Личное послание от премьера сталина

18 тк и 46-ю армию оставить на месте.

Реакция на доклад Жукова Верховному Главнокомандующему по обстановке в полосе Юго-Западного фронта (генерал армии Р.Я. Малиновский; условная фамилия – Родионов). Жуков в частности пишет: «Учитывая сильную наступательную группировку противника севернее Харькова и возможность удара противника в стык Воронежского и Юго-Западного фронтов в направлении Волчанск, Валуйки и на Острогожск или на Россошь, а также сравнительную слабость резервов Юго-Западного фронта на этом направлении (один кав. корпус на рубеже Волоконовка, Двуречная на фронте 60 км), Родионов просит вывести на рубеж 12-ю армию, а для обеспечения левого крыла фронта и стыка с Южным фронтом 46-ю армию вывести в район Старобельск, Штормово, Беловодск. Кав. корпус с рубежа Волоконовка, Двуречная отвести в район Белокуракино, Покровское, имея его в подвижном оперативном резерве.

Я считаю, что Родионов, безусловно, прав, опасаясь за свой рубеж, и если исходить из наших оперативных планов на участке Юго-Западного фронта, то нужно с Родионовым согласиться. Но тогда мои соображения, доложенные Вам перед отъездом, будут нарушены, чего очень не хотелось бы делать.

Если Вы считаете мои соображения правильными, то я предлагаю не трогать существующей оперативной группировки, а для усиления правого крыла Юго-Западного фронта поднять пару стр. дивизий за счет 6-й и 8-й армий, кроме того, вывести в район Волоконовки 18-й танковый корпус резерва Ставки…» (Там же. С.293-294).

Кроме того, генерал-лейтенант Громадин 3.6 донес о захвате в плен 42 немецких летчиков, а начальник штаба Воронежско-Борисоглебского дивизионного района ПВО полковник Гаврилов донес, что захвачены в плен 61 летчик.

Произведенной поверкой установлено, что сбито всего 123 самолета противника, а захвачено в плен только 5 немецких летчиков, из них 4 на Воронежском фронте в районе Обояни.

Таким образом, донесения о количестве сбитых самолетов немцев были представлены в основном правильные, а донесения о захваченных в плен немецких летчиках даны генерал-лейтенантом Громадиным и полковником Гавриловым не проверенные и не соответствующие действительности.

Обращаю внимание командующего ПВО территории страны генерал-лейтенанта Громадина на плохо организованный контроль и проверку получаемых донесений.

Начальнику штаба Воронежско-Борисоглебского дивизионного района ПВО полковнику Гаврилову объявляю выговор за представление ложного донесения.

Ограничиваюсь этой мерой взыскания в отношении т. Гаврилова только потому, что учитываю его предшествующую хорошую работу.

Приказ объявить всем начальникам штабов фронтов, командующим и начальникам штабов воздушных армий, командующим и начальникам штабов зон и районов ПВО территории страны.

Как видно из Вашего сообщения, эти решения находятся в противоречии с теми решениями, которые были приняты Вами и г. Черчиллем в начале этого года, о сроках открытия второго фронта в Западной Европе.

Вы, конечно, помните, что в Вашем совместном с г. Черчиллем послании от 26 января сего года сообщалось о принятом тогда решении отвлечь значительные германские сухопутные и военно-воздушные силы с русского фронта и заставить Германию встать на колени в 1943 году.

После этого г. Черчилль от своего и Вашего имени сообщил 12 февраля уточненные сроки англо-американской операции в Тунисе и Средиземном море, а также на западном берегу Европы. В этом сообщении говорилось, что Великобританией и Соединенными Штатами энергично ведутся приготовления к операции форсирования Канала в августе 1943 года и что если этому помешает погода или другие причины, то эта операция будет подготовлена с участием более крупных сил на сентябрь 1943 года.

Теперь, в мае 1943 года, Вами вместе с г. Черчиллем принимается решение, откладывающее англо-американское вторжение в Западную Европу на весну 1944 года. То есть – открытие второго фронта в Западной Европе, уже отложенное с 1942 года на 1943 год, вновь откладывается, на этот раз на весну 1944 года.

Это Ваше решение создает исключительные трудности для Советского Союза, уже два года ведущего войну с главными силами Германии и ее сателлитов с крайним напряжением всех своих сил, и предоставляет Советскую Армию, сражающуюся не только за свою страну, но и за своих союзников, своим собственным силам, почти в единоборстве с еще очень сильным и опасным врагом.

Нужно ли говорить о том, какое тяжелое и отрицательное впечатление в Советском Союзе – в народе и в армии – произведет это новое откладывание второго фронта и оставление нашей армии, принесшей столько жертв, без ожидавшейся серьезной поддержки со стороны англо-американских армий.

Что касается Советского Правительства, то оно не находит возможным присоединиться к такому решению, принятому к тому же без его участия и без попытки совместно обсудить этот важнейший вопрос и могущему иметь тяжелые последствия для дальнейшего хода войны.

Упоминаемое советским руководителем совместное послание Рузвельта и Черчилля, в котором, в частности, говорилось о решении союзников «отвлечь значительные германские сухопутные и военно-воздушные силы с русского фронта и заставить Германию встать на колени в 1943 году», не имело даты отправления и было получено 27 января (см.: Там же. С. 80–81, 419–421). О приготовлениях союзников к операции по форсированию Ла-Маша и вторжению во Францию в августе либо, если этому помешает погода или какие-нибудь иные причины, в сентябре 1943 года оворилось в послании Черчилля, полученном 12 февраля (см.: Там же. С. 87).

См. также: послание Сталина Черчиллю и Рузвельту 30 января 1943 года (Сталин И. В. Сочинения. Т. 15. Ч. 1. С. 774); послание Сталина Черчиллю 16 февраля 1943 года (Наст. том. С. …).

Упомянутое в письме решение о переносе открытия второго фронта было принято англо-американскими союзниками в ходе Вашингтонской конференции (12-25 мая 1943 года). «Сурового порицания, полученного нами от дядюшки Джо в послании 11 июня, – писал день спустя Черчилль Рузвельту, – естественно следовало ожидать из-за развития событий, определяющих наши решения. По моему мнению, наилучшим нашим ответом будет разгром Италии и выход ее из войны, и пусть ему будет это утешением. Я вполне понимаю его раздражение, хотя он не может уяснить себе фактов, которые руководят нашими действиями…» (Секретная переписка Рузвельта и Черчилля в период войны. С.393).

(Далее следует предыдущий документ. – Ред.)

Благодарю вас за ваше теплое и дружеское обращение к Советскому правительству.

Горячо приветствую вас и Союз польских патриотов в СССР, начавший успешную работу по сплочению своих сил и укреплению дружбы между народами Польши и Советского Союза.

Можете быть уверенными в том, что Советский Союз сделает все возможное, чтобы ускорить разгром нашего общего врага – гитлеровской Германии, укрепить польско-советскую дружбу и всемерно содействовать воссозданию сильной и независимой Польши.

Желаю вам успеха в ваших делах!
И. СТАЛИН
Правда. 1943. 17 июня.
Примечание. Союз польских патриотов в СССР – антифашистская организация поляков в Советском Союзе – действовала с марта 1943 по август 1946 года. Идейная декларация СПП (принята на 1-м съезде в июне 1943) выдвигала задачи вооруженной борьбы против фашистских оккупантов, за национальное и социальное освобождение польского народа, создание народно-демократического польского государства, опирающегося на союз и дружбу с СССР. При содействии Советского правительства СПП в мае 1943 сформировал 1-ю польскую пехотную дивизию имени Костюшко, а затем и другие воинские части, объединившиеся в марте 1944 в 1-ю польскую армию. После создания 31 декабря 1943 Крайовой Рады Народовой СПП признал ее единственным правомочным представительством польского народа. В июле 1944 ведущие деятели СПП вошли в состав первого народного правительства возрожденной Польши – Польского комитета национального освобождения.

ДИРЕКТИВА СТАВКИ ВГК № 452765

КОМАНДУЮЩИМ ВОЙСКАМИ ФРОНТОВ

24 июня 1943 года
По имеющимся материалам, немцы применяют для истребления наших танков самолеты с установленными на них 30-мм пушками.

От штурмовой авиации противника наши танковые и механизированные соединения в прежних боях уже имели потери в танках потому, что не имели штатных зенитных средств, не обеспечивались армейскими и фронтовыми зенитными средствами и не прикрывались истребительной авиацией.

В настоящее время штатные зенитные средства танковых и механизированных соединений имеют возможность вести борьбу со штурмовой авиацией противника.

В целях недопущения больших потерь танков в предстоящих сражениях командующим фронтами неуклонно выполнять следующее:

1. Ни при каких условиях не брать штатные зенитные средства из состава танковых и механизированных корпусов.

2. При отсутствии штатных зенитных средств обеспечивать прикрытие танковых и механизированных корпусов и бригад зенитными средствами армии или фронта как при расположении на месте, так и в бою, добиваясь непрерывного сопровождения зенитными средствами боевых порядков корпусов на всю глубину выполнения боевых задач.

3. Прикрывать маршевые и боевые порядки корпусов достаточным количеством истребительной авиации.

4. Категорически запрещаю вводить в бой танковые и механизированные корпуса без зенитного и авиационного прикрытия.

Мне вполне понятна сложность организации англо-американского вторжения в Западную Европу, в частности организации переброски войск через Канал. Эта сложность была также видна из Ваших сообщений.

Из Ваших сообщений прошлого и этого года я вынес уверенность, что Вы и Президент отдавали себе полный отчет в трудностях организации такой операции и что соответствующая подготовка этого вторжения Вами совместно с Президентом ведется с полным учетом этих трудностей и со всем необходимым напряжением сил и средств. Еще в прошлом году Вы сообщили, что вторжение в Европу английских и американских войск в большом масштабе будет произведено в 1943 году. В Вашем меморандуме, переданном В. М. Молотову 10 июня 1942 года, Вы писали:

 «Наконец, и это является наиболее важным из всего, мы концентрируем наши максимальные усилия на организации и подготовке вторжения на континент Европы английских и американских войск в большом масштабе в 1943 году. Мы не устанавливаем никаких пределов для размеров и целей этой кампании, которая вначале будет выполнена английскими и американскими войсками в количестве свыше 1 миллиона человек при соответствующей авиационной поддержке».

В Вашем послании от 26 января сего года Вы писали:

 «Мы совещались с нашими военными советниками и приняли решения об операциях, которые должны быть предприняты американскими и британскими вооруженными силами в течение первых девяти месяцев 1943 года. Мы хотим немедленно сообщить Вам о наших намерениях. Мы полагаем, что эти операции, вместе с Вашим мощным наступлением, могут наверное заставить Германию встать на колени в 1943 году».

 «Мы также энергично ведем приготовления, до пределов наших ресурсов, к операции форсирования Канала в августе, в которой будут участвовать британские части и части Соединенных Штатов. Тоннаж и наступательные десантные средства здесь будут также лимитирующими факторами. Если операция будет отложена вследствие погоды или по другим причинам, то она будет подготовлена с участием более крупных сил на сентябрь».

Таким образом, условия для открытия второго фронта в Западной Европе на протяжении 1943 года не только не ухудшились, а, напротив, значительно улучшились.

После всего этого Советское Правительство не могло предполагать, что Британское и Американское Правительства изменят принятое в начале этого года решение о вторжении в Западную Европу в этом году. Напротив, Советское Правительство имело все основания считать, что это англо-американское решение будет реализовано, что должная подготовка ведется и второй фронт в Западной Европе будет, наконец, открыт в 1943 году.

Поэтому, когда Вы теперь пишете, что «Россия не получила бы помощи, если бы мы бросили сотню тысяч человек через Канал в гибельное наступление», то мне остается напомнить Вам о следующем. Во-первых, о Вашем же собственном меморандуме от июня месяца прошлого года, когда Вы заявляли о подготовке к вторжению не одной сотни тысяч человек, а о количестве англо-американских войск свыше 1 миллиона человек уже в начале операции. Во-вторых, о Вашем февральском послании, в котором говорилось о больших подготовительных мероприятиях к вторжению в Западную Европу в августе – сентябре этого года, чем, очевидно, предусматривалась операция отнюдь не с одной сотней тысяч человек, а с достаточным количеством войск.

Когда же Вы теперь заявляете: «Я не могу представить себе, каким образом крупное британское поражение и кровопролитие помогло бы советским армиям», то не ясно ли, что такого рода заявление в отношении Советского Союза не имеет под собой никакой почвы и находится в прямом противоречии с указанными выше другими Вашими ответственными решениями о проводимых широких и энергичных англо-американских мероприятиях по организации вторжения в этом году, от которых и должен зависеть полный успех этой операции.

Я уже не распространяюсь о том, что это Ваше ответственное решение об отмене предыдущих Ваших решений насчет вторжения в Западную Европу принято Вами и Президентом без участия Советского Правительства и без какой-либо попытки пригласить его представителей на совещание в Вашингтоне, хотя Вы не можете не знать, что в войне с Германией роль Советского Союза и его заинтересованность в вопросах второго фронта достаточно велики.

Нечего и говорить, что Советское Правительство не может примириться с подобным игнорированием коренных интересов Советского Союза в войне против общего врага.

Вы пишете мне, что Вы полностью понимаете мое разочарование. Должен Вам заявить, что дело идет здесь не просто о разочаровании Советского Правительства, а о сохранении его доверия к союзникам, подвергаемого тяжелым испытаниям. Нельзя забывать того, что речь идет о сохранении миллионов жизней в оккупированных районах Западной Европы и России и о сокращении колоссальных жертв советских армий, в сравнении с которыми жертвы англо-американских войск составляют небольшую величину.

24 июня 1943 года.

27 июня Черчилль направил советскому руководителю очередное послание, в котором, в частности, говорилось:

«Я с огорчением получил Ваше послание от 24-го. Информация, которую я Вам давал в отношении наших будущих намерений, базировалась на каждой стадии на письменных консультативных заключениях британских и американских штабов, причем я всегда был искренен в своих отношениях с Вами. Хотя до 22 июня 1941 года мы, британцы, оставались одни, смотря в лицо худшему, что могла сделать нам нацистская Германия, я немедленно начал оказывать помощь Советской России, насколько это позволяли наши ограниченные средства, с того момента, как она сама подверглась нападению Гитлера. Я убежден, что я сделал все, что было в человеческих силах, для оказания помощи Вам. Поэтому упреки, которые Вы теперь бросаете Вашим западным союзникам, не трогают меня…

Дело не только в том, что, с одной стороны, трудности наступления через Канал все время казались нам более значительными и что не было ресурсов, но и в том, что для нас открылись возможности для проведения более многообещающей и плодотворной политики на другом театре, и наше право и долг действовать в соответствии с нашими убеждениями, сообщая Вам на каждой стадии об изменениях в наших взглядах, вызванных колоссальным масштабом войны» (Там же. С. 132–133).

На это послание британского премьер-министра Сталин отвечать не стал.

ЛИЧНОЕ И СЕКРЕТНОЕ ПОСЛАНИЕ ПРЕМЬЕРА И.В. СТАЛИНА

ПРЕЗИДЕНТУ г. РУЗВЕЛЬТУ

24 июня 1943 года
Посылаю Вам текст моего ответа на полученное от г. Черчилля послание, о полном согласии с которым Вы мне сообщили в послании, переданном г-ном Стэндли 20 июня.
24 июня 1943 года.
(Далее следует текст предыдущего документа. – Ред.)
Переписка председателя Совета

Министров СССР… С. 440.
Примечание. В послании президента Сталину, переданном 20 июня 1943 года послом США в СССР, по поводу позиции союзников о переносе сроков открытия второго фронта в Западной Европе, в частности, говорилось: «Сообщение, переданное Вам по телеграфу Премьер-Министром, получило мое полное одобрение. Прошу Вас быть уверенным в том, что в настоящее время делается все возможное. Я надеюсь, что Вы поймете и оцените то, что положение с тоннажем по-прежнему напряженное» (Там же. С. 439).

ЛИЧНОЕ И СЕКРЕТНОЕ ПОСЛАНИЕ ОТ ПРЕМЬЕРА И.В. СТАЛИНА

ПРЕМЬЕР-МИНИСТРУ г. УИНСТОНУ ЧЕРЧИЛЛЮ

26 июня 1943 года
Я получил Ваше послание от 23 июня сего года, в котором Вы указываете, что Правительства Великобритании и Соединенных Штатов Америки в данное время намерены воздержаться от признания уже созданного Французского Комитета Национального Освобождения. В обоснование этой своей позиции Вы ссылаетесь на то, что командование не может быть уверено в том, какие действия может предпринять генерал де Голль, и не уверено также в его дружественных чувствах к союзникам.

Правительство Великобритании, как нам казалось, до сих пор поддерживало генерала де Голля, и это представлялось вполне естественным, так как с момента капитуляции Франции генерал де Голль возглавлял французские антигитлеровские силы и руководил борьбой французских патриотов, объединенных вокруг Сражающейся Франции. Последующее развитие событий в Северной Африке с ноября прошлого года и участие в проводившихся англо-американскими войсками операциях французских вооруженных сил, возглавлявшихся генералами Жиро и де Голлем, создало условия для их объединения. Это объединение считалось целесообразным всеми союзниками, и в данном вопросе не возникало никакого сомнения. Признание созданного объединенного органа в лице Французского Комитета Национального Освобождения должно было явиться следствием тех стремлений и усилий, которые были проявлены в этом деле. Тем более что после того, как Французский Национальный Комитет в лице Жиро и де Голля официально обратился к союзникам с просьбой признать этот Комитет, Советскому Правительству казалось, что общественному мнению французов был бы непонятен отказ в признании.

Советское Правительство не располагает в настоящее время информацией, которая могла бы подтвердить нынешнюю позицию Британского Правительства относительно Французского Комитета Национального Освобождения и, в частности, относительно генерала де Голля.

Поскольку, однако, Британское Правительство просит отложить признание Французского Комитета и дало через своего Посла заверение, что без консультации с Советским Правительством не будет предпринято никаких шагов в этом деле, Советское Правительство готово пойти навстречу Британскому Правительству.

Я надеюсь, что Вы учтете заинтересованность Советского Союза во французских делах и не откажете Советскому Правительству в своевременной информации, необходимой для принятия соответствующих решений.

26 июня 1943 года.

Жиро Анри (1879–1949) – французский генерал. В апреле 1942 года с помощью вишистской разведки бежал из немецкого плена. В декабре 1942 – июне 1943 года – верховный комиссар Франции в Северной Африке; в июне–ноябре 1943 – сопредседатель (с де Голлем) Французского комитета национального освобождения (ФКНО), в 1943–1944 годах – командующий его вооруженными силами.

Ответ на послание Черчилля 23 июня, в котором, в частности, говорилось:

«1. Я с тревогой узнал через господина Молотова о том, что Вы предполагаете признать Французский Национальный Комитет Освобождения, недавно созданный в Алжире. Невероятно, чтобы Британское Правительство и тем более Правительство Соединенных Штатов признали этот Комитет в скором времени, и они это сделают лишь после того, как получат достаточные доказательства, что его характер и деятельность будут удовлетворительными в отношении интересов дела союзников.

2. Со времени своего прибытия в Алжир генерал де Голль вел борьбу за обладание эффективным контролем над французской армией. Командование не может быть уверено в том, что он будет делать, или в его дружественных чувствах по отношению к нам, если он добьется власти…

4. Мы очень хотим найти французский орган власти, вокруг которого сплотятся все французы, и мы по-прежнему надеемся, что этот орган власти может возникнуть в результате переговоров, происходящих в настоящее время в Алжире. Нам кажется, что еще слишком рано выносить сейчас решение по этому поводу» (Там же. С. 128–129).

Фигура генерала де Голля на протяжении всей войны находилась на перекрестке интересов союзников. Неуступчивый патриот с самого начала, с июня 1940 года, после обращения ко всем французам с призывом бороться с Германией, не устраивал США. Последние на протяжении нескольких лет рассматривали вишистский режим как законный и имели свои виды на французские колониальные владения, что, разумеется, было неприемлемо для «Свободной Франции». Британия также претендовала на французские колонии. Но Черчилль рассчитывал использовать де Голля в качестве барьера для американского проникновения как в колонии, так и в саму послевоенную Францию. Сам де Голль стремился, насколько это было возможно, проводить независимую политику. Вступление в войну СССР вселило в него новые надежды. По его мнению, присутствие Советского Союза в лагере союзников «означало с точки зрения «Свободной Франции» некоторый противовес по отношению к англосаксонским странам, и я имел в виду воспользоваться этим обстоятельством» (Шарль де Голль. Военные мемуары. Призыв. 1940-1942 годы. М., 1960. С.651-652). При этом де Голль делал ставку на борьбу с немцами в африканских колониях, ибо с Сопротивлением имел слабые связи и не доверял его руководителям, многие из которых были коммунистами.

На протяжении войны англичане и американцы не раз пытались изолировать де Голля, устранить его с политической арены, заменив более сговорчивым деятелем. Лондон далал ставку сначала на генерал-губернатора французского Индокитая генерала Катру, затем на вице-адмирала Мюзелье, но обе попытки провалились. Генерал Жиро был креатурой американцев. Последние сделали все, чтобы Голль был отстранен от участия в высадке союзников в Африке осенью 1942 года. Сталин, хорошо осведомленный об этих ходах и видевший в де Голле самостоятельного, перспективного политика, не желающего становиться марионеткой в чужих руках, при встрече 12 августа 1942 года недвусмысленно попенял на это Черчиллю (Сталин И.В. Сочинения. Т.15 (часть 1). М., 2008. С.556-559).

Англо-американцами был разработан план создания новой организации на базе «Свободной Франции» и колониальной администрации, где Жиро и де Голль работали бы вместе. Де Голль разгадал планы американцев, стремившихся поставить его и его сторонников под контроль Жиро, и уклонился от такого объединения. Американцы, задействовав все средства, включая личное общение Рузвельта с неудобным французом, и ничего не добившись, стали еще активнее продвигать Жиро в качестве единоличного представителя Франции в отношениях с союзниками.

В июле 1943 года объединение все же было провозглашено: создавался Французский комитет национального освобождения (ФКНО). Де Голль переехал в Алжир. Действиями Жиро фактически руководил американский разведчик Мэрфи, английский представитель поддержки де Голлю не оказывал. Послу СССР при союзных правительствах А.Е. Богомолову во въезде в Алжир было отказано: госсекретарь Хэлл прямым текстом заявил, что американцам голлистская агитация против Жиро не нужна, усиление де Голля создало бы угрозу американским коммуникациям, а они не хотят иметь в тылу чужих генералов.

Для негласного контакта с де Голлем в Алжир под фамилией Авалов был послан советский разведчик И.И. Агаянц, лично знакомый с генералом по встречам в Иране, где последний бывал по делам «Свободной Франции». Де Голль воспринял такой контакт как вполне официальный (в частности, поставив перед Агаянцем вопрос о своем визите в Москву и встрече со Сталиным) и доверительный. От де Голля в Москве узнали о закулисных ходах США вокруг вопроса о признании ФКНО, призванных оказать давление на де Голля и усилить позиции Жиро. С этой целью признание Комитета союзниками сознательно затягивалось. Советскому Союзу удалось сорвать эти планы, и союзники, лишенные возможности игнорировать мнение СССР, были вынуждены 26 августа 1943 года официально признать Комитет. Авторитет де Голля укреплялся в результате проводимой им кампании по чистке административного аппарата от вишистских коллаборационистов. Ему оказали поддержку Компартия Франции и движение Сопротивления в метрополии. В ноябре 1943 года Жиро и его сторонники были вынуждены покинуть руководство ФКНО (См.: Очерки истории российской внешней разведки. Т.4. 1941-1945. С.290-302)