Луи-фердинанд
жүктеу/скачать 1.97 Mb.
|
|
— Сходите-ка наверх, посмотрите, как там! приберитесь немного!., а я скоро приду!., только сделаю один укол!., сперва! Мне пришла в голову одна мысль... Revizor, наверняка, знает, кто такой этот бородач, судебный следователь... я стучу в дверь гостиной, вхожу — никого... кроме ревизора, лежащего на боку, на носилках... ничего не изменилось... ревизор говорит со мной... он меня видит... и спрашивает... — Untersuchung?.. следствие? — Ja! ja! Теперь моя очередь! — А кто этот толстяк?., dieser dicke?.. — Ja! ja! — Кто это такой? , — Раньше он был парикмахером... дамским парикмахе-ïpoM... на Gegmerstrasse... еще до Гитлера... он устраивал митинги! вы понимаете?., politik! — Nein!.. nein! Больше он может ничего не говорить, достаточно!.. — А как ваша рука? Я осматриваю ее... и его ногу... наверняка, перелом берцовой кости, нижней трети... я сделаю ему небольшое приспособление с двумя шинами... он будет ходить... два косты-Кйя... конечно, это не бог весть что, но лучше, чем ничего... я объявляю ему... — Скоро будете гулять! spazieren! 377
— О, dankeL danke! Вдруг его озаряет!., опять мания преследования!.. — Die frauen! die frauen! женщины! Начинает он снова! ему кажется, что эти фурии вернулись! — Nein! nein! kaput! kaput! aile kaput! Я его успокаиваю..* брум! брум!.. для смеха!., я еще и имитирую взрывы бомб!., я знаю общее настроение... знаю, как надо с ними себя вести! чем хуже, тем лучше! — Я вернусь к вам до ночи, герр ревизор! брум!.. вы не голодны? hunger? — Ja! ja!.. очень!., seâir! Я принесу ему его похлебку... а если здесь будет этот тип, судебный следователь, дамский парикмахер, тогда посмотрим... со своим wehrmacht'oM... * * *
Как только я слез со своего матраса, первая моя мысль была: revizor!.. прежде всего, к нему!., мне было не трудно проснуться, я ждал рассвета... по правде говоря, было еще темно... «четыре часа» на моем хронометре... итак, вперед!., я спускаюсь, толкаю дверь, вхожу в гостиную!., никого!., ни бородача, ни часовых... а вот revizor, лежа на боку, что-то мне говорит... он сполз со своих носилок, пытаясь помочиться... лежит на паркете... и сразу же вводит меня в курс дела... — Они так сюда и не пришли, вы знаете... они ушли, наверное, испугались!.. - — Уехали на машине? — Nein! nein!.. zu fuss! пешком! sofort!.. мигом! ein!.. zwei! Он хихикает, пытается их изобразить, но ему больно... ein! zwei! строевым шагом!., я его поднимаю, снова укладываю на носилки... и спрашиваю его... — Чего они испугались? — Die frauen!.. женщин! У него мания!., никаких женщин уже нет... они далеко... его просто преследуют!., воспоминания об этой мясорубке!.. — Теперь они в Гамбурге! Пусть успокоится!.. Гамбург по меньшей мере в трехстах километрах... — Это произошло сегодня ночью? А как его нога?., и его ребра?., черепушка?., да, гораздо гше!.. только немного побаливает... встать? но как?., он не *ет снова себе что-нибудь сломать... нет! нет! я ему помо-Ру!.. я вернусь и принесу все, что надо... я принесу шприц и Попробую выправить перелом! но только пусть он не шевелится! — Вы сделаете мне больно? — О, вовсе нет!., но теперь я вас оставлю!., так нужно!.. — Вы пойдете на похороны? — Придется... придется... Ладно, я обнимаю его и выхожу... все уже в сборе!., по Меньшей мере, человек пятьдесят... bibelforscher'bi с лопатами, заступами... чуть ли не на час раньше, пустяк!., и мы тоже втроем, и Крахт... со своими фонариками!., я понимаю, 'что на кладбище все уже сделано, они копали всю ночь, эти рабы далеко не бездельники... и валить деревья, и обустраивать театр, и рыть могилы — они на все горазды, старательные, умелые, молчаливые!., сколько их?., я не знаю... я вижу гробы... три... сбитые, сколоченные... готовые к отправке, если так можно выразиться... бок о бок... на каждом имена... не имена! инициалы... красным... две большие Л и 3... без сомнения, ландрат Зиммер... на другом Л... фон Лейден?., калека... наконец большое Р... третий фоб... риттмайстер... чтобы их можно было опознать... теперь все строятся! по трое, как в немецкой армии... правда у этих на плече лопаты и заступы... и еще одна бригада, чтобы нести гробы... по .четыре — под каждый... постепенно светлеет, и я замечаю, что они надели на себя все самое чистое, свои блузы ;№ 1, в фиолетовую, красную и желтую полоску... башмаки Юже начищены до блеска, очень старательно!., где они на-ш время обо всем позаботиться?., я осматриваю нас... и аже Крахта!.. что касается одежды, это просто кошмар!., а едь у них положение тоже весьма незавидное!., они же всю очь рыли землю!., в трудолюбии, можно с уверенностью ;казать, с bibelforscher'a вряд ли кто может сравниться: юбой покажется бездельником!., ну, ладно, внимание! пота!., отправляемся! три гроба, один за другим... а следом еГи со своими заступами... за ними Ля Вига, Лили, я... ом Крахт со своими фонариками и револьвером в руке... : соблюдает осторожность, и совершенно правильно... ведь се эти рабы с лопатами и заступами запросто могут и сбе-ать... они, конечно, религиозны... но как же страх? они же КЮгут поддаться страху... панике... особенно если учесть то, 379
что над нами постоянно летают!., какой-нибудь «мародер» оторвется от остальных, спикирует прямо на церемонию, и все разбегутся!., тогда ни одного не поймаешь!., по пути к нам присоединяются остальные... пленные, работники... и еще многие другие, кого я даже не знаю... на кладбище будет целая толпа!., проходим мимо церкви... в этот момент я слышу из-за кустов звуки барабана... все оборачиваются... уже нескролько месяцев мы этого не слышали... Хьельмар, что ли, вернулся?., а потом пение, псалмы... что-то в этом роде... и пастор тоже вернулся?., сейчас мы все увидим... невозможно поверить, но это так! Хьельмар и пастор Ридер... конечно, это они!., один с барабаном, другой с песнями... где же они были так долго?., люди задают им вопросы, Крахт тоже... они не отвечают... хотя это точно они!., пастор уже не поет... нет... Хьельмар обернул свой барабан в креп... в три слоя!., и где он достал креп?., барабан звучит глухо... очень глухо... но мощно... дррр!... дррр!.. траур... теперь их можно рассмотреть при свете дня... пастор надел свои кружева... свой большой воротник с кружевами... его одежда вся черная, местами позеленевшая, выцветшая от дождя... а Хьельмар весь в лохмотьях, правда не больше, чем раньше... хотя, может, все же чуть больше... его брюки едва прикрывают колени, настоящий старый бойскаут... обувь вообще имеет жалкий вид, на одной ноге — ботик, на другой — туфля-лодочка... о, но зато портупея искупает все!., начищенная, блестящая... они хорошо выбриты, гораздо лучше, чем мы!., где они могли жить?., вот уже два месяца, как они отправились в бега... не разжирели, нет, но не такие уж и худые, видно, неплохо питались... а все хотят знать: где? но они ничего не говорят!., никому!., пастор поет, второй издает свои дррр... дррр... и все!., они пристроились к кортежу сразу же за ЫЬеГями с заступами... а пастор не только пел, он еще и нес под мышкой огромную книгу... само собой, Библию... хозяйки судачат между собой... мол, и тот и другой спятили... а ведь этот пастор, помимо всего прочего, отвечал за ульи... и все бросил!., покинул! пчелы улетели!., отъявленный трус и саботажник этот пастор Ридер!.. пусть себе продолжает петь!., они выкладывали все, что о нем думают, причем так, чтобы все слышали!., «honig! honig! мед!»... нет, его следовало бы арестовать!., вместе с сообщником!., повесить их тут же!., обоих!., honig! honig!.. и гробы не нужны!., «в яму!., в яму!»... и сейчас же, поскольку момент подходящий!., honig! honig! но все это, кажется, вовсе не волновало ни пастора, <ии второго... они были абсолютно спокойны... шли себе за гробами: один с барабаном, другой с псалмами... можно было подумать, что это тоже люди ниоткуда, почти как Ля Вига... ах, ну вот, готово!., пришли!., прибыли!., кладбище... изгородь... а с другой стороны — песчаный склон... и плиты... маленькие... высокие... имена... немецкие... только немецкие!., французов здесь нет, это не Феликсруе... я вижу яму... ну и яма!., глубина, ширина... туда можно было бы поместить гробов двадцать... и даже больше... bibel`и не спали!., оп-ля! гробы спускаются!., не проходит и пяти минут, как все засыпано!., ну и работники!., любо-дорого смотреть... пастор поет, потом открывает свою огромную книгу, Хьельмар поддерживает ее, исполняя роль пюпитра... пастор читает... декламирует... bibel`и тоже ни на секунду не остаются без дела... они продолжают суетиться, утрамбовывают землю, песок, прибирают... укладывают плиты... все столпились вокруг... а хозяйки все повторяют... и повторяют одно и то же... громко!., «свиньи! honig! саботажники!., трусы!..» причем, это относится и к Ридеру... и к другому тоже, к этому пюпитру... но тех это вовсе не задевает!., церемония окончена... bibel`и разравнивают комья... вокруг вьются целые тучи воробьев и синиц... все это потому, что разрыли землю... из-за червяков... нужно быть птицей, чтобы рассмотреть этих маленьких червячков... теперь все небо заполнено птицами!., для них это настоящий праздник!., тут и малиновки тоже!., и вороны, и чайки!.. Лили и однорукий сержант кричат «кышш!»... чтобы вороны улетели! пастор наконец кончает читать!., закрывает свою толстую книгу... а хозяйки все еще орут на него: «свинья! вор!., трус!»... дрр... дрр!.. дерр! Хьельмар снова берется за свой барабан, и они уходят... они поднимаются к березовому лесу, что над кладбищем... никто за ними не бежит! интересно, почему... Крахт считает, что не стоит... «kein sinn! никакого смысла!» а мне что, нужно больше, чем ему?., деревенские матроны все продолжают вопить jfchonig! honig!»... мол, ульи опустели... а этот пастор и та вторая скотина все забрали себе! и мы тоже ублюдки!., потому Что мы с ними тоже заодно!., прикарманили себе весь мед Цорнхофа! — Они там!., там! Показываю им я... они ведь видели пастора и второго!., так же как и мы!., под березами! так пусть отправляются туда!., бегут за ними!.. 381
bibel`ям уже все надоело, они хотят побыстрее вернуться в избы!., мы тоже!., а цыгане в свою кибитку!., должен сказать, мы втроем отстали от всех... Бебер в своей сумке, Лили, я, Ля Вига... Лили указывает мне вдаль, туда, за березовый лес, там другая равнина... пастор и Хьельмар... уже шлепали там по глине на север... у них, должно быть, свои планы... — Ты думаешь?., думаешь? — Неплохо бы нам тоже быть немного поизворотливей!.. По поводу планов... Ля Вига... черт!.. — Послушай, Ля Вига, ты больше ничего такого не будешь говорить? — О чем это ты? — Ну, что ты убил ландрата... — А я что, это сказал? — Да еще как! ты просто вопил об этом! и прямо при следователе! — Фердина! Фердина, ты болен! Ах, вот так номер!., за кого