Книга «Сильмариллион»
жүктеу/скачать 2.18 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- О Великой Битве и Войне Гнева
- О конце клятвы Фэанора и его сыновей
- Об уходе эльфов
23 *А у Сириона, на морском побережье, рос и креп эльфийский народ, последние ростки Гондолина и Дориата. Эти эльфы полюбили морские волны и стали строить прекрасные корабли, селясь все ближе к морю, под защиту ладони Ульмо. Ульмо в Валиноре говорил с Валар о нужде эльфов, и призывал их простить тот народ и помочь им, освободив от тяжелой власти Моргота, и отвоевать Сильмарили, в коих одних ныне сиял свет того блаженства, что давали Два Древа. Или так говорили номы, которые позже многое узнали от своих родичей-квэнди, Светлых Эльфов, любимых Манвэ и многое ведавших о замыслах Владыки Богов. Но Манвэ ничего не предпринял, и кто расскажет о сокровенных думах его сердца? Квэнди говорили, что урочный час еще не пришел, и только некто, молящий от имени эльфов и людей о прощении их проступков и жалости к их бедам, сможет заставить Стихии действовать. Но и Манвэ, быть может, не сумеет освободить сыновей Фэанора от клятвы, пока она не окончится, и сыновья Фэанора не откажутся от Сильмарилей, возвращения коих они так безжалостно добиваются. Ибо свет Сильмарилей сотворили сами Боги. В те дни Туор почуял приближение старости, и вечный зов моря громче зазвучал в его сердце. Потому выстроил он большой корабль Эаррамэ, Морское Крыло, и вместе с Идрилью отплыл на закат, на Запад, и больше не говорится о нем ни в одном предании или песне. Но Туор один из всех смертных людей причислен к старшей расе, и присоединился он к нолдоли, коих любил. Позже, как говорят, пустился он в вечное странствие по морям эльфийских земель, приставая временами в гаванях номов на Тол-Эрессэа, и судьба его отделена от судеб людей. Эарендэль Ясный стал владыкой народа Сириона и многих его кораблей, он взял в жены Эльвинг Прекрасную, и она родила ему сыновей Эльроса и Эльронда, коих прозвали Полуэльфами. Но Эарендэль не обрел покоя, и в плаваниях вдоль берегов Ближних Земель не мог он достичь своей цели. Два стремления жили в его сердце, переплетаясь в одно в тоске по морским просторам: он желал плавать по морю, разыскивая Туора и Идриль Келебриндал, которые не вернулись; а также думал, что, быть может, найдет последний берег и, прежде чем умрет, передаст послание эльфов и людей Валар Запада, которое должно пробудить в сердцах Валинора и эльфов Туна жалость к миру и бедам Человечества. Он выстроил Вингилот, прекраснейший из кораблей песен, Пенный Цветок; корпус его был сделан из дерева белого, как луна, весла его были золотыми, ванты – серебряными, мачты его были увенчаны самоцветами, похожими на звезды. В Лэ об Эарендэле поется о многих приключениях, что испытал он на морском просторе и в нехоженых землях, странствуя по морям и островам. Он убил Унголиантэ на юге, и так исчезла созданная ею тьма, и свет пришел в те места, которые долго были окутаны тенью. Но печальная Эльвинг оставалась дома. Эарендэль не нашел Туора и Идрили, не отыскал и берегов Валинора, сокрытых тенями и чарами. Его гнали прочь противные ветра, и, в конце концов, снедаемый тоской по Эльвинг, он повернул домой, на восток. И сердце велело ему поспешить, ибо окутал его великий страх, порожденный зловещими снами, и ветра, с которыми он так упорно боролся раньше, не несли его обратно так быстро, как он желал. В гаванях Сириона случилось новое лихо. То, что Эльвинг живет там, владея Наугламиром и достославным Сильмарилем, стало известно оставшимся в живых сыновьям Фэанора – Майдросу и Маглору, Дамроду и Дириэлю; они сошли со своих охотничьих троп и, собравшись вместе, отправили в гавани Сириона послания дружественные, но повелительные, требуя возвращения Сильмариля. Но Эльвинг и народ Сириона не желали уступать драгоценности, которую добыл Берен и носила Лутиэн, и за которую был убит Диор Прекрасный; и менее всего они хотели делать это, пока Эарендэль, их владыка, был еще в море, ибо им казалось, что тот самоцвет владеет даром благословлять и исцелять их дома и корабли. И так случилось, что произошло последнее и самое жестокое убийство эльфов эльфами, это было третье из жесточайших несчастий, чьей причиной была проклятая клятва. Ибо сыновья Фэанора напали на беглецов Гондолина и остатки народа Дориата и одолели их. Хотя некоторые из их воинов стояли в стороне, а немногие другие взбунтовались против собственных предводителей и погибли, защищая Эльвинг (ибо таково было смятение и горе эльфинессэ в те дни), но все же Майдрос и Маглор одержали победу. Одни они остались из сыновей Фэанора, ибо в той битве погибли Дамрод и Дириэль; но и жители Сириона были убиты или бежали, или вынуждены были присоединиться к народу Майдроса, который объявил себя владыкой всех эльфов Внешних Земель. Но все же Майдрос не добыл Сильмариля, потому что Эльвинг, увидев, что все потеряно и сыновья ее, Эльрос и Эльронд, пленены, бежала от воинов Майдроса, с Наугламиром на груди бросилась в море и погибла, как все думали. Но Ульмо поднял ее и придал ей обличье огромной белой птицы, а на груди ее сверкал, как звезда, сияющий Сильмариль, когда она летела над волнами в поисках Эарендэля, своего возлюбленного. И ночью Эарендэль, стоявший у руля, увидел, как она спускается к нему – белое, быстро летящее облако под луной, звезда над морем, движущаяся необычным путем, бледное пламя на крыльях урагана. Поют, что она упала прямо на палубу Вингилота, впав в забытье, ибо потеряла слишком много сил, летя с огромной быстротой, и Эарендэль положил ее к себе за пазуху. А утром, изумленный, увидел он жену в ее человеческом облике, и волосы ее лежали на его лице, и она спала. Но велика была печаль Эарендэля и Эльвинг из-за разорения Гаваней Сириона и пленения сыновей. Они боялись, что те убиты, но это было не так. Ибо Маглор пожалел Эльронда и Эльроса и позаботился о них, и возникла меж ними любовь (хотя это могло показаться странным); но на сердце Маглора тяжелым бременем лежала ужасная клятва и язвила его. А Эарендэль не видел больше надежды в землях устья Сириона, и в отчаянии повернул он обратно, плывя не домой, а вновь стремясь найти Валинор вместе с Эльвинг. Часто стоял он теперь на носу корабля, а Сильмариль повязал он себе на чело; и когда плыли они на Запад, Сильмариль разгорался все ярче. И, может быть, благодаря силе благого самоцвета через некоторое время прибыли они в воды, которые не бороздил ни один корабль, кроме судов тэлери; они прошли мимо Зачарованных Островов и избегли их чар; они проплыли по Тенистым Морям и избегли их теней;* *Источник: «The History of Middle-earth», Volume IV, «The Quenta», pp.181-184 **и они увидели Одинокий Остров, но не остановились там; и наконец, они бросили якорь в Заливе Дома Эльфов на границе мира; и тэлери увидели прибытие корабля и изумились, узрев издали необычайно яркий свет Сильмариля. А Эарендэль, единственный из живых людей, причалил к бессмертным берегам; и сказал он Эльвинг и тем, кто плыл с ним – трем морякам, что прошли вместе с ним все моря, их звали Фалатар, Аэрандир и Эреллонт: «Никто не ступит на сей брег, кроме меня, дабы не пал на вас гнев Богов и смертный приговор; ибо это запрещено. Но я возьму на себя эту опасность ради Двух Народов». И Эльвинг ответила: «Тогда наши пути разойдутся навсегда. Нет, я разделю с тобой все опасности!» И она прыгнула в белую пену и побежала к нему; но Эарендэль опечалился, ибо думал, что они оба вскоре умрут. И там они попрощались со своими товарищами, и ушли от них навсегда. И Эарендэль сказал Эльвинг: «Ожидай меня здесь; ибо лишь один может принести весть, кою я должен передать»; и отправился он в одиночестве в глубь той земли, и показалась она ему пустой и тихой. Ибо подобно Морготу и Унголиантэ много веков назад Эарендэль ныне пришел во время празднества, и почти все эльфы отбыли в Валинор или собрались в чертогах Манвэ на Таниквэтили, и лишь малое число стражей осталось на стенах Тириона. И эти стражи спешно поскакали в Валмар; и зазвонили все колокола Валмара. А Эарендэль взошел на высокий зеленый холм Туна - и никого там не встретил; ступил он на улицы Тириона – и они были пустынны; и тяжесть легла ему на сердце, ибо он испугался, что некое зло проникло даже в Благословенное Королевство. И шел он ныне по покинутым улицам Тириона, и пыль на его одежде и обуви была алмазной пылью, он сиял и сверкал, взбираясь по длинным белым лестницам. И громко звал он на многих языках, языках эльфов и людей, но никто ему не ответил. Поэтому, в конце концов, он повернул обратно к побережью, решив вновь уплыть на своем корабле Вингилоте, отказаться от своей цели и жить вечно в море. Но как только он ступил на дорогу, ведущую к берегу, и отвернулся от башен Тириона, некто встал на холме и воззвал к нему громким голосом, сказав: «Привет тебе, Эарендэль, сияющая звезда, прекраснейший из вестников! Привет тебе, носитель того света, что сиял до Солнца и Луны, ожидаемый, но пришедший нежданно, тот, кого чаяли увидеть за пределами надежды! Привет тебе, славнейший из детей мира, губитель тьмы! Звезда заката, привет тебе! Привет тебе, вестник рассвета!» То был глас Фионвэ, сына Манвэ; он пришел из Валмара и призвал Эарендэля предстать перед Богами. И Эарендэль пришел в Валинор, в чертоги Валмара, и никогда уже более не ступал по землям людей. Там встал он пред лицами бессмертных Богов и передал им послание Двух Народов. Прощения просил он для нолдор и жалости к их великим бедам, и милости к несчастным людям, и помощи в нужде. И мольбы его были услышаны. Тогда сыновья Валар приготовились к битве, и полководцем их был Фионвэ, сын Манвэ. Под его белыми стягами шли также и ваньяр, Дивные Эльфы, народ Ингвэ, под водительством Ингвиона, сына Ингвэ; и были среди них те нолдор древности, что никогда не покидали Валинора, и вел их Финарфин, сын Финвэ. Однако, помня убийства в Лебединой Гавани и похищение кораблей, мало кто из тэлери пожелал идти на войну; но Эльвинг ходила среди них, и поскольку она была добра и прекрасна, а отец ее вел свой род от Тингола, что был из народа тэлери, они прислушались к ней; и послали мореходов достаточно, чтобы сидеть на веслах и править кораблями, на которых большая часть воинства пересекла море, направляясь на восток; но моряки остались на борту своих кораблей и не ступали на берега Ближних Земель. И вот как случилось, что Эльвинг пришла к тэлери. Эарендэля уже долго не было, и она почувствовала себя одинокой и испугалась; и побрела вдоль кромки моря, печально напевая; и так пришла в Альквалондэ, Лебединую Гавань, где стоял флот тэлери; и там тэлери приветили ее. Поэтому когда Эарендэль, наконец, вернулся, разыскивая жену, он нашел Эльвинг среди тэлери, которые слушали ее рассказы о Тинголе, и Мэлиан, и Сокрытом Королевстве, и Лутиэн Прекрасной, и исполнились они изумления и жалости. Тогда Боги держали совет касательно Эарендэля, и призвали они Ульмо из глубин моря; и когда все собрались вместе, заговорил Мандос, сказав: «Ныне воистину должно ему умереть, ибо он ступил на запретные берега». Но молвил Ульмо: «Для этого он был рожден. И скажите мне: Эарендэль – сын Туора из рода Хадора или сын Идрили, дочери Тургона из дома эльфов Финвэ? Он принадлежит к обоим родам, и какая половина должна умереть?» И отвечал Мандос: «И нолдор, что в безрассудстве своем ушли в изгнание, также запрещено возвращаться сюда». Тогда Манвэ, Старейший Король, принял решение, и сказал он: «Я прощаю Эарендэлю нарушение запрета, и беда, что он навлек на себя из любви к Двум Народам, не падет на него; не падет она и на Эльвинг, что подвергла себя опасности из любви к мужу; но лишь в одном они будут ущемлены: никогда не ходить им среди эльфов или людей во Внешних Землях. Ныне все, у кого в жилах течет кровь смертных людей – велика ее часть или мала – смертны, если другая участь не будет дарована им; но в этом деле власть решить их судьбу дана мне. Вот мое решение: Эарендэль и Эльвинг, и их сыновья могут сами свободно выбрать, участь какого народа разделят они». Тогда призвали Эарендэля и Эльвинг и объявили им решение Богов. Но Эарендэль сказал Эльвинг: «Выбирай ты, ибо ныне я устал от мира». И она выбрала судьбу Перворожденных из-за Лутиэн, и ради Эльвинг Эарендэль избрал ту же участь, хотя сердце его больше тянулось к людям, народу его отца. Тогда Боги послали Фионвэ на побережье, где ожидали вестей товарищи Эарендэля. И Фионвэ взял ладью и посадил туда трех мореходов, и Боги с помощью сильного ветра отнесли ее на восток. И взяли они Вингилот, и благословили его, и перенесли через весь Валинор на край мира, и там через Врата Ночи подняли его в небесный океан. И корабль этот стал ныне прекрасен и изумителен; и колеблющееся пламя заполнило его, чистое и яркое; и Эарендэль Мореход сел на его носу, сияя пылью эльфийских самоцветов; и на челе его сверкал Сильмариль. Далеко путешествовал он на этом корабле, даже в самую беззвездную пустоту; но чаще всего его видели на заре или в сумерках, сияющим на рассвете или закате, когда он возвращался в Валинор из странствий за пределами мира. Эльвинг не сопровождала его в этих странствиях, ибо не могла она выдержать холод и пустоту без троп и путей, и больше она любила землю и сладостный ветер, что дул на море и в холмах. Поэтому на границах внешнего мира, в северной части Морей Разлук, для нее выстроили белую башню; и все морские птицы временами отдыхали на той башне. И говорят, что Эльвинг научилась у птиц их языку и знаниям, ибо некогда она носила их облик; и она сделала себе крылья, белые и серебристо-серые, и птицы выучили ее летать. Иногда, когда Эарендэль, возвращаясь, вновь подходит близко к земле, она летит встречать его, как прилетела когда-то в давние дни, спасенная из волн морских. Тогда самые зоркие из эльфов, что живут на крайнем западе Одинокого Острова, могут увидеть ее, подобную белой птице, сияющую, розовую на закате, когда она радостно парит, приветствуя возвращение Вингилота в гавань. И когда впервые Вингилот был отправлен в путь по небесным морям, взошел он на небе нежданно для всех, яркий и сверкающий; и народы земли издали узрели его, и дивились, и посчитали это знаком, и назвали его Гиль-Эстель, Звездой высокой надежды. И когда новая звезда взошла на Западе, Майдрос сказал Маглору: «Воистину ли это Сильмариль сияет на небе?» И Маглор ответил: «Если это и в самом деле Сильмариль, что мы видели упавшим в море, и ныне поднялся он волею Богов, тогда возрадуемся; ибо его слава ныне видна многим, и он защищен от любого зла». Тогда эльфы смотрели вверх и не отчаивались более; а Моргот исполнился сомнений. Но все же говорят, что Моргот не ожидал нападения с Запада. Столь велика стала его гордыня, что он полагал, будто никто никогда не выступит против него вновь открыто. Более того, он думал, что навсегда отвратил номов от Богов и их родичей; а Валар, довольные жизнью в своем благом Королевстве, не будут обращать внимания на его владения во внешнем мире. Ибо для Моргота, не ведающего жалости, деяния милосердия всегда были странны и находились за пределами разумения. О Великой Битве и Войне Гнева Ни одна хроника не описывает подробно марш воинства Фионвэ на север; ибо в его армиях не было ни одного из тех эльфов, что жили и страдали в Ближних Землях и чьи деяния составляют историю тех дней, которую знают и поныне; и вести о произошедшем они узнали лишь долгое время спустя от своих родичей, Светлых Эльфов, в Валиноре. Но наконец, Фионвэ прибыл с Запада, и пение его труб заполнило небеса; и призвал он к себе всех эльфов и людей от Хитлума до Востока; и Белерианд был осиян светом мечей воинства из Валинора, ибо воинство Богов облачено было в одежды Валинора, и горы звенели под их ногами. Встречу воинств Запада и Севера называют Великой Битвой, Ужасной Битвой и Войной Гнева. Туда прибыла вся сила Престола Моргота, и воины его были бесчисленны, так что Дор-на-Фауглит не смог вместить их, и весь север запылал огнем войны. Но это не принесло Врагу победы. Балроги погибли все, кроме немногих, что бежали и сокрылись в недоступных пещерах у корней земли. Бессчетные легионы орков сгорели, будто солома в великом пожаре, или были сметены, как сухие листья огненным ветром. И долгие годы оставалось их мало, дабы тревожить мир. И говорят, что все, кто остался из трех Домов Друзей Эльфов, Отцов Людей, сражались за Фионвэ; и отомстили они оркам в те дни за Барагунда и Барахира, Галиона и Гундора, Хуора и Хурина, и многих других своих владык; и так исполнились слова Ульмо, что благодаря Эарендэлю, сыну Туора, придет помощь к эльфам, и мечи людей помогут им на поле битвы. Но многие из сынов людей из народа Ульдора и новых пришельцев с востока сражалась за Врага; и эльфы не забывают этого. Тогда, узрев, что воинства его разгромлены, а силы – рассеяны, Моргот дрогнул и не отважился сам выйти на битву. Но он решился на отчаянную атаку, которую давно готовил, и из подземелий Ангбанда выпустил он крылатых драконов, ранее невиданных; ибо до той поры ни одна из тварей его жестоких замыслов не взмывала в воздух. Таким внезапным и разрушительным был натиск ужасного воинства, что Фионвэ отступил; ибо драконы прибыли с великим громом, молнией и пламенной бурей, и стальными были их крылья. Тогда прилетел туда Эарендэль, сияя белым пламенем, и вокруг Вингилота собрались все гигантские птицы небес, их вождем был Торондор, и битва в воздухе длилась весь день и всю черную ночь сомнений. И до восхода солнца Эарендэль сразил Анкалагона Черного, самого могучего из драконьего войска, и тот упал с небес на пики Тангородрима и сокрушил их. Тогда взошло солнце, и Дети Валар взяли верх, и все драконы были уничтожены, кроме двух, что бежали на восток. Все подземелья Моргота разрушили, сорвав с них крыши, и воинство Фионвэ спустилось в глубины земли. И там был Моргот, загнанный, наконец, в угол, но так и не набравшийся мужества. Он бежал в глубочайшее из своих подземелий и молил о мире и прощении; но был повергнут на колени и брошен лицом вниз. Тогда его сковали цепью Ангайнор, что уже носил он в былые времена; а его железную корону обратили в ошейник, и голову его пригнули к коленям. А Фионвэ взял два оставшихся Сильмариля и хранил их. Так наступил конец власти Ангбанда на севере, и царство зла обратилось в прах; из подземелий и глубоких темниц на свет дня, который они уж и не чаяли увидеть, выбралось множество рабов, и увидели они изменившийся мир. Ибо так велика была ярость противников, что северные земли западного мира раскололись, и море хлынуло во многие трещины, и было великое смятение и грохот; и реки были засыпаны или изменили течение свое, и долины поднялись, а горы сравнялись с землей; и Сириона не существовало более. Тогда люди, что не погибли в смятении тех дней, бежали в далекие земли, и много времени прошло, прежде чем они вернулись через Эредлиндон в те места, где прежде был Белерианд. О конце клятвы Фэанора и его сыновей А Фионвэ прошел через западные земли, призывая остатки нолдор и Темных Эльфов, которые никогда не видели Валинора, присоединиться к освобожденным рабам и уйти из Средиземья. Но Майдрос и Маглор не прислушались к этому призыву и приготовились, хотя с усталостью и неохотой, к отчаянной попытке исполнить свою клятву. Ибо они готовы были сражаться за Сильмарили, если те не будут им отданы, против самого победоносного воинства Валинора и против мощи и славы сыновей Богов - даже если они будут стоять одни против всего мира. И они послали весть Фионвэ, предлагая ему вернуть ныне те самоцветы, что встарь сотворил Фэанор и украл Моргот. Но Фионвэ ответил, что право на работу их рук, которое у Фэанора и его сыновей было изначально, ныне исчезло из-за многих безжалостных деяний, что сотворили они, ослепленные клятвой, а более всего – из-за убийства Диора и нападения на Эльвинг. Свет Сильмарилей должен ныне уйти к Богам, откуда он пришел вначале; а Майдрос и Маглор должны возвратиться в Валинор и там ожидать суда Валар, и лишь по их решению Фионвэ готов отдать Сильмарили. Маглор воистину желал подчиниться, ибо на сердце его лежала печаль, и он молвил: «Клятва не говорит, что мы не можем ждать, и возможно, в Валиноре все будет прощено и забыто, и мы мирно вернем свое». Но Майдрос ответил, что если они вернутся, а Боги немилостиво обойдутся с ними, тогда клятва останется, но они лишатся всякой надежды на ее исполнение. «И кто может сказать, какой ужасный жребий грозит нам, если мы не подчинимся Силам в их собственных владениях или замыслим вновь принести войну в их благословенное королевство?» И Маглор сказал: «Но если Манвэ и Варда сами дозволят не исполнять клятву, в которой мы называли их в безрассудстве своем, разве тогда она не исчезнет?» Но Майдрос ответил: «Но как наши голоса достигнут Илуватара за кругами Мира? Его именем клялись мы в безумии и призывали на себя Вечнодлящуюся Тьму, если не сдержим слова. Кто освободит нас?» «Если некому освободить нас», - сказал Маглор, - «тогда воистину Вечнодлящаяся Тьма будет нашим уделом, сдержим мы клятву или нарушим ее; но меньшее зло свершим мы, если нарушим». Но все же он уступил желанию Майдроса, и они держали совет, как им добыть Сильмарили. И случилось так, что они пришли в лагерь Фионвэ, изменив облик, и ночью прокрались туда, где хранились Сильмарили, и убив стражей, взяли самоцветы; а затем, поскольку весь лагерь поднялся против них, приготовились умереть, защищаясь до конца. Но Фионвэ сдержал своих воинов, и братья ушли без схватки, и далеко бежали они. Каждый взял по Сильмарилю, ибо они сказали: «Один потерян для нас, но два остались, и нас двое братьев, и ясно, что судьбе угодно, дабы мы разделили наследство нашего отца». Но самоцвет жег длань Майдроса нестерпимою болью (а у него была лишь одна рука, как уже говорилось ранее); и понял он, что это и есть то, о чем говорил Фионвэ – право его обратилось в ничто, а клятва была напрасной. И в муке и отчаянии он бросился в огненную пропасть и так погиб; а Сильмариль, что он нес, ушел в недра Земли. И говорят, что Маглор не смог вынести боли, что причинял ему Сильмариль; и в конце концов, он бросил его в море, и после этого вечно бродил по берегу, и в боли и раскаянии пел у морских волн. Ибо Маглор был самым искусным певцом древних дней, но он никогда не возвращался к эльфам. И так случилось, что Сильмарили обрели свои долго чаемые дома: один - в небесах, один – в огненном сердце земли, и один – в глубоких водах. Об уходе эльфов В те дни строилось великое множество кораблей на берегах Западного Моря и больших островах, которые образовались из земель древнего Белерианда при крушении северного мира. Оттуда на многих кораблях оставшиеся в живых номы и отряды Темных Эльфов Дориата и Оссирианда отплывали на Запад, и не возвращались они более в земли войны и горя. А ваньяр, Светлые Эльфы, шли обратно под стягами своего короля, и несли их в Валинор овеянными славой. Но все же радость победы умалилась, ибо они возвращались без Сильмарилей и света до Солнца и Луны, и знали они, что эти самоцветы не будут найдены или собраны вместе вновь до тех пор, пока мир не будет разрушен и создан вновь. И когда они пришли на Запад, большая часть номов поселилась на Одиноком Острове, что глядит и на Запад, и на восток; и земля та стала прекрасной, и остается такой поныне. Но некоторые вернулись даже и в Валинор, как вольны были сделать все, кто этого желал; и там номам вновь была дарована любовь Манвэ и прощение Валар; и тэлери простили им древнюю обиду, и проклятие потеряло силу. Но не все эльдалиэ пожелали покинуть Ближние Земли, где они так долго страдали и жили; и некоторые еще много веков обитали на западе и севере, особенно на западных островах и в Земле Лэйтиан. И среди них был Маглор, как уже говорилось; и с ним некоторое время жил Эльронд Полуэльф, который сделал дарованный ему выбор и был причислен к эльфам; а Эльрос, его брат, избрал участь людей. И лишь от этих братьев кровь Перворожденных и семя божественного народа Валинора вошли в род людской, ибо они были сыновьями Эльвинг, дочери Диора, сына Лутиэн, дочери Тингола и Мэлиан; а отец их Эарендэль был сыном Идрили Келебриндал, прекрасной девы из Гондолина. Но все время, пока тянулись столетия и эльфийский народ истаивал на земле, эльфы могли отплыть на закате от западных берегов мира, как они и делают ныне, когда уже мало кто остался из их уединенных отрядов. Таково было решение Богов, когда Фионвэ и сыновья Валар вернулись в Валмар и рассказали обо всем, что было содеяно. После этого Ближние Земли Средиземья предназначались для людей, младших детей мира; но для одних лишь эльфов, Перворожденных, всегда были открыты врата на Запад. И если эльфы не уходили туда и задерживались в землях людей, тогда суждено им было медленно истаять и исчезнуть. И самый печальный плод лжи и деяний Моргота – это то, что эльдалиэ должны были отделиться и отстраниться от людей. И некоторое время другие лиха, что он создал или взрастил, еще существовали на земле, хотя сам он был изгнан; орки и драконы, кои вновь умножались во тьме, стали именами ужаса и творили злые дела, как и продолжают они делать до сих пор в различных землях, но все они погибнут еще до Конца. А самого Моргота Боги изгнали за Врата Ночи в Безвременную Пустоту за Стенами Мира; и на тех вратах навечно поставлена охрана, и Эарендэль несет стражу на оплотах небес. Но все же ложь Моргота, могучего и проклятого, Моргота Бауглира, Силы Ужаса и Ненависти, что посеял он в сердцах эльфов и людей, дала всходы, которые не умрут, и Боги не могут их уничтожить; вновь и вновь эти ростки взрастают и будут приносить свои темные плоды до позднейших дней. Некоторые говорят также, что сам Моргот иногда прокрадывается обратно, тайно, подобно незримой туче, наполненной ядом, преодолевает он стены и посещает землю, дабы воодушевить своих слуг и поработить все прекрасное в мире. Но другие говорят, что эта темная туча – Саурон, коего номы назвали Гортхаур. Он служил Морготу в древнейшие времена и пришел вместе с ним в мир, и был величайшим и злейшим из его слуг; и Саурон бежал из Великой Битвы и сокрылся, и жил он в темных местах, и склонял людей на лихую службу и ужасное поклонение себе. жүктеу/скачать 2.18 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|