Максим Калашников Глобальный Смутокризис Глава вводная вы еще не поняли, что случилось?

Западе тарифы таких ВИКов регулировались государством.

Но в конце 1970-х – начале 1980-х на Западе к власти стали приходить одержимые

рыночные фундаменталисты (ультралибералы-консерваторы), сторонники ухода

государства из экономики. Они решили, что ЭЭ-отрасль может стать полностью

рыночной и конкурентной – надо лишь создать условия для того, чтобы каждый

потребитель мог подключиться к той силовой станции, что предлагает энергию

подешевле. Ради этого, мол, надо отказаться от регулирования тарифов и разделить

энергетику на конкурирующие компании-генераторы и сетевые компании,

обеспечивающие равный доступ всем потребителям ЭЭ и ее производителям. А дальше,

мол, по Адаму Смиту – невидимая рука рынка все расставит по местам.

Красиво? На бумаге – очень. А в жизни это оказалось страшной по разрушительности

идеей. Причем везде – хоть на Тайване, хоть в Чили, хоть в США.

Пытаться торговать электричеством как биржевыми товарами (наравне с нефтью,

зерном или металлами) – это невероятное мракобесие плюс явная тупость.

Электроэнергетика не втискивается во фритредерские бредни полуторавековой

давности – ибо высокотехнологична. Невозможно обходиться арифметикой там, где

требуется физика ХХ века и алгебра. В отличие от зерна или нефти, электричество

нельзя положить на склад или придержать: его нужно потреблять немедленно. При

этом необходимо строго балансировать потребление и выработку тока, иначе система

начнет разрушаться, начнутся массовые, катастрофические по последствиям

отключения. Более того, генераторы силовых станций должны вращаться синхронно.

Здесь нельзя вот так просто отключиться от одной электростанции, чтобы

подключиться к другой: нагрузку нужно перераспределять и снова балансировать.

Любая попытка привить вот сюда рыночные отношения в либеральном смысле

выливается в создание громоздких регулирующе-торговых систем, что вздувают

тарифы в разы, во столько же раз снижая надежность ЭЭ-отрасли.

Далее: станции разных типов (атомные, тепловые, гидравлические) имеют разную

себестоимость энергии не из-за плохого или хорошего менеджмента, а потому, что у

них разное «горючее». Станции строились, исходя из того, что есть на месте –

уран, уголь или реки. И потому в прежней системе тариф усреднялся.

Умные эксперты еще в начале 80-х предупреждали, что ничего хорошего из

либеральной перестройки электроэнергетики не выйдет. Во-первых, потому, что это

очень дорогая отрасль. Строительство новой станции по затратам аналогично

строительству атомного подводного ракетоносца. Причем станция должна иметь запас

мощности, чтобы в момент скачка потребления ответить резким ростом генерации. То

есть помимо трех энергоблоков на станции должен наготове стоять четвертый. Кто

же будет строить новые станции, если есть риск того, что они не окупятся и даже

могут разориться? В жизни будет так: «конкурирующие» компании тихо договорятся

друг с другом и сообща поднимут тарифы, чтобы никто из них не разорился и окупил

вложения. Зато если надежность энергоснабжения отойдет на второй план, а на

первый выйдет прибыльность, владельцы станций и сетей начнут эксплуатировать их

на износ, снижая резервы мощности (их ведь дорого содержать!). А огромное число

компаний на рынке приведет к неуправляемости и сбоям.

Время блестяще подтвердило правоту умных.

Крах за крахом

Либералы потрясают опытом английского премьера Маргарет Тэтчер, которой удалось

создать конкурентный рынок электричества в Англии. Подчеркнем – именно Англии,

потому что Уэльс и Шотландия на подобную перестройку так и не пошли. В небольшой

(меньше Подмосковья) Англии потребитель действительно может выбирать из

нескольких электростанций-поставщиков: не понравились цены у одного –

подключился к другому. Область-то небольшая, ее буквально опутывают линии

электропередач, и густота проводов обеспечивает возможность конкуренции. Как

шутят сами англичане, их страну можно закрыть одной токопроводящей шиной.

Чтобы создать сравнимую по разветвленности с английской сеть передач хотя бы в

Европейской части России, нужно не менее 18 миллиардов долларов вложений и масса

стратегического сырья для трансформаторов и проводов – меди, алюминия. То же

самое – и в громадных США.

Попытка применить английскую (либеральную) модель в штате Калифорния (1999–2000

гг.) привела к настоящей катастрофе. В 1999 году там отказались от всякого

государственного регулирования тарифов и впервые за сто лет сняли ограничения на

прибыль энергокомпаний. Протолкнувшие этот закон республиканцы были уверены, что

конкуренция снизит цены примерно на 20 %. Но произошло совершенно иное: по

сообщению «Нью-Йорк Таймс» от 25 августа 2000 года цены на аукционах стали

подскакивать в несколько раз, а в один из жарких дней августа 2000 года отмечен

скачок тарифа в 5000 (!) %. (Это неудивительно, поскольку в США, в отличие от

России, принята гибкая система тарифов, которые сильно колеблются в зависимости

от времени суток и температуры воздуха, когда потребление растет или падает.)

Продавцы электроэнергии, вместо того чтобы конкурировать друг с другом,

предпочли вести согласованную политику взвинчивания тарифов. В среднем они

поднялись в три с половиной раза.

Калифорнийцы начали массовый бойкот энергетики: они отказываются платить по

счетам. К бойкоту присоединились школы, Совет церквей и даже… сенатор штата Стив

Пис, который в свое время и проталкивал закон о либерализации энергоснабжения в

Калифорнии. В 2000 году президент Клинтон даже добился направления 100 миллионов

долларов из бюджета США на помощь калифорнийским потребителям электричества. При

этом отметим: Калифорния лежит в субтропиках и не знает русских зим, в условиях

которых такой бойкот мог бы кончиться катастрофой.

Наблюдатели отмечают, что калифорнийские коллизии произошли, несмотря на то, что

в США трижды (в 1978, 1992 и 1996 гг.) принимались законы, направленные на

уменьшение госрегулирования в электроэнергетике, и коллизии эти отбросили штат

на двадцать лет назад. Правда, известный журнал «Экономист» 26 августа 2000 года

заявил, что калифорнийцы сами виноваты, поскольку слишком понадеялись на большие

электростанции, вместо того чтобы развивать совершенно новую, маломасштабную

энергетику – электрохимические элементы (подобные тем, что стоят на некоторых

подводных лодках и сразу перерабатывают химическую энергию в ток) и турбины

малой мощности. Дескать, эту нетрадиционную энергетику нужно было допускать к

электрическим сетям…

Загвоздка в одном: такой малой энергетики еще не создано – в совершенном виде.

В августе 2003 года в США (восточное побережье и юг Канады) произошла крупнейшая

в мире системная авария, затронувшая 50 миллионов человек. Причина – в

неуправляемости «рыночно-конкурентной» энергетики. Тогда же системные аварии

прокатились и по ряду стран Европы, страдавших либеральным реформированием ЭЭ-отрасли.

В том же 2003-м власти Америки признали провал либеральной реформы в

электроэнергетике. Они сочли необходимым разрабатывать иную программу – «Сеть-2030».

Началом этой работы стала встреча в апреле 2003 года в Департаменте энергетики

США. Здесь были 65 верховных управляющих энергокомпаний, делегатов от фирм-производителей

оборудования, представителей федеральных агентств, университетов и национальных

лабораторий, а также «заинтересованных групп».

Такой представительный форум признал: электроэнергетика Америки уже никуда не

годится и требует вложений сотни миллиардов долларов в ближайшие десятилетия.

Синдромы болезни: изношенность оборудования и сетей, нехватка инвестиций в

генерирующие мощности и системы передачи, аварийные отключения и ухудшение

качества электрического тока (по частоте) – что особенно опасно для

информационно-компьютерной экономики США. «Усилия, направленные на ослабление

регулирования и развитие конкурентных условий, вообще не обеспечили нужных

результатов», – резюмировали участники совещания, признавая полный крах

либерального реформирования американской электроэнергетики.
Максим Калашников. Глобальный Смутокризис. (страница 13 из 58)
Была поставлена задача: к 2030 году «разредить плотное скопление линий

электропередач», кардинально перевооружив энергетику. Предусмотрено применить

сверхпроводящие композитные материалы для уменьшения потерь в передающих линиях,

создать накопительные батареи и маховики для «складов электричества», ввести

более совершенное «распределенное управление», шире развивать местную

маломасштабную генерацию. Поскольку земли для прокладки новых ЛЭП уже нет,

американцы решили на более высоком техническом уровне применить советскую

идеологию оптимизации. То есть строить подземные супермагистрали для переброски

энергии, увеличить пропускную способность уже существующих ЛЭП. Как и в позднем

СССР, янки решили делать ставку на будущие ядерные энергоблоки, а также – на

новые технологии «чистого» сжигания угля (они, в отличие от чубайсоидов, не

желают сжигать больше природного газа!), на технологии использования энергии

солнца, текущей воды и ветра, на новую технику «распределенной» выработки

электричества с помощью небольших установок, на новые способы запасания энергии.

Как и в СССР, решено использовать «комбинированные установки генерации тепловой

и электрической энергии». По сути дела, в США принят аналог ленинского плана

ГОЭЛРО. Янки намерены разработать «Сетевой график технологий Национальной

системы электроснабжения» – суперплан развития необходимых технических новинок.

График должен использоваться для управления частными и общественными научными

исследованиями, для разработки и выполнения пилотных программ. Сам график

строится на основании исследований и разработок Научно-исследовательского

института электроэнергетики (EPRI), Национальной ассоциации сельских

электросистем (NRECA), Североамериканского совета по надежности энергосистем (NAERC),

Энергетической комиссии наиболее пострадавшего от либеральных «электроэкспериментов»

штата Калифорния (CEC) и Управления по исследованиям и разработкам штата Нью-Йорк

(NYERDA). Более того, в круг разработчиков будущего электроэнергетики США

приглашаются все заинтересованные лица и структуры, включается «коллективный

разум». Особо подчеркнем: приоритет американцы отдают именно надежности

энергоснабжения, а не дешевизне тарифов. (Источник: www.energetics. com/electric.html).

Вот пример Чили, бежавшей впереди паровоза: она одной из первых перешла на «конкурентную»

модель – но к 2007 году ее энергетика оказалась без резервов мощности и не

смогла угнаться за ростом потребления энергии в стране.

Таким образом, уже ясно: либерально-постиндустриальная иллюзия о «рыночной

электроэнергетике» потерпела полный крах. Например, «Электрисите де Франс»

упорно сохраняет сети и электростанции в одних руках. В Японии Токийская

электрическая компания, которая по мощности (65 миллионов киловатт) равна почти

трети всей электроэнергетики России, также не разделяется. В Германии требования

Евросоюза о либерализации энергоснабжения изящно обошли. Шесть энергокомпаний

слились в три. Формально электростанции и сети электропередач работают отдельно

друг от друга. Немцы снизили расценки на генерацию энергии, одновременно повысив

тарифы на ее переброску и трансформацию. При этом доходы от вроде бы отдельных

видов деятельности централизуются в компаниях, и деньги, полученные сетями, в

любой момент могут быть вложены в новые станции. Бразилия вообще стала

реформировать свою энергетику по четырем разным моделям.

Самое ужасное заключается в том, что невменяемые либералы в Евросоюзе продолжают

настаивать на реформировании электроэнергетики по обанкротившейся модели, а в РФ

по английско-калифорнийскому образцу (благодаря Чубайсу и его присным) ЭЭ должна

работать с 1 июля 2008 года.

Английско-маржинальное надувательство

Итак, потуги осуществить грезы рыночных фундаменталистов Запада начала 1980-х и

создать конкурентную электроэнергетику оказались провальными. Выяснилось, что

госкапиталистически-социалистическая схема электроэнергетики (вертикально

интегрированные компании с государственным регулированием тарифов и плановыми

инвестициями) работает намного лучше и надежнее, чем либеральная (разделение

энергетики на якобы конкурирующие частные компании-генераторы, сети, торговые

фирмы и диспетчеров). «Рыночные преобразования в электроэнергетике ведут к тому,

что излишние генерирующие мощности ликвидируются, новые мощности не

воспроизводятся и отрасль становится тормозом в развитии экономики…» – отмечает

В.В. Платонов, профессор Южнороссийского государственного технического

университета. По сути дела, он воспроизводит предупреждения своих западных

коллег-технократов, которые те делали еще четверть века назад.

Прежде всего на самом рыночно-прерыночном Западе полетел к черту либеральный миф

1980-х о том, что потребитель в итоге перестройки ЭЭ-отрасли сможет выбирать

поставщика с самыми низкими тарифами на электричество.

Но зачастую это невозможно чисто технически, а кроме того – и разрушительно для

экономики самой приватизированной электроэнергетики. Ведь уничтожается стимул к

строительству частниками новых мощностей! Какой идиот будет вкладывать сотни

миллионов фунтов и долларов в строительство новой станции, если тарифы будут

понижаться – а следовательно, будет снижаться прибыльность вложений? Так ведь и

разориться недолго.

А потому либерал-реформаторы придумали так называемый «маржинальный рынок» ЭЭ.

Суть его в том, что сложная структура (администратор торговой системы)

рассчитывает отпускной тариф, суммируя предложения компаний-поставщиков, и

устанавливает среднюю цену энергии по самому дорогому из предложений. Скажем – 7

центов за кВт/ч. Благодаря этому те генерирующие компании, которые готовы

продавать ток по 4 цента, получают маржу – по три цента с каждого кВт/ч.

Считалось, что таким образом частный капитал будет заинтересован в том, чтобы

снижать издержки на производство энергии и строить станции на новейших

технологиях, способные давать более дешевое электричество. В данном случае – за

счет потребителей.

Но на деле оказалось, что частники стали пускать маржинальные сверхприбыли в

спекулятивный сектор. Строить новые мощности им оказалось невыгодно. А зачем?

Чем больше дефицит энергии на рынке – тем выше тарифы, тем больше денег из

карманов потребителей можно выкачать. При этом, выкачивая денежки из страны, они

совсем не торопились сооружать новые электромощности. А зачем? Это долго,

малоприбыльно. Лучше пустим барыши от маржи на всякие финансовые спекуляции,

вложимся в недвижимость, в интернет-экономику.

«Фактически поставщики с высокорентабельными электростанциями заинтересованы в

дефиците электроэнергии для получения сверхприбыли, которая может направляться

по их усмотрению в отрасли, дающие больший экономический эффект, чем

долгосрочное и дорогостоящее строительство новых электростанций. Сокращение же

издержек на электростанциях со сложным и высокозатратным циклом производства

электроэнергии снижает надежность их работы и ведет к повышению аварийности

таких электростанций», – считает В. Платонов.

Очень быстро лопнул «мыльный пузырь» якобы успешной либеральной реформы

энергетики в Англии. Начатая в 1989-м, она привела к тому, что старые угольные

электростанции с высокими тарифами просто-напросто закрыли, хотя их можно было

модернизировать, переведя на ВУТ – водоугольное топливо. Вместо них частный

капитал стал бурно плодить силовые станции на газотурбинных установках, которые

питались с британских газовых месторождений. В итоге тарифы на электричество

даже снизились на 10 %. Но газа скоро перестало хватать, цены на него полезли

вверх – и тарифы тоже пошли в «набор высоты», скоро на 20 % превзойдя

дореформенный уровень. На маржинальном рынке обнаружились дикие спекуляции и

махинации частников. Поэтому уже в 1997 году британское правительство было

вынуждено принимать чрезвычайные меры: ради подъема угольной промышленности –

запрещать в стране строительство новых газотурбинных энергоблоков. Мол, опять

стройте угольные станции. А к 2000 году англичане запретили торговлю

электроэнергией через оптовый рынок с маржинальной системой!

Словом, попытка либеральной перестройки в электроэнергетике и здесь завершилась

плачевно, принеся с собой лишь рост цен и вакханалию надувательства потребителей.

От чего ушли – к тому и пришли.

В дурацкое положение угодили норвежцы и шведы. Вослед за англичанами они тоже

провели реформу ЭЭ-отрасли по самой радикальной модели: с разделением

производства, передачи и сбыта электричества. Хотя еще в 1980-е у них были

вполне приличные, «полусоциалистически» централизованные,

вертикальноинтегрированные электрокомпании, что исправно снабжали Швецию и

Норвегию киловатт-часами. Мало того, они имели еще и 40 %-ный резерв мощностей!

Как только наивные скандинавы провели радикально-рыночную ЭЭ-реформу, они

закрыли половину своих станций как нерентабельные. В этих странах тотчас же

возник дикий дефицит электричества. Они кинулись закупать его во Франции и

Германии, то есть в странах с «нерыночной», вертикальноинтегрированной

энергетикой. Сначала это даже позволило шведам и норвежцам понизить тарифы на 10–20

%. Но рост потребления киловатт-часов привел к тому, что импорт из-за

ограниченной пропускной способности ЛЭП перестал покрывать дефицит в часы, когда

потребление в Скандинавии достигало пика. Тарифы в такое время выросли вчетверо!

Но энергии все равно не хватает – и шведам с норвежцами пришлось в часы пик

прибегать к обесточиванию целых районов!

Скандинавы были вынуждены прекратить либеральные эксперименты в электрической

отрасли и опять строить электростанции.

На черта тогда закрывали старые?

Либералы невменяемы

Итак, на сегодня, после серии системных аварий и энергетических кризисов в США и

других странах, попробовавших построить либерально-конкурентную модель ЭЭ-отрасли,

от подобных реформ твердо отказались Япония, Тайвань, КНР, Южная Корея.

Южнокорейцы, посмотрев на энергетические катастрофы в Европе, Калифорнии и

Северо-Востоке США (2000–2003 гг.), поступили с умом. Они выделили из

государственной компании-монополиста, вертикально интегрированной «КЕПКО», шесть

генерирующих компаний – пусть, мол, конкурируют. Но покупатель у них будет один

– государство. (Которое потом перепродаст энергию потребителям.) Оно установит

тариф, выше которого подниматься нельзя, и если хочешь прибыль – снижай издержки.

По сути дела, получилось государственное регулирование (модель «Единственный

покупатель»). При этом корейцы так и не пошли на приватизацию шести компаний-генераторов.

Как отмечает один из ведущих русских экспертов в области электроэнергетики,

профессор Л.С. Беляев, в Аргентине, Бразилии и Чили в последние годы отказались

от «конкурентного» рынка и ввели регулирование тарифов ввиду образовавшегося

дефицита мощностей и роста цен на киловатт-часы. В Чили, например, либерально-конкурентный

рынок был введен даже раньше, чем в США и Западной Европе. Первое время он давал

положительный эффект в части снижения издержек производства и тарифов. Однако

чилийская электроэнергетика развивалась лишь за счет дешевых парогазовых

установок на природном газе, импортируемом из Аргентины. Когда возможности

импорта газа были исчерпаны, развитие генерирующих мощностей прекратилось,

образовался дефицит (из-за роста электропотребления), и началось повышение

тарифов. В Бразилии, как отмечает Л. Беляев, и в Аргентине, где большую долю

составляют ГЭС (особенно в Бразилии), их строительство прекратилось с переходом

к «конкурентному рынку», что также привело через несколько лет к образованию

дефицита. Сейчас в Южной Америке не осталось ни одной страны с конкурентным

рынком в электроэнергетике. Есть только несколько стран с моделью рынка «Единственный

покупатель» (Мексика, Гондурас, Эквадор).

В апреле 2006 года Еврокомиссия принимает гневное решение, обвиняя 17 (!) стран

– членов ЕС в саботаже либеральной реформы электроэнергетики. В число

саботажников-«нерыночников» угодили Австрия, Бельгия, Великобритания, Германия,

Греция, Ирландия, Испания, Италия, Латвия, Литва, Польша, Словакия, Франция,

Чехия, Швеция, Эстония. Если отбросить всякую мелочь, то видно: самые сильные и

развитые страны Еврозоны (Старая Европа – англичане, немцы, австрияки, бельгийцы,

французы, итальянцы) не желают идти по катастрофическому пути и гробить свою

электроэнергетику. Но комиссары-еврократы в Брюсселе, кажется, впали в полный

маразм: они требуют от «провинившихся» прекратить госрегулирование цен на

электричество и дать возможность потребителям выбирать поставщиков! Какой, к

черту, выбор, если это, как мы знаем, технически невозможно? Да еще с

грабительским «маржинальным рынком».

Кажется, пораженные либеральным идиотизмом еврократы в Брюсселе стали совершенно

невменяемыми. Однако их вряд ли кто-нибудь послушает. Слишком явно лопнул

либерально-»постиндустриальный» миф в энергетике.

Таким образом, попытка либерально-фундаменталистских реформ в электроэнергетике

поставила западный мир на грань катастрофы. Крушение энергоснабжения в Европе,

США (как и в других развитых странах) означает коллапс не только промышленности

и «постиндустриального сектора», но и общества как такового. Сегодня во всем

развитом мире мы наблюдаем откат от либеральных экспериментов в сторону старого

устройства ЭЭ-отрасли.

Ошибка либералов 1980–1990-х годов заключается в том, что они кинулись строить

конкурентно-рыночную энергетику на технологической базе, годной только для

сугубо централизованных, командно-административных систем. Энергетика крупных

станций и больших линий электропередач нерыночна по определению. Никакого «постиндустриализма»

здесь нету. Соорудить на такой технологической базе конкурентную модель – все

равно что пытаться переделать паровоз в самолет.

Наверное, попытка была бы удачной, существуй совершенно иная энергетика. Та, что

основана на массе небольших электрохимических (водородно-кислородных)

генераторов при каждом доме или заводе. Существуют мечты, что в такой системе

мини-электростанциями будут работать даже автомобили на кислородно-водородных

топливных элементах – когда будут стоять в хозяйских гаражах. А невероятно

сложная компьютерно-сетевая система управления превратит все эти тысячи мини-электростанций

в громадную, разумную Энергосеть наподобие Интернета. Искусственный разум Сети

сможет в каждую секунду выстраивать сложные схемы поставок, балансировать

потребление и производство, выдавать схемы оптимальной транспортировки тока.

Более того, в такой «разумной энергомегасети» должны быть накопители

электричества на высокотемпературных сверхпроводниках, маховиковые аккумуляторы

и подземные кабели-супермагистрали.

Однако чтобы создать такую энерготехнику, нужны самые революционные прорывы в

науке и промышленности! Необходима вполне советская политика вложения

государственных денег в самые передовые программы и разработки. Но либеральный

капитализм, что господствует на Западе с конца 1980-х, на такое не способен. Он

экономит на всем, он до бесконечности использует старые научно-технические

порывы, не создавая новых. Он абсолютизирует коммерциализацию и быструю прибыль,

не хочет ждать отдачи годами и отказывает государству в праве мобилизовать

деньги для вложения в перспективные проекты.

А поскольку нет революции в энерготехнологиях – проваливаются и «постиндустриальные»

потуги создать конкурентную электроэнергетику. С 2003 года американцы объявили о

планах построения новой энергетики, похожей на описанную здесь. Но увенчаются ли

их попытки успехом? Вопрос…

В условиях, когда новой энергетики нет, американцы, европейцы и азиаты вынуждены

возвращаться к старой, вполне индустриальной модели вертикальноинтегрированной

ЭЭ. А куда деваться? Лучше это, чем социально-экономический коллапс, чем

катастрофа с энергообеспечением. Те же немцы, наплевав на все, сохраняют две

сверхмощные вертикальноинтегрированные компании, объединяя их еще и с добычей

топлива.

При этом те же европейцы делают «нерыночные» шаги, которые не грех

позаимствовать. Скажем, им удается ломать чисто капиталистическую, рыночную

логику энергетиков. Казалось бы, они должны всемерно радеть о том, чтобы их

потребители поглощали как можно больше киловатт-часов, не экономя. Ведь чем

больше потребление – тем выше прибыли собственно энергетиков. Но европейцы и

американцы сумели создать такую систему стимулов, при которой энергетики…

борются за то, чтобы их клиенты потребляли как можно меньше энергии, внедряя у

себя энергосберегающие технологии. Оно и понятно: ведь энергетиков поощряют за

это разными способами, а паче всего – возлагая на них полную ответственность за

надежность и бесперебойность энергопитания территорий.

С другой стороны, европейцы творчески применяют старый советский подход. В СССР

действовали строгие нормативы расхода топлива на киловатт-час выработки энергии.

Перерасходовал, не экономил – отвечай! Так обеспечивалась экономичность «Единой

энергосистемы», двигался вперед научно-технический прогресс. Сегодня в Евросоюзе

органы госрегулирования тарифов изучают положение дел на лучших электростанциях

Европы, делая их эталонами. А всем остальным говорят – расход топлива у вас

должен быть как у этих «передовиков». Как? Внедряйте новейшую технику. А тарифы

завышать мы вам не дадим.

Такова сегодняшняя «антирыночная реакция» в мире. Реакция нормальных людей на

провал «красногвардейской» попытки господ либерал-фундаменталистов перекроить

электроэнергетику по своим безумным планам.

Что называется – не давайте атомной бомбы в лапы макак…

А в РФ – все наоборот

Покамест в мире отказываются от либерального «бредореформаторства» в ЭЭ-отрасли,

в Росфедерации команда Анатолия Чубайса с июля 2008-го ввела «англо-калифорнийско-чилийско-скандинавскую»

модель во всей красе! Так, как будто она уже не провалилась везде, где только

можно. Захватив власть в русской электроэнергетике в 1998 году, Чубайс, наплевав

на все попытки специалистов остановить безумие, силой продавил модель либерально-радикального

реформирования ЭЭ в Росфедерации. При полном попустительстве государства.

Чем это кончится, не представляете? В то время как США, Европа, Южная Корея и

другие отползают от грани энергетической катастрофы, РФ рванула в этом

направлении стремительным галопом.

Сегодня просто некому строить новые станции и энергоблоки: чубайсова же

приватизация вкупе с либерастическо-«рыночными» экспериментами над русским

народом практически уничтожили единый «конвейер» для создания новой энергетики –

цепочку «проектные организации – энергомашиностроение – строительные и монтажные

организации». В Росфедерации нет ни одной мощной, многопрофильной компании,

способной «под ключ» строить энергетические объекты. Нет аналогов «Сименса», «Дженерал

Электрик» и «Алстом—АББ». Занимаясь консолидацией нефтегазовых активов, власть

напрочь забыла о машиностроении.

Когда-то Минэнерго СССР до 1 % себестоимости электроэнергии направлял на научно-исследовательские

и опытно-конструкторские работы, чтобы удержать передовые рубежи в

энергомашиностроении. (Оно даже в 1991 г. занимало 12 % мирового рынка силового

оборудования). Двадцать лет спустя РАО «ЕЭС России» накануне своего роспуска

тратило на НИОКР всего 700 миллионов рублей (0,5 % от консолидированного бюджета

компании) – в десятки раз меньше, чем «Газпром» или ОАО «РЖД». Мало того, еще в

2002 году г-н Чубайс упразднил научно-технический департамент «ЕЭС», который

всегда был инженерным штабом отрасли, инициатором внедрения новой техники и

передовых технологий в электроэнергетике, энергомашиностроении, в

электротехнической индустрии и специализированном строительстве. Потом к черту

пошли главные инженеры и инженерные службы в представительствах РАО «ЕЭС России»

в федеральных округах. Вообще надо сказать, десятилетнее правление Чубайса в

электроэнергетике – это какое-то иррациональное изгнание инженерных и

технических кадров из руководства, замена их людьми с «общеменеджерскими» и

финансовыми наклонностями.

Энергостроительный комплекс СССР еще в 1991-м обладал 300 строительно-монтажными

фирмами и 30 инжиниринговыми центрами: НИИ, проектными институтами и

конструкторскими бюро. Теперь от всего этого остались жалкие ошметки. По оценке

бывшего главы совета директоров «ЕЭС», профессионального энергетика Виктора

Кудрявого, сегодня от былой строительно-монтажной мощи остались едва ли 30 %.

Нужно немедленно восстанавливать эту систему. Но – власть даже не чешется.

В советской энергетике работали рационально устроенные ремонтные «службы

быстрого реагирования» – Главэнергоремонт (ГЭР). У него были свои

диагностические лаборатории, конструкторские и проектные бюро. Один «отряд» ГЭРа

мог обслуживать несколько регионов, экономя громадные деньги. В Росфедерации

работало 20 из 25 союзных спецпредприятий ГЭР, всего – 60 000 человек. После

либерального погрома от всего этого осталось вдвое меньшее число организаций и

одна треть от специалистов. Теперь они разрознены, единого ГЭР больше нет. Надо

бы восстановить его – да власти опять клювом щелкают. А своими силами сами

электростанции полноценных ремонтов делать не могут.

Словом, все системы безопасности и обеспечения надежности работы отрасли, что

существовали в СССР, теперь разбиты и выведены из строя. И теперь в РФ можно

сколько угодно тратить денег на реконструкцию электроэнергетики – но для этого

уже не хватает ни людей, ни предприятий, ни производственных мощностей.

Менеджеры, финансисты, «пиарщики» строить станции и монтировать оборудование не

умеют. Все порушенное необходимо возрождать.

Но когда? Ведь дефицит мощности уже взял РФ за горло.

Одно обстоятельство отметим особо – это «великая реформа», проведенная А.

Чубайсом в электроэнергетике. По своим последствиям она напоминает нашествие

тупых варваров, разбивающих и разрушающих все на своем пути.

Итак, вместо научно организованной, глубоко рациональной по устройству «Единой

энергосистемы» создается некая вымученная «рыночная» система. В ней искусственно

«нарезанные» генерирующие компании (ОГК и ТГК) отделены от сетевых предприятий,

в особые «епархии» выделены диспетчеры, торговцы, распределители. Как будет

работать сия каша – непонятно. В прежние времена за стабильное и бесперебойное

энергоснабжение территорий полностью отвечали местные вертикальноинтегрированные

компании – локальные «энерго». Они занимались и генерацией, и передачей, и

сбытом. Они были достаточно мощны, чтобы привлекать средства, обновлять

оборудование, в случае чего – звать на помощь ремонтников. Теперь за

безаварийную работу не отвечает никто. А дробление отрасли на сотни компаний

приведет лишь к росту численности управленческого аппарата в несколько раз.

Вот пример чубайсова либерального «творчества»: наши электростанции раздали по

искусственно скроенным компаниям. Самые крупные из них – шесть оптовых

генерирующих компаний (ОГК). Но посмотрим на них внимательнее: это же карлики,

нежизнеспособные уродцы! Их средняя мощность – 8 миллионов киловатт, на порядок

меньше, чем у компаний-лидеров энергетики в США, ЕС или КНР. При этом станции

этих ОГК разбросаны по всей РФ, отделены друг от друга тысячами километров.

Скажем, у ОГК-2 они расположены в трех экономических районах, у ОГК-4 – в

четырех (раньше эти районы относились к ведению ОДУ – объединенных диспетчерских

управлений). Следовательно, такие ОГК не будут отвечать за снабжение конкретной

территории. А ремонтные службы им придется, видимо, возить самолетами.

«Управлять такой разноцелевой системой, «инфарктной» по сложности и запутанности

связей, фактически невозможно, – убежден советский технократ, бывший глава

совета директоров «ЕЭС» и профессиональный энергетик Виктор Кудрявый. –

Созданные в результате таких «преобразований» имущественные и организационные

барьеры уничтожат оперативность, столь нужную при принятии самых ответственных

решений в отрасли. Только на неизбежных согласованиях окажутся потерянными

недели и даже месяцы…»

А уже в конце 2008 года наступила расплата: частные электроэнергетические

компании РФ запросили огромной финансовой помощи у государства. У них нет денег

на строительство новых мощностей. Им придется в несколько раз повышать тарифы,

чтобы выполнить задания по вводу в строй новых мощностей взамен старых,

изношенных. К тому же в условиях бесплановой экономики что-то определенное

создать невозможно: цены на металл, цемент и оборудование скачут непредсказуемо.

А денег у государства на помощь отрасли уже и нет…

Несовместимое…

Как видишь, читатель, ультракапиталистический, финансово-монетарный

фундаментализм оказался полностью несовместим с таким сложным механизмом, как

электроэнергетика. Здесь СССР намного обогнал Запад.

Кризис электроэнергетики, вызванный торжеством либерализма-монетаризма-«постиндустриализма»,

ожидает и Запад, и РФ. Очень опасный кризис! Он станет составной частью

Глобальной смуты.
Максим Калашников. Глобальный Смутокризис. (страница 14 из 58)
Уже в декабре 2008 года председатель правления немецкой энергетической

корпорации E.ON Вульф Бернотат заявил, что Германию ожидает острая нехватка

электроэнергии уже в 2012 году. Даже финансовый кризис не снизил потребления

электричества в стране: оно и понятно – промышленность из нее уже вывели, а

непроизводительное потребление киловатт-часов в потребительском обществе огромно.

В то же время в годы господства либеральной модели с ее ставкой на быстрые

прибыли новых мощностей не строили.

И вот теперь есть единственный выход: продлевать срок работы старых АЭС, строить

новые газовые и угольные станции.

Правда, для этого придется наплевать на амбициозные планы снижения к 2020 году

выбросов «парниковых газов» на 20 % по отношению к 1990 году. И вводить уже

некапиталистическую экономику…

Глава 3

Профессор А. Фурсов убежден, что нынешний Глобокризис окончится планетарным

демонтажом капитализма – причем руками самих рыночных воротил. «Хронораздел 1975–2025

гг.: новая пересдача карт мировой истории» – так озаглавлен новый доклад

отечественного кризисолога и историка, директора Центра русских исследований

Московского гуманитарного университета, профессора Андрея Фурсова.

Исследователь приходит к парадоксальному выводу: нынешний кризис, нося глубоко

системный характер, закончится попыткой установления некоего глобального

монопольного «социализма». Противопоставить этому проекту русские могут только

свой социалистический проект. Не глобальный, а национальный.

Итак, ближайший аналог нынешнего Глобокризиса, как считает А. Фурсов, не Великая

депрессия 1930-х и не кризис 1973–1983 годов, а именно «хронораздельные» периоды.

Ближайший к нам – это 1873–1933 годы. Именно в этот период сформировалась «повестка

дня ХХ века», все основные силы и противоречия. Например, окончательно

сформировался финансовый капитал и то, что не совсем удачно называют «мировой

закулисой», оформились главные революционные движения, спецслужбы и

организованная преступность, проявились основные противоречия на глобальной

арене (англо-германские, германо-русские, англо-американские и т. д.). Однако

нынешний «хронораздел» будет покруче предыдущего. Он типологически ближе к

потрясениям 1490–1560-х годов, к эпохе смутного времени – перехода от феодализма

к капитализму.

– Чем характеризуются такие «хронораздельные» периоды? – говорит Андрей Ильич. –

Первое – это периоды экономического спада и роста цен.

Второе – это кризис старых структур власти.

Третье – это время роста пессимизма в обществе. Если брать начало XVI века, то

это – религиозная Реформация. Если же смотреть на конец XIX столетия, то видно,

насколько мрачны четыре главных фантастических романа Герберта Уэллса в

сравнении с четырьмя основными романами писателя более раннего периода – Жюля

Верна.

Четвертая черта хронораздела – нарастающее давление низов общества на его верхи.

с помощью диктатур.

Шестой момент состоит в обретении этими верхами социального и экономического

пространства на уровень выше, чем у низов. Если брать XVI век, то это – создание

Североатлантической мир-экономики, а если период 1873–1933 гг. – это

формирование собственно мировой экономики уже без всякого дефиса.

Поднимаясь на уровень выше, чем низы, правящая верхушка каждый раз получала

дополнительное пространство для социально-экономической игры.

Седьмая черта – рост теневых и наднациональных структур управления.

Восьмая – демонтаж прежних социально-политических и экономических институтов.

Девятая – упадок старых социальных групп и подъем новых.

Десятая – кризис науки и образования…

Хронораздел наших дней

Фурсов оговаривается: 2025 год – дата условная. Зная момент начала нынешнего

межвременья (1975-й, последний год нетронутого «капитализма с человеческим лицом»),

мы еще не ведаем точно, когда закончится «пересдача карт». Но очень важно

посмотреть на то, как проявляются пресловутые десять признаков смуты-хронораздела

в наши дни.

Итак, экономический спад – не сон, но явь. При этом капиталистическую экономику

лихорадит – с некоторыми ремиссиями – с 1973 года. Крушение СССР отчасти

смягчило ситуацию, но ненадолго. Тот кризис, что разворачивается теперь, говорит

сам за себя.

Кризис структур власти: о кризисе нации-государства сейчас не пишет разве что

ленивый. Наднациональные институты власти тоже переживают нелегкие времена. Так

же, как, впрочем, и то, что называют «мировой закулисой» – Трехсторонняя

комиссия, Бильдербергский клуб и др. Они были хороши в период борьбы на удушение

в объятиях Советского Союза, а сейчас явно не справляются с возросшей сложностью

мира. Налицо кризис светских прогрессистских идеологий, марксизма и либерализма.

На более простом уровне научную фантастику с 1980-х заменила фэнтези. Глобальное

давление низов – очевидный факт, в частности, в виде исламского фундаментализма

и народных движений в Латинской Америке. Но мы видим и контрнаступление верхов –

«восстание элит». Признаки борьбы старых элит за сохранение старых привилегий,

по словам Фурсова, видны в революционных изменениях военного дела, в резком

усилении полицейских сил, в приватизации насилия (создание частных армий,

спецслужб и даже тюрем), в наращивании военного потенциала США как гаранта

позиций мирового капиталистического класса.

Обретение глобальными верхами нового пространства для маневра и торжества над

низами – это современная глобализация (сам термин появился в 1983 г.)

– Глобализация – такой процесс производства и обмена, в котором благодаря

господству в самом производстве невещественных, информационных факторов над

вещественными капитал превращается в электронный сигнал и устраняет все преграды

на своем пути: территориальные, пространственные, институциональные.

Глобализация есть победа времени над пространством, – считает профессор Фурсов.

Он отмечает еще один признак хронораздела: рост влияния новых закулисных и

теневых структур. Процесс этот развивается по мере отступления нации-государства.

При этом старые социально-политические институты демонтируются – и нация-государство,

и партии, и само гражданское общество. Очевиден упадок и размывание среднего

класса во всем мире. Однако при этом на Западе поднимается и усиливается новый

класс – корпоратократия. Параллельно формируются и новые низы – бедные

иммигранты из стран Африки и Азии, которые должны замещать белые рабочие низы

общества (этот процесс идет и в РФ). Наконец, в нынешнем мире наблюдается упадок

образования и науки. Особенно – науки об обществе. Для неё характерно мелкотемье,

вместо главных проблем изучает гендерные отношения и сексуальные меньшинства.

Здесь положение сродни ситуации с поздней средневековой схоластикой: целостность

раздробилась на части, у которых нет универсального, связующего лексикона.

Главная причина кризиса – корпоратократия

Главной причиной нынешнего хронораздела Андрей Фурсов считает сознательный

демонтаж капитализма верхушкой капиталистического класса ради сохранения своих

привилегий – с помощью глобальной неолиберальной революции.

После Второй мировой войны на свет вышла молодая и очень хищная фракция мирового

капиталистического класса – корпоратократия. Ее первое явление миру – свержение

правительства Мосаддыка в Иране в 1953 году, проведенное в угоду не

государственным, а корпорационным интересам. Именно корпоратократия разгромила

Советский Союз в три пятилетки, создав у нас свою «пятую колонну» и сумев

внедрить в сознание многих советских обществоведов характерный для западных

политологии и социологии язык.

– Нейтрального знания не бывает! Если ты перенимаешь язык противника, то

смотришь на мир его глазами. – убежден Андрей Ильич.

По его словам, корпоратократия стала терминатором не только для СССР (системного

антикапитализма), но и… для самого капитализма. По-видимому, именно последнее и

есть главная историческая миссия корпоратократов.

То, что Фурсов называет корпоратократией, мы называем Античеловечеством (Сообществом

Тени плюс новые кочевники). То бишь – сообщество финансовых спекулянтов,

манипуляторов сознанием, вождей криминалитета, «предпринимателей» из спецслужб и

т. д.

Верхушка капиталистического общества в роли могильщика капитализма? Но парадокса

состарился и должен умереть. Жизненные резервы капитализма действительно

исчерпаны. Ведь ему, во-первых, нужна некапиталистическая зона, каковую

капитализм, как только снижается мировая норма прибыли, превращает в свою

периферию – в колонии и полуколонии. Каждый раз, когда в ядре капитализма

снижалась норма прибыли, он «открывал» новые пространства, превращая их в

источники дешевой рабочей силы и в рынок сбыта для товаров. При этом в ядре

капсистемы (в нынешних «развитых странах») поддерживались социальный мир и

стабильность. За счет эксплуатации периферии в странах Запада создавались

государства с социально ориентированной экономикой (государства всеобщего собеса

– welfare state).

– В капиталистических развитых странах существовала сложная институциональная

система… ограничения капитала. Наивно считать, будто капитализм – это полное

торжество капитала. Капитал существовал до капитализма и будет существовать

после него. Капитал при капитализме пришлось ограничивать, ибо, предоставленный

самому себе, он сожрет самого себя и все вокруг, – говорит А.Фурсов. – Лучшая

метафора капитализма – это кадры из документального фильма о пойманной рыбаками

акуле. Она со вспоротым брюхом болтается в сети, среди рыб поменьше – и при этом

продолжает пожирать их, несмотря на то, что проглоченные рыбы тут же

вываливаются у нее из разрезанного брюха.

В нынешнее время все три условия жизнеспособности капитализма исчезли. Больше

нет неосвоенных пространств и некапиталистических зон. Благодаря глобализации с

капитала сняты практически все ограничения. Капитал стал быстро разрушать

welfare state. Теперь капитализм от экстенсивного развития должен перейти к

интенсивному. Как? Прежде всего, считает Фурсов, он переходит к эксплуатации и

уничтожению тех слоев в самих западных странах, что были основой социального

мира в «докорпорационном капитализме». То есть начинается уничтожение западного

среднего класса, который в 1945–1975 годах купался во всяческих социальных

гарантиях, щедро оплачивался государством и работодателями, получал высокие

зарплаты.

– На первых порах подавление «родных», белых низов и среднего класса вполне

удастся. Думаю, что главная миссия Обамы – это привести потребление рядовых

граждан США в соответствие с долей страны в мировой экономике. Америка

производит 20 % глобального ВВП, зато в доле мирового потребления занимает все

40 %. Ясно, что сокращение потребления пойдет неравномерно: сильнее всего должно

сократиться потребление нижних 20 %, значительно сильнее, чем у средних и высших

слоев. А среди низшего класса в США больше всего именно цветных. Лучшая

кандидатура для выполнения этой задачи – темнокожий президент. И тут все – как в

голливудских фильмах о белом и черном полицейских. Заехали в Гарлем – и белый

отправляет черного коллегу договариваться с местными темнокожими. Мол, тебя

здесь лучше воспримут. А я уж поработаю, когда придется улаживать дело с белыми…

– объясняет историк.

К олигархическому «глобосоциализму» – новому рабовладению?

Как убежден Максим Калашников, подавление среднего/нижнего класса и усиление

полицейщины – только первая стадия интенсификации капитализма. Следующая ступень

– это снятие всяких институциональных ограничений на капитал. К чему это

приведет? К тому, что во всех отраслях и видах деятельности установятся полные

монополии. В природе капиталиста – драться за полную монополию на своем рынке, в

своем сегменте. Это – сценарий «Страндард Ойл». Интенсифицированный, доведенный

до логического завершения капитализм неизбежно превращается в пародию на

позднесоветскую систему. То есть в стране есть один авиаперевозчик. Но если в

СССР это «Аэрофлот», то в интенсифицированном капитализме – какая-нибудь

корпорация «Америкен Эруэйз». Вместо Миннефтегаза СССР – «Стандард Ойл». Вместо

Минавиапрома – слитая корпорация «Боинг-Макдоннел-Дуглас». И так далее. Процесс

слияний и поглощений на Западе сегодня несется на всех парах, и нынешний кризис

лишь подхлестнул его.

В Эрэфии процесс складывания олигархического неорабовладения в его

низкотехнологичном, самом застойном варианте идет семимильными шагами в 2000–2008

гг. Создается своеобразная корпорация, где слиты власть и собственность на

главнейшие «валютоносные» активы. Создается одна самолетостроительная, одна

судостроительная корпорации. На очереди – космическая. Одна корпорация «Ростехнологии».

Сверхмонополизация развивается. Полицейщина – вот она, в разгаре. Коррупция и

разнузданность «элиты» общеизвестны. Мракобесие процветает.

– Нельзя ставить знак равенства между капитализмом и рынком. Как говорил Бродель,

капитализм – враг рынка. За что борется капиталист? За обеспечение монополии на

рынке, что означает отмену последнего, – доказывает Андрей Фурсов.

Что ограничивало капитализм? Нация-государство, гражданское общество, политика,

рациональное знание. Все это стало объектом деформации в ходе неолиберальной

революции, начатой в 1980-х. Гражданское общество скукоживается. Политика

превращается в комбинацию шоу-бизнеса и административной системы. Рациональное

знание вместе с образованием приходят в упадок, и пресловутая «Болонская система»,

по словам Фурсова, – «одно из орудий этого процесса». Нация-государство

заменяется корпорацией-государством. То есть государством, которое стремится

сбросить с себя социальные обязательства и ориентировано только на экономическую

эффективность, которое ведет себя как частная корпорация. В этом смысле

корпорация-государство – прямая противоположность корпоративному государству

Муссолини и Гитлера, каковое было одной из форм welfare state.

– Если задача корпоративного государства – помогать своему народу и заботиться о

нем, то задача корпорации-государства – отсечь от общественного пирога всех,

кого нельзя эксплуатировать в качестве первичных производителей и вторичных

потребителей объектов. Корпорация-государство похожа на осу-наездника, которая

пользуется организмом другого насекомого, чтобы отложить в него свои яйца.

Современный мир выстраивается как иерархия хищных корпораций-государств…

По мнению историка-кризисолога, впереди нас ждет не «левый поворот», а

строительство некоего «олигархического социализма». То есть прежняя

капиталистическая элита – под знаменем исправления «ошибок неолиберализма» –

демонтирует рынок, создав монополии (или олигополии) во всех отраслях экономики.

В результате прежние верхи остаются у власти, но в совершенно новых условиях.

При этом такой строй будет создан в глобальном масштабе!

– Я не удивляюсь тому, что недавно вышла в свет новая биография Карла Маркса,

написанная Жаком Аттали – одним из идеологов неолиберализма. Его привлекает в

Марксе идея мирового правительства. То же самое в Марксе нравилось Даллесу-старшему

и Тойнби. По мнению Аттали, переход к глобальному правительству пойдет через

стадию введения мировой валюты. А та, в свою очередь, возникнет как результат

глобального кризиса. Т. е. не рабочий класс, а именно буржуазия создаст мировое

правительство.

Таким образом, мы имеем дело с сознательным демонтажем капитализма самими

капиталистами. Но это – не первый прецедент в истории… – говорит А. Фурсов.

По его мнению, схожую операцию провела элита феодального мира в XVI веке. Она

демонтировала феодальный строй, чтобы сохранить власть и богатство в новой

реальности.

Грядущий за демонтажем капитализма строй – как конструируют его нынешние иерархи

Запада – будет напоминать скорее новое рабовладение, нежели привычный нам

социализм. Да и правящий класс в нем благодаря прогрессу биотехнологий и

нанотеха планирует сделать из себя расу долгоживущих «существ высшего порядка» –

суперздоровых, с повышенными физическими и умственными способностями, долго не

стареющих телесно (http://rpmonitor.ru/ru /detail_ m.php?ID=1100).

Выводы Фурсова во многом совпадают с выводами экономиста Марка Голанского,

который еще в 1992 году («Новые тенденции в мировой экономике») предсказал

полный крах рыночных реформ на всех обломках СССР, а на Западе – тот же демонтаж

капитализма и установление некоего нового социализма. С принудительным

сокращением потребления, с обобществленной собственностью, с централизованным

распределением ресурсов. С новым тоталитаризмом, со скромным уровнем жизни и

ограничениями в потреблении. Он вообще недоумевал: зачем мы сломали Советский

Союз, если весь мир будет вынужден идти, в общем-то, к советскому опыту?

Голанский считал, что обрыв наступит в 2010 году и будет вызван угрозой

ресурсных ограничений и экологическими бедствиями.

Однако есть все основания полагать, что инициаторы сего проекта «олигархического

глобосоциализма» (или «нового рабовладения») потерпят неудачу. Повторить успех

XVI века нынешней капиталистической элите не удастся.

Грядущий катаклизм

Несмотря ни на что, профессор Фурсов сохраняет оптимизм: ничего у

капиталистической аристократии не выйдет. Слишком отличаются условия XXI века от

XVI столетия.

Прежде всего феодализм был строем изначально интенсивным, он не нуждался в

периферии как факторе развития. А вот капитализму периферия нужна. Но

неосвоенной периферии больше на планете нет! Нет новой Америки, которую «открыли»

в 1492 году, нет «бесхозной» Азии. Сегодняшний капитализм похож не на феодализм,

а на позднеантичный строй, который был сметен варварской периферией.

– Нынешнее противостояние «богатый Север – бедный Юг» есть не что иное, как

воспоминание о будущем. Причем в силу чисто демографических проблем. Западное (а

вернее – постзападное) общество переживает демографический упадок. Г. Гейнсон

полагает, что этот упадок наступает тогда, когда в обществе на 100 мужчин в

возрасте от 41 до 44 лет приходится менее 80 мальчиков от 1 года до 4 лет. В

нынешней Германии это соотношение 50 на 100. То есть катастрофа! А ведь у немцев

не худшая демографическая ситуация в Европе. Сравним: в секторе Газа в Палестине

это соотношение 464 на 100, в Афганистане 403 на 100, в Сомали – 364 на 100.

То есть возникает ситуация: неоимперия, клонящаяся к упадку, и неоварвары на её

рубежах. А потому кризис, связанный с демонтажем капитализма, будет развиваться

скорее по сценарию XVI века… – говорит Андрей Ильич.

Тем более что на эти кризисы наложится ещё один, напоминающий

верхнепалеолитический: кризис исчерпанной биосферы Земли, нехватки ресурсов,

пресной воды, плодородных земель. Советский биолог Тимофеев-Ресовский еще в 1960-е

годы говорил, что оптимальная численность человечества – максимум 500 млн. – 1

миллиард душ. А сегодня наша популяция тянется уже к 7 миллиардам. И потому, по

мнению Фурсова, нынешний кризис, развиваясь, станет Суперкризисом, который

вберет в себя черты и биосферного кризиса верхнего палеолита (когда погибло до

80 % населения Земли), и поздней античности, и XVI века, не говоря уж о «водоразделе»

1873–1933 годов и Великой депрессии.

Антикризисный контрпроект

Кто может совладать с кризисом? Где тот исторический субъект, что победит

нынешнюю капиталистическую элиту?

По мнению Фурсова, низы на эту роль не годятся. А вот погибающий средний класс

вполне может подняться на борьбу. Ведь этому классу не выжить ни при строе

нового глобального монополизма, ни в случае нашествия новых варваров. Сможет ли

средний класс выполнить эту миссию? Вопрос сложный!

Очевидно, что успешная революция возможна в случае, если наступит раскол в

капиталистической верхушке. Если часть «бояр» (в своих интересах) заключит союз

с радикальным антисистемным движением и уничтожит другую часть. В любом случае

борьба за выживание в новые «тёмные века» потребует создать новое знание о мире

(новую дисциплинарную «сетку»), которое должно дать ответы на вопросы:

– Что такое современный мир?

– Что такое Россия?

– Как Россия функционирует в современном мире?

– Нам необходимо ясное, беспощадное знание о самих себе. Чтобы иметь мужество

быть, надо обладать мужеством знать! – считает профессор. – Только так мы можем

ухватить козыри при новой пересдаче карт истории…

Тотальному глобальному социализму олигархии можно противопоставить только одно:

сеть национальных социализмов. Оружием противостояния глобализаторам и

глобалитарному режиму могут быть именно национальные традиции. Нас хотят увести

в мир корпораций-государств, развивающихся в глобально-монополистическую систему.

Что всему этому можно противопоставить? Говорю чисто гипотетически: нацию как

корпорацию. Национально-корпорационное устройство на социалистический лад.

Не надо путать это с немецким национал-социализмом. Тем более что на самом деле

в Германии существовал национал-капитализм. Так что термин этот не занят и не

нужно его бояться. Вообще в жизни не надо ничего бояться. В условиях кризиса

нужно хватать все, что есть под руками, – и бить противника, как в уличной драке…

От М.К.: Трусить вообще не надо. Трусливые не выживут. К черту условности! Штык

врагу в горло – и с доворотом!

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

«Главное, что американскому руководству и его высшему финансовому звену – ФРС –

непонятно, каким образом следует решать главную проблему: отсутствие спроса для

возобновления экономического роста. Сейчас стратеги финансовых сверхмонополий,

сосредоточенные в действующей и будущей админстрациях США, усиленно накачивают

денежную массу. Теоретически это должно привести к восстановлению спроса, а

затем – и к новому технологическому рывку, причем предполагается и крах старых

глобальных монополий. Однако на этом пути возникает реальная угроза обесценения

доллара и естественного отказа внешних партнеров от вливаний в США через покупку

гособлигаций и вложений в другие ценные бумаги на американских биржах. Отсюда и

текущие перенапряжения американской и мировой экономики, которые резко обостряют

международные политические противоречия. Эта же стратегическая верхушка пока не

показывает никакого понимания развертывающихся процессов – а ведь уже скоро

обрыв. Более того, даже известные сверхпроизводительные технологии блокируются

глобальными монополиями весьма эффективно. С другой стороны, широкое применение

этих технологий выбросит на рынок труда огромные массы работающих сегодня людей,

последующая судьба которых, мягко говоря, неясна.

Так или иначе, выхода из депрессии, в которую мир входит, не видно…»

Михаил Делягин, доктор экономических наук. Интервью газете «Завтра» («Бык

прыгнул», 1 января 2009 г.)
Максим Калашников. Глобальный Смутокризис. (страница 15 из 58)

Глобальный «лохотрон» как подтверждение гипотезы о демонтаже?

Интересный факт, читатель: построение ныне рухнувшей спекулятивно-финансовой

пирамиды в Соединенных Штатах пошло форсированными темпами после принятия в 1999

году Акта о финансовой модернизации (Gramm-Leach-Bliley Financial Services

Modernization Act – FSMA). Одним из его создателей выступил сенатор-республиканец

Джим Лич. Ныне – советник президента Обамы в вопросах антикризисной политики.

Обама, кстати, пока ничего не сказал по интересному вопросу: сохранятся ли хедж-фонды

(один из главнейших инструментов финансовых спекуляций) – или их запретят? Будут

ли запрещены важнейшие инструменты спекулятивных финансовых операций? Кстати,

FSMA отменил рузвельтовский Акт Гласса-Стигала 1933 года, направленный против

коррупции, спекуляций и использования инсайдерской информации на фондовом рынке.

FSMA передал контроль над американской финансовой инфраструктурой (над

страховыми компаниями, пенсионными фондами и т. д.) из рук государства в руки

финансовых конгломератов Уолл-стрит и их хедж-фондов. (Похожий процесс сейчас

идет в РФ: контроль за многими видами деятельности передается из рук государства

в руки «саморегулируемых организаций», за которыми стоит все тот же частный

капитал.) Этот акт, по сути, и снял всякие ограничения со спекуляций, став

основополагающим для создания глобального «финансового казино».

Таким образом, элита флагмана капиталистического мира – США – уже в 1999 году

решила пуститься во все тяжкие. Решила запустить механизм чудовищных махинаций и

спекуляций, чтобы откровенно наживаться.

Они что, не понимали, что вся эта «пирамида» с треском рухнет? Скорее всего, все

они отлично понимали. Ибо достаточно мало-мальски здравого смысла, чтобы прийти

к такому выводу. Значит, они поступали так совершенно сознательно. Они запускали

«лохотрон», чтобы перераспределить в свою пользу триллионы долларов, «нагрев»

легковерных. Знали финансовые тузы США и о том, что лопание финансового пузыря –

когда оно случится – неминуемо приведет к концу прежней либеральной экономики. И

к необходимости строить нечто некапиталистическое.

Значит, знали – и сознательно пошли на демонтаж капитализма (повели его к

последнему краху), решив напоследок пограбить и помародерствовать на финансовом

рынке.

капиталистами подтверждается.

Они вовсю «разводили лохов» и мошенничали. В конце 90-х и до марта 2000 года

финансисты США надували пузырь Интернет-экономики. Выглядело это так: какая-то

интернет-компания открывала сайт, который торговал книгами, футбольной

символикой, билетами и т. д. Тотчас – хотя компания не показывала еще никакой

прибыли – финансисты оценивали сайт в четверть миллиарда долларов, а то и в

полмиллиарда. И начинали бешено торговать акциями интернет-пустышки. По всему

миру все как сумасшедшие выкладывали миллиарды долларов за совершенно пустые

акции, которые до марта 2000 года росли в цене. Параллельно шла другая игра:

американские и английские финансисты вели игру на снижение котировок золота. Мол,

не надо вкладывать в него деньги – покупайте растущие в цене акции интернет-компаний.

В это же самое время, говорят, династия Ротшильдов тихо скупала дешевеющее

золото, которое распродавали даже центральные банки многих стран. В общем, лохи

продавали золото ради пустых бумажек, а умные его скупали.

Благодаря этой лихорадке Америка как пылесос втягивала триллионы долларов со

всего мира. А потом – бац! – и пузырь лопнул. Лохи всея земного шара лишились

примерно трех триллионов «у.е.». Чтобы замести следы и «перевести стрелки»,

пришлось устроить 11 сентября 2001 года. При этом скупщики дешевевшего золота

оказались в колоссальном выигрыше: со времен интернет-лихорадки и до 2007 года «желтый

металл» подскочил в цене втрое-вчетверо.

Ну, а потом мошенники стали раздувать пузырь недвижимости, что лопнул в 2007–2008

годах.

Что это, как не намеренный грабеж в преддверии демонтажа капитализма? Бывший