он меня принимает? он тычет в меня пальцем! щупает мне лоб! по его мнению, причина в этом, именно в этом!., он еще и смотрит на меня... крайне удрученный! — Ладно, Ля Вига, дружище, пошли-ка домой!., мне нужно посмотреть карты! — Будущее? — Да нет! плевать мне на будущее! нет! карты местности!.. — Должно быть, это просто великолепное зрелище! Не доходя до парка мы останавливаемся... на мгновение... и прислушиваемся... кажется, что-то слышно... звук барабана, на севере... совсем слабый... может, это они?., туман очень густой... они тоже могут прятаться где-нибудь в воронке... но я ничего не говорю ни Ля Виге... ни Лили... * * *
Эта церемония могла выбить нас из колеи... из нас троих именно Ля Вига казался мне самым дерганым... не более странным, чем обычно, но он косил... то на одну стену... то на другую... — Ля Вига, не волнуйся!., все кончено!., больше ничего не случится! — О нет, Фердина!.. много всего!., много!., ты просто не можешь понять, ты же болен!.. . Дело в моей голове!., он снова показывает на мою голову... теперь он считает, что повредился я!., именно!., у него <уже не осталось никаких сомнений, он уверен... ' — Нет! нет! Фердина! они вернутся! Кто это «они»?., лучше с ним согласиться!., и пусть не двигается, полежит на соломе... — Тебе не кажется, сынок, что они могут оставить себе ■свой mahlzeit?.. и свою похлебку?., все эти личности? Мы пока можем себе позволить сидеть и не дергаться... у нас есть еще остатки искусственного меда и полбуханки... сегодня вечером или завтра утром наведаемся в Tanzhalle... — Ты не против? — Да, но как же Бебер? Это правда! для него ничего нет... горбунья уже давно не приносила рыбу, и у нас больше не осталось ни карточек... ни leberwurst'a... несчастный котяра уже давно голодал!., одно утешало, что этот ландрат уже не сможет его прикончить!., теперь ему самому нужно будет защищаться, чтобы его не сожрали черви!., ублюдок! а какой наглый!., мы видели, как его опустили в землю с его большим Л, написанным красной краской... до встречи на том свете... — Ладно, Ля Вига... давай займемся похлебкой! Жизнь — это каторга, от начала до конца, стоит тебе хоть ненадолго расслабиться... и раз! все начинается снова... все забывается, все проходит, время делает свое дело, но вот что касается каторжных работ, пардон мадам, от них вам никуда не деться!., они опять с вами! и еще более изнурительные!., вы уже почти без сил, но они все равно вас настигают, наваливаются на вас, пригибают к земле, преследуют, давят всей своей тяжестью... — Ну так что, Лили, сходи-ка пока наверх! Я не верю в замки с привидениями... но все же я не хотел оставлять ее одну в этом закутке, полном крыс!.. — Ты не против? — Да!., да! — А как же вы? Я ее успокаиваю... мы скоро придем... мы ненадолго сходим в Цорнхоф!.. возьмем котелки с похлебкой, и оп! кроме того, на улице шум!., конечно, мы уже всем этим пресытились, но... все же... больше или меньше там самолетов?.. Мы оставляем Лили... я щупаю стены, больше или меньше они дрожат?., то же самое!., может, к северу все же чуть сильнее... по крайней мере, мне так кажется... правда, обла- 383
ка чернее не стали... я смотрю на Ля Вигу, он все так же косит... лицо, может быть, более напряженное, более удивленное... ему не так уж и плохо... вот мы и в парке... Лили — у Марии-Терезы, я надеюсь, она сможет потанцевать, если играть на пианино не запретили из-за траура... а на самом деле, кто же из них наследница?., наша селедка или Изис?.. ведь она же жена сына?.. Крахт мне все расскажет... я никогда особенно не понимал всю эту чрезмерную шелуху титулов... передачи состояния... по прямой линии, непрямой... плевать, это нас не касается! это исключительно их законы... в знатных Орденах... во всяком случае, верно одно: два человека умерли одновременно, или почти... значит, почти наверняка, должен быть семейный траур... в связи с которым, возможно, разрешаются только псалмы... а танцы? но одно я точно заметил... эта селедка, наследница она или нет, не особенно часто к нему приходила, только один раз спустилась, и он помер в одиночестве, этот граф Rittmeister... осторожная селедка! а он в это время откидывал копыта!., если я ее не встречу, то специально поднимусь к ней в башню, чтобы это сказать!., только так и нужно поступать с людьми, выжидать! выжидать и все запоминать, как можно точнее, а потом быстро!., рапира вперед, до самого эфеса! пригвоздить к стене!., оп! колите!., прямо в брюхо!., выпустите кишки!., чтобы брызги полетели! всюду кровища!., и дуйте в гобои, играйте на волынках! Оля-ля!., вы сейчас тоже подумаете, что я повредился... будете обвинять меня, как и тот!., таратата!.. возвращаемся к нашим похлебкам!.. — Сынок, давай подумаем!., а мы с тобой ничего не забыли?.. Теперь, когда я уже стар, могу точно сказать, что я всегда был серьезным... слишком! а вот другие просто невероятно игривы... но при этом они еще все такие наглые, чуть что — читают нравоучения!., достаточно одного аперитива, и они сразу возносятся!.. — Подумай, Ля Вига!., мы ведь что-то забыли! — Я знаю!., я знаю!., про ревизора! — Ля Вига, нам придется вернуться! — О, ты знаешь, все это не имеет ровным счетом никакого значения! Я его ни в чем не виню... и все же, нужно подумать... я присаживаюсь... а он остается стоять... далеко не жарко... снега все нет... кажется, это из-за бомб, нужно ждать сильных хо 384
лодов, но без снега... конечно, я с этим согласен, Ля Вига тоже... но даже когда я вот так сижу на корточках, я чувствую себя крайне усталым... однако ревизору от этого не легче!., я принял решение: бегом за похлебкой!., бегом?., хотя бы до bibele`й кое-как добраться... я надеюсь, что они там будут... хочу сказать, повар, и тот, второй... вот мы и на битумной дороге для машин... никого вокруг... кроме уток... и стада гусей... они нас знают, мы им уже надоели, они уже не бьют крыльями, а медленно переходят через дорогу... даже у гусей всему свое время, возьмем к примеру Капитолий, если бы варвары возвращались туда двадцать раз, гуси на них даже бы и не взглянули... и даже Приап, который так пугает девочек... вызывает зевоту у матерей семейств... ну а там, я думаю, мы уже успели надоесть всей деревне... даже у окон никого!., обычно там всегда шевелились занавески... можно подумать, что после похорон они сговорились больше за нами не наблюдать... я встаю... мы идем!.. Tanzhalle! может быть, в двухстах метрах... вокруг по-прежнему никого... такое впечатление, что все куда-то отвалили... в бистро тоже пусто, хотя этот их wirtschaft хорошо посещался... с завидным постоянством... этими людьми, что харкали на нас издали... а вместе с ними и хозяйка, местная Мадлон, рыжая, кажется, военная вдова... как я понял, настоящая фурия, анти-наци-стка, анти-фон-Лейден, анти-францозе и особенно, кажется, анти-мы!.. она называла нас «шайсбанде»... я вам даже не перевожу, не стоит труда... так вот, теперь там больше никого не было!., мы специально останавливаемся перед этим wirtschaft... ничего! ни одного плевка!., мы в полном одиночестве!., я спрашиваю себя... а может, и кухня bibele`й заперта? нет!., мы уже пришли... — Ну, как дела?., как дела? — Да никак! Лаконично... правда, сказать особенно нечего... они молчат... я передаю наши котелки... повар их наполняет... и tag! tag! чтобы мы уходили!., ладно!., пока!., на дороге по-прежнему никого... ни там... ни тут... ни одной матроны... гуси, вот и все... очень спокойные, сбившиеся в стаи... спят, головы под крыльями... безразличные... — Поторопись, Ля Вига! Я думал о нашем ревизоре... о нашем выжившем... не так уж я был в нем уверен! — Пошли!., пошли быстрее! 385
Я мог говорить сколько угодно! мы по-прежнему тащимся еле-еле, постоянно спотыкаясь... вот мы уже у деревьев... парк... черт! а приспособление для ревизора?., я же забыл... две деревянные палки!., это не особенно красиво, но в конце концов... я же обещал... попрошу у тех bibele`й в избе... да, они там! я спрашиваю у них... они берут палку... и обстругивают! как раз то, что мне надо... ножом... ладно!., как раз!., я замечаю, что они сменили костюмы, на них уже не блузы, а широкие плащи... зимний наряд?., и также другая обувка, огромная, наверняка, набитая соломой, по охапке на каждую ногу... мы уходим!., danke! danke! и сразу же в гостиную!., он уже мог спокойно помереть, дожидаясь нас... нет!., нет!., он там, очень приветливый... превосходно!., он не боялся «фурий»?., осведомляюсь я... о нет! конечно, нет!., вовсе нет! ведь эти «фурии» в Гамбурге!., разве я ему этого не говорил?., я что, уже не помню? а меня они разве пугают?., спрашивает он у меня... ну вот, дальше просто некуда! меня уже все буквально преследуют! наверно, я просто слишком легкомысленный, вот и все!., кажется, даже он считает меня психом! где это я видел «фурий»?., но я ведь не настаиваю!., превосходно!., продолжим!., у этого ревизора высокий моральный дух! так, а как же с приспособлением?., посмотрим ногу: красная и опухшая, очень большой отек... это будет не так красиво, но все же... — Лили! Лили! Пусть подойдет... — Крахт! Он тоже! — Два пакета ваты!., и три больших бинта... Крахт уходит... возвращается... готово!., теперь нужно его поднять и усадить... переносим его в кресло, устраиваем, но он не держится... он слишком страдает... он говорит нам, что не выдержит!., и однако этот раненый совсем не нытик, напротив!., лучше не настаивать, уложим его, пусть отдохнет... лежа на носилках, он уже не жалуется... я даю ему котелок... аппетит у него есть, он проголодался... это «приспособление для ходьбы» все же вызывает у меня сомнения... лучше бы он заснул... но в таком состоянии это невозможно... позже они его осмотрят!., другие врачи... — Вы думаете? — О да, конечно! — Какие врачи? — Там видно будет!., там будет видно! 386
Я не могу сказать ничего больше... опять он начинает волноваться... — Und die Kretzer? а Кретцеры? вы их знаете? Спрашивает он меня... — Я ведь ревизор! — Я знаю!., знаю! — Я должен проверить их счета! konto! konto!.. kassa!.. касса! Не то, чтобы он был обеспокоен, но ему нужно посмотреть счета... — Он уже пришел!., да! да! Кретцер!.. но вам лучше поспать! Пусть он больше не скачет!.. — Schôn! Schôn! хорошо!.. Тут он немного успокоился... и как раз в этот момент вспышки... брум! кррак!.. и довольно близко, мне кажется, у самого аэродрома... он снова обеспокоен! — Они часто бомбят? — Очень редко!., все реже и реже!., их всех сбили!., здесь же «необороняемая зона»!., flach!.. вы знаете? Чтобы поднять людям настроение, я ни перед чем не останавливаюсь, здесь, там, или в другом месте... порой достаточно одного слова!., если бы мы очутились в Аду, я бы назвал это «большой парилкой»!., и в результате я бы их всех заставил поймать кайф, они бы просили еще! разве они не просят еще войны? просто писают кипятком!., а сами блеют «мир! мир!»... лицемеры!., всех бы их в крематорий! это и будет! заключительным аккордом! И этот тоже меня достает своими счетами и своей kass'oft!.. пусть сперва разберется с котелком!., да, и еще два кубика ему, пусть поспит!., я даже не кипячу... на чем?., я прямо делаю инъекцию... он засыпает почти сразу, вот, я сделал все возможное... все же одно меня беспокоит... где Леонар?.. а Жозеф?.. но я не могу заниматься всеми!., а Бебер?.. мне кажется, я его слышу... он вздыхает... он не так уж молод... он прожил еще семь лет, Бебер, я привез его сюда, в Ме-дон... он умер здесь, пройдя через множество передряг, камер, бивуаков, пепелищ, обойдя всю Европу... он умер легко и грациозно, безукоризненно, в те утро он еще прыгал из окна... а вот мы просто смешны, настоящие прирожденные старцы!., я принял решение... «пусть спит! а мы поднимемся к себе!..» в наш закуток на башне!., а завтра посмотрим!., завтра... на рассвете... 387
Но єто завтра наступало очень долго... не могу сказать, что я нервничал... конечно нет!., но все же что-то я запомнил!., ровно в два часа ночи... я еще до этого взял у Крахта фонарик... смотрю на часы... Бебер урчит... а ведь он никогда не урчит... да!., снаружи кто-то есть!., на лестнице... сотрудник Dienstelle?.. они по ночам не выходят... сидят по своим комнатам, даже в случае тревоги... может, просто стены трясутся?., нет!., одна ступенька скрипнула... трещит!., другие скрипы... конечно, это ступени!.. Бебер снова урчит... придется туда сходить... я не могу разбудить Ля Вигу... крик!., еще крики!., не просто крики, вопли!., по всей лестнице... и тумаки!., влак!.. клак!., драка... над нами! на том этаже, где женщины-секретарши... о, да дело плохо!., там полно женщин... раздаются и мужские голоса!.. Лили, Ля Вига вылезают из соломы... они спрашивают меня, что случилось?., я ничего не знаю... там дерутся и вопят, вот и все... я открываю нашу дверь... я все понял!., там сражается весь разъяренный персонал... их этаж выдается в пространство... наподобие балкона... но они дерутся не между собой, а с двумя женщинами... я поднимаюсь и при помощи своего фонарика вижу все... я вижу двух женщин, которых они избивают, черт побери! они их тащат! кусают!., а те зовут «на помощь! hilfe! на помощь!» это Изис и Кретцерша! какого хрена они делали там, наверху?., сейчас они сбросят их вниз, через перила!., в пустоту!., что они там затевали?., а, нам уже кричат!., они собирались поджечь!., очень просто! доказательство — бутылки с горючей смесью!., мне оставалось лишь принюхаться... на всех ступенях, сверху донизу, от нижней гостиной до старбени на четвертом этаже... они хотели все сжечь? превосходно!., до самого верха, до Марии-Терезы!., четыре бутылки с горючей жидкостью... они разлили ее всюду... я не ошибся, когда слышал, как скрипят ступени... Бебер тоже... Изис с Кретцершей никогда не разговаривали!., они подружились ради того, чтобы все поджечь к чертям!., а сейчас они точно полетят сверху! вместе!., я ни слова не скажу, иначе мы тоже туда отправимся! появляется муж! увидев его, все орут наперебой!., бухгалтер... он им угрожает... чем угрожает?., я не очень понимаю... он же никогда не говорит громко, а сейчас просто вопит... о, Крахт!.. вот и он!., где он был?., пришел в халате!., он хочет знать... «они собирались поджечь!»... ему рассказывают и показывают три бутылки... он должен разобраться... обнюхивает одну бутылку... я поднимаюсь с ним на другой этаж... до самой двери селедки... 388
жүктеу/скачать 1.97 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|