Глава двенадцатая. Что могут сделать родители

Распознавайте

Внимательно прислушайтесь к тому, что хочет сказать вам ребенок. Задавайте вопросы, чтобы он продолжал рассказывать вам о своих переживаниях. Наблюдайте за выражением лица ребенка, за языком его тела, за жестикуляцией. Воспользуйтесь собственной интуицией: обратите внимание на чувства, которые пробудил в вас рассказ ребенка, на образы, которые возникают в вашем мозге по мере того, как вы слушаете и наблюдаете.

Но важнее всего позволить ребенку вести в этой игре. Я не могу даже выразить словами, насколько это важно. Вам нужно постараться узнать о характере этих переживаний с его необычной точки зрения. Не пытайтесь навязать ему никаких своих мыслей или убедить себя и ребенка, что знаете, куда должны привести его воспоминания. Пусть речь льется свободно, не перебивайте рассказ слишком частыми вопросами. Приспособьтесь к ритму разговора.

Если история выплескивается целиком, вам остается только внимательно слушать. Иногда вы можете поощрить ребенка простыми восклицаниями, вроде: «Ага, понятно» или «Надо же, как интересно!», и он будет продолжать говорить. Зрительный контакт, кивок головой или короткое выражение восторга также произведут нужный эффект. Однако если ваш ребенок начинает сомневаться или ему трудно разобраться в воспоминаниях, проявите терпение. Дышите глубоко. Затем задайте открытый вопрос, требующий обстоятельного ответа, вроде: «Что произошло потом?», или «Что ты сейчас видишь?», или «Расскажи мне об этом подробнее». На вопросы такого типа нельзя ответить просто «Да» или «Нет», нельзя отделаться от них и коротким ответом. Их ценность в том, что благодаря им рассказ должен продолжать литься. Вы не предлагаете никаких идей или решений. Открытые вопросы позволяют ребенку продвигаться в своем рассказе в нужном ему направлении.

Закрытые вопросы или те вопросы, на которые можно ответить «Да» или «Нет», а также ограничиться коротким ответом, нужно задавать тогда, когда вы хотите разобраться в определенных деталях. Вопросы типа: «Были ли у тебя братья или сестры?», «Сколько тебе было лет, когда ты умер?» или «Была ли ты тогда одета в купальник?» помогут вам получить завершенную картину случившегося. Если ребенок колеблется или застрял в рассказе, правильный конкретный вопрос может заострить фокусировку на определенных деталях и прояснить его ментальные образы.

Как правило, открытые вопросы помогают получить больший объем информации, чем конкретные. Так, например, вместо того, чтобы спросить: «Ты грустишь?» (закрытый вопрос), спросите: «Какое у тебя настроение?» (открытый вопрос). Ответ может удивить вас своей неожиданностью. Вместо того чтобы услышать, что ребенку грустно, вы можете узнать, что он злится или радуется, или боится, или завидует, или испытывает гордость. Вопрос может дать толчок новому подробному описанию или неожиданному ответвлению в истории. Очень маленьким детям с ограниченным словарным запасом вы можете предложить меню возможных ответов: «Ты продолжал болеть, или тебе стало лучше, или ты умер?»

Избегайте задавать вопрос «Почему?». Вопросы, где есть слово «Почему?», заставляют ребенка искать объяснений или интерпретаций. Они могут прервать поток воспоминаний и положить конец вашему диалогу.

Помните, что ваша главная цель – поддерживать разговор, не дать ему внезапно прерваться. Прочувствуйте ритм этого потока и не сбивайте его несвоевременными замечаниями. Когда перед вами развернется история, вопросы сами придут вам на ум, вы станете задавать также и закрытые вопросы, чтобы прояснить отдельные детали.

Старайтесь, чтобы ваш тон соответствовал настроению ребенка. Если он с энтузиазмом рассказывает о своей прошлой жизни или даже смерти, попытайтесь продемонстрировать такой же энтузиазм. Если он выражает грусть, отвечайте серьезно и озабоченно, как если бы вы говорили, услышав от него про смерть любимого хомяка. Ваш искренний интерес вдохновит ребенка на более глубокое проникновение в собственную память, он увидит все с большей ясностью и расскажет об этом подробнее.

Это только советы, а не техники, которым необходимо неотступно следовать. Не переживайте, если вы допустили ошибку. Погрузившись в свои воспоминания о прошлых жизнях, дети цепко ухватятся за правду своих видений. Вспомните, как часто родители были настолько озадачены замечаниями детей, что с трудом могли подыскать слова и задавали неуместные вопросы. Однако дети проявляли удивительную терпимость к несообразительности своих родителей и спокойно исправляли их. В других случаях, когда родитель брал на себя слишком много и говорил ребенку: «Ты видел все это по телевизору, да?», последний твердо отрицал это. Итак, не молчите из боязни задать неверный вопрос. Гораздо важнее, чтобы ребенок ощущал ваше любовное присутствие в этот момент. Ваше безоговорочное приятие его переживаний является ключевым моментом, искусность вопросов – всего лишь вспомогательное средство.

Генри Болдак, говоря с высоты своего тридцатилетнего опыта в регрессиях в прошлые жизни, утверждает, что спокойный темп является лучшей техникой:

Когда дети начинают говорить о своих воспоминаниях, мне кажется, очень важно суметь выслушать их, не делая из этого истории. Я задаю как можно меньше специфических вопросов и обычно говорю: «Расскажи мне еще об этом». Это никогда не превращается в допрос или дознание или во что-то подобное.

Важно, чтобы они могли продвигаться в своем собственном темпе. Таким образом вы сможете стимулировать естественный поток информации. Наберитесь терпения. Иногда при работе со взрослым клиентом мне не терпится вмешаться с вопросом или репликой, но я всегда замечал, что лучше сосчитать про себя до десяти... и воздержаться. Процесс воспоминаний подобен раскрытию цветка – вы не должны торопить его.

Распознавать факты и чувства

Научиться распознавать необходимо для того, чтобы определить характерные черты истории. Какой период прошлой жизни вспоминает ваш ребенок? Был ли он тогда взрослым или тоже ребенком? Каков был его пол? Была ли у него семья? Какие травматические переживания изменили его жизнь? В каком возрасте наступила смерть? Вы должны узнать как можно больше информации, пока у ребенка длится прозрение.

Старайтесь понять чувства, охватывающие ребенка во время рассказа. Грустит он или счастлив, испуган или радостно возбужден? Может, он испытывает отчаяние, раскаяние или чувство вины? Слезы часто указывают на грусть, но отнюдь не всегда. Они могут быть индикатором любого глубокого чувства, прорывающегося на поверхность, – даже радости. Эмоции являются лучшим указателем той силы, с какой память о прошлом воздействует на нынешнюю жизнь. Сильные эмоции свидетельствуют о том, что причина воспоминаний еще жива в вашем ребенке, и подскажут вам, как следует реагировать на рассказ. Если он рассказывает вам свою историю бесстрастным, холодным тоном, эмоциональный заряд, скорее всего, слаб. Но если ребенок во время рассказа плачет, глубоко расстраивается или приходит в отчаяние, значит, чувства из прошлого все еще имеют власть над ним и искажают сегодняшнюю реальность.

Обращайте внимание на то, в каком времени употребляются глаголы в рассказе. Это может быть дополнительной подсказкой того, как ребенок переживает воспоминание. Говорит ли он так, словно знает, что все это происходило в прошлом? Например: «Моя мама любила зачесывать волосы наверх, чтобы выглядеть особенно хорошенькой». Или он говорит так, как будто события происходят в настоящем? «Моя настоящая мама живет в Билокси». Иногда, когда рассказ разворачивается, изменение употребляемого времени может указать вам, где находится ребенок в процессе воспоминаний и до какой степени ему удалось освободиться от прошлого.

Если ребенок упомянет смерть, сосредоточьтесь на событиях, ее окружающих. Задайте вопросы такого типа: «Как ты умирал?», «Кто был с тобою рядом, когда ты умирал?», «Что случилось сразу перед тем, как ты умер?». Старайтесь использовать также открытые вопросы: «Что произошло потом?», «Что ты тогда ощущал?», «Что ты тогда думал?». Старайтесь выудить как можно больше информации из своего ребенка, чтобы понять, какие незавершенные дела остались с момента смерти. Мягко говорите со своим ребенком, старайтесь, чтобы ваш голос звучал спокойно, уверенно. Если ребенок противится такому типу опроса, не настаивайте.

После того как ребенок расскажет вам все, что мог, о моменте смерти, спросите его: «Сразу после того, как ты умер, что происходило?» Возможно, вы будете вознаграждены подробным рассказом о путешествии сквозь все стадии бардо и посещении Небес. Или ваш ребенок может просто ответить: «А затем я пришла к тебе». Проследив весь переход от смерти в прошлой жизни к рождению в этой, ваш ребенок может впервые осознать, что с прошлой жизнью покончено, что он попал в следующую жизнь. Возможно, именно это понимание требуется ему, чтобы распрощаться с проблемами прошлого и утвердиться в нынешней реальности. Самое осознание может нейтрализовать эффект незавершенности прошлой жизни. Помните, что не обязательно узнавать имена, названия и даты, чтобы определить значение воспоминания. Имена и даты не важны для значимости прошлой жизни, и дело не в доказательствах. Не слишком допытывайтесь подобных сведений, так как, если ребенок этого не помнит, он может решить, что в его рассказе что-то не то, и запнется на середине, блокируя поток сознания. То же относится и к кажущейся непоследовательности при описании деталей и историческим неточностям. Не исправляйте ребенка, если вы найдете несоответствия в его рассказе. Пусть продолжает говорить без ваших комментариев. Заостряя внимание на кажущихся несуразицах, вы можете разрушить всю тонкую паутину воспоминаний, которая только начинает разворачиваться перед вами. Сосредоточьтесь, лучше, на полном рисунке рассказа, постарайтесь распознать те эмоции, которые за ним стоят.

Вот за чем еще следует внимательно следить. Не пропустите того мгновения, когда воспоминание окончено. Вы заметите это по выражению лица, когда ваш ребенок снова превращается в игривого шалуна. Или вы ощутите смещение энергии, которое произойдет между вами. Когда транс закончился, вы бессильны продлить его. Так что и не пытайтесь. Если еще не все сказано, будьте уверены, что воспоминания еще появятся.

Сэйджив (Часть первая)

Этот случай прекрасно демонстрирует нам то, как мать сумела воспользоваться вопросами, чтобы узнать факты из прошлой жизни своего сына.

Свою первую встречу с Илоной на пикнике у моей сестры я описала в предыдущей главе. Неделей позже ее сын, Сэйджив, начал рассказывать о своих прошлых жизнях. Единственное, что знала Илона о воспоминаниях из прошлых жизней, – всего лишь то, что ей удалось почерпнуть из моего рассказа о Чейзе. Но воспользовавшись своими инстинктами и здравым смыслом, а также задавая закрытые и открытые вопросы в правильной пропорции, Илона смогла узнать, что ее сын говорит действительно о воспоминаниях из прошлой жизни, и проследить за естественным ходом истории.

Благодаря непрерывности воспоминаний Сэйджив скоро пережил катарсис, изменивший его жизнь.

Однажды вечером я и Сэйджив, которому было четыре с половиной года, выехали в город, чтобы купить пиццу на ужин. Мы редко выезжали с ним наедине, так как кроме Сэйджива у меня есть еще два ребенка. Он сидел со мной на переднем сиденье и вдруг произнес: «Когда мне было три года, моя мама обычно укладывала меня спать прямо в машине». Это заявление показалось мне странным, так как я никогда этого не делала, но я тут же спросила: «Это была наша машина?»

«Да, она была такой же, но верх был другой, – и он указал на потолок. – В ней не было ни окон, ни потолка». Я решила, что он говорит о машине с откидывающимся верхом. Затем он сказал как бы хвастливо: «У моего папы была скоростная машина».

Это было уж очень странно, так как он никогда не называет своего отца «папа». Мой муж еврей, и дети называют его «Абба», что по-еврейски значит «папа». Я так удивилась, что тут же выпалила: «Твой папа?»

Он ответил: «Ага», но, кажется, был столь же растерян, как и я.

«Ты имеешь в виду Аббу?» – сказала я.

«Нет, – настаивал он на своем, – папу».

«Ладно, – подумала я, – интересно, куда это все зайдет?» Его лицо оставалось серьезным, и он явно ничего не придумывал. Дети совершенно прозрачны. Когда они начинают сочинять, все сразу видно по глазам. Я тут же слышу по характеру голоса, когда он произносит нараспев: «И тогда лягушка... у...у...у». Но сейчас он смотрел вниз, а его лобик был наморщен в глубокой концентрации. Он действительно старался вспомнить. Каждый раз, когда Сэйджив был готов произнести следующую фразу, он поднимал глаза, в которых читалось удивление, словно говоря: «Да, это так». Он действительно испытывал счастье, что мог что-то вспомнить и выразить это. Любопытно, у Сэйджива обычно ее проблемы с речью. Он забывает слова и затем чувствует растерянность, когда не может выразить свою мысль. Но сейчас or концентрировался, и слова сами приходили ему на язык.

Чтобы не прерывать ход беседы, я спросила у него: «Были ли у тебя братья или сестры?»

«Нет», – ответил Сэйджив. «Сколько лет тебе было, когда это произошло?» «Три».

Я почувствовала, что между нами установилась особая связь, и мне не хотелось задавать вопросы, которые могли бы нарушить ее. Я просто хотела получить от него информацию в этот момент. Я хотела узнать о том, где он сейчас находится и куда он пытается продвинуться и как я должна говорить с ним как мать: серьезно или нет. Но я почувствовала, что речь идет о чем-то вполне реальном. И продолжала вести машину! Итак, я ехала как ни в чем не бывало и задавала вопросы обычным тоном.

Я спросила его, где он жил, и, когда Сэйджив ответил: «Не знаю», я поставила вопрос по-другому – поинтересовалась, жил ли он в деревне, в пригороде, где мы живем сейчас, или в городе.

«Это было в городе, вроде того, где живет дядя Стас, в квартире».

«Ты вырос или так и остался трехлетним?»

«Нет, – ответил Сэйджив серьезно, – меня застрелили».

«Тебя убили?» – переспросила я.

«В меня выстрелили и убили».

Я была очень обеспокоена этим вопросом и потому снова спросила его: «Как?»

«Грабители, – ответил Сэйджив. – Они не должны были этого делать. Ведь я им ничего не сделал, а он просто застрелил меня без всякой причины. Я был наверху, на лестничной площадке. Сначала они застрелили мою маму – она была внизу, а затем застрелили меня».

История Сэйджива делает резкий поворот в этот момент. Она будет продолжена позже в этой главе.

Распознавать темы и потребности

Следующая цель, о которой вы не должны забывать, – это определить то скрытое значение, которое несет в себе история о прошлой жизни, распознать то, что кроется за словами. Исходя из этого, вы сможете определить, какого рода помощь необходимо оказать ребенку.

Когда дети говорят о воспоминаниях из прошлых жизней, они рассказывают о том, что видят своим внутренним зрением, о своих чувствах, а также отвечают на ваши вопросы. Но они не обладают ни достаточной зрелостью, ни объективностью, чтобы объяснить, как эти переживания соотносятся с их нынешней жизнью. Они слишком малы, чтобы проанализировать историю или определить проблемы прошлого, оказывающие влияние на настоящее. Здесь и необходима ваша помощь. Взрослые знают, как узнавать смысл литературной истории – читать между строк. Благодаря вашим общим знаниям о механизме работы этих воспоминаний и способности к анализу, вы сможете распознать, как влияет прошлая жизнь на нынешнюю жизнь ребенка. Вы сможете также понять, почему эти воспоминания стремятся проявиться, и распознать незавершенные дела, стоящие за ними.

Вспомните, ведь Чейз, рассказывая о своих воспоминаниях о Гражданской войне, не говорил ясно о том, что испытывает чувство вины за то, что был солдатом. Он был слишком мал, чтобы сформулировать свою мысль подобным образом, но он сказал, что «не хочет быть там и стрелять в других людей». Норман Индж догадался по языку тела Чейза, что тот испытывает чувство вины из-за того, что убивал людей на войне. Определив тему и адресуясь к неприятным чувствам в форме, доступной пониманию пятилетнего мальчика, Норман помог избавиться Чейзу от чувства вины и сопутствующего страха.

Понимание такого уровня требует размышлений. Вам может потребоваться несколько дней постоянных раздумий, чтобы осознать связь между проблемами прошлого и реакцией в настоящем. Но к вам может прийти озарение и в ту же секунду – нет двух одинаковых случаев.

Как распознать темы прошлых жизней? Во-первых, поставьте себя на место ребенка и представьте, что вы увидите, почувствуете и подумаете, если окажетесь в центре сценария прошлой жизни. Например, если он расскажет вам о смерти на поле битвы, представьте себя на этом поле битвы. Что вы будете испытывать? Ненависть к врагу? Или, может быть, ненависть к тупости собственных полководцев? Будете ли вы испытывать отвращение к себе за то, что дали себя так просто убить? Придете ли вы в ужас от крови, покрывающей землю вокруг? Возможно, у вас появится чувство вины перед остальными, которые являются такими же пешками в этой игре, как и вы. А может быть, вы оставили невесту, которая обещала дождаться вас? Подумайте, каким образом каждая из этих эмоций может окрасить ваше восприятие реальности в этой жизни. Затем проанализируйте все, что вам известно о собственном ребенке. Замечали ли вы необъяснимые особенности его поведения, физические симптомы, проблемы эмоционального характера? В первую очередь следует обратить внимание на фобии. Если он поступает необъяснимым образом, подумайте о том, как это может соответствовать фактам и эмоциям его прошлой жизни. Подобные соответствия вы и должны искать.

Чтобы представить себе все разнообразие возможностей, вспомните о том соответствии между травмой в прошлой жизни и; проблемами, возникающими в настоящей, которое открыл доктор Вулгер. Некоторые вещи проверить достаточно просто. Например, если ваш ребенок рассказывает, что в прошлой жизни его растерзали дикие собаки, а сейчас он проявляет страх перед большими животными, – связь очевидна. Но взаимоотношения могут быть более сложными – мы можем иметь дело с напластованиями травматических тем и неразрешенных проблем из многих прошлых жизней, и это затрудняет корреляцию.

Используйте свою интуицию наряду с интеллектом, чтобы распознать эти соответствия. Это не научное изыскание, здесь не существует точных формул, которым необходимо неуклонно следовать, чтобы понять значение воспоминания. Откройтесь для вдохновения. Вы близко знаете своего ребенка и можете рассчитывать, что решение задачи придет к вам в виде озарения или даже во сне. Если это так, поверьте своему чувству, словно получили прямое заявление от ребенка. Проверьте, куда выведет вас интуиция.

И помните: темы прошлых жизней не обязательно должны быть негативными и причинять проблемы. Позитивные воспоминания несут в себе позитивные темы. Ребенок может вспоминать любимую бабушку из прошлой жизни, и эти воспоминания будут согревать его в этой жизни, порождая в ребенке чувство спокойствия и безопасности. Вдохновляющие воспоминания не менее важны, чем тревожные. Благодаря пониманию этих позитивных тем вы сможете глубже понять личность, особенности характера и поведения своего ребенка. Когда у вас возникают такие отношения с ребенком, вам больше не следует думать о том, как его воспитывать.

Оправданные родители

Случай Дональда Фостера являет собой пример того, как мать сумела распознать связь между темой прошлой жизни и проблемой, возникшей в этой. Позвонив из своего дома в Тенесси, Бекки Фостер рассказала мне о случившемся.

Когда Дональду было три года, мы как-то ехали с ним в машине, любуясь пейзажем, и вдруг он стал говорить мне о своих других родителях. Когда он произнес эти слова, меня словно током ударило – он был очень серьезен и голос его звучал искренне. Я могла точно сказать, что это не было придуманной историей, он не шутил. Я спросила его, что случилось с теми другими родителями, и Дональд ответил, что был совсем маленьким, когда те умерли.

«А где был ты, когда они умирали?» – спросила я.

«Я прятался в кустах», – ответил он.

Он не мог сказать, как умерли его родители, но по голосу Дональда я поняла, что тот испытывает ужас. Он продолжал рассказывать о своей жизни, и это, казалось, приносило ему облегчение. Наконец его лицо просветлело и он радостно сказал: «А сейчас я здесь, верно? И ты моя мама?»

Я ответила: «Верно. Ты мой сын, а я твоя мама. Папа – твой отец, а Кэссиди, Келли и Элизабет – твои сестры».

«А все мы большая и счастливая семья», – добавил Дональд. Когда он произнес это, я поняла, что его переживание осталось позади. Он мог чувствовать себя здесь в безопасности.

Когда я спросила Бекки, не было ли поведение Дональда необычным в связи с этим воспоминанием, она ответила:

Сейчас, когда вы упомянули об этом, я вспоминаю, что Дональд испытывал огромный страх перед разлукой. Он был единственным из всех моих четверых детей, у кого проявлялся страх. Он нормально себя чувствовал, если мог меня видеть, даже когда я выходила из комнаты, но если он не мог видеть меня, когда я покидала комнату, то начинал ужасно кричать, не важно, кто находился рядом. Чтобы не допускать этого, я должна была носить его везде, куда бы ни шла. Это было ужасно!

Никто из моих детей не страдал этим, так что я решила, что во всем виновата я. Мне казалось, что страх перед разлукой у Дональда возник из-за моего эмоционального состояния во время беременности.

Я никогда не связывала его поведение с воспоминаниями, но сейчас я вижу зависимость. Очевидно, Дональд боялся, что я могу покинуть его, так как его родители из предыдущей жизни были убиты у него на глазах и он остался один. Сейчас это приобретает смысл, и я больше не чувствую себя виноватой!

История Бекки порождает мысль о том, как важно для родителей понимать воспоминания о прошлых жизнях своих детей. Понимая детей, они могут получить оправдание за то, в чем винили себя.

Поскольку в нашей культуре вера в перевоплощения не распространена, многие совестливые родители упрекают себя за упущения в воспитании, когда у их детей возникают проблемы с поведением или в ментальной сфере. Последние исследования доказали, что плод, находящийся в матке, регистрирует переживания матери, что формирует его личность [1]. Итак, некоторые матери испытывают чувство вины даже за то, что допускали плохие мысли или эмоции во время беременности, как это делала Бекки Фостер. Причиной самообвинения является популярное представление в нашей западной культуре о ребенке как tabula rasa – древняя идея о том, что ребенок является в мир как белый лист бумаги, на котором родители могут написать то, что им хочется.

Но сейчас, когда нам известно о влиянии прошлых жизней на личность ребенка, родители не должны быть слишком придирчивыми к себе. Я не собираюсь утверждать, что все проблемы настоящего являются результатом того, что произошло в прошлых жизнях, – безусловно, не все так просто. Но родители не должны терзаться виной за все, что произошло с их ребенком. Они должны знать из результатов исследований, приведенных в этой книге, что дети действительно приносят свой багаж из прошлого и что не все их чувства и поведение являются отражением родительского воспитания.

Пусть эмоции проявятся

Это очень важно, так как процесс воспоминаний о прошлой жизни является совершенно естественным и управляется подсознанием. Понять, как работает подсознание, увы, не в наших силах, но мы можем довериться его мудрости. Психотерапевты прошлых жизней вполне полагаются на эту мудрость. Каждый день они наблюдают то, как происходит исцеление благодаря работе подсознания. Вы можете положиться на подсознание своего ребенка, которое подскажет ему, какую информацию можно открыть, а когда следует остановиться. Оно знает, каким образом происходит исцеление. Если вы позволяете ребенку проявить эмоции, то даете свободу подсознанию, и оно работает в полную силу. Вы тем самым позволяете произойти чуду спонтанного исцеления.

Некоторые дети, такие, как Кортни, не пережили тяжелых проблем. Их воспоминания как на ладони – дайте им лишь возможность рассказать свою историю. Такие дети чаще всего вставляют отрывки воспоминаний из прошлых жизней в обычные разговоры, когда что-то пробуждает эти воспоминания. Даже тогда, когда смерть внезапна, ребенок не кажется обеспокоенным. В таких простых случаях следует позволить ребенку высказаться, не преувеличивая проблемы. Здесь может не быть загадки, которую необходимо решить, или сложных вопросов, которые нужно понять. Просто позвольте своему ребенку говорить о прошлой жизни. При этом вы можете расслабиться и насладиться происходящим чудом.

Вы сумеете распознать сильные положительные эмоции, которые испытывает ваш ребенок, вспоминая прошлую жизнь. Он расскажет вам истории о любви, исполнении желаний и преданности. Он может быть возбужден, радостен или умиротворен. Он может плакать от радости. Радуйтесь вместе с ним любви и исполнению желаний. Подобные воспоминания могут способствовать развитию талантов и способностей ребенка.

Если же ваш ребенок выказывает отрицательные эмоции, если он плачет, рассказывая вам о трагической жизни, дайте ему понять, что разделяете его чувства. Если он говорит об утрате или даже описывает собственную смерть, постарайтесь проявить свое сочувствие, пусть он знает, что вы остаетесь с ним. Ваше понимание поможет ему почувствовать себя в безопасности и выразить себя до конца. Вскоре после того, как он перестанет говорить, эмоциональный заряд исчезнет и негативные чувства забудутся.

Если сильные эмоции все еще хранятся в памяти, то вы, скорее всего, услышите о травматической смерти. Приготовьтесь к этому, так как такие воспоминания наиболее часты. Возможно, вам неприятно будет это выслушивать, но ваши чувства здесь не в счет. Не старайтесь приуменьшить трагичность воспоминаний или попытаться перевести разговор на другую тему. Наоборот, старайтесь, чтобы ребенок проработал все образы и чувства. Не думайте, что эти образы смерти являются болезненной фиксацией или могут повредить психике ребенка. Они безопасны и являют собой естественную возможность освобождения от багажа прошлого. Их воздействие благотворно. Терапевты, занимающиеся регрессиями в прошлые жизни, обнаружили, что прохождение сквозь момент смерти в воспоминаниях помогает избавиться от негативных эффектов этой травмы.

Рассказ о травме из прошлой жизни вполне достаточен для того, чтобы нейтрализовать ее негативные последствия у большинства детей. И все же некоторые дети нуждаются в полном катарсисе. Катарсис – это такое состояние, когда все больные эмоции и мысли изливаются одномоментно. Ваш ребенок может злиться, плакать и колотить руками и ногами. С ним даже может случиться истерика. Это хорошо. Значит, он избавляется от воспоминаний. Пусть это произойдет.

Конечно же, не забывайте о здравом смысле. Если ваш ребенок готов забиться в истерике, проследите, чтобы он не ушибся и не сбросил на себя мебель. Придерживайте его, если чувствуете, что это необходимо, но никогда не пытайтесь отговорить его от проявления чувств. Я знаю, как тяжело наблюдать за тем, как ваш ребенок борется с овладевшими им эмоциями. Но процесс должен достигнуть своего апогея, и лучшее, что вы можете сделать для ребенка в данной ситуации, – это не препятствовать ему. Никогда не меняйте резко тему разговора – не говорите что-то вроде: «Ну, хватит, идем домой обедать», чтобы он почувствовал себя лучше и не фиксировался на чувствах. Катарсис не будет длиться дольше нескольких минут. Но если вы постараетесь резко отвлечь внимание ребенка, то прервете процесс освобождения от тревожащих эмоций – катарсис будет неполным.

Когда ребенок выйдет из этого состояния самостоятельно, вы сразу же заметите это: у него будет такое выражение, словно солнце выглянуло из-за туч после бури. Вы увидите сияние лица, когда тучи тяжелых эмоций развеются.

Сэйджив (Часть вторая)

Илона приняла то, что рассказал ей Сэйджив, и это сделало возможным катарсис, оказавший влияние на его жизнь. Давайте возвратимся к тому моменту, когда Сэйджив рассказывал, как его застрелили.

«В меня выстрелили и убили».

Меня очень обеспокоили его слова, и я спросила: «Как?»

«Грабители. Они не должны были этого делать. Ведь я ничего не сделал. Он выстрелил в меня без всякой причины. Я был на лестничной площадке. Вначале они застрелили мою маму, она была внизу, а затем застрелили меня».

Затем он посмотрел на меня и громким злым голосом выкрикнул: «Ты не спасла меня!» Он действительно злился на меня и начинал возбуждаться. Вновь он выкрикнул: «Ты не спасла меня!»

Это застало меня врасплох. Я стала успокаивать его мягким, но убедительным голосом: «Это была не я. Это была не я. Все это происходило в совершенно другое время. Это была другая мама. Я ее даже не знаю».

Казалось, он принял мои объяснения сразу же, затем начал рассказывать о том, что происходило позже. «Да, я умер. Я был мертвым, но стал большим, ты знаешь, что я имею в виду. Я оставался там, пока не пришел сюда снова как ребенок». Затем его лицо засияло, он поднял глаза и добавил: «Тогда я выбрал тебя и Аббу!» Он произнес эти слова так, словно внезапно понял весь смысл происшедшего.

Поверьте мне, наша семья никогда не обсуждает подобных вещей. Мы исповедуем традиционный иудаизм. Мы зажигаем свечи каждую пятницу, но никогда не говорим на теософские темы. Я не знаю даже, слышал ли он к тому времени о Боге. Так что, когда он произнес это, я была просто поражена – это было гораздо выше того, что он мог знать. И как было смешно слышать, что он радовался, что выбрал нас своими родителями.

После всего этого, рассказав о смерти и о своем выборе родителей, он сказал как ни в чем не бывало: «Мы уже приехали за пиццей?»

«Да, – ответила я ему, – мы уже почти там».

Искреннее внимание Илоны, проявленное к рассказу Сэйджива о смерти, позволило ему быстро пройти сквозь катарсис, который начался, когда он закричал: «Ты не спасла меня! Ты не спасла меня!»

Через неделю Илона сумела вновь пробудить в сыне те же воспоминания. Но в этот раз рассказ был неэмоциональный, злости в словах Сэйджива уже не звучало. Катарсис завершился, и Илона стала замечать изменения в его личности.

Через неделю я спросила его об этом снова. Он как раз должен был идти спать. Он повторил свой рассказ точно таким же образом, но в этот раз сообщил больше деталей о своей смерти. Он сказал, что его мать стояла сверху на лестничной площадке, а он находился перед ней. Вначале они застрелили ее, после этого выстрелили в него. Когда грабители стреляли в него, мать была уже мертва – лежала на полу под лестницей. Снова он повторил, что его мать не смогла спасти его. Но в этот раз он не выражал никаких эмоций по этому поводу. Я снова успокоила его, заверив, что не та мать и что я никогда не допущу, чтобы такое произошло снова. Он успокоился.

Именно после этого я обнаружила огромную перемену в поведении Сэйджива, особенно в его отношении ко мне. Он никогда не проявлял теплоты к родителям. С момента рождения чего-то недоставало в наших отношениях. Он не любил проявлений нежности. Когда я ласкала его, он отталкивал меня, и я чувствовала его напряженность. Он не допускал проявлений нежности ни от кого. Это удручало меня, так как его старшая сестра была совершенно другим ребенком, очень нежным и ласковым. В том, что Сэйджив не таков, я винила себя – считала, что что-то упустила в его воспитании.

Но сразу же после того, как он рассказал мне свою историю, Сэйджив переменился. Я помню это отчетливо – все это поразило меня, словно взрыв бомбы. Сэйджив прижался к моим коленям, обнял меня и сказал: «Я люблю тебя, мама». Он стал очень ласковым и полюбил обнимать меня. Он гладит мне шею, если чувствует, что я напряжена. До этого он отказывался сидеть у меня на руках. Даже моя мама увидела перемену в мальчике и сказала, что он стал намного нежнее.

Оглядываясь назад, я вижу, что он считал меня виновной в том, что произошло с ним в той жизни. Он злился на меня за то, что я не смогла спасти его. И он пронес эти ощущения с рождения. Рассказав свою историю, он избавился от этих чувств. Он постоянно обнимает меня. Это удивительно.

Разъясните прошлое и настоящее

И хотя нам трудно это представить, но некоторые маленькие дети не вполне могут отличить прошлое от настоящего. Они не понимают, что умерли и перенеслись в иную жизнь, в иное тело. Прошлое и настоящее перемешивается в их сознании, и образы прошлого накладываются на нынешнюю действительность.

Мы можем увидеть это с драматической ясностью на примере двух случаев, описанных Яном Стивенсоном. В первом случае первая полная фраза турецкого мальчика, Келаля Капана, была: «Что я здесь делаю? Я был в порту». Когда он научился говорить лучше, то объяснил, что был портовым работником, который заснул в трюме корабля, в то время когда его загружали. Он скончался мгновенно, когда на него свалилась цистерна с нефтью. Келалю казалось, что он проснулся в трюме корабля, и он очень удивился, обнаружив себя в теле ребенка. Он не знал, что умер [2]. Пармод Шарма из Индии был столь же удивлен, внезапно оказавшись в новой жизни. Он помнил десятки верифицированных деталей из жизни человека, который умер сразу после того, как принял целебную ванну. Одна из первых фраз Пармода была: «Я сидел в ванной и вдруг увидел, что мои ноги стали маленькими» [3].

Некоторые дети стоят одной ногой в своей прошлой жизни и перескакивают в своем воображении из одной жизни в другую. Они не понимают, в которой из жизней находятся в данную минуту. Это особенно справедливо по отношению к очень маленьким детям, так как их память очень тесно связана с континуумом прошлой жизни. Их сознание еще не фиксировано в пределах границ одной жизни. Их восприятие времени размыто: прошлое и настоящее существует для них одновременно. Я думаю, что одна из причин, по которой это происходит, – та, что шок, переживаемый при внезапной смерти, удерживает часть сознания в его прежнем существовании, и переход в новую жизнь оказывается незавершенным.

Мы можем помочь ребенку завершить переход, объясняя ему: «В новом теле тебе ничего не угрожает. Сейчас ты в иной жизни». Так сделала Колин, утешая Блэйка. Слова действуют как страховочный канат, при помощи которого ребенка можно вытянуть прошлого и полностью перенести в настоящее. Иногда этого понимания совершенно достаточно, чтобы избавиться от прошлого, тяжелые переживания из прошлых жизней после этого прекращают тревожить его.

Возможно, наряду с общей классификацией, вы еще должны успокоить своего ребенка в отношении специфических причин беспокойства. Заверьте его в том, что все травматические события завершились и ему не придется переживать их вновь. Пользуйтесь положительными заверениями (аффирмациями), чтобы закрепить положительные уроки. Повторяйте заверения, если это необходимо, на протяжении нескольких последующих дней, недель, а то и месяцев. Это особенно важно, если какая-нибудь ситуация может напомнить ребенку о травматическом переживании из прошлой жизни.

Например, в случае с Билли, которого беспокоили воспоминания о бедности и голоде, подходящей аффирмацией будет: «Сейчас ты всегда можешь иметь столько еды, сколько захочешь». А это заверение будет уместным в любом случае: «Ты – член нашей семьи и все мы любим тебя».

Натали

Филлис Элкинз нашла меня вскоре после моего появления в Опра-шoy. Она позвонила мне через пару дней после того, как ее двухлетняя дочь, Натали, произнесла то, что прозвучало как предсказание собственной неминуемой смерти. Обратите внимание на то, как в этом случае Филлис использует вопросы, чтобы распознать, как изменялось время, в котором Натали употребляла слова, описывая свою историю и путая прошлое с настоящим, и как девочка через несколько недель прошла через катарсис.

Однажды утром мы с Натали спустились вниз, и я стала готовить ей овсянку. Она ползала по полу и о чем-то болтала, и вдруг, подняв на меня глаза, произнесла необычно ясным и отчетливым голосом: «Ты никогда меня больше не увидишь».

Я спросила: «Что ты имеешь в виду?»

Она ответила: «Боб и Рэнди бросили меня в воду. И убили меня. И я поднялась наверх, в голубое». При этом она указала на небо. Конечно, у меня поджилки затряслись, и я спросила: «Когда это все произошло?» Она снова задумалась и ответила: «Во вторник». Это был понедельник.

Когда мы сели за стол и стали завтракать, ее глаза словно остекленели, она смотрела на меня неотрывно. По ее взгляду я могла сказать, что были моменты, когда она присутствовала, и были моменты, когда она входила в транс. Ее слова были обдуманны и кристально ясны. Ее поведение внезапно изменилось – стало более контролируемым и взрослым. Ее слова, тон, поведение привели меня в отчаяние.

Я рассказала об этом мужу, когда он пришел с работы, и он расстроился так же, как и я. Муж старался расспросить дочь подробнее, но она перестала говорить на эту тему и вновь начала вести себя как ребенок.

На следующее утро я, руководствуясь инстинктом, приоткрыла окно, прежде чем обратиться к ней снова с вопросом на эту тему. Мой муж ушел наверх, и я опросила: «Помнишь, как ты вчера начала рассказывать мне о Бобе и Рэнди?»

Она ответила: «Да, что-то о бассейне». Ее лицо было очень серьезным и говорила она очень отчетливо.

Я сказала: «Расскажи мне об этом бассейне».

Она ответила очень тихо и спокойно: «Там были игрушки и рыбки».

Я продолжала: «Расскажи мне о Бобе и Рэнди. Кто они – дети?»

«Они мальчишки», – без колебаний ответила Натали.

«Это был сон?» – спросила я.

«Нет, это не сон».

«Ты видела все это по телевизору?»

«Нет, этого не было по телевизору».

«Это уже произошло?»

Она сказала: «Я должна скоро буду уйти. Я уйду наверх, в голубое».

«Ты боишься воды?»

«Нет, я скоро уйду наверх – туда, в голубое».

Это все, что мне удалось из нее вытянуть. Говоря об этом, Натали произносила слова особенно отчетливо и уверенно. Она казалась старше своих лет.

Мы с мужем даже не представляли, что думать обо всем этом. Мы были эмоционально истощены. В эту ночь я спала с Натали, так как была испугана и хотела быть поближе к ней. На следующее утро я снова спросила ее насчет бассейна. Она ответила: «Я взлетела в голубое». (Обратите внимание на прошедшее время.)

«А Боб и Рэнди были там?»

«Они были моими друзьями, но не хотели играть со мной».

«Ты одета в купальник?» – спросила я.

Она наклонила голову, посмотрела на себя и ответила: «Да».

«Была ли мама с тобой?»

«Нет».

«Ты была большой девочкой или маленькой? Как тебя зовут?»

«Как выглядел бассейн?»

«Игрушки, маленький бассейн с рыбками. Я плавала».

«А как было взлетать?»

«Приятно».

Я знала, что она не сочиняет. Натали было только два года, а рассказ выглядел очень связным. Рассказ не изменялся день ото дня. Когда она сочиняет, то прибавляет новые детали каждый раз, присоединяет кусочки из других историй и из волшебных сказок, которые ей читали. Я могу легко определить их – такие истории все время изменяются. Но в этом рассказе не было фантазий. Она была очень уверена в том, что говорит, и точно описывала детали.

Натали вновь и вновь возвращалась к своей истории, и всегда по утрам. Иногда она заговаривала об этом, как только вставала с постели. Она никогда не противоречила собственному рассказу. Я начала задавать ей открытые вопросы, вроде: «А что произошло потом?», и следила за тем, куда они приведут. Она всегда говорила о том, что было в ее голове, никогда не поддаваясь внушению.

Но когда это проходило, я ничего не могла сделать, чтобы продлить рассказ. Я старалась разговорить ее перед сном, но это не срабатывало. Что любопытно, Натали такая «папина дочь», но никогда с ним не говорила об этом. Она ничего не вспоминала при нем.

Мы с Филлис задумались: вспоминает ли девочка свою прошлую жизнь или предвидит свою собственную смерть? Мы склонялись к первому. Хотя Натали не выказывала страха перед водой, все остальные признаки присутствовали: уверенный тон, неизменность во времени, а также знание того, что утопление приводит к смерти, – то, что двухлетний ребенок не имел возможности ниоткуда узнать.

Филлис также сообщила, что они не знают ни одного мальчика с именами Боб и Рэнди, но она не собирается оставлять девочку одну возле бассейна – по крайней мере, пока все это не объяснится. Собственно, она даже боялась купать дочь в ванночке!

Я предложила Филлис продолжать разговоры на эту тему, используя открытые вопросы, и попытаться внушить дочери, что все это произошло давно, когда та еще была в ином теле, и что Боб и Рэнди остались в той, другой жизни. Я также предупредила Филлис, что катарсис неизбежен. Натали вновь может пережить ужас того момента – плакать, даже биться в истерике, но все это должно быть к лучшему. Когда это произойдет, Филлис должна присутствовать и дать возможность завершиться процессу, после чего с предельной лаской и любовью объяснить дочери, что сейчас она в безопасности и ей нечего бояться.

Через несколько недель положение дел начало изменяться. На День Матери Филлис вновь спросила Натали об этом переживании.

«Было ли ребенку больно, когда он плавал в бассейне?»

«Да, – ответила Натали, – ребенок упал и ударился головой. Щека была красной. Его звали не Натали, его звали Зак».

Удивленная Филлис спросила: «Что затем произошло?»

«Я полетел к небу».

«Сколько лет было Заку?»

«Два», – ответила девочка.

«Ты хочешь рассказать мне об этом?»

«Нет, – ответила та, – я боюсь».

Филлис попыталась успокоить ее: «Это никогда больше не произойдет. Сейчас можно говорить об этом». Но Натали вышла из транса. Ей больше нечего было сказать об этом.

В этот момент Натали начала осознавать свои чувства до такой степени, что смогла сформулировать их. Она сказала: «Я боюсь».

В тот же день семья отправилась к бабушке Натали. Филлис вспоминает:

Натали сидела в своем стульчике на заднем сиденье и была очень сонной. Мой муж обернулся и посмотрел на нее. Она выглядела так, словно случилось что-то плохое. Ее лицо было очень мрачным, и она сосредоточенно смотрела в пол.

Я спросила: «Ты хочешь поговорить об этом?»

Натали ответила: «Я боюсь, я боюсь». При этом она заерзала на своем стульчике. Затем она взглянула наверх и ее глаза прояснились. Я видела перемену в ее лице. Когда мы приехали к бабушке, она была совершенно безмятежной.

Через несколько недель Натали удивила меня, когда, во время посещения моей подруги, моя дочь спросила ее: «Ты слышала о Заке?» И затем очень уверенным тоном, словно констатируя факт, Натали рассказала, как Зак плавал в бассейне, захлебнулся водой, упал на дно, туда, где плавают рыбки, и ушиб голову. Очевидно, процесс разрешения произошел в День Матери, так как на этом все завершилось.

Я думаю, что Натали смогла преодолеть свой страх, так как чувствовала полную поддержку со стороны матери. У нее был катарсис, когда она ехала в машине. Через несколько недель, в подтверждение того, что эпизод получил разрешение, она вспомнила его, употребляя прошедшее время и говорила о себе в третьем лице. Она не испытывала при этом никаких эмоций, не казалась взволнованной. Она рассказала обо всем этом как о случае, происшедшем с кем-то другим. Больше Натали никогда не говорила о том, как «поднималась в голубое».

Разворачиваясь во времени

Разрешение воспоминания обычно не происходит за один раз. В большинстве случаев процесс происходит постепенно. Воспоминания могут повторно приходить на протяжении дней, недель, месяцев и даже лет. Ваш ребенок может заговорить о своей прошлой жизни, затем вернуться к этому разговору через год, чтобы больше никогда не говорить о ней. Но есть такие дети, которые часто отпускают случайные замечания по поводу своей прошлой жизни, чем каждый раз изумляют вас.

Поскольку вы не знаете, завершился ли процесс воспоминаний у вашего ребенка, вы должны относиться к его словам с большой осторожностью, чтобы не отпугнуть его от этого. Если вы хотите поделиться невероятной историей, рассказанной вашим ребенком, с друзьями или родственниками, проявите сдержанность. По крайней мере, никогда не поднимайте шума по этому поводу, особенно в присутствии ребенка, – это может смутить его. Некоторые родители рассказывали мне, что их дети, став центром внимания, начинали так смущаться, что просто отрицали свои собственные слова. Защитите ребенка от прямой критики – никогда не передавайте его слов человеку, который, как вы знаете, ни за что не примет идеи о прошлых жизнях. Достаточно нескольких насмешливых слов взрослого, чтобы ребенок понял, что прошлые жизни – это то, над чем взрослые смеются.

Женщина из Южной Калифорнии писала мне о незабываемом переживании из прошлой жизни, которое она вспомнила более шестидесяти лет назад. Тогда ей было пять лет отроду. Но ее мать посмеялась над ней. Чувство жгучего смущения осталось с ней на всю жизнь:

Я помню, словно это произошло вчера. Мать только обнимала меня и смеялась. Я сожалела, что поделилась с ней своим видением. Позже я слышала, как мать передает отцу мои слова. Она снова смеялась при этом. Тогда я решила, что больше никогда не буду рассказывать им ничего важного для меня, ведь это сможет вызвать их смех.

Некоторые родители спрашивают, можно ли пытаться пробудить в ребенке воспоминание вновь, вместо того чтобы ожидать, пока оно придет спонтанно. Ответ: «Да», но только в том случае, если вы будете пытаться сделать это мягко, не нажимая на ребенка. Если первое спонтанное воспоминание было коротким, как это часто бывает, у вас, скорее всего, не было достаточно времени, чтобы попытаться прояснить его. Это достаточный повод попытаться возродить процесс – попытка не принесет вреда.

Прислушайтесь к собственному инстинкту, чтобы определить лучшее время для вопросов. Успокойтесь сами и подождите, пока ваш ребенок расслабится, выберите время, когда вас никто не будет отвлекать. Колин и Илона пользовались тем моментом, когда их дети готовы были отойти ко сну и были наиболее податливыми. Филлис Элкинс обнаружила, что лучшее время для прихода воспоминаний к ее дочери – это утро, перед самым завтраком. Еще одна мать говорила мне, что с ее дочерью это всегда происходит на кухне.

Когда вы почувствовали, что энергетическое состояние является подходящим, напомните своему ребенку, как бы между прочим, о том, что он рассказывал раньше. Например, спросите: «Помнишь, как ты рассказывала о своей другой маме?» Дайте ему понять, что вас интересует то, что он говорил, и вы хотите услышать продолжение истории. Ребенок может продолжить говорить с того места, на котором прервался, не пропустив ничего. Но может статься, что он откажется говорить или заявит, что ничего не помнит. Если, после ваших деликатных напоминаний, ребенок отказывается говорить на эту тему или отвечает, что это был «всего лишь сон», не настаивайте, оставьте все как есть. Если дверь не открывается сама, вы не сможете заставить ее отвориться.

Если ваши попытки разговорить ребенка не увенчались успехом, вы можете постараться сделать так, чтобы он передал свои образы художественными средствами. Пусть он нарисует все это или воспроизведет в игре с куклами. Даже если он проигнорирует ваше, предложение, продолжайте наблюдать за его рисунками и играми. Заметив, что он рисует или проигрывает сцены из своих воспоминаний, проявите интерес к этому. Возможно, поток памяти откроется вновь.

Постскриптум: Записывайте

Записывайте все, что расскажет вам ребенок о своих воспоминаниях. Делайте это тут же, пока его слова свежи в вашей памяти. Кроме рассказа, записывайте все, что вам запомнилось: язык тела, выражение лица, характерные жесты. Запишите также то, что именно вы и ваш ребенок делали в тот момент, когда пришло воспоминание.

Если ваш ребенок вернется к этому разговору, ваши записи помогут вам определить совпадение рассказов или установить, какие новые детали появились. Часто воспоминания о прошлых жизнях приходят в виде небольших фрагментов, которые кажутся совершенно бессмысленными и которые трудно запомнить. Но если вы будете вести регулярные записи, то сможете убедиться, что собранные вместе отрывки воспроизводят некий сюжет и имеют смысл.

Запись – прекрасный способ разобраться в собственных мыслях и обнаружить новые аспекты переживаний ребенка. Вам могут, открыться связи между воспоминаниями и чертами личности вашего ребенка. Запись может быть формой раздумья о духовном значении воспоминания для вашего ребенка, а также для вас самих.

Ваши записи могут помочь и другим родителям. Исследование воспоминаний о прошлых жизнях – новая наука, и, прежде чем придет полное понимание этого явления, предстоит сделать большую работу. Такие независимые исследователи, как я, должны полагаться на свидетельства таких свидетелей, как вы. История, записанная вами, может стать ценным вкладом в исследование, если вы захотите поделиться ею позднее. Другие родители смогут поучиться у вас.

Храните тетрадь с записями в самом надежном месте, где она будет цела следующие двадцать-тридцать лет. Когда ваш ребенок вырастет и забудет собственные слова, вы сможете показать ему, что он говорил раньше. В этой новой перспективе его воспоминания о прошлой жизни могут приобрести новое, более глубокое значение. Как вы, так и ваш ребенок будете удивлены, обнаружив, что его карьера, черты характера и поведение были предопределены теми странными фразами, которые он произносил еще в двухлетнем возрасте.

Джон ван Дайк

Джон ван Дайк сейчас взрослый человек – ему за двадцать. Это тот самый Джон ван Дайк, который помнил свою жизнь, в которой он был мальчиком-индейцем, погибшим во время битвы. Когда ему было три года во время посещения Ассизи в Италии, к нему пришло еще одно воспоминание о прошлой жизни. Его мать, Алисой, вела дневник. Когда Джон подрос, одна из записей в дневнике стала для него источником вдохновения. Она напомнила ему о том, что он получил путеводную нить, еще будучи маленьким мальчиком.

Джону было три года, когда он посетил Ассизи. Еще до этого посещения его любимой книгой была «Святой Франциск и волк» – маленькая детская книжка, в которой описывалась жизнь этого замечательного святого. Ему нравилась эта история больше любой другой, и он просил меня перечитать ее еще и еще.

В первый же день мы посетили главную церковь, а затем отправились к маленькой часовне, где св. Франциску явился Христос и велел: «Франциск, возведи мне церковь».

Как и всякий шустрый трехлетний ребенок, Джон постоянно бегал. Вот и сейчас он опережал нас по крайней мере на полквартала. Когда мы с мужем повернули за угол и ступили на дорожку, ведущую к церкви, то, к своему удивлению, увидели Джона, держащего за руку монаха-францисканца и терпеливо поджидающего нас. Монах представился и сказал, что Джон просил его показать церковь. Монах казался несколько ошарашенным и в то же время заинтригованным открытостью трехлетнего американца.

Следуя за двумя новыми друзьями, мы прислушивались к их беседе и были очень удивлены, когда Джон попросил монаха показать определенные места церкви, о которых я никогда не слышала, и уж подавно не говорила о них сыну. Он говорил, словно человек, бывавший здесь раньше. Монах, словно почувствовав это, давал обдуманные ответы: «Да, но в наши дни мы едим здесь. Сейчас мы спим здесь, так как нас стало больше».

Когда мы пришли в саму церковь, где св. Франциску явилось видение, Джон застыл на несколько минут, вглядываясь в изображение Христа. Это было совершенно не свойственно нашему трехлетнему сорванцу. Когда Джон прощался со своим новым другом-монахом, мы с мужем были вполне убеждены, что одну из своих прошлых жизней наш сын провел в Ассизи.

Мы с Джоном составляли альбом нашего путешествия, расставляя по темам фотографии и открытки. Этот альбом до сегодняшнего дня остается его самой ценной вещью. Мне стоит только сказать: «А помнишь, когда мы были в Ассизи?» – и воспоминания вновь возвращаются к нам, когда мы переворачиваем его затертые страницы.

Как только Джону исполнилось двадцать лет, он стал членом Христианской студенческой группы Колорадского колледжа. Два раза он отправлялся в Мексику для миссионерской работы среди индейцев племени тараумара и один раз ездил в Канаду, чтобы помочь эскимосам. Он решил посвятить свою жизнь помощи беднякам Третьего Мира. Я уверена, что выбор карьеры Джона во многом предопределен его детскими воспоминаниями о прошлых жизнях.

Как мать и детский психотерапевт, я поняла, что дети особенно открыты для спонтанных воспоминаний о прошлых жизнях в возрасте между двумя и семью годами. Долг взрослых людей – отнестись с вниманием к этим воспоминаниям и, если получится, записать их, чтобы мудрость не была утрачена.

жүктеу/скачать 1.49 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: