Луи-фердинанд

— Мне кажется, у вас здесь двое французов?

— Да, двое!., один занимается свиньями, Жозеф... а дру­гой — садами, Леонар!

Я не вижу в этом ничего смешного, но она смеется...

— Вот уж эти люди нас не особенно любят! Безногий ее перебивает...

— Еще бы! да они нас на дух не выносят! ты сошла с ума, Изис!.. ты когда-нибудь видела французов, которые бы нас любили?., почему же тогда не поляки? не русские?., не ки­тайцы?., все эти люди — наши враги, они спят и видят, как бы нас всех уничтожить... не так ли, Харрас?.. а эти-то зачем сюда приперлись?

— Ну, будет!., будет!., умерьте свой пыл, фон Лейден! вы плохо спали, вот и все!

Изис считает, что он говорит лишнее, а нас ведь его сло­ва могут и задеть...

— Мой муж в плохом настроении... в очень плохом!., вы же его знаете, Харрас, он мучился всю ночь!., извините его!., у него отвратительное настроение!

Он протестует против отвратительного настроения!., и опять за свое...

— Нет!., нет!., я знаю, о чем говорю!., все эти люди — шпионы!., они приехали сюда заниматься саботажем! а вы сошли с ума, дорогая!

— Ладно! ладно! отдыхайте! вы слишком грубы!., я сейчас провожу этих людей! Харрас, прошу вас!..

И нам:

— Извините его, прощу вас! он просто смотрит на вас и завидует! я ведь не могу постоянно делать ему уколы!

Мне все понятно!.. Харрасу тоже все совершенно понят­но... мы выходим... когда мы проходим мимо хлева, два фран­цуза, Жозеф и Леонар, делают мне знаки, что хотели бы покурить... «ладно! ладно!»... с этими, я вижу, нам уже по­везло, они от нас хотя бы не шарахаются... я согласен... «Кэ-мел»?.. «Нэви Кат»?., ладно!., мы выходим с фермы, за нами как раз пришли Кретцеры... очень приветливые! реверанс в сторону Изис фон Лейден... а нам — горячие рукопожатия... он забавный, тип, какие встречались до 14-го года, с моно­

117

клем и в люстриновых нарукавниках... его жена, нервная домашняя хозяйка, на вид вовсе не идиотка, даже довольно живая, но стерва... всем заправляет она... ладно!., нам дают понять, что мы будем зависеть от нее, она же терпит нас только из-за хавки!., а он молчит, ему нечего сказать, хоть у него и нарукавная повязка, и даже свастика в бутоньерке... это она отдает распоряжения и все решает... они еще раз показывают нам нашу конуру, мы уже все видели, башенка с железной кроватью, кувшином, раковиной... ах да, еще ли­тография с Фридрихом... я ее не заметил!., везде, везде здесь Фридрихи... их больше, чем Гитлеров!., внизу у старика их по меньшей мере пять!., я забыл вам сказать... они настаива­ют, чтобы мы выглянули в нашу амбразуру, какой прекрас­ный парк, аллея, спроектированная Мансаром... и листья так красиво облетают с огромных ясеней... осень... много синиц... уже довольно прохладно... но мы сюда не развле­каться приехали... мы прибыли на лечение... я думаю о сига­ретах... для Леонара и Жозефа...

— Довольно часто... если только у нас будет бензин! И добавляет...

— Все же я хотел бы, коллега, чтобы вы обдумали одну вещь, ведь время у вас будет!., это ради меня! на тему исто­рии медицины... ради меня!., мы с вами это еще обсудим после ужина... история медицины... я буду ужинать у фон Лейденов, напротив, на ферме... а вы будете ужинать внизу с барышнями из Dienstelle... заодно и познакомитесь... и с гос­подином и госпожой Кретцер!.. ах да, еще и с Крахтом! за­помните это имя, Крахт!.. он мое доверенное лицо здесь!., в отличие от всех прочих!., он звонит мне каждый день... захо­тите пожаловаться? ему! только ему!..

Это полезно!., когда все вокруг начинают вас преследо­вать, любая, даже самая незначительная, информация мо­жет спасти вам жизнь... имя Крахта мне ни о чем не говори­ло... но что за мерзкие рожи у этих Кретцеров!.. все прояс­нится, когда уедет Харрас!.. а что это за работа?., слияние истории с наукой... на кой хрен ему это сдалось?., чтобы мы больше уставали... ведь отдых — это большая роскошь, при­чем наказуемая, стоит галернику заснуть, как большое весло сразу вспарывает ему живот, и все внутренности — наружу... вот и все!., а если уж вас все вокруг ненавидят, более того, за вами охотятся миллионы потрошителей, то вас может спас­ти только одно: полный отказ от сна!

В общем, наше положение было нешуточным! я всюду видел тому подтверждения!., мы буквально находились на краю пропасти...

Но к делу!., к делу!., где мы с вами были? в Цорнхофе! я снова к вам возвращаюсь! наш первый ужин за столом вместе с Dienstelle... обеденная зала замка, тоже достаточно мрач­ная... друг друга почти не видно... на окна падают тени боль­ших деревьев!., две свечи — на противоположных концах стола... барышни-секретарши, тоже улыбающиеся, привет­ливые, но не так, как в Грюнвальде... одна попыталась с нами заговорить, маленькая горбунья... ах, вот и Крахт!.. бух­галтер представляет нас друг другу... он в эсэсовской фор­ме... до войны он был аптекарем... а после мобилизации стал шефом СС в Цорнхофе... он воевал на Восточном фронте, а теперь отдыхает... этот молодой человек вовсе не вызывает антипатии... но он не особенно общителен... похоже, он ве­рит в эти пропагандистские штучки... пожалуй, это был пер­вый нацист, похожий на то, как их обычно изображают... на упертого болвана... наверное, он жесток? еще молодой, лет тридцати... этакий забавный Омэ-нацист62!.. ах, все-таки он заговорил!., его все слушают... я перевожу для Лили и Ля Виги... сводка последних событий, коммюнике...

— Что?., раскрыли заговор? порасспроси-ка его!..

Ле Виган все хочет знать... мне же кажется, не надо зада­вать лишних вопросов... но Крахт уже услышал...

— И у нас есть предатели! да!., они будут наказаны!

Все просто и ясно!., он повторяет то же самое по-немец­ки, чтобы все за столом поняли... все за столом говорят «ja! ja! sicher! конечно!»... и господин и госпожа Кретцер тоже... Крахт, конечно же, должен писать рапорта по поводу «вы­сказываний за столом»... это всем известно... что касается еды, я почти ничего не .вижу... Кретцерша просит у нас наши карточки... Лили дает их ей... и чем же нас теперь угостят?., барышня вносит супницу... каждый получает по три пова­решки теплой безвкусной жидкости... я вижу, что к ней ни­кто даже не притрагивается: ни барышни, ни Кретцеры, ни Крахт... такое впечатление, что над нами просто издевают­ся... ждем продолжения... продолжения нет!., мадам Кретцер произносит: mahlzeit! громким голосом! и встает... все под­нимаются вслед за ней... приветствуют Гитлера, heil!.. все кончено!., они ставят стулья на место и расходятся... но куда? в бюро?., в свои комнаты?., мы просим для Бебера какие-нибудь остатки... остатки чего?., ну какие-нибудь остаточ­

119

ки!.. половина картошки в соусе... я не отказываюсь... Ля Вига громко сокрушается...

— Вот именно!., мы все расскажем Харрасу!

— А Харрасу на это плевать! вы же видели его брюхо!., представляю, как он сейчас обжирается! ты бредишь, Ферди-на!.. на ферме всего полно, вы же видели гусей!., но они не для нас!., в Грюнвальде хоть были сандвичи!., вот поэтому нас оттуда и выставили! чтобы мы здесь подохли!

Он говорит довольно громко...

— Ведь это совершенно ясно, Фердина! разуй глаза! это же одна шайка! этот рогоносец, Харрас, шлюха, ландрат!.. они все спелись!., вот что, я тебе сейчас скажу одну важную вещь!., ведь мы уехали из Баден-Бадена вовсе не для того, чтобы над нами все издевались! черт побери, отнюдь!., и боль­ше мы не поедем ни на север! ни на восток! ни на юг! мы возвращаемся во Францию!

— Ля Вига, ты просто бредишь! во Франции с тебя сдерут шкуру! да! именно! твою шкуру!

Он задумывается...

— Фердинанд, я согласен! конечно!., пожалуй, ты прав! но поэтому они так и обнаглели!., просто им все известно!

— Ну а все-таки скажи, как тебе твоя комната?

— Ты же видел!., высший класс, пойдем!

Я иду за ним... в подвал... лесенка... длинный коридор... его комната, и вправду, как настоящая камера, даже решет­ки на окнах... сразу за кухней, налево... за кухней?., так, одно название... там никогда никого нет...

— Ты видишь этого дога?

— Да, вижу, но он же не рычит...

— Однако вид у него не особенно приветливый... Огромная собака, но какая тощая... лежит на боку прямо

на каменном полу, ее, должно быть, совсем не кормят, пото­му что при всех режимах есть существа, с которыми обраща­ются особенно строго, как бы в назидание остальным... обычно это самые слабые и животные... когда мимо него кто-нибудь проходит, он слабо урчит... может быть, ему хочется нас со­жрать?., однако его не только держат на голодном пайке, ко всему прочему, чтобы показать пример всем остальным, ста­рый фон Лейден, этот бравый командир уланов, каждый день его выгуливает... они вместе объезжают владения, один -г на велосипеде, второй — на поводке... чтобы вся деревня виде­

ла, что огромный Яго подыхает с голоду, а это значит, что в замке никто шутить не намерен... я уже тоже представлял себе, как нас всех втроем запрягут в какую-нибудь повозку, в качестве ударников труда... судя по ужину и теплому супу, приправленному heil, больше нам делать здесь было нечего... хотя барышни были далеко не тощие, даже можно сказать, упитанные, но я уверен, разжирели они не от этого супа!., должно быть, они с лихвой наверстывали у себя дома, за закрытыми ставнями, обжирались кислой капустой и жир­ными сосисками... а для нас — прозрачный суп!., то-то я заметил, что тут в воздухе носились очень вкусные запахи, особенно на галерее, возле их комнат, конечно, они там стря­пали себе разные лакомые блюда! как там аппетитно пахло... всюду, кроме обеденной залы... кажется, даже в этом под­вальном коридоре чем-то пахло!., хотя поначалу это было и незаметно... я говорю Ля Виге... «пошли!..» открываем здо­ровенную дверь... даже две двери!., там на огне что-то варит­ся!., этот подвал в четыре раза больше, чем вся башня!., а мы-то считали, что здесь все пусто! ан нет, здесь горит огонь, три плиты, и полно котелков!., две босые женщины и две девчонки обвязывают бечевкой заднюю ножку барашка... шпигуют!., нас они не стесняются, мы их насмешили... и как это мы нашли их кухню!., позже я узнал... и мне все стало ясно... эти маленькие девочки составляли часть труппы, раз­влекавшей старика... целая шайка, русские, польки... а это­му старперу было уже восемьдесят, хотя в прошлом году он еще ездил верхом... и вот теперь он увлекся другим спортом, вставал на четвереньки, а девчонки влезали на него и подго­няли... «йоп, лошадка!» и хлестали его плетью!., до крови! ему это ужасно нравилось!., он бегал по кругу в своем каби­нете! быстрее! быстрее!., los!.. а потом — в свою комнату, рядом... и кричал им оттуда «колдуньи! колдуньи!»... выста­вив свою старческую голую жопу!..

У него внизу было много книг... и наверху, в другой баш­не тоже... у его сестры Марии-Терезы... я вам об этом еще расскажу... в главной башне другого крыла замка... Поль де Кок... Дюма отец и сын... Мюрже63... теперь его интересовал только Поль де Кок... мне это рассказала Изис... а после этой беготни на четвереньках он просто падал и часами ле­жал на боку с совершенно красными ягодицами, высунув язык... этому грязному старикашке нравилось мучиться... но при этом он не хотел лишать себя хорошей жратвы!., эта нижняя кухня, что рядом с Ля Вигой, работала только на

121

А вот фрау Кретцер утащила все наши карточки, хоть эти билетики стоили немного! но все же чуток маргарина... и две­сти грамм leberwurst*... я говорю Лили:

— Забери их у нее! мы займемся этим сами!., у них долж­на быть бакалея здесь... или в Моорсбурге!.. намекни ей как-нибудь потактичней...

За Лили я спокоен, она никогда никого не обидит... и ей, соответственно, никогда ничего не отдадут... если ей не уда­стся, тогда попробует Ля Вига... пока пусть все остается как есть!., дождемся Харраса!.. хватит ему пировать с этим злоб­ным калекой, Изис и уланом... я выскажу ему все, что думаю о гостеприимстве в этом Рейхе... а наш-то улан-ландрат тоже жрет тут на ферме... вроде, он говорит по-французски... правда, мы пока что этого не слышали! он не соизволил... а, вот ка­кие-то люди!., голоса... кто же это... да все!., и даже безногий с ними, его несет русский пленник, великан... безногий дер­жит его за шею, а свои два обрубка разместил вокруг его талии... безногий рассматривает нас сверху, удобно взгромоз­дившись на своего слугу... он обращается к нам по-немецки:

— Ну что, французы, как дела? Я сразу же отвечаю...

— Лучше не бывает!

Я не хочу, чтобы Ле Виган им что-нибудь сказал, они все уже немного навеселе... особенно ландрат... он впервые за­говорил с нами... по-французски...

— Так вы намерены прогуляться?

— Конечно, мсье ландрат! с вашего разрешения...

— Я не против!., не против!

— Вы уже осмотрели Цорнхоф?

— Нет, мсье ландрат!

— Баронесса вам все покажет!..

Тут же составляется план экскурсии... она сама нас пове­зет!., мы увидим великолепную местность!., все красоты Прус­сии... особенно знаменит огромный лес, единственный в Ев­ропе!., единственный лес из секвой!., гигантские деревья... три тысячи гектаров!., две лесопилки... эти деревья видны и издали!..

Действительно, их видно отсюда, очень далеко... эти фон Лейдены живут в полном достатке и, кажется, очень бога-

* Ливерная колбаса (нем.).

ты... настоящие сеньоры, владельцы огромных угодий... еда, что подают на mahlzeit, состоящая из теплой воды, не пользу­ется у них особой популярностью, да это и понятно! стоит только посмотреть на их животы! даже у безногого есть брюш­ко... я не хочу особо злить Ля Вигу, а то у него случится приступ ярости, как бы тогда не было хуже, чем в Баден-Бадене, нас отсюда выгонят... и куда мы пойдем?

— Я так счастлив, мой дорогой Харрас! не правда ли, Лили, не правда ли, Ля Вига? чудесные секвойи! шестьдесят метров высотой! я уже видел подобные леса в Калифорнии, но я не знал, что они есть и в Европе!..

— Вы увидите!., вы их сами увидите, Селин!., для баро­нессы это будет настоящим удовольствием!..

Я замечаю, что этот Зиммер напудрен, даже губы накра­шены, и ногти ухожены... может быть, он немножко педе­раст?., конечно, это не мешает ему делать все, что нужно со своей baronin... чистые извращенцы встречаются очень ред­ко, у большинства из них много детей, они все образцовые отцы и деды... этот Зиммер был весь в перстнях, на одном — огромный кабошон, на другом — печатка с его гербом и аметистом, а на мизинце — большая камея... и еще у него было три железных креста... похоже, он верующий, у него на шее цепочка, на которой болтается крест... потом я узнал... все они были настоящими толстосумами... я думаю, они бы прекрасно нашли общий язык с беженцами, но только с та­кими же зажиточными, как и они, такими, как Карбуччиа64 например, или Галлимары, или Лавали65, но на кой им сда­лись истощенные доходяги, вроде нас, которых уже давно надо было повесить!., настоящий железный занавес суще­ствует только между богачами и нищими... а в среде богачей никаких идейных разногласий не бывает... зажравшийся на­цист, обитатель Кремля, администратор Гнома и Роны, в сущности, прекрасно находят общий язык, они обменива­ются женами, цедят один и тот же скотч, гуляют по площад­кам для гольфа, торгуют теми же вертолетами, вместе от­крывают охотничьи сезоны, завтракают в Гонолулу, ужинают в Сен-Морице!.. и насрать им на остальных!., всю эту ме­люзгу! пусть эти несчастные отбросы общества, собиратели окурков заткнутся и не вякают! это все, чего они от нас хо­тят!., то же самое думали про нас и эти четверо, включая калеку, восседающего на спине гиганта... стоило им только на нас взглянуть, как на их лицах появлялось что-то вроде

123

гримасы... но пусть они мне хотя бы скажут, как зовут этого геркулеса... — Николя!

Ну раз уж они к нам вышли, то давайте... заодно осмот­рим и хлев... мы снова идем с ними через парк... меня всегда утешает, когда я наблюдаю, как людям удается извлекать пользу из любых революций, войн и катастроф... обделывать наилучшим образом свои дела и устраиваться со всеми удоб­ствами... все рушится?., ну и что?., такова жизнь!., проходит месяц!., год... оп!.. и вот вы их снова встречаете! благодаря различным махинациям, они устроились в тысячу раз лучше и комфортнее, чем раньше... представляю, что будет после атомной войны!., кругом будут ползать муравьи, термиты, валяться жуткие останки! а кое-кто с комфортом разместит­ся где-нибудь у Килиманджаро, в подземных галереях, обо­рудованных кондиционерами... private! вот здесь, к примеру, мы видели этого великана Николя, раненого пленника, при­бывшего с берегов Каспия специально для того, чтобы всю­ду носить безногого! похоже, фон Лейдены ни в чем не нуж­дались! Николя тоже!., он находился здесь не для того, чтобы служить назидательным примером для остальных... а вот мы предназначались специально для этого, как и Яго!., этому носильщику-санитару, вероятно, полагался двойной раци­он!., я ждал, когда мы выйдем из хлева, чтобы поговорить с Харрасом с глазу на глаз... только бы он меня не послал подальше!., но он, кажется, тоже собирался мне что-то ска­зать!., причем срочно!., он уводит меня в другую гостиную... я здесь еще не был... есть на что посмотреть... стиль Людови­ка XV... не так уж плохо... шесть окон выходят на равнину... вдалеке небольшой пруд, тот самый, что виден и от Ля Виги... а там — гуси... еще гуси... и еще один пруд, заросший трост­ником...

— Эта равнина простирается до самого Урала, Селин! вы представляете?

Он мне это уже говорил...

— Да, до самого Урала... но Берлин все-таки ближе!., вы услышите звуки бомбардировок... и увидите, как там все пы­лает!..

— И как скоро?

— О, дней через восемь... десять!., а вот здесь вам ничто не угрожает!

— Вы так считаете?

— Цорнхоф их не интересует!., по нынешним временам он настолько незначителен, что на него даже бомбы жалко!

— Думаете, им на нас даже бомбы жалко?

— Именно!., и на фон Лейдена, и на мадам, и на ее отца... и даже на Кретцеров...

— Кажется, у старика есть сестра?

— Да, она живет в другой башне... ее можно увидеть только по воскресеньям, в церкви, за органом... правда, теперь все меняется, я уж и не знаю, может, она изменила свои при­вычки... но одно точно не изменится никогда: она не выно­сит своего брата... риттмайстера! и калеку тоже! да и Изис!

— Ладно, Харрас, я все понял, бомба нам не грозит, но как бы нам не протянуть ноги от такой кормежки!

— Верно подмечено, Селин! очень верно!., но здесь вам все же лучше, чем в Париже!., не забывайте об этом!., никог­да не забывайте! конечно, по всем этим людям: Кретцерам, ландрату, папаше фон Лейдену, сынку, сестрице, барышням из бюро, — по всей этой шайке просто веревка плачет... так вы думаете! естественно!., но вам все равно здесь лучше, чем в Берлине, и это главное! весь Берлин скоро запылает!

— Харрас, не думайте, что мы жалуемся!., нам вполне хватило бы тысячи калорий, но в этом супе их не больше трехсот...

— Я понимаю, к тому же фрау Кретцер забрала у вас кар­точки...

— Вот именно, Харрас!

— Я выскажу ей свое мнение на этот счет, а потом пого­ворю с Изис, и все уладится!

— Я не особенно доверяю мадам фон Лейден, возможно, она еще хуже, чем сын или даже отец... пленные тоже не лучше... конечно, все они ненавидят друг друга, но в одном они явно сходятся: мы для них — худшая разновидность че­ловеческого отребья, и это просто ужасно, что нас до сих пор не повесили!

— Вы так думаете, Селин?., они вам об этом говорили?

— Харрас, если бы я всегда ждал, пока мне что-нибудь скажут, то мы все уже давно бы протянули ноги...

— Вы правы, мой отважный друг... но что же делать? здесь у вас хотя бы есть крыша над головой, а во Франции

125

— Они на ножах!., я в этом не сомневаюсь!., уверяю вас!., но вы-то сами ведь ни в чем себе не отказываете, даже в ожидании, пока все развалится!., а это уже что-то!..

— Вы правы! но все не так просто, поверьте мне, колле­га!., все эти люди доносят друг на друга, плетут заговоры!., интригуют!., и не только пленные! все деревенские жители!., и bibelforscher'bi тоже!., думаю, даже гуси!., и коровы!..

— Вероятно! но на кого они доносят? и кому?

— Да всем!.. Адольфу Гитлеру! в Канцелярию!., если чего-то не существует, они это придумывают! ведь придумал же кто-то так называемые «чистки»? каково, а?., да ведь так не только в Цорнхофе, так всюду в Германии!., в двадцати!., тридцати тысячах таких же деревень! и во Франции то же са­мое!., антибоши!.. «чистки»! здешний ландрат многих арес­товывает... но чтобы повесить всех, кто этого заслуживает, просто деревьев не хватит!., жаль, что кролики не умеют го­ворить! пленные устроили на них настоящую охоту... двоих расстреляли на прошлой неделе... я вам уже сказал, этого ландрата добрым не назовешь, но добрый он или злой, роли не играет, просто он понимает, что его ждет, он далеко не глуп, поэтому мстит заранее... когда вы будете гулять по Цорнхофу, никогда не заходите в дома, даже если вас будут приглашать... особенно если вас будут приглашать... немцы-то они, конечно, немцы, немецкие семьи... мужчины на фрон­те, сражаются... но, на самом деле, большинство здесь сла­вянского происхождения, два поколения уже живут здесь, и в душе они так и остались славянами... они все нас ненави­дят, будь то поляки или русские... арабы ведь тоже умирают за вас, это ваши лучшие солдаты, но при этом они вас нена­видят... уверен, что римские гладиаторы ненавидели Рим!., ландскнехты ненавидели своих капитанов... они постоянно воевали за ту или другую религию, но сами они ни во что не верили!., они часто воевали с другими ландскнехтами, таки­ми же ворами и бандитами, как и они, только из других деревень!., иногда даже из тех же!., смелость, готовность уме­реть ничего не доказывают... психологи смешны, моралисты постоянно ошибаются... существенны только факты, но и они недолговечны... в данный момент ясно только то, что русские дойдут до Берлина и пойдут дальше... здесь они как

у себя дома, а вот мы — нет!., вы еще увидите местного пас­тора Ридера, он еще появится! он немец, но такой же анти­нацист, как и русские... у нас уже просто не хватает поли­цейских... как бы там ни было, но я вас предупредил, хотя опаснее всего для вас французские пленные...

— Харрас, мы к этому привыкли... к семейной вражде...

— Во всяком случае, вам нечего бояться!., ведь Крахт здесь!..

— Да, но какое зыбкое положение!..

— Точно так же чувствует себя и птица на ветке!

— Три птицы, Харрас!.. а как насчет зернышек? или с этим проблемы?

— Да нет! нет же! идите сюда!., все, что хотите, Селин!

Он ведет меня в глубь гостиной, шкафчик с двойной двер­цей... в стиле Людовика XV, розовый, с жемчужно-серым от­ливом... он широко его распахивает, а ключи дает мне... три ключа... три скважины... я вижу, есть еще другие замки... клак! клак!., он прав... мы ни в чем не будем нуждаться...

— Здесь есть все, не так ли?

Все доверху забито консервами... с другой стороны — бу­тылки и сигары... пачки «Нэви Кат» и «Кэмел»...

— Хватит на целый полк, Селин! можете брать все, что захотите, но ничего не говорите! никому!., как и они!., де­лайте, как они!

— Харрас, думаю, они сюда уже приходили!., конечно, у них нет ключей... но они все-таки наверняка попользова­лись...

— Немного, Селин, немного, я сам вижу... они знают, что мне это известно... все это из Португалии... ничего не вари­те... ешьте лишь ветчину, рийеты, масло... сардины... и все в своей комнате... как и они! пустые банки выбрасывайте по­дальше... когда пойдете гулять!

— За Урал?