«Книга воина света»

- А что случилось с девочкой? – этот вопрос почти одновременно задали Филатов и Арамова.

Данилыч развел руками:

- С ней случилось страшное. Ведьма забрала внучку у сына, и манипулировала им с помощью этой своеобразной «заложницы», которую она тоже приобщила к Зеде, сделав своей лучшей ученицей.

- Значит, их трое? – спросил Филатов.

- Не знаю. Зедарки давно исчезли из поля моего зрения. Их вполне может быть и больше.

- А почему вы сказали, что в Барнауле зедарк может получить какую-либо помощь?

Данилыч мрачно посмотрел на Санаева, задавшего это вопрос.

- Потому что под Барнаулом находится Колодец Силы, который может послужить Воротами для тех, кто с нетерпением ждет снятия энергетической блокады.

- Что это за Колодец? – Филатов испытывал, вероятно, ощущения, сродни тем, которые испытывала Алиса, попав в таинственный мир Зазеркалья.

- Это энергетический поток особой мощности, бьющий из земных глубин.

- А что это за энергия? Дьявольская?

Данилыч усмехнулся:

- Не все, что связано с земными глубинами, нужно связывать с Ситами. Они лишь нашли себе там свой дом, адаптируясь к тем условиям, которые существовали в этой среде. А что касается именно этого Колодца, то энергию, которая поступает на поверхность планеты в этом месте, лишь условно можно назвать «темной», или, как бы ее назвали даосы – «иньской», женской, мерцающей. Это энергия «Воды», в которой зарождается жизнь.

- И что это значит?

- Ничего. Такие Колодцы есть везде. Почти каждый город выстроен на Колодце той или иной энергетической интенсивности и потенциала. Хотя, конечно, Барнаульский Колодец – явление особенное. Он очень древний, и является частью большой энергетической системы, именуемой тайшинами – «шаманский Ромб», включающий в себя Четыре Алтайских Колодца Силы. Именно поэтому, на месте где сейчас выстроен Барнаул, раньше жили очень странные и таинственные племена.

- А что это за племена?

- Это очень долгая и туманная история. Сегодня не время упоминать об этом.

Старик замолчал, и в комнате повисла продолжительная, напряженная тишина.

- Данилыч, а мы еще увидимся? – осторожно спросила Анна, и все вспомнили, что ночь пройдет очень быстро, и утром трем участникам этой невероятной мистерии придется покинуть этот дом.

- Не знаю, возможно, - Данилыч мягко улыбнулся.

- Ты уверен, что вам не понадобиться наша помощь? – хмуро спросил Филатов.

- Я хочу, чтобы вы, наконец, поняли - эта битва не случайна. Вы думаете, что этот зедарк нападает на нас потому, что мы как-то связаны с кланом Тай-шин? Но на самом деле все гораздо глубже: он нападает на нас, потому что мы связаны с ним. Карма. Он является частью нашей личной истории, которую мы должны осознать, прежде, чем выиграть это сражение. Максим понимает, о чем я говорю. Он на протяжении десятилетий испытывал на себе давление темного духа, которого он назвал Зеркальщиком, и который приходил к нему в разных обличиях. Но он будет продолжать приходить к нему, пока Максим не осознает свою связь с этим духом, и не сделает себя более подвижным, чтобы обратить Разрушителя в Союзника. Это внутренняя битва. Ее исход заключается вот здесь, - Данилыч опять показал рукой себе на грудь, - Зедарк тоже находится где-то там, и он будет находиться там, до тех пор, пока Макс не погрузится, бесстрашно, в глубины собственного «Я», чтобы разгадать тайну своей темной половины.

- Постой, но ведь зедарк напал и нас тоже, значит это и наша битва? – Филатов обвел рукой своих будущих утренних попутчиков.

- Конечно, потому что мы как-то связаны, если уж судьба свела нас вместе. Может быть, это наследие прошлых жизней, и зедарк пришел оттуда, а может это основа грядущих пересечений – неважно. Важно то, что каждый из нас должен посмотреть на своего Зеркальщика, свою темную половину. Все люди пытаются избежать этого, но темная половина рано или поздно, все равно дает о себе знать. Она проявляет себя как болезнь, несчастье, враг, который угрожает вам смертью. В нашем случае, это зедарк, и так как, он выбрал в качестве своих основных противников меня и Максима, то соответственно именно мы вынуждены противостоять ему в этой мистической битве. Для вас же, существует выбор: вы можете отойти в сторону, а можете присоединиться к этой битве, введя зедарка в свою личную историю. Но вы должны доверять своим чувствам, которые должны подсказать вам: ваша ли это битва, и стоит ли вам ввязываться в нее. Не забывайте, принимать на себя чужие битвы, занятие глупое и недальновидное. Хотя, вы, конечно же, сами принимаете решение. А сейчас, давайте ложиться спать, мы и так, изрядно засиделись. Завтра нам всем будет необходима свежая голова и отдохнувшее тело.

- Я не смогу заснуть, - пробормотала Анна, хотя было видно, что девушка измотана до предела переживаниями минувших событий.

- Да, Данилыч, давай еще немного посидим, - Филатов наклонился к самовару, который стоял рядом со столом, и налил себе в кружку горячего чая. – А ты нам на ночь страшные истории порассказывай, а? Я, например, хотел бы услышать историю про Барнаульский Колодец. А то, живу в нескольких часах езды, от такого фундаментального места, а слышу про все это первый раз.

- Про Колодец, говоришь? – Данилыч тоже налил себе чай, и поудобней устроившись на диване, словно и вправду, собираясь рассказывать взрослым людям длинную и страшную сказку, заговорил:

- Эта история на самом деле началась очень давно. На месте, где сейчас стоит город, раньше шумела тайга, переходящая в дивные зеленые поля…

- Вам хоть есть куда поехать-то?

Всеволод кивнул:

- Да, Виталий нас пригласил к себе. У него в Новосибирске квартира еще одна однокомнатная есть, так она пустует. Поживем там месяц-другой, глядишь, и вправду все образуется…

Максим вздохнул и пожал плечами. Они уже все сказали друг другу, и теперь между ними было лишь чувство того, что их пути расходятся. Может быть даже навсегда. Они опять расходились на два разных мира. Мир, где оставался «СИУС», «Темный Ветер», и привычные житейские проблемы, которые просто нужно было научиться решать. И мир, где бил из-под земли столб невидимой энергии, где люди могут передвигаться в телах зверей и птиц, где был ослепленный маниакальной злобой зедарк, где оставались ведун Данилыч и Максим Ковров.

Иногда эти миры пересекались, в самых непредсказуемых местах и временах, и в точках пересечения возможны были вот такие, странные и полные напряженных приключений, встречи.

Волки выбежали на просеку, разбиваясь по ходу движения, в каком-то определенном порядке, в соответствии с иерархией стаи, существующей даже в минуты смертельной опасности.

Охотники, три молодых человека, прилетевшие на Алтай из Новосибирска, и нанявшие проводника, выведшего их на волчье загонье, были готовы к появлению зверей. Два выстрела ухнули почти одновременно, и один из волков, взвизгнув, споткнулся, и, кувыркнувшись в воздухе, упал на траву, забившись в предсмертной агонии.

- Есть! – один из охотников победно махнул рукой и жадно приник к оптическому прицелу «Тигра», разгоряченный успехом и особым азартом, возникающим в процессе убийства, узаконенного «отстрельной лицензией». Карабин резко выплюнул еще одну пулю, которая прорезала пространство, догоняя напряженное волче тело, пытающееся раствориться в таежной чаще. Раскаленный металл с хищным треском, слышным только самой жертве, жадно впился в бок волчице, которую развернуло ударом пули, отбросив в заросли папоротника. Еще две пули просвистели мимо. Одна из них с отвратительным чмоканьем ударилась в ствол кедра, оставив на коре аккуратную круглую дырку. Вторая, сбила клок шерсти с одного из молодых волков, успевших скрыться в кустарнике. Три горячих ствола разочарованно опустились вниз, словно давая лесу небольшую передышку.

Проводник, пожилой алтаец, молча смотрел, как вооруженная молодежь спускается с пригорка на просеку, и один из метких стрелков срезает с мертвого тела, огромным армейским ножом, свои охотничьи трофеи: кончик хвоста и окровавленные клыки. Двое других пошли к израненной волчице, которая еще ворочалась в папоротнике, издавая скулящие предсмертные хрипы.

- Слышь, Рома, - один из них, кивнул проводнику, подзывая его к себе, - а волчонка здесь нельзя раздобыть?

- Тебе зачем? – спрашивает проводник, косясь краем глаза на труп волка, рядом с ногами охотника.

- Ну, тебе, какая разница? – молодой стрелок ловко перезаряжает карабин, насмешливо поглядывая на алтайца, - с собой хочу забрать. Вырастить.

Проводник качает головой.

- Не сможешь вырастить. Это же не собака. У них другая жизнь. Убьешь, все равно, потом.

Охотник смотрит, как двое его товарищей вытаскивают, из зарослей папоротника, уже мертвое тело, и склоняются над ним.

- Да че ты базаришь ерунду? Люпус, он и есть люпус. Что собака, что волк. Одна хрень. Короче, найди мне щенка, поменьше. Найдешь - пятьдесят басов…

Проводник Рома деловито кивнул. Для него, пятьдесят долларов были весьма солидной добавкой к стандартной оплате, а найти волчье логово было для него делом привычным, и можно даже было сказать, обыденным.

Спустя полчаса, они миновали заброшенный полевой стан, и вышли к старой, полуразвалившейся избе, чернеющей сгнившими бревнами.

- Вот здесь, неподалеку, у них нора, - Рома кивнул молодому парню, на большой, заросший лесом холм, невдалеке.

- Ну, так пойдем, - было видно, что молодые люди уделяют много внимания своему физическому состоянию, потому что получасовой переход, их нисколько не утомил.

- Пойдем, - прищурившись от солнца, согласился проводник, и четверо людей вошли в предгорный лес, встретивший их настороженной трескотней кузнечиков.
ДУЭНЕРГ. Пригород Барнаула.

Они остановились около того же уличного кафе, где обедали Санаев с Арамовой, несколько дней спустя. Все столики были заняты, и шашлычник, молодой парнишка восточной внешности, вынес для них дополнительный комплект, откуда-то, из-за своей палатки. Столик он собрал за несколько минут, протер его влажной тряпкой и, подставив стулья, побежал к мангалу, на котором аппетитно дымились на длинных шампурах зажаристые шашлыки.

- Что-то сердце у меня не спокойно как-то… - Филатов глубоко вздохнул, стараясь не смотреть на своих собеседников. – Вроде все правильно, а как-то не на месте что-то…

Санаев кивнул, словно соглашаясь с безопасником:

- Я вообще не представляю, как мы теперь дальше жить будем, со всем этим?

Филатов внимательно осмотрел, привычным фильтрующим взглядом, публику за соседними столиками.

- Слушай, Сева, а правду Данилыч про этот Колодец рассказывал? Ну, в смысле, вы же с Анной барнаульские, может вы, это все, и раньше ощущали?

- Да, под многим, что он нам рассказывал, я лично подпись могу поставить. Я ведь когда первый раз про Колодец услышал, вообще в шоковое состояние впал: для меня многое моментально встало на свои места, хотя многое стало еще запутаннее. Я даже архив начал свой создавать.

- Что за архив? – Филатов поблагодарил шашлычника, который принес им три тарелочки с дымящимся мясом, и вновь повернулся к Санаеву, внимательно слушая его.

- Статистика различных необычных происшествий и наблюдений.

- Ну что это за происшествия?

- Видишь ли, уже давно говорят о том, что в конце этого десятилетия произойдут какие-то глобальные перемены на Земном шаре. В частности, произойдут глобальные изменения в политической и географической карте мира, поменяются полюса, произойдут перемены в климате, изменится даже временная метрика. Согласно многим предсказаниям, эти изменения начнутся именно с Сибири. И уж тем более, особую роль в этой планетарной трансформации будут играть Колодцы Силы. Я стал наблюдать, связывать между собой иногда даже абсолютно разноплановые события. В моем архиве полно материалов по «серебристым облакам», климатическим скачкам, редким наводнениям, пожарам, землетрясениям, НЛО… Но самое главное, - Санаев наклонился к столику, и заговорщицки прошептал, - я нашел древний Герпад – тоннель, через который ургуды пытаются выбраться наружу!

Про Герпад им рассказывал минувшей ночью Данилыч, упоминая его в своем повествовании об истории Барнаула. Теперь же, эта информация, также, обретала реальные черты, как и все остальное, о чем говорил им старый «троповой».

- То есть? – Филатов перестал жевать, застыв с полным ртом, и изумленно разглядывая Санаева. Анна тоже удивленно посмотрела на мужа.

- Я нашел барнаульский Герпад, - веско повторил Санаев, - раньше я сомневался, а теперь, знаю это наверняка. Во-первых, я узнал место: это старый район города, где-то рядом с местом, куда водил нас, в Сновидении, Данилыч. Во-вторых, я много понял из его рассказа. Я уверен – зал, который я нашел, это баранульский Герпад!

- Почему, ты мне ничего не говорил? – растерянно спросила Анна.

- Потому, что я не знал еще толком, что это такое.

- Сева, как же ты его нашел? – было видно, что Филатова эта тема очень сильно заинтересовала.

- Я занялся подземными изысканиями почти сразу, как только получил от Коврова информацию о Колодце Силы. Это совпало и с созданием «Темного Ветра». Сначала я изучил все доступные архивы, потом приступил к самостоятельным поискам. Но, к сожалению, ничего путного не обнаружил. Ситуация сдвинулась с места, когда я познакомился с Осьминогом – местным диггером.

- А что, и в Барнауле такие есть? – присвистнул Филатов. Ему доводилось слышать про московских, питерских, и даже новосибирских диггеров. Но слышать про барнаульских исследователей подземных коммуникаций ему не приходилось.

- Конечно, есть! Но их единицы, дело в том, что подземелье Барнаула ограничивается, в основном, системой сливного коллектора и все. Поэтому, особенно исследовать там нечего. Но оказалось, что в районе старого города, особенно в районе, где размещались медеплавильные заводы, есть очень интересные подземные полости, причем, искусственного происхождения. Часть из них принадлежала монетной индустрии: склады, плавильные печи, воздуходувы… Но некоторые помещения имели довольно отдаленное отношение к обычным человеческим постройкам. Когда я познакомился с Осьминогом, он мне понарассказывал много интересного про эту загадочную область. Оказывается, туда могут проникать только очень хорошо подготовленные диггеры. Входы в эти коммуникации очень трудно найти, и отличить от канализационных тоннелей. Кроме того, подземные ходы в этой части города очень опасны, и было уже несколько случаев, когда диггеры, ушедшие под землю, не возвращались. Мы с Осьминогом объединили наши усилия, и нашли внизу очень интересный зал, который теперь, я могу, с полной уверенностью, идентифицировать.

- Вот было бы интересно слазить туда, - по мальчишески загорелся этой идеей Филатов.

- Ребята, вы забыли, что говорил Данилыч? – Анна махнула рукой шашлычнику, и когда тот подошел, попросила у него принести холодной минеральной воды. – Если это действительно Герпад, нам нужно держаться от него подальше, как, впрочем, и от Барнаула вообще.

- Насколько я помню, Данилыч говорил, что Герпады надежно изолированы от нашего мира.

- Герпады изолированы, но дело в том, что в этом Герпаде скорее всего скрывается раненый зедарк. Это единственное место в городе, где он может чувствовать себя комфортно, и где грани между мирами максимально стерты.

За столиком воцарилось молчание, все обдумывали сложившуюся ситуацию. Первым заговорил Филатов:

- Слушайте, так это что получается, мы теперь точно знаем, где находится зедарк?

Анна посмотрела на него с испугом:

- Виталий, вам что, было мало предыдущей встречи? Один раз мы чудом избежали гибели. Второй раз, такой возможности может, не представится. Представляете, где-то под землей, в темноте, это жуткое существо… Ф-у… - девушку передернуло. – Данилыч не зря предостерегал нас держаться подальше от этой истории. Вам что, больше всех надо?

Филатов улыбнулся:

- Да нет, мне-то, как раз, мало надо. Но, тошно, что-то. Как будто, мы бежим как трусы. А я ведь в Афганистане воевал, в Таджикистане, в Чечне. Там так не принято было, понимаете? Мы, конечно, спрячемся, отсидимся, но Данилыч был прав, это всегда будет с нами. От этого не спрячешься. Нас потом всю жизнь это глодать будет. К тому же, Анна, я говорю только за себя. Вариант с квартирой остается в силе. От Всеволода мне нужны будут только координаты этого Осьминога и рекомендации. Понимаете, Макс с Данилычем может, что-нибудь и планируют, только зедарк за это время оклемается и залижет свои раны. И ищи его потом, как ветра в поле. Он же их ухойдокает потом. А его нужно сейчас топтать, в его логове, где он нас не ждет, пока он еще от ранений не отошел. Ну что, братцы, по коням? Поехали в Новосиб, а там уже все организационные вопросы порешаем. Я вас на квартиру устрою, а сам приготовлю кое-что, для путешествия под землю.
Itu-Tai. Axhara.

Молния. Прорезала фиолетовый небосвод и впилась в землю, жаля ее электрическим разрядом. Мгновение, и ее уже нет. Небосвод темен и мрачен. Угрюмые громады туч, налитые свинцовой серостью, скрывают в себе новую молнию. Гром. Словно сшибаются друг с другом огромные невидимые скалы. Гром утихает, и только эхо уносит дальше за горизонт, его остаточный гул.

Адучи сидит на холме, неподвижно, словно каменное изваяние, старинная статуя, высеченная из камня. Черная одежда, в которую он облачен, смазывает его силуэт на фоне грозового неба. Его лицо тоже наполовину скрыто под черной тканью. У Серого Будды нет лица. Темные глаза внимательно следят за небом. Где возникнет новый огненный штрих? Тучи сходятся в вышине, проникая друг в друга туманной чернотой. Молния. Словно голубоватый росчерк невидимого клинка. Копье света врезается в землю. Сейчас последует громовой удар. Небо взрывается почти над самой головой. Адучи чувствует, что он в эпицентре грозы. Он уже научился угадывать, где черное полотно небес прорежет яркая, ветвистая вспышка. Он научился чувствовать их. И гром уже не пугает его. Даже когда земля вздымается от оглушительного акустического удара, страха нет. Только вибрация, которая течет по земле, и которую впитывает в себя неподвижное тело.

Айрук говорит, что тайшины должны пытаться улавливать молнии глазами, и попробовать отождествлять себя с ними. Именно поэтому Адучи здесь. Его тело стало уже подобно аккумулятору, собирающему воедино сфокусированную энергию молнии и грома.

Еще Айрук говорил, что с каждой молнией умирает, а с каждым раскатом грома рождается, волк. Может быть, именно поэтому волков считали символом бога-Громовника?

Глаза Адучи прикованы к небу. Целых шесть или семь ветвистых разрядов, соединили на мгновение, Небо и Землю. Все вокруг осветилось призрачным светом и тут же погрузилось во тьму, чтобы утонуть в буйстве звука, сотрясающего мир. В этом особенность молнии: она пришла и ушла, нанесла свой удар и исчезла в воздухе, чтобы оставить за собой мимолетную вспышку света и оглушающее потрясение.

Куда будет нанесен следующий удар? Увидеть может только тот, кто сам пытается стать таким же быстрым, как молния.
Максим открывает глаза. Яркое солнце заливает зеленый сад, еле слышно шелестящий листвой, которую ласкает легкий ветер, пролетающий мимо. Максим сидит под большой ветвистой березой, и грезит о прошлом. Обучение Тай-Шин идет на более глубоких уровнях, нежели обычная память, и даже подсознание, впитывающее в себя все неучтенное рассудочным мышлением.

Из дома вышел Данилыч, посмотрел на Коврова, и снова зашел в дом. Максим опять закрывает глаза.

- Что спасет мир? – Айрук пристально смотрит на Адучи, который машинально выдает: - Любовь!

- Что такое любовь?

Адучи в замешательстве.

- Это чувство…

Айрук быстро и хлестко шлепает его кончиками пальцев по лбу, больно и унизительно.

- Это любовь?

Адучи отрицательно качает головой.

- Это боль.

- А может боль – это любовь?

- Боль – это боль.

- А что такое боль?

- Это когда… - еще один щелчок, от которого клацкают зубы, на глазах наворачиваются слезы, и гудит в голове.

- Ты можешь описать это чувство?

Адучи пытается рассказать тайшину, что он чувствует. Тот внимательно слушает его.

- Если я снова ударю тебя, твои ощущения будут отличаться от того, что ты мне рассказал?

Адучи опять машет головой.

- Нет, я довольно точно передал то, что чувствовал.

Очередной щелчок и в глазах Адучи вспыхнули синеватые искры.

- Ты хотел бы получить еще?

- Нет, у меня уже голова трещит.

- Но почему? Ведь говорить о своих ощущениях ты можешь сколько угодно долго, а пережить их уже затруднительно для тебя?

- Наверное, все-таки, описание ощущений отличается от самих ощущений?

- Насколько отличается?

Адучи осторожно трогает ушибленный лоб:

- Практически полностью. Описание, это жалкое подобие того, что мы ощущаем.

- Я хочу, чтобы ты подумал об этом. А потом, перестал бы думать и попробовал ощутить. С болью у тебя получилось хорошо, посмотрим, как ты справишься с темой любви?

Несколько грубоватое объяснение в духе Айрука, но как показывает практика, наиболее эффективное. Айрук обычно идет короткой дорогой. Он чрезвычайно ценит время, и ему наплевать на условности.

Адучи отправляется в лес, чтобы выполнить задание…

- Ты нашел ответ на мой вопрос?

Но Адучи не мог ему ответить, да и опять же, не хотел. Он чувствовал в себе огромный заряд необъяснимой нежности ко всему окружающему, и знал наверняка, стоит ему сказать, хоть одно слово, про любовь, он сразу же потеряет это уникальное состояние.

Айрук глазами дал ему понять, что он может не отвечать на этот вопрос.

Максим вспоминает. Он должен найти что-то очень важное внутри, что-то, что подскажет ему дальнейшую стратегию противостояния зедарку.
ДУЭНЕРГ. Барнаул.

Отвратительный запах гниения ударил по обонянию впереди идущего Осьминога, и он надел на лицо висевший на шее респиратор. Все остальные тут же последовали его примеру. Этот запах мог указывать либо на то, что где-то рядом проходит одна из магистралей сточного коллектора, либо на то, что где-нибудь, неподалеку находится полуразложившийся труп живого существа. Диггеры старались не думать о природе этого запаха, это мог быть сорвавшийся в шахту колодца бомж, дохлая собака или крыса, неудачник из диггерской же братии…

Где-то вверху, над головами, раздался далекий гул и тут же смолк. Осьминог остановился и посветил своим мощным шахтерским фонарем в направлении двух коридоров, вставших впереди дуальной развилкой.

- Ос, ты что заблудился? – Филатов настороженно озирался, периодически поправляя рюкзак у себя за спиной.

Диггер игнорировал реплику позади идущего, и казалось, что-то вспоминал.

- Виталий, а зачем ты с собой эту тяжесть прешь? – это уже шептал на ухо Филатову, его сосед сзади – Санаев. Они отправились в эту экспедицию втроем, не смотря на яростные возражения Анны, которая, естественно, тоже не смогла остаться в Новосибирске, и теперь ждала их на поверхности, сидя в автомобиле и тревожно прислушиваясь к шипению рации, комплект которых захватил с собой из дома Филатов.

- Надо, - уклончиво съязвил специалист по безопасности, решив не открывать тайну своей ноши попутчикам, до момента прибытия в конечный пункт. Если бы Санаев мог проследить маршрут Филатова после того, как он привез молодоженов в свою однокомнатную квартиру, а сам уехал решать свои неотложные дела, он бы многое понял в его неудержимом стремлении попасть в Герпад. Первым делом Филатов приехал домой, и, помывшись, и переодевшись, покушал, перекинулся с женой несколькими фразами, и помчался в «СИУС». Пробыв там еще пару часов, он встретился, на окраине Северо-Чемского района, с человеком, в криминальных кругах Новосибирска известного под прозвищем «Оружейник». Еще через час, он уже ехал по Красному проспекту, а в багажнике его «Мерседеса», лежал мощный радиофугас с дистанционным пультом инициирования, две гранаты «Ф-1», пистолет «Стечкин» снабженный глушителем и двумя запасными обоймами, прибор ночного видения, и новый водонепроницаемый штурмовой комбинезон, идеально подходящий, для проведения небольшой спецоперации, в неблагоприятных условиях канализационного лабиринта.

Молодую пару он застал в процессе обсуждения перспектив участия в, подобного рода, мероприятии. Причем, было видно, что Анна отговаривает мужа формально, на самом деле ей тоже было тяжело осознавать, что они могли что-либо сделать для того, чтобы оградить мир от этого чудовища, засевшего в подземелье, но не сделали. И еще, ей было просто страшно, как и любой женщине, испытывающей обостренный инстинкт грядущего материнства. Филатов не представлял себе, как она вообще держится до сих пор, после всего, что им пришлось пережить. Он сам, человек бывалый и тренированный, находился в каком-то сумеречном состоянии, когда все окружающее воспринимается некритично, зыбко и отрешенно. Решили ехать в Барнаул все вместе.

- Ос, ну ты, че? – Филатов нетерпеливо ткнул диггера пальцем в спину.

- Бляха-муха, вы заткнетесь или нет? – Осьминог, двадцатитрехлетний парень, раздраженно зашипел, извергая, сквозь сглатывающий звуки, респиратор, отборные маты.

- Да ладно, ладно, молчу. Ну что ты так разошелся то? - примирительно пробормотал Филатов, чувствуя, что от постоянного, согбенного положения, и тяжести радиофугаса в рюкзаке, тело наливается свинцовой тяжестью усталости и онемения. Через несколько минут, они опять двинулись вперед, выбирая правый коридор, стены которого были вымазаны толстым слоем дегтя или сажи. Судя по далеким звукам, доносящимся через многочисленные препятствия, и пройденному маршруту, они уже достаточно глубоко вошли в подземные коммуникации города. Но согласно рассказам Санаева, до Герпада были еще многие десятки метров узких и грязных коридоров, лазов и тоннелей.
Ведун ТАЙ-ШИН. Itu-Tai. Axhara.

Конь вынес его из леса за еловой падью. Он осмотрел сам себя и увидел тканную одежду, поверх которой была накинута роба из кожи, перетянутая широким поясом, на котором был закреплен меч, в дорогих, оплетенных кожей, ножнах. Конь встал на дыбы и стремительно поскакал вперед, зная, куда нужно доставить своего седока. Впереди показался кордон, крепость, огороженная высокой стеной, составленной из остро заточенных кольев. Всадник увидел черный дым над резными крышами пограничных вышек. Это варили смолу. Конь фыркнул и поскакал по направлению к воротам, возле которых стояли суровые воины, мрачно смотревшие на вновь приезжего и державшие в руках средней длины копья. Сквозь прорези на вышках, на приезжего внимательно смотрели лучники. Его узнали. Лица воинов сразу просветлели. Но не надолго. Он громко прокричал им:

- Закрывайте воротины. Они идут! Они уже совсем рядом!

Всадник проехал во внутренний дворик крепости и спешился. Его крик слышали все. Со скрипом захлопнулись мощные воротины, и на них легли две грубо обструганные балки. Все сразу пришло в движение…

Максим осмотрелся. За весь день, он фактически не двинулся с места, по-прежнему, сидя под березой, и предаваясь углубленному погружению во внутреннее пространство. На этом настоял Данилыч, руководствующийся, только ему известными мотивами. Угрожающей фигуры в воссозданных образах еще не обнаружилось, хотя Максиму казалось, что именно что-то подобное он и должен найти в себе, чтобы отследить глубинные мотивы преследования его зедарком. Но уже в конце дня, выплыла эта незнакомая, или давно позабытая жизнь, и Максим чувствовал, что должен вернуться в то далекое, скрытое в самых укромных уголках информационного генофонда, пространство. Он снова закрывает глаза и делает необходимые дыхательные упражнения, погружаясь в прошлое, наполненное лязгом оружия, яростными криками нападающих и мучительными стонами раненных.

Движение сзади, уворот, и легкий меч пробивает горло атакующему ургу. Обратное движение меча и окровавленный клинок врезается в грудь еще одному чудцу.

- Андор, они пробились в Огнеяр! Скачи… - короткая стрела обрывает фразу, и молодой воин, падает, навзничь, судорожно сжимая рукой темное оперение, торчащего в районе груди, древка.

Огнеяр… Там ведуны… там Световик… там крестовый Оберег…

- Акшун! – конь издает протяжное ржание. Нужно пробиться к нему, скорее… Удар, удар… Меч в руках словно живой, сам наносит удары, выискивая уязвимые места на телах врагов. Ургуды дрогнули, но не побежали. А значит, нужно прорубать себе путь, сквозь их плотные ряды. Меч подрезает сухожилие на ноге огромного ургуда, занесшего над головой изогнутый топор. Удар рукояткой разбивает его голову. Кровь и хрипы. Вперед, скорее…

- Акшун!!

Вот он, черный вороной конь, бока которого перемазаны в крови – обломок стрелы торчит из бедра, а это значит, скакать на нем нельзя.

Воин гладит коня одной рукой, пытаясь успокоить раненное животное.

- Огнеяр горит!!! – истошный голос потонул в лязге сшибающихся мечей.

Над Скитом действительно поднимался столб дыма, а это значило, что ургуды уже там.

Свист трех стрел прозвучал как один звук. Две из них вошли во вздымающийся и опадающий бок коня, третья пробила кожаную робу воина, и вошла ему в спину. Его бросило на коня, и они оба завалились на землю.

- Волковника убили…

Превозмогая боль, воин дотянулся до древка стрелы и обломил его у самого основания. Затем поднялся на одно колено, опираясь на меч. Прямо перед ним стоял ургуд. Их глаза встретились на мгновение. Ургуд оскалился и стремительным движением воткнул свое копье воину в правую руку, сжимавшую меч, пробив ее насквозь. В это же самое мгновение, левая рука поверженного воина взметнулась вверх, и в горло чудцу вонзился тонкий короткий клинок метательного ножа. Он зашипел что-то на незнакомом языке, жалобно и обреченно, и сев на колени, упал навзничь. Тот, кого назвали Волковником, медленно поднялся на ноги и осмотрелся по сторонам. Ургуды заполонили все пространство внутри Скита. Никто, и не предполагал, что их может быть так много. Еще одна стрела прилетела откуда-то из смолянистого дыма, стелящегося по двору, и ударила в грудь. Воин застонал, удержавшись на ногах. Но вслед за этой стрелой, прилетела вторая. Мир вокруг закружился, и погрузился во тьму…
Максим открыл глаза и понял, что уже давно была ночь. В окнах дома горел свет, и это значило, что Данилыч не спал. Через несколько секунд, на веранду вышел и сам хозяин жилища, словно почувствовавший «возвращение» Коврова., который медленно встал, разминая, затекшие от долгого сидения, ноги.

- Данилыч, что такое Огнеяр?

Старик молча махнул ему рукой, приглашая в дом.
ДУЭНЕРГ. Барнаул.

На мощной бетонной балке отгораживающей тонкую дорожку и сточный канал, по которому текла вонючая черная вода, сидела огромная крыса, глаза которой светились в темноте, словно две фосфоресцирующих точки.

- Это промежуточный переход, - Осьминог осветил фонарем грязные стены, - здесь раньше был один из водооттоков, по которым стекала в Барнаулку дождевая вода. Уже двадцать лет здесь никого не было.

- А почему здесь так воняет? – Санаев сморщился и боязливо посмотрел на крысу, не проявляющую, абсолютно никакого беспокойства, при виде редких гостей.

- Речка-говнотечка, - радостно сообщил Осьминог, - некоторые сливные шлюзы забились грязью, и вода иногда скапливается в резервуарах, загнивая и плесневея. Понемногу она растекается по другим водооттокам, и впадает в Барнаулку.

- А эти крысы людей не жрут? – осведомился сдавленным голосом Филатов, тоже не привыкший к подобным испарениям.

- Да на фига вы им нужны, у них здесь своего корма хватает, - буркнул Осьминог и медленно стал двигаться вперед, придерживаясь свободной рукой за скользкую стену.

П-с. Тихий хлопок слился с шумом воды, и зеленые глаза крысы исчезли в темноте, будто ее смела с балки невидимая рука. Осьминог удивленно обернулся на Филатова.

- Ты что, сдурел?

- А что? Проверка экипировки, зачистка местности. А вдруг это крыса-мутант? Ты мимо, а она тебе, раз, на шею, и в две секунды артерию сонную перегрызет.

- Ты что? – глаза диггера расширились и теперь смотрелись гротескно над шипящим респиратором. – Здесь нельзя стрелять! Тут же рикошетом может обратно мочконуть! Или газопровод какой-нибудь рядом заложен, и все… Знал бы, бляха-муха, вообще не стал бы с вами связываться!

- Да ладно, Ос, не кипятись. Ну не буду больше…

Диггер развернулся и, что-то бурча себе под нос, медленно двинулся дальше. Через десять метров они свернули в большой коридор, где можно было позволить себе выпрямиться во весь рост.

- Через десять минут прибудем на место, - торжественно провозгласил Осьминог и пошел вперед, освещая дорогу перед ногами пляшущим светом фонаря.

Волк вышел на вершину холма, и замер, разглядывая, идущих вверх по склону холма, людей. Один из охотников тут же среагировал, скинув с плеча карабин, и подняв на прицельную высоту. Все остальные замерли.

- Ух ты, красавчик! – охотник припал к окуляру оптического прицела, ловя неподвижный серый силуэт в перекрестие разметки, - ты смотри, стоит, не шелохнется.

Алтаец Рома издал какой-то икающий звук, и, шагнув вперед, накрыл карабин своей рукой, пригиная его вниз. Молодой парень, не ожидавший от своего проводника такой наглости, удивленно округлил глаза.

- Ты че, Ром? Ты…

- Тихо, - прошептал охотовед, и, не сводя взгляда с силуэта на вершине холма, многозначительно кивнул на волка.

Парни недоуменно переглядывались: неожиданное поведение проводника, наложилось на непривычное поведение зверя, создавая «эффект остановившегося времени», когда, кажется, замирает весь мир вокруг.

- Стойте тихо, не двигайтесь, - чуть слышно повторил алтаец, лицо которого превратилось в неподвижную каменную маску. Сам он, чуть вышел вперед, и, показывая волку пустые руки, поклонился и сказал что-то, на незнакомом для охотников, языке. А зверь стоял и разглядывал пришельцев, не показывая при этом ни малейшего намека на испуг. Парни, в глазах которых, еще были живы моменты недавней охоты, когда безжалостные пули сбивали бегущих животных, словно кегли в кегельбане, недоуменно переводили взгляд с проводника на серую фигуру, контрастно выделяющуюся на фоне бирюзового неба. Их руки, лежали, на придающих уверенность, мощных карабинах, но никто из них не двинулся с места, словно подпадая под гипнотические действия пожилого алтайца. Рома же, попятился спиной назад, по-прежнему, не сводя взгляда с волка, и показывая попутчикам жестами рук, что им тоже нужно уходить.

- Ром, что это за цирк? – охотник явно чувствовал себя неуверенно. Уйти от очевидной добычи, да еще таким позорным, ракообразным способом, пятившись спиной назад, было для него не приемлемо. Однако, он понимал, что все они находятся в тайге, где господствовали свои законы, которые проводник-алтаец, конечно же, знал лучше их. И если он реагирует на этого странного волка, столь неординарно, забыв даже о субординации, и об обещанных баксах, значит, в этом действительно была необходимость, которой следовало подчиниться. Даже, не смотря на карабины, снабженные многократной оптикой.

Уже внизу, когда они добрались до полуразрушенной избы, откуда начиналось их восхождение на холм, проводник нарушил молчание, и взволнованно забормотал:

- Все, уходить надо. Скорее, уходить отсюда.

Охотники, еще бросая удивленные взгляды в сторону лесистой горы, старались не смотреть друг на друга, скрывая смущение и непонятный страх, родившийся где-то глубоко внутри.

- Ром, ты не бормочи, а объясни, что произошло-то? Че, мы от него побежали-то, как от оборотня, блин? Его мочкануть нужно было, и все дела.

Проводник испуганно вздернул брови и, прошептав что-то, еле слышно, медленно проговорил:

- Нельзя. Это и был оборотень. Убьешь его – все, и двух дней не проживешь!

Парни недоверчиво уставились на перепуганного алтайца.

- Как это, оборотень? Настоящий, что ли? Ром…

Но проводник был не похож сам на себя: испуг искривил его спокойное, обычно, лицо, и придал движениям излишнюю резкость.

- Вы что, не видели? Разве волк может себя так вести? Это был не обычный волк! Его послал Хозяин Алтая! Там, в нем, - алтаец нервно сглотнул, - шаман сидел, вы что не поняли? Там, в волке. Он его глазами на нас смотрел. Такое, говорят, в этих местах случается. Уходить надо…

Было видно, что охотникам и самим было неуютно в этом странном месте, но закончить охоту бегством, означало для них, потерять не только кайф от охоты, но и друг пред другом свое лицо. Поэтому, предложение проводника, было встречено ими неодобрительно.

- Роман, ты это, что нас грузишь-то? Оборотни, шаманы, это все понятно. Но, по-моему, ты палку перегибаешь. Пойдем, вернемся, завалим его и посмотрим, кто там внутри сидит?

Алтаец шарахнулся в сторону, будто не было для него ничего страшнее, чем идти опять на эту страшную гору.

- Тут, неподалеку, - он махнул рукой куда-то в сторону, - древнее шаманское святилище стоит. Тут места особые. «Волчья гора». Давным-давно, тут волки-шаманы обитали. А я, дурак, за деньги купился, чуть вас всех и себя не угробил. Уходить отсюда надо, пока отпускают.

Он развернулся, и торопливо засеменил в направлении, откуда они пришли, периодически оборачиваясь и махая охотникам рукой. Парни задумчиво смотрели ему вслед, затем бросали быстрые взгляды на вершину горы, пытаясь разглядеть там крохотную фигурку таинственного волка, так сильно напугавшего их проводника. Спустя несколько минут, они, посмеиваясь, медленно пошли вслед за удаляющимся Ромой, давая ему понять, что в оборотней и шаманов они не верят, но и оставаться здесь одним, без провожатого, лишившегося своих комиссионных, им тоже не очень улыбалось.

Максим сидел на диване, укрывшись большим клетчатым пледом, и дрожа, прихлебывал из стакана фирменный травяной чай Данилыча.

- Максим, я не смогу ответить на твои вопросы, потому что не представляю себе содержание твоих видений. – Старик сидел напротив Коврова, попыхивая курительной трубкой, и щурясь от удовольствия. Максим прислушался к своим ощущениям:

- Я много раз просматривал свою личную историю. Много раз у меня были подобные инсайты, но никогда я не переживал их так явственно. Тем более, никогда не мог предположить, что в моих прошлых жизнях, были какие-то древнеславянские корни.

- Просто, ты копнул очень глубоко. И причиной этому послужила эмоциональная встряска, полученная тобой в результате атаки зедарка. Можно сказать, что он пришел и встряхнул тебя так, как не делал этого даже твой самый жесткий учитель – Айрук. И не исключено, кстати, что этот зедарк пришел именно из этого прошлого.

- Через сотни лет?

- Для кармы не существует понятие «время». Просто, он мог прийти в это время, теми же путями, которыми пришел сюда ты.

Максим усмехнулся:

- Данилыч, странно от тебя слышать понятия такие – «карма». Когда говорил Айрук, это было понятно. Но ты…

Старик, ехидно прищурившись, посмотрел на него сквозь завесу, пахнущего вишней, дыма:

- Макс, с кем поведешься… Я же говорю, чтобы тебе понятно было. Ну, назови я ее – «Тяги Земные» - проще тебе будет? Или начни я на Огне разговаривать…

- Как это, на огне?

- На «маяке». Так назывался тайный язык офеней, позже переделанный блатными в «феню», «блатную музыку».

- Это что-то из криминального мира?

Данилыч кивнул:

- Тут Санаев, ко мне девушку одну привозил, ну из своих, из дуэнергов – Елену, кажется. Так вот, она меня, старого, замучила совсем. Все искала связь криминального мира с древней русской культурой. Даже диссертацию решила писать. Я ее сначала отослал с Богом, а она опять сюда. Настырная девчонка попалась. Ее особенно интересовал образ Волка в традиции русских ведунов, и возможные параллели с первыми обществами деклассированных элементов, ворами то есть. Блатной жаргон, ритуалы, язык жестов… И ты знаешь, вижу, девчонке-то и вправду интересно – за ушедшее цепляется, свою личную историю перелопатить хочет. Вот, как ты. Давай к тебе вернемся, а то времени у нас осталось, всего ничего.

Максим сбросил с плеч плед, его уже больше не трясло, Данилыч как всегда очень грамотно и своевременно разрядил обстановку своими спонтанными отступлениями.

- Я бы хотел, побольше узнать о… «том себе».

Старик неопределенно пожал плечами:

- А кто тебе сказал, что это был ты? Как вообще можно мерить такие моменты категорией «Я»?

- Ну, как же…

Данилыч фыркнул:

- Сейчас последует термин «реинкарнация». Я его тоже где-то слышал… Но давай не будем все упрощать. Если ты будешь считать «себя того» собой, то рано или поздно непременно сойдешь с ума.

- Но это был я. Я все чувствовал: звуки, запахи, цвета, боль…

- Максим, в человеке содержится грандиозный запасник знаний – генофонд. В нем содержится информация от сотен биологических существ. Ты расшатал свое восприятие, и генофонд стал открывать тебе свои тайны. Но представь что будет, если ты пойдешь дальше, и начнешь ассоциировать себя с еще более древними предками, потом, может быть животными, и так далее… Не зацикливайся на личностях. Тебе и так необходимо научиться справляться с одной, своей личной историей, а ты пытаешься притянуть туда еще несколько. Ты просто открыл какую-то часть самого себя, не более. Теперь ты должен отследить, почему именно это знание пришло к тебе в данный момент?

Максим задумался.

- Это определенно, был какой-то переходный период между Крещением и древним Язычеством.

- Почему ты так решил?

- Я видел символы. Много разных символов. Среди них был, кажется, символ похожий на Коловрат – славянскую свастику. Были какие-то кресты. Потом, были резные обережники… Я вспомнил! Я был сыном ведуна!

- Опять, «я»?

- Ну не я, ну «тот». Он был воином и ведуном, и в его задачу входила защита Скита, где находилась какая-то священная вещь. Не помню…

Данилыч остановил его жестом руки:

- Подожди, не напрягайся, так только хуже будет. Попробуй лучше вспомнить, что ты видел, когда я водил вас в «темный Барнаул»?

Ковров удивленно посмотрел на старика:

- Слушай, Данилыч, а ведь я все вспомнить не мог! Меня даже Анна тогда спросила то же самое, а я ей какую-то чепуху сказал, потому что никак не мог воспроизвести в памяти это видение. Все зедарк перед глазами стоял черным силуэтом. А вот теперь я вспомнил! Ну, конечно же…

- Что ты видел?

- Это была словно картина над землей: зеленые холмы, а над ними резные деревянные избы. Странные такие, незнакомые и знакомые одновременно! И люди. Я людей каких-то видел. Но только, словно каша какая-то, наложение образов: будто смесь древнеславянского и азиатского стилей, конгломерат культур. Что это значит?

Данилыч довольно смеялся, словно Ковров сделал, наконец, действительно что-то значимое и стоящее.

- Это было видение только для тебя. Остальные вряд ли могли увидеть это.

- Что это было?

- «Другой» Барнаул. Кто-то назвал бы его «эфирным», но, на мой взгляд, это было бы не совсем правильным определением.

- Постой, так я действительно видел тот самый «Воздушный Барнаул»?!

Данилыч зашелся в хохоте:

- Ну какой же он был «воздушный», если мы, можно сказать, забрели на его задворки? Он просто «Другой»…

- А почему такое смешение стилей? Деревянные дома с резными узорами, похожие на славянские избы и алтайские аилы, одновременно?

Данилыч поднял вверх руку, с отставленным указательным пальцем.

- Вот! Это и есть переходный момент, осознав который, ты сможешь собрать все дремлющие во времени части самого себя, соединить их воедино, проследить свою связь с этим местом, этим городом, и событиями, которые здесь должны будут произойти. Затем ты сможешь попасть в этот город самостоятельно, без моей помощи. Но перед этим, тебе необходимо научиться преодолевать границы твоего сознания. Ты должен вызвать из небытия Рубеж, за которым и скрывается до поры до времени, твое мнимое и истинное безумие. А потом, ты должен будешь перешагнуть эту границу.

- И что я там найду?

Данилыч громко хлопнул в ладоши, словно подводя черту ночному бдению:

- Ты найдешь там зедарка.

Огромный зал казался бы еще огромней, если бы был освещен не тремя фонарями, а хотя бы, тремя мощными прожекторами, или, на худой конец, тремя десятками пылающих факелов. Но даже при таком скудном освещении, его величие поражало. Трое людей стояли в самом центре грандиозного помещения, заворожено рассматривая изображения на стенах, выполненные в виде глиняной мозаики, раскрашенной всевозможными красками. Тусклые лучи фонарей выхватывали из темноты изображения каких-то древних воинов, низкорослых человечков, напоминающих гномов, высоченных одноглазых существ, похожих на демонов из буддийского пантеона. Было видно, что этим высокохудожественным рисункам, выполненным даже с эффектом некой объемности, очень много лет.

- Ух, ты! – восторженно прошептал Филатов, осторожно положив, наконец, свою тяжелую ношу себе под ноги. – Это же памятник архитектуры! Тайная комната дворцового замка! Наследие древней цивилизации!

- Да, эту залу, еще наверное до демидовских заводов выстроили, - задумчиво пробормотал Осьминог, который был здесь уже третий раз, и не испытывающий поэтому столь бурных эмоций. – Только никому до этого дела нет.

- Как это нет?! Да ты что, с ума сошел? Да сюда хоть одного профессора приведи, самого захудалого, он себе на этом мировое имя сделает! Тут же все древностью пропитано! И где: под никому не известным, провинциальным городишком!

- Так, в том то все и дело! – Осьминог грустно усмехнулся, - ты думаешь, кого-то это заинтересовало?

- А кому ты уже успел наболтать? – встрепенулся молчавший до этого момента Санаев, и направил луч фонаря в лицо молодому диггеру. Тот сразу закрылся руками и виновато запричитал:

- Да нет, Сев, ну ты че? Мы же с тобой договорились… Я сюда один раз только ходил. Сидел вот здесь, посередине – жуткое ощущение, аж дух захватывает. А потом, как-то решил проконсультироваться с одним… ну специалистом. Он меня фантазером и утопистом обозвал, и посоветовал книжки начать, фантастические, писать. Так вот, я и думаю, кроме, вот Всеволода, никто этот зал в серьез не воспримет. А приводить сюда никого нельзя, это точно.

- Почему? – удивленно спросил Филатов.

- Здесь духи живут, - доверительно, и на пол тона ниже, сообщил Осьминог. – Вот Сева не даст соврать.

Филатов посмотрел на Санаева, словно ожидая услышать от него подтверждение их первоначальной версии.

- Сева, ты думаешь, это он?

Санаев кивнул.

- Да, это Герпад. Сомнений быть не может. Вот смотри, на стенах. Эти фигуры воинов. Скорее всего, это - тайшины. Видишь, у них лица закрыты? Вот это, скорее всего аримаспы, демоны подземелья. Вот это – ургуды. Вот – карлики, гномы. А вот, смотри, человек, вокруг шеи которого обвилась небольшая змея, и волосы его, как у Медузы Горгоны – из маленьких змеек – Змееносец, Зедарк. Здесь нарисована вся история противостояния людей надземного мира и существ из мира под землей!

- Но почему ты уверен, что это тайшины? Может это молитвенник какой-нибудь сатанинской секты, а эти фрески, изображения из религиозных мифов?

Санаев скользнул лучом света по стене, остановив световое пятно на каком-то символе.

- Узнаешь?

- Свастика?

- Нет, это не совсем та свастика, к которой привыкли люди. Смотри, у нее вместо окончаний на линиях обрыва, узорное изображение волчьих голов. Это тайшинская свастика. Они поэтому так и называют ее – «волчок». Мне Максим рассказывал. «Волчок» понимаешь? Тебе это ничего не напоминает?

- Детство. Когда такая игрушка была, «юла», по-моему, называлась?

- Вот-вот. Юла! В этом заключается тайна свастики. Для людей она неподвижна, а мастера Тай-Шин умели «сдвигать» ее с места, и даже «раскручивать», как юлу! Овладевший тайной движения свастики был неуязвим против сил Зла.

- Слушай, да они тут везде. На всех стенах.

- Я же тебе говорю. Это тайшинский зал. А какую функцию выполняли тайшины, ну помнишь, я тебе рассказывал?

Филатов задумчиво хмыкнул:

- Они сторожили ургудов?

Санаев поводил еще лучом фонаря по стенам, словно оживляя его электрическим светом древние символы.

- Они сдерживали то, что находится под землей, и что стремиться выйти наружу, уничтожая все живое на этой планете. Именно поэтому здесь столько защитных символов. Я же говорю – это Герпад, Тоннель. Ургуды нашли Колодец Силы и прорыли прямые ходы из самого сердца их обиталища, вот сюда, в надежде, что когда Колодцы Силы разбалансируются, вследствие определенных социальных и психосоциальных причин, то станут вместо поддерживающей функции, выполнять функции разрушительные. И первым делом, защитный слой будет нарушен именно здесь, рядом с Колодцем Силы. Понимаешь?

- Я то понимаю, а вот он? – Филатов тихонько засмеялся, и несильно ткнул, ничего не понимающего из их разговора, Осьминога, рукой в плечо.

- Смотри еще, - Санаев опять чиркнул светом по стенам и остановил светящееся пятно на изображении какого-то странного зверя. – Знаешь, кто это?

Филатов внимательно изучил рисунок существа, усилив его освещенность светом своего фонаря.

- Если я ничего не путаю, это Грифон?

- Да, только это – тайшинский Грифон.

- А в чем разница?

- Средневековые Грифоны были существами с телом льва, шеей змеи, крыльями и мордой орла, и перепончатым гребнем. Тайшинский Грифон является сочетанием двух существ: Волка и Орла. То есть, можно сказать, что это «Крылатый Волк» – особый символ Тай-Шин, который тоже является одним из ключевых элементов их мифологии. Поэтому, я уверен на сто процентов: этот зал создали тайшины, чтобы изолировать пути, ведущие из подземелья, наружу.

- Какие тут пути? – Филатов еще раз бегло осмотрел зал. – Он же пустой!

Санаев что-то прикинул и, сориентировавшись по рисункам на мозаике, вышел на самый центр зала.

- Осьминог, когда ты здесь один бывал, где ты говоришь, тебе было особенно жутко?

Диггер лучом показал место у ног Санаева.

- Нет, Ос, только такой отморозок как ты, смог бы сюда один прийти, - уважительно пробормотал Филатов. – А потом, еще и обратно дорогу найти. «Парень – железные нервы». Если бы из таких парней, да понаделать бы гвоздей…

- Виталий, хватит! Иди сюда. – Санаев показал рукой себе под ноги. – Смотри внимательно. Ничего не замечаешь?

После десятиминутного изучения поверхности пола, исследователи сделали вывод, что ровно посередине зала, пол имеет иную структуру.

- Что это значит? – задумчиво спросил Филатов.

- Это то, о чем я тебе говорил, - почему-то тихо, прошептал Санаев. – Ворота в другой мир.

- Какие же это Ворота? Как они открываются? Здесь есть секретный механизм?

- Да нет, эти Ворота не открываются. Это даже не Ворота, это заблокированный вход в Герпад. Заплатка на поверхности Земли, которая закрывает ургудский тоннель.

- Из чего же она сделана? – Филатов провел рукой по ровной поверхности пола, - если везде камень, то здесь, явно какой-то металл.

Санаев нервно засмеялся, хлопнув в ладоши:

- Все сходится!

Осьминог и Филатов удивленно посмотрели на него, затем, переглянувшись, друг с другом.

- Что сходится?

- Когда я изучал историю застройки города, мне в руки попались очень интересные документы, хранившиеся до шестидесятого года в спецхране, а затем, каким-то образом перешедшие в частное владение к одному историку. Там были отчеты одного из негласных соглядатаев императорской тайной службы, Семена Решетова, посланного Кабинетом Его Императорского Величества в ближайшее окружение Акинфия Демидова, строившего здесь первые медеплавильные и сереброплавильные печи. Так вот, очень любопытные дневники, надо сказать. Этот Решетов, в частности, писал, что иногда на заводе происходили удивительные вещи: стали пропадать рабочие. Исчезали и все. Хотя, все были на виду, да и исчезнуть тут было некуда. Упоминает он и каких-то странных людей, появляющихся иногда в районе завода. Пишет он, что однажды, на рабочих обслуживающих «толчею» для дробления руды напало какое-то существо, похожее на человека, но страшное. Оно убило одного рабочего, а другого схватило в охапку и скрылось под землей. Кроме этого, есть в его дневниках упоминание о неком загадочном консультанте, привлеченного для проверки качества руды. Согласно описаниям Решетова, консультант имел очень низкий рост, и очень плохое зрение. Сторонился солнечных лучей и работал в комнате, освещенной красной лампой, а так же имел странный говор и манеры. Но в руде понимал толк, и определял ее характеристики на глаз. Решетов так и писал: «Будучи инженером, он знал о меди, серебре, золоте и иных металлах, больше, чем все штейгеры – горные мастера, и «командиры производства», вместе взятые. И вообще, вероятно, более чем любой человек…». Понимаете, он ведь не случайно делает это сравнение! Низкорослый человек, фактически карлик, сторонящийся солнечных лучей и разбирающийся в горнорудном производстве как никто другой! Странно, правда? Но и это еще не самое интересное. Согласно его сообщениям в Кабинет, в 1753 году, в отчетность заводской бухгалтерии были внесены преступные ошибки. Куда-то исчезло большое количество серебра, неучтенное в плавильных записях – около сорока пудов драгоценного металла! До разбирательства дело, почему-то, не дошло, хотя объем пропажи был достаточно велик. Информация, тоже, каким-то образом, в Кабинет не поступила.

- Сева, к чему ты клонишь-то?

Санаев топнул ногой по полу и заговорщицки произнес:

- Вы что, не поняли до сих пор? Шестьсот семьдесят килограммов чистого серебра. И Пятно, посередине тайшинского схрона. А какой металл всегда тормозил всякую нечисть?

- Шестьсот килограммов серебра? – на выдохе произнес Осьминог, присаживаясь на пол и положив на него ладони, - думаешь, это они все сюда вбухали?

- Уверен, - Санаев кивнул, - среди заводского руководства наверняка были люди связанные с Тай-Шин. И серебро это у нас под ногами. Только толку, Ос, от этого никакого. Ты, я смотрю, уже свое новое диггерское снаряжение обсчитываешь? Только, во-первых, не забывай, зачем это серебро здесь было залито, многие годы назад. А во-вторых, не забывай что это собственность Тай-Шин, и если ты кому-нибудь языком трепанешь, то без языка, в лучшем случае и останешься.

- А в-третьих, не забывай Сева, зачем мы сюда пришли. А то, совсем мы что-то, от главной темы отвлеклись.

- Ты имеешь в виду зедарка?

- Давай не будем в этих стенах поминать нечисть, а то и так, что-то жутковато здесь.

- Но его здесь нет. Возможно, мы ошиблись, а возможно, он где-то рядом. Сидит в темноте, и смотрит на нас оттуда.

Все трое, инстинктивно встали друг к другу поближе, и лучи фонарей забегали по погруженному во тьму залу Тай-Шин.

«Воин света порой подобен струящейся воде, обтекающей препятствия, которые встретились ей на пути.

Бывает так, что сопротивление приведет к неминуемой гибели, и тогда воин применяется к обстоятельствам. Без жалоб и сетований он следует по каменистой тропе, вьющейся вдоль горных ущелий.

И силы его сродни силе воды, ибо никто покуда не сумел разбить воду молотом или пронзить ножом. Самый могучий на свете меч не в силах оставить шрам на ее поверхности.

Воды реки применяются к возможностям и особенностям пути, но всегда помнят при этом о главной цели – о море. Слабый ручеек постепенно обретает силы от встреч с другими реками.

И вот приходит миг, когда мощь воды становится необратима».

Пауло Коэльо.

«Книга воина света».