Латыши башкортостана: формирование и функционирование этнической группы



бет4/4
Дата01.07.2016
өлшемі219 Kb.
#170770
түріАвтореферат диссертации
1   2   3   4

Одежда изготавливалась собственными силами или покупалась. Из традиционных элементов народного костюма имели место платки в широкую полоску, юбки из домотканины и кожаная обувь. Несмотря на проживание в сельской местности, латыши одевались «по-городскому». До революции 1917 г. многие латышские семьи выписывали журналы мод. Отличалась обрядовая одежда. На крещение на маленькую девочку надевали белое платьице с кружевами, а на мальчика – белую рубашку. На конфирмацию и свадьбу девушки наряжались в белые платья с отложными воротниками. Юноши облачались в праздничные костюмы, с левой стороны пиджаков на лацканах прикалывали веточки мирта. На свадьбу на голову девушки плели венок из веточек мирта.


Во втором параграфе «Организации религиозной жизни» раскрыт тезис о том, что для латышей лютеранство стало существенным фактором сохранения этничности. Первые сведения о религиозной принадлежности латышей Уфимской губернии отражены в материалах переписи 1897 г., согласно которым зарегистрировано 3211 латышей-лютеран (82,9%). Значительную группу составляли православные – 596 чел. (15,4%). Другие конфессиональные группы представлены незначительно: старообрядцы – 7 чел., католики – 13 чел., баптисты – 17 чел.; в дальнейшем численность баптистов несколько возросла33. Увеличивалось число православных под влиянием русского населения и чтобы «ограничить произвол остзейских помещиков, улучшить свое правовое и экономическое положение»34. Лютеранские священники – пасторы – периодически, не реже одного раза в год, приезжали (из Златоуста) в латышские колонии. Они проводили богослужения, читали проповеди, совершали обряды: крестили детей, венчали, причащали, конфирмировали, утверждали акты крещения и смерти. Пасторское утверждение в те времена заменяло официальную государственную регистрацию. Особое положение в колониях занимали церковные старосты, которые выбирались из наиболее грамотных и уважаемых жителей. В крупных сельских обществах (Архангельская колония) устраивались молитвенные дома. В других случаях церковные службы проводились в школах, а в последующие годы и в частных домах (Банковка). Лютеранская религия имела большое значение для развития культурных традиций и грамотности населения. С физическим устранением священнослужителей религиозная жизнь в латышских колониях практически прекращается.

В третьем параграфе «Общественные обряды и праздники» описаны церковные (Рождество, Пасха, Троица) и календарные / земледельческие. В 30-х 50-х гг. XX в в латышских колхозах проводился «латышский сабантуй» Зеленый бал (Zala balle), приуроченный окончанию весенних полевых работ. На нем было много коллективных мероприятий, приоритет отдавался культурной программе: оркестровому исполнению музыки, танцам, хоровому пению. Любимым народным латышским праздником с давних пор до наших дней является праздник Лиго, аналог Иванова дня у славян, с ночными гуляниями, кострами на высоком столбе (ночной маяк) и поляне, поиском чудодейственного папоротника и появлением Яниса под сопровождение фольклорного ансамбля «Атбалсс». Праздник Мартыни символизировал приход зимы. После прихода Мартыни нельзя больше беспокоить землю. День 2 февраля считается покровителем коров и телят; было принято варить густую кашу, в которую втыкали свечи. Праздник символизировал ожидание прихода скорой весны. В настоящее время в латышском национально-культурном центре ведется работа по возрождению народных праздников.

В четвертом параграфе «Семейные обычаи» изучены основные для лютеран обряды крещения, конфирмации, свадебные (венчание и свадебное торжество) и похоронные. Крещение сопровождалось приходом гостей в праздничных одеждах с гостинцами. Комната украшалась миртом – выставлялись горшки с этим растением, отдельные веточки крепились на шторы и скатерти. Место, где стояла купель, скамья или стол застилалось светлым покрывалом, на котором также были разложены веточки этого растения. В купели тоже плавали миртовые веточки. Купель была не обязательно большого размера, так как ребенка в нее не погружали, а только окропляли водой. Проводился обряд крещения по канонам церкви. На руках младенца держал кто-то из крестных родителей (девочку женщина, мальчика – мужчина). Если младенец был совсем маленьким, его заворачивали в пеленку, которая расстилалась рядом с купелью поверх мирта. В купель крестные родители и гости бросали деньги, которые потом хранили на память. После завершения обряда устраивался праздничный обед (крестины) и танцы под аккомпанемент музыкальных инструментов и пение песен.

Конфирмация была обрядом, специально не установленным Библией, а подтверждением крестильного обета, проводилась при достижении юношами и девушками 18 лет (совершеннолетия). Конфирмация делала юношей и девушек полноправными членами церковной общины, давала право на вступление в законный брак. Как в местных колониях, так и на этнической родине, считалась семейным праздником. Шили праздничную одежду (она отражена на фотографиях информаторов), готовили угощения и подарки. Из обнаруженных «Конфирмационных свидетельств» наиболее поздняя дата обряда указана в документе Я. Озола, выданным ему в Балажинской колонии в 1927 г. миссионером Э.О. Францем.

Этнографические особенности похоронных обрядов латышей варьировались в зависимости от возраста умершего и пожеланий (иногда сопровождались музыкой и песнями). Покойного никогда не держали в доме, а выносили в подсобные помещения (зимой – обычно в сени) или временную могилу (летом – в саду), обкладывая крапивой, льдом, сверху закрывая досками или брезентом, сроком до недели и более, дожидаясь приезда всех родственников35. Традиция заранее изготовлять гробы, еще при жизни человека, сохранилась до наших дней. По-прежнему на похороны приходят только по приглашению, что связано с организацией поминального обеда. В день похорон в одной из комнат дома накрывают стол, на котором ставят бутерброды (с сыром и маслом), пирожки, из напитков – кофе и пиво. Гроб. принято украшать веточками мирта и хвоей. Покойному также в руку кладут мирт, а иногда и листок с молитвой. Перед выносом тела подают по рюмочке настойки или пива и на закуску бисквит. Чтобы проводить умершего в последний путь, раньше отбирались сивые или гнедые лошади36. Так как во время похорон пасторы присутствовали редко, библейские тексты читали либо церковные старосты (пока существовал такой институт), либо кто-то из сельчан. Во время прохождения процессии и непосредственно похорон пелись религиозные песни. Сейчас они забыты. В довоенный период на латышских кладбищах имелись специально построенные часовни (kapliča), в которых проводилось отпевание37. На могилах устанавливали кресты и памятники, садили барвинок (Kapu mirtes / Могильный мирт).

В пятом параграфе «Декоративно-прикладное искусство» замечено, что к началу XXI в. у латышей Башкортостана были утрачены основные виды прикладного искусства. Об их творчестве можно судить по вещам, хранящимся в семьях потомков латышских переселенцев, в экспозициях музеев школ сел М. Горький и Бакалдино Архангельского района, а также в коллекциях Национального музея РБ и Музея археологии и этнографии ИЭИ УНЦ РАН. Как отметила С.И. Рыжакова, «латышская культура культура украшения пространства, и это, возможно, одна из важнейших ее доминант»38. Подтверждение этому мы неоднократно находили во время полевых исследований. У латышей республики культивировались ткачество, украшение одежды и других тканых изделий кружевами и вышивкой, вязание скатертей, кружевных подзоров, салфеток. Широкое распространение получило изготовление верхней вязаной одежды, национальных латышских шерстяных одеял и тканых покрывал на кровати.

В шестом параграфе «Суеверия и знахарство» отмечено, что целители у латышей республики пользовались большим авторитетом, особенно во время социальных потрясений, когда переставали нормально функционировать или полностью отсутствовали медицинские учреждения, т.е. во время революций, войн, массовых эпидемий. Болезни объяснялись сглазом, порчей и колдовством. В Балажах Иглинского района знахарем была Рэкис Минна Ивановна, которая лечила молитвами и заговорами с использованием продуктов питания, например, соли, сахара, хлеба, конфет. Парадоксально, но распространению знахарства помогала высокая грамотность населения и традиция ведения внутрисемейных записей, в том числе свойств лечебных трав, заговоров и молитв, применявшихся при лечении. Во время полевых исследований 20112014 гг. в Иглинском и Архангельском районах республики такие документы встречались неоднократно. Наиболее интересный и объемный из них обнаружен в селе М. Горький Архангельского района – рукописный сборник Петра Рацена (Pehter Rahzen), датированный 1891 г. В тетради 67 заговоров и заклинаний как для лечения людей, так и животных, а также использовавшихся в различных жизненных ситуациях. В настоящее время практика лечения молитвами и заговорами в среде латышского населения республики практически отсутствует.

В «Заключении» подведены итоги проведенного исследования, сформулированы выводы, обобщен весь имеющийся материал по теме.

Новизна полученных результатов заключается в том, что впервые на основе большого корпуса разнообразных источников, литературы, архивных и полевых материалов была реконструирована этническая история латышей Башкортостана, показано формирование диаспоры, развитие хозяйственной, материальной и духовной культуры.
По теме диссертации опубликованы следующие работы:

В реферируемых журналах из списка ВАК:

1. Чегодаев Е.А. Ликвидация латышских хуторов в Башкирии в годы Советской власти: причины, условия и последствия // Вестник Балтийского Федерального университета им. И. Канта. – 2013 – № 6. – С. 108–112.

2. Чегодаев Е.А. Знахарство и суеверия у латышей Башкирии // Вестник ВЭГУ. – 2013. – № 6 (68). – С. 165–170.



3. Чегодаев Е.А. Латыши Башкортостана в источниках и материалах // Современные исследования социальных проблем (электронный научный журнал). Красноярск: Научно-инновационный центр, 2014. № 6. URL: http://sisp.nkras.ru/e-ru/issues/2014/6/galieva, chegodaev.pdf. – (В соавт. с Ф.Г. Галиевой).
В других изданиях:

4. Чегодаев Е.А. Спецпоселки на территории Башкортостана в 1930–1950 гг. // Вестник Академии наук Республики Башкортостан. – 2005. – Т. 10. – № 2. – С. 71–78. – (В соавт. с Ф.А. Шакуровой).

5. Чегодаев Е.А. Организация спецпоселков на территории Башкирской АССР и вопросы правового регулирования ссылки и высылки // Органы управления и правовая системы страны в экстремальных условиях развития государственности / Башкирская академия государственной службы при Президенте Республики Башкортостан. – Уфа, 2005. – С. 180–183. – (В соавт. с Ф.А. Шакуровой).

6. Чегодаев Е.А. Влияние бытовых условий на криминогенную обстановку в обществе // Духовно-нравственное воспитание в образовании: роль социо-гуманитарных дисциплин. Материалы конференции. – Т. 1. – Уфа, 2006. – С. 177–181.

7. Чегодаев Е.А. Спецпоселки // Родной край Нуримановский: Научно-справочное изд. – Уфа: Гилем, 2010. – С. 84–92.

8. Чегодаев Е.А. Этнический состав спецпоселка ЦЭС // Труды Института истории, языка и литературы Уфимского научного центра РАН. Материалы симпозиума, посвященного 80-летию Наиля Валеевича Бикбулатова. Уфа, 5 апреля 2011 г. – Уфа, 2012. – Вып. V. – С. 45–57.

9. Роль латышей в формировании маслодельческого производства Уфимской губернии // Этнос. Общество. Цивилизация: III Кузеевские чтения. – Уфа. 2012. – С. 95–99.

10. Чегодаев Е.А. Деятельность латышского просветительного общества «Prometejs» и театра «Skatuve» в Башкирской республике (30-е годы XX в.) // Вестник Академии наук Республики Башкортостан. – Уфа, 2012. – Том 17. – № 4. – С. 56–66.

11. Чегодаев Е.А. Латыши Башкирской АССР в первые десятилетия Советской власти: факторы выживания и сохранения этничности // Известия Уфимского научного центра РАН. – 2013. – № 2. – С. 115–122.

12. Чегодаев Е.А. Метелочки Лаймы как символ вечной жизни // Панорама Башкортостана. – 2014. – № 4 (48), авг. – С. 62–65.



1 Широкогоров С.М. Место этнографии среди наук и классификация этносов. Введение в курс этнографии Дальнего Востока, прочитанный в 1921–1922 году в Дальневосточном государственном университете. Владивосток: Свободная Россия, 1922; http://www.shirokogorov.ru/s-m-shirokogorov/publications/mesto_etnografii_sredi_nauk (дата обращения: 04.05.2014); Кушнер П.И. Этнические территории и этнические границы. М.: АН СССР, 1951; Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. М., 1983; Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. Л., 1989; Чебоксаров Н.Н., Чебоксарова И.А. Народы, расы, культуры / 2-е изд, М., 1985; Токарев С.А. Этнография народов СССР. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1958; Он же. Избранное: теоретические и историографические статьи по этнографии и религиям народов мира. М., 1999.

2 Armstrong J. A. Mobilized and proletarian diasporas // American political science review. Wash., 1976. Vol. 70. No. 2. P. 393–408; Brubaker R. Accidental diasporas and external "homelands" in Central and Eastern Europe: Past a. present. Wien., 2000; Brubaker R. The "diaspora" // Ethnic and racial studies. N.Y., 2005. Vol. 28. No. 1. P. 1–19; Арутюнов С.А. Диаспора – это процесс // Этнографическое обозрение. М., 2000. № 2. С. 74–78; Арутюнов С.А., Козлов С.Я. Диаспоры: скрытая угроза или дополнительный ресурс // Независ. газ. М., 2005. 23 нояб.; Левин З.И. Менталитет диаспоры (системный и социокультурный анализ). М., 2001; Попков В.Д. "Классические" диаспоры: к вопросу о дефиниции термина // Диаспоры. М., 2002. № 1. С. 6–22; Тишков В.А. Исторический феномен диаспоры // Национальные диаспоры в России и за рубежом в XIXXX вв. М., 2001. С. 9–44. Полоскова Т.В. Диаспора – самостоятельный игрок // Независ. газ. 8.05.2014; http://www.ng.ru/project/2002-04-10/7_diaspora.html (дата обращения: 08.05.2014) и др.


3 Арутюнян Ю.В., Дробижева Л.М., Сусоколов А.А. Этносоциология. М., 1999. С. 36.

4 Кузеев Р.Г. Этнология в РБ вчера, сегодня и завтра (к итогам деятельности Отдела народов Урала с Музеем археологии и этнографии в 1991–1995 гг.) // Взаимодействие культур народов Урала. Уфа, 1999. С. 10–11.

5 Там же.

6 Кузеев Р.Г. Народы Южного Урала и Среднего Поволжья: этногенетический взгляд на историю. М.: Наука, 1992.

7 Садофьева Н.Н. К вопросу о причинах переселения эстонских крестьян в Европейскую Россию // Река времени. Уфа, 2004.

8 Блинкена А.Ф. Латыши в Башкирской АССР // Этнические процессы в Башкирии в новое и новейшее время. Уфа, 1987. С. 90.

9 Šķilters K. Latkoloniju vēsture. 1. Izceļošana no Baltijas un koloniju pirmsākumi.  Moskow, 1928. P. 65.

10 Габдрафиков И.М., Блинкена А.Я. Латыши // Народы Башкортостана: историко-этнографические очерки / под общ. ред. Р.Г. Кузеева. Уфа, 2002. С. 419.

11 Смирнов Н.Ф. Хозяйство на латышских хуторах в Уфимской губернии. Уфа, 1908. С. 3.

12 Всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. СПб., 1904. Т. XLV: Уфимская губерния. Тетрадь 2. С. VII.

13 Всесоюзная перепись населения 1926 года. М., 1928. Т. 4. С. 336, 337.

14 Центральный исторический архив Республики Башкортостан. Ф. И-420. Оп. 1. Д. 1.

15 Смирнов Н.Ф. Указ. соч. С. 8.

16 Орлов И.Л. Сельскохозяйственные районы БАССР // Хозяйство Башкирии. 1929. № 1 С. 102.

17 Степанов А. О получении семян клевера // Сельскохозяйственный листок. 1914. № 7. С. 3.

18 Бежкович А.С. Указ. соч.

19 Юрьев А.А. Отчет по исследованию состояния пчеловодства Уфимской губернии летом 1900 года. С. 30.

20 Отчет о деятельности Уфимской губернской земской управы по содействию кустарной промышленности за 1912 год. Уфа, 1913. С. 28.

21 Центральный архив общественных объединений Республики Башкортостан (далее – ЦАОО РБ). Ф.122. Оп. 6. Д.150. Л. 41.

22 Известия Уфимского губернского революционного комитета. 1919. № 66.

23 ЦАОО РБ. Ф.122. Оп. 6. Д. 150. Л. 43.

24 Архив Управления Федеральной службы безопасности РФ по Республике Башкортостан. Временный фонд № 3748. Т. 1–19.

25 Народное хозяйство и культурное строительство в Башкирской АССР: Статистический сборник. Уфа, 1964.

26 Подсчет произведен по данным, опубликованным в «Книге памяти жертв политических репрессий Республики Башкортостан» (Уфа, 1997, 1998, 2001, 2003, 2005, 2008, 2011). В число осужденных не вошли крестьяне, ранее сосланные на спецпоселение.

27 Вперед. Орган Архангельского райкома ВКП(б). 1940, 28 мая.

28 Там же. 1939, 3 июня.

29 Архивный отдел администрации Иглинского района Республики Башкортостан. Ф. 38. Оп. 2. Д. 275.

30 ЦАОО РБ. Ф. Р-422. Оп. 1. Д. 177.

31 Вечерняя Уфа. 2002, 13 июля.

32 Padomju Venta. 1977, 17 sept., 27 sept ., 28 sept

33 Александров А.П. Долиною смертной тени. Евангельские христиане и баптисты Башкирии в 1918–1943 гг. Бирск, 2013.

34 Помер А.А. Русские в Латвии. Исторический очерк. XIII–XIX века. http://www.russkije.lv/ru/pub/read/russkie-v-latvii-sbornik/rus-v-latvii-1-a-pommer.html (дата обращения 21.03.2014).

35 Полевые материалы автора (далее – ПМА) 2013 г. Воспоминания Р.Р. Бордуковой (1940 г.р.), ст. Тавтиманово, З.П. Толстиковой (1922 г.р.), д. Балажи Иглинского района Республики Башкортостан.

36 Рукшан Х., Аунс-Уралиетис А. Письма с земли детства. Верхние Татышлы, 2007. С. 69.

37 ПМА 2013 г. Воспоминания З.П. Толстиковой (1922 г.р.), д. Балажи Иглинского района Республики Башкортостан.

38 Рыжакова С.И. Язык орнамента в латышской культуре. М.: Индрик, 2002. С. 5.



Достарыңызбен бөлісу:
1   2   3   4




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет