Что это? А если возобновить повтор?
Опасения подтвердились – вибрация вернулась, возрас-тая от цифры к цифре. Словно во мне поселился камертон, подстраивающий мое тело, все до единой клеточки, на один гудящий резонирующий звук, все более усиливаю-щийся.
Зажала рот рукой, но цифры зазвучали в голове. Хотя вибрация прекратилась.
Проделав тот же опыт еще раз, убедилась в своих пред-положениях – трясучка появлялась при озвучивании тех же трех цифр.
А если проговорить их в другом порядке? Я прислуша-лась к себе. Ничего.
Подбежав к сложенным стопкой наброскам Изабеллы и схватив карандаш, записала запомнившиеся цифры на об-ратной стороне одного из листов.
Что дальше? Я не имела представления, но была абсолютно уверена, что нашла ключ к разгадке. Если я запомню весь ряд, то выберусь отсюда. Усиление вибрации означало не что иное, как правильную последовательность цифр. И когда я дойду до последней...
Неужели я нашла путь домой?
Глава 21
Перед тем, как отправиться на очередное двухчасовое общение с Изабеллой, я подготовилась к задуманной опе-рации под кодовым названием "Кошки-мышки".
Еще раз проверив состояние фотоаппарата и установив таймер, спрятала его среди подушек, направив точнехонько на зеркало, но при этом в фокусе видеокамеры должна была отразиться значительная часть комнаты. Через полчаса начнется видеосъемка на пятнадцать минут. Я не особенно надеялась, что именно в эти пятнадцать минут получу незабываемые кадры, запечатлившие моих непрошенных гостей, но, поскольку зарядить батарейку не было никакой возможности в силу объективных причин, а именно, отсутствия источника подзарядки, необходимо было как можно экономнее использовать имеющиеся резервы. Шанс, прямо говоря, ничтожный, но не использовать его было бы не разумно.
Обойдя кровать со всех сторон, перепроверила маски-ровку и, довольная собой, прихватила холст, батарею красок и устремилась на встречу с инфантой.
Изабелле нравилось позировать. Она не только послушно высиживала определенные ею два часа, но и согласилась на мои пожелания о количестве драгоценностей и выборе платья.
Мне хотелось оставить память о ней не как о возможной наследнице престола с сопутствующими этому статусу торжественно-претенциозным выражением лица или позы и нагромождением деталей, указывающих на ее Высочайшее происхождение, а, прежде всего, как одной из красивейших женщин Европы этого времени. И просто как человека, интересного и умного.
- Сестра Лаура, не слишком ли мрачен цвет платья? – Изабелла смирно стояла напротив меня.
- Черный цвет очень выгодно оттеняет цвет Вашей кожи, Ваше Высочество.
Я не любила разговаривать за работой. Голова в этот мо-мент была занята исключительно обдумыванием многих деталей, связанных с этой самой работой.
Принцесса помолчала и задала мне следующий вопрос:
- Как долго ты знаешь дона Керрадо, сестра Лаура?
Кисть в моей руке дрогнула. Хитра, девушка! В этом одном вопросе, на самом деле, было несколько - знакома ли я с Керрадо? откуда я его знаю? кто он для меня?
Вспомнив предостережения Френсис, я удивленно при-подняла брови:
- Я не знакома с ним.
- А о чем же ты хотела его спросить? – Изабелла не сво-дила с меня глаз.
- Я? Спросить? – я оттягивала ответ, - ах, да..., но ведь именно он сообщил о кончине аббатисы. А сестра Френсис была для меня больше чем аббатиса.
Изабелла недоверчиво прищурилась:
- Ну, и что?
- Я хотела бы узнать подробнее о ее последних днях.
- Но ведь ты получила от нее письмо.
Я не понимала, почему ее так заинтересовала эта тема – что связывает меня с Алехандро.
- Но согласно Вашему Высочайшему пожеланию, я не была отпущена проститься с ней. И поскольку он явился посыльным сестры Френсис, а не одна из монахинь, мне пришлось обратиться к нему. Вам кажется это странным, Ваше Высочество? Головку, чуть вправо, пожалуйста.
Хочешь защищаться – нападай. Я вызывала какие-то по-дозрения у Ее Высочества, и Керрадо не должен был быть замешан здесь ни в коем случае. Ответ инфанте, наверняка, был известен, но моя, якобы, неосведомленность о нем, отводила от Алехандро все подозрения о его участии в мо-ей судьбе. Я предпочитала отправиться в пекло без него.
Изабелла усмехнулась:
- Я скоро вернусь. Будь здесь.
Она, махнув подолом платья, скрылась за дверью.
Я отложила кисть. Рука дрожала. Хорошо, что она дала мне передышку, иначе...
- Ты не настолько невинна, сестра Лаура, как хочешь показаться, - я не услышала, как она вошла, - ну, хорошо, я хотела бы, чтобы ты на портрете изобразила меня с этим.
Изабелла, вновь пристроившись у кресла, словно фокусник, потянула из рукава что-то. И я узнала тот самый шелковый платочек, вложенный в письмо Френсис.
Глава 22
Вернувшись к себе, я прокрутила видеозапись. На пятнадцатой минуте, последней, зеркало медленно отъехало назад и... съемка закончилась. Я чертыхнулась. Но какую-то информацию все-таки получила - некто побывал в моей комнате еще раз. Некто, кто знал, что меня не будет здесь эти два часа.
Я чувствовала, что вокруг меня начинается какая-то за-варушка. Неужели все это из-за того случая с помадой? Но мне тогда показалось, что сумела сгладить оплошность.
Теперь эта история с платочком. Кстати, а где письмо? Я ринулась к бюро, в нижнем ящичке которого заперла по-слание Френсис. Миниатюрный ключик, наконец, нашел пружинку тихо щелкнувшего замка.
Пусто. Ни письма, ни платочка. Ну, а как же иначе? Если он у Изабеллы, то и письмо, наверняка, там же.
Я растерялась. Вокруг меня что-то происходило, и я была совершенно бессильна что-то изменить или хотя бы по-нять. Если меня принимают за злостную еретичку, то по-чему до сих пор я на свободе? И что теперь будет с Керрадо?
Я подышала на пальцы, пытаясь их согреть. За окном июль, а меня просто сковало от колющего холода, продирающего изнутри.
Надо как-то предупредить Алехандро. Но как? Я ничего о нем не знала - ни где он живет, ни как с ним связаться.
Мои метания прервал шорох, и в ту же секунду белый треугольничек проскользнул в узкую щелку под дверью. Чьи-то быстрые шаги затихли, удаляясь.
Я молча уставилась на тайное послание, призывно бе-леющее в сгущающихся сумерках. А это еще что за "голубиная почта"?
Развернув листочек, прочла:
Изабелла уезжает. Этим воспользуются ее недру-ги. Готовьтесь к побегу. Утром я извещу вас о плане вашего спасения.
Я тупо перечитывала строчки. Какой побег? Куда? Что за чертовщина происходит? Или меня кто-то пытается под-ставить?
В любом случае, впереди ночь. Кроме того, я не получила пока ответ – кто меня домогается по ночам.
Раздевшись, зарылась в перину, предварительно настроив видеокамеру на запись уже протяженностью в полтора часа - с двух ночи до половины четвертого утра. Спать я, естественно, не собиралась.
Посматривая в сторону зеркала, каждый раз убеждалась, что в нем, как и прежде, отражается все та же роскошная кровать. Со мной, утонувшей в ее недрах.
У стены напротив отдыхал холст с портретом Изабеллы. Работа почти закончена. Осталось добавить тот самый пла-точек с буквой "К" и поработать немного мастихином. А потом уже и залачить. С этим мне придется повозиться, чтобы и через века сохранились первозданные свежесть и насыщенность красок…
…как когда-то, реставрируя полотна... старых... мастеров...
- Летисия, хочешь новость?
Я только приняла душ, поистине возродившего меня к жизни после двенадцати часов работы над одним из полотен семнадцатого века из богатейшей коллекции Рейла.
Жаль, что я не успела отключить сотовый, прежде чем провалиться в не менее исцеляющий сон.
- Самой хорошей новостью для меня, Патрик, было бы твое молчание хотя бы часов на пять, пока я не буду в состоянии отвечать на твои звонки.
Я уже засыпаю с телефоном у уха, когда слышу его протестующее рычание, заставляющее меня вздрог-нуть и мобилизоваться еще на пару минут.
- "Прадо"! Ты слышишь? Тебя приглашают в музей "Прадо"! Ты летишь в Испанию!
Какой "Прадо" ? Какая Испания? Кто летит? Летит... летит...
Я улетаю в сон.
Я, не отрываясь, всматривалась в Изабеллу, боясь малейшим движением разрушить воспоминание.
Кусочки мозаики сбежались в кучку.
Не доставало лишь одного элемента – кода чисел моего имени.
Часть третья
Код числа
Глава 1
Спала я беспокойно и чутко, но, видимо, не настолько, чтобы уловить присутствие посторонних. Факт, в очередной раз убедивший меня в том, что вряд ли я представляю какой-либо интерес для разведорганизаций в силу полной профнепригодности.
Утром, сидя среди вздымающихся постельных принад-лежностей и скорбя об упущенной роли зрителя первого ряда, я просматривала улики, зафиксированные ночью умничкой (не в пример мне) фотоаппаратом. Фильм получился захватывающий. Ей-Богу, не хуже, чем у Тарантино. А, может, и лучше, если учесть отсутствие затрат на декорации и трудоемкой работы визажистов по максимальной подгонке героини к образу, воплощаемому ею на экране. В моем фильме я гарантировала стопроцентную натуру - настоящий шестнадцатый век и еще более настоящую... инфанту Изабеллу.
Тем не менее, я не верила своим глазам.
Принцесса бесшумно скользила по комнате. Заглянула в шкаф. Покружила у бюро. Она, определенно, не удовлетворилась прежде присвоенными с королевской непринужденностью письмом Френсис и ее же платочком. Моя постель тоже удостоилась ее Высочайшего внимания – поправив сползшее одеяло, она прикрыла мою высунувшуюся пятку. Трогательная забота, но не за этим же она проникла в мою спальню, чтобы проверить, насколько тепло я укрыта. Я, конечно, была очень признательна, но не хотела бы, что Ее Высочество не спала по ночам, волнуясь за мою пятку.
Вот она сдвинулась в зону, не охваченную объективом камеры. В сторону камина, внутри которого покоились мои вещи - одежда и сумка. Может, это она и ищет?
Запись закончилась.
Оторвавшись от экранчика, я перевела взгляд на камин. Дверцы вроде плотно закрыты. Или нет? Соскочив с кро-вати, подбежала к "сейфу", незакодированному к сожалению, и вскрыла его. Аккуратный квадратик незапыленного днища камина сообщил мне о безуспешности поисков здесь чего-либо, кроме вчерашних холодных углей.
Я держалась за дверцы камина и тупо рассматривала пустоту, будто от моего взгляда все исчезнувшее материализовалось бы обратно.
Ну, что же, меня вынуждали признать, что обстановка накаляется. Видимо, я все-таки недооценила степень опасности, настойчиво совершая непростительные ошибки и не учитывая по достоинству причуды этого века, специализирующегося на ретивой "охоте на ведьм" рвущих "удила" служителей церкви. Мой прокол с помадой плюс письмо Френсис, где аббатиса теряется в догадках относительно моего происхождения, и, вдобавок, моя жалкая попытка объяснить наличие у меня таких, прямо скажем, странных предметов для этой эпохи, как косметичка с ее содержимым, наверняка, вынудили Изабеллу призадуматься – а, кого она, собственно, пригрела на своей царственной груди, и как это отразится на ней самой?
Добытые ею этой ночью дополнительные доказательства моей "виновности" укрепят ее в мысли, что метла - предмет довольно многофункциональный.
И, если учесть, что Урсула тоже подложила свое поленце в разгорающийся костер, то я должна была бы немедленно собрать свои пожитки и исчезнуть отсюда. Правда, на-правление исчезновения я не совсем себе представляла. Вернуться в монастырь я уже не смогу – им ничего не бу-дет стоить уговорить Маргариту выдать меня. Безопас-ность особ королевской крови превыше всего, и она ни секунды не засомневается в поставленном мне диагнозе "ведьма" , вспомнив о подаренном ей снимке.
Без денег, без друзей, и, наконец, без связей, я затеряюсь во тьме веков с весьма неутешительной мыслью о буду-щем рождении в двадцатом столетии.
Захлопнув опустевший камин, я с тяжелыми мыслями в голове отправилась на последний сеанс с Изабеллой.
Глава 2
- Как долго ты будешь работать над портретом, сестра Лаура?
Как ни в чем не бывало принцесса оперлась правой ру-кой о спинку кресла.
На одной из встреч мы решили, что она предстанет перед лицезреющими ее во всем своем великолепии, то есть, во весь рост, а, не сидя в кресле, как было задумано прежде. Но на этом полотне, она, в отличие от неизвестно кем принятых правил изображения коронованных лиц, предполагающих напыщенно-недоступный вид с наличием какого-либо предмета власти в руках, чтобы, видимо, никто не перепутал, кто перед ними, выглядела просто, тепло и одновременно изысканно-обворожительно. Каждая деталь продумывалась нами до мелочей. Я настояла на минимуме драгоценностей, но в этом пункте Изабелла все-таки заупрямилась, и жемчужные бусы дополнились поясом и колье из великолепно обработанных алмазов, довольно скромных в лучах огромного, затмевающего их, сверкающего рубина.
Мне пришлось одобрить выбор инфанты. Благородный камень, действительно, пришелся к месту. Он вносил в тональную коричнево-бежево-черную цветовую гамму значительную капельку оживляющего контраста.
- Ровно один день, Ваше Высочество. Если бы не эта де-таль, - я кивнула на платочек, небрежно удерживаемый пальчиками Изабеллы, - портрет уже был бы готов. Потом некоторое время на подсушку, после этого я покрою его лаком, и он в Вашем распоряжении.
Я старалась не встречаться с ней взглядом. Мой бы меня выдал.
- Что ты предполагаешь делать дальше, сестра Лаура?
- Вернусь в монастырь, - я старательно выписывала ноготок мизинчика инфанты.
- Ничего не предпринимай до моего возвращения. Сего-дня я уезжаю. Но ненадолго. Из своей комнаты не выходи.
Кисть зависла над кружевом платочка.
- Почему я не могу покинуть дворец?
- Потому что я так хочу.
Я закусила губу. Итак, я пленница.
- Но сестра Френсис...
- Сестры Френсис уже нет, и тебя некому будет... защи-тить.
