Слово в день памяти святой равноапостольной княгини Ольги

Преподобный Нестор Летописец

Во имя отца и Сына и Святого Духа!

Среди дремучих лесов Северной Руси, на берегу быстрой реки, в кругу людей простых и мужественных возрастала девушка, которой Господь судил стать великой просветительницей великого парода. Она носила славянское имя Прекрасна, и действительно отличалась редкой красотой. Но даром, поистине редчайшим в те темные времена, была чистота ее сердца. Прекрасна обладала и острым глубоким умом, унаследованным от прадеда Гостомысла – первого русского государственника. Это он, новыгородский правитель Гостомысл, некогда подал совет призвать на княжение варягов – предводителей воинских дружин, ибо видел, как из-за отсутствия твердой власти Русь изнемогает от непрестанных смут. Однако в сородичах Гостомысла был слишком силен дух древнерусской вольницы. Они не смогли ужиться с княжеским двором и ушли в весь Выбутскую – в глушь, в лесное раздолье. Здесь, в безвестности, и жила Прекрасна, не зная, что ей предначертано явиться на великокняжеском престоле, просиять всему своему отечеству звездой премудрости и зарей Божественной благодати.

Совсем иначе – в богатых пирах и молодецких забавах – протекала юность будущего мужа этой скромной северянки, князя Игоря. Он рос «за широкой спиной» великого князя Олега, не имевшего своих детей, любившего и всячески баловавшего племянника. И пока князь Олег объезжал русские земли, властной рукой собирая дань, чиня суд и расправу, приводя к покорности племена, молодой князь Игорь развлекался как умел и как хотел. Излюбленной забавой юноши была охота на лесных зверей. И вот во время охотничьей потехи и встретил князь Игорь свою суженую, прекрасную и смелую.

Однажды, рыская по лесу в поисках добычи, князь-охотник оказался на крутом обрыве над рекой. Густой лес на другом берегу показался ему богатым диким зверьем. По реке в тот час плыла лодка. Князь окликнул лодочника и приказал перевезти себя на другой берег. Развалившись в лодке, он залюбовался ловкими и точными движениями гребца, а когда тот повернулся, князь увидел, что это не юноша, а девушка, причем очень красивая. Избалованный наследник не привык сдерживать свои страсти. Он решил «потешиться» с незнакомкой и выказал это достаточно ясно. Ранее он никогда не встречал отпора: многие девушки-язычницы, дочери разнузданного времени, считали за честь  удовлетворить княжескую похоть. Но здесь случилось иное.

Прекрасна с холодным презрением глянула на развратного юнца и сказала: «Зачем, князь, замышляешь дело неисполнимое? Вспомни, что князю для людей должно быть, как правителю и судии, примером добрых дел, ты же теперь близок к беззаконию. Да и то знай, что хотя я и одна здесь и бессильна перед тобой, ты все-таки не одолеешь меня». Прекрасна была язычницей, но в ее душе жили, пока еще неясно осознаваемые ей самой, заветы Божии – это называется естественной нравственностью. Она ценила свою чистоту и не желала становиться ничьей игрушкой, пусть даже и княжеской.

Получив суровую отповедь, юноша впервые в жизни почувствовал, что лицо его покрывает краска стыда, Молча доехал он до берега, вылез из лодки и скрылся в чаще. Охота в тот день оказалась неудачной: мысли князя были заняты другим. Он злился на незнакомую красавицу, «оскорбившую» его отказом, и все же не мог изгнать из памяти светлого ее образа. Урок, полученный князем Игорем, пошел на пользу. Вскоре Великий князь Олег задумал «остепенить» племянника, подыскав ему подходящую жену. В Киеве устроили смотрины. Однако, ловя на себе умильно-зазывные взоры киевских боярышень, молодой князь понимал: эти податливые девицы при случае так же посмотрят и на какого-нибудь другого удальца. И  вспомнилась ему неприступная красавица из северных лесов. Он рассказал о ней дяде, и Великий князь Олег отправился добывать для любимого племянника невесту из неблизких краев.

Отыскав Прекрасну, князь Олег оценил выбор своего племянника. Многоопытный, превосходно разбирающийся в людях, Великий князь понял, что среди охотничьих забав Игорь действительно «выследил красную добычу»: эта умная, сильная и честная девушка будет достойной женой наследного правителя Руси. Сама Прекрасна отнеслась к почетному сватовству спокойно и рассудительно: речь шла уже не о нечистом «баловстве», а о том, чтобы стать честной женой, подругой жизни князя Игоря – и этот высокий удел она приняла. А Великий князь Олег (его имя чаще произносилось как Ольг) был настолько восхищен своей будущей невесткой, что настоял, чтобы она отныне в его честь назвалась Ольгой. Так впервые прозвучало на Руси это славное имя, имя утренней зари благодати Божией над нашим Отечеством.

Брак Ольги и князя Игоря был счастлив для них обоих, и еще более счастлив для Русской державы. Князь по праву гордился женой: на фоне величавой ее красоты все столичные павы казались гусынями, беседа с ней была усладительна – с ней князь не знал скуки, рассудительностью она затмевала опытнейших бояр, а что до ее верности – здесь князь был как за каменной стеной. Правда, поначалу его немного раздражало вмешательство Ольги в неженские – государственные дела. Однако, став после смерти дяди единодержавным правителем Руси, князь Игорь оценил и это высокое дарование своей княгини: Ольга разбиралась в делах правления куда лучше его самого, и князь мог спокойно свалить не нее эту «докуку», а сам добиваться воинской славы – по тогдашним понятиям, единственно достойной мужчины и князя.

Для самой же Ольги-Прекрасны, умной и чистой, решение вступить в брак означало и решимость полюбить мужа. И она действительно полюбила своего князя Игоря, радуясь тому, что из взбалмошного юнца он превращается в сильного, всеми почитаемого и достойного уважения мужа и что в том есть и ее заслуга (конечно, в глубине души Ольга в своем великом князе видела «большого ребенка», тешащегося ратными забавами, питала к нему и материнское чувство). Любовь княгини Ольги к мужу была светла, глубока и полноводна, как северорусская река, на берегу которой она выросла. Эту любовь великая княгиня хранила и после смерти супруга, живя в чистом вдовстве, соблюдая великокняжеский престол для малолетнего сына.

Князь Игорь много воевал. Он постоянно нуждался в деньгах: дани требовал Хазарский каганат, чьей полуколонией была тогдашняя Русь. Нужно было содержать, и богато содержать, привередливую дружину, да и сам князь с юности привык жить широко. Однажды, истощив прочие средства, князь Игорь захотел обложить дополнительной данью древлян. Это племя, склонное к мятежу и бунтовавшее при восшествии его на великокняжеский престол, Игорь не любил и считал себя вправе поприжать. Но древляне, возмущенные незаконными поборами, решились убить Великого князя. Свой замысел они осуществили с языческой жестокостью: тело князя Игоря привязали к двум согнутым стволам деревьев, и он был разорван пополам.

Княгиня Ольга в Киеве безутешно оплакивала кончину любимого мужа, когда ей сказали, что прибыли гонцы от древлян. Великая княгиня умела владеть собой. Спрятав горе под внешним спокойствием, она вышла к гонцам ненавистного народа – чтобы, как подобает правительнице, узнать, чего хотят эти мятежники. Услышанное потрясло ее своей низостью. Льстиво улыбаясь, древляне заявили: «Не гневайся, что мы убили твоего мужа. Князь наш Мал без сравнения лучше Игоря: молодой и красивый. Пойди за нашего князя, и ты будешь нам госпожою».

Вероятно, княгиня Ольга еще не знала всей подлости замысла древлян: через брак своего князька с ней они не только хотели захватить власть над всей Русью, но и сделать эту власть наследственной, убив сына Игоря и Ольги – маленького Святослава. Она могла этого и не знать, но услышанного было достаточно. Ей, верной, целомудренной, любящей жене, словно развратной бабе, сразу после смерти мужа предлагают какого-то «молодого красавца». Ее, чье сердце истекает кровью от невыносимой утраты, сватают – и за кого же? За убийцу ее любимого?!

Омерзение и гнев заполнили все существо Ольги: она готова была броситься на древлян и ногтями терзать их ухмыляющиеся лица. Но Великая княгиня и в тот миг сумела превозмочь свои чувства. Изобразив на собственном лице подобие их грязной ухмылки, она отвечала древлянским послам: «Мне приятна речь ваша. Уже не могу воскресить супруга! Завтра окажу вам всю должную честь».

Да, великая княгиня вполне ублажила древлянскую спесь. На следующий день послы расселись в ладье, на которой приплыли в Киев, и Ольгины слуги на руках понесли эту ладью к княжескому терему. Древляне чванились и величались таким неслыханным почетом, пока их не сбросили в глубокую яму и не начали заживо засыпать землей. И поверх стонов и воплей этих несчастных прозвенел голос княгини-мстительницы: «Довольны ли вы сею честью?» И послы отвечали: «Пуще нам Игоревой смерти». Княгиня Ольга была еще язычницей. А языческое мщение – это даже не ветхозаветное «око за око, зуб за зуб», это древний гнев – безудержный, беспощадный, ненасытимый. Для Ольги-язычницы почтить память убитого мужа означало: оросить его могильный курган потоками крови племени, виновного в его смерти.

Княгиня-язычница совершила свою месть. Тысячи древлян погибли, попавшись в ловушки, расставленные для них острым умом Ольги. На могильный холм князя Игоря его вдова сильной рукой швырнула и голову древлянского князька Мала – того самого, за которого ее пытались сватать. Остатки древлянского племени обложила она тягчайшей данью. С торжеством возвращалась в Киев Ольгина дружина из победоносного похода. Но, совершая кровавое дело языческой «справедливости», княгиня Ольга навсегда потеряла бесценное сокровище – душу собственного сына.

В поход на древлянские земли княгиня Ольга взяла с собой и шестилетнего сына Святослава. Первая битва с древлянами началась с того, что князь-ребенок пытался бросить копье во врага – и слабой рукой бросил его так, что чуть не поранил своего коня. От этой неудачи мальчик готов был расплакаться. Но окружавшие его богатыри-варяги воскликнули: «Князь уже начал, потянем, дружина, за князя!» – и ринулись громить древлян. В тот час Святослав на всю последующую жизнь опьянился кровавым вином битвы. Война стала единственной, всепоглощающей страстью сына княгини Ольги.

Князь Святослав стал великим воином. Ему было предначертано явиться «Божиим молотом», вдребезги разбившим Хазарский каганат, в течение нескольких веков терзавший Русь. Жадность Хазарии при сборе дани была одной из причин гибели князя Игоря в древлянской земле. То ли князь Святослав мстил косвенным виновникам смерти отца, то ли просто не желал быть ничьим данником – так или иначе воинственный русич одним стремительным набегом положил конец самому существованию этого государства-химеры. Иудейская верхушка каганата рассеялась по разным странам, а основное население Хазарии, которое составляло одно из тюркских племен, не оказало никакого сопротивления победоносному князю Святославу – хазарским «низам» не сладко жилось под властью корыстолюбивых и хитрых иудейских «верхов». Историк Л. Н. Гумилев предполагает, что остаткам хазарских иудеев удалось отомстить князю Святославу, – «многоходовой» интригой подвести этого отважного до безрассудства воина под печенежские мечи.

Когда великая княгиня Ольга познала Истинного Бога, она пыталась обратить к христианству и сына. Но войнолюбивый Святослав больше дорожил мнением вояк-идолопоклонников из своей дружины, чем спасением души, и на увещевания матери отвечал: «Могу ли один принять новый закон, чтобы дружина моя смеялась надо мною». Святая Ольга была наделена от Господа даром прозорливости, она предрекала сыну злую смерть и вечную гибель, если он не обратится ко Христу. Тщетно! И скорбь о вечной пагубе, надвигающейся на душу сына, стала постоянной кровоточащей раной материнского сердца.

Князь Игорь мало занимался делами правления, а его воинственный наследник Святослав вообще не заботился о внутренней жизни государства, предоставив эти заботы матери. Историки называют Великую княгиню Ольгу первой истинной правительницей Руси: главным делом всех ее предшественников на великокняжеском престоле была война, а она начала упорядочивать жизнь народа – делить землю на погосты (области), устанавливать справедливые размеры оброков, давать простые и ясные указы о том, как люди должны относиться к государству и друг к другу.

Еще оставаясь язычницей, Великая княгиня Ольга с годами все более приближалась к образу жизни христианской. В Житии ее рассказывается: Была она своим народом любима, как правительница милостивая, как судия праведный и никого не обидящий, налагающий наказание с милосердием, – и награждающий добрых. При этом Ольга, милосердная по душе, была щедродательна к нищим, убогим и малоимущим, до ее сердца скоро доходили справедливые просьбы, и она быстро их исполняла. Со всем этим она соединяла воздержную и целомудренную жизнь. Все дела ее несмотря на ее пребывание в язычестве, были угодны Богу, как достойные благодати христианской. Небесный Отец, видя праведность ее жизни, не попустил этой великой душе остаться во мраке язычества, но просветил Светом Своим и сподобил избрания на высочайшее апостольское поприще.

Да и была ли княгиня Ольга когда-либо сознательной идолопоклонницей? Ей, с юности взыскующей чистоты, не могли не быть омерзительны многие языческие обряды с их жестокостью и буйством, доходящим до свального греха. До времени, пока душа ее была придавлена грузом государственных забот. Великая княгиня не вникала в смысл древних обрядов. С наступлением совершеннолетия князя Святослава бремя ответственности за державу, лежавшее на ее плечах, стало чуть легче – и княгиня Ольга начала задумываться. Своим острым и глубоким умом она быстро постигла, что поклонение идолам делает людей только хуже, разлагает и развращает их, рождает в душах дикость, похоти, коварство, злобу. Совсем без веры жить нельзя, но где взять иное и лучшее? Великая княгиня оглянулась вокруг – и прозрела.

Со времен Аскольда, первого в нашем Отечестве князя-христианина, на Руси существовали православные общины. Эти общины были настолько многочисленны, что еще в 945 году, когда князь Игорь заключал договор с греками, «крещеная Русь» приносила клятву в верности этому договору отдельно от прочих, в киевской соборной церкви. Немало христиан было и среди пришлых воинов-варягов. Когда княгиня Ольга обратила внимание на жизнь этих людей, она поняла: это то, к чему всегда стремилась ее душа. Язычество не могло воспитать в людях ничего подобного благородству этих людей, красоте их отношений. Христиане служили своему Богу в чистоте и доброте, в милосердии и любви, в совершенстве и святости. Княгиня Ольга сердцем уже тянулась к этой вере, но хотела испытать ее и умом – стала расспрашивать христианских наставников. Светлым разумом своим поразилась она глубине Учения Спасителя, постигла: здесь Истина Божественная, и душа Великой княгини Ольги раскрылась для приятия Христовой благодати.

Дабы углубить свои познания о святой вере, княгиня Ольга предприняла путешествие в Византию. Здесь ее ждало испытание: греки, с подозрением относившиеся к славянам, долго продержали ее корабли в Константинопольской гавани, не позволяя русской княгине войти в город. Правительница Руси очень высоко ценила свое великокняжеское достоинство, но ради познания Божественных Истин она терпеливо перенесла унижение и ожидание. Когда княгиню Ольгу наконец приняли в Царьграде, ее ожидание было вознаграждено дружбой духоносного угодника Божия, святого Полиевкта, пребывавшего тогда на Константинопольском Патриаршем престоле. Наставляя русскую княгиню в истинах веры, святитель Полиевкт изумлялся ее мудрости и добродетели, прозревал уготованное ей величие в очах Господних. Перед отъездом своей духовной дочери на ее языческую родину святой Цареградский Патриарх предрек ей: Возлюбив свет и отвергнув тьму, благословенна ты между женами русскими; благословлять тебя будут сыны русские до последнего в роде, а на Честном Кресте, врученном ей со святительским благословением, повелел написать: Русская земля обновилась для жизни в Боге Святым Крещением, принятым блаженною Ольгою.

В Крещении великая просветительница Руси приняла имя Елена – имя святой равноапостольной царицы Елены, которую Господь сподобил обрести и воздвигнуть над народом Животворящий Крест Его. Во славе апостольской прошла по Русской земле и святая княгиня Ольга.

Из Царьграда святая княгиня Ольга возвращалась на Русь, окрыленная ревностью о Боге, приготовленная просвещать сердца русичей Светом Христовым. К несчастью, ей не удалось обратить к Богу Истинному самых близких людей: сын Святослав упорствовал в грубом язычестве, плохо слушали ее и внуки. (Двое из них, Ярополк и Олег Святославичи, впоследствии так и погибли в братоубийственной распре. Третий же, Владимир, долго блуждавший во тьме язычества, сумел пробиться к Свету Божественной истины, стал великим крестителем Руси. Ему Бог судил взрастить посев, насажденный святой Ольгой.) Не имея успеха в своей семье, святая равноапостольная княгиня Ольга зато находила отклик в недрах народной души: тысячи простых русичей после ее проповеди обращались ко Христу, и во всем народе появлялось доверие к доброте и святости религии, которую исповедовала премудрая и милосердная Великая княгиня. Именно трудами святой равноапостольной Ольги было приготовлено и стало возможным чудо Крещения Руси, явленное при ее внуке святом равноапостольном князе Владимире.

Став христианкой, Великая княгиня Ольга умножила благодеяния, даруемые народу ее мудрым правлением. Особо милостивой стала она к древлянам, которым некогда принесла столько зла языческой неистовой местью. Воистину удивительно это свидетельство истории: древляне так полюбили свою былую карательницу, что стали чтить как святыни даже те места, на которых останавливалось для ночлега и охоты войско Ольги во время того кровавого похода. Как же велико должно было быть то благо, которое святая княгиня принесла древлянам после своего преображения Божией благодатью, если они простили ей даже смерть своих родичей и полюбили ее!

Святая равноапостольная княгиня Ольга объехала все земли Руси, проповедуя народу Слово Божие и воздвигая Кресты – от них исходили чудеса, и это способствовало привлечению русичей к христианской вере. Она почтила память первого российского князя – христианина Аскольда, воздвигнув над его могилой храм во имя Святителя Николая. В своих родных краях святая Ольга сподобилась узреть знамение Господне: стоя на берегу реки Псковы, она увидела три ниспадающих на землю пресветлых луча. Спутникам своим, также видевшим это, равноапостольная княгиня сказала: Да будет вам ведомо, что изволением Божиим на этом месте, озаряемым трисиятельными лучами, возникнет церковь во имя Пресвятой и Живоначальной Троицы, и возникнет город, изобилующий всем. Здесь она поставила крест, повелела заселить это место, а затем послала золото и серебро на создание храма. Так основался на берегу Псковы Троицкий собор, а вскоре явился и город Псков – первый оплот христианства в Северной Руси.

В глубокой старости после многих благочестивых трудов отошла к возвеличившему ее Господу духовная мать Руси святая равноапостольная княгиня Ольга. Увенчав Свою избранницу венцом благовестническим, Небесный Отец прославил и честные останки ее. Когда достойный продолжатель ее благодатного дела святой равноапостольный князь Владимир по совету митрополита Леонтия Киевского вскрыл ее могилу, тело святой было обретено нетленным и благоуханным. Она почила во гробе, как спящая в Киевском храме Богородицы, и от святых мощей ее по вере молящихся проистекали исцеления и другие чудеса.

Еще долго после кончины святой Ольги те, кто помнил ее правление, называли ее мудрейшей из всех людей, и поистине разум ее был сильнее, чем у всех русичей того времени, ибо сделал святую княгиню Богомудрою. По слову жития, начатки просвещения народа нашего Господь соизволил в посрамление жестокосердых мужей явить через блаженную Ольгу. Как прежде проповедницами Воскресения Своего соделал Он жен-мироносиц, так и в земле Русской явил святую веру княгинею Ольгою.

Возлюбленные о Господе братья и сестры!

Из дикой лесной глуши извел Всемогущий Бог простую славянскую девушку Прекрасну, взыскующую чистоты, отметающую от себя греховные соблазны, – и соделал ее величайшей из русских жен, просветительницей и покровительницей нашего народа. И каждому русскому человеку, обязанному святой равноапостольной Ольге сокровищем Православия, надлежит помнить: ничто доброе, ничто мудрое, ничто святое, ничто истинно великое не может проистечь из души нечистой, падкой на скверну лежащего во зле мира.

Так да хранит каждый из нас в чистоте бессмертную душу свою, да соделаемся мы хотя бы вмале достойными благодатного предстательства равноапостольной Небесной ходатаицы за наше Отечество. Воспоем днесь Благодетеля всех Бога, прославльшаго в России Ольгу Богомудрую: да молитвами ея подаст душам нашим грехов оставление. Аминь.

Святитель Иларион Киевский

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Благо народам, которым Господь посылает мудрых и любящих вождей. Таким благодатным даром Божиим для Древней Руси явился святой князь Владимир, мощной рукою пробудивший свое отечество от темного языческого сна. И в благодарной памяти народной, в исторических преданиях, даже в былинах и сказках сияет образ князя-просветителя – Красным Солнышком, дорогим каждому русскому сердцу.

А ведь поначалу казалось, что водворение Владимира на великокняжеском престоле не предвещает Руси ничего доброго. Князь возвращался в отечество из заморских краев во главе отряда хищных варягов как жестокий мститель и захватил Киев через коварство и измену. Русские люди со страхом смотрели на своего нового правителя и на пришедших с ним надменных скандинавов, ожидая, что вот-вот начнутся грабеж и насилие.

Да, варяги чувствовали себя в Киеве завоевателями, они сразу же решили обложить захваченный город тяжкой данью. Но князь Владимир тотчас пресек посягательства своей буйной дружины: он сумел обрести опору в русских боярах и ратниках и выслал вон из Руси большинство наглых чужеземцев. В сердцах русичей родились доверие и надежда: они поняли, что Великий князь никому не даст в обиду свой народ.

Действительно, князь Владимир пришел не терзать, а покоить Русь. С детства будущий Великий князь проникся горячей любовью к отчизне. Завоевав власть, он сделался мудрым и справедливым правителем. Беспощадный к внешним врагам, к мятежникам и преступникам, он был щедр и добр с народом, приветлив и обходителен со старейшинами, боярами и воинами. Со всех концов Руси ко двору Великого князя – на пир и на совет – стекались лучшие люди, самые умные, самые знающие, самые смелые. Княжение Владимира было овеяно воинской славой. Он разгромил гордую Польшу и вернул отечеству земли Галиции. Он (в союзе с тюркским народом – торками) положил конец набегам ятвягов и завоевал Прибалтику. При нем кочевники-печенеги не дерзали разорять русские города и села, безопасны от разбойничьих шаек стали дороги, ненарушимым сделалось общерусское единство. И росла любовь народа русского к своему Великому князю.

И все же... Все же жизнь князя Владимира была темной, жестокой и грязной. По слову жития, его дни протекали в неведении Бога и нечестии, кровопролитиях, бесослужительствах и женонеистовствах. Это был мощный дух, блуждавший во мраке, не находивший себе покоя, томимый муками совести, пока Господь не сжалился над ним и не призвал на служение Себе. В урочный час князь Владимир узрел Свет Христов, с омерзением вгляделся в собственное прошлое и воззвал к Всевышнему: Господи! Был я, как зверь, жил я по-скотски, но Ты укротил меня. Слава Тебе, Боже!

Еще равноапостольная княгиня Ольга пыталась просветить своего внука Владимира светом христианства. Однако спасительные семена ее наставлений в сердце юного князя вскорости были заглушены совсем иными влияниями. Более всего юношу манила громкая слава его отца Великого князя Святослава – неустрашимого воина, разгромившего опаснейшего врага Руси – Хазарию. Война была единственной страстью и утехой Святослава: проводя время в походах, он мало занимался своими детьми, каждому из сыновей назначив уделы и отослав их туда. Владимиру достался Новгород, где он рос под присмотром своего дяди Добрыни, грубого язычника и лихого вояки. Новгородское «воспитание» молодого князя свелось к обучению его воинскому искусству и разнузданным порокам.

Когда Великий князь Святослав погиб, его сыновья недолго хранили мир между собой. Княживший в Киеве Ярополк двинул дружину в древлянский удел, доставшийся среднему из братьев – Олегу, в этой войне Олег погиб. Владимир понял, что властолюбивый старший брат наверняка посягнет и на его владения, а может быть, и на его жизнь. Не имея сил сопротивляться, Владимир бежал из Новгорода в Скандинавию, унося в сердце смертельную ненависть к Ярополку, жажду мести и жажду власти. Он вернулся, как только удалось собрать сильную дружину из наемников-варягов, и совершил свою месть – обагрил руки в крови брата.

Душе, ослепленной гневом, месть кажется сладкой, но совершенное преступление невыносимым грузом ложится на сердце человеческое. Память о братоубийстве не давала покоя князю Владимиру ни среди государственных забот, ни среди ратных дел, ни среди нечистых утех плоти. Мир своей могучей душе князь пытался найти в религии, но мерзость язычества только сильнее растравляла сокровенные раны его совести.

Думая искупить свой страшный грех служением высшей правде, духовно слепой князь Владимир сделался усердным служителем лжи. Он стал не просто язычником, но язычником ревностным. По воле князя по всей Руси начали умножаться кумиры (или, как их еще называли – «болваны») Хорса, Даждьбога, Мокоши и прочих «поганых идолищ» – им приносили в жертву пищу и питье, животных, в особых случаях – и людей. Особенно выделялся поставленный неподалеку от княжеского терема огромный истукан Перуна с серебряной головой и золотыми усами.

В слепом пристрастии к язычеству князь Владимир не ограничился идолопоклонством, но воздвиг яростное гонение на христиан. Казалось, что все достижения равноапостольной княгини Ольги по просвещению Руси истинной верой будут разрушены ее внуком-язычником. В житии рассказывается, что князь весь народ к идолопоклонению привождаше: не соизволяюща же кланяться идолом повеле предавати смерти. Христиане же страху ради безвестни быша: овии бо бежаша, овии же втайне святую храняху веру, а инии паки на прежднее нечестие обратишася. И аще где быше церковь христианская, разорися рукою идолослужителей.

После победоносной войны в Прибалтике князь Владимир решил поблагодарить за эту удачу кровожадного Перуна – принести ему в жертву ребенка. По обычаю бросили жребий, выпавший на юного христианина Иоанна, сына варяжского ратника Феодора. Киевляне-язычники, весьма довольные, что страшный удел на сей раз миновал их семьи и пострадать придется иноземцу, повалили толпой к дому Феодора, чтобы забрать намеченную жертву. Однако здесь идолослужители встретили нежданный отпор. Воин-христианин твердо заявил: Един Бог, сотворивший небо и землю. Не дам сына моего бесам. Ежели идолы ваши действительно боги, пусть сами придут и возьмут его.

Огромная толпа язычников так и не смогла захватить живыми двух исповедников Христа Спасителя. Феодор доблестно отражал их натиск, пока осаждающие не подрубили сваи его жилища и святые мученики были погребены под развалинами.

Кровь святых Феодора и Иоанна словно обожгла слепую душу князя Владимира. Князь был потрясен случившимся. Феодор-варяг не случайно остался на Руси и после изгнания его корыстных соплеменников: это был один из лучших княжеских дружинников – благородный, честный и умный. То мужество, с которым святой Феодор в одиночку противостал тысячам разъяренных киевлян, могло быть явлено только при защите правого дела. И князь Владимир глубоко задумался над словами воина-христианина о Едином Боге, сотворившем небо и землю.

Настало для князя время заглянуть в собственную душу. Да, он был «героем» – героем языческим, чьи подвиги были в убийстве и коварстве, разгуле и блуде. Князь почувствовал, что постылой стала ему слава, что душа его томится по чему-то высокому и чистому. И вокруг себя оглянулся князь Владимир. Да, он служил русскому народу, как умел, но человеческая злоба и подлость, разнузданные страсти, смиренные властной рукой князя, были готовы в любой миг вырваться наружу и разрушить державу, потому что это зло таилось в сердцах людей и тому же учили их языческие «боги», нечистые и кровожадные. Великому князю Владимиру припомнилось все, что слышал он в детстве от бабки своей, мудрой и святой княгини Ольги, о совсем ином Божестве – Всеблагом Создателе, Небесном Отце людей.  Во Имя Единого Бога доблестно принял смерть и мученик Феодор-варяг. В сердце князя Владимира проснулась надежда на то, что Небесный Отец выведет из мрака и его самого, и его народ. Духовные очи правителя Руси отверзлись к истинному богопознанию.

Великий князь Владимир не в слабой и безвестной земле владычествовал, но в Русской, о которой знают и слышат во всех четырех концах земли, – говорит святитель Иларион Киевский. Услышав, что властелин Русской державы склоняется к принятию единобожия, в Киев к княжескому двору вскорости же явились проповедники мировых религий.

Горячая любовь к родной земле уберегла Великого князя от роковой ошибки в выборе. Зная о коварном властолюбии папства, он не стал выслушивать римо-католиков, а сразу же отослал их прочь. Проповедников иудаизма князь спросил: «Где ваше отечество?» Они отвечали: «В Иерусалиме, но Бог разгневался на отцов наших и расточил их по чужим странам». Услышав это, князь возмутился: И вы, отвергнутые Богом, еще приходите учить других? Мы не хотим, подобно вам, лишиться своего отечества! И тем внимательнее Великий князь Владимир выслушал вестников Православия, прибывших из державной Византии.

Истины православной веры изъяснял князю греческий философ по имени Кирилл – это имя веком ранее прославил один из равноапостольных учителей славянства. Историк Н. М. Карамзин замечает: Ежели греческий философ действительно имел право на сие имя, то ему нетрудно было уверить язычника разумного в великом превосходстве закона христианского. Князь Владимир дивился глубине и милосердию Учения Христова, а слушая Благовествование о Вечной жизни, вздохнул: Благо добрым, и горе злым. Крестись – и будешь в раю с праведными, – отвечал князю христианский философ.

Великий князь понимал всю важность предстоящего выбора веры и отнесся к нему с особой рассудительностью и осторожностью. В душе уже склоняясь к Православию, князь тем не менее отправил самых разумных людей из своего окружения с посольством по разным странам, чтобы те оценили достоинства различных религий. В странствиях по Европе княжеские послы не увидели ничего привлекательного, зато богослужение в Константинополе привело их в восторг. Вернувшись в Киев, послы говорили: Пришли мы к грекам, и ввели они нас туда, где служат Богу своему: и не знаем – на небе или на земле были мы. Нет такого вида и такой красоты на земле. Недоумеваем, как и рассказать о ней, только знаем, что там Бог пребывает с людьми, и что служба их лучше, чем во всех странах. Не можем мы забыть этой красоты, и как всякий человек, вкусив сладкого, не принимает горького, так и мы не можем быть при здешнем невежестве. Так Божественная Истина Православия влекла к себе славянские сердца Божественной красотой. К восхищенным речам послов княжеские советники, бояре и старцы присовокупили и свое рассуждение: Если бы греческий закон не был лучше всех других, то не приняла бы его бабка твоя, Ольга, мудрейшая из всех людей. Итак, сам Великий князь и лучшие люди Руси оказались единодушными в стремлении к Православной Христовой вере. Оставался один вопрос: где принимать Крещение? В этом бояре всецело положились на своего князя: Где тебе любо.

В Киеве уже давно существовала соборная церковь во имя пророка Илии, были христианские священники, ничто не препятствовало креститься здесь. Но князю Владимиру показалось любо сочетать принятие святой веры с утверждением величия Русского государства. Он пошел походом в Крым, принадлежавший тогда Византии, взял богатейший город Корсунь – и в качестве «выкупа» за плененные области империи потребовал себе в жены сестру византийского императора царевну Анну.

В прежние времена мысль о том, что девица из семьи византийского кесаря может выйти замуж за варвара-славянина, показалась бы в Константинополе чудовищной. Однако тогдашнему императору Василию Багрянородному было уже не до чванства: в Византии бушевал мятеж, и приобрести еще одного врага в лице победоносного русского князя означало погубить державу. Хотя и страшно было молодой царевне Анне ехать в языческую Русь, но брат-император и духовные наставники убедили ее: так она спасет свою родину, а может быть, и послужит орудием Промысла для обращения могучего русского народа к Богу Истинному.

Царевна решилась на подвиг, оставалось одно препятствие: никакие политические расчеты не могли заставить Православную Византию отдать царевну-христианку «поганому» язычнику. И Константинополь потребовал от русского князя: хочешь жениться на царевне – стань христианином. Возлюбися мне вера ваша, и хощу убо прияти ея, – ответствовал Великий князь Владимир.

Много общего видим мы в судьбах первоверховного Апостола народов Павла – и Апостола народа русского, святого князя Владимира. Оба этих великих мужа пламенно искали Истину, но в начале своих поприщ по слепоте духовной являлись гонителями Христовой Церкви. Перед преображением жестокого Савла в Апостола Павла он лишился зрения, увидев Свет Христов на пути в Дамаск. Так же ослеп и князь Владимир в Корсуни, дабы к вящей Славе Божией обрести и телесное, и духовное прозрение в купели Святого Крещения. Узнав о болезни своего жениха, царевна Анна убедила его не медлить с принятием Таинства. И вот в день Святой Пасхи, 8 апреля 988 года, было явлено чудо Господне во благо русского народа: когда греческий епископ возложил руку на новокрещаемого князя Владимира, отверзлись его очи и он воскликнул: Теперь я увидел Бога Истинного! Тут же, потрясенные этим чудом, крестились бояре и княжеские дружинники.

Великий князь спешил поделиться обретенным им сокровищем веры со своим народом, с возлюбленным своим отечеством. Вместо какой-либо дани или «боевых трофеев» князь Владимир вывез из Корсуни мощи священномученика Климента Римского и ученика его Фивы, святые иконы и богослужебную утварь, а вместе с князем шли в Киев православные священнослужители. Став сыном нетления, сыном Воскресения, правитель Руси возгорелся апостольской ревностью. Он шел просвещать спасительной верой землю Русскую.

Задача Крещения необъятной языческой страны могла показаться непосильной. Еще князь Аскольд пытался проповедовать на Руси христианство – и был предан и убит. Равноапостольной княгине Ольге, мудрой и мужественной, удалось создать в отечестве лишь немногие островки благодати. Древние русичи отнюдь не отличались послушанием власть имущим. Русская вольница могла заявить всякому боярину или князю: «Ты нам не люб, иди от нас, куда хочешь». А Великий князь Владимир дерзал уничтожить народные суеверия, заставить Русь переменить весь образ жизни – за такое любой другой правитель тотчас бы поплатился головой. Но этот князь был по-настоящему люб народу русскому; его богатырская удаль, любовь к отчизне, пламенность и широта его души делали его как бы воплощением народного духа, родным и близким каждому.

Дело просвещения Руси равноапостольный князь начал решительно – с уничтожения идолов. «Болваны» лжебогов сбрасывали в реку, предварительно избивая, – конечно, не потому, что идолы могли испытать боль, но чтобы показать полное их ничтожество. Некоторые упорные язычники при этом плакали, но большинство народа с увлечением колотили низверженных кумиров: воины – палицами, простолюдины – дрекольем. Многим русичам давно опротивели эти «болваны», лакомые до жертв и человеческой крови. Некий сельчанин, отпихивая ногой от берега истукан Перуна, приговаривал: «Досыта ты, Перунище, ел и пил, теперь поди прочь».

И когда святой равноапостольный князь Владимир призвал свой народ идти на Днепр для Крещения: Аще кто не обрящется в то время на реке, тот Богу и Великому князю явится противен, – киевляне и не подумали сопротивляться велению князя. Еще со времен Аскольдовых христианство было известно на Руси как вера добрая, к тому же люди были уверены, что любимый князь и умные бояре не желают им зла, но предпочли новую веру старой, потому что она гораздо лучше. Так наступил величайший день в истории нашего Отечества – день духовного рождения русского народа. По слову летописи, в этот день небо и земля ликовали. Неисчислимые толпы русичей устремились к Днепру, дабы сподобиться благодати Святого Духа. В звуках священнических молитв и церковных песнопений дикая языческая страна преображалась в Святую Русь. В неописуемой радость духовной созерцал это зрелище равноапостольный князь Владимир. В веках звучат для нас вдохновенные слова молитвы крестителя Руси, впервые раздавшиеся над днепровскими водами: Боже великий, сотворивший небо и землю! Призри на люди сия, дай им, Господи, увидети Тебе, Истиннаго Бога, утверди в них веру правую и несовратную, и мне помози на супротивнаго врага спасения человеческаго, да надеяся на Тя и на Твою державу, побеждаю козни его. Так молил Господа любвеобильный князь о своем народе – да познают люди русские Небесного Отца, да хранят верность Святому Православию, да уповают на Всевышнего в борьбе с коварным диаволом.

Среди российских «сливок общества» со времен Петра I начало распространяться пренебрежительное мнение: дескать, князь Владимир крестил, но не учил, и Русь, мол, так и осталась полуязыческой. Эти высокомерные клеветники, презиравшие собственный народ, расшатывали православные основы русской жизни, пока не довели Россию до бедствий нынешнего столетия. И целых три века подряд пришлось «работать» этим вольнодумцам, зараженным западническим чужебесием, пока сумели они подорвать в русских людях святую веру – так глубоко укоренил русское Православие равноапостольный князь Владимир.

Великий креститель Руси явился и величайшим просветителем Отечества. По свидетельству древнейших житий, святой князь сразу не после Крещения народа на Днепре повеле ставити церкви по всем градом и местам и нача поимати у нарочитой чади дети и даяти нача на учение книжное. Нарочитая чадь – это знатные люди Древней Руси, бояре и дружинники, с их детей началось приобщение сплошь безграмотной страны к Слову Божию по книгам, переведенным учителями славянства святыми равноапостольными Кириллом и Мефодием. Затем князь повелел привлекать к учению книжному детей из всех сословий. Не в одном стольном Киеве насадил святой князь Владимир православную веру, но разослал сыновей своих вместе со священниками для проповеди во все концы Руси и сам отправился возвещать Истину Христову в земли Волынские и Суздальские. А на месте мученической кончины святых страстотерпцев-варягов Феодора и Иоанна воздвиг духовно прозревший князь каменный храм в честь Пресвятой Богородицы.

Великий князь Владимир, осененный Божественной благодатью, преобразился почти неузнаваемо. Прежде жестокий и мстительный, охочий до кровопролития и войн, князь сделался миролюбивым и человеколюбивым, всюду являлся не разрушителем, а созидателем, основывая города и утверждая селения. Прежде косневший в плотских страстях, в многоженстве (одна из этих «жен» даже пыталась убить его), князь стал целомудренным, верным и нежным супругом царевны Анны. Брак этот был благословением Господним и для его государства, и для Православной Византии, где дружина князя Владимира усмирила пагубный мятеж. О браке святого князя с царевной Анной в житии говорится: На всякую добродетель наставляем он бысть честною супружницею своею Анной, с неюже по закону христианскому живяше. От этого брака родился прекрасный цвет новокрещенной земли Русской, просиявшие в лике святых князья Борис и Глеб (сына Бориса святой равноапостольный князь Владимир особенно любил, видел в нем своего наследника и продолжателя своего дела). С женой-христианкой святой Владимир жил душа в душу, делился с ней печалями и радостями, советовался в важнейших делах, в том числе – и при составлении устава русского церковного права.

И в язычестве князь Владимир отличался хлебосольством, но то были пиршества богатого властителя, устраиваемые ради ублажения придворных и собственного тщеславия. Не таковы стали пиры Красного Солнышка, Великого князя – христианина. Столы в княжеском тереме накрывались трижды: первыми трапезовали священнослужители, затем «голь перекатная», бедняки и нищие, и последними садились за стол сам князь с боярами и дружиной. Всякий нуждающийся мог прийти на княжий двор и получить все необходимое для жизни. А святой князь Владимир беспокоился: Есть немощные и больные, которые не дойдут до двора моего. И слуги князя разъезжали повсюду на возах, где громоздились рыба, мясо, овощи, бочки с медом и квасом, выкликая: Нет ли здесь больного и нищего? Пусть возьмет, что потребно ему. Святой князь Владимир проникся таким отвращением к кровопролитию, что дошел до крайности – перестал казнить разбойников, убийц и врагов отечества, не понимая, что нарушает тем долг христианского кесаря. Духовенству во главе со святителем Михаилом Киевским пришлось даже вразумлять князя, по недомыслию впавшего в «непротивленчество: Ты поставлен от Бога властелин на наказание злых, на милость же добрым, достоит убо тебе казнити злых с испытанием. Аще бо не казниши злых, то веждь, яко добрым зло деешь: понеже твоего ради нерадения умножаются злии на пакость добрым. Но погуби злых, до добрии в мире жительствуют. Великий князь внял совету святительскому.

Многие годы наслаждался святой князь Владимир великим счастьем видеть, как мирно благоденствует и утверждается в благочестии просвещенное его трудами отечество. Но старость князя была омрачена жестокими скорбями, вызванными изменой его собственных детей. Сначала взлелеял злой умысел против отца Святополк, совращенный женой-полячкой в папизм (тот самый Святополк, который войдет в русскую историю под прозвищем Окаянного, запятнав себя чудовищными предательствами, братоубийством, святоубийством). Святой князь был вынужден заключить сына-отступника в темницу. Святополк притворно покаялся, и отец-христианин простил его. Затем восстал другой сын, Ярослав, и в то же время начали опустошать Русь разбойники-печенеги. От всех этих бед святой князь Владимир истомился духом и тяжко заболел, едва успел он собрать войско против печенегов и отправить с ним любимого сына Бориса. Последние дни земного жития святого Владимира прошли под хищным взором Святополка, нетерпеливо ждавшего смерти отца, чтобы захватить предназначавшийся Борису великокняжеский престол. Святой князь Владимир догадывался о его темных замыслах – и до самой кончины терзался тревогой о судьбе дорогого сердцу Бориса и о судьбах отечества. Так, осолившись очистительной солью страданий и тем искупая заблуждения и преступления языческой юности, приготовлялся святой равноапостольный князь Владимир к принятию лучезарного венца в блаженном Царстве Небесном.

Тело святого князя было положено в воздвигнутой им церкви Пресвятой Богородицы рядом с прахом возлюбленной супруги его царевны Анны. Сыновья их, святые Борис и Глеб, сподобились мученических венцов и встретились с родителями в обителях Горних. А предсмертная тревога равноапостольного князя о судьбах Руси оказалась напрасной. По Промыслу Божию Святополк Окаянный недолго властвовал. Великим князем стал Ярослав, глубоко и слезно покаявшийся в мятеже против своего святого отца и ставший справедливым и благочестивым правителем Ярославом Мудрым. И уже в его княжение началось повсеместное церковное почитание святого равноапостольного князя Владимира, крестителя русского народа. Память о его мудрых и благочестивых деяниях запечатлели и летописцы разных стран: скандинавские, немецкие, византийские, арабские.

Подобно тому как преобразился после Крещения князь Владимир, переродился и просвещенный святой верой русский народ. Вся жизнь Руси наполнилась красотой, светом, высшим смыслом. Там, где стояли мрачные идолища, воздвиглись величественные храмы. Там, где разносилась грубая брань, зазвучала гармония церковных распевов. Древнерусское зодчество и иконопись поныне восхищают весь мир. Русская речь поднялась до изъяснения чудес и тайн Всевышнего. Православная Русь научилась сочувствовать чужим страданиям, привечать странников и творить щедрую милостыню, много веков эта щедрость и открытость русской души удивляли иноземцев. Благотворное влияние Христова Учения Любви пронизало русский семейный быт – не буйство и похоть, а святость семьи как домашней Церкви стала определять отношения благочестивых супругов. Умилительна картина жизни старорусских семей, когда родители и дети, старые и малые, после дневных трудов собирались под домашними божницами, чтобы послушать Слово Божие или сказания о житиях святых – еще в прошлом веке это было любимым чтением простого русского народа. Русские люди (все, а не только сельчане) называли себя «христьянами» (христианами) или «крестьянами» (почитателями Креста Господня), и не было в нашем языке упрека горше, чем «креста на тебе нет», слова более уничтожительного, чем «нехристь».

Некогда Отечество наше именовалось Святой Русью. Конечно, это не значит, что каждый русский человек тех времен был праведен, – нет, в истории нашей много позорных пятен: пагубное неистовство страстей, злую игру властолюбий и честолюбий, жестокость и преступность знало и тогдашнее общество. И все же духовный взор народа был устремлен в Горняя. На Руси чтили не ловких проходимцев и жадных богачей, а смиренных иноков, служителей Божиих, идеалом народа была и оставалась – святость. Даже в глубочайшем падении русский человек сознавал мерзость своих грехов (вспомним, как Иоанн Грозный часами рыдал перед иконами). В старину на Руси никогда не водилось того бесстыдства и безнравственности, которыми отличаются западные «прагматики». Способность к искреннему, горячему покаянию перед Господом Милующим не раз помогала России возрождаться буквально из пепла.

Нашему Отечеству было уготовано немало тягчайших испытаний, внешних и внутренних опасностей, смут и войн. То, что русский народ среди всех бедствий не только сохранил единство, но и обрел величие, можно объяснить только чудом Милости Божией, даруемой православной державе. Один из немногих прозорливцев минувшего века, пытавшийся защитить Отечество от смертоносной чумы безбожия и объявленный потому реакционером, К. П. Победоносцев, говорил: Явилась сила Божия в Церкви Православной, в Которую вошел язык наш под водительством святого благоверного Великого князя Владимира. Что бы с нами сталось без этой Церкви, страшно и подумать! Она одна помогла нам остаться русскими людьми. Увы! ныне мы воочию видим, в какое ничтожество и дикость впадает расцерковленный народ, бывший некогда великим и славным.

Возлюбленные о Господе братья и сестры!

Древле святитель Иларион Киевский, восхваляя крестителя и просветителя Руси святого равноапостольного князя Владимира, взывал к нему: Встань, о честный муж, из гроба своего! Встань, ты не умер! не подобает умереть тебе, веровавшему во Христа – Жизнодавца всего мира! Смотри на внуков твоих и правнуков, как живут, как хранимы Господом, как по завещанию твоему хранят благоверие, как посещают святые церкви, как славят Христа! Смотри на христианство множащееся, смотри на грады, иконами святых освящаемые, блистающие, фимиамом благоухающие, хвалами и песнями святыми оглашаемые!

И каким горчайшим упреком звучат эти слова для нас, нынешних! Мы предали и расточили бесценное сокровище веры, завещанное нам Красным Солнышком русского народа – святым равноапостольным князем Владимиром. Где ныне старорусское благоверие и благочестие, братолюбие и ревность о Боге, верность Матери-Церкви? Мы вернулись к первобытной дикости: как дикари, жадно хватаемся за пестрые иноземные товары и моды пляшем под языческие завывания рокеров, повсюду торгашество и обман, блуд и нечистота, ненависть и отчуждение, ереси и бесопоклонство. Все это мы называем цивилизацией – но нет, это с бездуховного Запада надвигается на нас мрак языческой дикости, и хохочет над нами древний кровожадный Перунище – одна из личин человекоубийцы-диавола.

Такого изобилия и многообразия демонских соблазнов еще никогда не бывало в России, и никогда еще русский народ не был так близок к гибели. И ныне, как при всех былых бедствиях русской истории, единственной надеждой нашей остается Святое Православие, завещанное нам Апостолом нашей Отчизны святым князем Владимиром. Спасти Россию может лишь такое же чудо Господне, которое явлено было в древности на Днепре, при всенародном обращении духовно прозревших язычников к Богу Истинному. Так обратимся же ко крестителю и наставнику Руси, святому равноапостольному князю Владимиру. Быть может, благодатным его предстательством и дарует вновь Всеблагой Господь прозрение падшему народу нашему. Воззовем же с Матерью-Церковью: Святый равноапостольный княже Владимире, насади православную веру среди язык царства русскаго, неведущих Истиннаго Бога, искорени в нем ереси и расколы, да вси сынове российстии едиными усты и единым сердцем славят Бога. Аминь.