Люси Истоки рода человеческого Перевод с английского канд биол наук Е. Годиной Москва «Мир» 1984 lucy

В самом деле, уровень К-стратегии, которого достигли современные антропоиды, угрожающе высок. Все они сохранились ныне только в самых благоприятных условиях, и численность их уменьшилась до опасного предела. Эта чрезвычайная уязвимость человекообразных обезьян не всегда заметна на фоне того вклада, который вносит в их исчезновение современный человек. Мы привыкли слышать, что мы уничтожаем человекообразных обезьян. Несомненно, это так, и все же деятельность человека — это лишь капля, перепол-

Оказывается, есть даже два таких различия. Низшие обезьяны — это, как уже говорилось, четвероногие существа. Антропоиды — потенциально двуногие. Низшие обезьяны по сравнению с антропоидами менее ориентированы в направлении К-стратегии. Детеныши рождаются у них раз в два года, а не в пять-шесть лет, как у антропоидов. Низшие обезьяны уступают человекообразным в отношении умственных способностей и несколько хуже заботятся о потомстве. Однако эти недостатки с лихвой восполняет более быстрое размножение. Современное благополучие низших обезьян, в большей степени ориентированных в сторону R-стратегии, позволяет думать, что К-ориентированные антропоиды зашли в этой стратегии слишком далеко.

Прежде всего из нашего обсуждения эволюции приматов должно быть ясно, что локомоцию человекообразных обезьян нельзя считать неэффективной: они живут в тропических лесах и проводят время на деревьях, лазая по ветвям и перебрасываясь с ветки на ветку, или же под деревьями, где могут ходить и сидеть, им нет необходимости быть хорошими бегунами. Такие признаки, как короткий позвоночник и полувыпрямленное положение тела, приобретенные ранее во время жизни на деревьях, не создавали для некоторых из них особого неудобства и на земле, пока леса были обширными и снабжали их необходимой пищей.

Таким образом, четвероногий способ передвижения, несмотря на свои очевидные преимущества, может уступить место — и действительно уступает место — другому способу, если это связано с новыми, более важными адаптациями. Повторим то, что было сказано в начале этой главы: бег — настолько эффективный способ передвижения, что отказ от него выглядит нелепой причудой. Но при рассмотрении общей стратегии выживания преимущества этого типа локомоции могут исчезнуть. Вот почему в миоценовых лесах стало возможным появление потенциально прямоходящих обезьян, ведущих наземный образ жизни. Чтобы понять, почему некоторые прошли этот путь до конца, нужно рассмотреть, каковы были у них другие жизненные потребности и способы их реализации.

Необходимо также учесть, что с самого начала кайнозойской эры

На этом уровне вступает в действие принцип положительной обратной связи, когда несколько элементов, взаимодействуя, усиливают друг друга. Если забота о потомстве — полезный признак, то отбор будет благоприятствовать его сохранению, так как самки с более развитыми материнскими качествами будут иметь больше шансов на успех в выращивании детенышей. Таким образом, существующая в популяции генетическая тенденция к развитию материнских инстинктов будет возрастать. Однако усиленная забота о потомстве требует также ряда других качеств. Матери нужен более высокий уровень умственных способностей, так как иначе она едва ли сможет обеспечить лучший уход за детенышами. А это означает развитие мозга, причем мозга не только самой матери, но и ее дочери, которая когда-то ведь тоже станет матерью. Вынашивание детенышей с крупным мозгом требует интенсивного потребления кислорода и переноса через плаценту значительного количества энергии, т.е. больших энергозатрат со стороны матери. Это связано с тем, что к моменту рождения детеныш с крупным мозгом должен быть достаточно развит, нужно, в частности, чтобы в основном закончилось созревание нервных механизмов. Детеныш ничему не сможет научиться, если с самого начала не будет обладать развитым мозгом. При врожденном недоразвитии мозга компенсации в дальнейшем уже не происходит. Поэтому за полноценное формирование детеныша ответ-

И наоборот: при меньшем числе детенышей приходится иметь более крупный мозг, чтобы лучше заботиться о них. Таков принцип обратной связи. Все тенденции взаимосвязаны, зависят друг от друга и усиливают друг друга.

В случае эволюции приматов мы имеем дело не с простой обратной связью, когда два фактора воздействуют друг на друга, а с многофакторной круговой системой, которая включает несколько взаимоусиливающих компонентов. Например, если у детеныша большой мозг, то ему необходимо время, чтобы научиться использовать этот мозг, прежде чем он лицом к лицу столкнется с окружающим миром. Значит, у него должно быть продолжительное детство. А в детстве лучший способ обучения — игра, предполагающая наличие партнеров и, следовательно, групповую социальную организацию. Но, чтобы стать членом группы, нужно усвоить основы социального поведения. А достичь этого можно лишь при определенном уровне умственных способностей. Таким образом, социальное поведение в конечном итоге связано с развитием умственных способностей (петля обратной связи), с продолжительным детством (еще одна петля) и, наконец, с энергозатратами матери и системой заботы о потомстве, обеспечивающей определенный уровень развития мозга.

Так выглядит замкнутая система обратных связей, все части которой перекрестно соединены. Например, если какое-то животное входит в состав группы, то время, необходимое ему для того, чтобы найти пищу, обнаружить близость хищника или подыскать полового партнера, может

— Подойдем теперь с другой стороны, — сказал Лавджой, — представим себе систему обратных связей без одного из ее существенных компонентов и посмотрим, что получится. Вообразите, например, детеныша шимпанзе, который вырос в лаборатории, лишенный возможности общения со своими сверстниками. Представьте себе, что он провел там детские годы, а затем, будучи подростком, попал в естественное сообщество шимпанзе. Он не сможет стать его членом, так как не будет знать, что он должен делать и как себя вести. Он не будет уметь прыгать и карабкаться на деревья, не будет знать, как нужно драться и как избегать драк, как следует вести себя по отношению к старшим. Молодой самец гориллы, выросший в изоляции, даже не умеет спариваться. Чтобы научить такую обезьяну нормальному поведению, приходится показывать ей соответствующие фильмы.

— Итак, — продолжал Лавджой, — существует целый ряд причин, объясняющих усиление К-стратегии. У позвоночных эта тенденция сопровождалась прогрессирующей специализацией. Лягушки более развиты по сравнению с устрицами, аллигаторы — по сравнению с лягушками, кролики — по сравнению с аллигаторами, мартышки — по сравнению с кроликами, антропоиды — по сравнению с мартышками. Более развитый мозг — меньшее число яиц — большая ориентация на К-стратегию.





— Разумеется, я не хочу сказать, что К-стратегия повышает умственные способности, но эти факторы, несомненно, связаны между собой. Поскольку умственные способности — явно адаптивная черта, понятно, что при подходящих условиях она может усиливаться. А эти условия для некоторых приматов, судя по всему, были вполне подходящими. Хотя мы располагаем только косвенными данными в виде ископаемых остатков, можно предполагать, что в миоцене человекообразные обезьяны достигли уже достаточно высокого умственного уровня. По-видимому, эти животные напоминали современных шимпанзе. Они ходили в полувыпрямленном положении, ловко манипулировали руками, имели более развитый по сравнению с низшими обезьянами мозг. Можно думать также, что у антропоидов миоцена была сильно выражена К-стратегия. Наконец-то мы достигли той точки в наших рассуждениях, когда можно вплотную заняться вопросом: почему в одной из линий человекообразных обезьян вы-


работалось истинно двуногое передвижение? Или, другими словами, какая связь между К-стратегией и прямохождением ?

Вопрос о прямохождении мучит антропологов уже целое столетие. Вскоре после первой находки яванского обезьяночеловека, сделанной в 1891 году, Дюбуа обнаружил бедренную кость, строение которой показывало, что ее владелец был прямоходящим существом. Однако ученые не могли поверить в сочетание столь примитивного черепа с прямохождением. Все думали, что эти две части скелета не связаны между собой: бедренная кость принадлежала сравнительно позднему человекоподобному существу и случайно оказалась рядом с черепом, ибо такое примитивное создание, как яванский обезьяночеловек, не могло передвигаться на двух ногах.

Это ошибочное представление пустило глубокие корни. Ему вновь отдали дань, когда Реймонд Дарт заявил, что детеныш из Таунга был прямоходящим существом. Даже в





60-х годах, много лет спустя после того, как мир был вынужден признать в австралопитеках прямоходящих приматов, антропологи все еще утверждали, что те передвигались шаркающей, неумелой походкой.

Большинство ученых пришли к согласию в том, что двуногое хождение, крупный мозг и использование орудий развивались параллельно. Для объяснения этого процесса был привлечен принцип обратной связи: каждый из признаков воздействовал на другие и усиливал их. Так, животное, начавшее использовать орудия, а с увеличением размеров мозга и создавать их, должно было часто переносить их с места на место, и это могло послужить стимулом для развития прямой походки. Освобождение верхних конечностей от локомоторной функции в свою очередь способствовало применению орудий и развитию мозга. Около двух миллионов лет назад, как утверждали сторонники этой идеи, была достигнута некая промежуточная стадия: мозг увеличился, но был все еще мал, орудия (судя по находкам из Олдувая) уже существовали, но были крайне примитивны — на нижней границе того, что вообще могло называться «орудиями», прямохождение (если считать, что этот признак формировался параллельно с двумя другими) тоже, — вероятно, находилось в процессе становления и не достигло полного развития.

В начале 60-х годов Шервуд Уошберн из Калифорнийского университета — исследователь эволюции и поведения приматов, достигший в то время апогея своей успешной карьеры, — высказал мысль, что ключ к прямохождению следует искать в способе локомоции шимпанзе и гориллы с опорой на межфаланговые суставы пальцев. Он считал, что этот способ был промежуточным шагом на пути к истинной бипедии, и отмечал, что следы его можно усмотреть даже в поведении современного человека — в позиции игрока передней ли-


нии в американском футболе или в положении человека, который наклоняется над столом, опираясь на костяшки пальцев. Уошберн полагал, что существенную роль в переходе от ходьбы с опорой на согнутые пальцы рук к истинному прямохождению играли орудия. В 1974 году он писал: «Способ локомоции и использование орудий являются друг для друга одновременно и причиной и следствием».

Обсуждались и другие преимущества прямохождения. Благодаря успешному изучению геологии и климата выяснилось, что австралопитеки, видимо, обитали на открытых пространствах, и стало очевидным еще одно достоинство вертикального положения тела: поскольку голова оказывалась выше, легче было заметить хищников в высокой траве.

Для Лавджоя, который только что окончил аспирантуру и интересовался всеми аспектами локомоции, в этих идеях было что-то неубедительное. Он не мог освободиться от представления, что гоминиды никогда бы не осмелились выйти в саванну, если бы они были плохими ходоками и только там могли научиться как следует шагать. Не будь они приспособлены для передвижения по саванне на двух ногах, они бы не пришли туда. А если бы и пришли, то не смогли бы выжить.

В результате Лавджой заключил, что, когда гоминиды переселялись в саванну, они уже ходили на двух ногах. Совершенствование этого странного способа передвижения не имело ничего общего с жизнью в саванне — а может быть, и с использованием орудий. Могли ли быть орудия существенным фактором, если, как предполагал Лавджой, истинное прямохождение выработалось задолго до их появления в геологической летописи?

Трудность состояла в том, что Лавджой не мог найти палеонтологических данных, подтверждающих эти идеи. Он отстаивал их в спорах со





своими коллегами, пользуясь чисто логическими доводами, но не имел успеха. Он занялся механикой локо-моции и изучил ее лучше, чем многие анатомы. Но найти «последнюю улику», т.е. ископаемые остатки, которые могли бы подтвердить его правоту, ему так и не удавалось. Самая древняя из хорошо датированных находок австралопитековых относилась примерно к двум миллионам лет. В это время австралопитеки уже могли хорошо ходить на двух ногах; по крайней мере так думал Лавджой, хотя другие не соглашались с ним. Для него было крайне огорчительно, что кости нижних конечностей австралопитековых не были достаточно хорошо представлены в коллекциях и он не мог доказать свою правоту. Поэтому он очень разволновался, когда в самом начале 1974 года я зашел к нему в кабинет, держа в руках, как я заявил, коленный сустав из Хадара возрастом в три миллиона лет.

Внезапно прямохождение сделалось на миллион лет древнее, чем об этом думали вчера.

— Быть может, так оно и было, —сообщил Лавджой группе слушателей из моей лаборатории, — но мы располагали всего лишь одним маленьким коленным суставом. Я сказал Дону, что он должен вернуться и найти для меня целую особь. Он согласился и привез Люси. Тогда я сказал: «Хорошо, а теперь добудьте мне несколько особей». И на будущий год он нашел «первое семейство». Когда я изучил эти кости, стало ясно, что они принадлежали существам, великолепно передвигавшимся на двух ногах. Теперь я мог уверенно идти вперед и попытаться выяснить причины прямохождения. Они не были связаны с орудиями. Найденные Доном костные остатки древнее любых известных орудий. Тогда я вспомнил о размножении и стал размышлять над «стратегией К».

В этот момент Лавджой обратился к одному из студентов.

— Ну, я бы постарался как-то уменьшить эту ориентацию. Низшие обезьяны — более процветающая группа. Нужно больше походить на них.

— Вы предложили бы вернуться вспять? — спросил Лавджой. — Встать на четвереньки и уменьшить объем мозга?

— Что-нибудь в этом роде.

— Вы не можете этого сделать. Система обратных связей не позволит. Она будет толкать вас в прямо противоположную сторону.

— Что же тогда делать?

— Может быть, нацелиться на самое слабое звено в цепи — низкую рождаемость? И увеличить число детенышей?

— Но ведь К-стратегия в своем крайнем варианте препятствует этому, — возразил студент. — Вы сами об этом говорили и приводили очень убедительные доводы насчет обратной связи.

— Хорошо, но, допустим, нам удастся что-то изменить таким образом, чтобы можно было иметь больше детенышей.

— Что, например?

— Способ передвижения: надо стать двуногим.

Этот неожиданный и казавшийся абсолютно нелогичным вывод привел слушателей в такое замешательство, что Лавджою пришлось еще раз сделать экскурс в историю. Он вновь вернулся к миоцену, когда человекообразные обезьяны процветали, и стал оценивать их образ жизни и способы передвижения. Некоторые из этих миоценовых предшественников были брахиаторами, другие — «четверорукими», третьи передвигались, опираясь на согнутые пальцы верхних конечностей, четвертые ходили на двух ногах. У всех была резко выражена К-стратегия. И сегодня все, за исключением двуногих существ,

Почему прямоходящие добились успеха, что сыграло в этом решающую роль? Ответ: им удалось избежать ловушки, в которую попали другие К-ориентированные виды, а именно — слишком долгих промежутков между последовательными родами, приводящих к очень низкой рождаемости у всех человекообразных обезьян. Как правило, антропоиды производят на свет каждый раз только одного детеныша. Пока самка носит его, кормит и присматривает за ним, она — как бы долго это ни было — не может иметь другого. Самка шимпанзе становится рецептивной (сексуально восприимчивой) только после того, как ее детенышу исполнится около пяти лет. Все это время она полностью занята выращиванием первого и не в состоянии обзавестись вторым. Физиологическая причина заключается в том, что выкармливание детеныша и забота о нем тормозят наступление эструса.

— Нужно было найти способ, — сказал Лавджой, — увеличить частоту рождений, уменьшить интервал между ними. Как можно этого достичь?

— Поскорее отделаться от первого детеныша.

— Не отделаться поскорее, — возразил Лавджой, — а заботиться одновременно о двух. Мать могла бы распределять свои усилия между двумя, а впоследствии тремя и четырьмя детенышами.

— Как ей это удастся?

— Она будет меньше двигаться, расходуя тем самым меньше энергии.

Кроме того, объяснил Лавджой, чем больше перемещений приходится совершать детенышам, тем больше опасностей подстерегает их: они могут потеряться, упасть с дерева, попасть в лапы хищникам. Когда мать переносит детеныша, он держится за нее либо она поддерживает его. Если она полезет на дерево, где растут зрелые фиги, и потянется за ними, она может уронить детеныша.

— Существует простое правило, — продолжал свои рассуждения Лавджой. — «Меньшая подвижность — уже адаптация». Если вы будете мало передвигаться, то сможете чаще рождать детенышей. Тенденция к большей частоте рождений так или иначе существует. Единственное, что ее сдерживает, — это неспособность матери обеспечить всех своих отпрысков надлежащим уходом. Мать должна быть уверена, что, прежде чем у нее появится второй детеныш, она сможет опекать первого до той поры, пока он сам не станет заботиться о себе. Ей легче это делать, оставаясь на одном месте, и тогда она может родить второго детеныша немного раньше.

В рассуждениях Лавджоя был один изъян, и мои студенты тотчас его заметили: «Увеличение частоты рождений ведет к новой проблеме. Требуется больше пищи — ведь мать должна накормить теперь больше ртов, — а добывать ее становится труднее из-за ограниченной подвижности самки».

— Я ожидал этого вопроса, — сказал

Лавджой. — По сути дела, вы говорите о том, что мать нуждается в большей помощи. Вы правы. Кто-то должен обеспечивать ее пищей. Вам могут сказать, что этого никогда не бывало, и укажут на павианов: они живут в саванне, как и гоминиды, но не делятся пищей. Или же приведут в пример шимпанзе, сказав, что они похожи на людей, но тоже не делятся пищей¹. На мой взгляд, чтобы разобраться в этом, нужно рассмотреть репродуктивную стратегию всех при-

Все эти изменения сопровождаются сдвигами в сексуальной активности (сектор 5). Длинной полоской представлен овариальный цикл у самок, в середине выделен период половой рецептивности. На схеме А вся сексуальная активность ограничена коротким временем. На последующих этапах этот период удлиняется и в конце концов становится независимым от овариального цикла (постоянная рецептивность самок, схема Г). Наряду с этим происходит изменение «семейных» отношений (сектор 6). На схеме А связаны между собой только мать и детеныши. На схеме Б намечается установление связей самец — самка, но они еще слабо выражены. На схеме

матов. Она варьирует у разных видов. Мы найдем здесь различные способы заботы о потомстве и разделения пищи. У мармозеток (группа обезьян Нового Света) тяготы, связанные с выращиванием детенышей, ложатся в значительной мере на плечи отца. Это экологическая адаптация. Мармозетки, маленькие подвижные животные, по-своему разрешили проблему рождаемости: они производят на свет и растят одновременно двоих детенышей. Из-за малых размеров тела и высокой активности эти обезьянки должны часто и помногу есть. Самка могла бы себе это позволить, если бы имела одного детеныша, а не двух. Поэтому





В самец уже выступает в роли родителя, происходит формирование семейной группы. На схеме Г таких групп несколько.

Все эти сдвиги происходят в условиях (и, вероятно, под влиянием) изменяющейся среды (сектор 7). Тропические леса, где жили и беспорядочно спаривались четвероногие антропоиды, постепенно уступают место редколесью и саванне. Круги в центре всех четырех схем отражают перемещение в поисках пищи и двигательную активность. Внутренний круг — центральный ареал группы, в пределах которого проводят время самки и детеныши. Внешний круг — границы территории, по которой перемещаются самцы в поисках пищи. На схеме А два круга почти совпадают, так как самки не получают от самцов пищи и

самцу приходится помогать ей. Он носит двойню на себе, пока самка добывает пропитание. Потом она возвращается и кормит детенышей. Так же обстоят дела у дурукули и некоторых других обезьян. Поведение приматов исключительно пластично. У них можно встретить все варианты распределения родительских обязанностей: на одном конце ряда основная тяжесть падает на самца, на другом ее полностью берет на себя самка.

— Итак, самец включается в цикл выращивания детенышей, — продолжал Лавджой. — Но здесь возникают другие проблемы. Самка нуждается в помощи, поэтому в группе должен

Существуют разные способы снижения агрессивности. Один из них состоит в уменьшении конкуренции за обладание особью другого пола. Этого можно достичь созданием устойчивых парных связей. Если каждый самец имеет свою самку — свой личный приемник для его генов, то ему не нужно ни с кем бороться, чтобы оставить свой след в будущих поколениях.

Как осуществить переход к такой организации? Во-первых, можно отказаться от признаков, рассчитанных на привлечение всеобщего внимания, от визуальных сигналов, набухания половой кожи, возбуждающих запахов, которые афишируют готовность самки к спариванию. Именно они вызывают у самцов приступы бешеной агрессивности. Если сделать так, чтобы только половина самцов реагировала на ту или иную самку, то число потенциальных соперников уменьшится вдвое. Для этого нужно, чтобы призывные сигналы стали более индивидуальными. Чем они разнообразнее, тем меньшее число самцов будет реагировать на одну и ту же самку. В конце концов это число может сократиться до одного. Другим самцам она не покажется привлекательной, и они будут ее игнорировать. Развитие специфических для данной особи стимулирующих систем называют эпигамной дифференциацией. Я называю это любовью.

Павианы не влюбляются — у них эти системы полностью отсутствуют, и самцы готовы спариваться со всеми самками, находящимися в состоянии течки. Справиться с этой взрывчатой ситуацией сообществу павианов помогает его иерархическая структура. Доминирующий самец (альфа-самец) добивается главенствующего положения в ожесточенных схватках с другими соперниками и сохраняет свою позицию путем постоянного устрашения и угроз. Он самый

Слушателям становилось ясно, что социальная кооперация у животных с высоким уровнем половой агрессивности и малой избирательностью в отношении полового партнера должна быть ограниченной. Введение устойчивых парных связей между самцом и самкой улучшило бы социальную гармонию. Самцы смогли бы ненадолго отлучаться, не теряя при этом шансов на репродукцию своих генов в следующем поколении. Появились бы возможности для участия самца, в выращивании детенышей и для разделения пищи, а в результате самка могла бы стать менее подвижной.

— Здесь опять-таки петля обратной связи, — сказал Лавджой. — Начнем с подвижности. Чем меньше подвижность, тем легче перейти к двуногому способу локомоции. Почему? Да потому, что раз вам не нужно быстро бегать и тратить на это энергию, можно заняться другими вещами, которые теперь важнее для сохранения вида. Например, такими, как доставка большего количества пищи, необходимого в связи с увеличением числа детенышей. Мы только что говорили об устойчивых связях в паре самец — самка. Если партнер передвигается на двух ногах, ему легче перетаскивать пищу, значит, возрастают шансы на то, что он принесет кое-что своей партнерше. Но она и сама находится теперь в лучшем положении.





При четвероногом способе передвижения она могла высвободить только одну конечность. Теперь у нее две свободные руки — одной можно нести пищу, а другой поддерживать детеныша. Последнее тем более важно, что детеныш гоминид теряет способность самостоятельно держаться на теле матери. Его ступни, предназначенные для ходьбы, утрачивают хватательную функцию, и он не может цепляться ими, а руки чересчур слабы, чтобы выдержать вес тела, да и сам он слишком беспомощен. Детеныш шимпанзе гораздо лучше справляется с этой задачей, но матери все равно приходится то и дело поддерживать его. В отличие от этого детеныши низших обезьян крепко цепляются за шерсть матери всеми четырьмя конечностями. У них нет другого выбора — мамаша совсем не придерживает их. Если детеныш, находясь на дереве вместе с матерью, разожмет свои цепкие пальцы, ему придется распрощаться с жизнью. Вот почему, увидев признаки прямо-хождения у гоминид, найденных Доном в Хадаре, я уже мог судить о некоторых особенностях социальной организации и стратегии размножения этих существ. Я знал, что детенышей нужно было поддерживать и что они требовали немалой заботы со стороны родителей.

— Все это прекрасно, — сказал один из слушателей, — но, мне кажется, с обратными связями у вас что-то не так. Если все зависит от всего, то что играет роль пускового механизма?

— Никакого пускового механизма нет, — ответил Лавджой. — Все происходит плавно и постепенно. Не забудьте, что речь идет об огромном промежутке времени, может быть, сотнях тысячелетий. Условия среды в разных местах несколько различны, поэтому не совсем одинаково и значение разных форм поведения. Важно и то, что речь идет о весьма развитых в умственном отношении животных. Они наблюдательны, могут подражать друг другу и даже эксперимен-


тировать. Разумеется, не в том смысле, что они рассуждают: «Ну, теперь я хожу на двух ногах, у меня освободились руки и я могу прихватить что-нибудь на завтрак для моей малышки». Ничего такого нет. Животное никогда даже смутно не осознаёт себя участником эволюционного процесса. Эволюция происходит путем незначительных сдвигов. Малейшее изменение в каком-то участке петли обратной связи, если оно выгодно, оказывает влияние на всю петлю.

Однако слушатели все еще были не вполне удовлетворены.

— Хорошо, но вы кое-что упустили из виду. Почему самец будет приносить самке пищу? Если это имеет столь большое значение, а у человекообразных обезьян такая практика отсутствует, то на каком основании вы предполагаете ее возникновение у двуногих существ?

— Я же говорил вам, что речь идет о сексе.

— Правильно.

— Так давайте продолжим эту тему. Все, о чем мы говорили, было связано со стратегией размножения. Вы начали понимать, что нельзя рассматривать локомоцию изолированно. Это одна из составных частей сложного механизма, направленного на выживание вида и включающего наряду с бегом, кормежкой и игрой детенышей также спаривание и социальное поведение. Мы видели, что образование устойчивых пар может уменьшить агрессию и усилить кооперацию между самцами. По сути, вы спрашиваете (это можно понять из вашего предыдущего вопроса), каким образом самец начал приносить пищу? Верно?

— Да.

— А что, если он симпатизирует самке?

— Именно это я и имею в виду. Несколько минут назад мы говорили об эпигамной дифференциации и соответствующих эмоциях, которые я назвал любовью. Единственная цель

— Но, — заметил один из студентов, — при большей половой избирательности уменьшается число самцов, интересующихся данной самкой, и, значит, снижается вероятность оплодотворения.

— Не обязательно, — возразил Лавджой. — Ведь интерес к ней определенного самца может увеличиться. Даже среди шимпанзе, которые обычно спариваются беспорядочно, встречаются отдельные парочки «молодоженов». Они бродят вместе несколько дней, пока у самки продолжается течка. Это можно считать началом эпигамной дифференциации.

— Ну и что же?

— Представьте себе, что каким-то образом самке удалось продлить период ее привлекательности для данного самца — что теперь она демонстрирует свою сексуальную готовность несколько дольше, что все большее значение в поддержании интереса самца приобретают ее постоянные телесные признаки, такие как шерсть, кожа, конфигурация тела, а значение сигналов, связанных с эстральным циклом, — запахов, набуханий — падает. Это уже похоже на то, что мы видим у людей. Подумайте


об этом. Мужчины и женщины сохраняют сексуальную привлекательность независимо от времени года. Среди млекопитающих это единственный случай. Почему люди таковы? Все молчали.

— Ну, ну, смелее. О чем мы только что говорили? Система парных связей, возникшая у ранних гоминид или прегоминид, была предназначена для того, чтобы закрепить интерес самца к определенной самке и обеспечить зачатие путем постоянного спаривания с одним партнером вместо эпизодического, связанного с циклом овуляции. Парные связи и разделение пищи не могут существовать одновременно с частыми драками и беспорядочной копуляцией. Возможна ли лучшая система отношений, чем та, которая заставляет самца постоянно возвращаться обратно к одной самке? А если он к тому же приносит ей пищу, селективная ценность такого поведения начнет быстро проявляться в увеличении доли его генов в генофонде популяции.

— Итак, никакого пускового механизма не было, — сказал я.

— Конечно, нет, — ответил Лавджой. — Я думаю, этот процесс происходил постепенно и, вероятно, занял немало времени. Он начался тогда, когда самка продолжала сохранять свою сексуальную привлекательность еще несколько дней после завершения эстрального цикла. Этот период понемногу удлинялся. В конце концов связанные с эструсом признаки перестали играть сколько-нибудь важную роль — у самки уже был целый арсенал средств, позволявший ей постоянно удерживать внимание самца.

И она должна была этого добиваться, так как ее способность к зачатию ограничивалась приблизительно тремя днями. Если бы спаривание происходило раз в две недели, вероятность оплодотворения была бы очень низкой. Но самка не могла с этим мириться. Ее задача состояла в





том, чтобы забеременеть сразу, как только появлялась возможность, выходив предыдущего детеныша, нянчить следующего.

— Вы утверждаете, — вставил кто-то из студентов, — будто двуногое хождение служит причиной парных связей, что в свою очередь приводит к разделению пищи, а это последнее — к более высокой рождаемости?

— Я не говорил о причинах. Это неверный термин. В системе с обратной связью причины не существует. Здесь действует принцип взаимного усиления. Я хотел сказать, что все эти явления имели место и оказывали влияние друг на друга, но не собирался выяснять, какое из них было первым. Я думаю, что этого никто никогда не узнает, так как ничего «первого» в отдельности просто не было, а все эти явления, повторяю, имели место. Доказательством служит тот факт, что мы с вами сейчас ведем этот разговор. Ибо мы — конечный результат. Сейчас я составлю таблицу основных различий в поведении между человекообразными обезьянами и гоминидами. Если кто-нибудь из вас сможет лучше объяснить их формирование, я буду рад его выслушать.


Гоминиды

Исключительно наземный образ жизни.

Передвигаются на двух ногах.

Парные связи, ведущие к образованию «нуклеарной» семьи.

Подвижность самок с детенышами ограниченна. Появляется возможность возникновения «дома».

Делятся пищей.

Начинают использовать и изготовлять орудия.

Мозг продолжает увеличиваться. Постоянная сексуальность. Забота о нескольких детенышах.

— Посмотрите сюда. Все эти признаки возникли больше двух миллионов лет назад. Они должны быть взаимосвязаны.

— Я все время пытался вам объяснить, — заключил Лавджой, — что нельзя ни с того ни с сего перейти на новый и притом довольно нелепый способ передвижения. Если мы хотим понять, почему Люси ходила выпрямившись, мы должны, не ограничиваясь только локомоторными способностями, рассмотреть все особенности ее образа жизни. Грубо говоря, она встала на ноги, чтобы чаще рождать детенышей. Но это была бы прямая причинно-следственная связь, а мы хотим избежать таких связей. Будет точнее, если мы скажем: при сложной специализации, слишком сильно ориентирующей животное в сторону К-стратегии, прямохождение — это способ уменьшить такую ориентацию.

— Или, — заметил я, — речь идет о животных с высокоразвитыми умственными способностями и социальными наклонностями, которые нуждаются в продолжительном дет-

Некоторые обитают преимущественно на деревьях, другие — главным образом на земле. Исключительно наземных видов не существует.

Не передвигаются на двух ногах.

Нет парных связей. За исключением гиббонов, нет «нуклеарных» семей.

Самки постоянно передвигаются в поисках пищи и носят с собой детенышей. Нет постоянного места жительства.

Не делятся пищей.

Использование орудий отсутствует или носит несистематический характер.

Мозг не увеличивается. Сексуальность только во время течки. Забота об одном детеныше.

— Да, да, все это так, — подхватил Лавджой. — Я только что об этом говорил.

— Я просто подвожу итоги, — сказал я. — Потому что, как мне кажется, вы упустили из виду одну вещь.

— Какую?

— Я принимаю ваше замечание, но речь в нем идет о другом. О более поздних этапах, которые связаны с орудиями и культурой как важнейшими факторами выживания и распространения человека. Без этих факторов мы оставались бы в тропической саванне — продвинулись бы немногим дальше, чем антропоиды. Мы сегодня говорим только о двуногом способе передвижения, т.е. о том, что произошло до того, как наш предок стал человеком. Орудия и культура начинают действовать уже после этого.

— Давайте подведем итоги. Я думаю, что гоминиды освоили двуногое хождение, когда еще жили в лесу, а не после переселения в саванну, хотя именно там они в дальнейшем обитали. Они пришли в саванну как двуногие существа. Благодаря вашим находкам, Дон, мы знаем, что переход к прямохождению произошел около четырех миллионов лет назад, а может быть, и раньше. И он был сделан без помощи орудий. Я думаю, что в основе изменения способа локомоции лежали в первую очередь сексуальные и социальные факторы. Освоив прямохождение, гоминиды могли идти, куда им заблагорассудится, — двуногая походка са-


ма по себе достаточно эффективна. Гоминиды могут двигаться весь день, как собаки. Конечно, в беге они проигрывали. Но, если им не нужно было бегать в саванне, они вполне могли там существовать. Вероятно, они пришли туда потому, что в лесу становилось тесно. Они теперь хорошо размножались, и им не хватало жизненного пространства, заполненного другими человекообразными обезьянами. В конце концов гоминиды переселились в саванну и через пару миллионов лет распространились на обширной территории.

Даже если осваивать не более 6-7 метров в год, через два миллиона лет можно заселить тысячи километров. Орудия, вероятно, способствовали этому процессу. Пользовались ли гоминиды орудиями с самого начала? Вероятно, не больше, чем это делают шимпанзе. Однако с освоением двуногой походки у гоминид появляется возможность лучше, чем раньше, переносить, держать и бросать предметы. В промежутке между четырьмя миллионами и, скажем, одним-полутора миллионами лет использование орудий превратилось из малозначимого фактора в основную движущую силу эволюции гоминид. С самого начала это не были использующие орудия обезьяны, как вы привыкли слышать. Это были обезьяны-новаторы, которые изобретали новые формы социального и сексуального поведения, перешли к прямохождению и в результате значительно увеличили скорость воспроизведения своего рода по сравнению с другими антропоидами. Им повезло — выпрямленное положение тела и освобождение рук от функции передвижения привели к дальнейшему развитию орудий и культуры, к увеличению мозга и в конечном итоге — к появлению четырех миллиардов живых существ, подобных нам с вами. Но все это побочные результаты единого процесса, который состоял в улучшении стратегии размножения.

Лавджой надел пальто. «Я бы ска-





зал, что появление человека стало возможным благодаря новациям в K-стратегии, а орудия усовершенствовали его. Они привели к возникновению Homo erectus, но не самого Homo».

После того как Лавджой ушел, студенты спросили меня, верю ли я в то, что он рассказывал.

— В целом да, — ответил я. — Хотя сам Лавджой не просит «верить» ему. Это слово такое же неподходящее, как и «причина». Как можно верить чему-то, чего нельзя доказать? Вы можете принять его объяснение как правдоподобное, если оно соответствует данным и кажется вам логичным.

— Но ведь вы верите в эволюцию.

— Да. Эта теория подверглась яростным нападкам и выдержала их. Она и по сей день остается логичной. В самом деле, чем больше вы изучаете ее, чем больше новых фактов узнаете, тем стройнее она становится. Может быть, теория Лавджоя тоже выдержит проверку временем. Тогда я в нее поверю. А пока что я могу принять ее как одно из лучших предлагаемых на сегодня объяснений возникновения бипедии.

Студенты поинтересовались мнением Тима Уайта.

— Вы меня знаете. Я не доверяю ничему, чего нельзя измерить. А из


менения сексуального поведения не оставили нам никаких ископаемых остатков. Но в целом я согласен с Доном. На сегодняшний день это лучшее объяснение. Я думаю, Оуэн прав, утверждая, что прямохождение развивается в условиях тропического леса. Трудно представить себе, чтобы ковыляющие гоминиды пришли в саванну и начали там учиться ходить. Встать на ноги и убежать от врага, когда вы едва овладели этим способом передвижения? Абсурдная идея.

— Что заставило гоминид переселиться в саванну? — спросил я.

— Я согласен с Оуэном, — ответил Тим. — В лесу становилось тесно. Не только потому, что там стало больше гоминид, но и потому, что сами леса исчезали. В плиоцене — а именно в этот период, по-видимому, все это происходило — площадь огромных миоценовых тропических лесов стала уменьшаться. Чего я не могу принять в теории Лавджоя, так это рассуждений о самцах, приносящих пищу самкам и детенышам. Я не понимаю, для чего это вообще понадобилось. Разве необходимость в переносе предметов, детенышей, пищи не могла послужить достаточной причиной для развития бипедии?

— Ты оставляешь в стороне рассуждения об эструсе, — сказал я.

— Да, я никогда не встречал окаме-нелостей с признаками течки.

5