Луи-фердинанд

субмариной... однорукий сержант должен знать... я немного ■ подремал, но все равно не терял бдительности... и правиль­но... вскоре через бойницу уже забрезжил рассвет...

— Вставай, Ля Вига!

Нечего тут разлеживаться!., я сталкиваю его с соломы, он встает, идет за мной... еще очень рано, вот и хорошо! то, что нужно! а теперь быстро вниз! на перистиль, и в путь!., матро­ны видят, как мы проходим... эти шлюхи не спят... занавес­ки шевелятся... значит, на нас смотрят... и еще гуси, целых два стада гусей... куак! куак!.. а вот и церковь... и в двух шагах Tanzhalle... их мотор еще не работает... однорукий бре­ется, мы застали его врасплох... «тсс! тсс!» говорю я ему... я хочу поговорить с ним, но так, чтобы никто не слышал... он делает мне знак: повар вышел!., ладно!., тогда приступим!

— А вы не знаете, поезда по-прежнему ходят? поезда из Ростока?

— Три раза в неделю! Наконец хоть кто-то знает!

— А где остановки?

— В Моорсбурге и Ростоке!

Ладно, достаточно!., теперь нужно все объяснить...

— Я спрашиваю это ради моей жены... ей так хочется увидеть море... она же совсем не знает Балтику... и Ля Вига, кстати, тоже!..

— О, perfekt! превосходно! хорошая мысль!

Он так считает!., спасибо! спасибо!., мы жмем ему руку и уходим... Ля Вига интересуется...

— Что тебе понадобилось в Ростоке?..

— Сам увидишь, приятель!., ты все увидишь сам!., только помалкивай!..

— Это ты сам придумал про Балтику?

— О, это одна из моих идей!

— Да уж, идей у тебя хватает!..

— Можешь не сомневаться!

! И мы снова отправляемся в путь... хозяйки уже у дверей... гуси роются в лужах, но уже не куакают... а вот! замок... мы щришли!.. быстро обернулись!.. Лили спрашивает, что слу­жилось...

— Ничего! но я тебя хочу кое о чем попросить!..

Она согласна, но сперва нужно ей все объяснить... я не кочу, чтобы это слышал Ля Вига, он же говорит во сне! в дверь стучат... это маленькая горбунья...

— Mahlzeit friihe!

313

Она пришла сообщить, что наш mahlzeit уже готов!.. — Ладно! ладно! пошли!

и все!., теперь держись! ожидается что-то новое! замеча­тельное!., по «приказу Kommandatur!»... цыгане устроят для ~-ас праздник!., и мы все туда отправимся!., на вечер песен и ■плясок в Tanzhalle!.. официально организованный... «Сила яерез Радость»... для поднятия нашего духа... там считают, что наш моральный дух понизился... а им в Канцелярии до всего есть дело!., ну а наша Кретцерша все знает!., до малей­ших подробностей!., все цыгане будут в оборках, а цыганки в платьях с воланами!., народные танцы! и все, чтобы только нас развлечь!., поднять наш дух!., барабаны, кастаньеты, ги­тары!., фрау Кретцер представляет все в лицах, чтобы нам было понятней... остальные уже даже боятся смотреть в ее сторону... так она, чего доброго, и сознание потерять мо­жет... это уже случалось с ней пару раз... почти как после эпилептического припадка... и хотя все здесь присутствую­щие — секретарши, бухгалтерши — освобождены от воин­ской повинности, и вроде бы, им опасаться нечего, так как I они надежно защищены, но они, кажется, все равно побаи­ваются Крахта... а вдруг она снова примется ругать фюрера f под его же собственным портретом... опять начнет... и тогда | получится, что они над этим смеются, а это может закон­читься очень плохо... о, но она уже, кажется, полностью ут-f ратила над собой контроль! ей хотелось рассказать обо всем i еще более подробно!., муж напрасно тряс ее за локоть!., все это будет в Tanzhalle, сцену мы уже видели, то есть я видел: |не слишком большая, к тому же вся загромождена, но ее Iдолжны освободить... цыгане будут петь в шесть голосов, а их женщины, те, что чинят стулья, будут танцевать... в про-\ грамме — фанданго... кроме того, мальчики и девочки ис­полнят акробатические номера... и в заключение, специаль­ный сеанс «предсказаний будущего»... на картах, кофейной 1гуще и с помощью хрустального шара... а может быть, еще и {с совой!., однако наше будущее нам уже предсказали у нас в 'башне... причем довольно мрачное: тюрьму... следует отме-; тить, что подобная программа никому не казалась особенно забавной... «Силачерез Радость»... обычное официальное ме­роприятие... так что теперь смеялась только Кретцерша!.. она Продолжала давиться от смеха!., трясла стул так, что весь стол дрожал... а все стаканы сталкивались и звенели... и вдруг она вскакивает! прыг!., прямо к раме! под портрет Адольфа!., ©на хватает мундиры своих сыновей, отцепляет их и вопит «festspiel! festspiel!»... могу вам перевести: праздник!., празд­ник!., и вдруг падает... этого я и боялся... я уже видел ее в

315

таком состоянии... теперь она застывает в неподвижности... припадок закончился... оба мундира у нее в руках... в прош­лый раз ее подняли в комнату... и она пролежала там не­сколько недель как будто в летаргии... а вдруг это снова по­вторится?., но на сей раз никто и с места не двинулся, все остаются сидеть... они даже не смотрят на нее, распростер­тую под портретом Адольфа... но она-то прекрасно видит, что всем на нее плевать!., ах так!., ну, держитесь! и она начи­нает изо всех сил колотить в пол каблуками! обоими каблу­ками!., птам!.. птаф! ах, нам на нее плевать?., ах, мы над ней смеемся? а здесь и так уже все стены и пол трясутся от раз­рывов бомб... ну, так она сейчас еще добавит! птам! птаф! она даже задирает свою юбку, чтобы можно было стучать еще сильнее!., выше задирать свои ноги!., вранг! бранг!.. она готова разнести в щепки паркет! и тут еще ее юбка разрыва­ется сверху донизу!., рзз!.. теперь ее ноги обнажены!., она вне себя!., хватает свои мундиры под мышку и убегает... че­рез заднюю дверь... но никто даже и не пошевелился... одна­ко она почти сразу же возвращается!., она же еще не все сказала!., теперь она обращается непосредственно к нам!., «sie! sie! franzosen!» убийцы ее сыновей!., надо же было до такого додуматься!., неужели я еще кого-то убил?., да, ее любимых сыновей!.. Ганса!.. Курта!., это мы втроем, вместе с котом, их убили!., мы воры, предатели,,саботажники! это же совершенно ясно! очевидно! и к тому рке еще и убийцы! ее двоих сыновей! ну вот, теперь я еще и убийца... и так везде, во Франции, в Германии, всюду!., по сравнению со мной, Бугра — это лишь дилетант, Петьо — растяпа, Ландрю — жалкий подмастерье140, но этот-то всего лишь мочил дамо­чек... ну а мы втроем — дело другое, мы не только убили двух ее сыновей, но и вообще в ответе за все преступления! за разрушение городов... и железных дорог... за все беды Гер­мании!., вот и те, что явились ко мне на улицу Жирардон, все украли, потом помочились и сделали прочие свои дела, они ведь тоже мечтали повесить меня на моем балконе, что­бы весь Париж мог полюбоваться на самого ярого врага фран­цузов, продавшего линию Мажино... не случайно же мне посылали такое количество анонимок... когда везде и всюду вас считают виноватым абсолютно во всем... причем без осо­бых на то причин... поначалу вас это,удивляет, вам кажется, что это какой-то бред!., но потом до вас доходит... просто так нужно! вы виновны во всем?., ладно!., ничего не поделаешь! даже когда Курбвуа заполонят киргизы и все будут погребе­

' ков, да еще в военное время, не было ничего удивительного

i. в том, что эта сумасшедшая набросилась на меня с обвине­ниями... все-таки скорбящая мать... но теперь, через два­дцать пять лет, когда я уже у себя дома, в кругу семьи, о чем-либо подобном вроде бы и думать смешно... и тем не менее, меня обвиняют, и далеко не в мелких преступлениях!., «он убил свою мать!»... ну уж нет! так дело не пойдет!., я-то знаю, что за этим скрывается... они же все украли у моей старухи... совершенно уверенные в своей безнаказанности!., «он боль­ше не вернется!»... и тогда, на Монмартре, когда они выно­сили мое барахлишко, они тоже не сомневались, что я уже никогда ничего у них назад не потребую!., о, если бы меня хоть кто-нибудь услышал! но толпа — есть толпа!., шайка воров и грабителей... под предводительством четырех коман­доров... «ату его, черт бы его побрал! он никогда не вернет­ся!» такая же херовина и с моими литературными произве­дениями... «ну ни хрена себе дела! все твое и ваше — теперь мое и наше!., он никогда не вернется!., хапайте у него, пол­ная халява! вперед!... кабздец! бери — не хочу! никто не за­метит!., никто не узнает! он никогда не вернется!» конечно, тогда, в Цорнхофе, я еще ко всему этому не вполне при­вык — это только теперь я совершенно успокоился... а фрау

s Кретцер, и в самом деле, лаяла в припадке, как гиена!., ну а нас впереди еще много чего ожидало, например травля!., и вдруг она высовывает нам язык!., вот такой длинный!., и

• еще показывает нос!., ах, это уже и вправду смешно!., все сидящие за столом не могут удержаться и разражаются сме­хом! ну просто вылитые гиены!., в точности, как она! и ее

у. муж!., больше их уже никто не принимает всерьез!., кроме Крахта!.. она ему надоела! он требует, чтобы она удалилась! raus!.. raus!.. уже у дверей она издает звуки, как корова, кото­рая гадит... тоже весьма смачные и выразительные... raus! raus! довольно!.. Крахт встает и выходит... муж — за ним... они запирают ее на ключ... но она и за дверью продолжает подражать гадящей корове браум!.. влоаф!.. да нет!., кажется, это уже не она!., нет!., это не то! это уже доносится снару­жи!., с воздуха!., а стены так и вообще... такое впечатление, будто они икают... вокруг разрываются тонны бомб... все

317

неуклонно приближалось к своему логическому завершению... «полному уничтожению»!., ах уж наши грешки!., наши инт­рижки! и должен сказать, если я этого еще не говорил, на своей соломе, в башне, мы это тоже чувствовали, с каждым днем нас трясло все сильнее и сильнее...

— Hysterisch!.. hysterisch!

Вот и все, что он выдал... что она hysterisch... ну и что?... это и так известно!., а-а, у него есть еще что-то!

— Хочу сообщить вам, дамы и господа, что праздник от­меняется!., таков приказ ландрата! но зато завтра утром со­стоится большая прогулка... отправление отсюда, от перис­тиля... в семь часов утра... вместе со мной и со всей Dienstelle в полном составе!., приказ ландрата! все понятно?

Спрашивает он...

— JaL ja!.. ja!..

Секретарши, бухгалтерши, машинистки и мы втроем...

— Никакого цыганского представления!., возможно, чуть позже?., а завтра состоится большая прогулка! мы вместе с bibelforscher'aMH и цыганами отправляемся на работу: соби­рать ивовые прутья!., по приказу ландрата!

— Ja!.. ja!.. ja!..

Мы пойдем на равнину!., какое удовольствие!., собирать ивовые прутья!., в семь часов уже достаточно светло...

Он показывает нам приказ... точно... подпись: Simmer... Landrat... Moorsburg... печать...

— А что мы будем делать на равнине?

Я тихонько спрашиваю свою соседку-горбунью... столько народу, да еще и вся Dienstelle, отправляется на равнину... и все это только ради того, чтобы обломать сучья у трех... че­тырех водоемов!., а ведь ив и здесь хватает?..

— Да ладно, доктор! потом все прояснится!

А дело все в том, что нужно найти... вероятно... ritt-meister'a... его там видели... с нами будет жандарм...

— А где его видели? Интересуется Ли Вига.

— У Кирица!

Крахт подходит к нам... раз уж мы этим так интересуемся, он достает из кармана карту... разворачивает ее... вот это про-

,етор!.. есть, где разгуляться!., весь север Бранденбурга, вся наша равнина... я обнаруживаю Кириц на востоке... и вправду интересно... никогда бы не подумал, что на этой равнине так много прудов... маленьких озер... ручьев... обычно их и не видно... они скрываются во всевозможных впадинах, углуб­лениях... их невозможно рассмотреть даже с самого верху, из башни Марии-Терезы, никогда бы не подумал, сколько всего таит в себе эта долина цвета охры... ручьи... озера... а это естественные водоемы или же произведения инженерного искусства?., и где же тут может находиться наш rittmeister?.. может, провалился в яму со своей Блеэттой?.. или угодил в ловушку?., конечно, мы все отправлялись на сбор прутьев, однако у нас вполне могли быть и другие задачи!., у них же тут кое-где расставлены ловушки... наверняка, они об этом позаботились... у них ведь все было предусмотрено...

А ведь вся Фландрия такая... не дороги, а сплошные впа­дины...

Но я опять вас сейчас запутаю! хватит!., хватит!., я не буду рассказывать вам про войну 14-го года!

* * *

319

Равнина простирается до самых облаков... они считают, что он отправился на запад... а вот и нет!., мы-то видели... на юго-восток!., уж никак не к Кирицу... отнюдь!., верхом на Блеэтте... а может, он заблудился?., несмотря на свои карты и компас... или же перепутал Кириц с Берлином?., он же со­бирался отбросить русских и даже в этом поклялся... а вдруг русские уже в Кирице?.. это еще одна гипотеза... ну, ничего, нас же сопровождает жандарм, вот и посмотрим... не исклю­чено, что нас всех возьмут под стражу... и что это за идея — обследовать долину в поисках риттмайстера, который, ко всему прочему, может нас не узнать, а принять за татар?., ведь он же тогда начнет в нас палить! он и так уже тронулся!., осо­бенно после того как умер Яго... отправиться брать присту­пом Берлин и бить славян?., ну и дела!., кажется, Крахту что-то известно... но мы-то ему зачем?., вот и шел бы туда один... но спорить не приходилось, ведь туда посылали не только нас!., туда шли и bibelforscher'bi, и цыгане из кибит­ки, и вся деревенская шушера, и пленные... всего человек триста, не меньше... мы так долго себе все это представляли, ворочались в соломе и шушукались, что не заметили, как стало светать... Бебера — в сумку, каждому — по хлебу в котомку, вот и все сборы, даже не моемся, сразу же спуска­емся... я не ошибся, там собралось уже семей двадцать, и все ждали Крахта и жандарма... в том числе и эти, из кибитки... здороваемся! guten tag! heilL heil!.. так, чтобы все слышали!., вроде как обычная прогулка: поболтаем, поедим хлебца... да нет!., не часто предоставляется возможность прогуляться так далеко, да еще к тому же в такой компании... а что это еще за жандарм?., кажется, он из Штеттина... до туда же кило­метров двести, не меньше!., это чтобы мы особенно не рас­слаблялись!., а вдруг, очутившись на равнине, где-нибудь в районе Штерлица или Даша, кто-нибудь тоже решит сли­нять!., а если вдруг все разбегутся? со всеми ведь жандарму не справиться... а вот и он!., жандарм, feldgendarme, в сопро­вождении Крахта!.. да они не одни, с ними вся деревня: де­вушки с фермы, вольнонаемные рабочие, поляки и чехи, и все ЫЬеГи, вырядившиеся в свои полосатые рабочие робы, лиловые с красным... их, по меньшей мере, сотня... и дол­жен сказать, что этот жандарм из Штеттина чуть ли не стар­

320

ше нашего Rittmeister'a, тоже весь трясется, руки дрожат... а может, он тоже «в розыске»? сбежал из Штеттина?., старики же обожают убегать!., возьмите хотя бы Толстого!., закон­чить свои дни на какой-то случайной станции! а что сейчас вытворяет Хрущев!., он, кажется, готов закончить свои дни на первой попавшейся станции в subway'e141!.. Эйзенхауэр без конца пересаживается с самолета на самолет!., а Дал­лес!., постоянно сбегает из Нантера, и никто даже не может понять почему... зачем?., ищи ветра в поле!..

321

Ну а передвигаться «в цепочке» мне в своей жизни уже приходилось, и не раз... и на фланге, и в центре... правда в основном верхом!., в артиллерийских войсках в Мурмелоне и чуть позже, во Фландрии, мне случалось видеть, как целые батареи увязали в грязи по самые ступицы... ни туда-тни сюда...

с упряжкой из шести норовистых лошадей!., потребовалось вмешательство инженерных частей, чтобы при помощи ры­чагов и лебедок выкорчевать и орудия, и лошадей... а сколь­ко усилий прилагали несчастные клячи, вытаскивая эти же­лезяки, и не передать!., почва проседала, и пушки оказывались уже в самой настоящей яме... а однажды так увяз пеший фланг!., та! га! дам! целых четыре эскадрона вместе со свои­ми трубачами!., тарата!.. ти! тата! ти!.. лошади ведь прекрасно понимают рожок!., тата! ти!