Луи-фердинанд

— А теперь, сынок, пошли в избу!

Он не против... он пил только «бальзам»...

— Лили, подожди нас!

399

На улице мне бросается в глаза огонь... между замком и кустами... развели костер, под гусем, на вертеле... они уже не стесняются! ведь трогать гусей запрещено!.. «Приказ Рейха»... это откровенный саботаж!., но полиция это Крахт, а не я!., пусть себе жрут!.. Хьельмар мог бы этим заняться, но он далеко!., а мне поручено исключительно санитарное состоя­ние... лучше, я думаю, к ним и не подходить... держаться на расстоянии!..

— Nein! nein!

Мы не собираемся их расспрашивать... полоборота! я не особенно верю в эти nein! nein! но Крахт тоже придет!., а вот и он!..

— Все отлично!

Я подтверждаю!., он больше ни о чем не спрашивает... и тут же возвращается с нами... снег уже тает, настоящая каша... он в сапогах... вот и перистиль... гостиная... две графини спят там же, на ковре... мертвым сном... руки раскинуты, ноги тоже, вместо юбок одни лохмотья... что случилось?... спрашивает меня Крахт...

— Они стали жертвами насилия?

— Нет, они просто напились!., их мучила жажда... ужас­ная жажда...

— Их не рвало?

— Нет, еще нет!

— Они случайно не отравились?

— Нет... не думаю...

На самом деле, они просто дрыхнут после попойки... тихо, мирно... ну зачем они все вылакали так быстро? и при этом почти ничего не ели?., у этих дам нервы были на пределе, естественно, что алкоголь вызвал небольшой шок, особенно шампанское! они просто вырубились... Крахт замечает, что лучше бы положить их на диваны...

— Вы правы, Крахт, дамы должны располагаться в гости­ной!

Я ужасно устал, и морально тоже, но у меня есть на это право, я достаточно потрудился, черт побери, правда, несколь­ко иначе, чем эти две пьяные дамочки с задранными юбка­ми... ну вот, мы их переносим, за плечи и за ноги... обеих укладываем на диван... Тулф-Чеппе приоткрывает один глаз...

— Доктор!., доктор! вы про меня не забудете!.. Оранже­рея!.. Оранжерея!

— Нет! нет мадам! клянусь вам!

Она снова засыпает... даже пьяная она не забывали про Тюильри... я обещал ей отправиться туда, как только мы вер­немся... и также на улицу Сен-Пласид... почему именно на эту улицу?., но я же поклялся... а теперь они обе дрыхли... конечно! так быстро напились?., короче, поймали кайф... у Крахта это могло бы вызвать подозрения... это же отчасти ненормально...

— Ля Вига, а ты что об этом думаешь?

Он тоже сидит рядом со мной... подняв нос вверх...

— Не только стены, смотри!., потолок тоже! взгляни, ка­кая трещина!

Ничего удивительного, но потолок поехал только со вче­рашнего дня...

— Ля Вига, ты прямо как древние галлы!

Браум!.. я не думал, что до такой степени... кусок штука­турки... даже два куска... отваливаются!., теперь взрывы все ближе... причем не только со стороны Берлина, с Севера тоже... кажется... во всяком случае, мы уже ходили к избе... теперь очередь Крахта идти туда!., наступает ночь... мы все же не­много поели, нам не на что жаловаться... может быть, вко­лоть ревизору еще одну ампулу?., о, он меня еще разбудит!., начнет стонать... наши две знатные дамы, каждая на диване, вздыхают... я прислушиваюсь... они храпят... а мы даже и не собираемся искать местечко поудобнее... мы просто собира­емся лечь, вот и все... этого достаточно!., я замечаю Ля Виге...

— Как ты думаешь, древние галлы спали?

Но как раз в тот момент, когда он собирается мне отве­тить.... рррр!.. слышится шум мотоцикла... и еще одного... рррр!.. в парке, там!., потом еще ближе... на перистиле... сей­час посмотрим!..

— Слушай, что это?

В Цорнхофе нет мотоциклов... по крайней мере, мы их ни разу не видели... так что это?., целых два... рррр!.. они приехали за нами?., нам лучше не показываться... это нем­цы?., русские?., англичане?., они не заходят... снаружи доно­сятся голоса... теперь все ясно... это фрицы!.. Крахт спуска­ется вниз... он должен с ними поговорить!., я прислушива­юсь... я кое-что понимаю... они из Берлина... чего им надо?., они говорят так отрывисто, так хрипло, что почти вызывают у меня желание выйти, чтобы понять, в чем дело... а, другое рррр!.. еще сильнее!., и лязг железа... гусеницы... думаю, это бронированный автомобиль... и сразу же Харрас, его голос... ошибки нет, это он! прямо скажем, он заставил себя подо­

401

— Heil Харрас!.. heil, Боже мой!

Да, это он!., и бронированный автомобиль! наконец-то наш висельник здесь!., я тут же на него набрасываюсь!

— Харрас! проходимец! я представляю вас к награде! паль­ма и крест! не знаю, как нам удалось здесь уцелеть! эти ваши скоты уже успели здесь перебить друг друга!., теперь нам пора в отпуск!., к вам в отпуск! подлечить нервы!

Я его рассмешил... оооа! мы всегда его смешили... я смот­рю на него, он похудел... похудел, однако кое-что осталось!., он в два раза больше, чем я... но он совсем не грустный, нет! этот человек не способен грустить... должно быть, он слиш­ком много путешествовал?., я ему это говорю... спрашиваю его...

— Нет!., нет, старина!., у нас были небольшие неприят­ности... много! тысяча неприятностей!., гораздо хуже, чем здесь, старина!., хуже! вы мне не верите?

Я понимаю, что Грюнвальда больше нет... ни телеграфа... ни большого bunker'a... ни финских коллег... ни барышень машинисток... все это было сдуто, сметено, сожжено!., капи­туляция!., две ночи!., всего за две ночи! пффф!.. он изобра­жает и жестикулирует... пффф! мы, наверное, видели даже отсюда?., конечно! наблюдаем каждый вечер!., практически каждый день!., пффф! пффф!

— А как Лиссабон? Спрашиваю я...

— Нет больше Лиссабона!... все тамошние главные сани­тарные врачи тоже задают себе вопросы... кто?., что?., как?., оооа! смешно!., я тоже!., последний вирус холеры уже ис­треблен!., сомнительная ветрянка в Бейруте!., семь случаев проказы в Дакаре!., и все! а в войсках?., ничего!., ни у рус­ских, ни у турков... штатские, военные, все вакцинированы, Детуш, это конец!., во Франции уже даже алкоголиков не осталось!., только один случай белой горячки в Тулузе!., мой бедный коллега, теперь война победила чуму!., даже безум­цы выздоравливают!.. Дюрер уже устарел! оооах!.. все нужно переделать! вы помните его четырех всадников? все они вак­цинированы, вакцинированы! это же санитары!., санитары! у этой войны нет никаких причин кончаться! дезинфекци­

онный Апокалипсис! теперь, коллега, пора переходить на пращи!., на арбалеты!., секретное оружие?., пфуй! ооаа!..

Снова самодовольный смех! но он вооружен до зубов! черт бы его взял! я вижу! два маузера! и еще три гранаты с ручками! теперь моя очередь смеяться!..

— Вы тоже собираетесь обратить их в бегство?

— Кого?

— Да русских же!

Он, по крайней мере, не пытается подсластить пилюлю...

— Где они, как вы думаете?

— А, их войска?., довольно близко... я так думаю... это вполне вероятно... я этого не отрицаю...

Ученый, Харрас, он видит вещи такими, как есть... ника­кой «пропаганды»...

— Где они теперь?

— Уверен, что уже во Франкфурте-на-Одере!

— Русские? -Да!

Я так и окаменел... мы здесь неплохо устроились... хоро­шо все же быть в курсе дела... они обломились не только с тифом и холерой... с татарами, кажется, тоже... Франкфурт совсем недалеко!..

— Харрас, кстати, по поводу вашей книги... Он уже забыл...

— Та, что мы готовили...

— Ах да!., ах да!

— История франко-немецкой медицины! Он вспомнил...

— Я к ней даже не притронулся!., не из лени, но у меня не было ни минуты! ни днем! ни ночью!

— Я знаю... знаю...

— Досье там... посмотрите! у стены... пачки!.. Пачки трясутся...

Он смотрит на досье... ооаа! как это смешно!., о, но я тоже люблю пошутить!

— Харрас, пусть русские приходят!., у нас для них даже избы есть!., мы подготовились! а в избах дамы!

Кстати, нужно сходить на них взглянуть... я спрашиваю у него, он не против... он ничего нового здесь не узнал!., ему лучше меня известно, что произошло... похороны... убийства... он ничего мне не сказал, но, кажется, совершенно не удив­лен... вид у него добродушный... я бы даже сказал, пресы­

403

— Вы знаете, Харрас...

О, не стоит!., он меня останавливает...

— Ну да!., ну да! мои бедные друзья! вы просто оказались в чрезвычайных обстоятельствах!

Он успокаивает меня! ему нас даже жаль... мы достойны сожаления, вот и все!., нас пора оплакивать!., да! да! и в за­вершение всего ооооах!.. мощнейшее! мы думали, что опус­тошили шкаф, а на самом деле, мы к нему и не притрону­лись... он по-прежнему полон!., я сомневаюсь?., ах я сомневаюсь! Харрас идет туда, встает на четвереньки... вы­пятив свой огромный разноцветный зад... забавно, в такой позе он напоминает хамелеона... он вытаскивает! доску! и вот!., что за изобилие бутылок здесь скрывается! и ветчина, и сосиски! и еще четыре корзины шампанского! есть чем накачать целые орды... русская армия может приходить!., людям из деревни об этом кое-что известно... Харрас знает, что им известно, ему на это плевать!., с ним шесть СА... даже восемь... а как насчет?., охраны избы?., нужно об этом пого­ворить... начнем с Крахта!.. он зовет его... и вот я слышу!

— Крахт!.. Крахт, слушайте!., все bibelforscher'bi предате­ли, трусы и педерасты... никогда не доверяйте этим людям!., пошлите туда двух СА!.. если кто-нибудь будет дергаться: птаф! сразу стреляйте!., не раздумывая! вы меня понимаете? зато эти ЫЬеРи прекрасно делают гробы... разве я не прав? ска­жите?

— JaL ja! Мсье Oberarzt!

— Теперь заставьте их перенести все туда!., все это! туда! Все — это по меньшей мере двадцать бутылок «красного»

плюс две корзины Mumm... и три здоровенных банки ветчи­ны... плюс невероятное количество банок гусиного паштета! и рийеты... есть чем поправить здоровье!., целый магазин delikatessen!

— Пусть они не экономят! я хочу, чтобы все было съеде­но! завтра привезут еще!., но только пусть они не выходят!., иначе птафф! птафф! Крахт!.. вы меня поняли?

— Конечно, мсье Oberarzt!

Теперь он разберется со мной!., он выглядит весьма вну­шительно со своим здоровым маузером, фанатами и бинок­лем... в полном обмундировании он, как я вам уже сказал, в два раза толще, чем я... даже очень похудевший... к тому же его каска, плащ, сапоги все раскрашены, разрисованы, зеле-

;ным, желтым, красным... камуфляж... ЫЬеГи тоже раскра­шены, в зеленый, желтый, красный... но они для того, чтобы их лучше было видно издали!., поди пойми!

— Мой дорогой Детуш, это еще не все! кажется, сюда приезжал судебный следователь... Untersuchungrichter! ах, про­изнесите это слово! доставьте мне такое удовольствие!

Я произношу...

— Оооа! а как его имя? вы знаете?

— Понятия не имею!

— Рамке! а вы знаете, чем он занимался при Гинден-бурге?

— Да, я знаю! ревизор мне говорил: он был дамским па­рикмахером...

— Точно! на Gegnenstrasse... Meisterfrisor... в салоне Да-наи...

— Мой дорогой Детуш, это не все! хватит заниматься пустяками! берем инициативу в свои руки!., вдвоем! стол!., два стула! сейчас увидите!., как работает нацистская адми­нистрация! коллега, сейчас я вас скомпрометирую! вас рас­стреляют!., скоро!., или те! или эти!., оооа! вы же придержи­ваетесь тактики выжидания? не так ли?., кроме того, вы еще и паникер?., оооа!.. ну, ладно, хватит!., будем посерьезнее!., стол!., стол!., давайте!

Где мы возьмем стол... разве что стол для пинг-понга?., он зарыт в куче тряпья... торчит ножка! а, одна ножка!., он хватает ее... вытаскивает... силен... и оп! ставит этот стол туда! я рассказываю ему, что наши две дамы Тулф-Чеппе и Ма­рия-Тереза собирались поиграть в пинг-понг... настоящие девчонки!., но в поисках ракеток они подняли столько пыли, что им пришлось выпить... пили все, что попадется, и в та­ком количестве, что в результате проблевались... а потом сва­лились и захрапели!..

— Этого мало, коллега! мало! мне нужно, чтобы они спа­ли, как младенцы!., так нужно! нас ждут еще всевозможные потрясения...

Он опасается... он прав... Крахт возвращается из избы...

— Сделано?

— Так точно, мсье Oberarzt!

— Они едят?., выпивают? Изис тоже?., и девочка? О малышке он не подумал...

— Детям нужно молоко!., много молока!., здесь есть все!., все, что нужно!., сходите к шкафу, Крахт, я ведь достал все запасы, и как же вы, аптекарь, забыли про молоко?.. Skandal!..

405

еще один skandal!.. оооа!.. вы увидите там банки... с концент­рированным молоком... самым лучшим!., это не ersatz!., швей­царское молоко! пусть принесут десять коробок!., но увы! следите, чтобы все не выпила мамаша!., или другие!... роди­тели, охваченные скорбью, ужасно падки до молока!., осо­бенно они любят концентрированное швейцарское молоко!., я схожу проверю сам! я знаю Изис фон Лейден... й знаю Кретцеров!

Он имеет в виду Тулф-Чеппе и Марию-Терезу, валяю­щихся вверх ногами среди занавесок...

— Обыкновенные пожилые женщины, пьяницы, болту­ньи... не опасны... нет! синильные жизнерадостные алкого­лички! в отличие от других!., как вы думаете, Детуш?

— Конечно, Харрас!

— Ах, вы согласны!

— Да, Крахт!.. еще одно! приведите ко мне этого русско­го Николя?.. вы знаете, ведь это я привез его на ферму... я за него в ответе... его ранили под Орлом, он потом работал на подхвате, в моей машине «скорой помощи»... я его выхо­дил... и вот еще! ваши два очаровательные соотечественни­ка! их тоже нужно предупредить!

— Леонара?.. и Жозефа?

— Именно!

Я вижу, ему все известно, хоть он и был далеко отсюда, не знаю где...

— Это не займет много времени, коллега!., вам еще не знакома наша система «blitz»?.. прогрессивная! по самой сути!... руководство людьми! о, это очень просто!., очень про­сто! вы сами увидите!., как это делается по-немецки!., проду­манно и быстро!., я вам покажу... сами увидите... садитесь!., все это очень по-бошски, продуманно! но быстро! побеж­денным раньше перерезали горло, не так ли!., это очень про­сто! банальность! вам все это известно, коллега!., а теперь появилась еще и русская система!., варварство!., я!., вы! зав­тра!., оооа!

Как это смешно!

— Позже им уже не перерезали горло! нет!., отправляли в рабство!., на строительство Пирамид!., позже на галеры!., не так ли?

— Конечно, Харрас!

— Так вот, в этом и заключается наша революция!., про­думанная и ускоренная!., конец рабству побежденных! сей­час вы увидите сами и, надеюсь, оцените! прямо сейчас!., мистика национал-социализма! руководящие убийцы!

Он зовет...

— Крахт, приведите Жозефа... и Леонара... и Николя! Он спрашивает меня...

— Все они убийцы!., не так ли коллега?

— Кажется, так!..

— Введите их втроем, Крахт! Вот и они...

— Ах Крахт, мне нужен переводчик!

Крахт подумал и об этом... у дверей стоит bibel... он будет переводить...

Входят Жозеф, Леонар... потупившись!., они смотрят на стены... и на пол... а Николя смотрит на нас прямо в лицо... наконец-то пришел в себя... но Харрас обращается не к нему...

— Вы, Леонар! послушайте меня!

Леонар не решается даже взглянуть на нас...

— Леонар, вы мне нужны!., уверяю вас: вы мне нужны!., но внимание! вам прекрасно знакома работа в хлеву... на ферме... со скотиной... в силосных башнях... не так ли, Лео­нар?

Леонар кивает, но ничего не отвечает...

— Ну же! давайте! скажите мне: да!

— Да, мой полковник!

— Вот и прекрасно! вы будете управляющим!., управляю­щим здешним хозяйством: будете отвечать за скот и за пер­сонал! вы меня поняли?

— Да, мой полковник!

— Если дела пойдут плохо, то вас расстреляют, Леонар!

— Да, мой полковник!

— А теперь вы, Жозеф!.. вы будете приглядывать за поля­ками и пленными! за садами и кухней!., ясно?., если дела пойдут плохо, вы будете повешены!., вам ясно, Жозеф?

— О да, господин президент!

— Бежать бесполезно, танк и СА останутся здесь, вас сразу поймают!., теперь вы оба управляющие!., и вот вам первое

407

— Для какой упряжки?

— Подготовьте их! прямо сейчас!

Крахт все понял... для большой повозки, в которой обычно возят свеклу... да, но не просто так!., сперва нужно подко­вать коров... а это Леонар умеет!., я тоже в курсе... подковы должны быть без «шипов»... Ля Вига мне поясняет... он в этом разбирается, когда-то он был чем-то вроде агронома...

— Сейчас же!., прямо сейчас!

Они выходят все втроем... забирают с собой фонарик... два фонарика... все нужно сделать поскорее!., скоро уже один­надцать часов...

— А теперь, дорогие друзья, ваша очередь!

А нам что нужно делать?., я вижу, наверху все продолжа­ется... все те же «крепости», «крепости»... над Берлином! за­чем?., ведь там ничего не осталось, он же сказал... но тем не менее, раздаются взрывы... это подтверждают наши стены... привычка? рутина?., не хочу даже искать объяснений...

— Вы не против? зайдем к нему?

Он стонет, мой ревизор... в другом конце комнаты...

— Guten abend! добрый вечер! как ваши дела?

Я представляю его... Reichsgesundheits и т.д... ревизор очень польщен... но он не может встать... даже и не пытает­ся... но как он об этом сожалеет!., о, как он сожалеет!

— Nein! nein! bleibt! лежите! лежите!

Я рассказываю про его перелом... и о том, что мы спасли его!., что проститутки бы его прикончили... а как они обра­ботали другого...

— Другого?

— Риттмайстера!

Ему известно... ему известны все обстоятельства... мои рассказы его просто забавляют... но я ничего не могу сделать для ревизора!., возможности нет!..

— У вас нет лекарств!

— Нужен морфин...

— Конечно! конечно!

— Два кубика...

— Боюсь, на сегодняшний вечер этого не хватит... ему предстоят волнения!., он будет руководить!., я назначу его директором! вашего четвертованного ревизора!., да коллега! да! директором Dienstelle! вторым человеком после Бога!., ему больше не придется никуда ходить, он сможет проверять счета,

ею кассу!., это же его мания!., прямо здесь!., а остальных отправим к чертям!., пусть не волнуется!..

— Вы имеете в виду Кретцеров?..

— Да!., и Изис фон Лейден!

— А что с графиней Тулф-Чеппе?..

— Превосходно! посадить их всех в повозку!., я обо всем договорился!., путь следования продуман... Росток... Штет­тин... Данциг... нацистская администрация!., все делается быстро и хорошо! продумано до мелочей! вы увидите сами, дорогой коллега!., никаких случайностей! все спланировано заранее! тщательно! а Николя!.. мой пленный Николя!.. оооа!.. вы ведь знаете, я вам рассказывал... я подарил его калеке... а он утопил калеку в навозе... своего доброго хозяина!... оооа! это нормально!., вполне нормально! угнетение, порыв, осво­бождение!., вам это известно!., порыв к освобождению, это нормально! главный врач Геринг, вы скоро с ним познако­митесь, очень тщательно изучал поведение русских пленных... он исследовал такие случаи... «освобождение, порыв»...

— Геринг?

— Не толстый, не Герман!., нет!.. Вернер Геринг, психи­атр!., о, этот вполне умеренный, рассудительный, никогда не несет бред!., он будет рад с вами познакомиться, он гово­рит по-французски... гораздо лучше, чем я!., он написал боль­шую научную работу по-французски в Париже, у Дюпре...

И снова смеется... ооа!..

— Очень тонкий клиницист, Вернер!.. вы его увидите!

— Значит, вы отправляете в Кенигсберг?., всех!., всех! этих дам вместе с сопровождением?

— Вот именно!., через Штеттин, по берегу Балтики... вы представляете? как там хорошо жить... вы там не были? леса!., волки!., медведи!., зайцы! оооа! они вас к себе не пригла­шали?

— О да!., да!., всех!

— Вы съездите позже... если хотите!., действительно ог­ромный замок! вы не поверите, она его даже не обошла! она не знает свой замок! а что там за леса! а что за снега!., лисы!., орлы!., и партизаны тоже! русские!., очень много!

— Харрас, я думаю, вам уже все известно!

— Не все, но достаточно...

— А кто такие эти напудренные люди, которые были здесь?

— Ооа!.. ничего себе!., так они и сюда пробрались?., но это ничего не значит...

— А проститутки из Моорсбурга?

409

— Они уже в Гамбурге!.. Гамбург горит!., там хуже, чем в Берлине! они же собирались туда, не так ли?., все проститут­ки Германии хотят отправиться к англичанам!..

— А вы коллега, на север! ваша навязчивая идея: Дания... но в Дании тоже партизаны!., вы в курсе? озлобленные!., но в конце концов, это ваша идея!., а я не могу ничего для вас сделать, в отличие от Геринга! у него ведь есть печать!., вот такая печать!..

Он показывает мне... в ширину своей ладони... да, ог­ромная печать...

— Он все может, Геринг, генерал Геринг!., и даже боль­ше!., вы увидите!., бум! вот так!

Он изображает генерала, как тот ставит печать...

— Администрация! бум!., генерал медицинской службы, Геринг!., он мой большой друг!., вы его увидите!., вовсе не такой болтун, как я!., нет!., очень умный психиатр! уравно­вешенный! рассудительный!.. Крахт!

Подбегает Крахт...

— Все в порядке?., es geht?

— Да!., да!., они работают... думаю, все будет готово...

— А как наш раненый, коллега?.. По-моему, должен спать...

— Он получил свои четыре ампулы...

— И две дамы тоже?

— Мария-Тереза? Тулф-Чеппе?..

— Я уверен, что они спят, но, боюсь, недостаточно крепко... Действительно, не стоит забывать про шум... мы уже к

этому привыкли, но тем не менее!., паркет... стекла... все!., слышны взрывы, кажется, они приближаются и распростра­няются... по равнине... каскадами!., начиная издали... Хар-рас прав, ревизор спит не очень крепко, скорее, просто дрем­лет... он ничего не понимает, ведь он не говорит по-фран­цузски... ну а дамы?., конечно, мы не так уже много говорим, но все же... поэтому я предлагаю...

— Я сделаю им еще по два кубика?., но как бы их не стошнило!

— Это не имеет никакого значения!

— Тогда они проспят до завтра...

— Тем лучше... M ария-Тереза остается здесь!., она у себя дома, так что даже ничего не заметит!., а другую просто от­несут!

- Значит, морфий!., я ввожу... сперва ревизору... а потом пвум дамам... одним и тем же шприцем... и одной иглой... Харрас это замечает...

— Морфинисты никогда не кипятят свои шприцы... од­нако абсцессов у них практически не бывает...

Я с ним совершенно согласен! я рассказываю, что, когда плавал врачом на «Шелле», мне пришлось как-то за одну ночь сделать больше двухсот уколов... одним и тем же шприцем!., ни одного абсцесса!., тогда еще случилось кораблекрушение! ну раз уж пошли ужасы, он тоже рассказывает мне, как од­ному пленному в Краснодаре ему пришлось делать ампута­цию, прямо вживую, без хлороформа... там был полный зал русских пленных...

— Харрас!.. вы прямо как Амбруаз Паре155!

— О, русские — это особая порода людей, коллега!., жи­вотные и те жалуются, а они почти никогда!., и кроме того, вы знаете, о чем они меня просили? раз уж я там оказался?., чтобы я вырвал им зуб!., два зуба!., помимо этой ноги... у них ведь практически нет дантистов...

Ле Виган слушает нас, хотя наши рассказы его не осо­бенно интересуют...