стен в своеобразной анархии.

До появления Майяпана на территории майя не было настоящих городов. Чем же кормилось населе­ние? Оно кормилось данью. Из сообщений, оставлен­ных нам отцом Гоголлюдо, известно, что предметы роскоши и средства к существованию стекались в го­род от подданных тех провинциальных князьков, ко­торых правители династии Кокомов держали в своей столице в качестве заложников. К этому времени все майя поголовно уже были настоящими идолопоклон­никами. При раскопках в Майяпане было обнаруже­но огромное количество святилищ и семейных мо­лелен, в которых находилась ярко разрисованные глиняные курильницы, не представляющие художе­ственной ценности. Они были украшены изображе­ниями мексиканских богов: Кетцалькоатля, Шипе Тотека — бога весны, «старого бога огня» и других. Рядом с мексиканскими богами находятся и изобра­жения богов майя, таких, как бог дождя Чак, бог ма­иса и другие.

В исполненную грозными предзнаменованиями эпоху К'атуна 8 Ахау события для ицев приняли неблагоприятный оборот. Правителем Майяпана был тогда Хунак Кеель, совершенно необычная личность, добившаяся высокого положения тем, что добровольно предложил себя в качестве одной из жертв, которых бросали в Священный сенот в Чичене, и сохранивший свою жизнь благодаря тому, что бог дождя, живший в колодце, предсказал его будущее. Правителем Чичен-Ицы был че­ловек по имени Чак Шиб Чак. Согласно одной из версий, Хунак Кеель с помощью колдовства заста­вил Чак Шиб Чака похитить невесту правителя Ушмаля, вследствие чего, как того и ожидал Хунак Кеель, на Чак Шиб Чака обрушилось возмездие и ицы были вынуждены покинуть Чичен. Затем при­шла очередь династии Кокомов, и внутри стен Майяпана вспыхнул мятеж, зачинщиками которо­го были представители династии Шиу, до этого жившие недалеко от развалин Ушмаля. Аристокра­ты майяские присоединились к Шиу, и Кокомы проиграли. Они были казнены, и некогда великий город превратился в руины и был навсегда поки­нут своими жителями.

Есть свидетельства, что тем из ицев, которые были вынуждены уйти из Чичен-Ицы, удалось про­тянуть еще несколько веков. Они снова оказались в краю диких лесов, продвигаясь на этот раз в на­правлении, обратном направлению своей предыду­щей миграции, к берегам озера Петен-Ица, где они побывали в К'атуне 8 Ахау. На острове, располо­женном посреди озера, они основали свою новую столицу — Тайясаль, на месте которой располагается сегодня город Флорес, один из крупнейших цен­тров Северной Гватемалы. Островная крепость ицев находилась в глубине почти непроходимой, дикой местности, которая обеспечивала их безопас­ность. Важные исторические события обошли этот город стороной. Первым европейцем, побывавшим в Тайясале, был Эрнандо Кортес, который случай­но наткнулся на него в 1524 году. В то время неус­трашимый конкистадор путешествовал по Петену, стараясь подавить вспыхнувший в Гондурасе мя­теж. В Тайясале Кортес был любезно принят вождем по имени Канек, который происходил из древ­него рода правителей ицев, каждый из которых носил то же имя.

Только в XVII в. испанцы решили, что с этим по­следним непокоренным королевством майя нужно что-то делать. Чтобы обратить в веру Канека и его подданных, в Тайясаль было направлено несколько миссионеров, но безрезультатно. Может показаться невероятным, но Тайясаль пал под натиском испанцев только в 1697 г., и в то время, когда студенты коллед­жа в Гарварде прилежно изучали мракобесные рели­гиозные доктрины Коттона Матера, в 2000 миль от них жрецы майя все еще совершали свои ритуалы, сверяя их с записями в книгах, написанных иерогли­фами.
НЕЗАВИСИМЫЕ ГОСУДАРСТВА ЮКАТАНА
С падением власти Майяпана весь полуостров Юкатан оказался вовлеченным в хаос феодальных междоусобиц. На месте некогда единого государ­ства образовалось шестнадцать соперничающих друг с другом карликовых княжеств, с завистью глядящих на богатство и земли своих соседей и постоянно готовых начать войну. Тем не менее сле­дует отметить, что культура того периода, в каком бы упадке она ни находилась, была чисто майя, поскольку большая часть того, что было принесе­но сюда из Мексики, уже было забыто и на место чужеродных традиций вернулись исконные. До на­стоящего времени сохранилось очень немного ар­хеологических памятников, относящихся к после­дней стадии развития цивилизации майя. Но мы знаем достаточно хорошо, как жили майя этого времени, поскольку это было подробно описано Диего ле Ландой и некоторыми другими испански­ми хронистами, которые имели возможность полу­чать ответы на свои вопросы от местных жителей, людей, непосредственно принадлежавших к этой культуре. Известно, что в каждой из провинций Юкатана был один или несколько крупных горо­дов. Однако после завоевания Центральной Амери­ки испанцы возвели на месте этих городов свои собственные поселения, и древние постройки ока­зались погребенными под многовековыми наплас­тованиями колониального периода и современными постройками. Этой печальной участи избежал лишь один памятник того времени — Тулум, город, расположенный в государстве Экаб, основание ко­торого относится к периоду господства Майяпана. Этот город очень удачно расположен. Построенный на скале, возвышающейся над сине-зелеными во­дами Карибского моря, Тулум был с трех сторон окружен каменной стеной, а с четвертой подойти к нему не давало море.

Возможно, что в Тулуме жило не более пяти-ше­сти сотен человек. Они жили в домах, построенных на искусственных платформах, расположенных вдоль своего рода «улиц». Главный храм Тулума, довольно скверно построенное сооружение, называ­емое Эль-Кастильо, и несколько других крупных зданий образуют единый комплекс, расположенный на берегу моря. На фасадах многих из этих призе­мистых, грубо построенных зданий находятся але­бастровые фигуры, изображающие спускающихся с неба крылатых богов. Наружные и внутренние стены некоторых храмов Тулума были украшены фресками. Хорошо сохранившиеся росписи в двухэтажном Храм фресок очень похож на найденные в поселении Санта-Рита, расположенном на севере Британского Гондураса, и по стилю близки не столько к фресковой живописи майя, сколько к художественному стилю индейцев миштеков. Несомненно, создатели фресок Тулума находились под сильным влиянием рисуночных манускриптов этого одаренного народа из горной Оахаки. Но по своему содержанию эти фрески типичны для майя. На них изображены разные боги, например бог Чак, и женские божества, совершающие ритуалы среди растений, напоминающих фасоль. На одной из этих фресок бог дождя изображен сидящим верхом на четырехногом звере. Объяснить этот весьма необычный для майя сюжет можно только тем, что художники майя уже видели лошадей или слышали рассказы об испанцах, ездивших на них верхом. Так же как и Тайясаль, Тулум, защищенный густыми лесами Кинтана-Роо, сумел просуществовать еще какое-то время после того, как Мезоамерика была завоевана испанцами.

Испанские завоеватели-конкистадоры описывали великолепные города этого региона, такие, как сто­лица Киче город Утатлан, который был сожжен до­тла конкистадором Педро де Альварадо, или город индейцев народности какчикель — Ишимче. Со стратегической точки зрения эти города были очень выгодно расположены. Они находились на верши­нах холмов, окруженных глубокими ущельями. Ар­хитектурный стиль был чисто мексиканским. Харак­терной чертой этих городов было то, что их главные архитектурные сооружения представляли собой большой сдвоенный храм, к которому вели две лес­тницы. Такие храмы были очень похожи на Глав­ный храм в ацтекском Теночтитлане. Поблизости от храма обычно располагалась великолепная площад­ка для ритуальной игры в мяч. Из священной кни­ги «Пополь Вух» нам известно, что жители горных областей майя очень увлекались этой игрой. Прин­цип ступенчатого свода в этом регионе был неизве­стен. Крыши всех зданий были плоскими, сделан­ными из скрепленных известью балок, что очень характерно для архитектурных стилей культур Мек­сики. Из небольших поселений горной области луч­ше всего сохранился Мишко-Вьехо — столица лю­дей народности покомам. Этот почти неприступный город, окруженный ущельями с крутыми стенами, Альварадо с двумя отрядами испанских пехотинцев смог взять только благодаря измене.

