Джоан Фелис Жорди To: info@seb.lt, for NN (account XXXXXXXXXXXX) From: joannejordi@gmail.com

Сегодня стало хуже. Увидев меня в дверях палаты, Мозес снова принялся расспрашивать о кафе, а на мой растерянный вопрос, что он имеет в виду, сердито произнес:

— Вы ведь не бросили там ангела одного? Вы мне обещали! Его размоет дождем, если оставить его на пустой террасе. Это вам не джинн какойнибудь, покор но сидящий в марокканской лампе. Его крылья сложе ны из бумажных листов и становятся камнем, только пройдя через алхимическое превращение, если их рань ше не проест шелковичный червь!

Боже мой, я чуть с ума не сошла, пока выслушива ла это, к тому же он крепко держал меня за руку и на запястье остался лиловый след — что обо мне подума ют студенты?

Мрачный Лоренцо остановил меня в коридоре и про шипел прямо в лицо:

— Это все ваши вольности! Зачем вы таскали его по городу? Вам дали разрешение только на домашний обед. И на душеспасительную беседу при свечах. И снова понес чепуху об экмнестических — право же, это непроизносимо! — и мнемонических конфабу ляциях, это — я посмотрела в справочнике — означа ет сдвиг ситуации в прошлое, то есть утрата реального представления больного о действительности и собст венном возрасте, но ведь мы это уже тысячу раз об суждали, а то, что происходит теперь, похоже на обо стрение. Выяснилось, что с утра к вашему брату приходил новый доктор, Хоакин Хосе Эльпидио, которого осо бенно интересовала мальтийская тема. Выслушав рассказы об археологах, артефактах и зага дочных рукописях, он попросил дать ему почитать про шлогодние записи М., если таковые имеются. М. сказал, что они сгорели вместе с машиной, в которой он жил на пляже в Мелиххе (да, я знаю — это был ржавый фолькс ваген, разрисованный рекламой местной дискотеки). Он согласился признать, что находится теперь в Барселоне, в неврологической клинике, но считает, что попал сюда недавно, в наказание за то, что поджег свой дом.

И еще — он, дескать, мог помочь прекрасным людям, но не помог, а осторожничал и держался в стороне, и те перь все эти люди умерли. То есть почти все.

На вопрос врача, ощущает ли он свою вину, Мозес ответил неизвестной мне — как, впрочем, и врачу — стихотворной цитатой:

После чего заявил, что артефакт у него у самого есть — кольцо с потухшей жемчужиной — вернее, раньше был, но он его закопал. За ненадобностью.

Люди умирают не оттого, что у них есть артефакты, сказал он, а оттого, что этого хотят другие люди.

¡Que me lleve el diablo! Знакомые слова!

На вопрос врача, нельзя ли полистать дневник, кото рый М. ведет, не все же, мол, сгорело в мальтийском по жаре, ваш брат сказал, что дневников он теперь не пишет.

Потому, что умерла мышь.

— К тому же, — добавил он, махнув рукой в сторо ну своей медсестры, — жестокосердая Альцина пре вратила меня в миртовое деревцо, как надоевшего воз дыхателя, и писать дневник стало крайне неудобно.

— Как в кромешной темноте договариваются глухоне мые любовники? — спросил он через какоето время, — Они не могут подавать друг другу знаков и не видят ше веления губ, они не могут шептаться, все, что им доступ но, — это вибрации и влага, запах и осязание, то есть лю бовь в чистом виде, которая не доступна нам, потому что у нас другие возможности, беспредельные, ослепитель ные, заглушающие тихо пощелкивающих сверчков сло весной беспомощности. Так и с моим дневником — вам скучно было бы его читать, это попытка разговаривать с незнакомыми

людьми в темноте, не имея в запасе ничего, кроме уча щенного дыхания.

Это я прочла в записи приглашенного доктора Хо се Эльпидио и жалею, что я не слышала этого своими ушами: тот М., которого знаю я, не решился бы на по добное сравнение.

Ужас в том, что этот врач написал беспощадный рапорт на двенадцать страниц и передал его заведую щему отделением.

Бумагу мне показали, там черт ногу сломит: чрез мерная рефлекторность сознания, провалы памяти, заполненные вымышленными событиями, бессвяз ность изложения, аутопсихическая дезориентировка с полной отрешенностью от реального мира, блабла бла… и самое отвратительное — вывод: углубление онейроидного помрачения сознания, нарастание ката тонической симптоматики.

На меня как будто небеса обрушились — они же ничего не понимают! Они не в состоянии отличить шевро от шагреневой кожи, эти сапожники!

Помните, что сказал однажды грустный Бертран Рас селл: Many people would sooner die than think. In fact, they do.

Теперь я знаю, что это сказано о психиатрах. Да, эти мальтийские истории и раскаяние в несуществующей вине доказывают некоторую неадекватность, да, да, да. Но ведь он борется со своей больной, опустевшей памя тью, пытаясь найти точку опоры, скрепку, способную соединить разрозненные листы, для этого ему нужно, как говорил философ, возвести свое рукотворное небо и войти в гавань общего происхождения вещей, чтобы начать все сначала.

Он понимает, что находится в пространстве снови дения — а значит, его разум в состоянии проснуться, если захочет.

Теперь, когда они признали ухудшение, врачую щие разговоры по душам прекратятся, вы это понима ете? Ему станут давать сильнодействующие средства, и мне страшно даже думать, чем это кончится.

Пожалуйста, заберите его отсюда, иначе это сделаю я.

И напоследок спрошу вас еще раз, desesperadamente: что произошло с Мозесом восемнадцать лет тому назад? Страшная ссора? Убийство? Непристойная сцена, кото рой он стал свидетелем? Разочарование, отверженность? Чтото должно было произойти, я даже примерно пред ставляю когда: в его рассказах о Вильнюсе явственно проступает временна´я граница, а дальше — тишина, на рочитая lacuna della memoria.

Да что я вас спрашиваю, это все равно что говорить с океанским берегом — абсолютное движение и абсо лютное молчание.

Что с вас возьмешь, вас, может быть, и нету вовсе. Con saludos,

МОРАС

прошлое — это такая штука, которую надо держать при себе, говорит джоан фелис

рассказывать о прошлом — это все равно что за ходить все дальше в воду, все выше поднимая ненави стные юбки, и вдруг осознать, что ты стоишь посре ди улицы, окруженная толпой зевак, разглядывающих твои живот и ляжки, и что никакой воды нет и вовсе не было

ктокто, а джоан фелис не пропала бы на пиру со ломона

вавилонское слово um pani, обозначающее прошлое, переводится как то, что впереди, говорю я ей, а слово ahratu — будущее — как то, что сзади, так что твои зева ки разглядывают только живот, а за ляжки можешь не беспокоиться! или еще так: тебе кажется, что прошлое твое прикрыто золоченой паллой, что ты показываешь только невзрачную бусину или завитушку узора, что ты в безопасности, и вдруг оказывается, что прошлое — это вовсе не подол туники, а завернутая в него скользкая тя желая рыбина, больше всего на свете желающая вы скользнуть на асфальт и забиться, забиться, забиться, говорит джоан фелис, а я думаю о ее ляжках и животе, они такие смуглые и все усыпаны мелкими родинками, будто шоколадной крошкой, а фиона была усыпана вес нушками, как перепелиное яичко, если я правильно помню

мне кажется, джоан фелис думает о том же самом, хо тя ни за что не покажет виду

мне пришел счет за электричество, я так удручена, говорит она и качает кудрявой головой, четыреста мо нет за какието раскрученные атомы! при этом язык у нее высунут и подпирает верхнюю губу, точьв точь как у новозеландских маори, когда они хотят с кемто по ссориться

надеюсь, не со мной, ведь меня скоро отправят отсю да, а мне совершенно некуда идти, кроме нее и барнарда, который, скорее всего, умер или — приснился, как гово рит джоан фелис, ее послушать, так я тростниковый чжуан цзы, которому снится бабочка, которой снится все остальное

без даты

nous ne sommes jamais chez nous

ты живешь в режиме необходимых потерь и необхо димых приключений, говорит джоан фелис, одной из по терь ты назначил своего брата и поэтому звонишь ему всю дорогу по телефону, который тебе никто не давал

не удивлюсь, если ты списал его со стенки в телефон ной будке, говорит она

я понимаю, что с тобой происходит, — со мной бывают похожие вещи, только они мимолетны и не пригибают меня к земле, как пригибают тебя твои

иногда я рассказываю не то, что помню, а то, что рас сказывала прежде

ведь прошлое — это лишь воспоминание, и в него опу скаются для того, чтобы объяснить его подругому, каж дый раз подругому

мы ныряем в книгу, чтобы задержать дыхание и оле денеть в чужой реальности, мы вечно сидим в чужой про руби, нас самих никогда нет дома, понимаешь? nous ne sommes jamais chez nous — это же монтень! узнаю я, встре пенувшись, и джоан фелис треплет меня по щеке — ты книжный эльф, морас, осыпающиеся петитом персонажи тебе милее, чем взаправдашние люди, ты знаешь их голос и узнаешь по запаху, тогда как живущие вокруг тебя рас творяются в беззвучной мороси и безразличии

бессовестный джойс любил бы тебя как сына, потому что был уверен, что люди рождаются на свет, чтобы про читать его книгу

пожалуй, не стану говорить джоан, что я не помню, кто это такой

Джоан Фелис Жорди To: info@seb.lt, for NN (account XXXXXXXXXXXX) From: joannejordi@gmail.com

Честно говоря, я не собиралась писать вам более. Разговаривать с пустотой утомительно, а вы к тому же не пустота, а семь футов под килем, семь футов снисхо дительного молчания!

Но я чувствую вас, как чувствуют присутствие рыб, глядя на мелкую рябь на темной воде, я знаю, что вы сто ите там — едва шевеля плавниками — у самой поверхно сти, приложив к ней губы, будто к запотевшему стек лу, — стоите и дышите.

Тем временем история с дневником М. проясни лась, или наоборот — запуталась.

Уже несколько дней меня мучило желание найти и прочитать его, поймите — это даже не любопытство, а попытка обнаружить недостающие звенья, увидеть из нанку его повествования, в котором реквизит и декора ции перемешаны, будто за кулисами переезжающего те атра, ну хорошо, хорошо — и любопытство тоже, мне ужасно хотелось узнать, что он пишет обо мне и к чему все эти разговоры о джиннах, и грибном супе, и австра лийской пустыне. Тем более что меня давно волновало присутствие той, другой Джоан, о которой мне — мне! — рассказывает Мозес и которую он время от времени на зывает Адальберта и както еще, сейчас не вспомню.

Здесь необходимо заметить, что Адальберта — это мое второе имя, точнее, первое, так меня называли в школе, Адальберта Джоан Фелисия, или — поката лански — Жоан Фелис, потом нелюбимая мной Адаль берта отпала, в университете я называла себя Джоан, и — с тех пор как я поселилась в Барселоне — никто и слыхом не слыхал об этой несчастной Адальберте, по нимаете?

Впрочем, с именами у нас давно путаница — в клини ке вашего брата называют Морасом, мне он велел — вер нее, как я позже поняла, разрешил — звать его Мозесом, а в документах у него сами знаете что. Впрочем, мне ле стно, что свое третье — внутреннее — имя он доверил именно мне.

Я спросила у сестры, не попадался ли ей дневник, за писная книжка, стопка исписанных салфеток, все что угодно, я знала, как она посмотрит на меня, но все же спросила, дождавшись, когда М. заберут на процедуры — он простужен, и ему делают ингаляции, — потом я загля нула ему под подушку и в ящик стола, но его палата пу ста, как кабина игрушечного самолетика, только малень кий серебристый vaio на столе, вышитая бисером думка на постели и несколько книг на подоконнике, и что же — дневник оказался в этом vaio! И никакого пароля, ниче го, записи мгновенно возникают на экране, стоит нажать connect и войти в интернет.

Мозес вел его в сети, в открытом доступе, а ято все боялась спросить, идиотка, секрет Полишинеля с расплывчатой фотографией и четырьмя сотнями не вразумительных реплик и вопросов, оставленных его читателями, которые все это время ожидали от него ответа с той же вероятностью получить его, с какой я способна получить ответ от вас.

Что ж, раз все так просто, я могу читать его дома, у меня ведь тоже есть интернет, подумала я, выключая компьютер и стараясь оставить его на краю стола в том же положении, мне было неловко, я чувствовала себя предательницей и преданной одновременно, по чему он мне не сказал, почему? И я прочитала — все, от первой до последней страницы, если можно так на звать записи, читаемые с экрана — черным по белому, на синем фоне, в глазах у меня черно, а под глазами синие круги, — я закончила утром и, не теряя ни минуты, отправляю вам это письмо, чувствуя себя утопившейся аполлодоровой сиреной, так и не сумев шей пленить Одиссея.

Самое смешное, что все то плотное и горячее, что написано там о вас, совершенно разуверило меня в ва шем существовании.

http://users.livejournal.com/_moses/

Читайте сами, если вы есть, а если вас нет, то вас пора выдумать.

МОРАС — ДЖОАН ФЕЛИС (Записка на обороте счета)

пишу тебе записку вместо обещанного письма, отто го что тороплюсь и нет, как назло, приличного листа бу маги, я хотел бы, как тот студент из еврейской притчи, наклониться над тазом, чтобы вымыть руки, увидеть свое отражение и прожить за эту секунду семьдесят лет, но получается все наоборот — все вокруг успевают ро диться несколько раз, а я, будто застряв в крутящихся дверях, проживаю несколько редакторских версий в од ном и том же времени

и еще — если в следующей версии не будет тебя, то, на всякий случай, прощай, джоан, на всякий случай, прости, фелис, теперь ты можешь вести мой дневник, пароль к нему — имя моего брата, кроме того, — как там у эйвонского лебедя? — я завещаю тебе вторую из луч ших моих постелей со всею принадлежащей к ней мебе лью, так что не стесняйся, продолжай его на испанском, только осторожнее — дневники ограничивают, не набей себе шишку о внутренний небосвод ☺

я знаю, что ты, фелис, на стороне ангелов, por supuesto, чем ты хуже дизраэли? но знаешь ли ты, фе лис, в чем разница между нами и ангелами? ангелы не знают будущего, как и мы, но могут возвращаться в точку необратимости и начинать заново

¡demontre! листок кончается — см. на обороте

ангелы разносят божественные письма, но не смогли бы обмакнуть перо в чернила или высунуть язык и на клеить марку, ангелы не пишут, ангелы не сочиняют, и разговаривать с ними не о чем, почему же мне так хоте лось увидеть того аникщяйского, озерного, отразивше гося в песке беглеца, загорающего, если верить брату, то под дневной — ледяной, молочной, то под ночной — растаявшей, медовой — луной? теперь я знаю, о чем я спросил бы его, если бы сумел подстеречь: как это вы ходит, что люди бедны и беспомощны? ведь они старше вас, если верить небесной табели о рангах, старше и значительнее, оттого что владеют словом, логосом, возможностью помещать действительность в кроличью дыру, вырытую собственными руками, выходит, я стар ше своего дневного ангела, и мой старший брат старше своего — ночного, но повелевать ими мы не можем, как не можем повелевать кружащимся над садовой лампоч кой бражником, хотя запросто можем выключить свет

Джоан Фелис Жорди To: info@seb.lt, for NN (account XXXXXXXXXXXX) From: joannejordi@gmail.com

Господи боже мой, я не знаю, что говорить, с чего на чать, голова моя идет кругом, пишу вам из больницы, сижу в палате на подоконнике, а тут еще лоренцо вко лол мне какуюто успокаивающую мерзость и теперь все валится из рук, к тому же компьютер мозеса под ключен к интернету скрученным телефонным прово дом, а к розетке — скрученным электрическим, и все это путается куделью, вот видите! я никак не могу начать, хотя знаю, что должна рассказать все прямо сейчас

я пришла сюда утром с поддельным письмом от ва шего имени, я хотела забрать мозеса — не могу называть его морасом, с тех пор как прочла дневник! — к себе до мой, а потом найти вас и поставить перед фактом, мне казалось, что это пробьет вашу стену, вашу терновую живую изгородь, ему ни дня нельзя было оставаться в клинике! и я пришла к лоренцо и гутьересу и положила письмо на стол, я сама написала его вечером — по английски, для правдоподобия, — они попросили меня выйти и тысячу лет совещались, тогда я заглянула в ка бинет и мрачно сказала, что билет в вильнюс уже куп лен и рейс вечером, в 21.30, а как же последний счет? за декабрь? сказал гутьерес, я достала кредитную карточку и постучала ею по косяку двери, семь декабрьских дней я могу себе позволить, расчет был на спешку, они пере глянулись, лоренцо снял телефонную трубку, чтобы дать указания своей накрахмаленной сестре, а я пошла к вашему брату, вернее, побежала

он даже не удивился, хорошо, сказал он, только ему нужно отлучиться минут на двадцать, пойти в парк и раскопать свой секрет, как раз пришла сестра андреа, она дала ему теплый махровый халат, замотала шею шарфом и повела вниз, а я побежала в камеру хранения за его вещами, пришлось получить еще бумажку от док торов, чтобы мне отдали сумку, по дороге я выпила от вратительный кофе из пластиковой чашки — у меня пе ресох рот — и сгрызла какойто приторный леденец, стянув его со стойки в recepción

когда я вернулась, в палате была только андреа, расте рянная, я ни разу не видела ее растерянной — пухлый рот разъехался, брови домиком, — нельзя было добить ся ни одного вразумительного слова, в конце концов я поняла, что в парке мозес подвел ее к дубу, где возле самых корней у него был секрет, и попросил отвернуть ся, потому что секреты нельзя раскапывать при посто ронних, они от этого перестают быть секретами, она сни сходительно отвернулась, даже отошла на пару шагов, а когда обернулась, его там не было, только ямка и стек лышко в подмерзлой траве, но куда же он мог деться? там ведь стена, ворота, решетка, твердила она, я слушала ее, стоя у изголовья кровати, машинально складывая пи жамную рубашку, чтобы уложить в его сумку, которая оказалась почти пустой, эту пижаму я сама ему купила, шелковая, с перламутровыми пуговицами, только двух пуговиц не хватало, в кармане чтото хрустнуло, и я за пустила туда руку, все еще глядя на сестру, и достала бу мажку, сложенную вчетверо

в этот момент вошел лоренцо и стал глухо выговари вать андреа, бубубу, и звонить кудато с мобильного те лефона, похожего на серебряный портсигар, а я развер нула бумажку, это была записка для меня, короткая, но места все равно не хватило, и на обороте было дописа но несколько слов, поверх лиловых цифр, на разлино ванном счете из зоомагазина в сенджулиане, двадцать семь мальтийских фунтов, белка ручная, одна штука, и дата, которой там быть не может, потому что не может быть никогда

хотя что я говорю, ведь не смущало же меня отсутст вие ваших ответов, как если бы вы и ваш вильнюс суще ствовали гдето в мифологических мозесовых небесах, так, проходя ночью мимо ювелирной лавки, видишь в освещенной витрине раковину, из которой днем, искус но уложенное, выползало жемчужное ожерелье, а теперь там розовеет пустая сердцевина, но вас это не смущает — вы же знаете, что ожерелье там есть!

к чему это я? ах да, к жемчужине, то старое кольцо, которое оставил мне ваш брат, было ему мало, он носил его на шнурке, а мне оказалось в самый раз, у меня смешной размер перчаток — пять с половиной, и теперь, когда уже понятно, что он не придет, спустились сумер ки, в больничных коридорах вспыхнул холодный нео новый свет, я сижу тут в темноте, кручу на пальце узкий ободок с пожухшим камушком и понимаю, что он не придет, сестры и лоренцо обошли весь парк, и совер шенно ясно, что в полосатом махровом халате поверх майки он не мог уйти в город, он не мог уйти никуда, ни вернуться в лагерь крестоносцев, наскучив армиди ным садом, ни отплыть с карфагена с семью уцелевши ми кораблями

хотела бы я знать, какой счет — и за какую покупку — окажется в кармане моей пижамы, когда меня отпустят погулять, то есть когда придет моя очередь откапывать свой секрет, правда, я не знаю, под каким он деревом, но можно ведь спросить у вашего брата, когда он вернет ся? если, конечно, захочет, ведь ничего хорошего его здесь не ожидает, не думаю, что на его месте я стреми лась бы вернуться сюда, но если он все же сделает это или хотя бы напишет пару слов в своем дневнике — этом незнакомом мне, будто бы захлебнувшемся, торопливом тексте с перевранными датами и фотографией неизвест ного на первой странице, тексте, который приходится читать с конца и при этом чувствовать себя так, как буд то пытаешься посмотреть в замочную скважину обоими глазами сразу, если он всетаки появится, я не стану спрашивать у него, где он был или почему он ушел, я спрошу у него только одну вещь, мозес, спрошу я у него, возвращая ему посох его, и перевязь его, и печать, скажи мне, мозес, какое здесь дерево — мое?

МОРАС

о чем я думаю? я думаю, мы продвигаемся в любви, когда любим сами, в одиночку, в вечной тени и сыро сти, в зарослях куманики, склоняясь с подобными нам над тлеющим хворостом, отгоняя шоколадниц, отго няя капустниц, что вконец избаловались, и садятся на лицо и плечи, и пьют из наших стаканов медовый сби тень безымянности, сладчайший взвар невзаимности, и напиваются, и падают, и вот — вся поляна усыпана их сложенными треугольничками, они желтеют в траве, будто солдатские письма вокруг убитого случайной пу лей письмоносца, но я, кажется, отвлекся?

я любитель в любви, меня неловко и плохо учили, да же когда было самое время, а теперь и подавно, мне три дцать лет, и вот — ученичество завершилось, по договору с мастером я получаю шесть луидоров и тюбик с берлин ской лазурью, или — шекспира и стеклянную гармонику, или — узелок на платке, бамбуковую палку и поцелуй

Барселона–Вильнюс, 2005

КОММЕНТАРИИ И ПРИМЕЧАНИЯ

Стр. 10. odi et amo — начало известного стихотворения римского поэта Гая Валерия Катулла (ок. 87–54 гг. до н. э.): «Odi et amo. Quare id faciam, fortasse // requiris. // Nescio, sed fieri sentio et excrutior» («Хоть ненавижу, люблю. Зачем же? — // пожалуй, ты спросишь. // И не пойму, но, в себе чувствуя это, крушусь». Пер. А. Фета).

Стр. 11. l’habit fait le moine (фр.) — букв.: «одежда делает монаха», перефразированная французская поговорка l’habit ne fait le moine (не всяк монах, на ком клобук).

Стр. 13. …океанограф мальмгрен капитану третьего ран га цаппи… — Шведский геофизик Финн Мальмгрен, италь янский морской офицер Филиппо Цаппи — участники арк тической экспедиции Умберто Нобиле на потерпевшем крушение дирижабле «Италия» (1928).

un lion mite^. (фр.) — лев, побитый молью.

Стр. 14. …сладостный оживляющий боб… — По преда нию, кофейное зерно было среди подарков, привезенных царю Соломону царицей Савской.

Стр. 17. entablar conocimiento (исп.) — перезнакомиться.

ein dunkler еhrenmann (нем.) — зд.: темная личность.

Стр. 18. altitude poe´tique (фр.) — зд.: о высоком.

Стр. 24. mal de mer (фр.) — морская болезнь.

Стр. 25. Victors need never explain, success is never blamed (англ.). — Зд.: победителей не судят.

Стр. 27. …alle bemitleiden dich… (нем.) — Зд.: все по тебе скучают.

сбудется все, возможность чего отрицал (лат.) — цитата из «Скорбей» («Скорбных элегий»; кн. I; VIII: 7–61) Ови дия (43 до н. э. — ок. 18 н. э.).

Стр. 31 …в три года раз приходил фарсисский корабль, привозивший золото и серебро, и слоновую кость, и обезьян, и павлинов… — Третья книга Царств (Х: 22).

…испанская гавань, куда бежал иона… — «…и воста иона, еже бежати в фарсис от лица Господня и сниде во июппию и обрете корабль идущь в фарсис» (Книга пророка Ионы. I: 3).

…оттуда, словно из жерла плавильни, бил клубами чер ный дым… — Цитата из «Потерянного рая» (1667) Джона Мильтона (пер. А. Штейнберга).

…она отворила кладязь бездны, и вышел дым из кладязя, как дым из большой печи… — Цитата из Откровения Иоанна Богослова (Откр. IX: 2).

…а также копия трактата Давида Лагнеуса Harmonia seu Consensus Philosophorum Chemicorum — фундаменталь ный трактат по алхимии Давида Лэгно (David Laigneau), изданный в Париже в 1611 г.

Стр. 32. Transmutatio (лат.) — изменение.

Оpus Magnum (лат.) — великое делание, название алхи мического процесса трансформации первовещества в фило софский камень, или эликсир жизни.

Damuras — финикийское божество (упоминается в «Ис тории» древнегреческого историка Полибия); по другим источникам (напр., Филон Библский) — бог Демарунт. Dagon — у древних семитов (особенно у филистимлян) бог плодородия земли; изображался с рыбьим хвостом; по не которым источникам — древнее ханаанское божество (см.:

P. Jensen. Die Kosmologie der Babylonier. Strassburg, 1890. Anhang I (S. 449–456). Taautes — финикийское имя египет ского бога Тота.

Стр. 35. …что и безумный Жан со своим дроком — име ется в виду французский писатель Жан Жене (1910–86); фамилия Genet переводится с фр. как «дрок» (название ку старника семейства бобовых).

Стр. 39. …I shut my eyes and all the world drops dead — строка из стихотворения «Mad Girl’s Love Song» покончив шей с собой американской поэтессы Силвии Плат (1932– 1963).

Стр. 48. …монографию по Искусству стихосложения де Вильена… — Энрике де Вильена (1384–1434) — каталан ский поэт, автор трактата «Искусство стихосложения» (до шел до нас в отрывках), переводчик Вергилия и Данте.

Стр. 49. duchesse brise (фр.) — букв.: «разбитая герцоги ня»; кушетка, составляемая из трех частей — двух кресел и мягкого стула между ними.

Стр. 54. la glace sans tain (фр.) — стекло без амальгамы. Имеется в виду «Прозрачное зеркало» (1919), сюрреалис тический текст, написанный Андре Бретоном совместно с Филиппом Супо.

хрустальный шар — атрибут гадателя; подробно описан у Эрнеста Шаля в книге «Crystal Gazing» (1905).

Стр. 56. El mal escribano le echa la culpa a la pluma. — Испанская поговорка; русский аналог: плохому танцору и ноги помеха.

Стр. 64. Переврав библейское древнее слово keren… — Древнееврейское слово «keren» («krn») можно прочитать как «рог» или как «луч, сияние». В латинском переводе Исхода (34: 29) употреблен первый вариант: «...cornuta esset facies sua…».

Стр. 69. …всякий, кто в здравом уме, всегда стремится быть подле того, кто лучше его самого. — Цитата из сочине ния «Федон» древнегреческого философа Платона (428 или 428–348 или 347 до н. э.).

Стр. 70. И все же в океане, далеко, // на полпути меж ро диной и целью, // рейс, кажется, идет не так легко, // исчезла

храбрость, настает похмелье. — Строфа из «Письма в сти хах» (1875) Генрика Ибсена (пер. В. Адмони).

Стр. 71. Petite connard (фр.) — маленький мудак.

Стр. 73. …ад — это другие… — L’enfer, c’est les autre, изве стное высказывание главы французского экзистенциализ ма Жана Поля Сартра (1905–1980).

Стр. 76. possible que j’ai eu tant d’esprit? (фр.) — Неужели я в самом деле так умен?

Стр. 80. Честерфилд — Честерфилд, граф Филип Дор мер Стэнхоп (1694–1773), английский писатель и государ ственный деятель. Приведенная далее цитата взята из кни ги «Письма к сыну» (1774), своеобразного свода этических норм и наставлений в духе идей Просвещения.

Стр. 82. …l’hоmme moyen sensuel — чувственная посред ственность, человек, обыкновенно чувствующий; определе ние, введенное Джеймсом Джойсом (1882–1941).

Стр. 83. Пока Земля вращается вокруг Солнца, человек не может быть свободен. — Отсылка к известному выска зыванию Альбера Камю (1913–1960): «Никто никогда не будет свободен, пока существуют стихийные бедствия».

Стр. 91. Zuschlag (нем.) — дополнение, прибавка; зд.: игра слов — на сленге антикваров «Zuschlag» означает «послед ний удар молотка аукциониста», «присуждение».

Стр. 94. par force (лат.) — зд.: вынужденный.

Стр. 101. Nunc est bibendum! (лат.) — «Теперь надо пить!», слова из оды Горация, посвященной победе римского импе ратора Августа над объединенным флотом бывшего триум вира Антония и египетской царицы Клеопатры (Гораций. Оды. I, 37, 1–4).

Стр. 103. …de la musique avant toute chose, la reste est lite rature… — «Музыка прежде всего, остальное — литература», отсылка к стихотворному манифесту Поля Верлена «По этическое искусство» (1874), отсылающему, в свою очередь, к «Поэтическому искусству» Никола Буало (1674).

Стр. 104. шлараффенланд — в некоторых источниках (Ганс Сакс, Гриммельсхаузен, братья Гримм): Шлураффенланд. Сказочное место для ленивых и праздных людей. В книге стихотворных сатир «Корабль дураков» Себастьяна Бранта (ок. 1458–1521) шлураффенами называют претенциозных глупцов.

Стр. 127. la carta no tiene empacho (исп.) — зд.: бумага всё стерпит.

Стр. 131. В бедной тюрьме сгодится и тюбик с вазели ном, сказал бы… твой любимый писатель. — Иронический намек на любовный артефакт из романа Жана Жене «Днев ник вора» («Journal du Voleur», 1949).

Стр. 133. se murio la vieja, se acabo la deuda (исп.) — пе ревод известного латинского изречения «obit anus, abit onus» (умирает старуха — спадает бремя). По некоторым источникам, Шопенгауэр написал эти слова на свидетель стве о смерти женщины, которую он спустил с лестницы: в результате падения она сломала ногу, и философ вынуж ден был платить ей пожизненную пенсию.

Стр. 134. шпион в доме любви — «Spy in The House of Love» (1954), роман Анаис Нин.

…разверзошася вси источницы бездны… — Слова из биб лейской легенды о всемирном потопе (Бытие, 7: 11–12).

Стр. 146. без меня, книга, пойдешь ты в город — «Sine me, liber, ibis in Urbem», слова, произнесенные Овидием, который был сослан императором Августом в Томы, при отправке в Рим книги стихов «Tristia» («Скорби»).

Стр. 153. Il se croit sorti de la cuisse de Jupiter! (фр.) — Зд.: много же он о себе воображает.

Стр. 159. …избавиться от бледной Дианы в облаках… — Отсылка к стихотворению Эдгара По «К Елене» (1895): «Но час настал — и бледная Диана, // Уйдя на запад, скры лась в облаках, // В себе таивших гром и сумрак бури» (пер. К. Бальмонта).

Стр. 160. …Man verwundert mich, um zu genesen… (нем.) — Перевод латинского изречения «Vulneor, ut sanem» (уязв ляют меня для исцеления других).

Стр. 181. insperata floruit (лат.) — нечаянно расцветший.

Стр. 182. что за саламандра уничтожила твои брови?.. — Цитата из «Сатирикона» римского поэта Гая Петрония Ар битра (? — 66 н. э.).

…я раскисаю, как молокосос!.. — Слова из поэмы Дж. Г. Байрона «Дон Жуан» (1819–1824), песнь четвертая: «Я раскисаю, как молокосос, // Когда четыре чашки выпи ваю!» (пер. Т. Гнедич).

характером он был немного дик?.. — Там же, песнь тре тья («Характером он был немного дик, // Но вежлив и при ятен в обращенье»).

Стр. 183. рыжая бесс — прозвище королевы Елизаветы. См. у Джойса: «А что до феи Элизабет, или же рыжей Бесс, разгульной девы, вдохновившей „Виндзорских проказниц“, то уж пускай какойнибудь герр из Неметчины всю жизнь раскапывает глубинные смыслы на дне корзины с грязным бельем» (Дж. Джойс. Улисс. Пер. С. Хоружего).

Стр. 192. ...de bonnes perspectives pour la re´colte... (фр.) — Зд.: хорошие виды на урожай.

Стр. 194. je ne voudrais pas mourir dans la langue espagnole (фр.) — зд.: я не хочу умереть, говоря поиспански.

Стр. 209. tu prendras le temps de mourir (фр.) — не торо пись, успеешь умереть (разг.).

Стр. 212. pavor diurnus (лат.) — дневной страх.

Стр. 214. procul este, profani (лат.) — «Прочь удалитесь, непосвященные», напутствие пророчицы Сивиллы Энею перед его нисхождением в подземное царство (Вергилий. Энеида. Песнь VI, 255–61).

Стр. 215. an me ludit amabilis insania? (лат.) — Не обма нывает ли меня отрадное безумие?

Стр. 217. …самые сухие на свете объяснения… — «Эта ис тория — самая сухая вещь, какую я знаю!», слова Мыши из романа Льюиса Кэрролла (1832–1898) «Алиса в Стране чу дес» (пер. Ю. Нестеренко).

Представляю тебя голым, бегущим по темному саду от стражников… — «Тогда, оставивши Его, все бежали. Один юноша, завернувшись по нагому телу в покрывало, следо вал за Ним; и воины схватили его. Но он, оставив покрыва ло, нагой убежал от них» (Мк. 14: 50–52).

Стр. 218. …tous les excuse sont bons (фр.) — зд.: годится любая причина.

Стр. 229. en ifern yen (бретонск.) — «в холодном аду», слова из древневаллийской поэмы XVI в. «Жизнь сына че ловеческого» («Buhez mabden»).

Стр. 230. obiter dicta (лат.) — попутно сказанное, частное определение; в юридической практике — довод, за которым не признается обязательная сила.

Стр. 232. Скорблю о тебе, брат мой Ионафан; ты был очень дорог для меня; любовь твоя была для меня превыше любви женской. — Вторая Книга Царств (I: 26).

эдвард мур — Эдвард Георг Мур (1873–1958), англий ский философ, представитель аналитической школы. Здесь имеется в виду способ доказательства существования внешнего мира, когда Мур демонстрировал свою руку и го ворил: «Я знаю, что это моя рука!»

Стр. 233. уиллард куайн — Уиллард ван Орман Куайн (1908–2000), американский философ и логик.

Стр. 236. …спасительное плутовство не спасает, а бли стательный обман не обманывает… — Отсылка к знамени

той лекции Ролана Барта, где говорится о «блистательном обмане», т. е. о литературе как таковой (см.: «Актовая лек ция, прочитанная при вступлении в должность заведующе го кафедрой литературной семиологии в Колледж де Франс 7 января 1977 года»).

Стр. 243. в границах столика — «В границах столика // текла иная жизнь…», строка из стихотворения Х. Л. Борхе са «Труко» (из книги «Страсть к Буэнос–Айресу», 1923). Пер. Б. Дубина.

…как к себе по своим же следам возвращается год… — Вергилий. Георгики (II, 402). Пер. И. Соснецкого.

Стр. 245. шут арлекин, с невинной миной, удрать решив ший с коломбиной… — Строка из стихотворения Поля Вер лена «Пантомима» (из книги «Изысканные празднества», 1869). Пер. Г. Шенгели.

…с сегодняшнего дня абеляр не целомудрен? — Аллюзия на рассуждения о влиянии приятных впечатлений на цело мудрие в «Истории моих бедствий» Пьера Абеляра (1079–1142).

…знаем! ответили цветы… — Цветы, выросшие из голо вы убитого героя, указали место его погребения (Г. Х. Ан дерсен. Эльф розового куста).

Стр. 246. в вагоне розовом уедем мы зимою… — Начало стихотворения Артюра Рембо «Зимняя мечта» (1870). Пер. М. Кудинова.

Стр. 247. ...no tiene importancia!.. (исп.) — Безразлично!

Стр. 253. …там еще волны были, как дивные груди, это новалис — или я путаю? — Имеется в виду роман Новалиса «Генрих фон Офтердинген» (1802), изобилующий алхими ческой символикой.

Стр. 262. радуйся, афинейския плетения растерзаю щая — стих из акафиста Пресвятой Богородице.

Стр. 269. ...d’une manière peu probante. (фр.) — Зд.: неубе дительно.

Стр. 271. Prince, on áles amours qu’on á, как сказал Вий он. — «Принц, у нас есть те любови, которые есть», слова, приписываемые французскому поэту Франсуа Вийону (1431 или 1432 — после 1463).

Стр. 271. On áles mots qu’on á...(фр.) — У нас есть те сло ва, которые есть.

Стр. 273. я в кабаках и бардаках всегда с поэтикой в ру ках — строка из поэтической сатиры Джеймса Джойса «Святейший Синод» (1904).

Стр. 274. sfumato (ит.) — исчезнувший, несостоявшийся.

Стр. 282. l’esprit de l’escalier (фр.) — букв.: остроумие на лестнице, аналог русского выражения «после драки махать кулаками» или «задним умом крепок».

Стр. 299. un peu vieux jeu (фр.) — немного устарели.

Стр. 308. bobos van al mercado, cada cual con su asno (исп.) — дуракам закон не писан.

Стр. 311. надо с мысленным прищуром // подходить к любым натурам — строки из стихотворения Льюиса Кэр ролла «Poeta Fit, Non Nascitur» (1860–1863). Пер. А. Шара повой. Poeta Fit, Non Nascitur — перифраз латинского выра жения «Poeta nascitur non fit» (поэтом рождаются, а не становятся).

Стр. 314. Кефалайа — имеется в виду коптский манихей ский трактат «Кефалайа. Главы» (М., 1998). Пер. Е. Смагиной.

Стр. 314. sera tan bivo su fuego, // que con importunо ruego, // por salvar il mundo ciego — «огонь будет так силен, что, возжелав спасти слепой мир, ты будешь вознагражден болью смерти», строки из так называемой «Баллады анге лов» Iñigo de Mendoza (XV в).

Стр. 324. …о поэме твоего любимца Малларме… Удача никогда не упразднит случая… — «Бросок костей, или Уда ча никогда не упразднит случая», экспериментальная поэма Стефана Малларме (1842–1898), главную роль в поэтике которой играет графическая пауза — пробел.

Стр. 328. гофер — дерево, из которого был построен Но ев ковчег: «Сделай себе ковчег из дерева гофер; отделения сделай в ковчеге и осмоли его…» (Бытие, 6: 14–16).

Стр. 330. четыре зоаса? — «Четыре зоаса» — незакон ченная поэма Уильяма Блейка (1757–1827), первоначаль ное название «Vala, a Dream of Nine Nights».

Стр. 332. non ci posso nemmeno pensare (ит.) — не могу и подумать об этом.

Стр. 333. …сумасшедший араб, который в глаза не видел некрономикона… — Имеется в виду другой «безумный араб» — Аль–Хазред, «автор» «Книги мертвых имен, или Некрономикона», персонаж, выдуманный английским пи сателем Говардом Лавкрафтом (1890–1937).

Стр. 344. …мы рассуждали об античной символике жемчу га… о том, что в древности его считали символом пролитых слез, вы даже вспомнили Лессинга… — «Жемчуг означает сле зы», — говорила матери Эмилия Галотти в одноименной пье се Готхольда Эфраима Лессинга (1729–1781).

Стр. 349. imaginibus et umbris (лат.) — «ex umbris et imag inibus in veritatem» («от теней и символов к истине)», фраза, высеченная на могильной плите кардинала Джона Генри Ньюмана (1801–1890), кладбище Реднал Хилли, Бирмингем.

Стр. 355. …любовь разбухает во мне, будто униженная почва от воды, если верить корану… — «…ты видишь землю униженной, а когда Мы ниспосылаем на нее воду, она вол нуется и разбухает. Тот, Кто оживил ее, — оживитель мерт вых» (Коран, 41: 39).

Стр. 356. …согласно барометру, движущемуся вдоль и поперек… — Отсылка к роману Льюиса Кэрролла «Заклю чение Сильвии и Бруно» (1893).

…все эти люди, проходящие через мой рот, согласно хри сиппу, становятся частью меня… — Хрисипп — древнегре ческий философстоик; имеется в виду его высказывание: «То, что ты говоришь, проходит через твой рот. Ты гово ришь „телега“. Стало быть, телега проходит через твой рот».

Стр. 357. …я по лицу вижу, что ты плут! — Слова отца Долана из романа Джеймса Джойса «Портрет художника в юности» (1917). Речь идет о случае из жизни писателя, когда он был наказан учителем за обман, хотя сказал чис тую правду.

…cambia de opinión como de camisa… (исп.) — У него семь пятниц на неделе.

Стр. 358. virilidad и sabiduría (исп.) — зрелость и мудрость.

Стр. 365. zellige — арабская мозаичная керамика для от делки стен, глазированная или расписанная на мавритан ский манер.

Стр. 370. и он сказал: страшней беды // не знал я до сих пор! — Строки из «Песни садовника» (пер. Д. Орловской) из романа Льюиса Кэрролла «Заключение Сильвии и Бруно».

Стр. 371. …любуясь кошельком мёбиуса… кошельком без изнанки от английского кутюрье… — Там же, у того же. Имеется в виду кошелек Фортуната, сделанный в виде лен ты Мёбиуса.

оculis non manibus (лат.) — смотреть, но не трогать.

Стр. 372. …так и застыл бы безнадежной мисс хэви шем… — Мисс Хэвишем — персонаж романа Чарлза Диккен са «Большие надежды» (1861), дама, чьи жизненные часы остановились в ту минуту, когда в день свадьбы, собираясь в церковь, она узнала о бегстве жениха.

…пребудут в танго те, кто прахом стали... — Строка из стихотворения Хорхе Луиса Борхеса «Танго» (из книги «Иной и прежний», 1964). Пер. Б. Дубина.

Стр. 373. …как волк угрюмо он уходит и три глубокие свя щенные морщины ложатся на челе и вздрагивают камни и львы покидают священную добычу — неточная цитата из новеллы Николая Гумилева «Дочери Каина» (1908): «И ухо дит угрюмо, как волк, от одного взгляда скорбных девичьих глаз… Три глубокие священные морщины ложатся на его до селе спокойном и светлом челе… Вот вздрагивают камни, смолкают ручьи, бродячие львы покидают трепещущую до бычу».

Стр. 374. Il est de´jàtard... (фр.) — Уже поздно.

Стр. 378. Lo que era necesario demostrar (исп.). — Что и требовалось доказать.

in pieno giorno (ит.) — средь бела дня.

Стр. 382. chamade (фр.) — сигнал о сдаче.

Стр. 386. pileus (лат.) — пилеус, античный головной убор. В Древнем Риме пилеус дарили рабу, когда отпускали его на свободу или продавали. Отсюда пошло латинское выражение «pileum redimere» — получить свободу.

Стр. 388. …глупый ученый наропа... — Имеются в виду сло ва, сказанные махасиддхой Тилопой (индийский тантрик, 988–1069) ученику, спрыгнувшему с крыши по его просьбе: «Ты считаешь вещи реальными — вот что делает тебя таким тяжелым».

Стр. 389. однажды он похитил у меня стадо быков... — Отсылка к мифу о Тесее и царе лапифов Пейрифое.

Стр. 396. …почитай Лукиана… — Здесь и далее Джоан ссылается на известный диалог между Покупателем и Ге раклитом из «Продажи жизней» Лукиана (строки 125–180).

Стр. 398. эреб — мрачные глубины античного царства мертвых Аида, вечный Мрак.

Стр. 400. еще есть у меня претензия, что я не ковер, не гортензия — рефрен из стихотворения Александра Вве денского «Мне жалко, что я не зверь…» (1934).

Стр. 408. ex falso quod libet (лат.) — из ложного (допуще ния); зд.: все что угодно.

…твои фразы смешивают все в одно, твои слова употребле ны некстати и выражают не то, что ты хочешь… — Слова, написанные на папирусе времен Рамзеса II чиновником иностранных дел Гори своему приятелю, офицеру Аменопе, сочинившему приключенческий роман (Тураев Б. А. Исто рия древнего востока. М., 1935. Т. I. С. 323).

Стр. 416. desesperadamente (исп.) — без надежды.

Стр. 421. …чувствуя себя утопившейся аполлодоровой си реной, так и не сумевшей пленить Одиссея. — По версии Аполлодора Афинского, отличающейся от гомеровской, ко гда сиренам не удалось пленить Одиссея, они бросились в море и погибли.

…я завещаю тебе вторую из лучших моих постелей со всею принадлежащей к ней мебелью… — Слова из одиозного завещания Уильяма Шекспира (1616).

…на стороне ангелов… — Имеются в виду слова лорда Дизраэли (1804–1881), сказанные по поводу учения Чарл за Дарвина: «Вопрос стоит так: человек — обезьяна или ан гел? Я на стороне ангелов».

Стр. 425. …ни вернуться в лагерь крестоносцев, наскучив армидиным садом… — Отсылка к поэме Торквато Тассо «Освобожденный Иерусалим» (1580), где рыцарь Риналь до, отбывая в войско, покидает волшебницу Армиду.

…ни отплыть с карфагена с семью уцелевшими корабля ми — отсылка к античному мифу о Дидоне и Энее, царе дар данов.

Вышло так, что мне хорошо известны обстоятельства рождения этого романа. Именно поэтому писать о нем мне чрезвычайно трудно, как трудно бывает публично вы сказываться о любимом человеке, который к тому же вы рос у тебя на глазах. Слишком много знаешь, слишком о многом боишься проговориться, всё — слишком.

Тем не менее я попробую. Благо автор не только разре шает мне открыть некоторые подробности этого запутан ного дела, но прямо говорит: «Напиши, пожалуйста, прав ду». А я — что ж, слушаю и повинуюсь, как сказочный джинн.

Дело было так. Однажды летом, после дождя, мы с Ле ной Элтанг и Володей Коробовым сидели на веранде у озе ра. День выдался длинный, почти как в детстве, поэтому времени (а также кофе, хлеба и красного вина) в които ве ки у нас оказалось в избытке. Даже радуги в тот день раз давали щедрой рукой, по крайней мере, нам досталось це лых две. Мы, как видите, были немыслимые богачи.

Когда радуги наконец потускнели и пришлось срочно подыскивать другую тему для беседы, мне пришло в голо ву, что было бы забавно написать втроем роман. Же лательно, детективный. Три таких разных автора, каза лось мне, дадут жизнь персонажам настолько несхожим, что в их устах детективный сюжет раскрошится на не сколько десятков, если не сотен версий, которые тут же сплетутся в немыслимый узел, так что «Ворота Расёмон», где число версий происшедшего равно числу персона жей — всегото! — покажутся образцом линейной логики в сравнении с результатом наших усилий.

Идея была, прямо скажем, не самая оригинальная, из тех, что вполне можно пересказывать друзьям, чтобы скрасить послеобеденную беседу, но вряд ли стоит вопло щать в жизнь. Однако напоминаю, в тот день у нас всего было много, гораздо больше, чем требуется, — радуг, хлеба, кофе, вина и времени — времени! Опьяненные неслыхан ным этим богатством, мы пустились рассуждать о сюжете, выдумывать персонажей, и даже нарекать их человечески ми именами. Имена записали на бумажки и поделили на угад, извлекая их поочередно из соломенной шляпы, — кто о ком стал бы писать, если бы мы всетаки взялись за книгу. Отменно развлеклись, словом.

В числе прочих Лене Элтанг достался мальчик по имени Мозес. На том этапе он, насколько я помню, был второстепенным, но весьма харизматичным персонажем. Вероятно, именно поэтому, вернувшись домой, Лена ре шила завести ему дневник в интернете по адресу http://users.livejournal.com/_moses/. Сказано — сделано.

А потом начались чудеса. Я не преувеличиваю, скорее уж преуменьшаю.

Но рассказывать о чудесах я все же не стану. Это, как ни крути, чужая жизнь — Лены, или Мозеса, или моя, или даже ваша. Поди разбери.

Что касается дневника, он по сей день существует в от крытом доступе, хотите — проверьте. А еще лучше — вни мательно его прочитайте, сравните с некоторыми фраг ментами романа, проследите, как день за днем, по числам, по часам оживал персонаж, как по его воле рождался, на бирал силу и глубину текст, приоткрывались тайны, зада вались вопросы, звучали (изредка) ответы, совершались ошибки, в том числе и те, исправить которые невозмож но. Всякие.

Время шло, дачная пора давно закончилась, все мы были очень заняты своими делами, и никто, конечно, не собирался писать никаких совместных романов. Но но ворожденный блоггер Мозес знай себе вел дневник в ин тернете, знакомился понемногу с другими пользовате лями, обзаводился друзьями и недоброжелателями, без которых, говорят, не прожить на земле человеку. Грелся в лучах чужого внимания, сочувствия, одобрения. И в лу чах неприязни тоже грелся — это, да будет вам известно, отличное топливо. Если вы когото раздражаете, вы, бе зусловно, живы. А Мозесу того и надо было.

И вот, кстати, юным алхимикам на заметку: если вам нужно оживить Голема, просто начните внимательно (очень внимательно) слушать, что он говорит. Восхищай тесь им, возмущайтесь, обижайтесь, как угодно, воля ваша, главное — принимайте его всерьез. И не ленитесь хотя бы изредка ему отвечать. Тогда и табличка с заклинанием не понадобится, уж поверьте специалисту.

Именно так и вышло с Мозесом. Виртуальный персо наж понемногу становился живым. Теперьто, думаю, он настолько жив, что если палец поцарапает, кровь его окра сит бумагу. И не только бумагу.

Впрочем, ладно.

Живому человеку нужен воздух для дыхания, твер дая земля под ногами, небо (и, желательно, крыша) над головой, вода, еда, какоенибудь занятие, а еще, говорят, любовь — что ж, вполне возможно.

Я это все к чему — ожившему персонажу нужно ров но то же самое. То есть то, что зовется «тканью повество вания», «пространством текста» — да как только оно не зовется. Какая разница, лишь бы было.

И оно, кто бы сомневался, появилось. Придуманный летним днем сюжет изменился до неузнаваемости, — оно и к лучшему. Придуманные тогда же персонажи сменили походку, черты и выражения лиц, взбунтовались, взяли судьбу в свои руки и честно поделили ее поровну. Словом, все, что должно, случилось, как видите.

Надеюсь, что видите.

Когда настало время отправлять рукопись этого ро мана в издательство, мне пришлось написать сопроводи тельное письмо, где, помимо всего, было сказано: …и по жалуйста, пожалуйста, не вздумайте отдавать этот текст ни редактору, ни тем более корректору, потому что знаю я ваших корректоров, поставят ненужную за пятую, не согласовав с автором, а у нас от этого рухнет целая Вселенная — и что тогда?

Это, имейте в виду, были не пустые слова. Я — так уж получилось — знаю, что представляет собой текст. И веро ятно, мой долг состоит в том, чтобы сказать о нем еще од ну, возможно, единственно важную правду. Это — живая рукотворная реальность — новехонькая, с иголочки. Еще недавно ее не было, а теперь — есть. Положите — вот пря мо сейчас — руку на обложку книги, сосредоточьтесь, и вы услышите, как бьется пульс.

Я точно знаю, услышите.

Следует иметь в виду, что все вышесказанное — вовсе никакая не метафора и вообще не художественный прием. Когда я говорю, что этот текст дал жизнь новой реальнос ти, я имею в виду — дада, подлинное бытие, плотное и до стоверное, не морок какойнибудь. Ткань этого бытия со стоит из слов, но некоторые ее фрагменты можно увидеть глазами, потрогать руками, и все прочие органы чувств не останутся без работы, будьте покойны.

Я в этом деле — свидетель, бездеятельный и бесприст растный. Ну почти. Я знаю, что пока Лена Элтанг писала эту книгу, мир, в котором мы все живем, стремительно (и необратимо) менялся; по крайней мере, некоторые его детали. В частности, на Мальте и в Барселоне из ниоткуда появлялись новые ресторации, переименовывались отели и перекрашивались стены, ученыемедиевисты находили в тайниках рукописи, доселе не существовавшие, и, к пол ному нашему восторгу, публиковали их фрагменты в спе циальных изданиях, а в супермаркетах города Вильнюса вдруг стали торговать олеандрами — одного этого факта, на первый взгляд незначительного, но причудливого и со вершенно необъяснимого, вполне достаточно, чтобы свес ти с ума чувствительного аборигена.

Но мы както выстояли.

Доказательств — таких, чтобы убедить полтора милли она присяжных по всему свету, — у меня, разумеется, нет на руках, но мы, слава богу, не в суде, поэтому придется просто поверить мне на слово. Или не поверить, дело хо зяйское. Только имейте в виду, что неверующий всегда получает меньше удовольствия. Это правило касается не только чтения, но и его в том числе.

Впрочем, все это, честно говоря, уже не очень важно.

Важно совсем другое. Все, о чем я говорю, — только на чало. Что будет дальше — непредсказуемо, но чтонибудь непременно будет, помяните мое слово, потому что автор, помимо всего, позаботился выстроить несколько отмен ных, прочных мостов, соединяющих пространство текста с повседневной реальностью. Ктото (чтото) уже снует по этим мостам тудасюда, с одного берега на другой, чаще но чами, — но то ли еще будет! Говорю вам, здесь, сейчас, у нас на глазах, прямо под носом происходят удивитель ные вещи. И наша с вами читательская удача столь вели ка, что можно стать свидетелями, а то и вовсе участниками (соучастниками) чуда, которое — вот оно, здесь, того и гля ди разноцветной стрекозой усядется на кончики пальцев, зыркнет алмазным глазом да и утянет за собой в бездну. А нам того и надо.

Потому что если никто никогда не утянет нас в бездну, непонятно, зачем вообще было жить на свете.

Можно, впрочем, не принимать во внимание все выше сказанное, повернуться к бездне спиной, плеснуть в лицо студеной воды, поморгать, успокоиться, разогнать докуч ливых ангелов и стрекоз, устроиться поудобнее в кресле — словом, быть просто читателем. Но тогда уж — очень вни мательным читателем. Иначе не имеет смысла и браться.

Внимательный читатель отыщет в романе «Побег ку маники» великое множество сокровищ; назначение неко торых, возможно, останется для него тайной, и, недоумен но покрутив в руках, он отложит их в сторону. Но и себе по вкусу непременно чтонибудь найдет, не сомневаюсь.

И если уж речь зашла о сокровищах, надо понимать, что самое драгоценное — это обитатели текста. Персона жи. Вернее, люди. Самые лучшие люди — выдуманные, я об этом давно говорю, а «Побег куманики» — наилучшее доказательство моей теоремы.

Персонажи этого романа, как может сперва показаться, только и делают, что пишут. Письма, записки, отчеты, лич ные дневники. Слова, слова, слова — да, но за этими слова ми куда больше деяний, чем в наших повседневных хлопо тах. Пока мы, неповоротливые дети Адама, топчемся на месте, они, персонажи, сочиняют несуществующие тайны, разгадывают собственную жизнь, как шараду, выигрывают смерть в лотерее, отчаянно врут (по большей части себе) и самозабвенно занимаются любовью. (То, о чем вы толь ко что подумали, верно — вне зависимости от того, что именно вы подумали, потому что они занимаются любо вью во всех известных нам смыслах этого словосочетания и, кажется, еще в нескольких неизвестных.)

Поэтому быть внимательным читателем романа «Побег куманики» сладко, любопытно и мучительно. Все равно что близорукими глазами, щурясь от солнца, наблюдать с высокого обрыва за купальщиками, глядеть, как они рез вы и неутомимы, любоваться фонтанами брызг и россыпя ми разноцветных резиновых шапочек, а потом, скажем, час спустя, надеть наконец очки и обнаружить, что пляжники вовсе не развлекаются, а тонут, и над водой уже почти не осталось ни рук, ни голов.

А быть очень внимательным, безупречным, идеальным читателем этого романа значит — утонуть вместе с персо нажами столько раз, сколько понадобится, а потом за крыть книгу и оказаться в чистилище. Впрочем, в таком деле ничего нельзя утверждать наверняка; некоторые чи татели, говорят, попадают в рай, а еще говорят, что это — вопрос веры, как и все остальное, или почти все.

А еще

Макс Фрай

СОДЕРЖАНИЕ

Часть первая. АНГЕЛ НА ПЕСКЕ. CHORA . . . . . . 7 Часть вторая. СТЕКЛЯННЫЙ АНГЕЛ. УПРАЗДНЕНИЕ СЛУЧАЯ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 169 Часть третья. КАМЕННЫЙ АНГЕЛ. АPOKATASTASIS . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 287