Наконец, я подняла на нее глаза. Она, не мигая, встретила мой взгляд. И в нем я, вдруг, прочла столько понимания и сочувствия ко мне, что едва сдержала желание выложить ей все начистоту. Изабелла же, видимо, ждала откровения с моей стороны, напряженно сжав платочек.
Я молчала. И инфанта, отведя глаза в сторону, заключила:
- Возможно, ты останешься здесь, сестра Лаура, но об этом мы поговорим позже. Я могу взглянуть на портрет?
Заметив мои колебания, Изабелла вдруг из принцессы на выданье превратилась в маленькую девочку, с любопытством и нетерпением ждущей сюрприз:
- Ну..., пожалуйста, сестра Лаура.
Эти переходы от холодного величия к подкупающей простоте немножко выбивали меня из колеи. Только я на-страивалась на дружеский лад с едва брезжущей надеждой на приобретение Изабеллы в подруги (а, почему бы и нет? И принцессам надо кому-то поплакаться в жилетку), как она тут же воздвигала между нами неприступную стену отчуждения. Мол, знай свое место.
Я не любила демонстрировать работу до тех пор, пока не ляжет последний штрих. И Изабелла не стала исключени-ем. Это была одна из моих просьб, с которой она нехотя согласилась.
Но поскольку портрет почти закончен, и, кто знает, как все закрутится дальше, я отступила от правила и развернула мольберт к ней.
Платочек выпал из ее рук.
Глава 3
Меня раздирали противоречия. Кому поверить? Автору записки, вполне возможно выстраивающему некую комби-нацию по уличению меня в преступных деяниях? А, иначе, зачем мне куда-то бежать? Или Изабелле? То есть, поступить прямо наоборот - остаться и ждать Ее Высочайшего решения о моей дальнейшей судьбе.
Я уже где-то с час мучила зеркало своим отражением, будто спрашивая у него совета – что делать?
Эти два года, несмотря на количество истерик и нервных срывов, не тронули мою внешность. Только лишь в выражении глаз осела колючая настороженность, от которой я не скоро избавлюсь. И, не мудрено, пережитое мной у любого другого человека не ограничилось бы столь незначительным изменением, а, возможно, коснулось бы более серьезных сфер его данности как разумного мыслящего существа.
Придя к выводу, что мое отражение, как его не пытай, пока не готово подсказать верное решение, я подмигнула ему, подумав: " As you brew, so must you drink. There is nothing to nod on a mirror" .*
Паучок, непонятно как обосновавшийся в моем, скажем так, даже не президентском, а классом чуть повыше, люк-се, и загадочным образом увернувшийся от каждодневных уборок и чисток, секунду покачался на только что спле-тенной нити, искусно прикрепленной к угловому выступу комода, и, видимо, решив не искушать судьбу, прытко вскарабкался по ней и нырнул в только ему известную щелку.
Я проводила его взглядом, точно так же боясь потерять свою щелку, пусть пока и узкую : "Господи, я вспомнила! "
Сбиваясь и путаясь, скорее от волнения, чем от двухго-дичного перерыва в практике общения на английском, я проговорила детскую считалку, успешно восстановив все ее "one, two, threе, four"..., не забыв и о "Buckle My Shoe" **.
Щеки горели, во рту пересохло, а воспоминания лавиной нахлынули на меня, словно лопнула долго сдерживаемая заслонка, и все, что прежде складировалось где-то в закромах памяти, спешило выбраться оттуда, толкаясь и теснясь.
Да, я Летисия Мануэла Кристин..., Боже, восемь имен,...
*Сама влипла, сама и расхлебывай, Нечего на зеркало кивать )англ.(
** Раз, два, три, четыре
Скрепите пряжкой мою обувь (англ.)
мне тридцать три года..., я из Сан-Франциско..., у меня любимая работа – я реставратор, хотя по окончании Ака-демии мне пророчили славу живописца..., долгожданный заказ из "Прадо"..., книжка Патрика..., пошутившее со мной число судьбы... - 3... 22... 7...
Вот он, заветный ряд цифр.
Я не услышала тихого царапанья в дверь.
- Летисия...
Нарастающий вибрирующий гул замер и... исчез.
Передо мной замаячил Керрадо, что-то беззвучно спра-шивая:
- Вы прочли мое... что с вами?
Я невидяще проткнула его взглядом, устремившимся за убегающими в далекое отсюда измерение цифровыми символами.
Алехандро осторожно приобнял меня за плечи и легонь-ко встряхнул:
- Летисия, вы слышите меня?
Вдруг всхлипнув, я обхватила его, и, захлебываясь в сле-зах и словах, затараторила, перебивая саму себя:
- ... я знаю..., я уезжаю..., нет, не уезжаю, уле... и не улетаю..., я возвращаюсь..., я почти вернулась, если бы не вы..., но не важно..., я знаю, как вернуться..., нет
, вы ничего не понимаете...
Его руки все крепче сжимали меня, будто боясь отпус-тить.
- Мне нужны мои вещи. Изабелла была у меня сегодня ночью. Она забрала сумку с документами, мою одежду. И предупредила меня не покидать дворец и дождаться ее. Что это значит? Хотя меня это теперь мало волнует. Помогите мне, Алехандро. Где могут быть мои вещи? …
Меня било словно в лихорадке, и я то пыталась вырваться из сковавших меня объятий, то в отчаянии припадала к нему, ища защиты.
Керрадо, наконец, прервал мою сбивчивую скороговорку:
- Но у нас почти нет времени.
- Времени на что? – я не понимала его. О чем он?
- Времени на поиски.
- Но там мой паспорт, билеты, виза. Наконец, мои джинсы и...
Он нетерпеливо мотнул головой, как бы отгоняя рой непонятных ему слов:
- Вы уверены, что это была она?
- Да, да, да. Господи! Да!
Керрадо колебался, думая, что предпринять. Наконец, он решился:
- Хорошо. Пойдемте. Я не представляю, где все это ис-кать, но попробуем.
Нас остановили разноголосые выкрики за дверью.
Глава 4
- Ну, вот, началось, - Керрадо затравлено огляделся, - боюсь, что вам придется исчезнуть без ваших документов.
- Что началось?
Только сейчас я поняла, что все это время была занята исключительно собой, своими страхами, переживаниями, забыв о не менее тревожной ситуации, в которую попал Алехандро из-за моей же беспечности.
Он заторопился к двери, на ходу вводя меня в курс дела:
- Все это время вы находились под защитой Изабеллы. Френсис открылась ей, рассказав о вас почти все, включая то, с чем вас нашли. Ваши вещи. Вероятно, чтобы обезопасить вас на время отсутствия, Изабелла и искала их, чтобы оградить от любопытства ее свиты, а, заодно, и что-то узнать о вас. Одно она не учла - за вами уже давно наблюдают, и как только инфанта покинет дворец, что, вероятно, уже случилось, за вами придут.
Он замер у двери, прислушиваясь. Шум клокотал совсем рядом, усиленный топотом множества ног.
Керрадо подхватил стоящий рядом стул и, задвинув его ножку в витую ручку двери, обернулся ко мне:
- Я задержу их. Давайте, приступайте к вашему... колдовству, - он усмехнулся, - даже интересно, как все это случится. Ну, начинайте. У вас немного времени... . Если они сюда ворвутся, даже я не смогу вам помочь.
Я беспомощно смотрела на него. Вот, наконец, я близка к тому, о чем грезила все это время. Достаточно проговорить восемь цифр, и я дома. Хотя, вполне возможно, я окажусь и не дома, а где-нибудь на Северном Полюсе среди глыб льда и снежных гор, но, тем не менее, и это был мой дом.
И только сейчас я вдруг поняла, как многим обязана этому человеку. Он всегда появлялся именно тогда, когда мне нужна была помощь. Немедленная, спасающая мою жизнь, помощь.
В голове проскочили слова Френсис: "Его Божественный дар в предугадывании событий". Неужели это, действи-тельно, так, и он знал наперед, что произойдет?
- Ну? Что же вы? – он вцепился в стул, не давая ножке выскочить из пазуха дверной ручки, - торопитесь.
По ту сторону уже требовательно толкались в забаррика-дированную стулом и телом Керрадо дверь.
- Сестра Лаура, открой. Мы знаем, что ты здесь. Немедленно открой.
- Я не оставлю вас, - решение пришло само собой, - вся эта заварушка из-за меня, а я не хочу видеть вас в роли жертвы.
- Вы с ума сошли! Сейчас же убирайтесь отсюда в это ваше... чертово будущее…
- Если ты не откроешь, сестра Лаура, мы взломаем дверь, - разъяренный рев сдерживаемой толпы заглушал его го-лос.
- У вас почти нет времени. Летисия, ради всего святого, уходите!
Но, видя мою непреклонность, он вдруг заорал:
- Глупая девчонка! Чем у тебя голова набита? Мозгами или соломой? Ты что, не понимаешь, что тебя ждет? Вон отсюда, я сказал!
- Сестра Лаура, именем Господа, открой дверь, - та уже тряслась под напором многих тел.
Вдруг кто-то взвизгнул:
- Ведьма! Она ведьма! Не забывайте! – кажется, я узнала голос Урсулы.
Толпа отхлынула, судя по внезапно наступившему мол-чанию и переставшей дергаться двери.
И тут меня осенило. Как же я забыла? Наступившее за-тишье спасет нас.
Я подскочила к Керрадо и, дернув его за руку, потянула за собой в сторону зеркала. Он не сразу отпустил эфемер-ную преграду против взбесившейся толпы:
- Что? Куда? – его глаза метали уже даже не молнии. Он превратился в некое подобие ядерной установки, из кото-рой вот-вот должно было выскочить смертельное оружие.
Я приложила палец к губам, памятуя о воцарившейся с обратной стороны тишине, и поманила его за собой.
Он колебался, но все-таки отпустил измученный стул, вполне возможно изготовившийся уже треснуть, и двинулся следом за мной.
Зеркало бесшумно разверзлось.
Глава 5
Последнее, что я услышала, это взорвавшийся и мгновенно затихнувший вопль внедрившихся в комнату первых рядов атакующих несчастную дверь, взломанную почти сразу после нашего сокрытия в тайном переходе.
Я бесшумно рассмеялась, представив их огорошенные физиономии. А, и правда – ведьма! Исчезла, испарилась, улетучилась...
Керрадо сопел где-то рядом. Нащупав его руку, я уко-ризненно прошептала:
- Сейчас я вас поведу, как когда-то вы меня. Правда, с маленькой разницей - я вас не брошу.
Он попытался что-то возразить, но я на него шикнула:
- И без оправданий, пожалуйста. Сами видите, к чему все это привело.
Но мне вдруг стало его жаль. Ну, зачем я ему выговари-ваю? Он же хотел как лучше. И я, приостановившись в порыве сожаления, обернулась к нему. Керрадо, не предполагая заминки, шагнул навстречу, одновременно нанеся мне несколько видов ущерба - наступил мне на подол платья, от чего нижний корсет больно уперся в мои коленки, столкнулся с моим носом, весьма ощутимо ткнувшемуся в его грудь, и, плюс ко всему, я, кажется, оцарапалась о его медальон.
Но, несмотря на все эти мелочи, теряющие какую-либо значимость в сравнении со ждущим нас костром, я при-поднялась на цыпочки (подол платья недовольно заскри-пел) и чмокнула его в щеку, попав в ухо. Было же темно.
Алехандро замер, даже дыхание не прослушивалось, и глухо прошептал:
- Обещаю написать балладу в твою честь. "Песнь о поцелуях в подземельях". Как предостережение не промахнуться.
Я оттолкнула его, освободив подол вновь заскрипевшей (но уже благодарно) парчовой брони.
Ощупью мы добрались до ниши, зачехленной занавесью, в которой я, конечно же, тут же и запуталась.
Керрадо терпеливо отделял "зерна от плевел" , то есть, меня от занавеси, нравоучительно приговаривая, вновь перейдя на "Вы" :
- Иногда мне кажется, что вы найдете лужу даже в палящий знойный день.
- Ошибаетесь, - я засмеялась, - не я их нахожу. Это они меня поджидают.
- Где мы? – Керрадо стоял совсем близко. Его дыхание согревало мой лоб.
- У гардеробной с тысячей нарядов ваших принцесс.
Я чуть отклонилась, пропуская его вперед:
- Дальше я не ориентируюсь. Вперед, конкистадоры!
- А откуда вы узнали об этом переходе? – Керрадо про-тиснулся к двери.
- Проснулась не вовремя. Я даже засняла его на камеру... ой!
- Что опять? – Алехандро обреченно вздохнул.
- Я фотик забыла. Ну, то, что я вам показывала. С вашей картинкой. Какая жалость! Подарок Патрика.
- Патрика? – Керрадо хмыкнул, - а, это еще кто?
- Это тот, кто виноват во всем, что со мной произошло.
- Ах, так это ему я должен сказать "спасибо" за мое теперь весьма шаткое положение?
- А я подумала, вы скажете, за то, что познакомились со мной. Эх, вы, рыцарь! – я сердито подтолкнула его к двери, - пошевеливайтесь. Нас как бы ищут. Ничего, скоро вы от меня отделае...
Керрадо прервал меня поцелуем.
Он не промахнулся.
Глава 6
В гардеробную, несмотря на задернутые шторы, кое-где просочился лунный свет, играя с металлическим отливом парчовых платьев.
Керрадо осмотрелся. Убедившись, что мы здесь одни, он, едва слышно, прошептал:
- Вы ждете меня здесь. Ни с места отсюда. Я попробую добраться до ее кабинета и найти ваши вещи. Они, скорее всего, там.
- Я хочу, чтобы вы вернулись. Слышите, Керрадо? - я боялась за него.
- На всякий случай, если что-то помешает мне, - он будто угадал мои мысли, - выбирайтесь из дворца. Помните тот закуток, где вы попали в ловушку? Недалеко от часовни. С обратной стороны этого дома есть вход в пекарню. Приглашаю вас отведать свежего хлеба.
Он улыбнулся на мой удивленный взгляд.
- Я, действительно, пекарь. Люблю душистый горячий хлеб.
- А, Изабелла? Какая связь? – хвостик мелькнувшей ревности задел мое вдруг сжавшееся сердце.
- Я ее прорицатель и доктор. И это я порекомендовал Изабелле вас. Портрет Бениты, а, потом, и ваша работа в монастырской часовне подсказали, что делать. Кроме того, я хотел... чаще вас видеть.
Он еще раз оглядел огромный зал, уставленный подпор-ками с платьями, просмотрев, как я зарделась.
- Мне надо идти. Ваш – как вы сказали? – фо...
- Фотоаппарат.
- Слишком длинно. Где он?
- Зарыт в куче золы. В камине.
- Сегодня вы его точно не получите. Наверняка, комната обыскивается, - он торопился досказать последние инст-рукции, - а дня через два, когда все более-менее успокоятся, поищу там. Если мы… уже не увидимся, я спрячу его в пекарне. Левая стена от входа. Третий камень внизу от угла вынимается. Все. Удачи.
- Тебе тоже... любимый, - но это Керрадо уже не услы-шал, ловко лавируя между рядами платьев, как хорошо обученный десантник.
Я осталась одна. Меня так и подмывало проговорить код возврата, но я понимала, что еще не время. Можно было бы и без документов провернуть всю эту операцию, но мне хотелось избежать процедуры опознания и дознания - а, где это я пропадала два года, на каком маскараде? В какой бы точке земного шара я не окажусь, при наличии денег (а их было достаточно в кошельке), кредитной карточки и документов, удостоверяющих мою личность, я без помех и лишнего шума доберусь домой. А там что-нибудь приду-маю.
Прошло не меньше получаса. Я начала уже нервничать, хотя и без того мое состояние спокойным трудно было на-звать. Если точнее, я не находила себе места, прохаживаясь между рядами бездушных парчовых оберток.
Голоса. Или мне показалось? Я привстала на цыпочки. Да. Где-то в глубине этого безразмерного зала.
И еще. Но уже с другой стороны.
И сразу же зал осветился потрескивающими факелами, беспорядочно разбросанными то тут, то там.
Словно загнанная мышь, я прижалась к зеркалу-двери. Что стоит улизнуть? Но… . Каждую минуту мог появиться Алехандро. Хороша я буду, оставив его одного на растер-зание этому зоопарку с ворохом доказательств ереси. С меня, правда, толку было как с остриженной овцы, в случае нападения на него, но я не хотела, чтобы Керрадо во мне разочаровался, поняв, что я спряталась, подло перекинув на него мои проблемы. Я догадывалась, что у него и своих было выше крыши. Виданное ли дело, в разгул гонений за любой признак бесовщины его услугами прорицателя пользовалась не кто нибудь, а сама, возможно, наследница престола. Здесь уже попахивало политическим переворотом.
Факелы подплывали ко мне. Голоса неуклонно прибли-жались. И то, что я услышала, ввергло меня в панику.
- Вот дьявольское отродье. Да, она поди уж с нечистым в обнимку танцует качучу.
Меня продолжали искать... в десяти метрах от меня.
Глава 7
Мысль работала со скоростью света. Еще чуть-чуть, и я буду обнаружена. Громоздкая тяжелая экипировка сковы-вала движения, снижая мобильность. Так еще от напряжения я вдруг вспотела, от чего мое одеяние превратилось в естественно созданную сауну, из которой появилось желание выскочить.
Да. Именно выскочить. Вот оно – решение.
Быстро оценив обстановку, я подумала, а, почему бы не обогатить представленную здесь коллекцию еще одним образчиком здешней моды. Тем более, что ряд платьев прореживался пустовавшими подпорками. Трясущимися пальцами отстегнула воротник, стащила рукава, от волнения путаясь в средневековом снаряжении: "Господи, бедные женщины. Захочешь раздеться, и тут проблема. Это кто ж будет столько ждать? ".
Наконец, с успехом справившись с довольно сложной задачей стриптиза перед ничего не подозревающими лов-цами черной кошки в темной комнате, я, постоянно выглядывая из колонны скрывающих меня нарядов, дабы проверить расстояние, нас разделяющее и, к сожалению, все более сокращающееся, натянула сопротивляющуюся юбку вместе с корсетом на крестообразную подпорку.
Вся процедура борьбы с реквизитом сопровождалась пе-рекличкой странствующей по залу поисковой бригадой, что подстегивало меня ускориться.
Вот они уже где-то за четыре ряда от меня.
Задача усложнялась еще и тем, что шуршащая ткань не позволяла проделать все бесшумно, поэтому мне приходилось подстраиваться под аккомпанемент комментариев ищущих меня. Весьма не лестных, надо сказать.
Два ряда.
Я натянула рукава на безголовый манекен.
- Да нет ее здесь. Надо было сначала обыскать коридоры.
- А как она могла выскочить из запертой комнаты?
- Олух! Ведьма же!
- Лазаем тут среди бабских платьев как жуки в навозе.
- Моей бы такое одно.
- И на рынок. Помидоры продавать. Знаешь, какой спрос будет? Смотри-ка..., воротник. Да вот он, у твоей ножищи, посвети.
Я сжалась под душной юбкой.
Кто-то сопел совсем рядом. Я задержала дыхание, хотя и так нечем было дышать. Если этот кто-то приподнимет по-дол, он определенно изумится, обнаружив под ним скрюченную в три погибели почти голую девицу, прикрытую лишь бикини, сшитыми мной из нижней рубашки монахини, и того же качества бюстгальтером.
- Ну, не платье, так эту хреновину. Пусть порадуется.
Голоса удалялись.
"Ну, что? Пронесло? " - я прислушалась, - "Надо как-то предупредить Алехандро. Он выскочит прямо к ним в се-ти".
Выждав, высунула нос наружу. Рядом никого. Припод-няв корсет с подолом юбки, уже выползла было из своего укрытия, когда услышала его:
- Не вынуждайте меня, Урсула. Однажды я предупредил вас. Пропустите меня, - Алехандро, видимо, едва сдерживался, чтобы не придушить "поверенную".
- А я уже и не надеялась тебя увидеть. Какая удача! Тебе уже никто не поможет. И пока инфанты нет, мы уничто-жим это гнездо разврата и ереси, - в голосе Урсулы звучала торжествующая уверенность, - я спасу Изабеллу. И от тебя, грязный колдун, и от этой... блудницы (ого! неужели это обо мне?) и ведьмы, которую ты привел, чтобы развратить мою девочку.
И вдруг она визгливо закричала:
- Сюда, слуги Божьи! Он здесь! Хватайте его!
Глава 8
Меня будто током пронзил этот полный ненависти (и откуда столько?) голос.
Я в чем была (ну, чем не блудница?) выскочила из тряпок, укрывших меня от преследователей, и рванулась сквозь несметные ряды застывших манекенов:
- Оставьте его! Керрадо, уходите! Урсула, я здесь!
Взбесившаяся Урсула кулем повисла на руке Алехандро, оттаскивая его к окнам. Как раз на той руке, которая сжи-мала мой долгожданный мешок.
- Оглянись, Урсула. Вот я. Отпусти его, - воззвала я к ней замогильным голосом (Хотите ведьму? Получайте!), в противовес ее воплям прозвучавшим довольно впечат-ляюще.
Поверенная Изабеллы мгновенно утихла и обернулась. Но лучше бы она этого не делала.
То, что предстало перед ней, и близко не соответствовало общественному мнению о типаже смиренной монахини. Напротив, подтверждало мою причастность к нечестивой скверне во всем ее великолепии.
Урсула отлепилась от рукава Керрадо, и, спотыкаясь, попятилась, разевая рот в немом крике. Но, выбрав неверное направление отступления, вскоре уперлась спиной в стену, безостановочно замолотив по ней и пытаясь одновременно все-таки высказаться.
Алехандро тоже подвергся ряду трансформаций. Вероят-но, поначалу он вознамерился выразить недовольство моей инициативой, о чем говорил его хмурый взгляд. Но некое подобие Венеры, выплывшей из волн кружевных воротничков и многоцветья пышных юбок, настолько его ослепило, что от потрясения он запнулся на полуслове, зажмурился, а, убедившись, что зрение его не обманывает, восхищенно заулыбался.
Жаль, что продлить это мгновение не было, ну, никакой возможности.
Урсула буквально вросла в стену, но, вовремя сообразив, что ей не удастся ее пробить, и встреча со мной неминуема, ринулась куда-то в сторону, зайдясь в крике:
- Убивают! Спасите! Исчадие ада!
Навстречу ей, а, соответственно, и нам уже спешили стражи порядка. Я поняла, что не успеваю добежать до Керрадо. Речь шла о секундах. И он, быстро все просчитав, размахнулся и швырнул мне мешок, удачно приземлив-шийся у моих ног.
- Уходи! Возвращайся! Я задержу их. За меня не волнуй-ся.
Со скоростью, которой позавидовали бы служащие элитных армейских подразделений, я натянула джинсы, въехала в кроссовки, не упуская из виду Керрадо, развернувшегося к служителям церкви и, таким образом, прикрывшего меня.
Урсула, уже на безопасном для нее расстоянии, не успокаиваясь, надрывно взывала о помощи, таращась на мои превращения. Джинсы ввергли ее в новую волну истерии. Теперь она просто без перерыва, как заклинившая сирена, подвывала и взвизгивала.
Часть преследователей отделилась от основной массы и, вопя вразнобой, окружала нас.
- Летисия, быстрей…
И я вдруг догадалась, что он задумал.
Каких-то два метра отделяли его от входа в потайной ко-ридор. И, когда я начну "колдовать", Керрадо, воспользовавшись массовым гипнозом, туда спокойненько улизнет.
Мне отводилась коронная роль - отвлечь на себя внима-ние любителей зрелищ, даже и отдаленно не предпола-гающих, чему они станут свидетелями.
Подобный спектакль они, точно, вряд ли когда-либо еще увидят. Зрителям в первом ряду особенно повезло.
Лишь бы мои цифры не подвели.
Я начала отсчет:
- ... 3 ... 22 ... 7 ... ...
Мелкая дрожь охватила тело. В голове загудело. И с ка-ждой следующей цифрой меня штормило все сильнее.
- ... 5 ...
Все вокруг подернулось зыбким туманом, через который я едва различала персонажей этой исторической драмы. Воздух, казалось, тоже вибрировал.
Кто-то истуканом застыл не далеко от меня, широко ра-зинув рот от изумления. Где Керрадо?
- ... 12 ...
Он толкнул дверь в переход, не отпуская меня взглядом. Видимо, хотел быть до конца уверен, что опыт удался, и медлил до последнего, боясь оставить меня одну.
- ... 9 ...
Пространство скрутилось в спираль, сжавшись до точки, в центре которой вращалась я.
Последнее, что до меня донеслось сквозь пласт веков, это слова Алехандро, уже исчезающего за дверью:
- Прощай, любимая.
Часть четвертая
Автограф
Глава 1
Все спали, убаюканные монотонной колыбельной шелестящих двигателей и неярким светом лампы над входом в салон.
Летисия потянувшись, попробовала устроиться поудоб-нее. Но заснуть снова не удалось, что-то мешало. Некий раздражающий дискомфорт – как ни повернись, жестко. Она, недовольно приподнявшись, нащупала на сиденье кресла причину неудобства – какая-то книжка, ручка и… ежедневник.
Хм, это еще что? Странно. Раскрыв сумку, все забросила во внутрь. Наверное, перед сном она зачем-то встала, а, вернувшись, упала спать – снотворное превзошло все ожи-дания.
Вот и соседка рядом, милая старушка, спит, что называется, без задних ног. Даже рот приоткрыла. Ее голова периодически сваливалась набок, и она, вздрагивая, сонно что-то бормотала, вновь засыпая.
Летисия привычно взглянула на часики…, которых на запястье непривычно не обнаружилось. Забыла? В той спешке, что она собиралась, вполне возможно.
Поправив сползший с плеча старушки плед, Летисия встала и прошла в туалет.
Как-то неважно она выглядит. Темные круги под глаза-ми. Опухшие веки. Надо потрясти косметичку. Восстано-вить красоту.
Вымыв руки, она еще раз взглянула на себя в зеркало, задержавшись на застегнутой невпопад блузке. А это как объяснить? Тоже "торопилась"? Ну, не до такой же степени.
На всякий случай, дернула замочек "змейки" на гульфике джинсов. Хоть здесь все в норме.
Перестегнув блузку, Летисия смочила ладони и, приглаживая взлохмаченные волосы, поморщилась – проволока и то мягче. С чего бы это они так свалялись?
Придерживаясь за спинки кресел, дошла до своей "спальни".
Смешные люди, когда спят. И трогательные. Вот, например, этот мужчина. Судя по дорогому пиджаку и золотой булавке в галстуке, он из тех, кто руководит. И в жизни он, наверняка, представительный и суровый. Но сейчас, во сне, его нижняя губа чуть оттопырилась, пузырясь в уголке слюной, крупный нос слегка сморщился, что придало лицу плаксиво-капризное выражение топающего ножкой ребенка.
А эта девушка. Пирсинг где только возможно, засиненные коротко остриженные волосы, иголочками усеявшие голову, ассиметрично наложенная косметика – все говорило о вздорном, самолюбивом характере. Но расслабленные сном черты лица и порозовевшая нежная кожа срывали маску, обнажая беззащитность и ранимость.
Летисия опустилась в кресло и закрыла глаза. Еще летим. Есть время вздремнуть. И, может, увидеть продолжение ее необычного сна. На чем там остановилось? Ей что-то ска-зал... этот... Александр? Нет..., Алехандро.
Она вновь погрузилась в сон, но уже без сновидений.
Глава 2
- Да. Это здесь. Проходите пожалуйста.
Пожилая дама, с зачесанными назад прядями еще тем-ных, без седины волос, схваченными на макушке заколкой, шла впереди, провожая Летисию в хранилище.
- Это полотно неизвестного художника предположитель-но конца шестнадцатого века. Возможно, испанского ху-дожника. Проблема в том, что краски в свое время не за-крепили лаком, что очень странно. Это первый случай в моей практике, когда автор не заинтересован в сохранно-сти своей работы. Картина пострадала от времени.
Они бесшумно ступали по ковровому покрытию пола в одном из многочисленных подземных коридоров музея.
- Налево, пожалуйста. Есть еще несколько странностей. Ну, вы увидите сами.
Синьора Эдита остановилась перед одной из металличе-ских дверей с узкой щелкой по центру, куда служительница ввела закодированную магнитную карточку.
Дверь бесшумно отъехала в сторону.
Довольно большое помещение. Прохладная ровная тем-пература воздуха, не яркое, но достаточное для осмотра рабочего материала освещение, спокойный светло-бежевый тон стен, несколько подрамников в углу, в центре стеллажи с выдвижными стенами – все идеально подогна-но под хранение и сохранение работ великих мастеров.
Летисия почувствовала всегдашнее состояние легкого возбуждения перед началом очередной интересной работы.
Синьора Эдита подошла к одному из стеллажей и выдви-нула подвижный, на колесиках, стенд с одной единственной картиной - портрет девушки лет двадцати в простом и одновременно дорогом бархатном черном платье, выгодно подчеркивающего ее безукоризненно матовый цвет лица. Она стояла у кресла, опершись правой рукой о его спинку. В левой слегка сжимала платочек, отделанный кружевом.
Картина, несмотря на многочисленные "ранения"- отслоение красочного слоя, наличие многочисленных трещин и сколов - производила сильное впечатление теплотой красок, естественностью и простотой композиции, покоем безмятежной красоты и благородства.
Летисия присмотрелась:
- Вы говорите конец шестнадцатого века?
- Да. По возрасту холста и красок, - синьора Эдита от-ступила, давая возможность ей более тщательно осмотреть полотно.
- Но по технике это гораздо моложе, Вы не находите, синьора Эдита? Вот, посмотрите, - Летисия указала на одну из деталей портрета, - художник не боится экспериментировать.
- Об этом я вам и говорила. Много странного в этой кар-тине. Обратите внимание на позу девушки, выражение ее лица. Нет ни одного символа королевской власти. Если бы я не знала, кто это, я бы подумала, что перед нами просто необыкновенно красивая и чувственная девушка. Без со-мнения, знатного происхождения – посмотрите на этот королевский рубин. Он принадлежал испанской инфанте Изабелле Кларе Евгении.
Глава 3
Приступая к работе, Летисия сравнивала себя с хирургом. Та же тщательность при подготовке к "операции", продуманность и отточенность действий, но, самое главное, итог - восстановление, возрождение "больного".
Она разложила на столике инструменты - скальпель, шприц, зажимы, тампоны. Хмыкнула: "Даже инструменты те же".
Да-а, работа предстоит не легкая. Почему было не зала-чить картину? Хотя бы один раз? Что ему помешало?
Она задумчиво рассматривала загадочное творение жи-вописца, подвергшееся из-за пренебрежительного отношения к нему его создателя таким практически необратимым процессам разрушения, что вернуть к жизни его мог только реставратор-Мастер. И то, изрядно потрудившись.
Пропитав обратную сторону холста смесью пинена и во-ды, что растянуло его и размягчило закостенелость, Летисия приступила к пробной расчистке наиболее пострадавших участков картины.
В левом нижнем углу ей пришлось снять почти весь кра-сочный слой, настолько он истрепался и раскрошился, что не было никакой возможности его закрепить.
Промокая еще раз тампоном разрушенный участок, она обратила внимание на непонятный темный завиток, едва проступающий сквозь грунт.
Без лупы не обойтись. Странно. Похоже на деталь... бук-вы. Да, буквы. Латинской S.
От волнения дрогнула рука.
"Неужели автограф? " – Летисия откинулась на спинку стула, - "Надо отдохнуть, а то мерещится черт знает что".
Помассировав веки, она проделала комплекс упражнений для снятия переутомления глаз. Поморгав, протерла их влажной салфеткой, восстановив работоспособность.
Но, склонившись над обрабатываемым кусочком холста, Летисия охнула, все больше приходя в возбуждение - та-инственная закорючка, скрывавшаяся под грунтом, ни больше, ни меньше, была частью… текста.
Она вскрыла уже его почти полностью, с досадой обна-ружив, что до конца прочитать не удастся из-за сколов, уничтоживших несколько строчек.
"Невероятно! Это же открытие!" – Летисия вынуждена была прерваться, чтобы успокоиться и дать передышку сердцу, незаметно перешедшему на кросс и готовому, кажется, освоить и более быстрый темп, который вряд ли бы выдержало.
Глубоко подышав по инструкции, выданной ей когда-то все тем же Патриком, Летисия твердо обхватила лупу.
Текст был написан на испанском с примесью кастильско-го наречия, что позволило ей прочесть его без особых за-труднений, наступивших потом, когда она дочитала до конца.
Mi nombre - letisija Manuela...
El autor de este cuadro. A mí son aproximados 32 años. Mí del siglo 21. Se encontraba en el siglo 16 por la casualidad trágica - ha calculado el número del destino de mis nombres y se ha despertado aquí..
Gracias a la ayuda Alejandro Kerrado, dos años ha pasado en el monas-terio a la abadesa de la hermana Frensis, después de que era invitada en Eskorial al infante a Isabel como de ella la pintora.
A todos, quien leerá esta carta quiero decir:
Le echo de menos, mis contemporáneos y descendientes.*
*Я – Летисия Мануэла...
Автор этой картины. Мне приблизительно 32 года. Я из 21 века. Оказалась в 16 веке по трагической случайности - подсчитала число судьбы моих имен и проснулась здесь.
Благодаря помощи Алехандро Керрадо, два года провела в монастыре у абба-тисы сестры Френсис, после чего была приглашена в Эскориал к инфанте Иза-белле, став ее портретисткой.
Всем, кто прочтет это письмо, хочу сказать:
я тоскую по вам, мои современники и потомки. И…
Строчки прыгали, скакали, рябили от многократного перечитывания. Но Летисия упорно возвращалась еще и еще раз на свое же послание, затесавшееся в средневековье.
Она очень-очень медленно встала, опершись о стол, чтобы не упасть. Ноги будто отсутствовали.
Сон. Тот сон, что ей снился в "Боинге" . Так это был не сон?
Она еще раз бросила взгляд на напоминание о себе со жгучей надеждой, что не увидит его.
Но...
Глава 4
Летисия сидела в номере отеля, опорожняя бокал за бокалом довольно крепкого для ее хрупкого организма бренди. В голове хороводом кружились Изабелла, вытаскивающая платочек из рукава…, синьора Эдита, проводящая магнитную карточку…, Керрадо, бросающий ей сверток…, Патрик, подсовывающий книжку…, сестра Долорес с колышущимся подбородком… , " ... как долго ты будешь работать над портретом? ... я ее прорицатель..., постарайтесь не опоздать к вечерней мессе..., а ты, Урсула, будь здесь... ".
- К-как же это? Б-бред, бред, бред... . Керрадо..., уг-гораздило же тебя там родиться..., н-не мог подождать к-каких-то ч-четыреста лет..., н-е-ет, это мне в-все приснилось..., к-конечно п-приснилось..., к-кто это мне поверит?... эт-то под-делка..., кто-то м-меня разыграл…, к-кому я не рассказывала этот сон?… н-нет, н-не то…, к-кому я рассказывала?… так это Па-атрик…, он же подсунул мне эту к-книженцию…, а к-косметичку я где-то посеяла..., и ф-фот...
Вдруг стало жарко, и Летисия принялась стаскивать с себя блузку, на пол-пути застрявшую в запутавшихся ру-ках:
- А я п-проверю. Т-третья стена слева от угла..., н-нет..., левая стена с-снизу..., или к-камень снизу?...
Она резко опустила руки, попав головой в вырез блузки только с третьего раза.
- Пекарня… и часовня…, платереско…, да, да, да…
Летисия попыталась подняться с кресла-качалки, но это ей плохо удалось по причине упорства кресла сохранить положение лежа. Она чертыхнулась, и, сгруппировавшись, заставила его качнуться вперед. Улучив угол градуса, достаточный для ее приземления, Летисия вывалилась из ловушки и… так и заснула на мягком пушисто-ворсистом ковре номера.
Во сне она чему-то улыбалась.
Глава 5
Мадрид заполонили туристы. Город готовился к еже-годному карнавалу. Разноцветные банты, гроздья воздушных шаров, подмигивающие гирлянды бросали вызов хмурому небу и мелко сеющему дождику.
Летисия прихрамывала. Купленные сегодня утром стильные сапожки не выдержали проверки двухчасовой прогулкой по мостовым города, начав жать уже где-то в середине первого часа. Надо было все-таки взять машину.
Поиски пока не увенчались успехом. Она пересмотрела несколько соборов и часовен, но ничто не напоминало строение из ее сна.
Проснувшись утром в весьма интересном положении – калачиком на ковре – Летисия совершила все возможные процедуры по приведению себя в порядок, и, подсев к компьютеру, пролистала не один десяток сайтов об архи-тектуре Мадрида.
Ее часовня либо не представляла особой архитектурной ценности, что маловероятно, либо она исчезла вовсе во время перестроек города, и на этом месте, возможно, заложили супермаркет.
Но Летисия "закусила удила". Она обязана была распутать этот узел. Соскоблив скальпелем немного краски, коей был зафиксирован автограф, отправила ее в лабораторию при музее для определения срока давности.
Можно было бы дождаться результатов и не мокнуть сейчас под чем-то, напоминающим поливальную установку, но находка настолько была неординарна, что ей не терпелось проверить свои предположения.
И проверила. Никакой часовни она не обнаружила, а, соответственно, и тайника, содержащего доказательства ее телепортации.
С одной стороны, это успокаивало. Значит, она пока вполне в норме. И Патрик получит по заслугам и за испор-ченное произведение искусства, и за ее вчерашний запой.
Но, с другой стороны (и в этом она не хотела себе при-знаваться), было немножко жаль, что некий Алехандро Керрадо ни что иное, как плод ее воображения или сна.
Летисия устало опустилась на мокрую скамейку в не-большом, поникшем от дождя скверике, расстегнула замочки до смерти надоевших сапог и дала ногам отдох-нуть.
"Надо бы что-то перекусить, обед пропустила из-за этих гонок непонятно за чем. И за это Патрик ответит", - она готова была обвинить его уже и за этот дождик, и за эти сапожки, и вообще за все.
- Простите, где здесь есть поблизости кафе или конди-терская?
Девушка, колесившая мимо на спортивном велосипеде махнула в куда-то за спиной Летисии.
- Вот за этой церквушкой. Там самые вкусные в городе булочки, - и умчалась по своим делам.
Летисия обернулась.
Часовня в стиле платереско возвышалась прямо перед ней.
Глава 6
Кондитерская укутала теплом и уютом.
Летисия заприметила пустующий столик в углу у стены с узким, умытым дождем, окном.
В центре зала кружились витрины холодильников, откуда десятки сортов пирожных зазывно приглашали ну, если не попробовать, то хотя бы полюбоваться их соблазнительной искушающей красотой.
Вдоль стен из грубого потемневшего камня выстроились высокие стеллажи с многочисленными, только что испе-ченными, булочками, круассанами и хлебцами причудливой формы.
Летисия заказала чашечку кофе и булочку со смородино-вым джемом.
Она безмерно удивилась вдруг нашедшейся часовне, но кондитерская-пекарня на первом этаже четырехэтажного средневекового дома напротив нее, сотворила в ее голове, в добавку к издержкам от вчерашней "вечеринки", совершеннейшую путаницу.
А знакомый проулок между этим домом и соседним, напомнивший о том самом тупике с подземным ходом, и вовсе доконал. Летисия потерялась.
Перед тем, как войти в кондитерскую, она оглянулась на знакомый мираж из сна в тлеющей надежде на ошибку и тут же погребла эту самую надежду под грузом неопро-вержимых фактов… ее помешательства. Другого объясне-ния не могло быть. Летисия обреченно перешагнула через порог.
Ее подташнивало, и зуб на зуб не попадал от… страха.
Официантка, девушка лет двадцати пяти с чуть раскосыми глазами проводила ее к столику.
- Я в Мадриде на несколько дней, - Летисия нарочито четко, чтобы не запутаться, излагала мысль, - меня заинтересовала ваша кондитерская. Очень стильное место.
- Еще бы, - усмехнулась девушка, - ей больше четырехсот лет. Но прежде это была пекарня.
Летисия закашлялась, запив приступ водой, услужливо поданой официанткой.
- А... кто владелец этой пекарни?
Фамилия абсолютно ничего для нее не значила, и надежда на здравомыслие вновь возродилась.
- Вам еще что-нибудь? – девушка нетерпеливо посматривала в сторону вошедших посетителей, супружескую пару, растерянно ищущих свободный столик.
- Нет-нет, спасибо, - Летисия криво улыбнулась.
" Левая стена от входа, третий камень снизу от угла", - она закусила губу, чтобы хоть как-то унять дрожь.
Выбранный ею столик примостился как раз у нужной стены.
"Сейчас я получу еще одно доказательство моего слабоумия… или не получу".
Якобы уронив ложечку, Летисия наклонилась, быстро заскользив пальцами по нижнему ряду камней, не трону-тых ни временем, ни сменой многочисленных владельцев кондитерской, единогласно решивших не нарушать ви-тающий здесь дух средневековья.
Ни выступа, ни хоть какого-то намека на тайник она не нащупала.
- Я прошу прощения. Не могли бы вы заменить мне ло-жечку? – Летисия неожиданно успокоилась, - и еще вопрос, если можно.
- Да, конечно, - официантка присела рядом.
- А почему и часовня, и пекарня не обозначены в про-спектах исторических памятников Мадрида?
- У нас много таких мест. Может, потому, что здесь не происходило ничего особенного, ну, там, венчание знатных особ, например. Все обычно.
- Скажите, здесь что-то перестраивалось или ремонтировалось? Ведь столько лет!
- Конечно. Но не перестраивалось. Все, что вы видите, ну, за исключением, конечно, оборудования, - она засмеялась, - осталось в том виде, как и было с самого начала. Ремонт да, делали. Что-то подправляли, укрепляли, но не изменяли.
Летисия поблагодарила девушку за пространную справ-ку.
Ну, что? Сделать вторую попытку?
На этот раз третий камень снизу от угла слегка сдвинул-ся.
Рука ходила ходуном, а сама она превратилась в один натянутый нерв, готовый взорваться от малейшего звука, движения или просто дуновения воздуха.
- Вы что-то опять уронили? – предупредительная официантка остановилась у столика Летисии.
- Да, мой цифровик, - сдавленно проговорила она, зажав в руках фотоаппарат с распадающейся на глазах замшелой тряпкой, оборачивающей его почти пять веков.
Позже, в номере, она перечитывала строчки знакомого ей почерка Керрадо:
В своих несчастьях мы повинны сами,
Любовь, напротив, служит нам всегда опорой –
И в печали, и в разлуке.*
*Хуан Боскан (исп. поэт 16 века)
Эпилог
Лайнер набирал высоту.
Летисия все просчитала. И место, где это должно слу-читься. И час, до минуты, когда она начнет отсчет кода возврата. Но теперь уже возврата домой, к Керрадо.
Она не знала, что ее ждет там, в далеком от нее Средневековье, но почему-то была уверена, что тот, кто ей был нужен, наверняка ее ждет.
И, теперь, она точно знала, кто та далекая испанская прабабушка, от которой начнется ее родословная.
- А я что-то сейчас видел, - пятилетний малыш тормо-шил задремавшую молодую маму, - тетенька рядом с то-бой растаяла. Как мороженое.
- Перестань выдумывать. Вечно ты со своими фантазия-ми. Вышла, наверное, в туалет.
- А ты говорила фей не бывает, - он счастливо засмеялся.
|
