Ассемблерный Ключ
Вот если бы силой мысли добраться до самых корней, до самых основ мироздания... Может, там находится тот самый ключ, с помощью которого можно перебрать по кирпичикам весь мир? А может, сразу собрать новый? Ассемблерный Ключ...
Йегошуа, заключенный №2742820, снова погрузился в размышления. Нет, он не записывал свои мысли. Он выстраивал в своем мозгу стройную модель мира и усиленно искал решение загадки.
Шли дни. Месяцы. Годы...
И вот однажды он нашел его! Он не услышал ни Голоса Божьего, не увидел знамения, все осталось по-прежнему. Просто он вдруг понял, что сейчас сможет исполнить любое свое желание.
Он очень хотел есть. И тогда он начал придумывать блюдо, которое сейчас должно было появиться из ничего. Впрочем, придумывать не надо было – он знал рецепты всех блюд мира. Так же как и их вкус. Процесс еды потерял свою привлекательность. Но кушать хотелось.
Тогда он решил сделать так, чтобы никогда не испытывать чувство голода. Он знал досконально устройство собственного организма, поэтому сразу понял, что для того чтобы не голодать и при этом нормально жить, нужно поменять все тело – обмен веществ требовал постоянного притока пищи, воды и кислорода.
Он начал творить себя. Пока в мыслях. Идею биоробота он откинул сразу – громоздкие атомные батареи, вся эта механика...
Нет, очень примитивно и ненадежно. Вот если бы он превратился в гигантскую мыслящую планету, типа Соляриса из романа Лема...
И это не интересно. Очень ограничен в размерах.
А что если создать новую вселенную? И самому стать этой вселенной!
Познаешь себя – познаешь мир...
Вот он и станет таким миром!
Когда вечером охранник зашел в камеру номер восемь, он обнаружил, что она пуста. Заключенного №2742820 не было. Поднял тревогу. Объявили розыск. Напрасно.
Йегошуа в нашем мире уже не было. Была вселенная.
Новая вселенная звала себя по-старому – Йегошуа. Хотя ее жители не знали ее имени. Они верили в Бога и впустую молились ему. Он не слышал их. Он думал.
Ему не нравилось его теперешнее положение.
А где-то там, в дебрях его сложного организма, маленький житель вселенной по имени "Йегошуа" искал Ассемблерный Ключ.
|
Виктор Леденев
Перелететь через канал
«По сообщению армейской информационной службы
известный музыкант, майор ВВС Глен Миллер пропал
без вести над Ла Маншем во время перелета из Лондона в
Париж. Поиски продолжаются».
Газета «The Times», 24 декабря 1944 года
В половине десятого «виллис» подкатил к офицерскому клубу. Полковник Блэкпул удобно расположился на переднем сиденье, и Аллену пришлось перелезать на заднее.
- Что с погодой?
Полковник зевнул.
- Аллен! Вы же в Англии! Разве здесь бывает по-настоящему хорошая погода? А это еще ничего - туман, да и только.
- Отрадно слышать, что такой густой туман обычная для этих мест погода, но мне как-то больше нравится летать, когда светит солнце. А вообще, по правде говоря, мне вообще не нравится летать. На земле как-то надежнее.
Полковник расхохотался.
- Аллен! Вы хоть и музыкант, но на вас погоны майора военно-воздушных сил. Я впервые вижу такое.
- Вы еще многое не видели, полковник...
- Это верно. Но до Франции рукой подать, если уж Линдберг на какой-то древней колымаге перетянул через Атлантику, то нам и вовсе нипочем..
До аэродрома ехали молча. Каждый размышлял о своем или вообще старался ни о чем не думать. На въезде полковника хорошо знали, часовой лишь взглянул на его спутника и не задал ни единого вопроса, только четко откозырял. Полковник и Аллен также вскинули руки к фуражкам.
«Виллис» в тумане заблудился среди многочисленных самолетов, стоявших, как показалось Аллену совершенно беспорядочно. Иногда прямо пред ними выплывал огромный хвост «ланкастера», иногда они чуть не таранили низкие «спитфайры».
- Боже! Сколько их здесь!
- О, это еще, можно сказать, захолустный аэродром, а вот на настоящей базе их в несколько раз больше.
- Это меня несколько утешает. С такой силой мы покажем «гансам», где раки зимуют прямо в их чертовом Берлине.
- Точно! И я себе представляю, как твой оркестр даст представление прямо у Бранденбургских ворот. Вот будет номер - «Чаттануга» в центре столицы «гансов»!. Смех один!.
- Туда еще надо добраться...
- Доберемся, если этот растяпа, который называется у нас водителем, найдет наш самолет.
Маленький «норсмен» стоял почти у края поля. Пилот придирчиво осматривал что-то в низу плоскости и, увидев прибывших, небрежно поднял руку к шлемофону.
- Наконец-то. Я уж думал, что вы попали не на наш аэродром.
- Скажи спасибо этому растяпе, - полковник кивнул на водителя, - он по-моему объехал все поле, прежде чем нашел вас.
- Жалко, что он не проездил еще часа два, может туман бы и рассеялся. Ладно, садитесь. Карета подана.
Аллен критически обошел самолет и подивился его маленьким размерам.
- Вы уверены, что на этом... кларнете мы долетим до Парижа?
- Еще как! Мы и дальше могли бы, но там пока боши, так что туда мы еще успеем.
Музыкант поднялся по алюминиевой лестнице в крохотный салон, где одиноко торчали всего три кресла и огляделся.
- А что, на таких маленьких этажерках парашюты не выдают?
Полковник опят расхохотался.
- Ты, как ребенок. То самолет для тебя маленький, то парашютов нет... Ты что, собираешься жить вечно?
- Вечно, это слишком сильно сказано, но пожить еще хочу. И я не хочу умирать только потому, что на этой швейной машинке не оказалось парашютов!
Пилот внимательно посмотрел на Аллена.
- Эй, парень, не забудь, что я тоже нахожусь вместе с тобой в этой швейной машинке. И у меня тоже нет парашюта.
Аллен смутился от серьезного тона летчика и безропотно занял дальнее кресло. Пытался пристроить куда-нибудь чехол с тромбоном, но под ногами что-то железное мешало. Он нагнулся и увидел ствол длинного пулемета.
- А это еще зачем? Вы что, ребята, в перерывах между полетами ходите в атаку?
Пилот усмехнулся.
- Знаешь, парень, мне придется тебя еще раз разочаровать. Тут не только нет парашютов, но нет и никакого вооружения, а это моя собственная инициатива - таскать с собой «брен».
Блекпула никак не покидало хорошее настроение.
- Вот это понимаю - ВВС! Все свое, даже пулеметы. А танка у тебя нет?
- Нет. Танка нет, - жестко отрезал пилот и прошел в кабину.
- Ну, и хорошо, а то бы нам тут места не хватило.
Полковник уселся и вытянул ноги в проход.
- А ты знаешь, Аллен, что тут даже удобней, чем в пассажирском самолете. Там вечно не знаешь, куда девать ноги... Ладно, расслабься, пара часов полета и мы в Париже. А почему ты решил лететь один? Ведь оркестр улетает только послезавтра?
- Мне нужно кое-что подготовить к концерту. Сам понимаешь, представление в освобожденном Париже! Я и до войны-то в нем не бывал, а тут вдруг - такой праздник.
А ребят я встречу.
Пилот запустил двигатель, немного погонял его на разных оборотах, потом «норсмен» покатился к взлетной полосе.
- Такой туман, как бы кто на нас не наехал. Я видел эти бомбардировщики, не дай бог столкнуться....
- Не трясись, Аллен, пилот знает свое дело, он опытный парень. На этом самолете он перевозил наших разведчиков во Францию много раз. Причем ночью, безо всяких там посадочных огней и взлетных полос. Он настоящий ас.
- Дай-то Бог... На него и надежда.
- Будет тебе, Аллен, не будь таким пессимистом. Ты и так в последнее время исхудал, форма болтается, как на вешалке.
- Сам знаешь, Эдвард, столько концертов, столько переездов, недосып и прочее... Вот после Парижа отдохну, тогда и жирок нагуляю.
Самолет вырулил в начало взлетной полосы, и пилот ждал разрешения на взлет. Мотор взревел на октаву выше, и «норсмен», набирая скорость, покатился навстречу туману. Аллен успел разглядеть в белой мгле громады «ланкастеров» и В-17. Потом земля исчезла. Как и исчезло небо. Впрочем, как и все остальное. Было только плотное молоко тумана и маленький самолетик, несущийся неизвестно куда. Но это только казалось. Пилот ориентировался по приборам, и самолетик послушно поворачивал влево и вправо, набирал или терял высоту.
- Я же тебе говорил, Аллен, он пилот классный, знает дорогу через Канал, как собственную гостиную..
- Дай-то Бог, дай-то Бог, чтоб оно так и было.
Самолет вдруг задрал вверх свой сплюснутый, как у боксера, нос и упрямо полез вверх. Вокруг стало светлее, вроде бы туман стал реже. Пилот понимал это и пытался пробить белую стену, устремляя самолет вверх. Внезапно вспыхнуло солнце! После белесой мути за стеклом иллюминатора чистое, яркое солнце казалось каким-то неестественным, словно придуманным..
- Ну, вот, видишь, и для нас солнце светит.
- Светит-то светит, а ты посмотри вниз. Ты что-нибудь видишь? Куда мы летим?
- Это пустяки, раз есть солнце, значит где-то есть и хорошая погода. Погоди, подлетим к Франции, там будет все - и солнце и тепло.
- Прямо, как в раю, только до него еще добраться.
- Слушай, Алан, вот уж никогда не думал, что ты такой зануда. Когда я слушаю твой оркестр, у меня душа поет, да и у миллионов людей тоже. Если бы они знали, какой ты мрачный тип.
- Оркестр - это одно, это моя душа, это мое я. А вот тело и разум, это совсем другое. И вот у меня они как-то не совсем ладят между собой.
- Брось. Не стоит размышлять о мрачных вещах. Ты только подумай, через три дня Рождество, в перед ним - твой концерт в Париже и полмира услышит твою чудесную музыку, и еще миллионы людей, которых пока душат эти фашистские ублюдки, поймут, что всему этому кошмару скоро придет конец. Ты даешь им надежду.
- Эдвард, а ты не пробовал себя в качестве проповедника? У тебя неплохо получается.
- Ага, подействовало. Раз ты снова язвишь, значит снова в порядке.
Самолет снова пошел вниз, в пелену тумана.
- Теперь надо держаться пониже, чтобы не прозевать французский берег. Боже, что это?
Огромная тень прошла, казалось, в нескольких метрах над ними. Полковник бросился в кабину пилота.
- Что это?
- Это наши возвращаются с налета, видимо, опять ходили на Рур. Господи Иисусе!
Огромный черный предмет, отдаленно напоминающий сигару, пронесся мимо них вниз, в крошево тумана.
- Держитесь! Да хватайтесь хоть за что-нибудь! Сейчас нас так долбанет!
Пилот не успел договорить. Огромная сила откуда-то снизу швырнула самолетик вверх и влево. Было слышно, как трещат лонжероны крыльев. За первым ударом последовал второй, однако не такой сильный. Пилот изо всех сил держал штурвал, пытаясь сохранить управление. К счастью, несмотря на потерю высоты, сквозь туман волн они не увидели, значит, высота была еще достаточной. «Норсмен» выровнялся и пошел ровнее, правда, поскрипывание лонжеронов все равно явно прослушивалось.
- Эй, парень, а крылья у тебя не отвалятся, - поинтересовался полковник, - Что-то уж больно громко они скрипят.
- Надеюсь, не отвалятся.
- А что это было?
- Ничего особенного. Нас бомбили собственные самолеты. Я даже не понял «ланкастер» это был или В-17...
- Как это - бомбили? Как можно вообще бомбить самолеты? Им что, бомбы девать некуда, что они собственные самолеты бомбят?
- Полковник, вы, видимо, не знаете, что в случае отмены миссии, бомбардировщики возвращаются на свои базы. А так как бомбы очень тяжелые, они могут оторваться при посадке, вот пилоты и избавляются от них над Каналом. А мы случайно оказались у них на пути.
Полковник замолчал. Аллен, тревожно вслушивался в разговор, но понял не так много, как хотел. Но и то, что он услышал, повергло его в настоящее уныние. Свои самолеты чуть не разбомбили его! Да еще и на самолете. Невероятно!
Полковник вернулся в кресло.
- Все в порядке. Могло быть гораздо хуже, но нам повезло.
- Повезло? Нас чуть не разбомбили свои, а вы говорите....
- Но не разбомбили же! Значит, повезло. Хорошо, что еще туман. Вот это, называется, повезло.
- Час от часу не легче. Чуть не убили - повезло, летим в кромешной тьме - тоже повезло. Скажите, полковник, а что вы считаете невезением?
- А это когда сидишь на толчке, бросаешь туда окурок, а жена перед этим вылила в унитаз галлон бензина.
- Да... Вижу с юмором у вас все в порядке. Закаленный военный юмор...
Так в чем же наше везение?
- Аллен, ты хоть и майор ВВС, но откуда бы тебе знать, что в последнее время много наших самолетов летают через Ла Манш без прикрытия. Немецкие базы теперь далеко и «гансам», в общем-то, здесь делать нечего, Но некоторые отчаянные головы прилетают сюда и охотятся за всеми самолетами, оставшимися без прикрытия.
- И что?
- Да ничего. Вот и мы летим без прикрытия. Но в таком тумане нас никто не увидит, даже самый лучший ас Геринга.
- Вы уверены?
- Уверенным нельзя быть ни в чем до конца, но здесь, мне кажется, удача на нашей стороне.
Самолет вдруг сделал резкие разворот со снижением, потом снова заложил глубокий вираж. Полковник снова рванулся к кабине.
- Что?
- Немец... Ублюдок, как он на нас наткнулся? Вот невезуха! Попробую спуститься пониже, над водой у него не будет возможности для маневра.
- А у тебя?
- Тоже.
- Тогда что это нам даст?
- Я маленький и тихоходный, он быстрый. Возможно, он проскочит мимо.
Пилот и полковник в кабине, а Аллен из своего кресла через иллюминатор следили, не появится ли снова «мессершмитт». Несколько долгих минут прошли в тревожном ожидании, потом напряжение как-то спало.
- Наверно, проскочил мимо, - подумал Аллен. - Мы такие маленькие и ничтожные, разве мы цель для настоящего аса? Так, мошка на стекле. Маленький самолетик и три человека: пилот, полковник тыловой службы и музыкант. Разве это добыча? Нет, мы ему не нужны, он ищет цель покрупнее, вроде того «ланкастера», что чуть не убил нас.
Пилот вертел головой, словно она была у него на оси, вглядываясь в то, что не давало увидеть ничего. Снова появился просвет в тумане, но, как было в первый раз, сейчас это не принесло радости. Теперь и их видно, как на ладони. Оставалось надеяться, что немецкий ас плюнул на паршивую летающую табакерку и решил подобрать себе сигару посолиднее. Несколько минут прошли в тревожном ожидании. Аллен и полковник приникли к крохотным окошкам по разные стороны фюзеляжа и до боли вглядывались в пустынное пространство.
- Вот он!
Полковник с размаху ткнул пальцем в плексиглас и чертыхнулся, «мессер» прошел значительно выше и в обратном направлении. Теперь оставалось надеяться, что он мог и не заметить маленький «норсмен». Однако у немецкого пилота глаза были на месте. Хищное тело «мессершмитта» сначала скользнуло назад в туман, потом его лобовой силуэт показался сзади.
- Вот он, - теперь заорал пилот, увидев врага в боковом зеркале заднего обзора. Аллен и полковник выворачивали головы, расплющивали носы об иллюминаторы, но сзади они видеть ничего не могли. Эта неопределенность, когда не видишь противника, давила на них страхом и ожиданием чего-то ужасного.
Пилот резко нырнул вниз, однако до воды было не так уж и много, и он вынужден был выровнять самолет почти над самой поверхностью. Теперь они шли на бреющем полете. Опытный пилот понимал, что это пока единственный шанс уйти от преследователя. Ведь у них были разные цели. «Норсмен» спасал свою жизнь и людей, в нем сидевших, а «мессеру» во что бы то ни стало хотелось завалить этот наглый английский самолетик.
Немецкому летчику были омерзительны эти эмблемы на фюзеляже, именно из самолета с такими же эмблемами упала бомба, и в Берлине погибли его жена и сестра. Мать чудом уцелела и написала ему об этом. Письмо матери немецкий летчик хранил в кармашке своего комбинезона и всегда вспоминал о нем, когда видел ненавистную эмблему.. Он понимал, этот самолетик не такой уж важный трофей, чтобы о нем рассказывать друзьям, но все-таки он нес те же эмблемы на фюзеляже и крыльях. И сейчас для него не существовало ничего, кроме этих ненавистных бело-красных кругов. Он дал очередь из пулеметов. Не стоило тратить на эту игрушку пушечные снаряды.
Аллен ничего не понял. В обшивке самолета вдруг появились дырки, через которые можно было видеть небо или что-то похожее на него, а полковник странно кувыркнулся и забил ногами по алюминиевому полу салона. Как в кошмарном сне все происходило ужасно медленно - полковник подергал ногами и неожиданно затих, а из-под его спины начала растекаться лужа дымящейся ярко-красной жидкости. До Аллена сразу и не дошло, что эта жидкость - кровь, и что полковник умер. Он убит. Его убил тот летчик на «мессершмитте», который их преследовал! Совершенно растерявшись, Аллен бросился в кабину пилота..
- Что там?
- Полковника убило... Полно крови...
- Хватит хныкать, музыкант. Там под сиденьем «брен», это все оружие, что у меня есть. Я его всегда возил с собой, когда летал еще в оккупированную Францию, на случай, если меня собьют и придется вынужденно садиться. Я не хотел им сдаваться задаром... Достань пулемет, лента заправлена. Открой боковую дверь, а я постараюсь развернуться, чтобы ты мог стрелять. Ты стрелять-то умеешь?
- Да, вроде умею....
- Вроде, вроде... Представь, что у тебя в руках тромбон. Короче, я развернусь к нему, а ты влепи этому гаду очередь. Целься по кабине, из этого пулемета такой самолет не собьешь, разве что случайно. Понял, музыкант?
- Все понял.
- Ну, раз понял, действуй. Сначала приготовь пулемет, а уж потом открывай дверь. Да смотри не свались за борт, майор...
«Брен» застрял под сиденьем, и Аллен немало помучился, пока его вытащил. И подивился тяжести оружия. Это не «томпсон» какой-нибудь или «стен», это игрушка серьезная. Да еще лента, висящая из замка пулемета, все время путалась в ногах. Наконец Аллен подтащил его к креслу, уложил на спинку и двинулся к двери. Она раскрылась без особых хлопот, и встречным потоком ее отбросило к борту фюзеляжа. Аллену открылся кусок белесого пространства. Он увидел на миг даже волны пролива, видимо погода внизу была не такой уж и спокойной....
Немец зашел еще раз и неторопливо выдал еще одну прицельную очередь, на этот раз целясь но носовой части самолета. Алан почувствовал удар в плечо и упал лицом вниз.
- Боже, меня убили!. Или нет? Если я кричу, стало быть еще живой?
Он ощупал плечо и рука оказалась в крови, хотя особой боли не почувствовал..
- Ага, так всегда бывает сгоряча. Так рассказывали... Сначала вроде ничего, зато потом...
Но это «потом» почему-то не наступало. Аллен поднялся и как раз вовремя. Немецкий летчик хотел проверить результаты и точность своей стрельбы - он решил обогнать тихоходный «норсмен» сверху и слева. Его голова была повернута к смертельно раненому им самолету, и на лице явно выражалось недоумение, почему он до сих пор не падает?.
Аллен встал и плюхнулся в кресло. Приклад «брена» точно улегся ему в плечо. Он протер очки, на всякий случай, прицелился прямо в голову немецкого пилота и нажал на спуск. Очередь оказалась короткой. Отдачей Аллена чуть не выбросило с кресла, но, главное, он отпустил от неожиданности спуск. Полулежа между креслом и полом, . Алан видел, как запрокинулось лицо немца, а самолет неожиданно исчез из проема двери, нырнув куда-то вниз .
- Эй, я сделал это! Нет, ты видел?
Аллен попробовал встать на ноги и понял, что не может. Плечо и почти вся грудь онемели, а ноги наотрез отказывались слушаться.
- Эй, парень! Слышишь, я все-таки сделал это....
Аллену вновь показалось, что он кричал, но на самом же деле только его посиневшие губы двигались в такт тем словам, которые он хотел прокричать. Пилот все равно не мог его услышать, так как лежал на приборной панели, заливая стекла многочисленных циферблатов и приборов кровью, хлеставшей из его головы.
Немецкому пилоту пуля из короткой очереди Алана попала в горло и, хотя он мог еще дышать, понимал, что уже мертв. В голове почему-то крутилась несуразная мысль - хорошо, что друзья летчики никогда не узнают, что его сбил какой-то вшивый безоружный «норсмен»...
Аллен окончательно сполз на пол и теперь лихорадочно думал, а что же будет, когда они приземлятся прямо посередине Ла Манша? Он же плохо плавает...
Удар о воду оказался настолько силен, что Аллен не успел до конца пожалеть о том, что он так и не научился плавать.
|
Достарыңызбен бөлісу: |