До некоторого времени Юкатан оставался в сто­роне от событий этой бурной эпохи, поскольку ал­чность испанцев влекла их не сюда, а в богатую золотом Мексику. Завоевание испанцами северных областей майя началось только в 1528 г., под ру­ководством Франсиско де Монтехо, которого ко­роль Испании пожаловал титулом губернатора всех захваченных им земель. Но захватить эти земли было весьма непросто, поскольку, в отличие от мо­гущественных ацтеков, у майя не было такого вер­ховного правителя, смерть которого повлекла бы за собой падение всей империи. К тому же майя не желали сражаться «по правилам». Они нападали на испанцев по ночам, устраивали засады и ловушки, то есть вели партизанскую войну, полностью соот­ветствующую традициям современных войн подоб­ного рода. Это привело к тому, что очень долго ненавистные чужеземцы не имели своей столицы. Только в 1542 г. испанцам удалось основать город Мериду. Но даже после этого в стране один за дру­гим вспыхивали мятежи, заставляя испанцев на протяжении всего XVI в. чувствовать себя на этой территории крайне неуверенно.

Захват южной области майя был по большей ча­сти заслугой изобретательного, но очень жестокого Педро де Альварадо, который прибыл в Гватемалу в 1523 г. из Мексики, где одержал ряд побед. Он имел в своем распоряжении кавалерию, пехоту и сторонников из местных жителей. Ко времени его смерти в 1541 г., королевства киче и какчикелей уже попали под власть испанцев, и всякому сопротив­лению пришел конец.

Но при всей своей внешней покорности майя яв­лялись самым стойкими из народов, населявших Мезоамерику. Они никогда не прекращали вести борьбу против европейской цивилизации. В 1847 г., а затем еще раз, в 1860-м, юкатеки, являющиеся од­ной из народностей майя, восставали против своих белых угнетателей. Им почти удалось захватить весь полуостров Юкатан. В 1910 г. в штате Кинтана-Роо вспыхнул мятеж, направленный против режима дик­татора Порфирио Диаса. Только в последние де­сятилетия жители отдаленных поселений майя начали наконец признавать власть правительства Мексики. Несколько раз восстание поднимали и представители народности цельталь, живущие в гор­ных районах Чьяпаса. Самые значительные по мас­штабам восстания произошли там в 1712-м и 1868 гг. Регион, расположенный к западу от озера Исабаль в Гватемале, населен людьми, говорящими на язы­ке чоль. Эту местность и миссионеры и солдаты не­когда называли «Землей войны». На усмирение жи­вущих на ней племен майя потребовались столетия. К этому можно добавить, что ицы до сих пор про­должают жить на своем острове Тайясаль и до сих пор продолжают существовать дикие и независимые племена индейцев лакандонов.

Майя не были полностью покорены, но их дух был сломлен, и их цивилизация пришла в упадок. Все это нашло свое выражение в одном из стихо­творений из книги «Чилам Балам»:

Ешь, ешь, ты имеешь хлеб;

Пей, пей, ты имеешь воду;

В тот день пыль покрывает всю землю,

В тот день гибель всему, что существует на лике земли,

В тот день поднимается туча,

В тот день воздвигается гора,

В тот день сильный захватывает землю,

В тот день все обращается в прах,

В тот день увядает нежный лист,

В тот день закрываются умирающие глаза,

В тот день на дереве появляются три знака,

В тот день три поколения повешены там,

В тот день поднимается знамя битвы,

И все они рассеяны по лесам.