Книга за год покорила сердца миллионов читателей, собрала огромное количество литературных премий, переводится на 36 языков и по ней уже снимается фильм

- Камилла? Все в порядке? Это... это твой верный рыцарь, дорогая...

В дверях стоял Филибер с саблей в руке.

- Барбес, лежать!

- Я... Я сме... смешон, да?

Камилла рассмеялась и представила их друг другу:

- Венсан, это Филибер Марке де ла Дурбельер. Мой генерал, это Венсан... тезка Ван Гога...

- Счастлив познакомиться, - ответил Маркиз, пряча саблю в ножны. - Смешон и

счастлив... Ну что же... я... Я, пожалуй, пойду...

- Я с тобой, - объявила Камилла.

- Я тоже.

- Ты... Зайдешь в гости?

- Завтра.

- Когда?

- Во второй половине дня. Можно с собакой?

- Ну конечно, вместе с Барбесом...

- Боже! Барбес... Еще один ярый республиканец! - расстроился Филибер. - Я бы

предпочел аббатису де Рошешуар!

Венсан бросил вопросительный взгляд на Камиллу.

Она только плечами пожала.

Обернувшийся в этот момент Филибер вознегодовал:

- Черт знает что такое! Имя несчастной Маргариты де Рошешуар де Монпипо не должно стоять рядом с именем этого негодяя!

- Де Монпипо? - переспросила Камилла. - Ну и имена у вас... Кстати... Чего бы тебе не поучаствовать в викторине "Вопросы для чемпиона"?

- Стыдись! Сама прекрасно знаешь почему...

- Ничего я не знаю. Объясни.

- К тому времени как я сумею нажать на кнопку, начнется выпуск новостей...

11

Она не спала всю ночь. Кружила по комнате, изводила себя, пугалась призраков, приняла ванну, встала поздно, поставила под душ Полетту, кое-как причесала ее, и они отправились на прогулку на улицу Гренель. Зашли в кафе позавтракать, но ей кусок не лез в горло.

- У меня важное свидание.

- С кем?

- С собой.

- Ты идешь к доктору? - всполошилась старая дама.

После обеда Полетта, как обычно, задремала. Камилла забрала у нее вязанье, укрыла пледом и на цыпочках удалилась.

Она закрылась у себя, раз сто переставила табурет и придирчиво осмотрела кисти и краски. Ее тошнило.

Франк только что вернулся и отправился прямиком к стиральной машине. После истории с испорченным свитером он сам закладывал белье в машину, комментируя, как

клуша-домохозяйка, изъяны сушки, растягивающей трикотаж и расслаивающей воротнички.

С ума сойти до чего увлекательно.

Дверь открыл Франк.

- Я к Камилле.

- В конце коридора...

Потом он закрылся у себя в комнате, и она была ему благодарна за проявленную в кои веки раз тактичность...

Оба они чувствовали себя неловко, но по разным причинам. Вранье. Причина была одна и та же: страх.

Ситуацию спас он:

- Ну что... Начнем? У тебя есть ширма? Хоть что-нибудь?

Она возблагодарила Небо.

- Видишь? Я натопила. Ты не замерзнешь...

- Потрясный камин!

- Черт, мне кажется, что я попал в кабинет врача, меня это нервирует. Я... Трусы тоже снимать?

- Если хочешь, можешь не снимать...

- Но, если сниму, будет лучше...

- Да. Но я в любом случае всегда начинаю со спины...

- Вот же непруха! Уверен, у меня там полно прыщей...

- Не беспокойся на этот счет; поработаешь голый по пояс на свежем воздухе, и они исчезнут - даже прежде, чем ты успеешь разгрузить первую машину навоза...

- Знаешь, из тебя бы вышел первоклассный косметолог.

- Может быть... Давай, выходи и садись вот сюда.

- Ты бы хоть у окна меня посадила, что ли... Все было бы развлечение...

- Не я решаю.

- А кто же ?

- Свет. И не жалуйся, потом тебе придется все время стоять...

- Долго?

- Пока не упадешь...

- Уверен, ты сдашься первой.

- Угу... - буркнула Камилла. Она хотела сказать: "Это вряд ли..."

Она начала с серии набросков, кружа вокруг него. Дурнота отступила, в руке появилась легкость.

А вот он чувствовал себя все скованнее.

Когда Камилла подходила слишком близко, закрывал глаза.

Были ли у него прыщи? Камилла не заметила. Она видела напряженные мышцы, усталые плечи, шейные позвонки, выступавшие под кожей, когда он наклонял голову, позвоночник, напоминающий изъязвленный временем горный кряж, его нервозность, выступающие челюсти и скулы. Синяки под глазами, форму черепа, впалую грудь, худые руки с темными точками - следами уколов. Прозрачная кожа, синие прожилки вен, следы, оставленные жизнью на его теле. Да. Именно это она подмечала в первую очередь: печать бездны, следы гусениц огромного невидимого танка и невозможную, немыслимую застенчивость.

Примерно через час он спросил, можно ли ему почитать.

- Да. Пока я тебя приручаю...

- А ты... ты разве еще не начала?

- Нет.

- Давай...

Он раскрыл книгу.

Я чувствую, что отец и мать реагируют на меня на уровне инстинкта (не разума!). Они не уверены, что хотят видеть меня у себя, - так человек сомневается, стоит ли пускать в дом собаку. Лапы вечно грязные, да и кудлат ужасно.

Он всем причинит неудобство. И лает слишком громко.

Одним словом, грязное животное.

Так-то оно так, но ведь у зверя человеческая история, у пса - пусть он всего лишь пес - человеческая душа. Тонкая душа, чувствующая, что думают о ней окружающие, тогда как обычная собака на это не способна.

Да ведь этот пес - сын нашего отца, но его так часто выпускали на улицу что он, сам того не желая, стал очень злым. Ну так что же! Отец давно забыл эту деталь, так зачем о ней говорить...

Он откашлялся.

Ес ... Ох, извини... Естественно, пес сожалеет, что притащился сюда; на пустыре его одиночество было менее тяжким, чем в этом доме, несмотря на все их любезности. Животное явилось с визитом, дав слабину. Надеюсь, мне простят этот ложный шаг, я же, со своей стороны, постараюсь...

- Стоп,-скомандовала Камилла. - Довольно. Остановись, пожалуйста. Хватит.

- Тебе мешает?

- Да.

- Прости.

Камилла захлопнула блокнот, и к горлу снова подступила тошнота. Она задрала

подбородок и запрокинула голову назад.

- Все в порядке?

- ...

- Так... Ты повернешься ко мне лицом, сядешь на стул, расставишь ноги и положишь

- Уверена, что мне стоит раздвигать ноги?

- Да. А руку... ты... Согни ее в запястье, а пальцы держи расслабленными... Подожди... Не шевелись...

Она порылась в своих вещах и показала ему репродукцию картины Энгра.

- Вот так...

- Кто этот толстяк?

- Луи-Франсуа Бертен.

- Кто он?

- Будда буржуазии - сытый, богатый, торжествующий... Это не моя характеристика - так написал о нем Мане... Изумительно точно, согласен?

- Хочешь, чтобы я принял такую же позу?

- Да.

- Ну... Ладно... Расставить так расставить...

- Ох!

Камилла села, положила планшетку на колени, встала, подошла к мольберту... Ничего не получается... Она занервничала, обругала себя последними словами, прекрасно сознавая, что просто пытается оттолкнуть от себя пустоту, сделать шаг назад от края пропасти.

В конце концов она поставила лист вертикально и решила сесть на одном уровне со своим натурщиком.

Наконец решилась, набрала в грудь воздуху и тут же разочарованно крякнула: сангины в коробе не было. Графит, перо, сепия,

А модель ясно дала понять - только сангина.

Она оторвала локоть от стола. Рука повисла в пустоте. Пальцы дрожали.

- Главное - не двигайся. Сейчас вернусь.

Она кинулась на кухню, нашла бутылку джина и утопила свой страх. Постояла с

закрытыми глазами, держась за край раковины. Так... Еще глоток... На дорожку...

Когда она вернулась, он поднял на нее глаза и улыбнулся.

Он знал.

Эти люди всегда узнают друг друга. Даже самые униженные и смирившиеся.

Это как зонд.... Или радар.

Деликатное участие, отпущение грехов...

- Тебе лучше?

- Да.

Он держался очень прямо и слегка отчужденно - совсем как она. Заставив себя

успокоиться, посмотрел прямо в лицо той, что унижала его, сама того не понимая.

Его взгляд был печальным и просветленным.

Больным.

Доверчивым.

- Сколько ты весишь, Венсан?

- Около шестидесяти...

Шестьдесят кило вызова здравому смыслу.

Зададим себе неприятный, но интересный вопрос: Камилла Фок протянула этому парню руку, чтобы помочь ему, как думает он сам, или для того, чтобы усадить его, голым и беззащитным, на красный пластиковый стул в кухне и препарировать?

Что это было? Сочувствие? Любовь к человечеству? Да неужели?

А может, она все просчитала заранее?

Его водворение наверх, собачий корм, доверие, гнев Пьера Кесслера, уход с работы, тупик...

Все художники - чудовища.

Нет. Невозможно. Это было бы слишком неприятно... Истолкуем сомнения в ее пользу и помолчим.

Эту девушку понять не так-то просто, но хватка у нее бульдожья. А что, если ее

врожденное благородство именно сейчас и проявляется? В этот самый момент, когда зрачки у нее сузились и взгляд стал совершенно безжалостным...

Они не заметили, как стемнело. Камилла машинальным движением зажгла свет. Оба -

художница и натурщик - одинаково взмокли от пота.

- Остановимся. У меня судороги. Все тело болит.

- Нет! - закричала она.

Ее жесткий тон удивил обоих.

- Прости... Не... Не шевелись, умоляю тебя...

- В брюках... в переднем кармане... Транксен... Она принесла ему воды.

- Потерпи еще немножко... Очень тебя прошу... Можешь прислониться к стене, если

хочешь... Я... Я не умею работать по памяти... Если ты сейчас уйдешь, мой рисунок можно будет отправить в помойку... Извини меня, я... Я почти закончила.

- Все. Можешь одеваться.

- Это серьезно, доктор?

- Надеюсь... - прошептала она.

Он потянулся, погладил собаку, прошептал ей на ухо несколько ласковых слов. Закурил.

- Хочешь взглянуть?

- Нет.

Он выглядел потрясенным.

- Черт... Это... Это круто. И жестоко...

- Нет. Это нежно...

- Почему ты остановилась на лодыжках?

- Хочешь, чтобы я сказала правду или мне что-нибудь придумать?

- Правду.

- Я не умею рисовать ноги!

- А еще почему?

- Да потому... Тебя ведь мало что держит на этой земле, так?

- А мой пес?

- Вот он. Я только что его нарисовала - вид из-за твоего плеча...

- Господи! Какой же он красивый! Какой красивый, какой красивый, какой красивый...

Она вырвала листок из блокнота.

- Вот так и живем, - пробурчала Камилла, изображая обиду, - стараешься,

расшибаешься в лепешку, даришь им бессмертие, а их если что и волнует, так только портрет дворняги... Нет, клянусь честью...

- Довольна собой?

- Да.

- Да... Попрощаться со мной и оставить свой адрес... Выпьешь?

- Нет. Пойду лягу, мне что-то худо...

Провожая его по коридору, Камилла хлопнула себя по лбу.

- Полетта! Я о ней забыла! Комната была пуста. Черррт...

- Проблема?

- Я потеряла бабку своего соседа...

- Смотри... На столе записка...

Не хотели тебе мешать. Она со мной. Приходи, как только сможешь.

P.S.: Псина твоего парня наложила кучу у входа.

12

Камилла вытянула руки и полетела над Марсовым полем. Задела Эйфелеву башню,

Полетта сидела в кабинете шефа.

Ее переполняло счастье.

- Я о вас забыла...

- Да нет же, дурочка, просто ты работала... Закончила?

- Да.

- Есть хочу!

- Лестафье!

- Да, шеф...

- Пришлите толстый стейк с кровью ко мне в кабинет.

Франк обернулся. Стейк? Да у нее же зубов совсем не осталось...

Сообразив, что заказ сделан для Камиллы, он удивился еще больше.

Они попытались объясниться жестами:

- Для тебя?

- Дааааа... - она кивнула.

- Толстый большой стейк?

- Дааааа.

- Ты что, с горы упала?

- Дааааа.

- Эй! Знаешь, ты жутко хорошенькая, когда тебе хорошо,

Этих слов она не поняла, но на всякий случай вернула.

- О-хо-хо... - прогудел шеф, ставя перед ней тарелку. - Может, и не стоило бы этого говорить, но... есть же везунчики на этом свете...

На тарелке лежал стейк в форме сердца.

- До чего же он хорош, этот Лестафье, - вздохнул толстяк, - до чего хорош...

- И такой красивый... - добавила бабушка Франка, которая уже два часа пожирала

внука глазами.

- Ну... Так далеко я бы заходить не стал... Что будете пить? Вот... "Кот-дю-Рон"... И я с вами выпью... А у вас как дела, мамаша? Что, вам все еще не подали десерт?

Грозный рык главнокомандующего - и вот уже Полетта лакомится помадкой...

- Надо же... - шеф прищелкнул языком. - Он здорово изменился, ваш внук... Я его не узнаю...

Он повернулся к Камилле:

- Что вы с ним сделали?

- Ничего!

- Продолжайте в том же духе! Ему это идет на пользу... Нет, правда... Он в порядке, этот малыш... В полном порядке...

Полетта плакала.

- Эй, в чем дело? Что я такого сказал? Пейте, черт возьми! Пейте! Максим...

- Да, шеф?

- Принесите мне бокал шампанского, пожалуйста...

- Получше?

Полетта высморкалась и принялась извиняться:

- Знали бы вы, через что нам пришлось пройти... Его выгнали из одного колледжа,

потом из другого, из училища, с практики и...

- Да какая, к черту, разница, откуда его выгнали, а откуда нет?! - воскликнул шеф. - Взгляните на своего внука! Как работает! Все они пытаются его переманить! Ваш котенок закончит с одной или двумя макаронинами в заднице, вот увидите!

- Что-что? - изумилась Полетта.

- Я имею в виду звездочки...

- А-а-а... Но почему не три? - спросила она разочарованным тоном.

- Ужасный характер... И он слишком сентиментальный...

Он взглянул на Камиллу.

- Вкусно?

- Изумительно.

- Естественно... Ладно, пошел... Если вам что-нибудь понадобится, постучите в стекло.

Вернувшись в квартиру, Франк первым делом зашел к Филиберу. Тот точил карандаш при свете ночника.

- Помешал?

- Конечно, нет!

- Мы почти не видимся...

- Ты прав... Кстати... Ты по-прежнему работаешь по воскресеньям?

- Да.

- Так приходи по понедельникам, если заскучаешь...

- Я пишу.

- Кому?

- Пишу текст роли для моего театра... В конце года каждый должен будет выйти на

- Ты нас пригласишь?

- Не знаю, хватит ли мне решимости...

- Слушай... скажи-ка... Все в порядке?

- Я не понимаю...

- Между Камиллой и моей старушкой?

- Сердечное согласие.

- Тебе не кажется, что ей поднадоело?

- Ты действительно хочешь знать?

- А что такое? - вскинулся Франк.

- Ей не надоело - пока, но это неизбежно случится... Ты не забыл, что... Ты обещал помогать ей... Говорил, что дважды в неделю будешь сменять ее на вахте...

- Да, я знаю, но...

- Стоп, - скомандовал Филибер, - избавь меня от перечисления причин, по которым

ты этого не делаешь. Они меня не интересуют. Знаешь, старик, тебе пора повзрослеть... Это как моя роль... - Он кивнул на исчерканные поправками страницы своей тетради... - Хотим мы или нет - все в один прекрасный день через это проходим...

Франк встал.

- Она скажет, когда ей надоест, как думаешь? - озабоченно спросил он.

Филибер снял очки и начал протирать стекла.

- Не знаю... Она загадочное создание... Ее прошлое... Ее семья... Ее друзья... Мы совсем ничего не знаем об этой юной особе... Я не владею никакой информацией - за

исключением ее блокнотов, - которая позволила бы мне выдвинуть хоть какую-нибудь версию о ее прошлом... Она не получает писем, ей никто не звонит, у нее не бывает гостей... Вообрази, что случится, если она в один прекрасный - о нет, ужасный! - день исчезнет, мы даже не будем знать, куда кидаться и где ее искать...

- Не говори так.

- Буду. Подумай, Франк, она меня убедила, она ее забрала, она уступила ей свою

комнату, сегодня она с невероятной нежностью занимается ею, да нет, не занимается, а

ухаживает. Они все делают вместе... Я слышу, как они смеются и болтают, когда сижу дома. После обеда она пытается работать, а ты не хочешь пальцем о палец ударить, чтобы сдержать обещание.

Филибер снял очки и несколько секунд не отрываясь смотрел на Франка.

- Я не горжусь вами, пехотинец.

Франк на ватных ногах потащился к Полетте - подоткнуть ей одеяло и выключить

телевизор.

- Подойди ко мне, - прошелестела она. Черт. Оказывается, она не спит.

- Я горжусь тобой, мой мальчик...

"Ну надо же..." - подумал он, кладя пульт на тумбочку.

- Ладно, ба... Пора спать...

- Очень горжусь. Конечно, как же иначе...

Дверь комнаты Камиллы была приоткрыта. Он толкнул ее и вздрогнул, когда тусклый

свет из коридора упал на мольберт.

Мгновение он стоял неподвижно, чувствуя изумление, священный ужас и восторг.

Итак, она снова оказалась права? Значит, можно что-то понять и почувствовать, даже ничего о том не зная?

Выходит, он не так уж и глуп? Раз он инстинктивно протянул руку к этому согбенному телу, чтобы помочь ему распрямиться, значит, далеко не тупица?

Вечерняя депрессия, хандра... Он прогнал тоску, открыл банку пива.

И оставил его выдыхаться на столе.

Ему не следовало ошиваться в коридоре.

Все эти глупости только сбивают его с толку.

Черт...

Он отдернул руку ото рта. Ногти он не грызет уже одиннадцать дней.

Мизинец не в счет.

Расти, расти... Он только этим и занимался в своей гребаной жизни...

Что с ними со всеми будет, если она исчезнет?

Он рыгнул. Так, это все прекрасно, но ему еще нужно поставить блины...

Он взбил опару венчиком, чтобы не включать миксер, - верх самоотречения! -

прошептал несколько заклинаний, накрыл миску чистой холщовой тряпкой и ушел с кухни,

потирая руки.

Завтра он угостит ее такими блинчиками, что она никогда его не покинет.

Ха, ха, ха... Стоя в одиночестве перед зеркалом в ванной, он изображал зловещий смех Сатанаса из "Сумасшедших за рулем" ...

У-ху-ху... А вот так смеется Дьяболо.

Ужас до чего смешно...

13

Он давно не ночевал дома. Ему снились чудесные сны.

"Если я сейчас сменю белье, мне не захочется валяться на нем среди дня, а если сделаю это после того как посплю, это будет полный идиотизм. Уже слышу, как она хихикает..."

"Или все-таки пойти в галерею? Отдам папку Софи и тут же смоюсь..."

"И вообще, все как-то... Может, лежать и не придется... Будем стоять, как в кино, уф..."

"Нет, это плохая идея... Если он окажется там, вцепится в меня, затеет разговор... А я не имею ни малейшего желания беседовать... Плевать мне на его мнение. Может взять или отказаться, а треп пусть прибережет для клиентов..."

"Приму душ в раздевалке, перед уходом..."

"Возьму такси и попрошу водителя подождать меня у входа, но во втором ряду..."

Озабоченные и беззаботные, все вместе со вздохом смахнули крошки и разошлись -

каждый отправился по своим делам.

Филибер был уже на выходе. Одной рукой он придерживал дверь Франку, в другой

держал чемодан.

- Уезжаешь в отпуск?

- Нет, это аксессуары.

- Что за аксессуары?

- Для моей роли.

- Надо же... О чем пьеса-то? История плаща и кинжала? Будешь метаться по сцене,

выкрикивая угрозы, и все такое прочее?

- Конечно... Раскачаюсь на занавесе и прыгну на зрителей... Ладно... Проходи, или я тебя заколю...

Погода обязывает - Камилла и Полетта спустились "в сад".

Старая дама ходила все хуже, и на аллею Адриенны Лекуврер у них ушел почти час.

Камилла старалась подстроиться под ее мелкие шажки, у нее затекла рука, ноги сводило

судорогой от напряжения. Она улыбнулась, заметив табличку: Только для всадников... Просьба соблюдать умеренный темп... Они останавливались, чтобы сфотографировать туристов, пропустить бегунов или обменяться шуткой с другими марафонцами Мафусаилова возраста.

- Полетта...

- Да, деточка...

- Вы не рассердитесь, если я заведу речь об инвалидном кресле?

- ...

- Неужели я такая старая? - прошептала Полетта.

- Нет! Вовсе нет! Совсем наоборот! Но я подумала, что... Мы так мучаемся с вашими ходунками... А кресло... Вы могли бы толкать его перед собой, а потом садились бы и отдыхали, а я увозила бы вас на край света!

- ...

Полетта не отвечала, повиснув тяжелым грузом на руке Камиллы.

- Ладно, хорошо... Буду с вами откровенна. Я пытаюсь заговаривать вам зубы, но дело совсем в другом... Я прошу вас об услуге... Если у нас будет кресло и вы согласитесь время от времени на нем кататься, мы сможем ходить по музеям и я буду самым счастливым человеком на свете... Сейчас полно выставок, на которые я мечтаю попасть, но сил стоять в очереди у меня нет...

- Нужно было так сразу и сказать, дурочка ты этакая! Если речь об услуге - никаких проблем! Доставить тебе удовольствие... Да мне только того и надо!

Камилла кусала губы, чтобы не улыбнуться. Она опустила голову и прошептала:

"Спасибо" - прозвучало напыщенно и немного искусственно.

Вперед! Нужно действовать быстро и ковать железо, пока горячо... Они галопом

помчались в ближайшую аптеку.

- Мы отдаем предпочтение Classik160 от Sunrise... Это складная модель, у нее

замечательные характеристики... Кресло очень легкое - весит всего четырнадцать

килограммов, без колес - девять. Подножка съемная, высота подлокотников и спинки

регулируется... Сиденье наклонное... Ах нет! Это при условии доплаты... Колеса легко

снимаются... Умещается в багажнике машины... Можно регулировать и глубину... э...

У Полетты, пристроившейся между шампунями для сухих волос и витриной товаров

фирмы Scholl, был такой расстроенный вид, что провизорша решила остановиться.

- Ну, я вас покидаю... У меня покупатели... Вот, возьмите инструкцию...