Меченого Кровью

Блюз стих и стулья сбились обратно по исходным, делая вид, что ничего-то и не было вовсе. Не надолго! Она же в прыжке обернулась вокруг оси и, приземляясь, подняла в воздух фейерверк бело-голубой пыли, уехав к дальнему от меня бортику. Описала кокетливо полукруг, заложив руки за спину, и всё это так легко, так естественно. Как дышать, как смотреть, как слушать...

Рокабили грянуло из динамиков. Теперь музыка взорвалась в полную силу, поскрипывая динамиками усилителей. Запылали все до единого прожектора. А я, как оказалось, достиг внешней стороны бортика и пораженно таращился.

Теперь она исполняла абсолютно дикий, полный энергии, нечеловеческий пляс на льду. Работала теперь также плечами и руками, низко наклоняясь вперёд, спиной вперёд скользя на неистовой скорости. Я задохнулся от увиденного...

Вспышка! Белая-белая! В операторской голос с пластинки замычал, растягивая слова.

Стулья в зале были покрыты полиэтиленовой пленкой, засыпанной известью-побелкой-мелом-или-черт-его-знает-чем. На рыжеватом льду каталось подобие человека, соединенное из кукольно-фарфорового и человеческого тельца, с шиной на шее, перебинтованными ребрами и затянутыми в гипс руками. Существо сделало несколько замысловатых па и остановилось, взирая на меня. Совершенно кукольное лицо с грязно-голубыми волосами, из-под отбитого в правом верхнем углу куска которого страдальчески взирал человеческий глаз, красный от слёз и синеватой зоной вокруг, второй глаз был кукольным аквамариново-синим.

Я встал на колени, сложив локти на покрывшийся солью бортик, и спрятал лицо на руках. Может даже, заплакал... Не знаю.

Встать! Вперёд!!!
(61Б)
Когда странное видение окончилось, я обнаружил себя там же, где был атакован гнездом тихих духов, в которое превратилось тело Бравера. Я стоял на одном колене, закрывая плащом малышку. Жжение на лице было довольно сильным, но покровы кожи и, главное, глаза не пострадали. Я утер лицо от мерзости, которой в меня плюнули, но подниматься не стал. Мой соперник мерзко посвистывал надо мной, а потом вдруг затих. Меня легонько потормошили за плечо. Я схватил руку и поднял лицо. Передо мною стояла Шарлин, слегка обескураженная моим поступком.

Я отпустил руку и оглянулся. Вокруг всё застыло. Хотел спросить, что случилось, но Изгнанница молниеносно закрыла мне рот. И маятником покачала перед моим лицом указательным пальцем, затем вытащила из кармана мятый лист с несколькими словами, написанными большущим шрифтом. Я удивленно вытаращился. Шарлин же обошла меня и, остановившись перед телом Бравера, присела на корточки, указывав пальцем поочередно на обе коленные чашечки шерифа. Затем также молча вернулась ко мне и протянула руки, чтобы взять Сибилл. Я отдал ей ребёнка и показал жестом отойти как можно скорее и подальше. Время истекало. Я быстро перезарядил обойму и выстрелил в коленку чудовищу... «пауза» была окончена. Нечто среднее между воплем и свистом разнеслось над пропастью. Существо метнулось на меня, согнувшись пополам, перекрывая путь пулям ко второй коленке. В неистовом испуге сектанты бросились к выходу, но монстр, не желая отпускать никого, преградил им путь, и в следующее мгновение история культа бесславно закончилась. Чудовищные крики и мольбы о помощи, перемежаемые чавканьем и хрустом, могли свести с ума кого угодно. Даже у меня в жилах застыла кровь – мой оппонент был быстрейшим существом, какое мне приходилось видеть и большая удача, что я смог (не без помощи Чарли) пресечь скорость его передвижения. Пока я понял, что происходит – выживших приспешников Бравера было не спасти. Опомнившись, я успел понять, что на одной ноге враг не так опасен, если держать дистанцию в 2 метра. Вовремя, чтобы ретироваться, поскольку подраненный враг прыжком покрыл добрые пять метров в мою сторону. Я отбежал, ожидая, чтобы существо вновь попыталось подпрыгнуть, оголив и вторую конечность, что позволило бы справиться с ним затем без особого труда. Так и случилось, хищно засвистели паразиты и тело Бравера резко вздыбилось. Я, словно в замедленной съемке, уловил этот момент и прицелился четко на коленную чашечку. Нажал на спусковой крючок...

Сухой щелчок. Нет! Не сейчас! Чертова осечка.

Слабо понимая, что я делаю, я прыгнул навстречу летящей пуле. Над ухом прошипела одна из голов личинки. Приземляясь, я описал над землей полукруг и в падении изо всех сил приложился к удару ногой в здоровую коленку своего соперника. Сломать ногу естественно не удалось, но монстр явно не ожидал контратаки и хотел попятится, но на одной простреленной ноге и с дисбалансом в виде увесистых паразитов это было большой и, как оказалось, непоправимой ошибкой. Подминая спинного паразита вся «конструкция» Бравер+паразит на груди+паразит на спине обрушилась. В принципе он мог бы ещё встать будь у него доля секунды. Я, закрывая лицо рукавом, с ножом наперевес налетел сверху...

Я вытер о штанину Бравера нож.

- Чарли, всё в порядке! Можешь выходить!

Ответа не последовало. Я огляделся вокруг. Шарлин сидела у дальней стены, согнувшись и периодически качаясь. Я бросился к ней. У неё из раны на животе текла кровь.

- Со мной всё нормально. Немного поцарапало, – с одышкой произнесла она.

Действительно, кожанка спасла девушку от удара. Я мгновенно окинул взглядом место пореза и понял, что рана несерьёзная.

- Даже сейчас ты меня будешь игнорировать?! – прозвучал мстительно обиженный голос.

- Ва-ле-ри...

Она стояла, словно вырезанная из камня, в 3-х ярдах от пропасти с ребёнком на груди. Одной рукой она держала Сибилл, во второй был кухонный тесак.
(62Б)
- Зачем ты это делаешь?

- Умолкни! – нервно бросила Валери, приложив к виску кулак с ножом.

- Отдай мне девочку, идиотка!!! – вспылил было я, но быстро осёкся.

- Вот! Это твоё настоящее лицо. Даррен-Даррен! А ведь я тебя любила... А ты ничем не лучше оказался, чем вся та шваль, которую я встречала всю свою жизнь! – она, прищурившись, покосилась куда-то в сторону. – Зачем ты так? А?

- Что я сделал не так? У меня нет вины перед тобой, ты просто...

Но меня она не слушала.

- Ты появился тогда, словно солнце сквозь грозовые тучи, помог мне, защитил от унижения и позора, которому меня подвергали те ублюдки. Ты дрался, как загнанный в угол раненый волк, ради меня, которой даже не знал, более того – видел впервые. РАДИ МЕНЯ! Этого изувеченного духа и тела, никому не нужного и всеми презираемого. Я была призраком до того дня, когда ты появился и спас меня. Такой весь... настоящий, живой, молодой, полный энергии и сил, красивый, в конце концов, мужчина. Я никогда не могла о таком мечтать – увидев тебя тогда, я позабыла и тот унизительный миг, и всё свое жалкое, такое мучительное, а главное – пустое существование! Ты же пришел ко мне, укрыл мои раны, даже не заметив, казалось, их, был столь обходительным и учтивым. Тогда я вспомнила, что тоже женщина, а не музейный экспонат в затхлой атмосфере «Вудхауза», не управляющая пансионатом матери, скрывающаяся в полумраке и закутанная с головы до пят... ТЕНЬ. Я вспомнила, что я жива! Что дышу и как оказалось ещё способна кого-нибудь полюбить. И мне казалось, что далеко не «кого-нибудь» я полюбила. Я внутренне сбросила этот мерзкий бугристый покров и обрела, как говорят во всяких глупых книжонках, крылья... СБРОСИЛА! Для тебя... Но только внутри. Снаружи я осталась этим вот!!! – слеза мелькнула по неприкрытой половине лица Йодоровски и она на миг умолкла, подавляя приступ плача.

Я стоял перед ней, как истукан. Ноги налились свинцом, лицо горело жаром волнения и стыда. Её слова были подобны ударам ножа в сердце... Раз за разом пробивая мою внешнюю «скорлупу» своей речью, она становилась в моих глазах всё прекрасней и прекрасней. Где-то вдалеке разума блеснула мысль оставить всё как есть, чтобы эта женщина стала той, кем ей надлежало быть от рождения – милой жизнерадостной леди, без этих вот следов ожогов, так рьяно скрываемых ею. Даже они, а также её неизменно строгие наряды, не могли скрыть природной красоты Валери. А в этот миг она была удивительно хороша: эта осанка, точеная фигура, платиновые сияющие волосы, нежная бархатистая кожа половины лица, единственный доступный стороннему взгляду лазурно-аквамариновый глаз блестел от слёз, а на груди мерно вздымался и опускался серебряный крестик. Душа рвалась от боли...

Но затем мой взгляд упал на Сибилл, и желание оставить всё происходящее на самотёк умерло в глубинах души, так и не окрепнув. Похитительница же моей сестры продолжила:

- Я практически удушила в себе изначальные стремления, игнорировала все порывы души, когда ты уехал, думала, что твой сумасбродный план не сработал, и ты уже не вернешься, почти уже успокоилась, но прошло полгода и ты вернулся... Снова растревожил старую рану на сердце, такую болезненную, но в тоже время сладостную. А ты, ты... сначала принялся прикидываться неизвестно кем! Не пытайся лгать и отрицать этот факт – это был ты! Ты можешь провернуть этот трюк с кем угодно, но не со мной, не с моим бедным сердцем, не с любящим израненным сердцем любой другой женщины. Надо отдать должное – играешь ты отлично, но я могу отличить тебя в любой маскировке среди миллиона других людей... Потом же появился таким, каким я тебя знаю, но сделал вид, что не знаешь меня... Как это больно и подло. ПОДЛО! Ты слышишь? Все эти разговоры о том, что ты не знаешь, о чем я толкую, а также о том, что ты меня забыл на время – гнусная ложь. Да как??? КАК ты можешь? Ты же не такой! Совсем не такой. Ты был такой... такой... ты был моей мечтой, Даррен. Ты уничтожил себя, меня, ВСЕХ, наверное, уже и мир своей одержимостью. Как я была глупа, что взялась помогать тебе и дала впутать себя в историю воскрешения моего дяди.

- Валери, прошу тебя...

- Ты меня просишь? Да как ты смеешь?! Подонок! – теперь слёзы потекли, не сдавливаемые усилиями. – Всё, что можно представить бессердечного, низкого и коварного в человеке, объединено под одной личиной. Более сладкой обёртки хаоса нельзя и представить. Мягкий, интеллигентный, покладистый, воспитанный, такой милый парень... снаружи. А внутри... внутри – холодный расчетливый мерзавец, который не остановится ни перед чем на своем пути. Зачем??? Ну, скажи: зачем ты такой?!

- Ты ошибаешься... Я могу всё объяснить. Давай всё потом спокойно обсудим, когда всё кончится, сейчас просто у нас нет времени на выяснение отношений и длинные истории того, что произошло. Я, правда, не помнил тебя! Я опять-таки, правда, не был в городе между нашими встречами – тогда, полгода назад, и теперь. Я клянусь тебе. Поверь, Валери...

- Ну почему ты даже сейчас не можешь признать своей вины? – устало произнесла девушка, но потом остро впилась взглядом в меня. – Потому что у меня подстраховка. Не будь этого ребёнка у меня – ты бы снёс мне голову. Ведь правда, монстр? Хотя странно, что ты так беспокоишься его судьбой.

- Ты не понимаешь того, о чем говоришь... – я отбросил пистолет в сторону. – Вот он я безоружен.

- Я убила бы тебя, чтобы это всё кончилось, но даже это ничего уже не изменит.

- Ну, хочешь, убей меня потом – только дай мне расправиться с демоном, пожравшим душу твоего дяди, принявшим его образ. Хочешь, я пообещаю, что встану перед тобой на колени и ты пустишь мне пулю в лоб из моего же пистолета! Если я так ненавистен тебе! Ну, хочешь? Только дай мне закончить начатое и пообещай отпустить Сибилл.

- О каком «ПОТОМ» ты толкуешь?!

- Я поднимусь наверх и исполню свою миссию. Исправлю свои ошибки и вернусь для окончания этого разговора. Ребёнок пусть будет пока у тебя.

Валери покачала головой.

- Ты, видимо, меня вообще за полную дуру держишь, да? Ты никуда не уйдешь отсюда, пока... – она многозначительно ухмыльнулась.

- Ну? Пока что? Ты ведь и сама ещё ничего не придумала, верно?! Оставь ребёнка, и поговорим прямо сейчас!

- Нет! Вот это, как раз, и нет!!! Ребёнок – мой!

- Чтоооо?

- Я пришла с предложением, – она заговорила необычайно спокойно и ровно, даже как-то застенчиво. – Даррен, я прощу тебя, твою ложь и все обиды, которые я вытерпела по твоей вине. Мне очень тяжело... Я хочу вырастить эту девочку. В её нынешнем виде ей жизненно необходима мама... Я ведь правильно поняла из всего этого фарса культистов – это же и есть Сибилл?

Я, очень удивленный, кивнул, а она вытерла перчаткой на тыльной стороне ладони слёзы и продолжила:

- Пожалуйста, позволь мне быть с тобой. Забери нас отсюда, из Сайлент Хилла, увези подальше – к себе в Чикаго, например, или куда захочешь, но подальше. Я пойду за тобой куда угодно, только возьми меня с собой. Я буду для девочки чудесной мамой, я буду любой, какой ты не пожелаешь... Я одарю вас теплом и лаской. У меня их столько накопилось за многие годы полного отчаяния. Будь со мной, любимый. Я никогда не ослушаюсь тебя. Я буду сидеть безвылазно только дома, чтобы никто не видел меня рядом с тобой, если ты стесняешься моей внешности. Только в тебе моя воля к жизни... ты и есть моя жизнь. Если ты думаешь, что я ненормальная из-за нападения на ту девушку, то знай: я не хотела ранить её, меня объял страх, что она заберет тебя у меня. Да я и остановилась в последний миг, поняв, что ты и она... Я обожаю тебя, Даррен. Дай мне жить, пожалуйста.

- Это неожиданно. Я должен подумать, Валери. Я разберусь с тенью Кауфмана и мы поговорим о нашем будущем, а сейчас отдай ребёнка, прошу тебя.

- Даже обмануть меня не пытаешься, – с невыразимой тоской произнесла Йодоровски. – Неужели я так тебе противна?!

- Валери!..

- Ну, почему, Даррен? Почему? Почему ты даже не дашь мне надежды.

- Давай поговорим позже, пожалуйста.

- Ах, вот как! – резким движением головы она отбросила волосы назад, открыв всё своё лицо.

- Не делай этого!

- Ты! С потоками слёз! Подойди или я за себя не ручаюсь.

- Шарлин, нет! – вскрикнул я, увидев угловым зрением, приподнимающуюся Чарли.

Валери приставила тесак к ребёнку и сделала несколько шагов назад, спиной к пропасти.

- Ну?

- Ничего, – надрывно произнесла Изгнанница и пошла, придерживая рану, к обезумевшей Валери.

- Я столько сделал, чтобы возродить Сибилл, Валери, умоляю, – я преклонил одно колено. – Не делай ей ничего плохого. Если ты действительно любишь меня – откажись от этой сумасбродной идеи. Мы всё решим по завершении этого кошмара.

- Молчи! Ответ мне нужен был сейчас, сию секунду, но ты даже не смог представить такого исхода со мной, даже подыграть не захотел, настолько я тебе отвратительна! За это ты поплатишься... Смотри сюда, что будет с твоей подругой и сестрой.

- Остановись, – я на одном колене подобрался на несколько ярдов ближе.

Валери подняла тесак над головой. Шарлин стояла перед ней на расстоянии вытянутой руки.

- Не приближайся – ещё дюйм и я убью их обеих! (я повиновался) Ты прав – слишком многое ты положил на алтарь спасения своей сестры! – холодно глядя на меня, произнесла Валери, затем перевела взгляд на Шарлин. – Тебя Шарлин, кажется, зовут? Возьми ребёнка и уйди!

Шарлин приняла малышку из рук Йодоровски.

- Страдание началось в огне, в огне должно и закончится... Я прощаю тебе всё, Даррен! За то, что ты не захотел меня обманывать... даже в такой ситуации.

Валери сделала шаг назад, выбросив нож и расставив в стороны руки, точно как птица в полёте, и стала медленно смещать центр тяжести назад, чтобы горизонтально упасть... Её лицо засияло в поразительной доброты улыбке, глаза были преисполнены счастья. Я метнулся с колена с несвойственной мне скоростью к обрыву, чтобы схватить её за талию или одежду, но успел ухватиться только за довольно толстую и длинную цепочку на её шее.

- Я буду любить тебя вечно, мой хороший!

С хрустальным звоном посыпались на ржавую сетку серебряные звенья. Я по инерции чуть не упал на спину, но сгруппировался вовремя и упал лишь на колени, глядя вниз. Она улыбалась, падая в огненную бездну. Апельсиновое зарево, казалось, очистило её ожоги на лице, и она была в тот миг самой прекрасной женщиной на свете.

Я сидел на том же месте уже минут 15, низко склонив голову и не отрывая взгляда от огненной пропасти. Даже заплакать не смог – так внутри невыносимо жгло. Валери... Она была права – я видел все эти годы лишь свою цель, а последние полгода вообще ни о чем другом и думать не мог. Я не думал, что дал повод полюбить себя. А вот как оно всё вышло. Прости меня, Валери... Простите, все кто погиб в этой войне одного человека.

- Не раскисай! Иначе мне придётся дать тебе пощёчину... Кому-кому, а тебе тряпничать не пристало. У привычного мира остался лишь один шанс – ты.

Шарлин лепетала над ухом, пытаясь меня раззадорить ненужным пафосом, но играла она плохо.

- 2 минуты... Оставь меня, пожалуйста...

- Хорошо... ДВЕ!

Я кивнул.

Ладони взмокли – всё это время я сидел со сжатыми кулаками. Я даже не чувствовал боли раненой руки. Когда я разжал их, то увидел в правом кулаке зажатый крестик... Я решил, что подарю его Сибилл, если смогу победить! Дрожащими губами я поцеловал последний подарок Валери и снова сжал его, подняв голову кверху и глядя в бесконечную черную высь, что закрыла небо людей, но не навсегда...

- Шарлин, будь осторожна! Осталось чуть-чуть.

По всей видимости, ей лучше после отравления угарным газом и она немного отдохнула от путешествия.

Она, слегка покачиваясь, собирается уйти, как вдруг замечает необычный цветок на столе. Она подходит к столу, рассматривает его, замечает, что написано в слое ржавой пыли, хмурится в недоумении. Затем поднимает горшочек и нюхает цветок. Аромат, кажется, завораживает девушку, и она уходит, захватив горшочек с собой.
* * *
Белое светлое помещение с уходящим высоко вверх потолком и каменными стенами, на стенах которых есть еле заметные узоры из мозаики светло-серых и светло-голубых тонов. В помещении свисает откуда-то сверху множество толстенных канатов. Здесь стоит «Человек-Колокол» в ослепительно белом плаще, застегнутом на несколько верхних пуговиц, хотя покрой тот же, что и в подземельях тюрьмы, из-под него виднеется какая-то темно серая одежда без пуговиц, заправленная в белые штаны. Штаны же украшает толстый ремень с серебристой пряжкой (на которой изображен то ли египетский иероглиф солнца, то ли схематическое изображение гонга). На руках такие же белоснежные перчатки, а на ногах высокие сапоги, наподобие рыбацких, – той же расцветки. Колпак-колокол немного светлее, чем вариация из подземелья, но тоже не начищен до блеска и с многочисленными буграми и скалками. Это существо поднимает свою колокол-голову, вроде как, глядя вверх, затем берёт самый массивный канат и начинает дёргать за него. Слышится оглушительный звон колокола, всё начинает дрожать. Существо продолжает

довольно долго звонить.

- Белл-Рингер? – произносит Чарли.

Девушка открыла одну из соседних дверей. Там оказался опустевший склад, сиротливо стояли пустые стеллажи, покрытые слоем пыли. Наметанным журналистским взглядом Ками оглядела помещение, не заходя внутрь. Её внимание привлекли следы обуви на пыльном полу, ведущие от входной двери за один из стеллажей, а потом возвращающиеся назад к двери. Полная решимости, Декстер отбросила волосы с лица назад и зашла внутрь. Обойдя вышеупомянутый стеллаж, девушка нашла стоящий ребром увесистый пластмассовый футляр. На футляре был замок, и Камилле пришлось «поколдовать» с кусочком проволоки, оказавшимся неподалеку здесь же.

Абсолютно такой же, как и в подземельях, Белл-Рингер – в застёгнутом на все пуговицы темно-сером плаще с грязными разводами и в остальной одежде, в которой Даррен видел его во время командования «пауками» в казематах тюрьмы – нажимает кнопку «ВНИЗ» на громоздком пульте управления лебедки. С невыносимым для уха скрипом медленно опускается что-то сверху.

Так продолжалось минуты 4, не меньше!

Затем все-таки стихло.

- Ох! Что же это? – встряхнула головой журналистка, а затем направилась к поверженному чудовищу, чтобы извлечь одну из стрел для спортивного лука, найденного ею в футляре, и, предварительно вытерев, вернуть в колчан, где покоились ещё одиннадцать таких стрел.

Забросив колчан на спину, Ками одела на себя всё остальное, что нашлось на складе (напальчник, крагу, нагрудник, ремень для руки) и оказалась в полном облачении и с полным комплектом спортивного лучника.

Она пошла в направлении, откуда появился нежданный гость.

- Даже если я напишу об этом всём материал, о котором так мечтала... Мне не то, что не поверят, а главред вызовет скорую, если я буду на чем-то настаивать! – выдохнула девушка, потерев кулаком глаза. – Эх, о чем я думаю?! Отсюда бы ноги унести, не то что...

В памяти восстановила всё произошедшее за последние несколько суток и более раннюю встречу с мужчиной, представившимся частным детективом Дугласом Картлендом, с которой и началась её «курсовая работа».

Опустилась на корточки, а потом и села, опираясь на стену, прямо на пол этого гостиничного коридора. Отложив лук, стала восстанавливать цепочку событий.

Именно Дуглас заинтересовал Декстер в этом паскудном месте. Ками понимала, что должна была раскаиваться в своем путешествии сюда, но её врожденный, местами безрассудный, авантюризм, перевесивший выбор профессии в пользу журналистики, не давал ей сожалеть о содеянном. Какая разница, где закончится для неё мир, если мир закончится везде, а так она даже имела некоторое представление о происходящем.

По приезду в город, она натолкнулась на необъяснимый феномен – город выглядел жилым, но людей в нем не было. Она исследовала улицу за улицей, но было тихо как в шкафу, уже наступила поздняя ночь, Декстер искала уже местечко, чтобы остановится и заночевать прямо в машине, не решаясь пока выйти наружу... И тут журналистке посчастливилось увидеть единственный огонек, из окон закусочной лился свет. Покинув авто, она отправилась внутрь и нашла спящего молодого мужчину с раненой рукой и пистолетами на столе. Когда он проснулся, то стал настаивать, чтобы Камилла покинула город. Так произошло знакомство с Дарреном. Он рассказал странную историю о городе, о пропавшей сестре Сибилл, ещё кучу всякой информации, подтверждавшей историю Дугласа. Потом его забрал с собой странного поведения шериф Бравер, а Камилла, не дождавшись его возвращения, поехала в мотель... Здесь началось самое интересное – город провалился во тьму и видоизменился. Потом появился призрак маньяка Блейна, затеявшего игру в кошки-мышки с Дарреном. На глазах девушки был зверски убит хозяин мотеля, после чего появился Даррен и они вместе победили нечто невообразимое, появившееся из бездны под городом. Победа над колоссом на некоторое время вернула всё к привычному ходу вещей. Они нашли адрес Картленда, хотя настораживало, что его вписали несколькими днями ранее. Так был найден дом, якобы принадлежащий Дугласу. К сожалению или к счастью, но Дугласа не было, а были подписанные его именем записки, мало в чем прояснившие ситуацию. Затем на мобильный Камилле позвонили и посоветовали ехать в пансионат «Лесной дом». Там началась настоящая чехарда. По дороге Даррен выглядел странно, в пансионате совершенно стал взволнован, потом женщина Валери с ожогами на лице проводила их в подвал, где содержала свою мать, припадки которой повторялись каждый раз, когда город менялся. Валери стала утверждать, что откуда-то знает Беннета, тот окончательно потерял контроль и просто бежал, оставив девушку с семейством Йодоровски. Использовав открытую немногим ранее возможность диктофона в Сайлент Хилле и его окрестностях записывать кроме слов ещё и мысли, Камилла узнает, что Валери не врёт и она действительно знакома с Дарреном где-то с полгода. Не зная, что делать дальше, Декстер возвращается в город к дому Картленда, где находит новую записку, что ей срочно нужно отправиться к парку аттракционов на побережье у озера. Там она находит бессознательного Беннета, кричащего во сне, она будит его, тот необычайно взволнован и благодарит её, словно та сделала что-то невообразимое. Такая реакция на минуту обескураживает журналиста, но потом верх в душе девушки берёт обида за то, что Даррен оставил её одну в столь жутком месте, и она уезжает, в сердцах даже вернув Беннету данный им пистолет. В волнении она петляет по городу некоторое время, потом решает вернуться к дому с записками. Там она находит новое указание: