монополией ни на землю, ни на воду

Стр. 168: 
сурсов. При отсутствии же скота отпадала необходимость в присвоении и 
использовании земли и водных источников, поскольку нескотоводческие 
занятия либо какая-то другая форма их утилизации не могли иметь места в 
ареальной экосистеме. Поэтому ни земля, ни вода не имели в условиях 
кочевого скотоводческого хозяйства самостоятельной ценности, ибо только 
скот придавал им потребительское значение. «...У пастушеских народов 
собственность на естественные продукты земли — например, на овец — это 
одновременно и собственность на луга, на которых они пасутся» (Маркс, 
Энгельс. Т. 46. Ч. 2. С. 480). Пастушество «всегда предполагает присвоение 
земли либо для постоянного поселения, либо для скитания с места на место, 
либо как пастбища для животных и т. д.» (там же. С. 481). Индивид, таким 
образом, присваивает землю вследствие того, что она является субъективно-
объективной основой его существования, предпосылкой его труда (там же. С. 
473— 474). Однако поскольку индивид никогда не выступает в качестве 
свободного, обособленного и всегда принадлежит и существует как член 
исторически определенной формы коллектива, объединения (там же. С. 461—
472), постольку его собственность выступает как собственность всего 
коллектива, членом которого он является (там же. С. 466). 
Что же касается в этой связи непосредственных производителей, то необходимо 
подчеркнуть, что они были свободны и не являлись чьей-либо собственностью 
в юридическом смысле. Поэтому утверждения отдельных авторов о якобы 
«крепостнических» порядках в кочевой среде (Козьмин, 1934; Златкин, 1964 и 
др.) следует рассматривать как необоснованные. Если следовать за такого рода 
рассуждениями, отмечает Г. Е. Марков, «...то придется признать, что как на 
старых местах расселения, так и на новых рядовые скотоводы сами 
закрепощали себя и обращали свои кочевья в феодальное владение» (Марков, 
1976. С. 87). Действительно юридически трудящиеся индивиды были свободны 
и ничем кроме принципов производственной кооперации (см. параграф 6.1.) и 
канонов генеалогического родства (см. параграф 6.2.) в структуре 
общественных отношений не были связаны. Но они были все же несвободны от 
условий труда, механизма функционирования производственного процесса, 
технологии системы выпаса и кочевания, необходимости жить, работать и 
добывать средства к существованию, объединяться с другими индивидами в 
общину для того, чтобы обеспечить все элементы трудового процесса. Поэтому 
масса непосредственных производителей была несвободна и зависела от самой 
системы материального производства. Что же касается рабства, носившего 
патриархальный характер, то оно в системе производственных отношений не 
играло какой-либо принципиальной роли (Семенюк, 1958; Он же, 1959; 
Хазанов, 1975; Он же, 1976 и др.). 
Таким образом, мы вправе заключить, что с обычно правовой точки зрения в 
системе производственных отношений не существовало каких-либо условий 
монополизации средств производства: земли и воды в большей степени, скота 
— в меньшей. Обычное пра- 

жүктеу/скачать 2.75 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: