Мартик Гаспарян Тучи не могут долго скрывать солнечный свет Москва 2010

О "Турецкой Армении"

Сыны Армении, героические защитники своей родины, но далеко не дальновидные политики, не раз поддававшиеся обману со стороны хищников империалистической дипломатии, - не могут теперь не видеть, что старый путь дипломатических комбинаций не представляет путь освобождения Армении. Становится ясным, что путь освобождения угнетённых народов лежит через рабочую революцию, начатую в России в октябре. Теперь ясно для всех, что судьбы народов России, особенно же судьбы армянского народа, тесно связаны с судьбами Октябрьской революции. Октябрьская революция разбила цепи национального угнетения. Она разорвала царские тайные договоры, сковывавшие народы по рукам и ногам. Она, и только она, сможет довести до конца дело освобождения народов России.

Исходя из этих соображений, Совет Народных Комиссаров решил издать специальный декрет о свободном самоопределении "Турецкой Армении". Это особенно необходимо теперь, когда германо-турецкие власти, верные своей империалистической природе, не скрывают своего желания насильственно удержать под своей властью оккупированные области. Пусть знают народы России, что русской революции и её правительству чужды стремления к захватам. Пусть знают все, что империалистической политике национального угнетения Совет Народных Комиссаров противопоставляет политику полного освобождения угнетённых народов.¹⁵³

СТОЛИЦЫ АРМЕНИИ

Подобно Двери Мгера, история города в течение веков оставалась закрытой для исследователей, а клинопись хранила молчание, словно магические знаки. Первым европейским исследователем, посетившим Ван для исследования клинописных надписей, стал немец Фридрих Шульц. Сохранилось его подробное описание Ванской крепости, по которому весь ее “гарнизон” состоял из престарелого янычара и ручного медведя, а несколько старинных бронзовых пушек больше годились для музея, чем для военных целей. В 1827-1829 годах Шульцу удалось обнаружить в Ване и окрестностях десятки выбитых на камне надписей. Переслав их копии в Париж, он остался продолжать поиски, но был убит курдами. Прошло целое десятилетие, прежде чем его копии появились в печати и привлекли внимание научного мира к неизвестной доселе цивилизации.

О большом числе клинописей вокруг Вана свидетельствовал и Гарегин Срвандзтянц: “Дверь Мгера — самый твердый камень, гладко отесанный в виде большой двери с отчетливой клинописной надписью… В деревнях и монастырях есть много каменных обломков с похожими надписями. Отлично сохранившаяся надпись видна на одном из камней внутренней стены церкви Сурб Аракял городского района Кахакамеч. Есть они и на камнях, использованных для постройки главного храма Варагского монастыря, есть в монастыре Кармравор и других местах. Много круглых и квадратных камней с надписями находили при раскопках. В церкви села Лезк в основе алтаря лежит круглый по форме камень с дырой посредине и надписями вокруг нее, такой же камень есть и в Вараге”.

В 1838 году Ванские клинописи копировал офицер британской армии Генри Роулинсон, известный своей расшифровкой знаменитой Бехистунской надписи персидского царя Дария и других древних текстов. В 1850 году Остин Генри Лайард, которого прославили на весь мир раскопки на горе Немрут и на месте древней Ниневии, зарисовал скальные строения Вана, изучив надписи на камнях.

В 1870-х годах археологическими поисками в Ване занимался британский консул Клейтон. Будучи свидетелем этих поисков, Гарегин Срвандзтянц писал: “В течение нескольких лет в тех местах откапывали из-под земли строительные тесаные камни. Под земляным холмом обнаружились строения из камня, карасы и кувшины, несколько из них было наполнено зерном пшеницы. Нашли обломки стула, искусно изготовленного из позолоченной меди, отлитого из такой же меди человека верхом на баране. Последнюю находку взял с собой находившийся в Ване глава Эдесской епархии, чтобы отвезти ее в Полис. Из земли до сих пор достают камни, откапывают новые здания и рассказывают, что обнаружены железные стрелы”.

Позднее он пишет об открывшихся при раскопках грандиозных сооружениях, которые вызывали восторг своим величием и уровнем зодчества той эпохи. Внутренние помещения были самыми разными — от сводчатых тайников до просторных залов для торжественных приемов и церемоний.

“Клейтон производил раскопки и на крепостном холме Дзорованка, где также были обнаружены здания и множество ценных предметов, которые мы держали в руках и видели собственными глазами. Многие из них были раскопаны местными крестьянами, а затем приобретены известными в Ване людьми и тайно перепроданы в Тифлисе, Константинополе или здесьже на месте. Больно об этом говорить, но люди еще не понимали, какие вещи попали в их распоряжение. Если уж предметы, достойные национального музея должны были послужить чьим-то корыстным интересам, то их, по крайней мере, следовало бы зарисовать и обмерить, описать по материалу, цвету, величине и типу с указанием кем и где они были найдены, кому переданы. Тогда мы обладали бы этими древностями хотя бы нематериально”.

Воровство, кладоискательство, купля-продажа часто сопровождают археологические раскопки. К прискорбию, все это имело место и в Ване. Множество сокровищ истории и культуры нашего народа рассеялось по музеям мира и частным собраниям, попало в руки авантюристов, исчезло без следа.

В эти же годы раскопками занимался и бывший помощник Лайарда Ормузд Рассам. Еще до приезда в Ван ему удалось совершить крупное научное открытие — обнаружить древний эпос “Гильгамеш”. В Ване Рассам сумел собрать огромный материал, часть которого обогатила коллекцию Британского музея — остальное переходило из рук в руки.

Через некоторое время крупномасштабными раскопками в Ване занялись Леман-Гаупт и Белк, которые опубликовали более 110 обнаруженных ими надписей.

Начиная с середины XIX исследованиями надписей, в том числе клинописных, занялись и армянские ученые — например, монах из Эчмиадзинского монастыря Месроп Смбатянц.

Вообще-то первое упоминание о ванской клинописи мы встречаем еще у Мовсеса Хоренаци, который приписывает ее происхождение царице Шамирам (Семирамиде): “И выровняв всю поверхность скалы, как стилом — воск, она начертила на ней множество письмен, один только вид которых повергнет в изумление любого. И не только здесь, но и во многих других местах Армянской страны она велит установить каменные столпы и начертать на них (надписи) в память о себе теми же письменами”.

Ключ к расшифровке клинописных надписей безуспешно пытались подобрать такие ученые, как Хинкс, Ленорман, Мордтманн. В 1880 году несколько слов удалось перевести Гюйару. Но заслуга расшифровки по праву принадлежит профессору Оксфордского университета А. Сейсу, который в 1882 году позволил древним знакам вновь заговорить...

Известному русскому поэту Сергею Городецкому довелось в годы Первой мировой войны побывать у голубых вод Ванского озера, в трехтысячелетнем городе, утопающем в зелени садов. Он сравнивал Ван с детской игрушкой, подобной Помпеям, с колоссальным природным Колизеем, внутри которого с древних времен жил целый город.

В годы Первой мировой войны в районе освобожденного Вана работали Тер-Аветисян и Казнаков, которые доставили в Кавказский музей 20 клинописей. В это же время Иосиф Орбели, уже побывавший в Ване несколько лет назад, начал здесь новые раскопки вместе с Николаем Марром. Вскоре они прекратились из-за военных действий…

Первой армянской столицей была легендарная Тушпа — один из старейших городов мира. В истории она известна под разными именами: Тушпа, Тосп, Ван-Тосп, Ервандаван, Шамирамакерт. Но самое любимое из них — Ван. Имя, рожденное в глубинах тысячелетий от еще более древнего имени Биайна.

Когда “властелин вселенной” Сардури I (840-825 гг. до н.э.) перевел царский двор из Арзашку в Ван, в городе был построен храм бога солнца Шивини и Тушпа стала главным местом его культа. Этот бог изображался опершимся о колено правой ноги, поднявшим над головой солнечный диск. У него была жена с ангелоподобными крыльями — богиня Тушпуэа, чьим именем был назван солнечный город.

Тысячи рабов день и ночь выдалбливали в твердой горной породе оружейные арсеналы и жилища, казармы и склады, конюшни и наблюдательные пункты. Но в народной памяти прошлое часто поэтизируется, и деяния могучего царя Сардури были приписаны ассирийской царице Шамирам (Семирамиде). Это сказание дошло до нас благодаря “отцу истории” Хоренаци.

Царица “приказывает без промедления привести в облюбованное ею место сорок две тысячи простых рабочих из Ассирии и других подвластных стран и шесть тысяч отобранных ею искусных во всем мастеров по дереву и камню, по меди и железу — в совершенстве владеющих своим ремеслом… Шамирам велит разделить здесь толпу на многие разряды и назначить во главе каждого разряда наставниками избраннейших из мастеров. Так, принуждая их к тягчайшему труду, она всего за несколько лет создает это чудо - обведенный крепчайшими стенами с медными воротами город. Внутри города она возводит много прекрасных дворцов, украшенных разноцветными камнями, двухэтажных и трехэтажных, обращенных каждый, как положено, к солнцу, делит город на части прекрасными и широчайшими улицами…Обведя вершину холма стеной, она устраивает там некое жуткое тайное царское обиталище с малодоступными входами и адски трудными выходами… Внутри же солнечной стороны скалы, такой твердости, что на ней и железом не проведешь теперь никакой черты, она чудом вырубила много покоев, опочивален, казнохранилищ и глубокие ниши, неведомо для чего предназначенные”.

Такой город должен был иметь обильный источник воды и в VIII веке до н.э. сюда был проведен грандиозный канал длиной 70-80 километров. Он брал начало от родников Верин Мжнкерта, проходил через горы по выдолбленному руслу, местами укрепленному каменными барьерами. В ущельях над каналом были переброшены специальные мосты.

У Хоренаци упоминается и этот колоссальный труд: “…речная плотина неимоверной ширины и высоты из обломков скал и огромных камней, скрепленных известью и песком. Как говорят, она нерушимо сохраняется до нынешнего дня…Тщетно пытался бы кто-либо, как бы он ни старался, оторвать из кладки плотины камень, пригодный хотя бы для пращи. Искусная же заливка, скрепляющая камни, на вид похожа, пожалуй, на растопленное сало… Часть речных вод отводится в город для различных нужд и орошения садов и цветников, другая часть — на побережье озера, справа и слева от города, для орошения всех его окрестностей”.

Для своего времени канал шириной 4,5 метра и глубиной 1,5 метра был уникальным сооружением. Он позволил разбить в городе сады и виноградники. По красочному выражению ассирийского царя Саргона II: “Плоды и виноградные гроздья сыпались, подобно обильному дождю… Ароматное вино текло, как речная вода”.

Канал, проведенный урартским царем Менуа I, даже 28 веков спустя приводил в движение 40 водяных мельниц. Но вся слава и здесь досталась Семирамиде. “Восточную, северную и южную стороны города сплошь украшает дастакертами, купами ветвистых деревьев, разнообразных по своим плодам и листве; насаждает она там также много различных плодоносных деревьев и лозы, дающие вино, — продолжает перечислять ее деяния Хоренаци. Здесь можно отыскать отдаленное эхо знаменитых ванских “висячих садов”. Действительно, уменьшенная копия одного из семи чудес света — вавилонских висячих садов — существовала в древности в Армении, в Ване, и создателем этого чуда был все тот же Менуа I. Он был одним из тех армянских царей, которому по праву можно присвоить звание Строителя.

В 743 году до н.э. внук Менуа Сардури II потерпел поражение в битве с ассирийским царем Тиглатпаласаром III. Разорив несколько областей, захватчики осадили Тушпу, но не смогли взять город приступом. “Я запер его в Тушпе, в его городе. Великое побоище учинил перед городскими воротами. Свой царский обелиск поставил перед городом”, — гласит клинопись горделивого владыки, который к своему разочарованию вынужден был отступить от неприступных стен.

В целях безопасности Сардури II перенес столицу в северо-западную часть Вана — Русахинили или Агравакар, как это место назвали в народе. В то время Ван был многонаселенным городом, только при царском дворе по свидетельству сохранившегося дворцового списка проживало 5507 человек — воины, ремесленники, чиновники, слуги, виноделы, конюшие, рабы и рабыни.

После Сардури II начался закат Армянского царства и около 590-585 гг. до нашей эры оно ненадолго потеряло независимость. Впрочем, уже через два десятилетия самостоятельность Армении восстановил Ерванд Сакавакяц, чей род был издавна связан с районами Вана и Хайоц-дзора. Основатель новой династии Ервандуни, переименовал столицу в Ервандаван.

Попав под власть Ахеменидского Ирана, Армения составила две обширные сатрапии, и Ван стал центром одной из них. Когда страна вновь обрела независимость в 331 году до н.э., новой столицей был провозглашен Армавир.

Цари из династии Ервандуни заботились о процветании и благоустройстве Вана, но быстрей всего город развивался при Арташесидах, особенно в царствование Тиграна Великого (95-55 гг. до н.э.), который переселил сюда множество ремесленников и торговцев.

Не раз после этого Ван был разорен и снова восстановлен. Повествуя о походе персидских войск под началом шаха Шахпура II в 368-369 гг., историк Павстос Бюзанд пишет: “Взяли также укрепленный город Ван в гаваре Тосп, сожгли, срыли до основания. Оттуда тоже увели в плен пять тысяч семейств армян…”. Дополняя Бюзанда, историк IX века Товма Арцруни сообщает, что пленных “угнали в Аспахан”, то есть в Исфаган.

Но славному Вану еще предстояло вновь стать армянской столицей…

При арабском владычестве город переживал упадок. С восстановлением независимости, особенно в период Васпураканского царства (908-1021), как его столица, город вновь стал одним из крупнейших в Армении, его население достигло десятков тысяч. Безымянный Историк так описывает коронацию Гагика Арцруни, первого из васпураканских царей. “Он величественно восседал на коне, сияя златотканым шитьем, как солнце, затмевающее звезды. Справа и слева находилось множество вооруженных воинов, спереди и сзади развевались стяги. Гремели голоса, блистали мечи, звучали охотничьи рога, свирели, сладкозвучные арфы и лиры”.

Одержав ряд военных побед, царь Гагик установил мир на подвластных ему землях, укрепил старые крепости и повелел соорудить новые. По его заказу зодчий Манвел начал сооружение прославленного Ахтамарского монастыря. Но прежде на острове Ахтамар Ванского озера, называемого армянами “морем”, был основан новый город — царская резиденция, от которой до нашего времени не сохранилось ничего кроме монастыря. По сообщению Безымянного Историка, продолжателя истории Арцруни, город был воплощением гения армянской творческой мысли и строительного искусства. “По приказу Гагика множество работников выламывали тяжелые каменные глыбы и сбрасывали их на глубокое морское дно. Непрерывными стараниями великий царь выстроил каменную дамбу, возвышавшуюся над морской поверхностью на пять локтей, на дамбе, как на твердом основании укрепил ряд больших глыб. На этом основании воздвиг вокруг стену длиной около пяти стадий”. Стена с высокими башнями отгораживала спокойную гавань, через прочные, скрепленные гвоздями, обращенные в “море” ворота сюда могли заходить корабли.

“Царский дворец от фундамента до устремленной в небеса вершины, стоял без колонн, воистину как вершина замыслов человеческих и предмет восхищения, — продолжает Безымянный Историк. — Дворец имел арочные ниши, богато украшенные наружные стены — всего ни в уме нельзя сосчитать, ни взглядом объять. Чтобы взглянуть на высокие до небес купола, украшенные золотом и лучащиеся, нужно было сперва снять головной убор, чтобы он не упал наземь. Заболела бы шея, прежде чем удалось бы рассмотреть все многоцветные росписи”

Если цари династии Арцруни возводили такие чудесные дворцы на одном из островов Ванского озера, легко представить, как был застроен ими столичный город Ван, чью красоту впоследствии сравняли с землей захватчики и время.

Не находя достаточных сил сопротивляться набегам кочевников, последний царь Васпуракана Сенекерим Арцруни по предложению византийского императора Василия II подписал в 1021 году договор о передаче империи своего царства с десятью городами, семидесятью двумя крепостями и четырьмя тысячами сел. Взамен он получил город и область Себастию, куда и переселил около 70-80 тысяч своих подданных, в том числе часть населения Вана.

В XII-XIII веках арабский географ Ибн ал-Асир описывал Ванскую крепость, как одну из величайших и неприступных. Но даже под защитой крепостных стен городу не сужена была мирная жизнь. Сменяли друг друга нашествия сельджуков, монголо-татар, персов. В 1387 году ванцы 26 дней и ночей храбро оборонялись против войска Ленг-Тимура. В конце концов, захватчикам удалось прорваться в город. Жителей связывали вместе и сбрасывали вниз с высоких стен крепости. По свидетельству стихотворного хишатакарана (памятной книжной записи) Григора Хлатеци жертв было так много, что последние сброшенные падали на груды тел и оставались в живых. Всего было умерщвлено семь тысяч мужчин, женщины и дети попали в плен.

В 1424 году пятьдесят дней город осаждал вождь племен кара-коюнлу Искендер, но так и не смог овладеть им. Только следующей весной при новой осаде он добился успеха.

Сменявшие друг друга завоеватели не могли искоренить стремление армян к восстановлению независимости. Борьба за свободу родины продолжалась из века в век. При переселениях и резне погибло множество рукописных книг с летописями и хишатакаранами, почти не осталось свидетельств о множестве героических битв нашего народа.

Наследники армянских царских и нахарарских династий всегда стремились восстановить государственность. Предприняли такую попытку и Сефединяны, потомки династии Арцруни, которые смогли приобрести большое влияние в Васпуракане. В эпоху ахтамарских католикосов Закарии III (1434-1464) и Степанноса IV (1465-1489) Сефединянов эти стремления увенчались успехом, когда последний в 1466 году венчал в Ахтамаре царем Армении своего брата Смбата, который, конечно же, не имел реальной власти. Хотя царствование Смбата длилось недолго, в хишатакаранах рукописных книг, созданных в XV-XVI веках в Васпуракане, Ахтамар именовался “царским престолом”. Сами же католикосы Ахтамара, первый из которых был возведен на престол в 1113 году, называли себя “царственными”, “внуками и потомками царя Гагика”. Отдельный самостоятельный католикосат, сохранялся здесь до 1895 года. Именно он покровительствовал развитию искусства в области. С конца XIII века по середину XVIII в Ване-Васпуракане было создано и украшено иллюстрациями 1500 рукописных книг, существовала Васпураканская школа художественной миниатюры.

В прошлом остров Ахтамар был гораздо больше, за столетия он уменьшился в размерах по причине подъема уровня Ванского озера. Город, основанный Гагиком Арцруни, можно было видеть еще в XVI веке. Побывавший здесь в 1510-х годах венецианский купец писал: “Всю площадь острова занимает небольшой город с внешним периметром в 2 мили. Его называют Арменик, здесь много церквей. Все многочисленные жители исключительно христиане, нет ни одного мусульманина”. Город Ван он описывал так: “Ванская крепость построена на вершине скалы, откуда бьют источники вкусной воды... Как и сама скала, крепостная стена узка и длинна, ее протяженность составляет одну милю. Внизу расположен город, населенный большей частью армянами”.

По свидетельству европейских авторов в 1490-х годах на острове Ахтамар прятали от султана племен Ак-коюнлу Рустама юного Исмаила, сына его противника — шейха Хайдара. Он оказался у армянских монахов в тринадцатилетнем возрасте и через несколько лет перебрался в Карабах, чтобы вскоре, встав во главе войска, установить свою власть в Иране и основать знаменитую шахскую династию Сефеви.

В XVI-XVII веках, в ходе непрерывных войн между Ираном и Турцией Ван не раз переходил из рук в руки. В 1533 году его заняли турки, но вскоре персы осадили город, где от голода и меча погибло 16 тысяч человек. Повторному взятию Вана в 1548 году турки придавали такое значение, что султан Сулейман Кануни поспешил письменно известить об этом французского короля. В письме он называет Ванскую крепость “несокрушимой”, “вознесенной до небес”.

По свидетельству французского посла и военного советника д'Арамо, который находился при османском войске, султан считал Ванскую крепость “самой важной и неприступной в Персии”. Хотя султан похвалялся тем, что захватил Ван в “кратчайший срок”, по сведениям турецкого историка Солак-Заде туркам было оказано ожесточенное сопротивление. “Многотысячное войско встало на ванском поле. Здесь были заранее подготовлены места для установки пушек, вырыты траншеи и предприняты другие меры, необходимые для взятия крепости. После десятидневного обстрела из пушек, ружей и луков начался штурм, и крепость была взята”. Турецкий историк не скрывает своего восхищения творениями армянских зодчих и строителей. “Зодчие этой крепости были на редкость сведущими в геометрии, только такие мастера могли в своем воображении нарисовать ее образ. Эта крепость — ключ к Персидской стране, укрепленная стена на ее окраине. Заблудший шах похвалялся: “Пока желтая скала (Вана) под моей властью, мне незачем бояться османских султанов”.Гений армянских строителей Вана поразил и Челеби, турецкого историка XVII века. Из его описания можно представить, как выглядел Ван до великого землетрясения. “В городе есть внутренние и наружные стены. Внутренняя стена находится с запада на высоком и обрывистом утесе. С одной стороны от нее город, с другой — укрепленная крепость... Когда великий Тимур захватил Ван, он поручил одному из своих эмиров ее разрушить. Разными способами и всяческими усилиями пытались выполнить этот приказ, но не смогли. Будучи не в состоянии поколебать каменную, подобную самой скале, основу крепости, удовлетворились уничтожением нескольких башен и валов позднейшей постройки. Эти разорения не нарушили прочности Ванской крепости. Отсюда можно представить до какой степени крепкими были ее стены”.

Что не смогли сделать варвары-завоеватели, сотворило в 1648 году великое землетрясение. Аракел Даврижеци подробно описывает урон: “Обвалилась стена внутренней крепости города Вана от Тавризских ворот до Игарской башни. И еще, там и тут, во многих местах, обвалилась и обрушилась стена, а там, где не обрушилась, была повреждена так, что впоследствии пришлось сломать ее всю и возвести новую”.

Историк свидетельствует о большом числе жертв среди жителей города: “Рухнуло много домов, дворцов и строений, под их развалинами осталось множество людей и животных. И так велико было число умерших, что их погружали на телеги и вывозили за черту города; не хватало могил, чтобы хоронить каждого в отдельности, поэтому, вскопав землю, рыли большие ямы и, завернув в холстину по восемь или десять трупов, опускали их в яму и засыпали землей. Дней восемь земля непрестанно колебалась, так что люди не могли жить в домах, а жили в шатрах в отдаленных местностях, ибо в течение тех восьми дней земля, подобно шлюпке на поверхности воды, без конца колебалась, а после этого она несколько успокоилась, и колебания бывали уже раз в четыре, пять и десять дней... После первого землетрясения все, кто избежал смерти, пришли к себе домой и стали копать землю и вытаскивать из-под развалин вещи и людей. И хотя погибло бесчисленное множество людей, много было и таких, кои попечением Божьим выжили, пока их не вытащили из-под развалин. Так что спустя десять-пятнадцать дней все еще вытаскивали из-под развалин живых людей”. Даврижеци рассказывает, что двух малолетних братьев удалось вызволить живыми из-под обломков дома через сорок дней.

Разрушились все церкви в городе и окраинах, “церковь Норагеха была сначала отброшена на расстояние одного артачапа от своего прежнего места, а затем развалилась”.

Когда пыль осела над развалинами, когда уцелевшие жители похоронили и оплакали родных и близких, настала пора задуматься о восстановлении монастырей и церквей. Для этого требовались не только большие средства, но и согласие султана. Ванские богачи направили в Стамбул своего представителя, ходжу Рахиджана, которому удалось получить султанский указ. Даврижеци перечисляет всех, кто оставил по себе добрую память восстановлением армянских святынь. “Полностью развалилась церковь во имя Святого Саака, которая впоследствии вновь была сооружена ходжой Ахиджаном. Была повреждена церковь, называемая Эчмиадзином, и опять тот же ходжа Ахиджан восстановил ее, и лучше, чем первую. А в церкви Сурб Аракелоц обвалилась кровля изнутри, восстановили ее ходжи Атомяны. Обрушился также купол церкви Святого Погоса, который восстановил Геракенц Зирак”.

“Прежде всего, вардапет Киракос, настоятель Варагского монастыря, дал обет построить жаматун, что и выполнил. Ходжа Амирхан восстановил церковь Сурб Хач, Мархас Челеби — церковь Аствацацин, ходжа Диланчи — церковь Сурб Сиона, ходжа Ованнес — церковь Сурб Ншан... Была возведена ограда вокруг монастыря”.

Не только природные бедствия опустошали страну. Захватчики грабили и уничтожали духовные и культурные ценности, накопленные за века армянским народом. Не прошло и трех лет после землетрясения, как турецкие и курдские разбойники, промышлявшие в окрестностях Вана, решили прибрать к руками сокровища восстановленного Варагского монастыря. Во главе разбойничьих отрядов стояли курдский владетель крепости Хошаб Сулейман-бек и бывший османский паша Чомар. Напав на монастырь, они подвергли монашескую братию адским мукам, но так и не смогли выведать место тайника с манускриптами и драгоценными предметами церковного обихода. Поняв бесполезность пыток, он принялись выламывать камни из монастырских стен и, в конце концов, обнаружили тайник. “Увидели, что он полон сокровищ, — сообщает Аракел Даврижеци. — И там же поверх всей утвари лежало великое Святое Знамение, завернутое во множество покрывал, в красивом ковчежце. Сулейман-бек сам взял в руки Святое Знамение и вынес оттуда. Затем вынесли оттуда и всю утварь. Там было множество серебряной посуды, чаши, кресты, крест в человеческий рост, весивший один султанский литр, на котором было начертано: “Крест Давида”; множество Евангелий в золотых и серебряных окладах и другие книги, серебряная утварь, опахала, кадильницы и светильники, великолепные и драгоценные ризы и занавесы, покрывала для алтаря и множество скарба и утвари, спрятанной там. Все это собрали и вынесли наружу”. Армяне Вана и окрестностей “в отчаянии, убитые горем, скорбные и безутешные” из-за подобного святотатства стали искать возможность вернуть разграбленное. Мархас Челеби, сын ходжи Тумы Ханенца, на чьи средства недавно была восстановлена церковь Сурб Аствацацин, отправился к Сулейман-беку с богатыми дарами пробыл у него много дней, прибегнул к посредничеству множества людей, пытаясь убедить курдского вождя вернуть реликвии. Пообещал выплатить за них огромную сумму в семь тысяч курушей, но Сулейман-бек все равно не согласился.

Грабители Варагского монастыря не избегли кары, все они вскоре были убиты по различным причинам, многие погибли вместе со своими семьями. В местности, где они обитали, случилось много бедствий. Как повествует Даврижеци, “земля не давала урожая, а если и давала, его едва хватало на семена; смутой и раздорами был полон край, и даже животные не плодились, а число их убывало; и еще: в летнюю пору во время поста Святого Григора выпало безмерно много снега”. Местные жители отправились к Ибрагим-беку, в чьи руки перешли сокровища — молить его вернуть армянам их реликвии, дабы отвратить новые беды. В свою очередь ванцы собрали большую денежную сумму и, наконец, спустя четыре года Варагский монастырь получил свои сокровища назад. Главная из спасенных реликвий — Святое Знамение, Частица Животворящего Креста, помещенная в ванскую церковь Сурб Аствацацин, пропала без вести в 1915 году.¹⁵⁴