Книга за год покорила сердца миллионов читателей, собрала огромное количество литературных премий, переводится на 36 языков и по ней уже снимается фильм



бет5/29
Дата25.06.2016
өлшемі1.89 Mb.
#156955
түріКнига
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   29

Заметив, что эта тема ей неприятна, Филибер тично замолчал.

- Как вы относитесь к творогу с абрикосовым джемом?

- С превеликим удовольствием! А вы?

- Спасибо, пожалуй, нет, все эти русские закуски оказались такими сытными...

- Вы совсем не толстая...

Испугавшись, что произнес нечто обидное, он же добавил:

- Но вы... э-э... очень изящны... Лицом вы напс наете мне Диану де Пуатье ...

- Она была красива?

- О! Больше чем красива! - Он покраснел. - Вы... Вы никогда не были в замке д'Анэ?

- Нет.


- Вам стоит туда съездить... Это дивное место, мок подарил Диане ее любовник, король Генрих II.

- Как интересно...

- Это своего рода гимн их любви. Повсюду - в камне, мраморе, дереве и на ее

могильной плите переплетены их вензеля. Там чувствуешь такое волнение... Если я не

ошибаюсь, баночки с кремами и щетки для волос так и сохранились в туалетной Дианы.

Однажды я отвезу вас туда...

- Когда?

- Может быть, весной?

- Устроим там пикник?

- Само собой разумеется...

Они немного помолчали. Камилла пыталась не смотреть на дырявые башмаки Филибера, а он делал вид, что не замечает пятен плесени на стенах. Оба маленькими глоточками потягивали водку.

- Камилла...

- Да?

- Вы и правда постоянно здесь живете?



- Да.

- Но, э-э-э... а как же, э-э... Я имею в виду... Я говорю о... об удобствах...

- На площадке.

- Как?


- Хотите посетить?

- Нет-нет, я просто хотел узнать.

- Вы обо мне беспокоитесь?

- Нет... то есть... да... Здесь такая... спартанская обстановка, что...

- Какой вы милый... - Но волноваться за меня не стоит... Правда... К тому же у меня теперь есть дивный камин!

Если она хотела успокоить его, то ей это явно не удалось.

- Сколько вам лет? Не сочтите мой вопрос за дерзость...

- Двадцать шесть. В феврале будет двадцать семь...

- Как моей младшей сестре...

- У вас есть сестра?

- Не одна - целых шесть!

- Шесть сестер!

- Да. И один брат...

- И вы живете один в Париже?

- Да... Вернее, не совсем один... У меня есть сосед по квартире...

- Вы хорошо ладите?

Филибер не ответил, и Камилла переспросила:

- Что, у вас не все гладко?

- О нет... все в порядке! И потом, мы почти не видимся...

- То есть?

- Скажем так: это не замок д'Анэ. Она рассмеялась.

- Он работает?

- Только это он и делает. Работает, спит, работает, спит. А когда не спит, приводит девиц... Любопытный персонаж, разговаривать вообще не умеет, только орет. Мне трудно понять, что эти девицы в нем находят. У меня, конечно, есть кое-какие предположения.

- Чем он занимается?

- Он повар.

- Да ну? Но он хоть подкармливает вас вкусненьким?

- Никогда. Я ни разу не видел, чтобы он что-то делал на кухне. Разве что утром, когда он терзает мою бедную кофеварку...

- Он ваш друг?

- Боже, конечно, нет! Я нашел его по объявлению, у кассы в булочной, что напротив, висел листочек: Молодой повар из ресторана " Vert galant " снимет комнату, чтобы отдыхать там днем во время перерыва. Сначала он действительно приходил всего на несколько часов в день, а потом... в общем, он теперь тут живет.

- Вас это раздражает?

- Вовсе нет! Я даже сам это предложил... Понимаете, квартира несколько великовата для меня... И потом, он все умеет. Я даже лампочку поменять не могу, так что... А он мастер на все руки и отъявленный прохвост, клянусь честью... С тех пор как он здесь поселился, моя плата за электричество тает, как зимний снег на весеннем солнце...

- Он подкрутил счетчик?

- Да ему это раз плюнуть... Не знаю, какой он повар, но руки у него золотые. А

поскольку в моем доме все давным-давно пришло в негодность... Нет... Он мне действительно очень нравится... Мы никогда толком не разговаривали, но у меня создалось впечатление, что он... Впрочем, я ни в чем не уверен... Порой у меня возникает ощущение, что я живу под одной крышей с монстром...

- Как в "Чужом"?

- Что, простите?

- Неважно. Проехали.

Поскольку Сигурни Уивер никогда не имела дела с королем, Камилла предпочла не

углубляться...

Убирались они вместе. Увидев крошечную раковину, Филибер начал умолять Камиллу

позволить ему самому вымыть посуду. Его музей по понедельникам закрыт, и делать ему завтра совершенно нечего...

Они церемонно распрощались.

- В следующий раз поужинаем у меня...

- С удовольствием.

- Увы, у меня камина нет...

- Неважно! Не всем повезло заиметь коттедж в Париже...

- Камилла...

- Да?


- Будьте осторожны, хорошо?

- Я постараюсь. Но и вы, Филибер...

- Я... Я...

- Что?


- Я должен вам признаться... Знаете, я ведь работаю не совсем в музее... Скорее, рядом с музеем... В магазинчике, так сказать... Я... Я продаю открытки...

- А я, знаете ли, работаю не совсем в офисе... И тоже, скорее, рядом... Я уборщица...

Они обменялись понимающими улыбками и расстались совершенно сконфуженные.

Оба были смущены, но на душе у каждого полегчало.

Этот ужин a la russe очень удался.

12

- Что за звуки ?



- Не обращай внимания, это старина Дюдюш...

- Да что он там делает? Можно подумать, собрался на кухне потоп устроить...

- Говорю тебе: плюнь, нас это не касается... Иди-ка сюда, поближе...

- Нет, оставь меня.

- Да ладно тебе... Не дуйся... Ты чего майку не снимаешь?

- Холодно.

- Ну иди, не ломайся.

- Какой он странный.

- Совсем чокнутый... Видела, как оделся "на выход" ? Трость и шляпа эта клоунская... Я даже подумал, он на маскарад намылился...

- И куда же он шел?

- По-моему, на свидание...

- С девушкой?!

- Вроде, хотя я не уверен... Забудь... Давай повернись, черт...

- Отвянь.

- Эй, Орели, ты меня достала...

- Аурелия, а не Орели.

- Аурелия, Орели - один черт. Ладно... А носки ты тоже на ночь не снимаешь?

13

Наплевав на строжайший запрет strictly forbidden , - Камилла складывала одежду на ригеле камина, валялась в постели до упору, одевалась под одеялом и согревала пуговицы на джинсах в ладонях, прежде чем натянуть их на себя.



Пластиковый уплотнитель мало чем помог, и ей пришлось перетащить матрас на другое место, чтобы уберечь голову от чудовищного сквозняка. Теперь она спала у самой двери, так что выйти и войти было проблемой. Она то и дело тягала тюфяк туда-сюда, если требовалось сделать три шага по комнате. Что за убожество, думала она, ну что за убожество... В конце концов она все-таки сломалась и начала писать в умывальник, держась за стену, потому что не рисковала трогать эту рухлядь. А уж о ее "турецких омовениях" лучше вообще умолчать...

Итак, она ходила грязной. Ну, может, грязной это сильно сказано, но не такой чистой, как обычно. Один или два раза в неделю она отправлялась к Кесслерам - когда была уверена, что их нет дома. Она знала расписание их экономки, которая всякий раз с тяжелым вздохом выдавала ей большое махровое полотенце. Все всё понимали. На прощанье ее всегда одаривали чем-нибудь вкусным или вручали еще одно теплое одеяло... Но однажды Матильда поймала ее на месте преступления, когда она сушила феном волосы.

- Не хочешь вернуться и пожить здесь какое-то время? Твоя комната свободна...

- Нет, спасибо, спасибо вам обоим, у меня все хорошо. Правда...

- Ты работаешь? Камилла закрыла глаза.

- Да, да...

- Над чем? Тебе нужны деньги? Дай нам что-нибудь, Пьер заплатит аванс, ты же

знаешь...

- Не могу. У меня нет ничего готового...

- А те картины, которые хранятся у матери?

- Не знаю... Их нужно разобрать... Не хочется возиться...

- Может, автопортреты?

- Они не продаются.

- Что именно ты сейчас делаешь?

- Так, всякие пустяки...

- Ты ходила на набережную Вольтера?

- Пока нет.

- Камилла...

- Да?

- Не хочешь выключить этот проклятый фен? Чтобы мы друг друга слышали...



- Я спешу.

- Чем ты на самом деле занята?

- Что ты имеешь в виду?

- Твою жизнь, конечно... Что за жизнь ты сейчас ведешь?

Чтобы никогда больше не отвечать на подобные вопросы, Камилла кубарем скатилась по лестнице и толкнула дверь первой попавшейся на пути парикмахерской.

14

- Побрейте меня, - попросила она молодого парикмахера, глядя на его отражение в



зеркале.

- Не понял...

- Я хочу, чтобы вы побрили мне голову.

- Под "ноль"?

- Да.

- Нет. Я не могу этого сделать...



- Конечно, можете. Берите машинку - и вперед.

- Нет. Здесь вам не армия. В нашем заведении такого не делают... Так, Карло?

Карло за кассой читал "Tierce Magazine " .

- Чего тебе?

- Вот, девушка хочет побриться наголо...

Карло махнул рукой, что означало "А мне плевать, я только что потерял десять евро в седьмом заезде, так что не доставайте...".

- Пять миллиметров...

- То есть?

- Я оставлю пять миллиметров, иначе вы за порог выйти не сможете.

- У меня есть шапочка...

- А у меня - принципы.

Камилла улыбнулась ему, кивнула в знак согласия и почувствовала, как лезвие со скрипом скользнуло по затылку. Пряди волос падали на пол, а она смотрела, как в зеркале появляется довольно странная личность. Она ее не узнавала и уже не помнила, как она выглядела минутой раньше. Плевать она на это хотела. Зато теперь будет меньше проблем с душем на лестничной клетке, и это единственное, что имеет значение.

"Ну что, - окликнула она свое отражение в зеркале, - ты этого хотела? Избавиться от проблем, пусть даже изуродовав и потеряв саму себя, лишь бы никогда и никому ничем не быть обязанной?

Нет, серьезно... Так обстоит дело?"

Она провела ладонью по своему колючему черепу, и ей захотелось плакать.

- Нравится?

- Нет.

- Я вас предупреждал...



- Знаю.

- Они отрастут...

- Выдумаете?

- Уверен.

- Еще один ваш принцип...

- Могу я попросить у вас ручку?

- Карло...

- Ммм...


- Девушке нужна ручка...

- Мы принимаем чеки начиная с пятнадцати евро...

- Да нет, ей для другого...

Камилла взяла свой блокнот и нарисовала то, что отражалось в зеркале.

Лысая девица с жестким взглядом, держащая в руке карандаш разочарованного любителя скачек, за которой с любопытством наблюдает опирающийся на ручку метлы парикмахер. Она поставила под рисунком дату и встала, чтобы расплатиться.

- Это я, вот там?

- Да.

- Черт, вы классно рисуете!



- Пытаюсь...

15

Санитар - не тот, что приезжал в прошлый раз, Ивонна бы его узнала - как заведенный болтал ложечкой в своей чашке с кофе.



- Слишком горячий?

- Простите?

- Кофе... Он что, слишком горячий?

- Нет-нет, все хорошо, не беспокойтесь. Я должен составить отчет...

Полетта замерла в прострации на другом конце стола. Ее песенка была спета.

16

- У тебя были вши? - поинтересовалась Мамаду.



Камилла надевала халат. Разговаривать ей не хотелось. Внутри опять булыжники, собачий холод на улице, все как-то зыбко.

- Ты что, дуешься на меня?

Она помотала головой, достала из подсобки свою тележку и направилась к лифтам.

- Ты на шестой?

- Топ-топ...

- А почему на шестом всегда убираешься именно ты? Это неправильно! Нельзя

поддаваться! Хочешь, я поговорю с главной? Сама знаешь, мне плевать, пусть орет сколько влезет. Меня не проймешь.

- Спасибо, не стоит! Мне все едино - что шестой, что любой другой.

Девушки не любили убираться на шестом потому, что там находились кабинеты

начальства и закрытые офисы. В других помещениях - Бредарша называла их "открытыми

пространствами" - порядок наводился быстрее и проще. Достаточно было выбросить мусор из корзинок, расставить кресла вдоль стен и пройтись разок пылесосом. Там даже можно было особо не церемониться с мебелью - ей все равно место на свалке.

На шестом же этаже для каждой комнаты существовал набивший оскомину ритуал:

выбросить мусор, вымыть пепельницы, освободить бумагорезки, протереть столы, не сдвигая при этом ни одной хреновины, да еще убрать прилегающие комнаты и секретарские предбанники. Эти девицы клеили куда ни попадя листочки с пожеланиями-повелениями, как будто обращались к собственной прислуге, хотя вряд ли у себя дома могли позволить себе такую роскошь... Сделайте то, сделайте сё, в прошлый раз вы передвинули лампу и кое-что сломали, и ля-ля-тополя... Подобные замечания страшно раздражали Карину и Самию, но абсолютно не колыхали Камиллу. Если тон записки был слишком уж резким, она делала внизу приписку: Моя не понимать по-французски - и приклеивала бумажку на экран компьютера.

На нижних этажах обитатели кабинетов - "белые воротнички" - худо-бедно, но

наводили у себя порядок, а на шестом, очевидно, считалось особым шиком разбрасывать вещи, демонстрируя крайнюю степень усталости и нежелание покидать рабочее место и вместе с тем как бы напоминая, что хозяева могут в любой момент вернуться за свой стол, к исполнению своих обязанностей у Штурвала Управления Миром. Что ж, семь футов вам под килем, ребята, вздыхала Камилла. Пусть так... У каждого свои заморочки... Но один из этих типов, сидевший в последнем по левой стене кабинете, начал ей надоедать. Может, он и был большим начальником, но при этом оставался порядочной свиньей. Не кабинет, а настоящий свинарник, демонстрирующий полное презрение к окружающим.

Десятки, а может, и сотни раз она автоматически выбрасывала бесчисленные стаканчики, где плавали окурки, и собирала с пола огрызки недоеденных бутербродов, но сегодня вечером она решила, что хватит. Собрав все "отходы жизнедеятельности" этого типа - полоски использованного пластыря с прилипшими волосками, сопливые бумажные носовые платки, старую жвачку (он приклеивал ее к пепельнице), горелые спички и обрывки бумаги, - она сложила все в кучку на дивной красоты бюваре из кожи зебу и оставила записку: Мсье, вы свинья! Я настаиваю, чтобы отныне вы соблюдали в кабинете чистоту.

Р. S : Взгляните под ноги, и вы увидите столь удобную вещь, которую называют

корзиной для мусора... Она дополнила текст злой карикатурой, на которой поросенок в

костюме-тройке заглядывал под стол, выясняя, что же под ним такое спрятано. Закончив, Камилла спустилась вниз помочь подругам в холле.

- Ты чего так развеселилась? - удивилась Карина.

- Да так.

- Чудная ты девка...

- Что у нас на очереди?

- Лестницы В...

- Опять? Да мы же их только что вымыли! Карина пожала плечами.

- Ну ладно... Так что, идем?

- Нет. Нужно дождаться СуперЖози, она сделает сообщение...

- На тему?

- Без понятия. Вроде как мы слишком много материала расходуем...

- Надо же... На днях, помнится, она говорила прямо противоположное... Я пойду

покурю на улице, присоединишься?

- Слишком холодно...

Камилла вышла одна, прислонилась к фонарю.

"...02-12-03... 00.34... -4°С..." Светящиеся цифры бежали по верху витрины "Оптики" на противоположной стороне улицы.

Тут-то она и поняла, что ей следовало ответить Матильде Кесслер, когда та с ноткой раздражения в голосе спросила, на что похожа ее нынешняя жизнь.

"...02-12-03... 00.34... -4°С..."

Вот.

Именно на это.



17

- Да знаю я! Прекрасно все знаю! Зачем вы так драматизируете? Ведь ничего страшного не случилось.

- Послушай-ка меня, малыш, для начала смени тон, не тебе меня учить. Я почти

двенадцать лет ею занимаюсь, прихожу проведать по несколько раз в неделю, отвожу в город, забочусь. Двенадцать лет, понимаешь? До сегодняшнего дня ты не слишком стремился поучаствовать... Ты мне даже спасибо ни разу не сказал. Тебе и в голову не пришло меня поблагодарить, даже в тот раз, когда я нашла твою бабушку и отвезла ее в больницу, а потом навещала каждый день. Хоть бы раз позвонил, хоть бы один цветок прислал... Ладно, в конце концов, я делаю это не для тебя, а ради Полетты. Твоя бабушка - замечательная женщина... Она хороший человек, понимаешь? Я тебя не осуждаю, мой мальчик, ты молод, у тебя своя жизнь, ты далеко живешь, но знаешь, иногда мне бывает очень трудно. У меня ведь семья, свои заботы и проблемы со здоровьем, и вот я говорю открытым текстом: пора тебе взять ответственность на себя...

- Хотите, чтобы я изуродовал ей жизнь, сдав на живодерню только потому, что она

кастрюльку забыла на огне, да?

- Прекрати! Ты говоришь о ней так, словно она не человек, а собака!

- Да не о ней я говорю, не о ней, и вы прекрасно все понимаете! Сами знаете: если я помещу ее в дом престарелых, она этого не перенесет! Черт! Забыли, какой спектакль она устроила в последний раз ?!

- Разве обязательно быть таким грубым?

- Извините, мадам Кармино, извините меня... У меня в голове все перепуталось... Я... Я не могу так с ней поступить, понимаете? Это все равно что убить ее...

- Если Полетта останется одна, она сама себя убьет...

- Ну и что ? Может, так будет лучше ?

- Ты смотришь на это по-своему, но я с тобой согласиться не могу. Не появись

почтальон, дом сгорел бы, и проблема в том, что в следующий раз почтальона рядом может не оказаться... Как и меня, Франк... Как и меня... Дело зашло слишком далеко... Ответственность слишком велика... Всякий раз, направляясь к вам в дом, я со страхом спрашиваю себя, что меня там ждет, а в те дни, когда я у вас не бываю, мне не удается заснуть. Когда я звоню ей, а она не подходит, мне становится плохо, и я в конце концов всегда еду проверить, все ли в порядке. То, что с ней случилось, совсем выбило ее из колеи, она стала другим человеком. Весь день ходит в халате, не ест, молчит, не читает почту... Вчера я обнаружила ее в саду в одной комбинации...

Бедняжка промерзла до костей... Я не живу, я все время жду беды... Нельзя оставлять ее в таком положении... Нельзя. Ты должен что-нибудь предпринять...

- ...


- Франк? Ты слышишь меня, Франк? - Да.

- Ты должен смириться, мой мальчик...

- Нет. Я помещу ее в богадельню, потому что у меня нет выбора, но не просите меня смириться, этого я сделать не могу.

- Псарня, умиральня, богадельня... Почему бы тебе не называть это место "пансионом"?

- Потому что я знаю, чем все закончится...

- Не говори так, есть очень хорошие дома для престарелых. Мать моего мужа...

- А вы, Ивонна? Не могли бы вы взять уход за ней на себя? Я буду вам платить...

Сколько скажете...

- Спасибо, мальчик, но я слишком стара. Я просто не могу взвалить на себя такую

ответственность, мне ведь нужно ухаживать за Жильбером... А потом, Полетта должна быть под наблюдением врача...

- Я думал, вы подруги.

- Так и есть.

- Она ваш друг, но вы не моргнув глазом толкаете ее в могилу...

- Немедленно возьми свои слова назад, Франк!

- Все вы одинаковы... Вы, моя мать, да и все остальные! Говорите, что любите, но как только доходит до дела, линяете...

- Прошу тебя, не ставь меня на одну доску со своей матерью! Только не это! Какой же ты неблагодарный, мой мальчик... Неблагодарный и злой!

Она повесила трубку.

Было всего три часа дня, но Франк знал, что не заснет.

Он выдохся.

Он стукнул кулаком по столу, долбанул по стене, пнул все, что оказалось в пределах досягаемости...

Надел спортивный костюм и отправился бегать, но вынужден был приземлиться на

первую же скамейку.

Сначала он слабо вскрикнул, будто его ущипнули, и вдруг почувствовал, что

разваливается на части. Задрожал весь с головы до ног, в груди что-то защемило и прорвалось громким рыданием. Он не хотел, не хотел, будь все трижды проклято, но справиться с собой не мог. Он плакал, как ребенок, как несчастный дурак, как человек, собравшийся закопать в землю единственное в этом гребаном мире существо, любившее его. И которое любил он сам.

Он весь съежился, раздавленный горем, весь в слезах и соплях.

Когда он наконец понял, что ничего не может с собой поделать, он обмотал свитер вокруг головы и скрестил на груди руки.

Ему было больно, холодно и стыдно.

Он стоял под душем, закрыв глаза и подставив лицо, пока не кончилась горячая вода. Он боялся взглянуть на свое отражение в зеркале и порезался, бреясь вслепую. Он не хотел ни о чем думать. Не сейчас. Ему с трудом удалось взять себя в руки, и стоит хоть чуть-чуть дать слабину, как снова тысячи воспоминаний хлынут в голову. Свою бабулю он никогда в жизни не видел ни в каком другом месте, кроме этого дома. Утром в саду, все остальное время - на кухне, а вечером - сидящей у его кровати...

Ребенком он страдал бессонницей, а когда засыпал, ему снились кошмары, он кричал, звал бабушку, клялся, что, стоит ей закрыть дверь, как его ноги проваливаются в дыру и ему приходится цепляться за спинку кровати, чтобы удержаться и не упасть в эту дыру. Учителя рекомендовали Полетте показать мальчика психологу, соседи сочувственно качали головами и советовали отвести Франка к костоправу, чтобы тот поставил ему мозги на место. Муж Полетты, дед Франка, каждый раз пытался помешать ей бежать по первому зову в комнату внука. "Ты его балуешь! - так он говорил. - Именно ты его портишь! Пусть поноет - меньше будет писаться и в конце концов заснет, вот увидишь..."

Она всегда со всеми соглашалась, но делала по-своему. Наливала ему стакан

подслащенного молока с капелькой апельсинового ликера, поддерживала голову, пока он пил, а потом садилась на стул рядом с его кроватью. Совсем рядом, у изголовья. Сидела, скрестив руки, вздыхала, а потом задремывала вместе с ним. Часто даже раньше него. Это было неважно: раз она тут, с ним, значит, все в порядке и он может вытянуть ноги...

- Предупреждаю, горячая вода кончилась... - процедил Франк.

- Как это неприятно... Я так смущен, ты...

- Да прекрати ты извиняться, черт тебя побери! Это я всю ее вылил, понятно? Я. Так что кончай извиняться !

- Прости, я не думал, что...

- Вот ведь идиотство... Ладно, если тебе в кайф терзать себя и терпеть, чтобы об тебя вытирали ноги, - дело твое...

Он вышел из комнаты и отправился гладить свою форму. Придется купить несколько

новых форменных курток. Ему не хватает времени. Хронически не хватает. Ни на что не

хватает, будь оно все трижды неладно!

У него был всего один свободный день в неделю, и он не станет проводить его в

богадельне где-нибудь в тьмутаракани в обществе хныкающей бабки!

Филибер уже расположился в кресле со своими грамотами и гербами.

- Филибер...

- А?


- Слушай... э... Извиняюсь, что наорал на тебя, я... У меня неприятности, я на пределе, да к тому же устал как собака...

- Пустяки...

- Да нет, это важно.

- Важно, знаешь ли, другое: нужно говорить "извини меня", а не "извиняюсь". Ты не можешь извинять сам себя, с лингвистической точки зрения это некорректно...

Франк ошарашенно взглянул на него и покачал головой.

- Знаешь, ты и правда странный тип...

Уже стоя в дверях, он обернулся и буркнул:

- Эй... Залезь в холодильник, я там кое-что приволок. Кажется, это утка...

"Спасибо" Филибера повисло в пустоте. Наш гонщик стоял у выхода и ругался, как

ломовой извозчик, - никак не мог найти свои ключи.

Он молча отработал смену, не моргнул глазом, когда шеф демонстративно забрал у него из рук кастрюльку, и только зубами скрипнул, когда официант вернул недостаточно

прожаренное утиное филе, а потом принялся с такой силой драить плиту, как будто хотел снять с нее стружку.

Кухня опустела. Он сидел в углу и листал "Moto Journal" поджидая своего дружка



Достарыңызбен бөлісу:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   29




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет