Плавать в морской воде одно удовольствие: войдешь в воду – сначала прохладно, но потом тело привыкает, и плывёшь-паришь над подводными скалами и зарослями ламинарии в ластах и в маске

1993 г. С молодежью по Лурикану

Тот сезон можно было бы назвать «молодёжным», и я в качестве нач. отряда оказался в нем самым старым в отряде, аж тридцатисемилетним. Из других было два молодых специалиста, Саша Уткин – тоже далеко не старый геофизик, два рабочих лет по двадцать пять, две студентки из Новосибирска и собака-щенок. Вертолетом нас забросили в верховья реки Верхние Конкули, где на террасе над скалистым обрывом и наледной поляной мы и поставили основной лагерь. Маршрутили по всей окрестности, но преимущественно на юге площади, забираясь высоко на Луриканский хребет и на севере спускаясь в его предгорья.

Речки Конкули, Верхняя и Нижняя, по гидрологическим условиям осбенно примечательны. В верховьях, где они текут по ущельям и узким долинам, водотоки полноводны, а вниз по течению вода пропадает совсем, и на километры тянутся сухие русла. Вода опять появляется только в самых низовьях рек. Но вот что интересно – в верховьях все лето водится довольно крупный хариус – он там зимует или заходит во время половодий.

Луриканский хребет пользуется, сказывают, плохой славой у местных эвенков, а поэтому люди сюда не заглядывают. Почему – даже трудно и сказать.

Для того, чтобы вскарабкаться на хребет, приходилось преодолевать крутые склоны из огромных осыпей, где камни неустойчиво шевелились и сползали при ходьбе. Однажды я так ударился о глыбы, что от боли на некоторое время потерял сознание.

Но когда мы забирались наверх, весь хребет был наш, и благодаря его почти плоской поверхности в виде плато, передвигаться там можно было весьма удобно. Наверху плато простирается горная тундра и ничего не растёт, за исключением мхов и редких кустов кедрового стланика. Ландшафты наверху весьма необычены – это красные равнины из-за соответствующего цвета древнейших кор выветривания по метаморфитам, над которыми возвышаются белые песчаниковые сопки-холмы. Те места ввиду их удалённости мы осваивали с помощью выбросов – затаскивали туда палаточку, делали постель из веток стланика и там жили по нескольку дней, маршрутами обегая окрестные горы. Со студенткой Леной Мартышевой, спортсменкой-пловчихой, моей радиометристкой, сделали рейд на богатое уран-ванадиевое рудопроявление «Конкули». Я набрал там себе образцов, и она тоже – для дипломной работы. «Конкули» – того самого, «несогласного» типа, вскрывалось за пару лет до нас карьерчиком и канавами. Попав туда, можно увидеть целую горку, сложенную карбонатными метасоматитами по песчаникам и гравелитам, в которых прослеживаются жилообразные зоны гидрослюдизитов с графитом и сульфидной минерализацией.

Горные тундры Лурикана облюбовали олени, которые вольготно паслись здесь ввиду отсутствия комаров. Без мяса мы не сидели, застрелив двух оленей, в том числе я одного, из пистолета ТТ, метров за семьдесят. Стрелял два раза: первый промазал – олень вскинулся, пустился галопом наутёк. Вторая пуля попала бедняге в позвоночник, и он покатился кувырком. Там же, в тундрах, стрелял из пистолета куропаток.

Медведей тоже хватало, но предпочитали они заросшие ельниками долины, где произрастали ревень и голубика. Один оказался особенно любопытным: ранним утром, когда все еще спали, он подошел к стоявшей на берегу банной палатке. Потом вошел в неё, но не через вход, а проделав дыру в торце. Когда он шел по палатке, поднял, видимо, лапу и распустил палатку когтем вдоль крыши на две половины – пришлось позже студенткам её зашивать. Потом косолапый поднялся на террасу в основной лагерь, где собачка даже не тявкнула, перетрусив или проспав под нарами. Медведь подошёл к палатке, где жило трое парней, и стал разглядывать их через продолговатое открытое оконце. Первый проснулся Санька Уткин, глянул – в окно на него в упор смотрела здоровенная медвежья морда. Первое, о чем он подумал, что всё ещё спит и ему снится сон-ужастик. Потом сообразил, заорал, в одних трусах прыгнул в сапоги, схватил карабин и выскочил из палатки, но медведь не стал испытывать судьбу, и уже далеко мелькал пятками.

На север совершили поход километров за пятнадцать в район аномалии «Адаргайчик» и реку Нижние Конкули. Путь туда пролегал по каменистым сопкам, заросшим то кедровым стланикам, то красивыми сосновыми борами, где в жаркую погоду ароматно пахло нагретой хвоей и смолой. На Адаргайчике поставили маленькую палатку и натянули полиэтиленовую пленку над периной из веток стланика. Был разгар лета, и тепло даже ночью. Всем нашим отрядом допоздна засиживались у костра, беседовали, пели песни. Холостяки балагурили, подробно расспрашивали девушек о приданом, чесали в затылке – кого выгоднее выбрать?